Текст книги "Сакральные смыслы Новороссии. Церковные и цивилизационные расколы в Новороссии, на Подкарпатской Руси и Украине"

Благодать Св. Духа проявлялась в Никоне и как дар прозорливости. Когда вышеупомянутый архимандрит Сергий дерзко досаждал ему после суда, он сказал ему с горечью в сердце, что и его сошлют в заточение. И действительно, Сергий был сослан по повелению царя в заточение на покаяние в Толгский монастырь. Когда Никона, уже умирающего, везли на струге по Волге и причалили к берегу против Толгского монастыря, то архимандриту Сергию явился Никон в сонном видении и сказал: «Встань, брат Сергий, простимся». Архимандрит тотчас поспешил к Никону, пал ему в ноги и со слезами испросил себе прощение. Давши прощение Сергию Никон уже не мог больше говорить и тут же скончался, приняв Св. Тайны от своего духовника. Благодатный дар прозорливости Никон обнаружил и пред получением указа от царя Феодора Алексеевича, который возвещал ему свободу и возвращение в любимую им св. Воскресенскую обитель. Об этом указе ни Никон, и никто из окружающих его ровно ничего не знали; однако накануне получения указа патриарх повелел своей братии собираться в путь в Воскресенский монастырь. Наконец, Никону был присущ и дар целения недугов. Этот дар проявлялся в нем особенно в период заточения, когда благочестивые люди приходили и приезжали к нему, испрашивая молитв в своих болезнях. Но с особенной силой исцеления стали совершаться после его смерти от его гроба в Новоиерусалимском монастыре.

Ясно, что у Никона не могло быть непомерной гордости, ибо она несовместима с благодатью Св. Духа, которая была присуща ему с самых младенческих лет и проявлялась в нем в очевидной и поразительной мере до самой его кончины. Ему были присущи обычные человеческие немощи, которые коренились не в преступной и страстной воле, а в его природном пылком характере. При этом Никон отличался строгой взыскательностью к подчиненным при нарушении ими своих обязанностей. Эта строгость переходила даже в суровость, когда патриарх сталкивался с прямым нарушением Божественных законов. Все эти черты его личности, проявляясь в отношении к людям недуховным и строптивым, были для них невыносимы. Но если деятельность, сопровождаемая такими чертами, исходит из ревности по Боге, то она высоко ценится в очах Божиих. Такою ревностью и отличался Никон, ибо все его действия показывают, что центром его жизни была не личная слава, а слава Божия, благо русской Церкви и государства, о чем свидетельствует и его учение.

Таким образом, как деятельность, так и жизнь Никона свидетельствуют о том, что нам следует не обвинять его в непомерной гордости, а благоговейно преклоняться перед ним, чтить его вместе с простым верующим русским народом как праведного и благодатного светильника русской Церкви, и всемерно содействовать тому, чтобы в возрожденной России он был причислен к лику святых Российской Церкви.

В данный же момент и на будущее время в целях возрождения России мы должны следовать святым заветам патриарха Никона, как своего учителя, и стремиться к восстановлению у нас истинной самодержавной царской власти, которая будет таковою, если в основу своего отношения к Церкви она положит начала симфонии властей. Иначе сказать, мы должны стремиться воссоздать ту царскую самодержавную власть, которая будет находиться в самом близком единении с православною русскою Церковью, свидетельствуя это единение своею защитою православной веры от всех ее врагов – безбожников, еретиков, раскольников и сектантов, оказывая ей как господствующей религии в Русском государстве свое почитание, о котором говорится в теории симфонии властей…»

Православные геополитические, миссионерские, церковно-государственные идеи Патриарха Никона актуальны сегодня как никогда. Как на пространстве всего русского мира, так и на пространстве нынешней Российской Федерации. Как видно из статьи митрополита Антония (Храповицкого), Святейшего Патриарх Никона видел Россию именно мировой державой, субъектом, а не объектом геополитики, освобождающей православный русский Запад и весь Православный восток

Слово и дело Патриарха Никона – это опровержение «уменьшителям Росси» и русского мира всех мастей. «Маленькая уютная республика» на месте окончательно расчлененнной России не будет иметь никакого отношения к тысячелетней России, к ее великой православной истории, она вообще не будет суверенным государством, она будет поглощена постхристианским ЕСом или радикальным исламом или другими сильными игроками. Призывы к построению такой «маленькой уютной республики» – это не только отказ от русской культурной и государственной парадигмы, но и, исходя из вышесказанного, призыв к дехристианизации как на пространствах Исторической России, так и на территории «маленькой уютной республики», которую просто поглотят нехристианские и антихристианские геополитические гиганты. Прямой или косвенный отказ от миссии на канонической территории Московского Патриархата, которая значительно превосходит территорию мифической «маленькой уютной республики» – это иудин грех.

К счастью, идея «маленькой уютной республики» на остатках России является абсолютно маргинальной, политический мейнстрим – это путинский Евразийский Союз. В этом большом государстве с сильной миссионерской Церковью будет действительно уютно жить. Потому что безопасно.

Современный манифест сторонников «имперского дискурса» – это доклад «Третий Рим. Суверенная модернизация»

http://www.regnum.ru/news/poLit/1339303.htmL

Краткий очерк истории галицко-русской письменности

В 1654 г. состоялась знаменитая Переяславская рада, после которой объединенное московско-запорожское войско освобождает Западную Русь. Царь Алексей Михайлович принимает титул «Великого князя Литовского». Казалось бы, латино-польской оккупации пришел конец, однако именно смута, затеянная Лигаридом, буквально дестабилизировала Россию, расколов Русскую Православную Церковь. Митрополит Макарий (Булгаков) в своей «Истории Русской Церкви» прямо утверждает, что если бы Никон остался Патриархом, то раскола бы не произошло. Как указывают сторонники идей и восстановления доборого имени Патриарха Никона (а ими были такие выдающиеся иерархи, как св. Патриарх Тихон, митрополит Антоний (Храповицкий) и архиепископ Серафим (Соболев) и другие), Никон, в итоге, стал сторонником сосуществования «старого и «нового» обрядов, и предпринимал попытки диалога с будущими вождями старообрядцев Нероновым, в первую очередь, и др. Показательно, что проведенный под «режиссурой» Паисия Лигарида и ему подобных Собор 1666 г. и низверг Патриарха Никона, и наложил клятву на старые обряды. Задачей Лигарида была максимально рассорить стороны и прорыть максимально широкий ров между Патриархом и Царем. Показательно, что сторонник «непогрешимого» папы, т. е. «папо-цезарист» Лигарид (есть точка зрения о его «двоеверии», точнее, работе на католическую сторону)) пропагандировал Алексию Михайловичу «цезарорапистские» теории о превосходстве царства над священством (Н. Воейков, Церковь. Русь и Рим. Джорданвилль, 1983), в то время как Патриарх Никон был сторонником православного учения о симфонии Церкви и государства. Следующей задачей Речи Посполитой и ее агентуры во главе с Лигаридом было сорвать воссоединение Запада и Востока Руси. Показательно, что сразу после свержения Никона (1666 г.) в 1667 г. заключается Андрусовский мир с Польшей, фактически спасший это государство и на целые сто лет отодвинувший воссоединение Белоруссии, Холмщины, центральной Украины. На землях, отошедших Речи

Посполитой, началось системное преследование Православия, и оставшиеся за Речью Посполитой земли Западной Руси стали колонизироваться поляками. В течение 30–40 лет происходит почти полная ликвидация Православия. Сначала Православные братства лишаются прав и привилегий. Затем в 1700 году в унию переходит православный Львовский митрополит Иосиф Шумлянский (по некоторым сведениям, он тайно перешелв унию в 1681 г.). Православная иерархия сохранилась в Белоруссии, некоторое время держалиь Львовское братство и Манявский скит, но скоро были сломлены и они. Темная ночь опустилась над Галицкой Русью, однако православное русское самосознание не угасло. Как писал «патриарх» галицко-русского национального возрождения Адольф Добрянский, на рубеже XVIII–XIX вв. русский язык в тайне преподавался из поколения в поколение в нескольких аристократических семьях Галичины и Подкарпатской Руси (в том числе и в семье Добрянских) все остальное ополячено и онемечено, для народа осталась одна ниточка церковнославянский язык. Во многом благодаря его сохранению стало возможно галицко и карпато-русское национальное возрождение и воскрешение Православной веры на этих землях Святой Руси. Российская императрица Екатерина II потом каялась и признавала свою ошибку сдачу Галицкой Руси Австро-Венгрии. В результате разделов Польши Червонная (Галицкая) Русь досталась Австро-Венгерской империи. В продолжение своего 146-летнего владычества она не обеспечила за русинами их автономии, ни высшей школы, ни гражданских прав. В 1848 г. занялась заря возрождения Галицкой Руси. Движение русских войск, пришедших на помощь Австрии против венгерского восстания 1848 г., через Карпаты всколыхнуло народные массы, увидевшие, что «москали» это один и тот же с ними народ. Этот прорыв «железного занавеса» с Россией был мощнейшим толчком галицко-русского национального возрождения, породившим целую плеяду великих историков и просветителей, начавших Православное возрождение этой земли. Отметим наиболее выдающихся из них Денис Иванович Зубрицкий (1777–1862), потомок галицко-русского дворянства. Показательно, что именно убежденный москвофил был первым профессиональным, идейным этнографом и историком Галицкой Руси. Его исторические труды имеют непреходящую ценность, ибо содержащиеся в них акты и документы раскрывают русскую и православную историю Галиции, служат убедительным аргументом против униатско-«мазепинской» мифологии:

«Повесть временных лет Червонной Руси», 1850;

«Летопись Львовского Ставропигийного братства». Москва, 1850;

«Начало унии». Москва, 1850;

«История галичско-русского княжества, с родословной картиной русских князей, галицких в особенности». Львов, 1852–1855;

«Галицкая Русь в XVII столетии». Москва, 1862 г.

Зубрицкий был последовательным сторонником общерусского языка на Галицкой Руси. Очень актуально его письмо М.А. Максимовичу: «Ваши мне сообщенные основательные и со систематической точностью изданные сочинения откуда идет русская земля [полный заголовок: «Откуда идет русская земля? По сказанию Несторовой летописи и по другим старинным писаниям русским». Киев, 1837 г.] и исследование о русском языке [ «Критико-историческое исследование о русском языке». С.-Петербург, 1836] читаля с величайшим любопытством и вниманием. Вы опровергли сильным словом мечтательные утверждения писателей и выдумки как о происхождении народа, так и о русском языке, которые мне всегда не нравились. По моему мнению, народ русский от берегов Тисы и Паннонии до берегов Волги, от берегов Вислы до Русского моря столь строго гонимый и истребляемый, и могущественный в Европе, есть народ коренной в этом крае, а не пришелец, и я это по возможности в введении к «Истории Червонной Руси» изложить старался. Что касается до наречий русского языка, их есть бессчетное число, внимательный наблюдателей, странствуя по русской земле, найдет почти в каждом округе, даже в каждой деревне, различие в произношении, изречении, даже в употреблении слов, и весьма естественно. По исчислении г-на Шмидель (Litteratrischer Anzeiger 1882 года), есть 114 наречий немецких, столь одно от другого отстоящих, что немец друг друга никак не разумеет, но язык есть всегда немецкий, и невзирая на сие, ученые немцы в Риге, Берлине, Вене и даже в Страсбурге употребляют в книгах и общежитии лучших обществ одно словесное наречие. Я бы желал, чтобы и русские тем примером пользовались. Относительно наименования русского народа многие полагают, что оно от варягов произошло. Для меня это не совсем понятно. Сомнительно, чтобы руссы галицкие или закарпатские в IX или X-м столетии слышали когда-либо о варягах. Каким образом был бы в состоянии царь в Новгороде или Киеве владычествующий, принудить народ, рассеянный на таком обширном пространстве, оставить свое прежнее какое-либо прозвище и принять чужое, совсем неизвестное? Мы в Галиции уже 500 лет под иностранною властию, имя русское во времяпольского ига было предметом ругательства и поношения, но все напрасно, мы гордились своею назвою и происхождением и остались русскими. Это самое разумеется и о венгерских руссах» (Карпаторусский сборник «Путями истории», Нью-Йорк, т. 2, стр. 128).

«Русская троица». Вот как ее описывает выдающийся исследователь карпато-русского движения, проф. Аристов:» Три студента богословского факультета Львовского университета, Маркиан Семенович Шашкевич, Иван

Николаевич Вагилевич и Яков Федорович Головацкий, назвав себя «русской троицей», впервые в Галичине в открытую заявили: как на небе Бог в Троице един, так на земле Русь триединая: Великая, Малая и Белая Русь одна русская земля. Маркиян Шашкевич (1811–1843) вошел в историю как талантливый поэт, Иван Вагилевич (1811–1866) к сожалению, перешел в польский лагерь, а Яков Федорович Головацкий (1814–1888) стал одним из первых энциклопедистов-просветителей Галицкой Руси, он проявил сильный характер и выдержку в борьбе с латино-польским насилием в крае. Никакие преследования, даже лишение кафедры во Львовском университете не заставили его согнуться перед деспотом Галичины, наместником графом Анджеем Голуховским». Головацкого изгоняют из Галиции, он переселяется в Россию и принимает Православие. Перечислим крупнейшие произведения Головацкого: «Три вступительные преподавания о русской словесности» (1849 г.), «Начало и действование Львовского ставропигийского братства» (1860), «Памятники дипломатического и судебно-делового языка русского в Галицко-Волынском княжестве» (1868), «К истории Галицко-русской письменности» (1883), «О памятниках русской старины в Галичине и Буковине» (1871), «Этнографическая карта русского народонаселения в Галичине, Угрии и Буковине» (1876), «Народные песни Галицкой и Угорской Руси» (1878) и мн. другие. Анатолий Степанович Петрушевич (1821–1913) крупнейший Галицко-русский историк, этнограф, филолог, член русского Археологического общества в Москве, доктор Киевского университета Св. Владимира, член многих научных обществ в России. Автор фундаментальных, требующих скорейшего переиздания трудов: «Русь и Польша» (1849), «Львовская летопись» (1867), «Акты Ставропигийского братства» (1879) и шеститомник «Сводная галицко-русская летопись» (1874–1897)».(Ф. Аристов, Карпато-русские писатели. М., 1916).

Невозможно пройти мимо крупнейшей фигуры не только Галицкой Руси, но всей России, зачинателя Православного возрождения, исповедника и просветителя Иоанна Григорьевича Наумовича(1826–1891). Сын учителя начального училища, Иван Наумович родился 26 января 1826 года в Козлове Камень-Бугского уезда. Окончив Львовский университет, сначала проникся идеями полонофильства и даже пытался завлекать русскую крестьянскую молодежь в польский легион. Однако крестьяне рази навсегда выбили из головы Наумовича польские идеи. «Кажется, вы русская детина. Вам приличнее держаться с родным народом, чем служить его врагам» заявили ему односельчане (В. Р. Ваврик «Краткий очерк истории галицко-русской письменности». Лувен, 1968). И всю свою жизнь Наумович посвятил своему народу. И. Н. – один из талантливых и плодовитых галицко-русских писателей. Как выразитель идейных стремлений галицко-русского народа, он видел его спасение от гибели и польской неволи в единстве со всем русским этносом. В 1866 г. Наумович заявил в Сейме: «Панове, вам не уничтожить Руси, она была, есть и будет! Все ее племена составляют один могучий русский народ, сходства нашего языка с языком остальной Руси не уничтожит никто на свете: ни законы, ни сеймы, ни министры» (Ф. Ф. Аристов, «Карпато-русские писатели». М., 1916, стр. 25). Наумович создает просветительское общество им. М. Качковского, которое открыло более тысячи читален, библиотек. В задание общества входило распространение в народе правдивых знаний о русской Церкви, литературе, культуре, государстве. Венцом его деятельности стал открытый переход прихода о. Иоанна Наумовича в селе Гнилички в Православие в 1882 году. Сразу после этого австрийские власти устраивают политический процесс «дело Ольги Грабарь». Наумович арестован и судим за государственную измену. Наумовича отлучают от костела. Вышедши из тюрьмы, Наумович, лишенный сана и прихода, присоединяется к Св. Православной Церкви и переселяется в Россию, в «мать городов русских» Киев, где продолжает свою работу как писатель и журналист – в духе Хомякова, Аксакова, Погодина, Киреевского, Данилевского и др. славяно-русских православных патриотов. Наумович разработал план эвакуации подвергающихся геноциду галичан на Кубань. Он внезапно скончался в Новороссийске, осматривая место будущих поселений. Похоронен он в знаменитой Аскольдовой могиле в Киеве, отданной нынешними «мазепинцами» униатам.

Чтобы доказать реальность исконно русской идентичности Галиции, приведу полностью труд Василия Ваврика «Краткий очерк истории галицко-русской письменности» ЛУВЕН, 1973.

Предисловие

Всеми уважаемый автор книги Василий Романович ВАВРИК назвал свой труд «Краткий очерк галицко-русской письменности» кратким пособием по галицко-русской письменности, отмечая, что в этом «пособии не всё сказано, не всё отмечено» (см. Послесловие). Да, не сказано в нём особенное, ибо по своей авторской скромности Василий Романович (за изъятием нескольких ссылок на свои труды при литературе об отдельных писателях) не сказал ничего про себя, хотя известно, что он как один из последних здравствовавших карпато-русских писателей в последние десятилетия восстановленной Польши занимал видное место в истории галицко-русской письменности.

Мы постараемся этот существенный пробел пополнить и рассказать вкратце о его литературной деятельности, касаясь главнейших его трудов.

Василий Романович Ваврик, уроженец села Яснище Бродского уезда, родился в 1889 году в крестьянской семье. В Бродах окончил немецкую гимназию и уже на школьной скамье принимал живое участие в культурно-общественной жизни гимназической молодёжи. Свирепый 1914-й год не позволил ему продолжать учёбу на юридическом факультете Львовского университета. Свой «народный университет» прошёл Василий Романович в застенках австрийских концлагерей Терезина и Талергофа, где сочинял стихи, посвященные подневольной жизни карпаторусского народа и редактировал подпольные листовки с разоблачением лагерных жестокостей. Первые послевоенные годы посвятил пополнению своего высшего образования; в 1926 году он окончил философский факультет Карлова университета в Праге с научной степенью доктора славянской филологии. Одновременно, в студенческие годы, принимал участие в общественной жизни возрождающейся Подкарпатской Руси. Вернувшись на родину во Львов, В. Р. Ваврик был принужден поступить в Львовский университет, который и окончил в 1929 году с научной степенью доктора славянской филологии. В этом же году Василий Романович посвящает себя народной службе как писатель, как секретарь Ставропигийского Института и как научный сотрудник Галицко-русской Матицы. При Советской власти Василий Романович, после кратковременного занятия в Львовском университете в качестве преподавателя русского языка, поступает на работу в Исторический Музей, как старший научный сотрудник и на этом посту остается вплоть до выхода на пенсию в 1956 году.

Писательский диапазон В. Р. Ваврика обширный. Он ученый, поэт, писатель, публицист, и при всем этом горячий патриот Родины, общественный деятель.

Из научных, научно-популярных, филологических и исторических трудов приведем главнейшие: «Яков Федорович Головацкий, его деятельность и значение в галицко-русской словесности» (1925), «Львовское Ставропигийское Братство» (1926), «Львовский Ставропигион в освещении исследований И. И. Шараневича» (1927), «Денис Ив. Зубрицкий и его труды о Ставропигийском Институте» (1928), «Основные черты деятельности И. И. Шараневича» (1929), «Галицко-русская литература «Слова о полку Игореве» (1930), «Материалы, относящиеся к истории Львовского синода в 1891 году» (1931), «Старейшины и члены Ставропигийского Института» (1932), «Русская троица (Вагилевич, Головацкий, Шашкевич)» (1933), «Жизнь и деятельность Ивана Николаевич Далибора-Вагилевича» (1934), «Слово о полку Игореве». «Литература и перевод на галицко-русское наречие» (1937), «Члены Ставропигиона за 350 лет» (1937), «Галицкая Русь Пушкину» (1937), «Школа и бурса Львовского Ставропигиона» (1938), «Суд над Гоголем» (1959).

Особое место в творчестве В. Р. Ваврика занимает мартирология карпаторусского народа в первую мировую войну 1914–1918 г.г. Здесь следует отметить его сотрудничество при издании «Талергофского Альманаха» (Львов, 1924–1934) и при его переиздании «Военные преступления Габсбургской монархии» П. С. Гардым (США, 1964); затем его монографии «Талергоф» (1934) и «Терезин и Талергоф» – «к 50-летней годовщине трагедии галицко-русского народа» (1966); кроме того ряд отдельных произведений по этой тематике в художественной обработке, как: повести: «В водовороте» (1926), «Изверг» (1927); рассказы: «Калинин сруб» (1926), «Атаман» (1932), «Маша» (1933), «Урша», рассказ о расстреле галичанина в Альпах (1928), «Суд и расстрел», рассказ о расстреле крестьян в Мацаеве, Зборовского района, украинско-немецкими террористами (рукопись), «Нравоучитель», рассказ о жизни и подвигах В. Ф. Марущака (рукопись), «В кольце штыков» (1928), «В перекрестных огнях», в 5-ти частях (1929–1938), «Жертва австрийского террора о. Игнатий Гудима» (1930); драмы: «Одна невеста, два жениха» (1928), «Талергоф». Драматические картины. (1933), «Русины-партизаны в Карпатах» (рукопись); поэмы (18): («Анастасия Чагровна» (рукопись), «Крещение Руси» (1938), «Слово о полку Игореве» и др.; научно-популярные очерки: «Григорий Семенович Малец» (1936), «Дмитрий Андреевич Марков» (1938), «Николай Павлович Глебовицкий» (рукопись), «Народно-славянская Галицкая Русь» (рукопись), «Обзор галицко-русской письменности» (рукопись). По теме «Талергофа» поместил В. Р. Ваврик много статей публицистического характера в галицко-русской печати, как вообще и на злободневные вопросы, которыми живо интересовался. Сюда следует отнести также документальную публицистическую монографию п. з. «Черные дни Ставропигийского Института» (1928).

Поэтическое творчество В. Р. Ваврика очень богато. Его поэзии, напоминающие народную лирику, проникнуты горячим патриотизмом, особенно любовью к родным Карпатам, рассеяны по всем карпаторусским изданиям. Назовем здесь только вышедшие сборники. Это: «Трембита» (1921), «Стихотворения» (1922), «Красная горка». Третий сборник стихотворений (1923) и «Гаивки». Четвертый сборник стихотворений (1925).

Особую статью в творчестве В. Р. Ваврика занимают литературные портреты выдающихся культурных деятелей Руси. Назовем некоторые: «Дмитрий Васильевич Залозецкий» (1922), «Иван Григорьевич Наумович» (1924) и монография «Просветитель Галицкой Руси Иван Гр. Наумович» (1926), «Яков Федорович Головацкий» (1924), «Богдан Андреевич Дедицкий» (1927), «Исидор Иванович Шараневич» (1929), «Федор Федорович Аристов» (1933). «Владимир Андреевич Францев» (1937), «Игорь Эмануилович Грабарь» (1945), «Мариан Феофилович Глушкевич» (1960), «Проф. Тит Ив. Мышковский» (1962), «Семен Юрьевич Бендасюк» (1962), «Антоний Степанович Петрушевич» (1963), «Иван Федоров, первый русский печатник и его пребывание во Львове» (1963), «Иван Степанович Шлепецкий (1963), «Андрей Васильевич Карабелеш» (1965), «Андрей Степанович Шлепецкий – добрый пастырь» (1968) и много других.

В. Р. Ваврик скончался 5 июля 1970 года во Львове.

Литература: «Талергофский Альманах», вып. IV, стр. 87–89; «Карпаторусский Календарь Лемко-Союза на 1963 год»; газета «Вестник» за 19/3 1969 г. Львов, 1970 г. Р. Д. Мирович.

Введение

Замечательная книга проф. Ф. Ф. Аристова «Карпато-русские писатели состоит из трех томов. В первый том входит история Карпатской Руси; затем следуют жизнеописания и произведения: Д. И. Зубрицкого, А. В. Духновича, Н. Л. Устиановича, Я. Ф. Головацкого, И. И. Раковского, А. И. Добрянского-Сачурова, А. С. Петрушевича и И. Н. Гушалевича.

Второй том заключает в себе сочинения И. г. Наумовича, Б. А. Дедицкого, И. И. Шараневича, В. Д. Залозецкого, А. Ф. Кралицкого, И. А. Сильвая, В. И. Хиляка, Е. А. Фенцика, Ф. И. Свистуна, О. А. Маркова, г. И. Купчанко, В. О. Щавинского и А. А. Полянского.

Третий том состоит из литературных трудов О. А. Мончаловского, В. Ф. Луцыка, И. И. Процыка, Д. А. Маркова, Д. Н. Вергуна. Ю А. Яворского, М. Ф. Гушалевича и заключительной статьи об истории общерусской литературы в Карпатской Руси.

Из печати вышел только первый том ««Карпато-русских писателей» (Москва, 1916). Он быстро разошелся, и в настоящее время является редкостной книгой. Взялся его переиздать П. С. Гардый, меценат родной литературы, проживающий в США. Второй и третий тома, уже набранные и сверстанные, находятся в Москве у дочери Ф. Ф. Аристова. Их выпуску помешала война и последовавшие за ней события.

В труде Ф. Ф. Аристова пропущено много существенного из истории галицко-русской литературы. Этот пробел необходимо восполнить, что я и делаю в самом сжатом виде. Буду счастлив, когда мое слово прокатится по всей великой Руси и найдет доступ к русскому сердцу, где оно только бьется, в Карпатах, среди изгнанников из родной земли по Одре и Ниссе и Балтийском побережье, в России, Польше, Чехо-Словакии, США и Канаде.

Мой «Краткий очерк литературного развития Галицкой Руси» состоит из трех глав, посвященных галицко-русской литературе княжеского периода, польской и австро-польской неволи. Эта периодизация, конечно, не является строго научной, так как границы творчества того или иного писателя не всегда совпадали с границами и временем государства, в котором он жил. Некоторым галицким писателям приходилось работать в условиях австрийского, польского, германского и мадьярского режимов.

I. Княжий периоД (1143–1340)

Ростиславичи Василько и Володарь положили начало существованию Галицко-русского княжества. Перемышль на Сяне был первым его престольным городом, вторым Галич на Днестре. Летопись с большой похвалой отзывается о кн. Ярославе Осмомь*сле (1153–1187), при котором Галицкая держава достигла наибольшего могущества, окрепло народное благосостояние и пышно расцветала народная словесность.

Князья Ярослава Осмомысла величает больше других князей автор знаменитой поэмы древней Руси «Слово о полку Игореве», как обладателя Карпатами и нижним течением Дуная. Как известно, на его дочери Ярославне женился Игорь Святославович, главный герой поэмы «Слова». На основании того обстоятельства, что автор «Слова» больше всех превозносит князья Осмомысла и его зятя Игоря и, конечно, на основании еще и других данных, некоторые исследователи «Слова» (Головин, Петрушевич, Щурат) высказывают мнение, что автор «Слова» – карпаторосс, галичанин. Академик А. С. Орлов, известный исследователь древнерусской литературы, высказывается по этому вопросу следующим образом: «Это ведет как будто к тому, что и сам поэт – творец «Слова о полку Игореве» был выходцем из Галицкой Руси, сопутствовавшим Ярославне ко двору ее мужа» (Игоря).

Литература: A.C. Орлов. «Слово о полку Игореве», 1943, стр. 31. Ср. А. Югов. Историческое разыскание об авторе «Слова о полку Игореве». «Слово о полку Игореве». Библиотечка школьника. М «Московский рабочий». Стр. 206.

Галицкое евангелие

Первый период галицко-русской словесности и письменности ничем не отличался от литературы всей прочей Руси. В Галицкое княжество проникали переводы греческого творчества преимущественно религиозного содержания.

Древнейший памятник письменности русского Прикарпатья – это «Галицкое евангелие» 1143 года. Написано оно большим уставом на пергаменте и содержит писания четырех евангелистов, расположенные по праздникам. Сохранилось в целости в синодальной библиотеке в Москве, где уже значится под 1699 годом. Более точные сведения о ценной галицко-русской рукописи можно найти в работе монаха Амфилохия: «Галицкое евангелие», Москва, 1880.

Кристонопольский апостол

Рукопись, отличающаяся высокой художественностью, была найдена в монастыре Кристонополя, местечка Сокальского округа. Книга в 290 страниц написана на пергаменте красивой изящной киноварью.(Киноварь – красная краска, получаемая из сернистой ртути.) До 1940 года хранилась в архиве Львовского Ставропигиона, откуда была перенесена в Исторический Музей во Львове. Лучшее исследование об этом драгоценном памятнике Галицкой Руси принадлежит перу проф. Е. И. Калужняцкого: «Actus epistoLaeque Apostolorum palaeoslovenicae ad fidem codicis Christinopolitani saeculo ХП scripti». Вена, 1896. Ученый относит рукопись к XII-му столетию.

Слово о полку Игореве

Неизвестный по имени автор героического эпоса был воином галицкой дружины. Ясно и выразительно он говорит о Галиче, Карпатах, кн. Ярославе Осмомысле и его дочери Евфросинии Ярославне, муж которой Игорь Святославович повел свои полки на Дон, чтобы разгромить половцев (1185).

Удельную Русь постигла неудача. Сплоченное племя половцев разгромило русское воинство, и кн. Игорь Святославович попал в плен. Узнав об этом, горько заплакал великий князь Киевский Святослав Всеволодович. В его золотом слове, т. е. в призыве к князьям, заключается идея единства Русской земли от Карпат до Волги, от северной Немичи до Черного моря. Плач Ярославны, одной из красивейших лад Галича, считает критика жемчужиной древнейшей русской поэзии, как народной, так и художественной. Побег кн. Игоря Святославовича из плена от степняков воспринимается всей Русью захватывающим восторгом.

Высокие поэтические особенности древне-русского памятника привлекают к себе внимание поэтов, писателей и ученых. К лучшим работам галицких исследователей принадлежат: проф. Я. Ф. Головацкий, «Igors Heereszug gegen die Polovcer» (Львов, 1853) и А. С. Петрушевич, «Слово о полку Игореве» (1887).

Митуca

Митуса (Митя, Димитрий) упоминается в летописи под 1240 годом в качестве певца, баяна, поэта на дворе галицко-волынского князя Даниила Романовича.

Несомненно, Митуса был выдающимся баяном, когда попал в историю, своим искусством прославлял князя и его дружину, зажигая в сердцах воинов пламень мужества. За что прогневался на него кн. Даниил Романович, летописец ничего не говорит об этом.