Текст книги "Реанимация закона"

Машина ткнулась носом в кустарник, и Слива заглушил двигатель.

– Выходи, – коротко и веско приказал он.

Антон вышел и неторопливо двинулся к четверым незнакомым ему парням, что стояли на поляне. У двоих за поясами торчали рукоятки пистолетов, двое других держали автоматы «АКСУ». Картина становилась все яснее и яснее.

– Ну, вот тебе, Антоха, и первое серьезное дело, – прозвучал сзади голос Сливы. – Знаешь этого человека?

Вопрос явно относился к тому, кто лежал связанным и смотрел на Антона и Сливу неприязненно. Да и парни, как по команде, расступились, освобождая место рядом с пленником для вновь приехавших.

– Ну, так как? – поторопил Антона Слива.

– Нет, – покачал головой Антон. – А что, я его должен знать?

– Мало ли? – хмыкнул Слива. – Город у нас маленький.

Парни стояли и молча чего-то ждали. Антон отметил интересный момент. Никто с готовностью не заржал на шутку Сливы. А его бойцы всегда реагировали именно так. Да и стоят эти четверо с очень независимым видом. Нет, это бойцы не Сливы, не подчиняются они ему. Вот тебе и «фокус номер один».

– Мент это, Антоха, – решил помочь Слива. – Эта сука нас допекла. И житья от него нет, и узнал он слишком много о наших делах. Никак нельзя его отпускать, понимаешь, Антоха?

Антон смотрел на лежащего на траве мужчину и согласно кивал головой. Чего же он лежит, как куль? И как его связали, что ни ссадины, ни синяка, ни порванной одежды? А мужик-то крепкий с виду. Даже если бы по голове чем тяжелым оглушили, то это было бы сейчас заметно по его состоянию, а может, и по крови на затылке. И не матерится. Нормальный мент, если он занимался бы этой бандой, так бы не лежал. Он бы сейчас поносил всех последними словами, запугивал бы последствиями, пытался кого-то склонить на свою сторону. Это же не молоденький лейтенантик, это матерый оперативник должен быть. «Фокус номер два»?

– От меня-то ты чего хочешь? – спокойно спросил Антон.

– Шлепни мента, и я тебе поверю, как родному.

И опять никакой реакции в глазах связанного. Смирился с неизбежным? Так ведь его же убить хотят, он ведь живет последние секунды, в последний раз слышит пение птиц, видит это небо, эти деревья! Стоп! В памяти послушно всплыло лицо человека, которого Антон видел в материалах оперативной съемки. Ночь, лес, машина, человек прыгает на заднее сиденье в темных очках. Он приподнимает очки, чтобы… Он приподнял очки, и Антон увидел шрам под глазом. Точно такой? Точно на этом месте? Когда на кону такие ставки, то очень трудно до конца уверенно что-то утверждать. Чисто психологически.

Антон повернулся к ближайшему из парней и протянул руку, намереваясь вытащить у него из-за пояса пистолет. Глаза связанного не изменились, все та же неприязнь, никакой предсмертной злобы, чувства безысходности. И… что это? Не дают пистолет? Точнее, не дают тот, к которому Антон потянулся. «Фокус номер три», а четвертый будет финальный.

– На, – толкнул Антона в плечо Слива.

Антон повернулся и увидел, что Слива протягивает ему старенький «Макаров», у которого почти не осталось на металлических деталях воронения. Он взял пистолет и прислушался к себе. Нет, не волнуется, нервная система в норме. Шагнул вперед, ближе к человеку, и, глядя ему в глаза, снял одним пальцем оружие с предохранителя и передернул затвор. Громкий металлический щелчок звонко отозвался в деревьях, окружающих поляну.

– Ну, стреляй, падла! – с ненавистью, цедя слова сквозь зубы, произнес связанный. – Убийца, трус, сука бандитская! Я бы тебя, будь у меня руки развязаны…

– Кто бы тебе их развязал? – резонно заметил Антон.

Он поднял пистолет на уровень глаз, прицелился в лицо связанному и плавно нажал на спуск. Пистолет отозвался звонким бесстрастным щелчком. Чего, собственно, Антон и ожидал. Он изобразил на лице досаду, передернул затвор и хотел было уже наставить оружие на пленника. Как и любой опытный человек, Антон просто не мог не заметить, что затвор не выбросил из патронника бракованный патрон. Или не бракованный, если осечка произошла из-за неисправности бойка. Не было в пистолете патрона.

Он повернулся к Сливе, поднял пистолет над головой и демонстративно нажал на защелку магазина. Поймав выпавший магазин левой рукой, показал Сливе, что тот пуст, и недовольно спросил:

– И как это понимать?

Сзади послышалась какая-то возня. Антон обернулся и увидел, что парни подняли мужчину с земли и развязывают на нем веревку. Мужчина на Антона не смотрел, он вообще повернулся к нему спиной. Антон отшвырнул пистолет в траву, а потом двинулся за Сливой к его машине.

– Ладно, Антоха, не кипешись, – примирительно говорил уголовник, заводя мотор, когда Антон уселся рядом на сиденье. – Проверочка тебе была, дело обычное.

– Ты что! – Антон произнес это с максимальным изумлением на лице. – Ты решил, что я мент? Слива, ты спятил? Ты дурак, Слива!

– Ты… – Слива глянул грозно, но проглотил слова.

Он ехал некоторое время молча, только сопел и раздраженно крутил баранку. Потом все же справился с раздражением, лишний раз подтвердив, что сегодня плясал под чужую дудку.

– Ты, Антоха, смотри! Я добрый, добрый, а могу ведь… Ты со своими предъявами…

– Ладно, – рассмеялся Антон, – извини. Просто ты устроил такую проверку… Хотя, ладно. Короче, извини, погорячился!

– Значит, так, – угрюмо проворчал Слива. – Считай, что проверку ты прошел. Глянь, там в бардачке конверт для тебя лежит. Твоя зарплата за сегодня. Как нужен будешь для серьезного дела, я тебя найду. Не обоссышься – обеспечишь себя на всю жизнь!

Антог полез в бардачок, извлек оттуда не очень плотно набитый конверт и пересчитал наличные. Где-то его месячный полицейский заработок.

– Так что, я пока свободен?

– Продолжай с пацанами заниматься. Завтра привезу оружие, начнете стрелять.

Когда оба полицейских подняли руки с требованием остановить машину, Антону ничего не оставалось, как поспешно нажать на тормоз. Не хватало еще удирать ночью от полиции. Особенно после того, как эта сволочь Слива показал ему фотографии. На снимках Антон целился из пистолета в связанного человека, который лежал на траве. Лица человека видно не было, как не было видно лиц людей, стоявших вокруг. Зато лицо самого Антона видно было очень хорошо.

Хотя почему сразу сволочь? Слива имеет прекрасный рычаг давления на Антона, на случай, если тот решит отойти в сторону, заложить самого Сливу полиции, предпринять другие шаги, которые в планы Сливы и тех, кто за ним стоит, не вписываются. А может, вот эти двое сержантов полиции, что сейчас Антона останавливали, как раз и были частью плана уголовников. Возьмут Антона, предъявят фотографии и начнут колоть по полной программе. А потом Сливе расскажут, как Антон себя на допросах вел. И сразу станет ясно, что Антохе доверять можно. Или нельзя. Менты могут оказаться такими же «липовыми», как и фотография, а могут оказаться и настоящими, в смысле, числиться в штате местного УВД, а насчет «настоящие» – это уже вопрос философский.

Антона приятно поразило то, что сержанты оказались нормальными парнями.

– Простите, – открыл водительскую дверку один из них. – Вневедомственная охрана, сержант Карпов. Товарищ водитель, нам срочно нужна ваша помощь.

Антона настолько поразила деликатность полицейских, что он решил нарушить строжайший наказ Быкова никогда и ни при каких обстоятельствах не вступать в контакты с полицией во время проведения операции и, всем своим видом выражая готовность, поитересовался:

– А что случилось?

– Урод какой-то, пьяный, – стал рассказывать из-за спины напарника второй сержант. – Протаранил припаркованную иномарку и умчался вон туда. Такое ощущение, что он вообще ничего не видит, так его по дороге мотает.

– Садитесь, – кивнул Антон.

Сержанты мгновенно взгромоздились на сиденья. Карпов, видимо, старший наряда, стал руководить и показывать, куда ехать. Ехать долго не пришлось. Буквально через квартал второй сержант с заднего сиденья заорал в ухо Антону:

– Вон он! Черный «Ниссан Х-трейл»!

Антону показывать два раза было не надо. Он еще раньше сержанта увидел внедорожник, который уткнулся капотом в припаркованный возле жилого дома джип «Гранд Чероки». Сигнализация джипа верещала, фонари мигали на разные лады, а в окнах дома стал зажигаться свет, и появились встревоженные лица людей. Антон вдавил в пол педаль газа и поставил свою «девяносто девятую» впритирку к заднему бамперу «Ниссана».

Когда он заглушил двигатель и выскочил из машины, сержанты были уже возле внедорожника. Правда, они никого не хватали, не требовали выйти из машины. Они стояли и вполголоса матерились. Причина была веская. Антон заглянул в салон внедорожника и увидел спящего водителя. То, что он сильно пьян, было видно невооруженным глазом. Даже более, чем сильно.

– Твою ж мать! – в последний раз высказал свое негодование сержант Карпов и повернулся к напарнику: – Сообщи, где мы его нашли. Там группа от ГИБДД уже выехала, пусть сюда сворачивают.

– Е!.. – взорвался гневом чей-то голос. – Это что же такое, а? Б..! Да е..!

Антон увидел мужика с голой грудью, в шортах и тапках на босу ногу. Очевидно, это был хозяин джипа. Сержанты не успели ничего спросить, как мужик поднял руку, и сигнализация, в последний раз квакнув, замолчала.

– Убью урода, б… размажу по… Это что, он пьяный до такой степени?

– Вы – водитель этой машины? – задал Карпов почти риторический вопрос. – Сейчас подъедет группа из ГИБДД, вы документы принесите. И свои, и на машину.

Выбежала из подъезда и запричитала, периодически использую нецензурную брань, женщина. Наверное, жена хозяина джипа. Потом вышли еще несколько человек, и на улице поднялся гомон. Многие резонно отмечали, что в таком состоянии водитель мог совершить не два, а больше ДТП, а может, и сбил кого-нибудь. Только молодой человек на водительском сиденье «Ниссана» оставался равнодушным. Он сидел, склонившись на руль, и из его рта вожжой тянулась слюна.

Первым на улице показался белый патрульный «Форд» ДПС, а спустя минуту и «Газель» дежурной части областного ГИБДД. Карпов доложил майору – ответственному по городу. Майор выслушал и кивнул своим помощникам. Через минуту выяснилось, что прав и документов на машину у пьяного нет. Потом из патрульной машины старший лейтенант позвал майора. Антон услышал, как старший лейтенант докладывал, что получил сообщение. По базе данных этот «Ниссан» числился в угоне уже пять дней.

Потом подошла девушка-дознаватель из дежурной части и показала майору красную книжечку, которую якобы они извлекли из кармана брюк пьяного водителя. Майор прочитал вполголоса, но Антон услышал:

– Старший лейтенант Салько, 3-й батальон полка ДПС… гандон штопаный! Давай его в «Газель», быстро!

Антон удивился, что пьяному, фактически находящемуся в бессознательном состоянии, не вызвали «Скорую помощь». Куда его повезут? К себе в дежурную часть, в обезьянник? Однако протокол составляли на месте под возмущенный ропот жителей дома на полном серьезе. Пора было уносить ноги, пока его самого не заставили давать показания как свидетеля. Антон тихонько оглянулся на сержантов, с которыми приехал, подошел к машине и завел двигатель. Старший лейтенант ДПС, составлявший протокол, оглянулся на Антона, но не успел ничего сказать, тот уже включил передачу и уехал.

От Быкова Антону попало, когда он на следующий день попросил Алексея Алексеевича узнать подробности ночного происшествия. Полковник сначала прочитал Антону нотацию о недопустимости впредь и так далее, а потом уже перешел к делу.

– Проверку начали органы дознания. Обычная практика, когда к моменту возбуждения уголовного дела офицер будет уже уволен из органов внутренних дел. Что мне сообщили еще, так это факт служебной проверки в отношении заместителя командира полка ДПС по работе с личным составом. Якобы он уже имел какой-то материал на этого старшего лейтенанта Салько, занимался его проверкой. Претензии ему предъявляют по факту волокиты, способствовавшей новому нарушению. Заместителя командира привлекут к строгой дисциплинарной ответственности.

– А машина? – напомнил Антон.

– Да, машина. Машина была пять дней назад угнана неизвестными лицами от дома номер 4 по улице Верхней. Как она оказалась у этого Салько, мне пока не объяснили, но в ту ночь он совершил не одну аварию. На Сибирском тракте, в районе эстакады, он протаранил легковушку, водитель которой сразу погнался за ним, но разбитая ходовая часть не позволила догнать нарушителя. Правда, минут тридцать потерпевший его все равно погонял по городу, и зря, потому что за время погони Салько стукнул еще четыре машины. Потом сообщили в ГИБДД.

– А женщина?

– Какая женщина? – не понял Быков.

– В ту ночь, как мне удалось узнать в Интернете, неизвестный на легковой машине сбил женщину. Она возвращалась с работы, и на углу Маркова и Московской ее сбили. Родственники ищут очевидцев, ГИБДД пока никак это происшествие не комментируют.

– Антон, прокуратура разберется, – поморщился Быков. – Занимайся лучше своим делом. Что ты все время стремишься быть затычкой в каждой попавшейся тебе на дороге бочке?

– Вы думаете? – с сарказмом спросил Антон.

– Ну, не можем мы заниматься всем на свете, – раздраженно и не в первый уже раз заявил Быков. – Что ты мне все время нервы мотаешь? У нас сил и средств едва хватает на самые серьезные дела, а такой мелочовкой, как пьяный полицейский, который…

– Который управлял угнанным автомобилем, который совершил в состоянии алкогольного опьянения несколько аварий, который сбил человека, и человек находится в тяжелом состоянии в больнице.

– Это не доказано, – уже спокойнее и каким-то усталым голосом возразил Быков. – И насчет сбитой женщины не доказано. Машина могла быть брошенной на улице, а Салько в нее по пьянке залез. Или еще возможны варианты. Ты что, думаешь, что он ее сам угнал и катался на ней по городу пять дней?

– Думаю, что до такого не дошло, – хмуро и упрямо ответил Антон. – И все-таки он не доставил в УВД найденную машину, которая числится в угоне, а катается на ней. Может быть и такое, что отпустил за взятку угонщика.

Антон Быкова не судил строго, понимая, что полковник на своем посту и так делает больше, чем на его месте смог бы сделать любой другой порядочный человек. И у него в самом деле нет возможности доказывать вину полицейского в каждом мало-мальски заметном происшествии. Хорошо хоть, удается очищать ряды родного УВД от откровенных преступников в форме. И то, до кого получается дотянуться.

Почему Антон решил встретиться с родственниками той женщины, которую сбил ночью неизвестный водитель, он и сам не мог объяснить. Он не считал себя недисциплинированным работником. Более того, самодисциплина – одно из качеств, которые Антон в себе культивировал уже лет десять. И сейчас, после того, как он позвонил по телефону, указанному в Интернете, после того, как договорился о встрече и уже шел на нее, Антона не оставляло чувство неудовлетворенности. То ли от того, что он обманывал Быкова, действовал втайне от него, то ли оттого, что видел – в деле Салько все скоро остановится и умрет на веки вечные. Быков все же посвятил Антона в некую тайну о родственных связях старшего лейтенанта.

Найдя нужный дом и поднявшись на указанный этаж, Антон остановился перед дверью и еще раз заглянул внутрь себя, попытавшись лишний раз убедиться, что поступает правильно. Нет, все правильно! Он никак не засветит свою операцию, он не будет называть своего имени и указывать своего отношения к МВД. Он просто поделится, как доброжелатель, имеющейся у него информацией. Анонимно. Просто подскажет, в каком направлении нужно двигаться родственникам той женщины. Уверенный в своей правоте, он позвонил в дверь. Через несколько секунд щелкнул замок, и Антон пожалел, что ввязался во все это.

– Это вы звонили? – с плохо скрываемой надеждой в голосе спросил мужчина.

Антон смотрел на него и не мог выдавить из себя слова. Мужчина не просто сидел на инвалидной коляске, потому что у него не слушались ноги, он был весь какой-то перекошенный, как будто его пропустили через мясорубку, а потом наспех слепили что-то похожее на человека. Даже лицо каким-то образом было свернуто набок, словно справа его вдавили ударом. От всего этого страшного уродства Антон не мог даже определить возраст этого человека. Только голос выдавал в хозяине квартиры, что он не родился таким, а таким его сделала жизнь. Голос был молодой, крепкий… сильный, выдававший твердый характер человека, переживающего страшные испытания.

– Да, это звонил я, – кивнул наконец Антон, злясь на себя за эту постыдную заминку.

– Проходите. – Инвалид ловко развернул коляску, освобождая гостю проход. – Я сейчас один, так что… сами понимаете, в квартире некоторый беспорядок. Вон туда, на кухню.

Антон вошел в просторную кухню, стараясь не смотреть на раковину, полную грязной посуды, и мутную лужу перед дверкой холодильника. В гостиной и спальне, наверное, было и того хуже. Вот и пришел с советами. Анонимно! Вы, дорогие родственнички, сходите вот сюда, наведайтесь вон туда, пообщайтесь вон с тем человеком. Правда, его придется ждать, потому что он вас в кабинете не примет. Так что караульте на улице возле здания. Денек, другой. Советчик пришел! Доброжелатель вшивый!

– Значит, это ваша мать? – чтобы как-то начать разговор, спросил Антон. – Вы вдвоем живете?

– Да, – кивнул мужчина.

При этом он, наверное, попытался пожать плечами, но как у всех нормальных людей у него этого не получилось, по телу только волной прошла судорога. Зрелище было неприятное, и Антону стало невыносимо стыдно за себя.

– Так что вы хотели мне рассказать? Простите, я так волновался, что не запомнил ваше имя. Андрей, кажется?

Антон посмотрел в глаза мужчине, проклиная себя за самонадеянность, Быкова за то, что тот опять оказался прав, дурацкое время, когда надо стыдиться, что ты работаешь в полиции.

– Да, Андрей, – ответил он, потому что действительно назвался по телефону этим именем. – А вы?

– Сергей. Так что вы хотели мне про маму сказать? Вы что-то знаете, да?

– Я, собственно, пришел потому, что прочитал в Интернете ваше объявление, Сергей. Вы ищете людей, которые были свидетелями ДТП в ту ночь, когда сбили вашу маму. Я свидетелем происшествия не был, но у меня есть основания полагать, что преступник известен. Просто его вину в данном преступлении скрывают.

– Что-о? – сморщился Сергей как от зубной боли. – Кто скрывает, почему? Он что, известен?

– Я не уверен, – стал оправдываться Антон, чувствуя, что краснеет от стыда и злости на себя. – ГИБДД задержало пьяного человека за рулем краденой машины. Пока его догоняли, он совершил несколько аварий. Несчастье с вашей мамой произошло на маршруте его передвижения и примерно в то же время.

– А вы кто, вы из полиции, да? – с надеждой спросил Сергей. – Вы откуда знаете об этом?

– Из Интернета, – опять соврал Антон. – Там просквозила информация, вот и подумал. Если у вас есть кто-то из хороших знакомых, из родственников, кто мог бы обратиться в полицию, то можно выяснить, как-то настоять, потребовать.

– Вы… – странно посмотрел на гостя Сергей. – А что же вы от меня хотели? Вы по телефону бы все и сказали. А родственников у нас… как бы и нет. Слушайте, Андрей, – вдруг оживился инвалид, – а может, вы поможете? Вы же, наверное, работаете где-то в той системе? Может, вы поможете, посоветуете, с кем лучше поговорить по телефону или как нанять адвоката? У меня есть кое-какие сбережения, я мог бы заплатить…

– Нет, – поднявшись, попятился к двери Антон, – я совсем в другой системе работаю. Я… не знаю. Тут, понимаете, связи нужны, хорошие связи. Этот человек, кто сбил вашу маму, он ведь полицейский. И пьяный он был…

– Пьяный полицейский? – изумился Сергей. – И на угнанной машине? Вы что-то такое рассказываете… Это разве возможно…

– Возможно! – разозлился Антон. – В нашей стране возможно. У нас наличие власти определяет странное отношение к людям. Не обязательства перед людьми, не долг перед ними, а пренебрежение к ним. Этот полицейский, который сбил вашу маму, имеет счастье быть племянником очень богатого человека, партнера мощных инвесторов для области. Его дядя ногой открывает двери в такие кабинеты, что вам и не снилось.

– Вы поможете? – тихо спросил инвалид. – Хотя бы покажите, где вы в Интернете нашли информацию о следствии. Я сейчас ноутбук принесу, не уходите.

– Я спешу, извините, – забормотал Антон и опять попятился в сторону двери. – Я просто хотел поделиться, посоветовать. А сам я не смогу… Да и кто я такой, чтобы что-то…

– У вас у самого беда была, да? – вдруг догадался Сергей. – Вы тоже от них пострадали? Я понимаю вас.

То, как этот человек опустил голову, сколько было в его позе обреченности судьбе, резануло Антона внутри, как тупым ножом. Бывает такое, тупым и с заусенцами. Он давно уже не испытывал подобной боли и подобного стыда. Как он сейчас выглядел в глазах этого Сергея? Может, как вымогатель? Вот я пришел, заплати мне за информацию. Ах, инвалид, тогда простите, какие там деньги… и какая уж там информация. Хорошо еще, что этот инвалид в полицию не позвонил, не заподозрил в Антоне квартирного грабителя.

К больнице, где лежала после ДТП мать этого Сергея, Антон подошел, когда на часах было около четырех. Он понял, что поспешил, потому что приемные часы во всех подобных учреждениях обычно начинаются не раньше пяти вечера. И точно, в вестибюле возле стола дежурной медсестры с табличкой «Справки» сразу заметил настырную деловитую девушку, медсестра только что журналом от нее не отбивалась. Прислушавшись, Антон понял, что девушка была журналисткой и пробивалась взять интервью как раз у той самой женщины. А ведь это хороший выход, это ведь отличный шанс!

Антон взял девушку за локоть и чуть не отпрянул, так резко она обернулась и полыхнула на него гневным взглядом черных глаз в обрамлении длинных пушистых ресниц.

– Как вы смеете! – выпалила журналистка, видимо, принимая его за ответственного работника больницы. – У нас демократическое государство…

– Что вы шумите? – улыбнулся Антон. – Я вам помочь хочу, а вы кидаетесь.

– Я не кидаюсь, – поджала девушка губы. Правда, ее амбициозности хватило ненадолго. Пересилили профессиональные интересы, и она тут же подозрительно спросила: – А вы кто?

– Неважно, – отмахнулся Антон. – Вам информация нужна по этому делу? Тогда слушайте. Позавчера…

И он очень подробно, с деталями, названиями улиц, номерами домов, рассказал девушке все, что знал сам о старшем лейтенанте ДПС Салько. Включая и фамилию его дяди, и фамилию заместителя командира полка, и номер машины, которая числилась в угоне, и то, что расследование происшествия уже тормозится.

– Это все точно? – чуть ли не начала бить копытом землю журналистка. – Откуда вы все это знаете? Вы работаете в полиции?

– Неважно, откуда я все знаю. Для вас это неважно.

– Как неважно? Давайте я у вас интервью возьму, эксклюзивное? Я с шефом договорюсь об оплате. Это же бомба, это же материалище будет! Во! – В воздух взметнулся большой палец девичьей руки с маникюром.

– Нет, это все, – отрезал Антон. – И не ссылайтесь на меня, и прошу вас… если мы с вами случайно где-нибудь увидимся, прошу вас… сделайте вид, что мы незнакомы.

– Хорошо, хорошо, – с готовностью заверила девушка. – Только пообещайте, если у вас что-то изменится, ну… захотите дать интервью или начнете бороться с этим, то дайте мне знать. Я вам визитку свою оставлю…

– Нет! Никаких визиток, никакой борьбы. Прощайте!

Антон подумал, что ему в этой ситуации не хватает плаща, чтобы в полумраке ночи завернуться в него и таинственно исчезнуть. Разыграл из себя не пойми кого перед девчонкой. Но настроение у него все равно немного улучшилось. Хоть так, хоть чужими руками, если своими не можешь. Антон вспомнил двух инспекторов ДПС, которых он отдубасил собственными руками, и посмотрел на кулаки. Вот так! Опытный и мудрый полковник Быков все твердит, что работать надо головой, а иногда так хочется и кулаком приложиться. Может, с возрастом пройдет?

И опять Антон почувствовал хорошо знакомое ему чувство раздвоенности. Опять в нем было два человека, которые снисходительно смотрели друг на друга. Каждый имел право на существование, действия и мысли каждого были оправданы, но кто-то из них двоих был не прав. Это следовало из элементарной логики, потому что две истины быть не может. То же самое ему постоянно твердил и Быков.

И вот сейчас одно «я» рассматривало свои крепкие кулаки и с удовольствием вспоминало, как он бил двух обнаглевших полицейских, с нескрываемым снисхождением глядя на второе «я». Это второе недавно очень глупо выглядело в доме, где остался инвалид, у которого пьяный обнаглевший полицейский сбил на машине мать. Это второе только что очень глупо выглядело в беседе с журналисткой. У этого второго такая работа, очень редко ему приходится махать кулаками и бить морды. И чем реже, тем лучше. Потому что опять прав полковник Быков, тысячу раз прав. Не избитые в кровь морды предстанут перед судом, не на этом основании будет приниматься решение причастности к преступлениям, а на основании фактов, неопровержимых улик.

И вот теперь второе «я» смотрит с полным снисхождением и жалостью на «я» первое, которое уже без удовлетворения разглядывает свои крепкие кулаки.