Текст книги "Голубка и ворон"

Глава 7

Лиана

– Где ты была? – прошипел Лука, когда растрепанная Лиана поспешно ворвалась в королевские покои.

Брат стоял в фойе со скрещенными на груди руками, поднятыми крыльями и нахмуренным лбом, который прорезали глубокие морщины. Несомненно, здесь он ее и ждал, встревоженно расхаживая из угла в угол.

– В комнате Кэсси, – шепотом отозвалась Лиана. «Отмывала кровь с крыльев и переодевалась в одно из тех платьев, что держу у нее… на всякий случай».

Но этого ему знать вовсе не обязательно.

– Первый дом прибыл пятнадцать минут назад, – сообщил Лука.

– Вороны здесь? – пискнула Лиана.

Лука схватил ее за руку и быстро обвел взглядом комнату, чтобы убедиться, что их никто не подслушает. Или, возможно, опасаясь увидеть родителей, которые, несомненно, где-то их ожидают. Но позолоченные двери в личные покои были закрыты, а стража несла дозор снаружи. На данный момент брат с сестрой были одни.

– Ты их видела? – спросил он.

Лиана встретила его вопросительный взгляд, но продолжила хранить молчание – подозрительное молчание.

Лука прищурился, пытаясь верно истолковать выражение ее лица.

– Что тебе известно?

– Ничего мне не известно. – Она пожала плечами, имитируя безразличие. – А тебе?

– Ана.

– Лука.

Их хмурые взгляды встретились.

Лиана решила сдаться, рассудив, что, чем больше расскажет, тем меньше брат будет подозревать ее во лжи.

– Над небесным мостом появился дракон, Лука. Дракон! – Ей плохо удавалось обуздать прорывающийся в ее тоне восторг – в голосе все равно слышалось возбуждение. – Можешь ты в это поверить?

– Ты была там? – Лука отреагировал совсем не так, как она, – у него чуть глаза из орбит не вылезли. – Я же велел тебе не высовываться и держаться подальше от неприятностей! О чем ты только думала? Что?..

– Нас никто не видел, – поспешно перебила она. «Во всяком случае, никто, находящийся в сознании». Лиана сосредоточилась на истории, которую они с подругой состряпали по дороге домой. – Мы с Кэсси прятались в пещере, которую обнаружили в скалах. Увидели дракона. Вороны вступили с ним в схватку и прогнали его, а сами отбыли доложить о случившемся своей королеве, которая отстала на несколько километров. Тут мы выскользнули из своего укрытия и поспешили домой.

То была ложь во спасение, довольно убедительная, и рассказала ее Лиана очень гладко.

Лука прижал ладони ко лбу, провел пальцами по своим коротким черным кудрям и глубоко вздохнул.

– Где Кэсси сейчас?

«Собирает все необходимое», – мысленно отозвалась Лиана, ощутив в груди легкий укол совести. Но быстро сосредоточилась.

– В своей комнате.

– Она не пострадала? – спросил Лука.

– С ней все в порядке, – заверила Лиана и усмехнулась. – Уверена, что она будет вне себя от радости, узнав, как ты печешься о ее благополучии.

Лука закатил глаза и шутливо толкнул сестру.

– Вы двое…

– Мы двое – что?

Лука покачал головой и снова тяжело вздохнул. Мгновение спустя уголки его глаз тронула улыбка, свидетельствующая, что и ему не чуждо озорство, не до конца погребенное под спудом обязанностей наследника. Во всяком случае, пока.

– Ты правда видела дракона? – с любопытством спросил он.

– Лука… – Лиана радостно выдохнула имя брата, не в силах подобрать слова.

Он шагнул ближе, раздвинул в стороны свои пепельные крылья и изогнул их на манер защитного кокона, как делал, когда они были детьми и замышляли очередную шалость, от которой жди неприятностей.

– И как он выглядел?

– Сплошной огонь и ярость, – ответила Лиана, не зная, как лучше описать монстра. – Как сорвавшаяся с небес звезда, отрастившая крылья. От его рева содрогались облака, клянусь тебе.

– Большой он был?

– Крылья, по крайней мере, в пять раз шире моих. А пасть у него, о боги, размером с меня.

– Глаза красные?

– В точности как говорится в сказаниях.

– Ана… – полуудивленно-полунедоверчиво выдохнул он и сжал ее плечи, примяв шелковое платье. – Поверить не могу…

– Знаю, – согласилась она, вскинув голову и сжав руки в кулаки в попытке сдержать переполняющие ее эмоции.

– Что?..

– Неужели это мои дети стоят в фойе и хихикают, как два птенца? – пророкотал низкий голос, нарушив их уединение. – Только не в преддверии брачного турнира!

Лука поспешно выпрямил крылья и сложил их за спиной, а Лиана отпрянула от брата и склонила голову, чтобы поприветствовать короля.

– Не пристало принцу и принцессе Дома Мира сплетничать, точно простым слугам, – продолжал король. Заведя руки за спину и расправив кремовые крылья, он не в первый уже раз продолжал распекать своих детей. – Уж не сногсшибательную ли новость о вторгшемся в наши земли драконе вы тут обсуждаете? И о том, что бог огня становится сильнее, подрывая авторитет Аэтиоса накануне нашего самого священного ритуала?

– Разумеется, нет, отец, – пробормотала Лиана.

– Так, значит? «Разумеется, нет, отец»? – передразнил король, поворачиваясь к дочери.

Лука послал ей взгляд украдкой. Возражения лишь усугубят ситуацию – для Луки, возможно. Но Лиана прекрасно умела манипулировать отцом, причем всегда делала это с любовью.

Проглотив стоящий в горле комок, она шагнула вперед, сжала руку короля обеими своими, подняла крылья повыше и сделала большие глаза.

– Дракон? Здесь? Отец, вы, должно быть, шутите! Мы и понятия не имели. Я слышала о прибытии воронов и решила спросить Луку, не появились ли еще какие-нибудь дома, пока я спала. Мы говорили о турнире. Но дракон? Сегодня, в такой важный день? – Лиана замолчала, со вздохом прижала руки к груди и возвела глаза к потолку, будто к небу. – Сохрани нас Аэтиос!

Лука фыркнул.

Лиана едва сдержалась, чтобы не состроить ему рожицу. Возможно, ее речь получилась излишне драматичной, но сработало же!

Отец расслабился.

– Молю бога, чтобы он послал тебе мужа с характером, доченька. И помоги ему небеса, если ему недостанет ума ответить тебе отказом.

– Ох, вы же не серьезно это говорите! – с улыбкой заметила Лиана, отступая на шаг и едва сдерживая смех. – На самом деле вы надеетесь, что мой муж будет под стать вам и я смогла бы вертеть им, как мне вздумается.

Король попытался нахмуриться, но губы предательски дрогнули и сложились в улыбку, и он утробно расхохотался.

– Может, и так. Очень может быть.

– Что может быть, дорогой?

В комнату впорхнула королева, облаченная в платье сапфирового цвета, идеально сочетающееся с ее синими крыльями сиалии[2]2
  Сиалия, или лазурная птица, – род птиц семейства дроздовых отряда воробьинообразных. В оперении преобладает синий цвет.


[Закрыть], – самая яркая представительница дома, в котором все перья нейтральных и серых оттенков. Задолго до того, как стала королевой и матерью Лианы, она была принцессой Дома Песни. Отец уверяет, что предпочел ее всем во время первого же испытания брачного турнира, когда она тремя точными попаданиями подряд поразила свою цель через всю арену, а четвертым выстрелом – его пустое центральное кольцо. Но родители казались счастливыми, хоть их брак и был заключен по политическим соображениям. У Лианы дружная семья и крепкое гнездо. Она надеялась обрести со своей парой такую же любовь, пример которой подавали отец и мать. И найти эту пару предстояло всего через несколько дней.

– Мы говорили о турнире, матушка, – пояснил Лука, любящий сын.

Королева посмотрела на дочь без удивления.

– Вот почему у твоей сестры такой угрюмый вид.

Лиана сдержала готовый сорваться с губ ответ, поскольку опасалась вступать в борьбу с острой на язычок и невероятно проницательной матерью, которая всегда видела все ее уловки насквозь.

– Советники ожидают? – негромко поинтересовалась королева.

– Да, – подтвердил король и обратился к своим детям: – Лука, Лиана, я хочу, чтобы вы тоже присутствовали на собрании. Нам важно ваше мнение.

– По поводу чего? Дракона? – тут же пустился в расспросы Лука. Их с сестрой нередко приглашали на подобные встречи, чтобы они учились управлять страной. Но что-то в тоне короля придавало этому конкретному собранию особой значимости.

– По поводу отсрочки брачного турнира, – пояснил отец.

Лиана открыла рот от удивления.

– Что?

– На какой срок? – спросил Лука.

– Вороны попросили дать им время, самое большее несколько дней, чтобы собраться с силами после нападения и подлечить раненых. Мы с вашей матерью полагаем, что Дом Мира должен выработать единое мнение, прежде чем прибудут остальные дома и попытаются как-то повлиять на ситуацию. Прежде мы никогда не откладывали церемонию, а теперь, когда бог огня наращивает могущество, эта идея кажется по меньшей мере неосмотрительной. Тем не менее я им очень сочувствую.

Лука, само воплощение долга, уверенно кивнул.

А Лиана закусила щеку, лихорадочно обдумывая ситуацию.

– Раненых? Они объявили, сколько у них пострадавших?

– Пока нет.

– А умершие есть? – задала она следующий вопрос, не в силах сдержаться.

– По крайней мере, мне об этом ничего не известно, – ответил король. Видя, что дочь снова открывает рот, чтобы продолжить расспросы, он остановил ее взглядом. – Пока довольно. Нужно встретиться с советниками до прибытия следующего дома.

Лиане не удалось задать остальные вопросы, но они продолжали кружиться в ее сознании и тогда, когда она следовала за членами своей семьи через позолоченные двери в королевские покои и дальше в залы собраний, расположенные уровнем ниже.

Лиана видела битву.

Они с Кэсси единственные, кто точно знает, что случилось.

Нет никаких раненых, которых нужно лечить, и солдат никаких перегруппировывать не требуется, как не было и битвы, требующей длительного восстановления. Есть лишь один павший боец, которого вороны наверняка сочли мертвым. Печально, бесспорно, но не настолько же, чтобы требовать отсрочки брачного турнира.

Зачем же они лгут? Зачем преувеличивают?

Лиане очень хотелось узнать, что за тайну скрывают вороны.

Глава 8

Ксандер

Хрустальный город Сфейра являл собой величественное зрелище, но, глядя на него через прозрачную стену комнаты, Ксандер чувствовал опустошенность. Для каждого дома было выстроено отдельное гостевое здание с куполообразной крышей, размещенное вокруг центрального дворца согласно расположению их островов. Таким образом, Ксандер оказался на северо-восточной окраине оживленного метрополиса, откуда открывался отличный вид на вход во дворец, обращенный на восток, чтобы приветствовать восход солнца. Крошечные фигурки сновали туда-сюда в высокие двери, а он внимательно их рассматривал. Кремовые крылья. Пепельные крылья. Пятнистые перья. Клетчатые перья. И так до бесконечности. Практически у каждого голубя в Доме Мира есть хотя бы несколько белых перьев. Как же тут определить владельца пера цвета слоновой кости, которое он сжимает сейчас в кулаке?

Это невозможно.

– Лисандер? – позвал его учтивый голос.

Он даже не шевельнулся.

– Я тысячу раз просил вас так меня не называть, матушка!

– Почему? – удивилась королева Мариам, быстро перелетев через комнату и опустившись рядом с сыном. Ее рубинового цвета платье ярко выделялось на фоне расстилающегося перед ними заснеженного пейзажа. – Ведь это твое имя. Лисандер Таетанос, кронпринц Дома Шепота. На протяжении последующих нескольких дней ты будешь слышать его довольно часто.

Ксандер вздохнул и опустил крылья так низко, что маховые перья почти легли на пол. Посмотрев в прекрасные ясные глаза матери, он сник еще больше.

– Я его не брошу.

– Я тебя об этом и не прошу, – спокойным голосом ответила она.

Он рассмеялся мрачным печальным смехом.

– Ах, матушка, перестаньте! Думаете, я не заметил, как озарилось ваше лицо при рассказе о нападении дракона, и потом, когда вы своими глазами увидели кровь? С того момента, как Рэйф родился, вы желали ему смерти, не считаясь с тем, что он мой брат и лучший друг. Для вас он всегда был лишь бастардом.

– Потому что он им и является, – просто отозвалась она, но Ксандер уловил скрытую ненависть в ее голосе, которая всегда присутствовала, когда мать говорила о его брате. Он понимал, почему она отзывалась в таком тоне о его отце, но не о Рэйфе, невинном ребенке, ставшем верным другом ее единственному сыну.

– Итак, раз вы явились не для того, чтобы сказать, что моя затея обречена на неудачу, зачем тогда вы здесь?

– Пришла сказать, чтобы верил в себя.

Ксандер переключил внимание на лежащий за пределами комнаты мир, поскольку окружающее пространство вдруг сделалось удушающим.

– Верить в себя? Я только это и делаю.

– Нет, – возразила она, не повышая голоса, хотя все равно казалось, что мать кричит. – Ты полагаешься на него, зависишь от него, а этого делать не следует.

– Мы это уже обсуждали, – процедил Ксандер сквозь зубы.

– Нет. Ты говорил с советниками за спиной своей королевы и настроил их всех против меня, чтобы добиться своего. Мы с тобой никогда и словом об этом не перемолвились.

Ксандер расправил плечи, не отрицая, что в этом конкретном случае действовал в обход матери. Она королева, верно, но в брачном турнире участвовать ему, и один-единственный раз в жизни он хотел оставить за собой последнее слово. Чтобы было по его разумению.

– Вы правы, матушка. Мне очень жаль. Но я знал, что вы меня не поймете.

– Давай-ка присядем, – предложила она, указывая на стулья, стоящие у противоположной стены, – подальше от вида из окна и мыслей о Рэйфе. – И все обсудим, как и подобает двум правителям.

И снова Ксандер не тронулся с места.

– Вы никогда не поймете, матушка, сколько бы раз я вам ни объяснил. Мы с Рэйфом – две стороны одной медали. Я терпелив, а он порывист. Я планирую, он действует. Когда я улыбаюсь, он хмурится. Дома я обладаю всеми необходимыми королю качествами. Здесь же, в чужом мире, как на оборотной стороне монеты, Рэйф наделен тем, что нужно мне, чтобы преуспеть. Мы дополняем друг друга. Я не справлюсь с турниром без него.

– Это неправда, – настаивала королева и, вскинув крыло, погладила сына своими обсидиановыми перьями, чтобы утешить. Но он отшатнулся.

В действительности мать подарила ему все мыслимые возможности в жизни. Она заказывала для него специальное оружие: щиты, крепящиеся к предплечью, мечи, привязываемые к запястью, крюки и деревянные ладони с железными пальцами. Все, что только можно изготовить, тут же поступало в его распоряжение.

Ксандер ненавидел все эти ухищрения.

То, как они впивались в кожу, и от них на запястьях появлялись волдыри, то, каким униженным он себя чувствовал в этой амуниции, особенно учитывая, что его книги и занятия не требовали никаких дополнительных инструментов или умений. Книги просто принимали его в свои объятия, на свои страницы, за что он их и любил. Ему всегда нравилось совершенствовать свой ум. Даже будь у него десять пальцев вместо пяти, на его поведение это никак не повлияло бы. Наоборот, увечье позволило Ксандеру свободнее заниматься любимым делом, снабдив отговоркой, истинность которой никто не брался оспорить.

Рэйф – воин, одаренный кличем ворона.

А Ксандер – принц, миротворец, ученый.

К несчастью, турнир – это состязание, принимать участие в котором должны именно воины.

– Не все испытания требуют физической силы, – будто прочтя его мысли, заметила мать.

Отдавая себе отчет в том, что он несправедлив, Ксандер все же произнес следующие слова, потому что, честно или нет, правильно или нет, он хотел заставить свою мать, свою правительницу, понять.

– Первое испытание – стрельба из лука, так? И что, по-вашему, я должен делать, матушка? Встать на изготовку и натянуть тетиву зубами?

– Это лишь одно из заданий, – отозвалась она, однако недостаточно быстро – ее взгляд уже успел скользнуть к его отсутствующей правой кисти.

Его фантомные пальцы сжались в кулак, чтобы сдержать гнев. Иногда Ксандеру нравилось представлять, что именно это и случилось – не что у него недостает конечности, а что вся его ненависть, боль и гнев свернулись в такой тугой ком, что он не сумел его распутать. Что его пальцы так тесно срослись друг с другом и с кожей, что сами себя заперли в ловушку – и все его эмоции тоже. По большей части Ксандер был позитивным, счастливым и веселым. И только в моменты, подобные этому, когда он вспоминал кулак, мрачные мысли выползали из своего логова.

– А что насчет навигационного испытания? Что насчет него? – настаивала королева, пытаясь заглянуть в глаза сыну, но Ксандер упрямо смотрел перед собой. – В нем ты в разы превосходишь брата. Он, возможно, и боец, но ему недостает терпения охотника.

– Он может не выиграть все состязания, – подытожил Ксандер, готовясь привести решающий довод, который мать не сумеет опровергнуть. – Это никому не под силу. Но есть же разница, матушка. Огромная разница. Если Рэйф проиграет, он сделает это с достоинством и не превратит воронов в посмешище перед всеми семью домами. Над ним никто не станет потешаться.

– Лисандер! – рявкнула королева Мариам и, отбросив заискивающий тон, схватила сына за плечи и развернула лицом к себе. – Вот, значит, что ты думаешь? Прекрати сию секунду! Ты бы никогда, никогда…

– Это вы прекратите, – перебил он, оттолкнув ее. – Я так говорю не из стыда или тщеславия. И я сам, и наши подданные давно научились принимать мои сильные и слабые стороны. Но вы не можете ожидать того же от остальной части света, от тех, кто живет за пределами нашего замкнутого тихого острова. Временами люди бывают жестокими, как вам отлично известно. – При этих словах королева прикусила язык, ее лучистые глаза потухли, в них отразилась молчаливая боль за них обоих. Ксандер продолжил более мягко: – Дело не во мне, матушка, а в нашем народе. На турнире будут состязаться пять кронпринцев и лишь четыре вторые дочери. Это означает, что по окончании один дом останется без пары, и этим домом не должен снова стать наш. Нашим людям требуется доброе предзнаменование. Нужно убедить их в том, что мы не лишились расположения богов и не стали изгоями. Мы обязаны победить. Мне горько признавать, что я не в состоянии принести им эту победу. Но Рэйф сможет.

Мать поднесла свою слегка сморщенную ладонь к щеке сына, погладила и опустила руку. Черты ее лица снова сделались жесткими.

– Не сможет, если он мертв.

Ксандер отпрянул, будто от удара, застигнутый врасплох и потерявший равновесие, хоть в глубине души он и верил, что это невозможно.

Дверь его комнаты с грохотом распахнулась.

– Моя королева, мой принц, простите за вторжение, – заикаясь, пробормотал стражник, и в комнату ворвалась Хелен. Лицо ее было угрюмо.

Никогда в жизни Ксандер так не радовался, что их прервали. Кивнув стражнику, он обратился к капитану:

– Ты принесла новости из Дома Мира, Хелен?

– Они дали нам день отсрочки, – сообщила та, выплюнув последнее слово, как проклятие, не утруждая себя ни титулами, ни придворным этикетом. – Король говорит, что будет оскорблением Аэтиосу откладывать турнир на более длительный срок. Планируется втиснуть состязания в ограниченный временной промежуток, чтобы провести церемонию выбора пар в день летнего солнцестояния, как завещано традицией. – Она плюхнулась на стул, схватила со стола яблоко и повернулась к королеве. – Я вас не сразу заметила, но ваше присутствие несколько облегчит мне жизнь.

– Я пытаюсь убедить сына, что отсрочка нам вовсе ни к чему, – ответила Мариам, повысив тон в конце фразы, будто задала вопрос.

Хелен перевела взгляд на Ксандера.

Когда он впервые поднял вопрос о замене его Рэйфом на брачном турнире, Хелен горячо поддержала эту идею и помогла убедить пожилых и более несговорчивых советников королевы сделать исключение из правил. Хелен не привыкла придерживать язык и не волновалась о том, что может ранить чувства Ксандера. Прежде всего, она предана дому. Ее задача – поддерживать в нем безопасность, укреплять его. Именно за эти качества Ксандер ее и ценил – и назначил капитаном стражи, а также своим негласным советником, когда мать велела начать проявлять интерес к стране, которой ему предстоит править. Ксандер и Хелен мыслили одинаково и не боялись принимать серьезные решения.

На сей раз Ксандер воспользовался старой как мир уловкой, чтобы уберечь Хелен от нежелательного гнева королевы. Он сменил тему.

– Патрули уже вернулись? Нашли что-нибудь?

– За исключением того, что было обнаружено на мосту, иных следов вашего брата нет, – будничным тоном отрапортовала Хелен, даже не стараясь смягчить удар. – Ни кровавых пятен, ни перьев, ни тела. Ни-че-го. Поисковый отряд вернулся с пустыми руками.

– Каков наш следующий шаг?

Она поднесла яблоко к губам, откусила кусочек и стала жевать. Ксандер, прищурившись, наблюдал за ней.

«Она тянет время».

«Но зачем она это делает?»

Не успел он задать этот вопрос, как Хелен проглотила и села прямо.

– Думаю, в сложившихся обстоятельствах ваша матушка права. Вам нужно готовиться к турниру.

Ксандер так крепко сжал свой невидимый кулак, что правая рука начала дрожать.

– Отказываюсь в это верить!

Но Хелен не собиралась идти на попятный.

– Мы обыскали территорию…

– Так обыщите снова! Кто-то был там и оставил отпечаток ноги в крови. Тебе не хуже меня об этом известно.

Ее глаза слегка потеплели.

Ксандеру ненавистно было это видеть, непереносимы уступки, поскольку он понимал, что на самом деле это жалость.

– Даже если кто-то там и был и забрал тело, – с трудом выговаривая слова, продолжила Хелен, – Рэйф будет не в состоянии участвовать в брачном турнире, отложенном всего на один день. Вы, как и я, видели кровь. Если он жив, то находится на пороге смерти. Ему не хватит времени, чтобы поправиться. Я готова продолжать рассылать поисковые отряды день и ночь до тех пор, пока вы не велите мне прекратить, но это не изменит того обстоятельства, что именно вам, мой принц, придется представлять на состязаниях Дом Шепота, хотите вы или нет.

Ксандер открыл было рот, но быстро подавил возражения. Позволить другим считать брата мертвым может быть менее опасным, чем разоблачить правду, которая, скорее всего, будет стоить ему жизни. Глубоко в сердце Ксандер знал, что где-то в стылой тундре его брат еще жив.

– Завтра я присоединюсь к поисковому отряду.

– Вы этого не сделаете, – возразила Хелен. – У вас всего день, чтобы подготовиться к испытаниям, в которых вы не собирались участвовать. А поиски брата предоставьте мне.

Ксандер уставился в глаза своему капитану, не моргая и не колеблясь.

– Ты права. Я кронпринц Дома Шепота. И завтра я пойду искать брата.

Хелен сжала губы в тонкую линию, но ничего не сказала.

Ксандер посмотрел на мать. На ее лице отражалась смесь гордости и разочарования, но также и любви. Она склонила голову, давая свое королевское разрешение на то, что он в любом случае сделал бы.

«Я иду, Рэйф, – подумал Ксандер, возвращаясь к созерцанию лежащего за прозрачной хрустальной стеной сверкающего города. – Держись. Я иду».