Текст книги "Скажи герцогу «да»"

Глава 9

Теперь все казалось иным, и сама Дженис была другой. Помимо двух леди-неудачниц, кто еще из присутствующих может знать о слухах насчет ее и Финна? И как к ним относятся?

Дженис по привычке начала было ломать голову над этими вопросами, но потом вспомнила о своем решении не обращать внимания на сплетни и успокоилась.

Пусть она и не подозревала, что стала жертвой сплетни, грязной выдуманной истории, доброе имя семьи спасло ее от позора, но теперь Дженис намерена сама активно бороться за свое будущее.

Окинув взглядом присутствующих, она обратила внимание на молодую, лет двадцати пяти, симпатичную женщину, которая сидела в углу возле камина и спокойно вышивала. На ней было скромное бледно-лиловое муслиновое платье и в тон ему шерстяная шаль, украшенная орнаментом. Цвета легкого траура. Но одежда не могла скрыть ее роскошных волос – густого каштанового цвета с красным отливом – или великолепного кремового с розовым цвета лица.

Остальные гости расположились на своих обычных местах за низким столом.

При появлении Дженис мужчины встали.

– Полагаю, вы удобно устроились? – спросил герцог исключительно из учтивости.

– Да, очень хорошо, благодарю вас.

Леди у камина приветливо улыбнулась, и Дженис отметила, какие у нее ясные умные глаза, и вместе с тем мгновенно почувствовала, что по крайней мере эта женщина рада ее видеть.

Холси познакомил их:

– Это миссис Фрайди, вдова, бывшая школьная учительница, а теперь ваша компаньонка. Она недавно переехала к своей сестре, которая замужем за одним из наших фермеров.

– Спасибо, что согласились приехать, – поблагодарила ее Дженис. – И примите мои соболезнования.

– Прошло уже больше года, – с милой полуулыбкой ответила миссис Фрайди. – И кроме того, я с радостью приехала сюда, чтобы просто побыть в спокойной обстановке. Дело в том, что у моей сестры трое сыновей. Они замечательные, в семье все хорошо, только вот очень шумно.

– Надеюсь, ваша сестра сумеет управиться без вас. – Дженис улыбнулась. – У меня трое братьев, так что я отлично представляю себе, какой беспорядок они могут учинить.

Миссис Фрайди рассмеялась:

– Прекрасно управится, уверяю вас! Мальчики заверили меня, что будут ей во всем помогать.

С робкой надеждой в душе, что приобрела не только компаньонку, но и подругу, Дженис уселась за стол рядом с мисс Бренсон. Когда мужчины снова сели, она даже не попыталась угадать, о чем они думают, однако утверждение леди Роуз, что все с нетерпением ждут ее отъезда, дало ей повод вздернуть подбородок на дюйм выше обычного.

– Добрый вечер, – с вальяжностью герцогини обратилась она ко всей компании.

Они и представления не имели, чего стоила Дженис выбранная манера поведения, только вот страх перед тем, что собиралась сделать, едва не лишил ее дара речи напрочь.

Герцог Холси оказался большим любителем поговорить. Лорд Ярроу и лорд Раунтри отпускали время от времени банальные замечания, укрепляя впечатление Дженис, что сами ничего собой не представляют, как и дамы сомнительного положения – леди Опал, леди Роуз и мисс Бренсон, – которые тоже вставляли иногда довольно странные комментарии.

Но задавал тон и направлял ход беседы герцог. Дженис же почти все время молчала или бормотала что-нибудь в знак согласия, и ситуацию необходимо было изменить. Сейчас же. Она набрала полную грудь воздуха, надеясь в глубине души, что хотя бы миссис Фрайди одобрит то, что она собиралась сказать.

– Ваша светлость… – При звуке ее голоса миссис Фрайди подняла взгляд от вышивки и посмотрела на нее с теплой ободряющей улыбкой, что придало Дженис уверенности, и она продолжила: – Мне удалось встретиться с вашей бабушкой. Вдовствующая герцогиня меня настолько очаровала, что я решила воспользоваться ее предложением остаться здесь на месяц… если, конечно, миссис Фрайди готова составить мне компанию.

– Разумеется, с удовольствием! – с неожиданным энтузиазмом отозвалась та.

Герцог на долю секунды опешил, но тут же заявил:

– О, в этом нет никакой необходимости. Вы очень добры, леди Дженис, но у нас в поместье достаточно народу, чтобы составить компанию моей бабушке.

– Да? По словам сиделки ее светлости, никто, кроме вас, не навещает ее. – Дженис оглядела остальных гостей. – Поскольку некоторые из ваших гостей находятся здесь уже достаточно продолжительное время, могу предположить, что давно навестили бы ее, если бы имели такое намерение.

Воцарилось короткое молчание.

– Да я бы с радостью… – пробормотала мисс Бренсон. – Просто как-то вылетело из головы. А кроме того, мы с ней незнакомы.

Дженис с трудом сдержала улыбку: мисс Бренсон говорила много, быстро и… совершенно неубедительно.

– Мы только следуем рекомендациям доктора, – поспешил объясниться герцог, дабы высказывание американки не было понято превратно. – Моей бабушке необходим покой, хотя, мне кажется, не слишком частые посещения не принесут особого вреда.

– Что ж, в таком случае я с радостью познакомлюсь с леди Холси, – вызвалась леди Опал. – Уверена, мы найдем, о чем поговорить.

– Мы пойдем вместе, правда? – поддержала ее сестра, но так, будто они собираются в логово тигра, а не в спальню старой женщины.

Дженис и хотела бы порадоваться их энтузиазму, но понимала, что все это делается лишь для того, чтобы ускорить ее отъезд в Лондон. Ей также было ясно, что никто из этой компании не собирается покидать дом герцога – во всяком случае, в ближайшее время.

– Я уверена, что леди Холси будет приятно увидеть и друзей вашей светлости, лорда Раунтри и лорда Ярроу. – Дженис обратила свой взор в сторону джентльменов.

Лорд Раунтри откашлялся, прочищая горло.

– Я… я с радостью.

– Как и я, – добавил лорд Ярроу.

– Прекрасно. – Дженис едва не рассмеялась, глядя на каменные лица джентльменов. – Общение с вами пойдет ей на пользу.

– Совершенно верно, миледи, – заметил герцог. – А это означает, что, как только дороги очистятся, вы сможете спокойно вернуться домой, не беспокоясь о моей бабушке.

Дженис не знала, плакать ей или смеяться: герцог явно давал понять, что ему не терпится избавиться от нее, но решила не обращать на это внимания, а сосредоточиться на своем плане: заставить его пожелать, чтобы она осталась.

– Нет, ваша светлость, – беспечно, но твердо сказала Дженис. – Однако благодарю вас за столь любезное предложение. Я намерена сдержать свое обещание вдовствующей герцогине погостить здесь месяц.

Она смотрела на герцога с благосклонной улыбкой, как и учила мама. В течение нескольких секунд в гостиной было слышно только потрескивание дров в камине и тиканье часов на каминной полке.

– Леди Дженис, – решительно начал герцог, – безусловно, желание выполнить обещание остаться делает вам честь, но я вынужден настаивать на вашем отъезде. Бабушке не следовало писать вам. Все это прискорбная ошибка, и вы вовсе не обязаны расплачиваться за это упущение. Нам следовало уделять леди Холси больше внимания. Возвращайтесь в Лондон, насладитесь коротким сезоном, повеселитесь. Девушке вашего возраста не следует обременять себя заботой о старой больной женщине.

Дженис сделала вид, что не заметила его раздражения.

– Благодарю за заботу, ваша светлость, но не стоит думать, будто мне это в тягость. Для меня радость общаться с вдовствующей герцогиней, у которой я в гостях. Так что согласно ее желанию я остаюсь на месяц.

Дженис буквально физически ощутила на себе тяжесть взглядов всех присутствующих, за исключением миссис Фрайди, смотревшей на нее с интересом и даже с симпатией.

– Ну что ж. – Герцог надменно вскинул голову со своей обычной полуулыбкой, не затронувшей глаз. – Оставайтесь. Бабушка, не сомневаюсь, будет довольна.

В отличие от него, дал он ясно понять.

Туше́.

Она готова уступить ему эту незначительную победу.

Герцог еще не знает, что скоро будет умолять ее остаться.

Их взгляды встретились, и хотя ничего как будто бы не произошло, Дженис заметила проблеск интереса – подлинного интереса – в глубине его глаз. И каким бы холодным он ни был, тот интерес, это все же лучше, чем его прежнее безразличие.

Женщины обменялись смущенными взглядами, лорд Ярроу хмыкнул, поглаживая подбородок, а губы лорда Раунтри скривились в презрительной усмешке.

«Очко в твою пользу, так что вперед, – сказала себе Дженис. – Это игра. Большая игра».

И она твердо намерена победить.

– Насколько мне известно, – обратилась она к герцогу, – в ваших конюшнях есть первоклассные скакуны.

Не слишком удачно, но кое-что.

– Да, вы правы. – У него была несколько медлительная, но жесткая манера говорить так, чтобы собеседник почувствовал, что беседует с человеком, облеченным властью, каким герцог, конечно, и был. – Кстати: как ваш конюх?

– С ним случился обморок, но ему уже лучше, благодарю вас. Думаю проведать его чуть позже, дабы удостовериться, что он окончательно пришел в себя.

– Очень хорошо. – Герцог небрежно скрестил ноги и отхлебнул глоток золотистого напитка из своего бокала. – А завтра можете пройтись по конюшням и выбрать себе лошадь для прогулок верхом, когда погода улучшится.

Не ожидая ее реакции на это заявление, он продолжил:

– Только попросите главного грума проводить вас.

Сам-то он, конечно, не собирался сопровождать ее, поняла Дженис.

– Вы же хорошая наездница, я полагаю.

И снова это не был вопрос.

Дженис слегка пожала плечами.

– Если верить моим братьям, так и есть, ваша светлость. А они суровые критики.

– О… – Он снова отхлебнул из бокала. – Юные джентльмены из семьи Брэди. Я видел их на аукционе Таттерсоллз. Все превосходные наездники. – Его безразличный взгляд наткнулся на обрывок нитки на сапоге, и он стряхнул его указательным пальцем. – Когда погода улучшится, мы съездим вместе во вдовий дом. Однажды я провел там месяц. Вам непременно нужно увидеть теплицу, где растут экзотические цветы.

Как заманчиво это прозвучало! Но тут же, как струя холодной воды, ее отрезвил совет вдовствующей герцогини…

– Нет, благодарю вас, – любезно, но твердо заявила Дженис, хотя ее сердце так колотилось, что того и гляди выскочит из груди.

– В самом деле? – Герцог нахмурил брови. – Но почему нет?

Мысли лихорадочно метались в ее голове, пока взгляд перемещался от одного гостя к другому. Все с любопытством наблюдали за ней, включая миссис Фрайди.

– Я ничего не имею против верховой прогулки, но только не наедине с мужчиной, – изо всех сил стараясь выглядеть спокойной и сдержанной, сказала Дженис.

«Силы небесные! Что за бред она несет».

– Почему? – в недоумении спросил лорд Раунтри, угрюмо нахмурившись.

Дженис понятия не имела почему, но ведь надо же было что-нибудь придумать, чтобы противостоять желаниям герцога.

– Дело в том, что меня непреодолимо тянет состязаться, если компанию мне составляет мужчина, но я выхожу из себя, когда проигрываю. – По правде сказать, так оно и было – в случае с братьями, – так что на сей раз она не солгала. – Видите ли, я становлюсь настоящей мегерой.

Дженис улыбнулась и пожала плечами: пусть думают что угодно. Она покончила со своей покладистостью раз и навсегда.

– Вы? Мегерой? – изумился лорд Ярроу.

– Так говорят мои братья.

– И что, вам нравится выходить из себя? – спросила леди Опал.

Дженис ненадолго задумалась.

– Я никогда не размышляла над этим до сих пор. Но – да. Думаю, да. Только это случается довольно редко. Возможно, следовало бы выходить из себя чаще.

Она сказала последнюю фразу в шутку, но в комнате снова воцарилась тишина. Герцог пристально наблюдал за ней, чуть скривив в недоумении губы.

– Как только наладится погода, я буду рада составить компанию леди в прогулке верхом, – продолжила между тем Дженис. – Как вам мое предложение?

Миссис Фрайди, до этого мгновения с завидной регулярностью протаскивавшая нить сквозь ткань, подняла голову и улыбнулась:

– С удовольствием.

На лицах остальных женщин не отразилось ничего, кроме отвращения – той или иной степени.

– Без мужчин? Верхом? Нет, это без меня, – сказала леди Опал.

– Нет, благодарю вас, – заявила и леди Роуз, глядя на Дженис как на умалишенную.

– Только через мой труп! – присоединилась к ним мисс Бренсон, презрительно фыркнув, и посмотрела на его светлость. – А я-то думала, что это мы, американцы, слишком дерзкие.

– Какая жалость. – Дженис медленно отпила глоточек ратафии, удивляясь, что не чувствует себя законченной идиоткой, выдавая нелепую ложь о нежелании ехать на верховую прогулку вместе с мужчинами за подобие правды. Она действительно любила состязаться в скачке. – Наверное, тогда вам, леди, лучше отправиться с мужчинами, а я останусь дома, с миссис Фрайди и вдовствующей герцогиней.

Хотелось бы знать, что подумал герцог о ее столь возмутительном высказывании.

Он выпрямил ноги и наклонился вперед.

– Кажется, я нашел решение, леди Дженис. Как только землю покроет снег, мы отправимся на прогулку в санях. Таким образом, у вас не появится желания соревноваться с мужчинами, поскольку никто не поедет верхом. А потом можно устроить пикник с клубникой и шампанским.

Дженис была немного обескуражена, но ей удалось сохранить спокойную улыбку на губах.

Клубника? Шампанское? Да это просто волшебство!..

Неужели леди Холси права и говорить герцогу «нет» – верный способ покорить его?

– Это было бы замечательно, но… Прямо и не знаю, как сказать. Дело в том, что я не люблю клубнику, как, впрочем, и шампанское, и предпочла бы хлеб с сыром и лимонад.

Слава богу, у братьев она научилась сохранять невозмутимость, когда играла в карты.

Чего нельзя было сказать об остальных женщинах: у них буквально отвисли челюсти – у всех, кроме миссис Фрайди. Та лишь перестала вышивать и, глядя на Дженис, явно наслаждалась ситуацией. Лорд Ярроу жадно пожирал ее взглядом, словно видел перед собой необычный экспонат, а лорд Раунтри пристально наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица, но Дженис чувствовала, что даже он выбит из колеи ее признанием. Костяшки его пальцев, крепко сжимавших бокал с вином, побелели.

Это было совершенно ново для нее: впервые в жизни Дженис оказалась в центре всеобщего внимания.

– Значит, не будет клубники и шампанского, – медленно проговорил герцог, понизив голос, и по его виду нельзя было определить, с каким настроением он это произнес.

– Благодарю вас, ваша светлость. – Дженис отхлебнула еще глоток ратафии и отвела взгляд, заставив себя думать о чем угодно, о любых пустяках – например, о том, что у ее новых лайковых перчаток уже оторвалась одна пуговица.

Дженис ужасно обращалась с пуговицами и постоянно их теряла, но, слава богу, Изобел ловко умела их отыскивать.

Спустя несколько секунд она снова украдкой взглянула на герцога и обнаружила, что он на нее смотрит, нахмурив лоб. В качестве небольшого эксперимента она заставила себя подумать: «Нет, нет, нет», – и в тот же миг в его глазах что-то вспыхнуло – темное, испепеляющее.

Сердце вдруг бешено заколотилось в груди. Боже милостивый, она и представить себе не могла, как легко стать объектом восхищения. Знать бы об этом в Лондоне! Что касается данного момента, то, без сомнения, всех присутствующих буквально потрясло ее поведение.

Особенно герцога.

Глава 10

И Дженис продолжала успешно осуществлять свой план. Когда Холси попытался проводить ее к ужину, она сказала: «Нет, благодарю вас», – и объяснила это неким ирландским суеверием, о котором ей однажды якобы рассказал отец.

Дженис солгала не моргнув глазом.

– Не видать мне удачи, если я пойду впереди мужчины, не будучи замужем. Лорд Раунтри, не могли бы вы составить мне компанию и проводить к ужину?

Не дожидаясь ответа герцога – или согласия Раунтри, – она взяла графа под руку, а леди Опал ухватилась за него с другой стороны.

Леди Роуз ничего не оставалось, кроме как присоединиться к герцогу.

Миссис Фрайди шла, опершись на руку лорда Ярроу, как и мисс Бренсон, в раздражении глядя на Дженис с выпученными глазами и раздувшимися ноздрями. Когда миссис Фрайди одобрительно подмигнула ей, девушка поняла, что, очевидно, компаньонка осознала суть происходящего, и ее это не беспокоит.

Дженис эта женщина нравилась все больше.

Когда вся компания перешла в столовую, лицо герцога по-прежнему оставалось бесстрастным, но в нем чувствовалась какая-то внутренняя напряженность, которая могла бы серьезно напугать девицу с парой неудачных сезонов за плечами. Когда он отодвинул для Дженис стул рядом со своим во главе стола – явно почетное место, – она, как и прежде, ответила отказом.

– Еще один ирландский предрассудок? – растягивая слова, произнес его светлость.

Дженис почувствовала по его тону, что он едва сдерживает раздражение, и у нее мелькнула мысль, не выставят ли ее из дома за столь дерзкое поведение. Обдумывать такую возможность она не стала, заявив:

– Нет, ваша светлость. Никаких предрассудков.

Он продолжал смотреть на нее, очевидно, ожидая уточнений, но ей подумалось, что любое объяснение разозлит его еще больше. Ведь изыскание оправданий и предлогов в некотором смысле свидетельство слабости, не правда ли? Лучше предоставить ее побуждения воображению герцога.

Поэтому Дженис ничего не сказала, а просто заняла место за столом чуть дальше. Лорд Раунтри поспешил сесть слева от нее, а лорд Ярроу уселся напротив. Миссис Фрайди села в конце стола.

– Нет, Ярроу, – коротко сказал герцог. – Садитесь здесь, справа от меня, а вы, леди Опал, справа от него.

Так он указал каждому, где кому следует сесть, за исключением Дженис.

Она восприняла это как победу. Или она права, или теперь он занес ее в черный список и она потеряла всякую возможность привлечь его внимание. Это был риск, конечно, но жизнь в Лондоне уже так долго была до невозможности скучной.

Однако один только сегодняшний день был полон возмутительных, но необычайно волнующих событий, начиная с того дерзкого поцелуя Люка Каллахана.

Ах, этот поцелуй! А как он смотрел на нее! Так, будто она способна на дерзкие выходки. И умна. И желанна…

Дженис держала при себе это воспоминание – как броню – и продолжала свою кампанию по покорению герцога, отвечая на любое предложение «нет». В считаные минуты она отказалась опробовать телескоп его светлости после ужина. Ей далось это нелегко, потому что она очень любила смотреть на звезды. А здесь, в сельской местности, они, несомненно, выглядели гораздо ярче. Она также ответила ему отказом на просьбу рассказать историю любви ее родителей, которую, видимо, все сидевшие за столом жаждали услышать:

– Нет, боюсь, я не смогу. Это слишком личное. Разумеется, вы понимаете.

– Конечно, – ответил герцог, но в его тоне не чувствовалось уверенности.

Дженис также опровергла утверждение герцога, что Эдинбург не может сравниться с Парижем как центр культурного паломничества.

– Нет, я думаю, он стремительно опережает Париж, – сказала она, когда Холси спросил ее об этом.

Ее заявление не было совсем уж безосновательным. Многие высоко ценили Эдинбург в этом отношении. Дженис не была уверена, что он превосходит Париж, но, однажды побывав там, полюбила этот шотландский город.

Ответить на следующий вопрос оказалось гораздо сложнее. Когда Холси спросил, нравится ли ей опера «Севильский цирюльник», его любимая, и ее, кстати, тоже, она вынуждена была ответить:

– Нет, конечно.

– Но почему? – в недоумении воскликнула леди Опал. – Поднимите руки, кому эта опера нравится больше других.

Все, кто сидел за столом, подняли руки, кроме герцога.

Он, подперев подбородок ладонью, выпрямив указательный палец, так что едва не ткнул себя в глаз, поставил локоть на стол самым неподобающим образом и уставился на Дженис, словно она не от мира сего.

– Вот видите? – жестом указала на поднятые руки мисс Бренсон. – Как она может вам не нравиться?

– Легко. – Как ни в чем не бывало Дженис отрезала кусочек мяса на тарелке и, в упор глядя на герцога, отправила в рот. Живот у нее свело судорогой, ей совсем не хотелось есть, но она заставила себя проглотить еду и запила вином. Это был уже второй ее бокал обычного столового, и она всерьез пожалела, что отказалась от особого марочного, которое ранее рекомендовал герцог.

Теперь он подался вперед.

– Вам нравятся комедии Шекспира?

«О господи!» Отрицать это было труднее всего. Дженис положила вилку и опустила руки на колени, чтобы никто не увидел, как у нее дрожат пальцы.

– Нет, не нравятся.

Глаза герцога буквально пылали гневом.

– А трагедии?

– Нет.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

– А вообще из Шекспира хоть что-нибудь нравится?

– Нет, ваша светлость. – Дженис почувствовала, как щеки ее охватил жар. Твердить все время «нет» по меньшей мере глупо, но, похоже, это возымело в некотором роде результат. Герцог залпом осушил свой бокал, не сводя с Дженис глаз, а лорд Ярроу, уткнувшись в ладони, застонал и произнес:

– Леди Дженис, не могу поверить, что никому в Лондоне не известно о ваших причудах. Вряд ли после общения с вами можно не испытать потрясения.

Дженис не могла понять, комплимент это или нет, поэтому просто улыбнулась, как Мона Лиза, с нетерпением ожидая конца ужина.

– Вы обещали нам, – напомнил ей герцог, когда два лакея подали сыр и фрукты, – сегодня спеть для нас под аккомпанемент фортепиано.

– Боюсь, я передумала, – тотчас же ответила она.

Герцог взял было кусочек сыру, но положил обратно.

Мисс Бренсон бросила на тарелку виноград.

– Хватит упрямиться, леди Дженис. Зачем вы здесь, если не желаете доставить удовольствие компании?

Дженис неспешно промокнула губы льняной салфеткой.

– Уверяю вас, что гораздо лучше принять мой отказ, чем слушать мое выступление.

– Неужели? – усомнилась мисс Бренсон.

– Именно так. – Дженис прекрасно себя чувствовала в кругу родных, но теряла уверенность перед посторонними, так что могла даже расплакаться, а то и вовсе упасть в обморок. Так зачем рисковать?

– Разве ваша сестра Марша не поет как птичка? – спросил лорд Ярроу.

– Да, она прекрасно поет, – спокойно ответила Дженис.

Как приятно говорить иногда «да» – только не герцогу, конечно.

– Большинство молодых леди никогда не признаются, что не сильны в пении и игре на фортепиано, – заметила леди Роуз. – Хвалю вас за честность, леди Дженис.

Она была искренне благодарна леди Роуз за понимание, хотя на самом деле не была честной.

Мисс Бренсон снова презрительно фыркнула.

– Я уверена, вы понимаете, что передумать не значит проявить слабость. – Дженис устремила взгляд на герцога. – Это означает только желание следовать зову своего сердца, а не подчиняться чьим-либо прихотям, какими бы высокопоставленными ни были эти персоны.

– Браво! – воскликнул лорд Раунтри.

Герцог не спускал с нее проницательных, но в то же время загадочных глаз и ничего не говорил.

Под его взглядом Дженис бросило в жар, а по коже побежали мурашки. На несколько жутких секунд она горько пожалела, что прислушалась к совету вдовствующей герцогини. Пусть эта женщина и вообразила себя королевой, но что могла она в действительности знать о том, какие требуется приложить усилия, чтобы покорить ее внука?

Но что Дженис потеряет, если попытается?

Ничего. Совсем ничего.

Сестры Опал и Роуз были правы: дела обстояли совсем не так, будто Дженис возвратится к успешной жизни, когда покинет Холси-Хаус, чтобы вернуться в Лондон.

Спустя несколько секунд, когда мужчины поднялись, чтобы перейти в библиотеку и выпить бренди, его светлость чуть задержался:

– Леди Дженис, вы упоминали, что хотели бы сегодня вечером посетить конюшни. Вместо вас можно послать лакея: он справится насчет вашего кучера и по возвращении доложит.

– Нет, благодарю вас. Я предпочитаю пойти сама.

– Но нет никакой необходимости выходить из дому в непогоду! – настаивал герцог, и глаза его буквально метали молнии в свете свечей.

– Я с удовольствием подышу свежим воздухом. – Дженис вежливо улыбнулась. – А лакей меня проводит.

– Нет, леди Дженис, вы останетесь, – последовал резкий ответ, но далеко не холодный.

И все же присутствующие почувствовали, будто ледяной холод мгновенно распространился по комнате. У Дженис руки покрылись мурашками. Она открыла было рот, чтобы возразить, но не смогла произнести ни звука.

Ей опять вспомнилось предостережение Люка Каллахана: «Остерегайтесь его».

Дженис вдруг поняла, что на сей раз не сможет ослушаться герцога. Посещение конюшни, чтобы повидать щенков, Оскара и грума, которого она не могла забыть, придется отложить до утра. Ей полагалось бы разозлиться на то, что нарушились ее планы, но все это ее лишь немного раздосадовало. Остальные гости, казалось, застыли от потрясения, словно, как и она, завороженные его непререкаемой властностью.

– Язык проглотили, миледи? – Что-то темное мелькнуло на мгновение в глазах герцога и пропало.

– Нет, ваша светлость. – Слава богу, она все еще могла сказать ему «нет».

Он коротко рассмеялся, и чары рассеялись.

«Может, он совсем не злой, – думала она, когда он желал остальным дамам спокойной ночи. – Может, просто ведет себя так, как положено герцогу». В конце концов, кто не потеряет терпение, если ему противоречить весь вечер. А командовать – законное право герцога.

Но все же когда его светлость в сопровождении друзей покидал гостиную, она была несказанно рада.