Текст книги "Метро 2033: Код зверя"

– Ермолов, Лесник. Проходите, проходите. Я вас заждался, – отставив в сторону недопитую кружку, мужчина средних лет в стареньком, но все еще добротном костюме поднялся из-за стола и пожал протянутые в приветствии руки.

– Да вы не стойте, присаживайтесь, – он махнул на два грубых стула. – Рассказывайте, по какому поводу к нам. Может, вам налить чего?

– Не стоит, – отрицательно покачал головой капитан. – Мы, собственно, по делу. Нам нужен один твой человек. Одолжишь?

– В этом весь ты, Гусар, – сразу быка за рога. И никаких преамбул, – мужчина сел в кресло, деловито сложив на груди руки. – Я бы с удовольствием, как не помочь старому партнеру. Да только сам знаешь, какая у нас обстановка. Каждый боец на счету. И так молодых по пальцам пересчитать можно.

– А нам твои бойцы без надобности. Вон, целый отряд головорезов у гермы прохлаждается. Нам охотник твой нужен.

– Эти-то у меня вообще в дефиците, – начальник убежища грустно улыбнулся. – Впрочем, вас интересует кто-то конкретный?

– Самый что ни на есть конкретный, Иван Натанович, – вступил в разговор интеллигент. – Самый лучший. Вик.

При звуке этого имени мужчина поперхнулся чаем и закашлялся. Глаза его удивленно расширились. Отдышавшись и поправив чуть съехавший на бок галстук, он заговорил, позабыв о напускной манерности:

– Зачем вам этот отморозок? Он же на привале всю группу порешит и не поморщится. А потом вернется и меня к праотцам отправит. За то, что против воли его куда-то послал.

– Он что, настолько плох?

– Более чем! Года два назад солдатика моего прирезал. Одного из лучших, кстати. Семь ударов клинком в корпус! Разве здоровый человек так поступит?

– Хреновые, значит, у тебя лучшие, чтоб так просто отдаться, – хмыкнул в роскошные усы Ермолов. – И чего вы его еще не расстреляли, если настолько боитесь?

– Дык, полезный же, сукин сын, – развел руками Натанович, будто извиняясь. – Мы до его появления от живности местной страдали. А сейчас – посмотрите, вы же без происшествий добрались? То-то. Вот за прошедшие три года, как он в убежище живет, все мутанты в округе издохли не своей смертью. К тому же поначалу, пока Терентьевич, что его в бомбарь пустил и у себя приютил, жив был, царство ему небесное, Вик вполне адекватно себя вел. Чурался только всех. На людях появлялся исключительно в полной боевой и с неизменным подшлемником на морде. Так что, как он выглядит, никто толком не знает. Кроме Ольги с младенцем, что с ним сейчас живут. А тут еще и малой приболел… – мужчина сделал большой глоток остывшего чая и продолжил: – Так вот. Вначале Вик нормальным мужиком был. А как Терентьевич от инсульта умер, так у него будто крыша поехала…

– Ну, будет вам, – чуть раздраженным голосом перебил его Лесник. – Вы лучше ответьте, отдадите нам своего неадеквата? Не бесплатно, конечно.

На стол перед начальником убежища лег внушительных размеров мешок. С наигранной ленцой перебрав содержимое, мужчина протянул гостям ладонь.

– Так и быть, по рукам. Но договариваться сами будете. Мне шкура дорога.

– Разберемся как-нибудь, – ответил Гусар, поднимаясь. – Показывай, где берлога твоего охотника.

На лицо мужчины выплыла ехидная улыбка.

– А она вам без надобности. Все равно на территории бомбаря он практически ни с кем не разговаривает. Вик сейчас на вылазке. Должен вернуться с минуты на минуту. Так что советую поймать его у гермы, снаружи. В противном случае разговора не получится. Давайте я вас провожу, а то заблудитесь в наших катакомбах.

Начальник убежища вышел из-за стола, явив миру старые разбитые туфли. Распахнув дверь кабинета, вытянул руку, корректно и ненавязчиво предлагая гостям выметаться. Первым, хмыкнув, вышел интеллигент. За ним, чуть приотстав, – Гусар и сам начальник. Поняв несложную мимику компаньона, Лесник ушел еще на несколько метров вперед, предоставляя мужчинами возможность поговорить приватно.

– Слушай, Ермол. Как там обстановка с караванами? Что-то они последнее время вне графика ходят. Проблемы какие? – шепотом обратился мужчина.

– Да мэр это все, – капитан скривился так, будто птер нагадил ему точнехонько на хромовые сапоги. – Он каким-то образом разузнал, что раз в месяц из его гарнизона бесследно исчезает группа одних и тех же бойцов. Теперь ходит весь такой подозрительный, разнюхивает. Парней моих вызвал на разговор по душам, после которого они бесследно пропали на несколько дней. Вернувшись, напоминали куски кровоточащего и ноющего фарша, а не элитных штурмовиков. Приходится обучать новых ребят и быть осторожней.

– Мда, неприятная ситуация, – задумчиво протянул Натанович. – А может, рассказать ему? Половину проблем можно будет смело вычеркнуть.

– Иван. Это не моя и не твоя тайна, а дело Ярчука. Ему и решать. И давай закроем тему. Лучше расскажи, что у вас с Общинными.

– Да все как обычно. Что им сделается, если они даже нашествие орды Шеки, считай, и не заметили? – он раздраженно махнул рукой. – Сидят себе в своем периметре и вовсю эксплуатируют имеющийся живой материал. Мы им на глаза тоже стараемся не показываться.

– И что, так и не собрались помочь заключенным? – Ермолов остановился, схватив за локоть Натановича и глядя на него исподлобья. Лесник сделал вид, что не заметил остановки спутников, и прошел дальше.

– Ермол, тебе же прекрасно известна обстановка в убежище. У меня молодых ребят от силы десяток наберется. Остальные – старики, инвалиды и пьяницы. Ну, еще бабы. Куда мне с таким воинством хорошо укрепленный объект осаждать? И им не поможем, и сами залетим по самые яйца, – он вырвал руку из хватки капитана и продолжил путь.

В конце коридора уже виднелся небольшой костерок, освещавший предбанник внутренних гермоворот.

– К тому же это их проблемы. И я не обязан в них вмешиваться. Там этих рабов знаешь сколько? Раза в два больше населения моего бомбаря. Взбунтовались бы, глядишь, и удалось свергнуть угнетателей.

– Трус ты, Ванечка. И слабость свою сладкими речами прикрываешь, – глухо буркнул в ответ капитан.

– Я бы назвал себя реалистом. Звучит приятнее.

Начальник убежища подошел к вытянувшимся в приветствии дозорным. Давешнего старичка на посту уже не было. Видимо, его сменил другой представитель местной фауны, мало чем отличавшийся от предыдущего.

– Ну что, господа, – Иван Натанович чуть повысил голос, в театральном жесте разводя руки. – Вот мы и пришли. Удачных переговоров, а я вернусь в кабинет. Работы по горло.

Обменявшись рукопожатиями с гостями, он неспешным шагом удалился.

– Какая у него там работа? – тихо спросил напарника Лесник, поднимаясь к внешней герме.

– Главная его работа – протирание штанов, – раздраженно проскрипел Гусар. – Крыса он. Забудь.

Глава 2
Тот, кто не любит лгать

Гермоворота с грохотом опустились. Щелкнули затворы, наглухо закупоривая убежище. Поднявшись по короткой лестнице, бойцы оказались на свежем воздухе. Некоторое время они молча наслаждались пусть и временной, но все-таки свободой от затхлых помещений. Глазам их открылась умиротворяющая картина постапокалиптической природы, несмело вступившей в раннюю весну: расцветающее теплыми тонами закатное небо, подмигивающая сквозь чуть подтаявший снег промерзшая земля, далекий крик неизвестного животного. С молчаливого согласия респираторы решили не надевать – согласно показаниям приборов, местность была относительно чистой.

Вдалеке, в районе ветхой железной дороги, появилась невысокая черная фигура.

– Посмотри-ка, Николай, это не наш клиент там маячит? – Ермолов кивнул в сторону приближающегося человека.

– Наш. В общем, говорить буду я, согласен? Не то ты в самом начале переговоров в драку полезешь.

– Да ладно, ладно. Разговаривай, переговорщик, – капитан улыбнулся и легонько толкнул интеллигента кулаком в плечо.

– Полегче, бугай, переломишь, – больше шутливо, чем действительно недовольно ответил Лесник. – И еще, – он понизил голос: – Я тебя умоляю, что бы ни случилось, держи в узде своих орлов. Охотник нужен живым, и за его изрешеченную тушку нас с тобой по головке не погладят…

– Понял, не дурак, – Гусар окинул взглядом свое рассредоточившееся по местности согласно боевому расписанию маленькое войско, удовлетворенно хмыкнул: – Бойцы. Всем подойти ко мне.

Солдатики собрались вокруг командира, подобно верным псам, готовые внимать каждому его слову. Не забывая при этом сканировать пространство в поисках возможной опасности.

– Предупреждаю, клиент шуганый. Местами неадекватный. Потому без моего приказа огонь не открывать, даже если он вас резать живьем начнет. Поняли?

– Есть, – взвился в воздух слаженный ответ десятка луженых глоток.

– Есть на жопе шерсть, – буркнул капитан, пряча в усы довольную улыбку.

Медленным, пружинистым шагом охотник приближался к двери убежища. Еще на подходе он заметил непривычное скопление народа у гермы. Причем не абы какого, а явно вооруженный боевой отряд. «Общинники до нас добрались, что ли? Хотя нет, что-то подсказывает, что это по мою душу», – с подобными мыслями он прошел мимо солдат к спуску в бомбарь. Точнее, попытался пройти. Его остановил оклик:

– Погоди, Вик. Поговорить надо.

Охотник развернулся на голос, стащил с лица намордник респиратора и вперил тяжелый взгляд в незнакомца. Высокий мужчина, где-то под метр восемьдесят с лишним, черные с легкой проседью длинные волосы аккуратно зачесаны в хвост. Острые, буквально сканирующие карие глаза и тонкие черты лица, на котором в честь близости убежища не было ни респиратора, ни противогаза. Он казался Вику смутно знакомым.

– Говори, – глухой ответ походил на рычание дикого зверя.

– Мы прибыли за тобой из Полярных Зорь. Ты нам нужен для дела невероятной важности. У тебя есть шанс…

– Короче, – скрежет металла в голосе.

– У нас на руках есть то, что может вернуть остатки человечества под солнце, – интеллигент выдержал театральную паузу, ожидая реакции.

– Продолжай, – раздраженно буркнул охотник. Однако в его тусклых глазах начал зарождаться интерес.

– Вот в том чемоданчике, – мужчина махнул в сторону одного из бойцов, – вакцина, повышающая сопротивляемость организма радиации. Но ее очень мало, а для синтезирования в промышленных масштабах у нас в Полярных Зорях недостаточно оборудования. Однако, – очередная пауза заставила Вика скрипнуть зубами. – Однако, согласно полученной нами информации, все необходимое есть в Москве.

– Охрененно познавательно. А я тут при чем?

Лесник подошел к охотнику и, положив руку ему на плечо, доверительным тоном продолжил:

– Иван Натанович заверил нас, что ты потрясающе разбираешься в животных. Ходит слух, будто ты даже умеешь с ними разговаривать и приручать, за что некоторые кличут тебя Демонологом.

– Руки, – прорычал Вик, скидывая с себя панибратские объятия.

– Собственно, в этом качестве ты нам и требуешься. До Москвы путь неблизкий, нам необходима подстраховка, – ничуть не обескураженный подобным поведением, мужчина лучезарно улыбнулся на удивление ровными и здоровыми зубами. – Так что думаешь?

– Доказательства.

– Пожалуйста, пожалуйста. Убедись, как говорится, воочию.

С этими словами Лесник подошел к одному из бойцов, забрал у него чемоданчик и открыл. Заглянув внутрь, Вик поморщился от резкого запаха медикаментов, всколыхнувшего, казалось, давно забытые неприятные воспоминания. В боксе ровными рядками в объятиях надежных фиксаторов покоились восемь тонких, длинных пробирок с колышущейся мутно-серого цвета жидкостью. Он перевел взгляд на лицо интеллигента и некоторое время молчал, будто пытаясь запомнить каждую точеную черточку. Едва заметно кивнув собственным мыслям, Вик развернулся к мужчине спиной и сделал шаг к входу в убежище.

– Не интересует, – глухо бросил он.

– Но… – начал было опешивший Лесник.

Ермолов положил руку на плечо компаньона и сжал.

– Дубль два. Моя очередь, – коротко шепнул капитан и продолжил достаточно громко, чтобы Вик его услышал: – Эй, охотник! А как сейчас пневмония народными средствами лечится?

Парень едва заметно вздрогнул и остановился. Медленно, будто неохотно, повернул голову и глянул на Ермолова через плечо.

– В смысле?

– В прямом. Я спрашиваю, как детская пневмония травками да наговорами лечится? – капитан в нарочито расслабленном жесте зацепился большими пальцами за отполированную пряжку ремня.

Охотник отвернулся и опустил голову.

– Лучше, чем совсем никак.

– А что, если я скажу тебе, что мальца можно вылечить? Традиционным способом, – Ермолов достал из подсумка картонную коробочку и легонько тряхнул.

Покоящиеся внутри блистеры таблеток едва слышно зашуршали. Будто уловив этот «зов», Вик резко развернулся. Капитан перекинул упаковку в другую руку и хмыкнул. Шрамы, вспахавшие его лицо, преобразили улыбку в оскал.

– Да-да, антибиотики. В вашем клоповнике таких нет и не будет. Давно все аптеки повыбрали. Забавно, правда? – Ермолов вытянул руку, будто пытаясь рассмотреть плотную коробочку на просвет. – После войны остатки людей чаще убивают не заканчивающиеся патроны или мутировавшие твари, а отсутствие вот этих маленьких друзей.

Охотник смотрел на мужчину исподлобья, сжимая кулаки.

– Цена? – буквально рыкнул он.

– Все та же – ты идешь с нами в роли проводника. Никаких подстав, все по-честному – баш на баш.

Ткань маски-балаклавы на лице охотника натянулась, обозначив контур улыбки.

– То есть ты. Предлагаешь мне. Добровольно стать твоей шлюхой? – слова парня лязгали металлом. – Продать свою жизнь в обмен на ребенка? Не моего ребенка. И ты думаешь, я соглашусь?

– Смирись, Виктор. Ты уже согласился. Иначе почему ты все еще стоишь здесь? – Ермолов кинул упаковку парню.

Пролетев по небольшой параболе, коробочка, зашелестев таблетками, упокоилась в крепкой хватке охотника.

– И да, я всего лишь предложил разменять твое никчемное существование на жизнь младенца. У которого, может быть, – только «может быть», но все же, – иная судьба.

Вик сжимал бесценные по нынешним меркам антибиотики. Картон в его руке начал сминаться, и казалось, что сейчас охотник просто швырнет упаковку на землю, затопчет окованным «берцем» и, плюнув сверху, молча скроется в темноте убежища. В ставшей привычной для человека тьме.

Не швырнул, не растоптал.

– Ладно, – прошелестел Вик, пряча таблетки в рюкзаке. – Ладно!

– Отлично, тогда… – начал было Ермолов, разворачиваясь к своим бойцам.

– Но у меня есть условия, – сложив руки на груди, охотник упрямо посмотрел в глаза нахмурившемуся капитану. – Первое: я не подчиняюсь. Точка. Если я – проводник, это не я иду с вами, а вы идете за мной. Скажу бежать, вы побежите. Залечь – моментально прикинетесь трупами. Без вариантов.

– А второе? – спросил Ермолов, жестом останавливая набычившихся было бойцов.

– Второе проще, – Вик окинул более внимательным взглядом отряд. Когда его льдистые зеленые глаза останавливались на ком-то, объект изучения вздрагивал, как от холодного душа. – Этот, этот и этот, – он указал на трех бойцов, внешне ничем толком от остальных не отличавшихся. – Должны сегодня же отправиться обратно в свои Зори.

– С какой это стати, – проскрипел капитан. – Все они прошли самую жесткую подготовку. Проверены в боевых условиях, как против мутантов, так и против людей. Если они с поставленной задачей не справятся, никто не справится.

– Твои ребята дальше Кеми заходили? – охотник перевел взгляд на мужчину. – Хотя что я спрашиваю. Ответ очевиден, – он махнул рукой в сторону дороги, уходящей из города. – Буквально в пятнадцати, плюс-минус, километрах отсюда находится славная деревенька Вочаж. Первое серьезное препятствие. Так вот, эти трое его не пройдут.

– А я повторяю, мои парни справятся с любыми проблемами! – угрожающе повысил голос капитан, сжимая кулаки.

– Мне лучше знать. Хотя, если ты хочешь выписать им три билета на встречу с Костлявой, без права на помилование, – дело твое. И ладно, если они сами сдохнут. Так ведь весь отряд могут положить.

– Виктор, прошу тебя, объяснись. Право слово, мы не совсем тебя понимаем, – протянул молчавший доселе Лесник.

– Нечего понимать. Твари, поселившиеся в Вочаже, питаются страхом. И эти трое для банши – лакомые кусочки. Они не просто боятся, они страхом больны.

– Что за чушь? – хохотнул один из «претендентов на вылет», наводя автомат на охотника «от бедра», как герой дешевого боевика прошлого. – Может, тебе прямо сейчас показать, насколько я боюсь?

– Прокопенко, отставить!

– И что ты сделаешь? – даже подшлемник не мог скрыть хищной, звериной улыбки на лице Вика. – Выстрелишь?

Мгновение, одно смазанное для взглядов движение, как росчерк черной краски по грязно-белому полотну подтаявшего снега, и охотник уже стоял вплотную к бойцу, прижимая автомат плашмя к его груди. Серьезная разница в росте совсем не мешала Вику смотреть на солдата сверху вниз.

– Я вижу твою гнилую душонку насквозь, – едва слышно прошептал парень. – Я знаю, кто ты на самом деле.

Колючий изумрудный взгляд казался опасней приставленного ко лбу огнестрела. Чуть расширенные от сдерживаемой ярости зрачки и зарождающийся вихрь серебристых искорок манили, унося разум бойца в омут беспамятства.

Солдат стоял посреди безлюдной улицы. Чистенькие дома с наглухо зашторенными окнами, подметенные тротуары без малейшего следа мусора, высокие раскидистые деревья, усыпанные по-весеннему сочными резными листочками. В конце улицы виднелась цветущая сирень, сплошь покрытая нежными бело-фиолетовыми бутонами. Этот город, без названия, без отличительных черт, мог оказаться любым населенным пунктом из прошлого. Если бы был живым. Но он мертв. Его небо, затянутое серебристо-стальными тучами с медленно пульсирующими, подобно человеческому сердцу, всполохами света, не дарило тепла. Давящая, вязкая тишина мешала сделать новый вздох. Душа рвалась прочь из тела, стонала от невыносимой тоски. Просила. Умоляла.

Короткий порыв безвкусного холодного ветра сорвал с сирени маленький бутон и на ласковых ладонях донес его до парня. Боец поймал это чудо и поднес к губам. Ни запаха, ни нежности лепестков. Тонкая бумага, притворяющаяся живым цветком.

Краем глаза он заметил движение за спиной и рывком развернулся, выставляя перед собой автомат. Легкое теплое дыхание коснулось его затылка, новый всполох ветра донес едва уловимые нотки лаванды. Тихий шепот, воспринимаемый не слухом, а всем дрожащим существом, нежным касанием проник в разум.

– Я знаю, что ты скрываешь… – бесплотный бесполый голос, вмещающий в себя весь спектр возможных эмоций и бесчувственный, механический одновременно.

– Кто здесь?! – солдат вновь развернулся, но за спиной его ожидали лишь безмолвные улицы мертвого города, потерявшегося в «нигде» и «никогда».

Тень под его ногами дернулась, на ее голове прорезалась сквозная щель карикатурной улыбки. С едва заметным шелестом она удлинилась до горизонта. Заметив это, парень, вскрикнув, рванул ближе к тротуару. Механически хохотнув, тень с влажным шлепком отделилась от его ног и скрылась в ближайшем доме.

– Ты настолько труслив, что боишься даже своей тени… – этот голос ввинчивался в уши, дробился, отражаясь от стенок черепной коробки, и давил, сминал, крушил.

Его затылка вновь коснулось что-то холодное, чуть шершавое. Будто неведомая тварь решила попробовать, каков он на вкус.

– Выходи! – взвизгнул парень, крутясь вокруг своей оси и выцеливая подрагивающим автоматом то асфальт, то дом напротив.

Всего на мгновение ему показалось, что в оконном проеме он увидел нечто белое. Картина въелась в сознание бойца: из-под расплывшихся в улыбке бледных губ показались звериные клыки.

Подрагивающий палец тут же нажал на гашетку. Но вместо выстрела раздался хруст ломаемых костей, и тело парня буквально взорвалось фонтанами крови, бьющей, казалось, из каждой поры…

По округе разнесся грохот выстрела, спугнув с ближайшего корявого деревца обычных на первый взгляд ворон. И как финальный аккорд, раздался истошный крик боли. Боец отпустил автомат и, обеими руками зажимая кровоточащее разорванное ухо, упал на колени. Охотник стоял уже в нескольких шагах от него, с тихим шипением прижимая к груди едва заметно парящую в холодном воздухе ладонь. Глаза его были закрыты. За внутренней стороной век парень видел умопомрачительное переплетение тончайших силовых нитей своего тела. По ним толчками, в унисон с биением сердца, текла жизнь. Вот и почерневший узелок обожженной о ствол автомата ладони. Глубоко в груди, за решеткой из ребер, начал скапливаться сгусток энергии. Спустившись по руке, он вызвал под кожей легкое, даже приятное покалывание. Жжение в ладони почти сразу сошло на нет. Открыв глаза, Вик отнял руку от груди. Корочка на ожоге уже начала отваливаться, а под ней показалась нежная розовая кожица.

Заживление заняло всего мгновение, впрочем, достаточное для того, чтобы отряд отреагировал на выстрел. Командир, едва повысив голос, отдавал приказы вскинувшим было оружие бойцам. Медик метнулся к скулящему раненому. Вик все еще видел дрожащие факелы эмоций людей: малиновые и рыжие всполохи – злость капитана и солдат; зеленоватые – любопытство интеллигентного мужчины. И серые, вяжущие язычки – страх.

Вдруг разум его забил тревогу, на грани сознания появились невероятно быстро приближающиеся красные точки опасности. Рывком кидая тело в боевой транс, Вик ушел в сторону, пропуская мимо короткую очередь одного из двух оставшихся кандидатов на вылет. Дальнейшее разбазаривание боеприпасов остановил капитан, четким мощным ударом в висок отправив парня в нокаут. Охотник примирительно поднял руки.

– Успокойтесь, истерички, – тихо проговорил он.

– Под трибунал обоих, – глухо рыкнул Ермолов напарнику стрелявшего парня и продолжил, уже обращаясь к охотнику: – Какого хрена ты творишь, малец?

– Своего бойца спроси, когда визжать перестанет, – ответил Вик, скрещивая руки на груди. – Почему он дослал патрон? Может, всегда хочет стрелять первым, потому что боится?

Капитан молчал, сжимая кулаки. Как ни хотелось признавать, но охотник был прав. И даже если забыть о страхе, – эти трое были готовы стрелять в обход приказа. И как он сам раньше не заметил?

– Я тебя понял, – едва не выплюнул Ермолов. – Они остаются. И с первым же караваном отправятся домой.

– Раз организационные вопросы решили… – охотник спокойным шагом направился к спуску в бомбарь. – Готовьтесь. Выходим на рассвете.

Молчаливо наблюдавший за происходящим Лесник, проводив взглядом скрывшуюся в голодном жерле тоннеля фигуру, тихо обратился к капитану.

– Какой боец, ты оценил? Сила, мощь. Он даже от пуль увернулся играючи. Потрясающая работа. Настоящий цепной пес войны.

– Угу, оценил, – вытолкнул капитан сквозь зубы.

* * *

Теплый тусклый свет масляной лампы-вонючки, одиноко стоящей на покосившемся от времени железном столике, вырывал из объятий вечной темноты крохотную каморку. Нехитрая обстановка состояла из старой двухъярусной кровати, того самого столика, деревянной колыбели и вбитых в стену гвоздей, заменявших гардероб. Тем не менее, эта маленькая бетонная коробка была вместилищем самого дорогого, что осталось в убитом, растерзанном мире. В ней жили люди, которых связывали нежность, забота и, возможно, любовь. Если этим грубым изъезженным словом можно назвать то трепетное, несмелое, едва уловимое, но всепоглощающее чувство, теплящееся в их сердцах.

Только вот сегодня даже пыхтящая от натуги лампа не могла разогнать сгустившуюся, подобно грозовым тучам, грусть. Ольга сидела на кровати, прижимая к себе младенца. Охотник бродил из угла в угол, проверяя снаряжение.

– Опять уходишь? – прошептала девушка.

Здесь они всегда общались только шепотом. Не столько из-за ребенка, сколько из-за до безобразия тонких стен.

– Угу.

– Но ты ведь только из рейда, – серые глаза ее потемнели, как подтаявший весенний снег. В уголках уже начала собираться влага.

– Так надо, малыш.

– У тебя всегда так надо! Я уже слышала, что случилось наверху. И о твоем поступке, и о цели похода. Ты собираешься с ними в Москву! – девушка сжала младенца чуть крепче, чем следовало, на что он ответил ей обиженным хныканьем. – А ведь эти люди ничего тебе не рассказали! Просто наговорили бессвязной чуши, помахали перед носом таблетками, и ты… ты…

– Оль, не кричи, перед соседями неудобно. И дай мне ребенка, – Вик вытянул руки в просящем жесте.

Когда малыш вновь утих, Ольга наконец услышала ответ.

– Я не могу этого объяснить. Просто знаю: они не врут. Да, не говорят всего, но в основном честны. Этот рейд – шанс. Для меня, для тебя, для малыша… Шанс на будущее. Шанс иметь это будущее… – Вик аккуратно уложил мальчика в колыбель. – К тому же – ты меня знаешь, я не могу по-другому.

– Знаю, только от этого не легче, – по щекам девушки пролегли маленькие соленые реки.

Охотник присел на кровать рядом с Ольгой и сжал в теплых ладонях ее хрупкую ручку с привычно холодными тоненькими пальчиками. Она не поворачивала головы, уставившись в стену тускнеющим под напором приближающегося одиночества взглядом.

– Ты сможешь выполнить задание? – едва слышный шепот, едва уловимые движения пухлых губ.

– Я сделаю все возможное и даже больше. Если понадобится, я поднимусь до небес и переверну горизонт. Ты же меня знаешь, – легкая, полная нежности, улыбка.

– Ты сможешь вернуться?

Вик поднялся с кровати, отпустил ее ладошку, провел рукой по такому родному лицу, стирая слезы. Подхватил рюкзак и, накинув лямку на одно плечо, подошел к двери. Взялся за ручку.

– Оль, не ходи меня провожать. Валерка, конечно, только уснул, но может проголодаться в любой момент. Проснется, начнет тренироваться в оперном пении. Бабуська из-за стенки тебя потом живьем за бессонную ночь съест. Останься лучше с ним, хорошо?

– Ты сможешь вернуться ко мне? – вновь повторила девушка, будто пропустив все мимо ушей.

Не говоря больше ни слова, охотник вышел из каморки. Уже в коридоре его догнал истошный, срывающийся крик. И тоненький плач вновь проснувшегося ребенка.

– Ну почему ты не можешь просто соврать?!

– Потому, что я не умею… так… – тихий шепот трепетной пичугой взвился под потолок пустынного коридора, затерялся в переплетении труб и проводов, оставив после себя легкий привкус горечи на губах.

* * *

В полной боевой готовности, хотя и немного хмурые от недосыпа, бойцы во главе с Ермоловым и Лесником спокойно ожидали Вика у гермоворот. Вскоре появился и он. Выйдя на поверхность и набрав полные легкие прохладного предрассветного воздуха, охотник проделал несколько упражнений, разминая тело. Попутно поигрался с энерготоками, заставив кровь быстрее течь по жилам.

– Мы не успели вчера представиться, – обратился к нему интеллигент. – Я – Николай Львович, можно просто Лесник. Тот белобрысый усач – капитан Ермолов, или Гусар. Остальных ребят пусть он сам тебе представит…

– Советую и вам немного размяться перед утренней пробежкой. Вочаж необходимо пройти до зенита. Иначе ничем хорошим дело не закончится. Побрататься по дороге успеем, – Вик немного попрыгал, проверяя, не гремит ли рюкзак и насколько прочно он сидит на спине. Удовлетворенно кивнув собственным мыслям, охотник пробежался взглядом по лицам всех собравшихся.

– Ну, ни пуха, – и двинулся вперед легкой трусцой, задавая темп остальным.