Текст книги "Просто хорошая мама. Как внести гармонию в жизнь своего ребенка и не пропустить его детство"

Почему такое происходит? Потому, что ребенку предоставлено слишком много вариантов выбора.

ЭЛЕМЕНТАРНО

Слишком большое количество вещей приводит к избытку вариантов выбора.

Но что плохого, если у ребенка есть выбор? Мы – взрослые люди, мы потребители и граждане общества, которое ценит индивидуальность. Нам нравится, когда есть возможность выбора. И нам нравится предоставлять (даровать!) выбор ребенку – пусть он выбирает из всего, что видит, в каждой сфере своей жизни. Мы считаем, что широта выбора поможет в жизни. Мы уверены, что выбор помогает раскрыться личности ребенка, его самоощущению.

Я абсолютно уверен, что это неверно! Все эти варианты выбора отвлекают внимание ребенка от естественного и последовательного процесса развития в раннем возрасте. Позвольте мне подчеркнуть эту мысль: маленькие дети очень заняты. В первые десять лет жизни происходит бурное развитие – нервной системы, социальных и физических навыков, – которое нам, взрослым, кажется бездействием.

Ребенку нужно время, чтобы стать самим собой. Он формирует свою личность в игре и социальных взаимодействиях. Если вы перегружаете ребенка, предоставляете ему слишком много вариантов выбора и псевдовыбора раньше времени, то он будет знать только одно желание: «Еще!»

Карл Юнг говорил, что дети не отличают ритуал от реальности. В детском мире игрушки являются ритуальными объектами, обладающими силой, значением и резонансом. Для ребенка гора игрушек означает нечто большее, чем просто игрушки. Это топографическая карта их формирующегося мировоззрения. Гора игрушек, возможность выбора символа в этой горе означает: «Я могу выбрать то и это, и еще другое; пойти в ту сторону или в эту: здесь все мое! Но здесь так много всего, что ни одна вещь не имеет значения. Я хочу что-нибудь другое!» Точно так же это мировоззрение формирует эмоциональный профиль ребенка; когда у него есть множество вариантов выбора, он привыкает не ценить то, что у него есть, и стремится к той, всегда неуловимой вещи, которой у него нет: «Еще!» Ощущение власти (ведь у него так много возможностей и вариантов выбора) только маскирует глубокое чувство уязвимости.

В жизни ребенка мы, родители, – взрослые. Мы уже выросли. Мы любим своих детей и можем помочь им, ограничив свободу выбора. Мы в состоянии продлить и защитить детство, не перегружая ребенка псевдовыбором и ложным ощущением власти, которую дает обладание большим количеством вещей. Производители тратят биллионы долларов, чтобы повлиять на наших детей, но мы можем сказать «нет». Мы можем сказать «нет» эгоизму и «вещизму» и принять упрощение как стиль жизни.

Когда родители собираются после лекции или семинара, чтобы обсудить «окружающую среду», я предлагаю им представить себе, как должна выглядеть комната ребенка. И вы тоже можете вообразить себя на пороге комнаты ребенка (или прямо пройти в детскую), чтобы определить основной источник беспорядка. Как правило, это игрушки.

Игрушки

Представьте, что все игрушки вашего ребенка свалены кучей посередине комнаты. Вы собрали в кучу все-все игрушки, в том числе и те, что валялись в других комнатах. Огромная коробка с игрушками для ванны, груда, скопившаяся рядом с телефоном (эти игрушки иногда позволяют отвлечь ребенка и поговорить лишнюю минуту с подругой), игрушки, завалившиеся в укромные места, крутящийся стул, который вечно оказывается на кухне…

ЭЛЕМЕНТАРНО

Количество игрушек в поле зрения вашего ребенка следует значительно сократить.

Теперь эту кучу нужно сократить наполовину, оставшуюся часть поделить пополам еще раз и еще. Возможно, вы выбросите первую половину целиком, а из следующей половины захотите что-то сохранить. Половину третьей половины вы сохраните наверняка. Однако в результате у вас должна остаться лишь малая часть первоначального количества игрушек. Подозреваю, что я буду выглядеть в ваших глазах этаким Скруджем наоборот – полной противоположностью щедрому дарителю, который является непременным персонажем многих рекламных роликов. Немного терпения, пожалуйста.

Мы внимательно присмотримся к игрушкам, и я помогу вам решить, какие припрятать в «библиотеке», а какие – выбросить. Мы обсудим, что такое фиксированная игрушка и игрушка, которая занимает ребенка. Однако в данный момент я хотел бы попросить вас немного поразмышлять: прикиньте, сколько игрушек сейчас у вашего ребенка и что будет, если это количество уменьшить.

Нам всегда говорили так или иначе, что игрушки развивают воображение ребенка. Если какая-то развивающая игрушка может принести пользу, то десять игрушек разовьют воображение в десять раз больше? Что плохого в том, если вот эти замысловатые и вон те маленькие игрушечки, радуют и стимулируют наших детей? В родительских глазах игрушки – это своего рода капитал, так почему нельзя покупать их? Мы все больше убеждаемся, что игрушки необходимы для развития воображения детей. Не стоит и говорить, что мы активно участвуем в приобретении «жизненно важных» товаров. Мы так поступаем из благородных побуждений: мы искренне хотим обеспечить благополучие ребенка всеми доступными нам способами.

Но нашими благими намерениями можно манипулировать. Специалисты по рекламе заставляют нас верить, что у детей вообще нет внутренней жизни – только игрушки; и только игрушки, сами по себе, могут обеспечить эту внутреннюю жизнь. Судя по рекламе, детское воображение представляет собой чистый лист, который только и ждет, пока игрушки оставят на нем правильный, новейший, магический след.

Детей лишили креативности, присущей им от природы. Эта креативность перешла к разработчикам игрушек, которые заявляют, что необходимо «развивать» и «стимулировать» творческое начало. Чрезмерное внимание к игрушкам превратило детскую игру в коммерческое предприятие. Игра больше не является естественным атрибутом детства; чтобы играть, детям нужны взрослые и те «полезные» вещи, которые они предлагают.

Наш великодушный порыв также выходит боком. В конце концов если игрушки представляются исключительно полезными, то мы должны неограниченно покупать, покупать, покупать, и еще одну, и еще несколько. То, что начиналось с благого желания порадовать, получило собственную жизнь. Игрушки могут вызвать зависимость и служить удовлетворению наших потребностей, а не нужд детей. Мы, родители, иногда слишком много работаем – и подменяем взаимоотношения игрушками или другими вещами. Мы чувствуем, что нас отстраняют, мы связаны многочисленными обязанностями и отвлекаемся на неотложные дела. Самый быстрый способ наладить «связь» с ребенком – вы же согласитесь, что «быстро» это лучше, чем «ничего»? – сунуть ему в руки новую игрушку.

У нас развивается почти маниакальное стремление покупать, и дети это видят. Какой вывод они делают? По мере того как растет гора игрушек в комнате, вывод назревает сам собой. Он звучит так же громко, как реклама, и я согласен с Мэри Пайпер в формулировке. Вот какой вывод делают наши дети: «Счастье можно купить!» И еще: «Я – центр вселенной».

Разве не радостно смотреть, как ребенок забавляется с новой игрушкой? Истинное удовольствие. Мы, родители, восхищаемся способностью ребенка сосредоточиться на чем-то особо, влиться в «поток» игры. Однако естественная способность увлеченно играть нарушается, если у ребенка слишком много вещей, слишком большой выбор. В целой куче игрушек нет ничего истинно ценного. Внимание, которое ребенок посвящает игрушке, может сокращаться, и оно будет сокращаться, потому что вокруг слишком много всего. Вместо того чтобы научить ребенка сосредотачивать внимание, мы «отучаем» его, потому что следуем своему желанию и обеспечиваем все новыми и новыми игрушками.

Может показаться странным, но избыток игрушек лишает ребенка желания творить, которое в какой-то степени является результатом скуки. Я более подробно остановлюсь на этом в пятой главе, посвященной расписанию. Надо сказать, что скука – это великий побудитель и вдохновитель творчества. Все самое интересное обычно начинается с грустного: «Мне нечего делать». Мы лишаем детей возможности проверить свои собственные творческие способности, когда затыкаем любую брешь игрушкой или же развлечением.

Итак, я предлагаю принципиально новый подход к игрушкам: чем меньше, тем лучше. Для того чтобы у ребенка развилось воображение, не нужно ни специальных игрушек, ни их огромного количества. Дети развивают воображение естественным образом. Им только нужно для этого время. Неограниченное время, свобода и досуг.

ЭЛЕМЕНТАРНО

Когда вы сокращаете количество игрушек и лишних вещей в комнате ребенка, он становится внимательнее и приобретает способность играть в сложные и разнообразные игры.

Недавно я проводил семинар в Нью-Хэмпшире, и ко мне пришли молодые родители, Сью и Майк. Когда аудитория разбилась на небольшие группы, они рассказали, как недавно переоборудовали детскую комнату, прослушав мою лекцию по упрощению на компакт-диске.

У Сью и Майка двое детей: пятилетняя дочь Элиза и трехлетний сын Микки. Родители начали рассказ с описания повседневной жизни семьи. Они признались, что дети всегда предпочитали драться, а не играть.

– У них было полно игрушек, – сказала Сью. – Я даже не понимаю, как так вышло, но у нас скопились просто тонны игрушек, подаренных нашими родителями, дядями, тетями… Многое мы покупали сами.

Со всей этой кучей игрушек дети обращались по-разному.

– Элиза у нас привыкла устанавливать определенный порядок. Она сортировала игрушки, систематизировала их, выстраивала из них некие конфигурации, – продолжила Сью, а Майк добавил:

– И при этом она все время визжала.

– Да, кричала она часто, потому что Микки обожает ломать игрушки и нарушать порядок их расположения!

Молодые родители вели свой рассказ, а мы понимали, что это их повседневная жизнь, а не отдельный «неудачный день».

– Так происходило постоянно, – подтвердили оба.

Сью сказала, что прочитала все книги по воспитанию разнополых детей в семье и подробнейшим образом изучила проблему конкуренции. А Майк сказал, что когда друг подарил им компакт-диск с моей лекцией, они с радостью восприняли концепцию упрощения.

Первой точкой приложения сил они выбрали гору игрушек.

– Нам понадобилось два или три дня, но в конце концов у нас случилось «анти-Рождество».

От первоначального количества была оставлена примерно десятая часть игрушек.

У всех в группе возник один и тот же вопрос:

– А что сказали дети?!

Майк и Сью ответили, что сначала дети вообще ничего не заметили. Так было до тех пор, пока в «библиотеку» не переместилось большинство игрушек.

– Однажды дети вошли в комнату и замерли, – улыбнулась Сью. – Мы с Майком затаили дыхание. Потом мы объяснили детям, что игрушки просто хранятся в другом месте, и они смогут получить их обратно. Но не успели мы договорить, как дети начали играть. И Микки, и Элиза нашли себе игрушки, которые не видели долгое время, и немедленно занялись с ними.

Сью и Майка беспокоило то, что дети не могут подолгу находиться вместе: постоянно вспыхивали ссоры. Конечно, между братьями и сестрами всегда возникают трения, но, как мне кажется, проблема Микки и Элизы заключалась в другом. Их не раздражало присутствие «конкурента» – они просто чувствовали переутомление. Элиза справлялась с перегрузкой, пытаясь ранжировать игрушки, а Микки ломал и бросал предметы – это был его способ привести себя в норму. Элиза все время боролась с младшим братом, чтобы защитить порядок, но это только провоцировало его на очередной приступ разрушения, он явно не мог контролировать свое поведение.

Но когда количество игрушек сократилось, дети почти перестали драться, и теперь оба были больше сосредоточены на играх. Родители рассказывали, как играли их дети, и я понял, что теперь брат с сестрой перестали зацикливаться на определенной навязчивой роли (Элиза – Организатор, а Микки – Разрушитель). Они постепенно осваивали разные стадии игры: параллельную («Я играю с этой игрушкой, а ты с другой»); пересекающуюся («Если мы возьмем мои кубики и твои, то можно построить большой дом»); социально-драматическую («Я буду ведьмой, а ты – маленьким мальчиком, который заблудился в лесу»), и, наконец, общую («Давай так: если кто-то переступит эту линию, то выбывает из игры»).

Но произошло еще кое-что.

– Было очень забавно, – сказал Майк.

Кто-то из слушателей удивился, но Сью пояснила: у них с Майком была общая цель – упрощение детской комнаты и сокращение игрушек. Они вместе трудились и вместе радовались полученным результатам, разделяли чувство восторга и удовольствия, потому что дети успокоились и погрузились в игры. Сью признала, что они с Майком раньше не испытывали того чувства единения, которое иногда разделяют родители.

По-видимому, Сью и Майк тоже прошли через разные стадии «родительской игры»! После долгого периода параллельных действий они наконец пришли к совместным, согласованным методам воспитания.

Сила малого

За многие годы, что я помогал людям упрощать домашний уклад и повседневную жизнь, у меня выработались некоторые руководящие принципы по уменьшению количества окружающих вещей. Мы с вами сосредоточены на обстановке, окружающей детей, и поэтому уделяем особое внимание детской комнате. Однако изменения не должны быть односторонними, иначе ребенок не научится беспристрастности (то есть умению видеть фальшь). Если в доме беспорядок, все завалено вещами, то преобразование детской комнаты не сохранится надолго. Возникнет некоторого рода равновесие между комнатами – либо они снова придут в беспорядок, либо наведение порядка в одной вдохновит вас на следующие подвиги, и чем настойчивее будут ваши усилия, тем больше понимания они встретят со стороны близких.

Существует ли «магическая цифра»? Сколько игрушек должно быть у ребенка? Конечно, точное количество не установлено. Однажды после лекции слушательница спросила меня: «Вы говорите – чем меньше, тем лучше. Может быть, ребенку вообще не нужны игрушки?» Нет, я не имел в виду полную ликвидацию игрушек. Пять или даже десять предметов – этого может быть слишком мало для ребенка старше полутора лет. Любимые игрушки неприкосновенны, их нужно оставить. Игрушки должны быть разнообразными. После того как мы уберем основную кучу и расчистим место, обсудим разнообразие и места для хранения.

ЭЛЕМЕНТАРНО

Если игрушек немного и ребенок способен уследить за ними, то он сможет увлеченно играть в сложные игры. Лавина игрушек вызывает рассеяние внимания и эмоциональную перегрузку.

Если у ребенка очень много игрушек, тут вопросов нет – их количество нужно сократить. Но лучше это сделать без участия детей – иначе у вас ничего не получится. Взрослый человек способен навести порядок, даже если им руководит убеждение, что игрушки являются «сдерживающей силой» для ребенка.

Когда вы закончите, детям наверняка понравится результат, но они могут спросить, где та или иная игрушка. Думаю, вы найдете ответ. Однако если вы попытаетесь навести порядок вместе с ребенком (любого возраста), то он, скорее всего, будет защищать каждый предмет. Ребенок будет демонстрировать «любовь до гроба» к каждой мелочи, даже к тем игрушкам, с которыми он никогда не играл, даже к сломанным и прочно забытым игрушкам. Поэтому повторю еще раз: эту работу лучше выполнять без ребенка.

Кстати о сломанных или потерявших детали игрушках. В любую кучу всегда попадет значительное количество таких. Смело перемещайте их вместе с нераспознаваемыми частями в мусорный мешок. Целые и хорошо сохранившиеся игрушки, которые по каким-то причинам не вошли в число любимых, я бы порекомендовал отдать для благотворительных целей. И да, что-то на время откладывается в «библиотеку», откуда игрушку можно забрать.

Жизненно важно соблюдать один принцип, который будет наилучшим образом направлять вас в деле упрощения. Спросите себя: «Развивает ли эта игрушка воображение моего ребенка или, напротив, фиксирует его внимание»? Я вот что имею в виду: игрушка фиксирует внимание, если она является самодостаточным, завершенным изделием со многими деталями. Ребенок не может изменить это чудо дизайнерской мысли и придумать с ним новую игру; у такой игрушки обычно полно функций: эта кнопка поднимает ковш, та – включает фары, а третья выпускает ракету, – и ребенку ничего больше не остается, как сидеть и нажимать кнопки. Кроме того, навороченную игрушку ребенок может сломать.

В качестве примера позвольте привести несколько историй. Кажется, ученые исследовали (в академической науке так всегда: чем удивительнее данные, тем лучше финансирование), почему бедная кукла Барби испытывает столь «жестокое» обращение. В самом деле, почему в песочнице или в коробке с игрушками так много частей от Барби? Почему бедняга Барби так часто лишается головы, или рук, или ног? Почему с ней так грубо обращаются? Является ли жестокое обращение случайным актом, проявлением феминизма или политкорректности со стороны вашей дочери? Кто знает.

Я думаю, дело в том, что Барби и Кен представляют собой самодостаточные, завершенные игрушки. Их можно по-разному одевать, помещать в разные интерьеры, но «имидж» изменить нельзя. По сравнению с обычной куклой, которую можно обнять, прижать к себе, как-то трансформировать в процессе игры, Барби не располагает к проявлению нежных чувств со стороны ребенка. Фиксированные игрушки обычно – не всегда, но обычно – дети либо разбирают на части, либо забрасывают в дальний угол. Когда вы раскопаете кучу игрушек, наверняка вы обнаружите немало частей от таких. Если игрушки не располагают к проявлению эмоций, то они неизбежно будут сломаны.

Игрушки, которые надолго сохраняются целыми, которые запоминаются, – обычно самые простые. Чем проще, тем охотнее ребенок с ними играет. Могу угадать – ваши любимые игрушки (возможно, они еще хранятся у вас в укромном месте) – самые простые. Когда вы были ребенком, еще не было самоходных электронных динозавров (по крайней мере, в моем детстве), зато были плюшевые мишки и игрушечные кухонные наборы – простые и любимые.

В 1970-х годах архитектор Саймон Николсон (Simon Nicholson) создал теорию свободных частей. В наше время эта теория иногда используется в проектировании игровых пространств и сооружений для детей. Николсон заметил, что креативные способности и изобретательность детей зависят от вариабельности их окружения. Другими словами, в игре дети используют предметы, которые они могут передвигать и трансформировать в соответствии со своей фантазией. Когда ребенок играет на природе, он вытаскивает из ручья камни и делает гору, а из кучи палок сооружает дом. Креативность не связана с вещами как таковыми; это сила, которую дети используют для того, чтобы фантазировать, действовать и конструировать. Подобную гибкость мышления предоставляют именно «свободные», а не «фиксированные» игрушки.

Разве не забавно, что большинство производителей игрушек в наши дни выпускают именно сложные технологичные игрушки, а не те, которые стимулируют воображение детей? В газете «Нью-Йорк таймс» сообщалось, что некоторые компании, например Fisher-Price, Wow Wee, Hasbro, Razor USA, в ответ на падение продаж в прошлые годы перешли на выпуск преимущественно высокотехнологичных игрушек[17]17
  Marriott M. Gadget or Plaything, Let A Child Decide // New York Times. – February 17, 2005.


[Закрыть]. И одной из причин является «сокращение возраста». Многие компании-производители теперь не адресуют свои продукты определенной возрастной категории (для которой эти игрушки предназначены или соответствуют). Маркетологи утверждают, что в наши дни дети быстрее взрослеют (в маркетинге даже есть такой термин: KAGOY – Kids Are Getting Older Younger, «Дети раньше становятся старше»), и поэтому товары ориентируются на детей все более младшего возраста. Этот прием позволяет расширить рынок и ускорить взросление детей – может быть, не в плане их развития, но приобретения дополнительных покупателей[18]18
  Schor J. B. Born to Buy. – Р. 56.


[Закрыть]. Дети (особенно девочки) уже в возрасте шести лет являются адресатами рекламы товаров, предназначенных для 8–12-летних. «Мы видим явную тенденцию, согласно которой девочки получают свой первый сотовый телефон в 8 или 10 лет, – сказал Джефф Нуцци (Jeff Nuzzi), директор отдела глобального маркетинга компании THQ Wireless. – Можно считать получение мобильного телефона своего рода обрядом инициации»[19]19
  Marriott M. Gadget or Plaything.


[Закрыть].

Тенденция производства все более технологичных игрушек означает, что необходимы дополнительные стимулы, чтобы удержать внимание ребенка. И это мнение агрессивно нам навязывается, и не только рекламой, но и самим духом потребительства. Результат этого – коммерциализация игры. Заявляется, что для игры нужны некие предметы, и родители должны постоянно покупать сложные игрушки в большом количестве, чтобы удержать внимание ребенка. В таком загруженном и вечно спешащем мире, как наш, дети меньше всего нуждаются в дополнительных стимулах.

Все эти выступления «индустрии игр», привлекательные и захватывающие, как пение сирен: «Эта невероятно сложная, высокотехнологичная игрушка содержит в себе всё, что можно пожелать. Только она привлечет внимание вашего ребенка. Вот эта игрушка». К сожалению, я наблюдаю, как многие родители бессознательно, но целиком и полностью принимают эту идею, постоянно покупая все новые и новые «хиты» игрушечного рынка. И это уже приобрело характер зависимости и для продавцов, и для покупателей.

ЭЛЕМЕНТАРНО

Если вы предлагаете ребенку менее сложные игрушки, то он становится более заинтересованным и развивает способность фокусировать внимание.

Это кардинальное изменение нашего представления об игрушках, и оно, похоже, противоречит инстинктам родителей. Нас заставляют думать иначе – и действовать иначе. Здесь игрушки – только один показатель, одна часть иного представления о детстве и потребностях детей. Когда вы сокращаете количество игрушек, оставляя незамысловатые предметы для игры, вы предоставляете детям свободу творить свой собственный, выдуманный мир. Не говорите ребенку, что ему следует желать, как выдумывать, – тогда он научится распознавать свои интересы и следовать им, доверять собственному внутреннему голосу. Ребенок услышит, что говорит ему крепнущий внутренний голос.

Когда вы все упрощаете, вы позволяете детям быть внимательными к своим действиям, вкладывать душу в то, чем они занимаются. Дети, не перегруженные чрезмерным количеством игрушек, увлечены теми, что у них есть. А если игрушка простая, то дети вкладывают в игру частичку себя. Это и есть та свобода, которую предоставляет малое: ребенок может заниматься тем, что его действительно привлекает. Игрушки, которые «ничего не делают», у которых нет кнопок, могут делать всё в игре. Когда мы не пытаемся наполнить детский разум и ящик для игрушек шаблонами для воображения, изготовленными промышленным способом, ребенок имеет возможность творить свою игру на основании собственных идей.

И наши функции родителей также упрощаются, если мир игры снова принадлежит детям, а не потребительскому рынку. Стоит нам только опровергнуть мнение о том, что развитие детей – это гонка, которую мы обязаны выиграть, и что их воображение продается и покупается, мы покидаем замкнутый круг потребительства. Тогда наши дети приобретают время и свободу, необходимые для исследования окружающего мира, а мы освобождаемся от ложного чувства ответственности и стремления контролировать. Вместо того чтобы постоянно обновлять бесконечный список «обязательных» игрушек, следует направить свою энергию на упрощение. Позвольте детям играть, как подсказывает им воображение.