Текст книги "Неприкасаемый чин"

Глава 2

Полночь – время теней, страха, привидений, вампиров, маньяков и прочей другой нечисти. Об этом каждый знает. В такое время лучше всего сидеть дома, а не шляться за городом. Полночь – плохое время.

Ущербная луна подозрительно выглядывала из-за одинокого облака. На небе рассыпались сверкающие бусинки звезд. Ночной простор пропах речкой, травой и разогретым за день, а теперь уже остывающим асфальтом. На горизонте разворошенным костром рдели многочисленные огоньки индустриального райцентра.

В урбанистическом силуэте промышленного города доминировали огромные трубы химкомбината. Они, как новогодние елки, переливались лампочками. Даже в темноте угадывался валивший из труб дым. Казалось, что это не химкомбинат, а комбинат по производству грозовых туч. Хвосты дыма расползались по небосводу, гася даже самые яркие звезды.

Компания молодежи шла по обочине шоссе. Двое парней были сильно пьяны, по дороге они то и дело останавливались, догонялись пивасиком, потягивая его прямо из горлышка двухлитровой пластиковой бутылки, которую передавали из рук в руки. Две их спутницы брели рядом с ними плечо в плечо. Еще две девушки – крашеная брюнетка с длинными волосами и блондинка, стриженная под каре, – замыкали шествие. Шли, держась за руки.

– Девоньки, может, из вас кто-нибудь пивка потянуть хочет? – крикнул, поднимая над головой бутылку, парень в клетчатой рубашке. – Остатки роскоши!

– Твоим пивом только сырость в желудке разводить! – ответила брюнетка. Затем она обратилась к подружке: – Вот уроды. Обещали, что с дружками приедут. А те ужрались в хлам еще до отъезда. Вот и хожу целый день одинокая и несчастная. Нет, с нашим райцентровским контингентом невозможно кашу сварить. Даже оргию организовать толком не могут, и это при наличии бухла, предварительной договоренности между девушками и пацанами. Наши мачо сексу предпочитают выпивку. Не жалеешь, что поехала?

– И хорошо, что их поехало только двое, – шепнула блондинка. – Дышится-то как! Как дышится! – воскликнула совсем еще юная девушка, раскинула руки с шелковой шалью и изобразила полет. – Не то что в городе!

Брюнетка тут же засмеялась и громко запела. Голос звучал сносно даже с профессиональной точки зрения:

– …Я буду долго гнать велосипед. В глухих лугах его остановлю. Нарву столбов и подарю букет той девушке, которую люблю!..

– Какие еще «столбы»? – засмеялась блондинка. – В песне поется: «Нарву цветов и подарю букет той девушке».

– А он пьяный на велосипеде ехал. Потому и нарвал «столбов».

Сзади послышалось рычание мотора. Большегрузная фура нырнула с горки и понеслась, набирая скорость. Водитель, хоть и принял влево, все равно посигналил, боялся, чтобы кто-нибудь из подвыпивших ребят не оказался под колесами.

– Чего сигналишь, козел! – закричала цеплявшаяся за парня девица и запустила вдогонку фуре недогрызенным яблоком.

Плод ударился в кузов и разлетелся – брызнул мякотью.

Впереди белела автобусная остановка со скамейкой и урной, заваленной мусором.

– Подозрительно пусто, – прокомментировала блондинка. – Люди где? Что, никто, кроме нас, ехать в город не собирается?

– На хрена тебе, Наташка, еще какие-то люди? – осклабился обладатель клетчатой рубашки. – Мы тебе что, не человеки?

– Автобус когда? – прищурилась брюнетка.

– В ноль-ноль пятнадцать, – ответил клетчатый. – В десять минут по полуночи в город идет последний автобус. Тебе что, не ясно?

– А народу почему нет? – допытывалась более трезвая, чем клетчатый, брюнетка.

– Не веришь мне, значит? А я докажу. Сейчас… я даже расписание сфотографировал, – клетчатый пьяно расставил ноги, запустил руку в карман штанов и принялся там шарить.

– Парниша, не увлекайся, – подколола брюнетка. – Что, руку в штаны засунул и о телефоне забыл?

– Запомни, девонька. Последний раз онанизмом я занимался в детском саду – в младшей группе. А потом был исключительно изобретательный секс, – серьезно проговорил клетчатый, доставая телефон.

– Знаю я твой изобретательный секс. Бельмы зальешь, и в лучшем случае получится детская игра «в доктора».

– Игра в доктора! Скажешь тоже, слушать противно. Лично я, учась в восьмом классе, уже придумал новую позу, которая даже в Камасутре не описана. Во как! – пошатываясь, парень «листал» полусогнутым пальцем виртуальные странички с фотографиями, сделанными на мобильник. – И тут мне не веришь? Описываю. Голая телка залезает коленями на стул, лицом к спинке и… подставляется задом. Тут я ее неторопливо имею, а она в это время от избытка оргазма стонет и страстно грызет зубами спинку стула. «Поза бобра» называется. Сечешь прикол?

– Приятель-бобер, автобус-то когда будет?

Клетчатый выбросил перед собой руку со светящимся экраном телефона:

– Ноль-ноль пятнадцать, глаза разуй.

Брюнетка выругалась:

– …это ты кое-что разуй! Твой «ноль-ноль пятнадцать» – это рейс выходного дня. Можешь продолжать в штанах шерудить до самого утра и уже двумя руками. Сегодня среда – будний день. Последний бус на город сегодня еще в десять вечера ушел. Следующий нарисуется только к восьми утра. Тебе ясно?

– Твоя правда, подруга-бобриха, – вынужден был признать очевидное клетчатый, когда заглянул в светящийся экран телефона. – Черт попутал. Они на автовокзале дни недели такими ма-а-а-ленькими, как мандавошки, буковками пишут.

– Это у тебя мозги, как у мандавошки, ма-а-а-ленькие. Вот такие, – передразнила брюнетка и показала микроскопический зазор между большим и указательным пальцами.

Клетчатый хмыкнул:

– Гм… сейчас все исправим, сеструхи, – он картинно набрал короткий номер на телефоне и вскинул трубку к уху: – Девонька, девонька, – развязно стал говорить он в микрофон. – Нам две машины нужны. Такси… Компания большая: двое парней, четыре девчонки… Прямо сейчас, да… У вас такой голос приятный. Вы, случаем, не в службе «секс по телефону» работаете?.. Хорошо, хорошо. Это я пошутил… Куда прислать?.. Это, как его? Московская трасса… На какой километр? А хер его знает. Сейчас у подружек спрошу… Вроде пятнадцатый. Там еще автобусная остановка. Так мы на ней и стоим. Бабки у нас есть, не волнуйтесь, – клетчатый прикрыл микрофон рукой и сказал: – Сейчас она с машинами свяжется.

Клетчатый слышал в наушнике переговоры диспетчера с водителями такси. Они звучали в трубке глухо, словно из преисподней долетали. Ехать на черт знает какой километр московской трассы таксисты справедливо отказывались. И в самом деле. Во-первых, диспетчер не скрывала, что клиент изрядно пьян. Во-вторых, пока приедешь, то скорее всего он уже укатит на попутке.

– Извините, но свободных машин нет, – наконец произнесла диспетчер. – Попробуйте набрать другого оператора.

– Ну и дура! – сказал вместо прощания клетчатый и смачно плюнул себе под ноги. – Не будет нам такси.

За то время, пока компания разбиралась с автобусным расписанием и неудачным вызовом такси, по шоссе проехало всего две машины.

– Будем ловить попутку, – скомандовал клетчатый. – Иначе отсюда нам не выбраться. Пешком идти, к утру только притащимся.

Первая попытка оказалась неудачной. Водитель, увидев большую, явно подвыпившую компанию, тут же принял влево и, пропылив по обочине, умчался в сторону райцентра.

– Ни хрена у нас так не получится, – сделал здравый вывод из случившегося клетчатый. – Способ проверенный. Надо двух девчонок выставить, а мы спрячемся.

Так и поступили, две девицы вышли на асфальт. Клетчатый с приятелем и блондинка с брюнеткой ушли в темноту. Минуты через три показалась машина, ехала неторопливо, мигнула фарами и затормозила. За рулем сидела женщина лет тридцати.

– Вам до города? – спросила она у девчонок. – Тогда садитесь.

– Мы не одни, – честно призналась девица.

Женщина насторожилась:

– С вами парни? – поинтересовалась она.

– Да. Подвезете?

– Раз уж остановилась, то придется, – пожала плечами дама.

Тем временем в темноте шел обмен мнениями. Клетчатый проявлял великодушие.

– Вы, девчонки, езжайте. А мы другую попутку словим.

Блондинка понимала, что пары на сегодняшний день уже сложились, и разбивать их не стоит.

– Ребята, вы без нас. Мы как-нибудь сами выберемся. Или хотя бы кто-нибудь один из вас с нами останется.

Ее поддержала и сексуально озабоченная, а потому и злая, брюнетка.

– Валите со своими девчонками. За нас не переживайте, – она подтолкнула клетчатого в спину.

Последовало короткое прощание. Машина, мигнув габаритами, укатила в сторону райцентра.

– Ну что, Наташка Бабарыкина? – Брюнетка достала пачку сигарет, щелкнула зажигалкой. – Ты машину ловить будешь или мне постараться? Сигарету не предлагаю, знаю, не куришь. Или возьмешь? Надо же когда-то начинать.

– Не в каждом деле, Танюха, стоит начинать, – ответила Наташа.

– Скучная ты, – вздохнула брюнетка. – Ладно, мне не впервой. Если одинокий мужик проезжать будет, мигом остановится. А вот если с женой, то не обещаю.

Позднее шоссе пока оставалось пустынным. Асфальт дышал накопленным за день теплом. Ветер поутих. Ночь все еще казалась спокойной и безопасной.

Танька села на лавочку, установленную на автобусной остановке, расставила ноги, свесив между коленей широкий подол юбки. Зажатая в зубах сигарета тлела в ночи неровным огоньком.

– Я тут фильм по кабельному смотрела, – глядя через дорогу в лес, проговорила Таня. – Прикольный. Не помню, когда там это уже случилось-приключилось. Вроде после войны. А, может, и до нее.

– Исторический? – поинтересовалась Наташа и покосилась на шоссе.

– Документальный, про чудака одного. Грузин вроде или армянин. Он у Сталина каким-то главным был.

– Берия, что ли, Лаврентий Павлович? – машинально переспросила более образованная Наташа.

– Во-во. Точно. Лаврентием его звали.

– Он НКВД в СССР командовал. Что-то вроде теперешнего ФСБ, только значительно страшнее.

Гул машины приближался. Из-за пригорка блеснули фары. Но, поскольку автомобиль ехал не к городу, Танька не напрягалась. Водитель притормозил. Наташа показала рукой направление, куда они собирались ехать, и помахала. Мол, мы вам компанию не составим, разве что вы на сто восемьдесят градусов развернетесь. Машина продолжила путь, на прощание моргнув фарами. Танька продолжила:

– Так вот, этот чудак Лаврентий очень крутым был. Ну, машины с личными шоферами у него круглые сутки под задницей, дома загородные, охрана, бухла немерено, жрачка. Днем он, это, людей по подвалам убивал, а по ночам на черной машине по Москве ездил и школьниц высматривал.

– Какие ж это школьницы ночью по городу ходят? – справедливо засомневалась Наташка.

– Это ему днем шестерки всякие высматривали, а потом показывали. Идет девка. Понравилась. Ее цап – и к нему привозят. Он ее, это, накормит, напоит и в постель тащит. Одни, дуры, упирались, так их силой брал, потом их или в лагеря отправляли, или убивали, иногда на кусочки резали. А чего упираться? Мужик при бабках, состоятельный. Так их потом или убитыми находили, или просто в лесу закапывали. А тех, что не сопротивлялись, он награждал. Деньги давал, на учебу в универ или на работу козырную устраивал.

Вновь послышался тихий шум мотора, на этот раз машина двигалась в сторону города.

– Легковая, – на звук определила Танька. – Стой и ничего не говори. Я сама все сделаю. А все-таки наши с тобой мужики – сволочи. Бросили нас ночью на шоссе, как котят. Выберемся, подруга, еще наверстаем упущенное удовольствие, если хочешь, конечно.

Из-за поворота показались слепящие галогенные фары. Их свет, казалось, пронизывал даже легкую летнюю одежду на девушках. Рассмотреть сам автомобиль было невозможно из-за этого сумасшедшего ослепительного света. Танька, как ни в чем не бывало, сидела на скамеечке и широко обмахивалась подолом юбки, будто бы ей было жарко. Белоснежные кружевные трусики буквально вспыхивали в ночи, то скрываясь, то показываясь.

Мягко скрипнули тормоза. Машина буквально подползла к остановке и замерла возле бордюра. В тонированных стеклах отразился загородный пейзаж с вмонтированной в него Танькой, которая обмахивалась подолом. Автомобиль впечатлял своим видом. Никогда раньше ничего подобного девушкам видеть не приходилось. Это был, несомненно, сделанный в наши дни лимузин, но исполненный под старину – в стиле ретро. Длиннющий, как городской автобус, в колесах не диски, а мотоциклетные спицы, под вытянутым капотом прятался мощнейший, но почти бесшумный двигатель, множество сверкающих никелем деталей, накладок, черный лак отливал идеальным блеском. Наверняка подобная «игрушка» стоила сумасшедших денег. Даже сложно было предположить, кому в городе может принадлежать машина. Лимузин просто стоял и пока не подавал «признаков жизни», если не считать тихого урчания мотора.

Наташе не к месту вспомнилась где-то вычитанная фраза, что мужчины ассоциируют мощь и размеры своих автомобилей с мощью и размерами фаллоса.

– Ни хрена себе, – тихо проговорила Танька, продолжая энергично обмахиваться подолом.

Наконец внутри машины обозначилось движение. Еле слышно загудел электропривод. Боковое стекло чуть сползло вниз. Света в салоне не зажигали. Из темноты донесся немного хрипловатый, но при этом высокий мужской голос. Говоривший явно был выпивши:

– Попутку, красотки, ловите?

– На последний автобус опоздали, – сказала Наташа.

– Ну так садитесь, подвезу, – донеслось из салона, затем послышалось, как обладатель хрипловатого голоса то ли цокает языком, то ли пьяно причмокивает губами.

– Сколько возьмете? У нас денег в обрез, – Наташа потянулась к защелке сумочки.

Из-за приспущенного стекла долетел смешок.

– Другим возьму.

– Нет, тогда – это вы одни езжайте. Мы не по этой части, – окрысилась на двусмысленность Наташа Бабарыкина.

– Шутка, садитесь. Задаром довезу.

Танька поднялась, зашептала подруге:

– Дуреха, поехали. Мужик крутой. Если чего, то я за двоих отдуваться буду. Это мой шанс. Я же тебя предупреждала, первой не говори. Испортишь все.

– Может, и твой шанс, но не мой, – ответила Наташа.

– Ну как, решили? – донеслось из машины.

– Едем! – Танька подбежала, дернула ручку дверцы, та оказалась закрыта.

Затем в машине что-то щелкнуло, дверца поддалась. Танька ахнула. Ей никогда прежде не приходилось ездить в лимузинах. Внутри было просторно, как в комнате. Кожаные диваны тянулись вдоль бортов, между ними располагался узкий длинный стол. Под потолком поблескивал выключенный жидкокристаллический экран, виднелись огромные круги динамиков мощной акустической системы.

– Вау! – только и выдавила из себя Танька, ныряя в полутемный салон.

Наташа нерешительно забралась следом. Шофера и его пассажира, судя по всему, владельца машины, девушки так и не увидели. Стеклянная перегородка, отделявшая салон от переднего сиденья, поползла вверх. Автомобиль мягко тронулся.

– Тут и бар есть, – зашептала Танька, косясь на подсвеченный холодильник с прозрачной дверцей.

– Располагайтесь, можете чего-нибудь бухнуть-выпить, мне не жалко, – прозвучал из динамиков прежний хрипловатый голос.

Танька открыла дверцу бара. Глаза у нее разбегались, она шевелила губами, перечисляя содержимое:

– Водяра, шампусик, вискарь, коньяк, пиво. Тебе чего достать?

– Ничего оттуда не бери, – предупредила Наташа.

– А чего стесняться, если нам предлагают? – Таня уже завладела жестянкой с холодным пивом, потянула за кольцо, припала губами к отверстию.

Когда брюнетка отвела банку ото рта, тут же густо побежала пена. Таня принялась ловить ее ладонью, чтобы не залило сиденье.

– Пиво не отсасывать надо, а отпивать, – нравоучительно прозвучало из динамика переговорного устройства.

Наташа поеживалась. Не нравилось ей это ночное путешествие с невидимками. А вот Танька уже развалилась на кожаном сиденье, осматривалась.

– Гляди, потолок замшей обит. Крутизна. А сиденья – лайкой.

Дорога к городу была прямой. Однако почему-то автомобиль вскоре свернул вправо.

– Эй! – крикнула Наташа. – Куда это мы? Нам дальше прямо. Остановите. Теперь уже и сами дойдем. Спасибо!

– В одно место заскочить надо. Тут недалеко, – донеслось из динамика успокаивающе.

– Остановите! – Наташка добралась до стеклянной перегородки и постучала в нее.

На этот раз никто ей не ответил.

– Да успокойся ты, – Танька продолжала нежиться на мягком диване.

– Остановите!

Лимузин, мягко шурша по асфальту шинами, летел в темноту. Брюнетка дернула подругу за рукав.

– Успокойся. Сказал, что им заехать надо, значит…

Наташа дернула ручку дверцы, замок оказался заблокирован. Тревога слегка передалась и Таньке, но паниковать она не собиралась.

– Я же тебе сказала, положись на меня. Ну, развлекусь я с ним немного. Потом до города подвезет. Может, завяжется с ним. Мне самой приключений хочется.

– Я кричать буду. Их же двое.

– Дура. Кто ж тебя услышит? А второй – просто шофер, он только то делает, что хозяин ему скажет.

– А если он ему скажет… – Наташа от ужаса закрыла рот ладонью, понимая, что и тот, о ком она говорила, прекрасно слышит ее через переговорник.

Машина неслась, затем притормозила, свернула, закачалась, поползла по грунтовой дороге. Наташа припала к стеклу.

– Через лес едем, – встревоженно произнесла она.

Через пару минут лимузин заложил круг и замер, двигатель продолжал работать. Девушки посмотрели друг другу в глаза. И тут абсолютно неожиданно из динамиков грохнула оглушительная попсовая, разухабистая музыка. Она так сильно ударила по ушам, что девушек буквально парализовало на время, в салоне вспыхнул яркий свет. Дверца резко раскрылась. Кто стоит за ней, было не рассмотреть. Наташа инстинктивно прижалась к подруге.

– Ты, беленькая, выходи! Любишь кататься, люби и санки возить, – послышался хриплый голос.

– Она не пойдет, – вставила Танька. – Я пойду вместо нее.

– Как хочешь.

На мгновение в проеме дверцы появилась рука с зажатой в ней недопитой бутылкой вискаря. Танька выбралась из машины. Дверца захлопнулась, щелкнула блокировка замка. Музыка стала тише, погас и свет. Наташка приложила ладони к стеклу, всмотрелась в темноту. Теперь она уже видела, что лимузин остановился на берегу озера. Поблескивала водная гладь. Противоположный берег тонул в тумане. Мужчина в костюме стоял напротив Таньки, та что-то ему говорила, смеялась, запрокидывая голову, навязчиво поправляла одежду на груди. Неподалеку прохаживался шофер. Мужчина в костюме приложился к горлышку, жадно глотнул спиртное, отбросил опустевшую бутылку и принялся расстегивать брюки. Таня, продолжая смеяться, опустилась на колени, всем своим видом показывая, что совсем не прочь поразвлечься и доставить партнеру удовольствие. Вот это почему-то и разозлило мужчину, он наотмашь ладонью ударил Таньку по лицу, схватил за волосы, бросил на землю. Шофер просто отвернулся и закурил.

– Пусти ее! – закричала Наташа и принялась рвать ручку запертой дверцы.

Танька заверещала. Мужчина тут же зажал ей рот ладонью, заломил руку, развернул к себе спиной и принялся буквально срывать с брюнетки одежду, хотя еще минуту тому назад ситуация была такой, что Танька с «песнями и плясками» разделась бы сама. Теперь же она вырывалась, пыталась лягнуть насильника. Чувствовалось, что сопротивление только распаляет мужчину. Даже через стекло было слышно, как хрипло он дышит и безбожно матерится. Действовал он грубо, то и дело прерывал акт и бил девушку. В каждый новый удар вкладывал все больше жестокости. Наташа уже не пыталась докричаться, она с ужасом понимала, что и ее вскоре ждет нечто подобное. Страх сковывал блондинку. Смотреть на страдания подруги было невыносимо, но и отвести глаза она не могла. Мысль судорожно искала выход.

Мужчина в костюме подтащил полуживую Таньку к лимузину и, схватив девушку за волосы, ткнул лицом в стекло. Из разбитого носа потекла кровь, оставляя на окне автомобиля кривые смазанные дорожки. Наконец насильник получил удовольствие. Он не сдерживал животный стон. Ослабшая Танька упала к его ногам.

Наташа нутром почувствовала, что вот-вот настанет ее очередь, она протянула руку к бару, вытащила бутылку джина, свернула пробку. Первым желанием было выпить все без остатка, чтобы свалиться мертвецки пьяной, ничего не чувствовать, не понимать, не ощущать боли. Дозатор мешал пить из горлышка. Девушка трясла бутылку, пока не налила себе полный стакан, судорожно вздохнула и приготовилась уже выпить, как взгляд ее скользнул по столу…

Водитель рванул на себя дверцу, осклабился, увидев Наташу со стаканом джина в руках, нагнулся и протянул руку, чтобы схватить ее за одежду. Из-за плеча водилы выглядывал его пьяный хозяин.

– Цып-цып-цып… – почему-то произнес он с абсолютно сумасшедшей ухмылкой.

Наташа выплеснула джин водиле в лицо и, схватив со стола оставленную Танькой зажигалку, провернула колесико. Крепкое спиртное мгновенно вспыхнуло, синее пламя охватило голову и плечи водителя. Взвыв, он стремглав бросился к озеру. Мужчина в костюме отшатнулся от машины, придержал сваливавшиеся с него расстегнутые брюки.

– Во, бля… дает телка, – проговорил он с внезапным уважением.

Наташка Бабарыкина метнула в него бутылку, выпрыгнула из машины, нырнула под руку. Водительская дверца оказалась открыта. Мотор продолжал работать. Фары били прямой наводкой на лесной проселок.

– Танюха, запрыгивай! – крикнула блондинка.

Брюнетка, хоть и была слаба, однако крик подруги и возможность свалить отсюда мобилизовали ее силы. Она поднялась, нырнула в салон, но закрыть дверцу не успела.

– Стоять, сучки! – Мужчина в костюме схватился руками за стойку дверцы.

Наташа никогда прежде не водила машины с коробкой-автоматом, а потому растерялась, обнаружив только две педали. Но раздумывать не приходилось, втопила газ. Мощный двигатель взревел, однако автомобиль остался на месте. Краем глаза Наташка отметила, что пылающий синим пламенем водила бросился в озеро, она лихорадочно дергала рычаги, расположенные у руля. Замигал поворотник, задергались щетки стеклоочистителей. Наконец включилась коробка. Машина резко дернулась назад.

– Реверс, – Наташка догадалась, что означает латинская буква «R», на которую угодил переключатель рычага, расположенного под рулем.

Девушка дернула рычаг вверх, минуя букву «N». Лимузин, набирая скорость, покатил вперед. Мужчина матерился, хрипел, но пальцев со стойки не отпускал. Первый десяток метров он еще бежал, пытаясь заскочить в салон, а затем его просто потянуло вслед за машиной. Наташе вообще редко приходилось сидеть за рулем – пару раз приятели позволяли ей провести машину по грунтовым дорогам. А тут ей приходилось управляться с длиннющим лимузином на лесном проселке, где и «УАЗу» пройти сложно.

– Тормоз, тормоз где? – паниковала Наташа, видя, как на автомобиль стремительно надвигается толстое дерево.

Она вывернула руль, ствол сосны промелькнул совсем рядом. Однако поворот оказался слишком резким, лимузин вышел из колеи, забрал носом в лес. Наташа вновь крутанула руль и наконец-то поняла, что вторая педаль и есть тормоз, а давить на него следует левой ногой. Как опустить перегородку между водительским местом и салоном, она и понятия не имела, а ведь там, в салоне, находилась Танька. В зеркальце заднего вида Наташа видела, как за машиной тащит ее владельца. Немного привыкнув к управлению, она рискнула и взяла вправо. Расчет оказался не совсем верным. Внешняя фара, установленная на выносном эффектном кронштейне, разлетелась вдребезги от удара о дерево, никелированный держатель погнулся. Ствол задел борт. Но цель все же оказалась достигнута, мужчина в костюме отцепился, теперь его отражение уменьшалось в зеркальце заднего вида. В перегородку двумя кулаками стучала Танька.

– Открой!

– Не знаю как! – кричала ей Наташа.

Наконец она догадалась остановиться. Танька оббежала машину и села рядом с ней, длинно и грязно выругалась.

– …а теперь гони!

Лимузин раскачивался на грунтовке, днище то и дело с противным скрежетом терлось о землю. Наташка пару раз ударялась грудью о руль, и тогда лес оглашал веселой музыкальной трелью клаксон.

– Где же выезд? – всматривалась в темень Наташа.

– А я откуда знаю? Сумасшедший, маньяк какой-то, я перед ним еще стала, сама дать ему хотела. Какого хрена ему еще надо было? Извращенец гребаный. Нос разбил…

Лимузин с трудом вписался в поворот, захрустел кустами, сминая растущий близко к грунтовке малинник. Свет единственной уцелевшей фары лихорадочно плясал по зелени.

– Тебе не кажется, подруга, что мы уже снова назад едем – возвращаемся? – засомневалась Танька. – Крутит нас и крутит. Черт, болит все. Вот урод.

– А я что сделаю? Нам нельзя останавливаться…

И тут в перспективе дороги показался мужчина в костюме. Он стоял, широко раскинув руки, наверняка вообразив себя непробиваемым шлагбаумом.

– Дави гада! – кровожадно крикнула Танька, и ее решимость на какое-то мгновение передалась подруге.

Наташка выжала педаль газа. Неуклюжий лимузин подбросило на дороге, днище машины скрежетнуло о землю. Конечно же, сильно разогнаться не получалось. Насильник внезапно крикнул что-то нечленораздельное и побежал навстречу, прыгнул на длинный капот и каким-то чудом задержался на нем. Его искаженное злобой лицо оказалось перед самым ветровым стеклом. Моложавый мужчина с испитыми глазами смотрел напряженно и в то же время весело. Словно бы все происходящее являлось сумасшедшим аттракционом.

Наташа испуганно продолжала давить на газ. Лимузин, раскачиваясь, мчался по разбитой грунтовке. Мужчина схватился руками за щетки стеклоочистителей и подтянулся на них. Его нос расплющился о стекло. Наташка резко вдавила тормоз. Двигатель заглох. Насильник, продолжая двигаться по инерции, улетел вперед на дорогу. Машина еще немного проехала и встала как вкопанная. Руки у Бабарыкиной мелко дрожали.

– Мы его конкретно переехали, – произнесла она мгновенно побелевшими губами.

– Кажется, да, – подтвердила Танька, пытаясь рассмотреть, что делается впереди. – Не вижу его. Значит, под колесами лежит. Ты же слышала – хрустнуло!

– И что теперь с нами будет? – всхлипнула Наташка.

– Ничего не будет. Это же самооборона. Он и тебя изнасиловать хотел.

– Да? – с надеждой в голосе проговорили блондинка. – Самооборона? Ты так думаешь?

И тут за стеклом дверцы показался тот, кого они «с хрустом переехали». Жив, здоров, вот только рукав пиджака порван на плече. С дьявольским хохотом он рванул на себя дверцу, одной рукой ухватился за Наташку, второй выдрал ключи из замка зажигания. Девушка от неожиданности пронзительно заверещала.

– Дура! Я тебя во все дыры… – договорить насильник не успел.

Наташка укусила его за руку, выскочила из машины и помчалась напролом сквозь малинник. Сзади слышалось тяжелое дыхание преследователя. С каждой секундой оно становилось все более возбужденным. Девушка мчалась что было сил. Хрустели сминаемые кусты.

– Догоню, кончу! – раздалось очень близко, даже показалось, что она ощутила горячее дыхание на затылке.

Бабарыкина сбросила шаль, рванула в сторону, и вовремя. Пальцы насильника схватили лишь рукав. Затрещала материя, шрапнелью разлетелись мелкие пуговички. Выскользнув из треснувшей блузки, Наташа рванула вперед.

– У-у-у… – раздалось абсолютно животное урчание за спиной.

Девушка выбежала к озеру. Берег укрывал густо разросшийся тростник. Не раздумывая, она бросилась в водяные заросли. Ноги стали все глубже увязать в прибрежном иле. Стебли резали, царапали кожу. В голове пульсировала лишь одна мысль – добраться до открытой воды и поплыть. Почему-то девушке казалось, что в этом ее спасение. Да, плавала она неплохо. Однако кто сказал ей, что насильник плавает хуже? Хрустели стебли, чавкала под ногами грязь и вода, впереди серебристой отраженной луной сверкала вода. Сильные руки толкнули Наташу в спину. Она упала в воду, от неожиданности хватанула ртом воды, закашлялась. Насильник тут же схватил ее за волосы, приподнял и, не дав опомниться, глубоко, до самого дна, макнул головой в озеро. Блондинка извивалась, но держали ее крепко, непреодолимо хотелось вдохнуть. Наташа чувствовала, как ил размазывается по лицу, что еще несколько секунд, и она задохнется. С нее сдирали одежду. Наконец на короткое время голову приподняли над водой, воздух с хрипом ворвался в легкие. Девушка надрывно закашлялась, а затем вновь лицо вошло в воду. Наташа почти перестала понимать, что с ней происходит, чувствовала только боль и стыд за то, что ничего не может поделать. Она целиком находилась во власти насильника, тот мог и убить. А потом ее просто оттолкнули, сил хватило лишь на то, чтобы перевернуться на спину. Наташа лежала, глядела на звезды, ее душили слезы. Слышалось удаляющееся чавканье корней тростника под ногами насильника и его невнятная ругань.

– Тварь, б… ё… нах… хорошо-то как… эх, житуха…

Вскоре в отдалении тихо заурчал двигатель лимузина, но и он растаял в ночи. Наступила тишина, нарушаемая только природными звуками ночи. Девушка села, заревела, отмывая перепачканное лицо от ила.

– Утоплюсь, утоплюсь… – твердила Наташа.

Она поднялась, тут же оступилась, завалилась на бок, на четвереньках стала пробираться к открытой воде, которая манила к себе, казалась избавлением от всех навалившихся бед.

– Утоплюсь.

– Наташка! – услышала она голос Таньки. – Сдурела, что ли? Сюда давай. Не вздумай топиться. Не стоит эта мразь и волоска с твоей головы.

– Отстань, – блондинка упрямо двигалась к воде.

Но Танька не отставала. Она догнала подругу, отхлестала по лицу, чем немного привела ее в чувство.

– Ну что такого случилось? – пробовала она урезонить Наташку. – Живы? Живы! Руки, ноги на месте? На месте! И все остальное на месте осталось. Задница не отвалится. Чего тебе еще надо? Горячий душ, мыло и шампунь. Вот и все.

– Жить не хочу, – пролепетала блондинка.

– А вот это уже не тебе решать! Этим Боженька на небе распоряжается. Пошли.

Наконец-то Наташка дала увести себя от озера. Промокшие девушки кутались в обрывки одежды. Казавшийся до этого теплым ветер холодил до мелкого стука зубов.

– Главное, не останавливаться, а идти и идти вперед, – твердила Танька. – Тогда на ходу и высохнем. Каждый шаг приближает нас к городу.

– А толку от этого?

К шоссе не пошли. Бабарыкина не захотела. Двигались полевой дорогой, ориентируясь на красные огоньки труб химкомбината.

* * *

Чем ближе подходили к городу, тем меньше говорили и старались не смотреть друг другу в глаза. Уже глухой ночью, когда весь райцентр спал, подруги оказались на пустынных городских улицах.

– Хорошо хоть никого рядом нет. Никто нас не видит. Как стыдно! – произнесла Наташа.

– Почему это тебе должно быть стыдно? – возмутилась Танька.

– Не знаю. Ничего не могу с собой поделать. Но мне стыдно.

Из-за угла блеснули фары. Бабарыкина бросилась к подворотне. Танька схватила ее за плечо:

– Постой, дура, это же менты! – Она вскинула руку.