Текст книги "Полуночные грехи"

– Это не был несчастный случай.

– Почему вы так считаете? – Она предполагала, что увидит примерно такую же сцену, как и в кабинете Грейсона, но тут все было по-другому, и это смутило Джиллиан. – И как вам вообще удалось связать то, что случилось здесь, с убийством вашего партнера?

– Я и не связывал. Сначала. Но чем больше я думал о том вечере, тем более странными казались мне некоторые вещи.

– Какие?

Монро пожал плечами и положил руку на конец перил, обвив пальцами полированное дерево. Только побелевшие костяшки показывали, насколько крепкой была его хватка. Или насколько тревожными были его мысли.

– Когда я приехал домой, то нашел парадную дверь открытой. Даже одного этого факта оказалось достаточно, чтобы привести меня в замешательство. – Он криво усмехнулся одним уголком рта. – Там, откуда мы с Пег родом, если кто-то ложился спать и не запирал вход, мог легко оказаться с перерезанным горлом. Прежде чем подняться в спальню, она никогда не забывала удостовериться, что все надежно закрыто. Особенно если у остальных слуг был выходной день, а она оставалась одна дома. Так, как это было в ту ночь.

Монро остановился. Джиллиан поняла, что он не в силах продолжать, и мягко спросила:

– Вы сказали «вещи». Во множественном числе. Значит, было что-то еще?

– Да. В зале на столе стояла фарфоровая статуэтка. – Он указал на проход под аркой с другой стороны холла. – Я нашел ее рядом с Пег, разбитую вдребезги.

Джиллиан задумчиво поджала губы, предполагая, что миссис Ридли держала эту фигурку в руках, когда упада. Может быть, экономка просто решила почистить ее или сделать что-нибудь еще, не имеющее никакого отношения к их расследованию? Но все же этому стоило уделить внимание.

– Вы не возражаете, если я посмотрю на то место, где обычно находилась статуэтка?

– Конечно, не возражаю. Нам сюда.

Монро провел ее через арку в роскошно убранную комнату. На полулежали персидские ковры. Их насыщенный красный с золотом цвет прекрасно гармонировал со стенами, покрытыми муаровой тканью, а также алой обивкой многочисленных кресел и диванов. В одном конце залы возвышался огромный мраморный камин, а в другом были выходившие на Пиккадилли окна, задрапированные тяжелыми шторами.

– Она стояла вон там. – Монро кивнул в сторону столика из красного дерева, который находился у дальней стены.

Джиллиан направилась к нему и посмотрела на множество безделушек, занимавших всю его поверхность.

Здесь она не нашла ничего, что показалось ей важным.

Она повернулась к Монро. Он стоял сзади нее, скрестив руки.

– И что сказали об этом сыщики с Боу-стрит? – Его лицо приняло циничное выражение.

– Пег была пожилой женщиной, у нее уже сдавало сердце. Поэтому официальное расследование пришло к выводу, что она почувствовала себя плохо или просто споткнулась и упала вниз.

– Другими словами, детективы решили, что это был несчастный случай?

Его подбородок дрогнул. Джиллиан заметила, что он напрягся, хоть и стояла далеко от него.

– Это не был несчастный случай.

– Вы так говорите, но...

– Леди Джиллиан, в ту ночь в доме был кто-то еще. Какой-то человек намеренно толкнул Пег вниз. И я убежден, что он же убил Стюарта. Если незапертая дверь и разбитая статуэтка не вызвали у меня особых подозрений, то записка, доставленная на следующее утро, заставила меня по-новому посмотреть на смерть Пег.

Сдвинув брови, она внимательно посмотрела на Монро:

– Вы постоянно упоминаете об этом послании. Что там было написано?

Монро сжал челюсти.

– «Она ушла слишком легко». Слова были написаны тем же почерком, что и остальные записки. Вчера, после того как обнаружили тело Стюарта, я попытался показать ее полицейским с Боу-стрит, те едва взглянули на нее. Они даже не стали рассматривать возможность того, что Пег могла быть убита. А записка составлена настолько расплывчато, что ее вряд ли можно считать настоящим признанием вины.

Джиллиан задумчиво постучала пальцем по подбородку, размышляя над его словами. Ей было понятно, почему власти сочли версию, предложенную Монро, несколько притянутой за уши. Но для нее такой сценарий выглядел вполне правдоподобно. Особенно если принять во внимание платок миссис Ридли, который был найден на месте убийства Грейсона.

– Не могли бы вы принести мне сейчас письма с угрозами? – спросила девушка. Если она прочитает эти послания, то, возможно, нападет на след какой-нибудь улики, которая подтвердит теорию Монро.

– Угу, – пробормотал он, извинившись, и направился за ними.

Джиллиан даже не заметила, как он поклонился и покинул комнату. Ее мысли уже умчались вперед. Девушка принялась ходить по зале, рассеянно глядя на стены и мебель.

«Если один и тот же человек виноват в смерти и Стюарта Грейсона, и Пег Ридли, – думала она, – и если Монро прав, утверждая, что он является главной мишенью, то тогда убийца должен был оставить в этой комнате какое-то весомое свидетельство своего присутствия. Этот мужчина хотел, чтобы Монро ни капли не сомневался, что он тут был».

В этот момент Джиллиан вдруг увидела зеркало.

Овальное, в золоченой раме, оно висело на стене над столиком, где раньше стояла фарфоровая статуэтка. Джиллиан ощутила, как по позвоночнику вверх поползли мурашки. Еще одно зеркало. Возможно ли?..

Достав из сумочки очки, она надела их на нос и направилась через всю залу, чтобы внимательнее его рассмотреть. А если статуэтка была использована лишь для того, чтобы привлечь внимание к зеркалу?

Какое-то чувство, более могущественное, чем все, что ей приходилось испытывать до этой поры, заставило ее встать на носки и положить руку за верхний край рамы. Между стеной и зеркалом ее пальцы неожиданно нащупали маленький твердый предмет. Она вытащила его наружу. Это оказались потускневшие карманные часы.

– Что, черт побери, вы делаете?

Джиллиан обернулась и увидела застывшего в сводчатом проеме Монро.

– Полагаю, – она медленно вытянула руку вперед, показывая ему часы, – что убийца оставил вам еще одно сообщение.

Глава 8

Чтобы понять характер преступника, надо сначала определить мотив преступления.

Коннор в изумлении уставился на предмет, который лежал в протянутой ладони Джиллиан. Он вдруг почувствовал, что сердце его остановилось.

Он мгновенно узнал часы. Это была единственная ценная вещь, которой Хайрам Ледбеттер владел в своей жизни.

В жизни, которая внезапно оборвалась в обветшалом домишке в Биллингзгейте (В начале XIX века это был один из самых злачных и опасных районов Лондона.).

Должно быть, некоторые из его мыслей отразились на лице, потому что янтарные глаза леди Джиллиан, спрятанные за очками, расширились.

– Вы узнаете их?

Коннор попытался ответить, но голос его не слушался. Тогда он просто кивнул. Отложив в сторону стопку принесенных писем, он взял часы из рук девушки. Да, этот предмет был ему хорошо известен. На крышке часов было знакомое углубление, на которое Хайрам почти с любовью нажимал своим заскорузлым большим пальцем каждый раз, когда предоставлялась возможность их открыть.

– Это часы Хайрама, – хриплым шепотом произнес Коннор. Однажды он заметил, как прежний хозяин с трепетом проводит пальцем по выемке, и теперь повторил его жест с таким же чувством.

К чести Джиллиан, она не стала расспрашивать дал fame. Как будто ощутив, что ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, девушка продолжала терпеливо стоять рядом с ним и молчать.

Наконец он глубоко вздохнул и заговорил:

– Где вы их нашли?

– Они лежали за зеркалом. Так же, как и носовой платок вашей экономки в кабинете мистера Грейсона.

Значит, он все-таки оказался прав. У него никогда не было особых сомнений на этот счет. Но если платок Пег в кабинете Стюарта не показался ему весомой уликой, подтверждающей его теорию, то часы расставили все по местам: Хайрама убил тот же негодяй, что был ответствен за смерть и Стюарта, и Пег.

И кровожадный ублюдок хотел, чтобы Коннор знал об этом.

Его захватила волна слепой ярости. Он с силой сжал в кулаке только что найденную вещь.

– Мистер Монро? – донесся до него мягкий голос леди Джиллиан. – Хайрам был вашим другом?

Коннор склонил голову. Слово «дружба» было слишком слабым для тех теплых отношений, которые связывали его с добрым уличным торговцем.

– Да, очень хорошим другом. Он торговал на улице фруктами. Эти часы были его единственной стоящей вещью. – Коннор вновь увидел иссохшее тело Хайрама, безжизненно и безвольно лежащее на полу его дома, и в горле застрял комок, который ему пришлось проглотить, чтобы продолжить дальше: – Чуть больше месяца назад его нашли забитым насмерть в собственном жилище.

– О, Коннор, мне так жаль!

С губ леди Джиллиан впервые сорвалось его имя. Этого было достаточно, чтобы он вздрогнул и посмотрел в ее полные сочувствия глаза. Он понимал, что девушка назвала его так неумышленно, что это было не что иное, как обыкновенная оговорка. Эффект, который та произвела на него, невозможно было не заметить. Услышав свое имя, произнесенное ее низким голосом, Коннор видел, как леди Джиллиан смотрела на него взглядом, полным глубокого понимания. Ему так захотелось обвить ее руками, прижать к себе, положить голову на пышную грудь и попросить ее утешить, излечить израненную душу нежным прикосновением...

Но нет. Учитывая то, что произошло между ними раньше, на тротуаре, он понял, насколько опасно терять контроль над ситуацией, когда рядом находится эта девушка. Он всего лишь хотел встревожить ее, сорвать раздражавшую его маску абсолютной уверенности, но сам же и попал в расставленные им сети. Ему все еще не давали покоя воспоминания о дразнящем аромате ее кожи, о биении пульса под его губами.

С того самого момента, как эта девушка появилась в его кабинете, Коннор старался всеми возможными способами лишить ее присутствия духа, заставить ее уйти. Но чем больше усилий он прикладывал, тем более решительно она себя вела. Она не могла не восхищать, но от этого ему становилось еще тяжелее бороться с проклятым влечением к леди Джиллиан.

Как он понимал, ни к чему хорошему это не приведет.

Посмотрев на часы в руке, Коннор заставил себя вернуться к разговору:

– Власти были уверены, что Хайрам стал жертвой неудачной попытки ограбления. Такие вещи часто происходят в Биллингзгейте. У него и красть-то было нечего, но эти часы пропали, поэтому я никогда не сомневался в их вердикте. Но только до вчерашнего утра, когда я начал сопоставлять все, что произошло.

– И вспомнили о письмах?

– Да. Тогда я осознал, что это были серьезные угрозы. Сначала Хайрам, потом Пег, Стюарт... Смерти последовали в слишком короткий промежуток времени, чтобы их можно было считать совпадением, но сыщики не хотят слышать об этом. Они решили, что им нужен Форбс, и никакие слова не убедят их в обратном.

Проведя свободной рукой по волосам, Коннор повернулся кругом и подошел к окну, уставившись невидящим взглядом на оживленную улицу. Боже правый, все это из-за него.

«Ничего удивительного», – цинично подумал он.

Неспособность Коннора защитить тех, кто ему дорог, отравляла всю его жизнь.

– Поймите, я пытался помочь им. – Коннор не хотел говорить на эту тему, но слова вырвались сами, прежде чем он смог остановиться. Его как будто прорвало. – Хайрам. Когда я наконец-то разбогател, то пытался дать ему денег. Хотел, чтобы он нашел дом в более подходящем районе города, но получил отказ. Он был упрямый. Я делал все, что старина Хайрам позволял, но... – Коннор замолчал, смущенный своим многословием.

– Это был добрый поступок.

Робкое замечание леди Джиллиан, стоявшей сзади, заставило его горько рассмеяться над собой. Он повернулся к ней лицом.

– Доброта не имела к этому никакого отношения. Во всяком случае, с моей стороны.

Увидев, что она смутилась, Коннор резко выдохнул и устало провел рукой по затылку. Ему никогда не нравилось говорить о прошлом, но он решил, что должен хотя бы коротко все ей объяснить.

– Когда я был мальчиком, мой отчим держал таверну на Темз-стрит, недалеко от реки. Его и близко нельзя было назвать хорошим отцом. Моя жизнь в семье была... ну, проще сказать, что я и мой брат старались бывать дома как можно реже.

Джиллиан оживилась, и Коннор сразу же понял, что допустил тактическую ошибку – упомянул о Бреннане. Любознательная от природы девушка наверняка станет сейчас расспрашивать его о нем, но ему не хотелось говорить о брате. Эта тема была слишком мучительной.

Коннор продолжил свой рассказ, надеясь отвлечь ее:

– Большую часть времени я шатался по улицам, на пристани, наблюдая за кораблями, разговаривая с моряками и портовыми рабочими. И когда мне исполнилось тринадцать, я окончательно сбежал из дому.

Его план, видимо, сработал. Леди Джиллиан не стала задавать вопросы о Бреннане, ей явно хотелось услышать продолжение, как только Коннор прервался.

– И что дальше?

– И довольно долго я жил на улице. Там я познакомился с Хайрамом. Остальные люди почти не обращали внимания на еще одного грязного мальчишку, но он всегда останавливался, чтобы поговорить со мной, узнать, что со мной все в порядке. Наверное, я выглядел очень жалко. Он часто давал мне фрукты со своей тележки, даже когда ему самому приходилось туго. – Коннор печально улыбнулся одним уголком рта. – Я остался перед ним в неоплатном долгу.

Леди Джиллиан наклонила голову, изучая его сквозь опущенные ресницы.

– Что-то подсказывает мне, что вы не только ему пытались помочь. Как насчет миссис Ридли?

Он подтвердил правильность ее догадки, пожав плечами. Не было смысла отрицать это.

– Я встретился с Пег, когда мне было шестнадцать. Я всегда был крупным для своего возраста и уже выполнял всякую черную работу в порту, чтобы получать хоть какие-то деньги. Вот тогда Пег и предложила мне пожить в одной из комнат своей гостиницы. Она обнаружила, что мне нравится все, связанное с кораблями, и познакомила меня со Стюартом. Он взял меня под свое крыло и научил корабельному делу.

– Вы сказали, что у Пег было слабое сердце. Вы предложили ей работу, когда она заболела?

– Я знал, что она примет мою помощь только на таких условиях. Пег была такой же упрямой, как и Хайрам. Но когда она стала моей экономкой, то по крайней мере я знал, что у нее есть крыша над головой, что о ней заботятся и к ней приходят врачи.

– Знаете, мистер Монро, вы совсем не такой жесткий, каким хотите казаться. Я начинаю верить, что вы настоящий филантроп.

Некая самоуверенность в тоне ее голоса неожиданно разозлила его. Она говорила о том, чего совсем не знала, а Коннору не хотелось, чтобы у нее сложилось впечатление о нем как о каком-то чертовом спасителе человечества. Это закончилось бы тем, что она стала бы возлагать на него надежды, которые ему никогда не удастся оправдать.

Стиснув зубы, Коннор подошел вплотную к Джиллиан.

– Не надо, – спокойным голосом предупредил он девушку, глядя в ее испуганные глаза. – Не надо идеализировать меня. Я возвращаю долги. Это все.

Хотя его близость явно привела ее в замешательство, леди Джиллиан не отступила назад. Вместо этого она подняла подбородок, открыто бросая ему вызов.

– Право, мистер Монро, разве имеет какое-то значение то, что я думаю о вас?

Коннор прервал ее, схватив за руку, и тут же пожалел об этом. Как он мог забыть о том, что к ней нельзя прикасаться? Жар, пронзивший его тело, мешал ему говорить, но он заставил себя сделать это:

– Я говорю серьезно, леди Джиллиан. Если вы будете настаивать на том, чтобы видеть во мне какого-то героя, уверяю, в скором времени вы разочаруетесь. Вы понимаете?

Воцарилась мучительная тишина. Их взгляды скрестились в молчаливой борьбе, но леди Джиллиан первой отвела глаза, признавая свое поражение.

– Конечно. – Она высвободила руку. На ее лице появилось выражение ледяного высокомерия. – Как вы думаете, не пора ли мне взглянуть на письма?

От резкой перемены темы у Коннора едва не закружилась голова, но ему удалось без запинки ответить таким же невозмутимым голосом:

– Разумеется. – Он махнул в сторону столика, на котором оставил их. – Они вон там.

Его гостья повернулась и направилась через комнату, чтобы взять бумаги. Она держалась прямо, но в каждом звуке шагов и шорохе юбок леди Джиллиан чувствовалась охватившая ее злость. Коннор положил часы Хайрама к себе в карман и пошел вслед за ней, сожалея, что из-за его слов она опять стала враждебно к нему относиться. Но это было сделано для ее же блага. Он не сомневался.

Жаль, что эти мысли не уменьшали чувства разочарования, не помогали бороться с желанием еще раз ощутить устремленный на него мягкий одобрительный взгляд.

Он увидел, как леди Джиллиан взяла письма со стола и уселась с ними на небольшой двухместный диванчик, стоявший перед камином.

Она сняла перчатки и положила их рядом с собой на подушку. Туда же леди Джиллиан поместила сумочку. Сдвинув очки на самый кончик носа, она кинула на него ледяной вопрошающий взгляд:

– Это все письма?

Коннор кивнул. Вдруг, по какой-то непонятной для него причине, какой-то злой духдернул его сесть рядом с ней. Он знал, что это была глупая затея, потому что таким образом его левое бедро оказывалось слишком близко от ее правой ноги. Их тела могли случайно соприкоснуться в любой момент. Такое положение было губительнымдля его душевного спокойствия. Видимо, он не имел сил сопротивляться желанию еще раз досадить ей.

Леди Джиллиан нахмурилась, но решила, что не стоит выражать свое неудовольствие вслух. Она лишь надменно фыркнула, а потом склонилась над бумагами.

Минуты летели одна за другой. Его гостья все продолжала изучать письма. Большинство посланий было написано едва понятным почерком на каких-то скомканных и грязных клочках бумаги. Они состояли из одного-двух предложений, смысл которых варьировался от коротких утверждений до язвительных насмешек. Например: «Явернулся!», «Готовпоспорить, тынепомнишь меня».

Коннор наклонился вперед и оперся локтями о колени, пытаясь понять по выражению лица леди Джиллиан, о чем она думает, читая эти письма.

– Как я сказал раньше, первую записку я получил около месяца назад, – сказал Коннор. – Через неделю или две после убийства Хайрама. Я не придавал им особого значения. Они выглядели безобидными. Немного сбивали с толку и раздражали, но я отмахивался от них. Я был уверен, что скоро все прекратится.

Леди Джиллиан внимательно посмотрела на него.

– Но этого не случилось? – подняв брови, спросила она.

– Да. Наоборот, после смерти Пег я начал еще чаще их получать, а тон стал... несколько менее дружелюбным.

«Твоигрехиидутзатобойпопятам. Янеуспокоюсь, покатынезаплатишьзато, чтосделал. Всеблизкиетебе людивопасности...»

Слова из последнего письма этого негодяя были словно высечены в памяти Коннора огромными буквами. Это письмо он получил вчера утром, перед тем как уехал в контору и нашел там мертвого Стюарта. Монро сжал зубы, вспоминая о бессильной ярости, охватившей его в тот момент. Он понял, что его мучитель был ответствен не только за написание злых посланий.

Если бы только он начал действовать раньше!

Леди Джиллиан отложила бумаги в сторону.

– Вы говорите, что сыщики с Боу-стрит не проявили к ним интереса?

– Ни один из них, – покачав головой, ответил Коннор. – Кроме Толливера. Но видимо, он не имеет там особого влияния.

– Надо признать, на первый взгляд весьма трудно установить связь между записками и тем, что случилось. Как вы сами сказали мне, все они, кроме последней, составлены таким образом, что их нельзя считать явными угрозами. В них нет упоминаний о жертвах, с которыми, кстати, мм-м... разделались разными способами. Ведь обычно убийцу выдает его почерк. Но разбой, смерть от несчастного случая и жестокое убийство? – Она загнула три пальца, а потом покачала головой. – Между ними, по-видимому, нет ничего общего.

Коннор почувствовал, как под его безупречно-спокойной маской начинает закипать гнев. Вчера он несколько часов разговаривал с детективами, пытаясь убедить их в том, что для его опасений есть основания. Будь он проклят, если станет тратить время на то, чтобы теперь убеждать в этом леди Джиллиан.

– Если вы не верите мне... – Он был готов продолжить, но недовольный вздох девушки остановил его.

– Я не говорю, что не верю вам, мистер Монро. Просто хочу сказать, что этот человек очень искусно скрывает свое участие во всех этих убийствах. Они не похожи друг на друга, что необычно для преступлений, совершенных одним и тем же человеком. В глазах закона три смерти никак не связаны между собой, не говоря уж о том, что в них замешан один и тот же злоумышленник. И он был очень аккуратным. Ведь он оставил только те улики, которые важны для вас.

Коннор почувствовал, что не может не восхищаться ее оценкой ситуации, и гнев его моментально испарился. Конечно, леди Джиллиан вызывала доверие с того момента, как он позволил ей войти в кабинет Стюарта. Коннор ожидал, что она сбежит. И хотя сначала ей действительно стало нехорошо от увиденного, она никуда не делась. Наоборот, леди Джиллиан надела на нос очки и стала осматривать место преступления с такой уверенностью, которой позавидовали бы иные опытные полицейские. Да еще к тому же ей удалось обнаружить очень важную улику. Ту, которую упустили и он, и детективы с Боу-стрит.

Вот почему он не послушался внутреннего голоса, кричавшего ему о том, что это ошибка, а разрешил ей принять участие в дальнейшем расследовании. Толливер был прав насчет нее: Джиллиан оказалась очень умной и способной девушкой.

– Каким образом их доставляли? – вдруг спросила она, возвращая его назад в реальность.

– Большинство просто подсовывали под дверь ранним утром, – ответил Коннор. – Вероятно, хотели, чтобы я нашел их перед тем, как уйти на работу. Некоторые приносили уличные мальчишки. Когда же я их просил описать, как выглядел человек, заплативший им за это, все они ссылались на забывчивость.

– А вы не знаете никого, кто бы мог иметь причину затаить на вас злобу?

Да, таких он знал. По крайней мере на ум сразу пришло два имени, и оба из его прошлой жизни. Но из этих двух один был мертв, а другой гнил в Ньюгейтской тюрьме, поэтому никто из них не мог быть замешан в убийствах.

– Нет, – ответил Коннор. – Никогда в своей жизни я не сделал ничего такого, за что меня нужно было бы наказывать подобным образом.

Поднявшись на ноги, леди Джиллиан принялась расхаживать по залу, сжав руки за спиной и задумчиво уставившись в потолок.

– Совершенно ясно, – проговорила она, – что автор этих писем считает вас ответственным за какие-то неприятности, случившиеся с ним.«Янеуспокоюсь, покаты незаплатишьзато, чтотысделал»... Очень точно сказано. Преступник совершил эти убийства, чтобы наказать вас. Но если, как считает этот человек, вы виноваты в его страданиях, почему он не причиняет вред именно вам?

Ответ пришел к нему мгновенно, озарив его, словно вспышкой молнии. Коннор ни секунды не сомневался в его правильности:

– Потому что он знал, что самую страшную рану нанесет мне в том случае, если станет убивать дорогих мне людей, за которых я несу ответственность.

– Значит, он хотел не только заставить вас заплатить за какие-то грехи, но и причинить вам боль. Вы ведь осознаете, что убийца все это время следил за вами? И что, наверное, продолжает следить? Ему бы очень– хотелось видеть ваше лицо в тот момент, когда вы поняли, что он сделал. Видеть ваши страдания...

Коннор замер. Конечно! Он не представлял, почему раньше об этом не догадался. Такого следовало ожидать. Значит, этот негодяй видел, чем он занимался в течение дня, с кем обычно встречался.

Вполне вероятно, он теперь уже в курсе всего, что произошло между ним и Джиллиан с того момента, как они вышли из экипажа перед его домом.

От одного предположения сердце Коннора охватил холод. Не могло быть сомнений в том, что из короткой сцены на тротуаре убийца сделал то же заключение, которое сделал бы любой другой прохожий.

Что эта девушка была для него дорога.

Его губы сжались в суровую линию. Проклятие! Он знал, что совершает ошибку, впутывая ее в это грязное дело, но теперь пришло время все исправить. Он не допустит, чтобы с леди Джиллиан приключилась неприятность по его вине. Ни за что не допустит.

Девушка меж тем продолжала говорить:

– Я бы хотела увидеть дом вашего друга Хайрама. Так как он был первой жертвой, то, возможно...

– Нет. – Короткое слово прозвучало резко и однозначно, словно удар хлыста. Его отзвук задрожал в тишине, внезапно воцарившейся в зале.

Джиллиан не скрывала своего удивления. Она заморгала и посмотрела на Коннора поверх очков – как будто изучала что-то особенно мерзкое.

– Прошу прощения?

– Мне кажется, я ясно выразился: нет!

– А могу я узнать почему?

Коннор поднялся с дивана и нагнулся, собирая отложенные девушкой письма.

– Конечно. – Он говорил, не глядя на нее. Просто не мог на нее смотреть. Ему было достаточно бросить на нее один взгляд, чтобы начать сомневаться в правильности своего решения, хоть и знал, что так будет лучше. – С этого момента ваша помощь больше не потребуется.

– Мистер Монро, вы обещали, что позволите мне принять участие в деле.

– И я позволил. Вы подтвердили именно то, что я подозревал все это время. И благодаря уликам, найденным вами, теперь уверен, что смогу убедить Боу-стрит...

– Не сможете. – Она повернулась и встала перед ним. Ее янтарные глаза пылали воинственным огнем. – Вы очень хорошо понимаете, что найденные мной вещи имеют значение только для вас. Уверена, что детективы с Боу-стрит найдут какую-нибудь вполне приемлемую причину, по которой они были на месте преступлений. – Коннор не мог отрицать правоты ее слов. Он даже не попытался опровергнуть их, и его молчание еще больше разозлило леди Джиллиан. Уперев руки в бока, она заявила: – Видимо, вас совсем не волнует то, что из-за вашего упрямства могут умереть другие люди.

Ее обвинение взбесило Коннора. Черт побери, это она упрямится, а не он! Неужели эта девчонка не понимает, что он пытается спасти ее?

Коннор выпрямился и встал к ней лицом. Письма, которые он только что закончил собирать, выпали из его рук и остались лежать на полу, но ему было не до них.

– Это именно то, что я пытаюсь предотвратить! – воскликнул он.

– Что?

– Вашу смерть! – Джиллиан фыркнула и сказала:

– Не стоит обо мне волноваться. Я взрослый человек и вполне способна сама о себе позаботиться.

Она – иголка в его сердце, заноза, вот она кто. Твердолобая и приводящая в ярость. И со щеками, залитыми румянцем, смоляными волосами, выбившимися из прически и красиво обрамлявшими ее лицо. Выглядела она такой соблазнительной, что Коннор больше не мог с собой бороться. Ее сочный рот манил его, как оазис посреди пустыни, а он слишком долго мучился жаждой.

– Боже правый, Джиллиан, – прохрипел он. – Неужели ты никогда не прекратишь говорить?

И с этими словами Коннор, не в силах дальше сопротивляться своим желаниям, протянул к ней руку, положил на затылок, одним рывком притянув к себе Джиллиан, впился ей в губы безжалостным поцелуем.