Текст книги "Голубка и ворон"

Глава 2

Лиана

Они летели над бесплодной арктической пустыней, держась как можно ниже к земле, поскольку из-за отсутствия спасительных деревьев или какой бы то ни было растительности Лиана со своей кожей теплого коричневого оттенка и светлым мехом была слишком заметна, как бы хорошо ее белоснежные крылья ни сливались с пейзажем. А ведь она пообещала брату не выделяться… ну, по большей части.

– Показался край, – прокричала скользящая справа от Лианы Кэсси. Ее острое совиное зрение позволяло прекрасно видеть вдаль, особенно в рассеянном утреннем свете, о чем она любила напоминать подруге при любой удобной возможности. Лиана не возражала, зная, что Кэсси приходится пользоваться очками, даже чтобы прочитать простую записку, – и тоже то и дело напоминала об этом.

– А небесный мост видишь?

– Ага, – отозвалась Кэсси.

– Есть там кто-нибудь?

Кэсси замедлилась на мгновение, чтобы сместить фокус, и ответила:

– Пока нет.

«Хорошо», – подумала Лиана. Это означает, что им хватит времени добраться до любимого укрытия, не опасаясь быть замеченными, – как она и задумала. Один дом. И все на этом. Точка. Она не врала брату. Ей в самом деле хотелось понаблюдать за прибытием одного дома, после чего вернется назад, чтобы сыграть роль хорошей маленькой принцессы.

Один дом.

Она сглотнула ком в горле, и тут ее внимание привлек свист ветра, вернув из мыслей о будущем в настоящее. Они почти у края. Лиана захлопала крыльями, сбрасывая скорость для мягкой посадки, за несколько футов до того места, где лед с камнями заканчивались, сменяясь пустотой. Кэсси, напротив, предпочитала камнем падать вниз. Разные типы крыльев – разные стили приземления.

«А еще какие бывают?» – задалась вопросом Лиана, переводя взгляд на хрустальный мост, раскинувшийся в нескольких сотнях метров слева от нее. Он почти сливался с небом, соединяя внутреннее и внешнее кольца ее родины. Они живут в Доме Мира, и, ради поддержания спокойствия, никакому другому дому не дозволяется пересекать границу их внутреннего острова по воздуху. Гости идут пешком по мосту, уязвимые и покорные, со сложенными на спине крыльями.

Томившаяся по новым впечатлениям Лиана сожалела, что не доведется понаблюдать другие дома в полете. Хоть к голубям время от времени и прибывали чужестранцы, преимущественно купцы, они не забирались в глубь страны, а лишь обменивали товары на заставах и в маленьких городках, разбросанных по периметру внешнего кольца острова, всеми правдами и неправдами избегая небесного моста. Кэсси была единственной птицей, с которой Лиана проводила много времени, и по прошествии многих лет перестала замечать, что ее подруга сова, а не голубь. Они составляли дуэт, сколько Лиана себя помнила, с того самого дня, когда сторожевой патруль обнаружил Кэсси во льдах и доставил во дворец. Лиана умоляла родителей разрешить сове остаться, сгорая от любопытства к этой загадочной сироте, брошенной в тундре. Были организованы поиски родителей Кэсси, в Дом Мудрости направили ряд писем, но за ней так никто и не явился. С тех пор она стала частью семьи Лианы.

Со временем необычность подруги приелась и больше не будоражила воображение Лианы.

В отличие от других стай, летящих сейчас к ее дому.

«Терпение, – услышала Лиана у себя в голове голос матери. – Терпение».

Как бы родители ни пытались втолковать дочери этот полезный урок, она не утруждала себя его усвоением. Потому что хотела увидеть все, что возможно: собранные совами библиотеки, широкие равнины, над которыми парят орлы, построенные певчими птицами поселения на деревьях и возделываемые колибри райские кущи. И многое, многое другое.

Лиана перевела взгляд с двух покоящихся подо льдами пейзажей и соединяющего их моста на небо, аркой нависающее над головой и постепенно уходящее за линию горизонта. Она пыталась проникнуть любопытным взором вглубь, рассмотреть призрачную белую дымку в тысячах метрах под собой.

Туманное Море.

По легенде, парящие острова некогда были частью суши, скрытой за пеленой тумана, а их жители – рабами жестоких хозяев, которые с помощью магии делали их покорными и услужливыми. Ее народ молил богов о спасении, о даровании дома, где можно было бы жить свободными от ига тирании, и боги услышали. Аэтиос, их божество-покровитель, владыка солнца и небес, и шесть других богов, отринув свое материальное обличье, с помощью чудодейственной силы вырвали куски земли, вознесли их на небо и даровали своим преданным слугам крылья. Лишь Везевиос, бог огня, отказался жертвовать своим могуществом и остался внизу. Но беснующееся море, стремящееся заполнить образовавшиеся в суше пустоты, потопило его вместе со всей его силой, покарав за жадность.

Лиана пыталась представить мир таким, каким он был прежде, – бескрайней синевой от неба и до моря. Говорят, волны тогда вздымались высоко, точно горы, и даже со своего острова, расположенного на высоте пятнадцати тысяч метров над поверхностью земли, она смогла бы увидеть, как они плещутся, разбиваются и беснуются. Однако бог огня не забыл, что другие божества превзошли его; гнев его вздымался под поверхностью, разрастаясь год от года, пока в конце концов море не нагрелось до такой степени, что стало бурлить и дымиться. Так появилась пелена тумана, и никто больше не знал, что находится под ней. Вода ли там? Или бесплодная скалистая пустошь? А может, ревущее пламя? Или вообще ничего? Никто не стремился это выяснить.

Никто, кроме Лианы.

Она отчаянно мечтала проникнуть взглядом за Туманное Море, пролететь сквозь его непроницаемую белизну и узнать наконец, что лежит внизу.

Однако это не ее будущее, как бы ей ни хотелось обратного.

Ее будущее начинается здесь и сейчас. Ожидает по ту сторону моста.

– Я, кажется, различаю движение, – едва слышно прошипела Кэсси.

Заморгав, Лиана очнулась от мечтаний, которым не суждено воплотиться в реальность, и сосредоточилась на нынешнем моменте.

– Тогда давай займем позицию.

Кэсси кивнула.

Вместе они спрыгнули с края острова. Крылья удерживали их в воздухе, трепеща от сильных вертикальных порывов ветра. Они не могли перекричать его завывающий голос, да и не пытались. Всю жизнь девушки только и делали, что ускользали из дворца, чтобы изучить те крошечные участки земли, которые были им доступны, и потому знали их лучше кого бы то ни было. Точно так же, как знали и друг друга. Им не требовалось слов, когда, действуя как единое целое, они неслись в воздушном потоке под край острова, к пещере под небесным мостом, спрятанной за большим выступающим пластом грубой горной породы. Вход находился в тени и располагался далеко сбоку, так что его практически невозможно было обнаружить. При этом из пещеры открывался отличный обзор на прозрачные плиты моста над головой. Лиане с Кэсси потребовалось несколько лет, чтобы найти это укрытие, и несколько секунд, чтобы заявить на него свои права.

Влетев в отверстие входа, Лиана нашла насест и сложила крылья, как можно плотнее прижав их к спине. В глубине пещеры ее наряд и кожа служили отличной маскировкой, случись кому-нибудь посмотреть вниз с моста.

Кэсси заняла свободное место рядом с подругой.

– Можешь рассмотреть, кто это? – шепотом спросила Лиана, надеясь, что голос ее не выдаст.

Но Кэсси лишь головой покачала.

– Только не под этим углом.

Они выжидали в сосредоточенном молчании.

Некоторое время спустя Лиана начала восторженно подпрыгивать.

– Неужели ты ничего не видишь?

– Тише. Мне кажется…

Они одновременно заметили две смутные фигуры. Скорее всего, это мужчины. Старые или молодые, Лиана не могла сказать, но не их лица и не тела немедленно завладели ее вниманием, когда они приземлились и встали на ноги на мосту, так близко, что она сумела их рассмотреть. Интерес представляли их крылья. Крылья цвета черного дерева. Даже своим голубиным зрением Лиана различала переливчатые перья, которые каким-то непостижимым образом одновременно и отражали, и поглощали свет солнца.

– Дом Шепота, – чуть слышно проговорила Кэсси и, выбросив вперед руку, не позволила подруге высунуться ради лучшего обзора. Она увлекла Лиану в глубь пещеры, подальше от чужих глаз.

Но образ крыльев незнакомцев кристально четко запечатлелся в сознании Лианы.

– Вороны, – с усмешкой произнесла она.

Глава 3

Рэйф

– Это и есть знаменитый небесный мост, о котором было столько разговоров? – спросил Рэйф, скрещивая руки на груди. – Признаюсь, я ожидал большего.

– Большего? – фыркнул его брат Ксандер и, покачав головой, скользнул взглядом к дальнему краю моста и каналу под ним, потом снова посмотрел на Рэйфа. – Большего, чем мост, изготовленный из сверкающих камней протяженностью почти в три сотни метров? Ты ожидал большего?

Рэйф пожал плечами.

– Ну, не знаю. Я с детства только об этом месте и слышал, вот и представлял его как нечто… внушительное? Величественное? Не могу описать словами… – Он сделал неопределенный жест руками. – В общем, как нечто большее.

– Тебе всегда было трудно угодить, – усмехнулся Ксандер.

– Мне? – Рэйф прижал руку к сердцу в притворном отрицании. – Просто я привык придерживаться высоких стандартов. В этом нет ничего плохого.

– Возможно, ты просто чересчур упрямый, что не доведет тебя до добра, – проворчал Ксандер. Его голос был едва различим в завывании ветра.

Но Рэйф все равно услышал.

Он слышал все, что говорит брат, хотелось ему того или нет, поскольку всю свою жизнь обучался искусству обращать внимание – на брата, на свой народ, на всех и все, что могло бы повлиять на их положение в Доме Шепота. Именно это незаконнорожденному сыну умершего короля и надлежало делать, чтобы оправдать свое назначение – беззаветно любить кронпринца и следить за тем, чтобы никто не усомнился в его преданности монаршему отпрыску.

Однако, даже в окружении льда и воздуха, где их некому было подслушать, он не нашел, что возразить брату. Рэйф признавал, что в самом деле упрям. А еще отлично понимал, зачем Ксандер притащил его к небесному мосту в такую рань, по крайней мере на двадцать минут опередив прибытие их свиты.

– Не стану я этого делать, – пробормотал Рэйф.

Ксандер громко вздохнул, но не удивленно, а скорее раздраженно.

– Ты должен.

– Нет, не должен. И не буду.

– Рэйф, сейчас не самое подходящее время…

– Время самое что ни на есть подходящее, Ксандер. Единственно подходящее.

Кронпринц ощетинил свои крылья цвета полуночи, но тут же сделал глубокий вдох и снова стал спокойным, сдержанным братом, неуклонно следующим намеченному плану. Шагнувший вперед Рэйф, напротив, пребывал во власти чувств. Ноздри его трепетали, крылья широко раскинулись в стороны, как бы он ни старался их обуздать.

– Ксандер, – протестующе произнес он.

Характерными чертами Ксандера были терпение и непреклонная настойчивость, поэтому, не обратив на Рэйфа внимания, он вытянул скрытую под кожаным плащом цепь с висящим на ней большим перстнем.

– Ты должен взять его, – не терпящим возражений голосом заявил он.

Про себя Рэйф называл этот тон брата королевским, и он не сулил ничего, кроме неприятностей. Все же он посмотрел на протянутую к нему ладонь, на которой лежал серебряный перстень с выступающим обработанным обсидианом – королевской печатью. Рэйф всю жизнь положил на то, чтобы убедить воронов в отсутствии у себя намерения украсть трон кронпринца. Тем не менее сейчас, накануне самой важной недели Ксандер просит его именно об этом.

Подняв глаза, он в упор посмотрел на брата. Разница в возрасте у них составляла четыре месяца, и родились они от разных матерей, но, тем не менее, были похожи, как близнецы, за исключением цвета глаз: королевская лаванда у Ксандера и небесная лазурь у бастарда Рэйфа.

– Не проси меня об этом, брат, – прошептал он. – Что угодно, только не это.

Хоть взгляд Ксандера и казался мягким и сострадательным, он мог при необходимости выказать неколебимую твердость. Взгляд истинного короля.

– Я обсудил этот вопрос со своими советниками, и все были единодушны. Дом Шепота может принимать и любить меня таким, какой я есть, но перед другими домами я обязан продемонстрировать силу.

– Ты и так силен, – запротестовал Рэйф.

– Словами, да. И действиями тоже. И преданностью своему народу, – закончил за него Ксандер. – Однако для победы в брачном турнире требуются иные качества.

Рэйф пытался выдержать взгляд брата гордо и не моргая, но тут потупился сам Ксандер. Рэйф проследил глазами за тем, куда он указывал, – на свою отсутствующую правую кисть руки.

– Это испытание физических возможностей, – сказал Ксандер, подняв наконец глаза. Любой другой мог бы обмануться искусным безразличием во взгляде Ксандера, но Рэйф слишком хорошо знал брата и понимал, как больно и стыдно ему от своего изъяна. Для этого не было никаких оснований, но дела не меняло. – На время турнира ты должен занять мое место и притвориться мной перед другими домами, чтобы наши люди в кои-то веки получили такой союз, какого заслуживают.

Рэйф знал, какие сплетни витают в темных коридорах их дворца. Что бог-покровитель воронов теряет силу, что они впали в немилость у других богов, что они прокляты. Дому Шепота удалось заключить брачный союз лишь на одном из пяти последних турниров. Соотношение принцев и принцесс в королевских семьях семи домов не было равномерным: чаша весов кренилась то в одну, то в другую сторону. Однополые союзы по любви допускались только среди простых людей, а монархи обязаны производить на свет наследников по крови.

На протяжении четырех поколений воронам не везло, они возвращались с состязаний с пустыми руками и вынуждены были выбирать пару из собственного дома, а не из другой королевской семьи. Так было до последнего турнира, когда мать Ксандера, тогда еще кронпринцесса, стала парой для второго сына, сокола из Дома Охоты, обладавшего не острым, но блуждающим взором. Король-консорт должен был доказать, что боги снова благосклонны к воронам, но вместо этого совершил чудовищное преступление. И Рэйф, живое свидетельство этого преступления, отлично понимал, какое давление приходилось выдерживать брату в борьбе по устранению последствий прошлого.

– Неужели ты в самом деле считаешь, что Таетаноса порадует такой способ завоевания его расположения? – спросил Рэйф, скользя взглядом по небесному мосту и простирающейся на другой стороне до самого горизонта тундре, в снежных складках которой находился Дом Мира.

– Он не только бог смерти, брат, – возразил Ксандер, по-прежнему глядя на Рэйфа, – но также судьбы и фортуны. Именно он подарил нам одного отца и почти одинаковые лица. Он даровал мне мою судьбу, а тебе – твою. Он выбрал для нас определенные роли и сдал карты, которыми предстоит играть.

Слушая из уст брата эти неопровержимые истины, Рэйф чувствовал, как по позвоночнику ползет холод – первый морозный укус чужой страны.

– А королева что думает? – спросил Рэйф, решив зайти с другой стороны. Мать Ксандера, как и многие другие, ненавидела его и все, что он собой воплощал. Она ни за что не одобрила бы этот безумный план, хотя бы из нежелания признавать, что Рэйф подготовлен к испытанию лучше ее собственного сына. Честно говоря, Рэйф разделял ее мнение.

– Она понимает необходимость этого шага.

Рэйф с трудом заставлял себя оставаться на месте, хотя хотелось раскрыть крылья пошире и улететь прочь. В поисках убежища. Чтобы убежать от роли, которую он никогда не желал играть, – юноша даже не мечтал об этом.

– Вот, значит, как? Все уже решили помимо моего желания?

– Ты будешь носить королевскую печать до последнего дня турнира, а перед самым оглашением заключенных союзов мы поменяемся обратно. По традиции, ты все равно будешь в маске, а я стану держаться в тени. Никто ничего не заподозрит. В конце концов, всем запомнится именно мое лицо, так что тебе нечего опасаться.

Рэйф нахмурился.

– Легко тебе говорить.

– Ага, – усмехнулся брат.

Рэйф нахмурился сильнее.

– Чем ты будешь заниматься все это время?

Ксандер пожал плечами, и в уголках его лавандовых глаз блеснули искорки.

– Буду изображать тебя, конечно же. Преданного, спокойного, готового услужить старшему брату. И исполняющего любое его требование.

Глядя на брата, Рэйф изогнул дугой бровь, а Ксандер весело повторил:

– Исполняющего любое требование своего старшего мудрого брата.

Рэйф вздохнул.

И сдался.

Он знал, что так и будет. Чувствовал еще до того, как они покинули родной дом. Теперь, глядя в уверенное, доброе лицо брата с застывшей на нем мольбой, он понял, что не может ответить отказом. Ведь только благодаря Ксандеру у него, Рэйфа, есть место, которое он называет домом. Когда умер их отец, именно Ксандер вымолил у королевы позволение Рэйфу остаться во дворце. Брат слишком многим рисковал.

«Кого я обманываю? – подумал Рэйф, чувствуя, как теплеет у него на сердце, несмотря на морозный воздух. – Я слишком сильно его люблю, чтобы сказать нет».

– Я возьму печать после того, как прибудем в Дом Мира, – заключил Рэйф. – Это ты должен пройти по небесному мосту как кронпринц и законный наследник, а не я.

Ксандер поспешил воспользоваться ситуацией.

– Возьми сейчас, пока не передумал. И пока представители других домов не увидели… – Он не договорил, снова указав взглядом на культю правой руки.

Рэйф отпрыгнул, задев сапогом край хрустального моста.

– Потом.

– Нет, сейчас.

– Потом.

– Ты хоть раз меня послушаешь? – смеясь и вздыхая одновременно, воскликнул Ксандер.

Рэйф с ворчанием протянул левую руку, и Ксандер уронил перстень ему в ладонь. Надев цепь на шею, Рэйф до глубины души проникся весом обсидианового камня-печати, с которым ничто не могло сравниться по тяжести. Но ради брата он готов на все.

– Тебе идет, – прошептал Ксандер почти беззащитным тоном.

Рэйф спрятал перстень под одежду.

– Тебе идет куда больше.

Губы Ксандера тронула легкая усмешка.

– Несомненно.

Прежде чем Рэйф успел достойно парировать этот выпад, небеса потряс громоподобный рев. Всполошившись, братья одновременно раскрыли крылья и переглянулись, пытаясь установить источник звука. Им доводилось слышать это убийственное рычание всего раз в жизни, но оно прочно врезалось в память – как и последовавшие за ним события.

– Быть того не может, – пробормотал Рэйф.

– Только не здесь, – согласился Ксандер.

Посмотрев себе под ноги, они поняли, что заблуждались. Из тумана поднималось охваченное яростными языками оранжево-красного пламени и клубами дыма тело, легко рассекая воздух кожистыми крыльями.

Дракон.

Воплощение гнева бога огня.

Несущееся прямо на них.

Глава 4

Рэйф

– Назад! – закричал Рэйф, оттолкнув Ксандера в сторону.

Взмахнув крыльями, он поднялся в воздух над небесным мостом и приготовился к бою с монстром. За драконом тянулся шлейф темного дыма, хорошо различимый на сером фоне. Ощутив колебание воздуха у себя за спиной, Рэйф обернулся и увидел брата, парящего чуть поодаль и нащупывающего рукой висящий на бедре кинжал.

– Убирайся отсюда, – приказал Рэйф. – Зови остальных. Они должны быть где-то рядом.

– Я тебя одного не оставлю, – покачал головой Ксандер, крепче сжимая в руке единственное оружие, которым ему удалось овладеть, – метательный кинжал.

Рэйф не мог этого допустить. Подлетев к Ксандеру, он схватил его за грудки, чтобы удержать на месте и заставить выслушать себя.

– Ты кронпринц Дома Шепота, единственный наследник трона. Твоя жизнь слишком важна, чтобы ею рисковать. Так что лети отсюда. Приведи остальных, немедленно. Спорить тут не о чем. Если дракон нападет, я буду отвлекать его до тех пор, пока ты не подоспеешь с подмогой.

Ксандер плотно сжал губы, прикусив язык.

Рэйф жестко стоял на своем.

Братья взирали друг на друга, и в их глазах сверкали осколки воспоминаний о той давней ночи, когда Рэйф стал сиротой, а Ксандер – гораздо раньше положенного срока – королем.

– Лети же, – пророкотал Рэйф низким голосом.

Кажется, впервые в жизни Ксандер послушался. В его зрачках промелькнула яростная вспышка боли, и, задержав взгляд Рэйфа еще на мгновение, он поспешил прочь.

Рэйф смотрел вслед брату до тех пор, пока тот не превратился в крошечную точку на горизонте, после чего повернулся к дракону и вытащил из Х-образных ножен, укромно устроенных у него в ложбинке между крыльями, два меча, черпая силы в пении высвобождающейся стали. Дракон лениво кружил вокруг него, как загоняющий жертву охотник, взмывая все выше и выше. Морда его была устремлена вверх, чтобы было удобнее втягивать воздух.

Заслышав звон клинков Рэйфа, дракон вскинул голову.

Что-то сверкнуло, будто искра огнива.

Кроваво-красные глаза монстра налились такой же ненавистью, какая бурлила в груди Рэйфа. Всегда наготове. Это чувство сродни живому дышащему монстру, летящему сейчас прямо на него. Гладкие чешуйки дракона взорвались опаляюще-жарким огнем, и воздух заполнился едким запахом гари, которого Рэйфу никогда не забыть. От рыка чудовища содрогнулся, кажется, даже ветер, будто весь мир ответил на этот громоподобный призыв.

Вдоль позвоночника дракона пробежала молния.

Рэйф пытался отогнать воспоминания, но не мог. Они налетели слишком стремительно, точно вода, хлынувшая из прорвавшейся плотины, и юноша не успел их удержать. Образы были столь яркими и всепоглощающими, что бороться с ними не получалось. Ему снова пять лет, вместо крыльев на спине только пушок, и он сидит между матерью и отцом поздно ночью – единственное время, которое они проводили вместе. В тот вечер погода выдалась на редкость хорошей. У Рэйфа в ушах вновь прозвучал голос матери, восхищающейся красотой ночи и сверкающими на чистом небосводе звездами, которыми любовались ее голубые глаза. Отец в ответ встал с кровати, подошел к балкону и раздвинул занавески пошире, чтобы впустить в комнату прохладный ветерок.

Даже теперь Рэйф ощущал щекой легкое прикосновение бриза, бодрящего, но не холодного, идеально сочетающегося с жарким пламенем, потрескивающим в углу комнаты. В ту ночь Рэйфу нездоровилось, его терзали жар и тошнота, и мама устроила его поближе к огню в попытке унять дрожь, идущую, казалось, из самой глубины его нутра. Свежий ветерок, обдувающий потный лоб, был очень приятным, до тех пор, пока не раздался рев.

«Поспеши к принцу», – требовательно произнесла его мать.

Но отец лишь покачал головой, не сводя глаз с разливающегося по ночному небу оранжевого сияния.

«Я не оставлю тебя и нашего сына».

«Лети же, ты должен».

Но было уже слишком поздно. Не успела она договорить, как в их комнату через балкон ворвалась волна пламени, за ней еще одна и еще. Рэйф запомнил только боль, крики и удушающий запах гари – такой же, как сейчас, – прежде чем сознание заволокло черной пеленой, а тело взвыло в агонии.

Остаток истории ему рассказал Ксандер. Монстр поджег своим дыханием нижние этажи замка, а потом приземлился во внутреннем дворе. Потребовалось двадцать солдат, чтобы прикончить его, и бесчисленное множество, чтобы потушить пламя. Своими бритвенно-острыми зубами и яростным пламенем дракон унес более пятидесяти жизней. Ксандер наблюдал за битвой из своих покоев в верхней части замка, в безопасности и под надежной охраной, а потом бросился в комнаты слуг, чтобы убедиться, что Рэйф не пострадал. И нашел его под обгоревшими телами родителей. Раненого, но еще дышащего. Рэйф чудом остался жив, когда все остальные в ярусе слуг погибли.

Королева хотела казнить его, подданные кричали, что сам бог огня благословил его, что он узурпатор, который однажды похитит престол у законного наследника, проклятие на их головы. Но тут вперед вышел Ксандер, их кронпринц, будущий король, и велел разойтись. Правителю было всего пять лет, но люди безошибочно уловили в его голосе властные нотки, которых не было прежде. В мгновение ока мальчик превратился в мужчину, детство которого умерло вместе с отцом.

После этого Рэйфа перевели в королевские покои и поселили в комнате, соседней с комнатой Ксандера. Но в последний раз Рэйф чувствовал свою принадлежность лишь в те несколько секунд до рева дракона, лежа на половине слуг между своими родителями.

Дракон уже украл у него все.

«Будь я проклят, если позволю подобному повториться».

Он взлетел, стрелой пронесся по туннелю и поднырнул под небесный мост, чтобы встретиться с чудовищем лицом к лицу. Узкое пространство между двумя парящими островами – лучшее место, чтобы одним метким ударом остановить монстра. Крылья Рэйфа проворны и быстры, а у дракона – широки и громоздки и предназначены для скольжения на просторе, а не для маневров.

Монстр среагировал мгновенно.

Разинув пасть, он выпустил в противника струю огня, но Рэйф вовремя увернулся влево, и волна жара пролетела мимо, лишь слегка задев его. Не обращая внимания на жжение, Рэйф сложил крылья, чтобы набрать скорость, и поднырнул под дракона. Тут он снова широко развел крылья в стороны, поймав ветер, и завис в воздухе прямо под брюхом монстра – идеальном месте для удара.

Он попытался вонзить мечи в чешую, но она оказалась такой прочной, что сталь лишь слегка царапнула ее. Не успел юноша предпринять вторую попытку, как по его чувствительному крылу полоснул коготь. Рэйф взмахнул крыльями раз, другой и, чудом увернувшись, продолжал держаться под брюхом монстра, несмотря на удушающую жару, поскольку это было для него самое безопасное место.

Имелась особенная причина, по которой вороны выстроили себе жилище отдельно от других птиц и назвали его Дом Шепота. Когда они молились своему покровителю, Таетаносу, богу смерти, он ответил. Не им, а их врагу. Бог наслал ему помутнение рассудка, черный туман, призванный отвлекать и смущать, дезориентировать. Этот дар проявлялся не у всякого ворона, а лишь у величайших воинов, но Рэйфу посчастливилось оказаться в числе избранных.

Он не был уверен, что это сработает в случае с драконом.

Но попытаться определенно стоило.

Сделав глубокий сдавленный вдох, он испустил клич ворона, и ветер разнес этот высокий звук, множащийся эхом в узком пространстве, заполняющий туннель подспудной силой, сиянием черных теней.

По драконьим чешуйкам пошла рябь, из глотки вырвался скрежет. Чудовище замотало головой из стороны в сторону, отчего его тело лишилось равновесия. Краем кожистого крыла дракон задел стенку туннеля и, прежде чем Рэйф сообразил, что происходит, его противник со всего маху врезался в скалу, из которой фонтаном брызнула каменная крошка, и отскочил от удара.

Так быстро, как только мог, Рэйф стал снижаться в поисках укрытия, а на него градом сыпались осколки. Он увернулся от валуна, но тут же получил удар галькой в лоб, взорвавшийся ослепляющей болью. Мгновение спустя его зрение прояснилось, но было уже слишком поздно. Взмахивая своими широкими крыльями, дракон быстро поднялся по туннелю и взлетел в воздух над небесным мостом. Посмотрев вниз своими налитыми яростью глазами, монстр выпустил струю пламени, целясь Рэйфу в голову.

Юноша нырнул в укрытие нависающего каменного козырька, но недостаточно проворно. Дракон дохнул огнем, опалив маховые крылья Рэйфа, заставив ворона зашипеть от боли. Вторая волна пламени пронеслась мимо, лишь капельки пота выступили у него на лбу. Рэйф распушил перья, пытаясь затушить огонь, но тот никак не угасал. Он оттолкнулся от стены и поднял голову, но увидел лишь еще одну оранжевую вспышку, заставившую его снова нырнуть в укрытие.

Как мне отсюда выбраться?

Как выбраться?

Думай, Рэйф, думай.

Он осторожно выглянул из-за угла. Дракон высматривал противника среди скал, сидя на ограждении небесного моста со сложенными массивными крыльями, вцепившись острыми когтями в хрустальную стену. Его длинный утыканный шипами хвост скользил по ветру.

Рэйф изучил камни по обеим сторонам туннеля, от которого его отделяло не более пятидесяти метров – несколько секунд полета, если сумеет проскользнуть незамеченным. Но у него всего один шанс, одна попытка.

Набрав в легкие побольше воздуха, Рэйф снова издал клич ворона.

Не глядя, он замахал крыльями, удаляясь от своего укрытия, устремляясь ввысь, в открытое воздушное пространство. Раздался драконий рев, но Рэйфу некогда было оглядываться, удивляться, задавать вопросы. Край туннеля маячил в тридцати метрах от него, в пятнадцати, десяти…

Его накрыла огненная лавина.

Юноша не различал ничего, кроме яркого света.

И слышал лишь потрескивание пламени.

Ощущая боль.

Она усилилась, когда прорвавшаяся сквозь красную волну лапа схватила Рэйфа поперек туловища, сжав точно тисками. Острый коготь вспорол ему живот. Вспышки пламени пропали, сменились яркими искрами, когда его голова ударилась обо что-то твердое раз, другой, третий. Рэйф закричал, чувствуя, как хрустят кости в крыльях. Дракон отбросил его в сторону, и он налетел на камень, не имея сил оказать сопротивление. В конце концов юноша обнаружил себя лежащим на земле и заморгал.

Расплывающиеся очертания скал то появлялись перед глазами, то снова исчезали.

Он не мог пошевелиться. Не сдвинулся с места, даже услышав хлопанье крыльев и глубокое дыхание дракона, готовящегося нанести последний удар. Рэйф так и не поднял головы, глядя сквозь хрустальные камни небесного моста на стелящийся внизу туман. В голове крутилась одна-единственная мысль:

«Прости, что подвел тебя, брат».

Сознание начало мерцать и туманиться. На мгновение ему показалось, что рядом трепещут крылья цвета слоновой кости, но тут он провалился в черноту, и все пропало.