Текст книги "Дирижабль"

17

В квартиру бабушки Биби Фёдор зашел со странным чувством, будто не был тут несколько лет. Отчетливо пахло пылью и старостью. И показалось, что в комнате кто-то ждет его. По пути домой он почти протрезвел. Правда, в метро накатила такая дурнота, что Фёдор чуть не наблевал на колени сидящей перед ним женщины. Пришлось зажать слабой рукой рот и закрыть глаза. Чтобы отвлечься, стал прокручивать в голове порнографические сцены. Стало только хуже. К счастью, в этот момент поезд выкатился из тоннеля на станцию. Фёдор вышел и немного посидел на лавочке под приятным сквозняком.

«Все, завязываю», – мелькнула привычная мысль.

Подходя же к дому, он завернул в магазин и купил бутылку водки, сказав себе, что будет потихоньку похмеляться, пока окончательно не придет в норму. И поверил в это.

Фёдор стащил ботинки, заглянул в пустые комнаты и двинул в кухню, скручивая на ходу пробку с бутылки. Выпил половину стакана, закурил, достал смартфон. Зофия прислала договор и написала: «Распечатайте, пожалуйста, подпишите и пришлите мне с курьером. Хорошо бы завтра все сделать». Фёдор ответил: «Я могу и сам привезти». Пришло сообщение от Карцева: «Федь, как дела обстоят?» Последним висело сообщение от Инны: «Ты где пропадаешь?»

– Ага, – сказал Фёдор. – Снова здоро́во!

Он попытался вспомнить, в ссоре они или успели уже помириться. Решил наклюнувшуюся новую ругань с Инной оставить напоследок. Сначала позвонил Карцеву.

– Чем порадуешь? – спросил тот.

– Встречался с Зофией, будем договор подписывать.

– Ты все внимательно прочитал? Там порядок?

– Все путем! Отвалят мне денег. И у меня есть три месяца, чтобы написать.

– Успеешь?

– Мне и двух хватит.

– Ну смотри.

– Еще Каргополова встретил и дал ему по жопе.

– А кто такой Каргополов?

– Мудак, который меня обставил на «Нацбесте».

– Ох, Федя, ну что ты как маленький?! Давно пора забыть и успокоиться.

– Теперь я спокоен. Скажи, что ты знаешь про дирижабль?

– Знаю, что это такая летающая хрень из прошлого века. А что?

– Мне Зофия сказала, будто бы я пообещал Панибратову, что сценарий будет про дирижабль.

– А ты пообещал?

– Не помню такого. Я про эти дирижабли не знаю ни фига.

– А я вообще не слышал вашего разговора. Федь, ты себе голову не морочь. Напиши что-нибудь и вставь туда дирижабль. О, придумал. В финале по небу пролетит дирижабль. Нормально? На компьютере нарисуем.

– Ну можно, – пожал плечами Фёдор. – Но я пока без понятия, что писать.

– Пора бы придумать, Федь. Времени не так уж много.

– Придумаю. Даже не сомневайся.

Улыбаясь, Фёдор налил еще водки, выпил и стал клевать носом. Но мигом очухался, услышав отчетливый жалобный стон.

– Федь, ты там? – спросил Карцев.

– Цыц!

– Чего?!

Фёдор подождал. В квартире было тихо.

– Ты слышал?

– Что?

– Стон. Кто-то сейчас стонал.

– А, помню, ты рассказывал.

– Это прямо в квартире было.

– Может, паркет рассохся?

– И что, он такие звуки издает?

– Не знаю. Может, вентиляция?

– Или призрак бабушки Биби.

Карцев хмыкнул:

– Ты пил, что ли?

– Да это вообще ни при чем.

– Ну, Федь, есть какое-то рациональное объяснение. Вентиляция или канализация.

– Ладно, допустим, – сказал Фёдор и торопливо вылакал водку, будто в любой момент мог ворваться страшный призрак и отрубить ему руку вместе со стаканом.

– Ты веришь во всякую ересь? Послушай, нет никаких призраков, нет Бога, нет рая и ада, переселения душ и чего там еще? Вся наша жизнь – чистая биология. Ни больше, ни меньше.

– А любовь? – спросил Фёдор.

– Обычная химия, дофамин, серотонин, гормоны и прочая поеботина.

– Я не согласен.

– Знаю. Ты и не должен. Но спорить не будем.

– А совесть?

– Психический процесс.

– А тоска?

– Это вообще почти психиатрия. Федь, отдохни, выспись. Предстоит большая работа. От нее, можно сказать, наше будущее зависит. Хочешь, завтра или послезавтра встретимся, посидим.

– Приезжай, конечно.

– И не бзди там!

– Сам не бзди! Все, пока.

– Пока.

Чувствуя легкий стыд перед самим собой, Фёдор выглянул в коридор. Снова проверил комнаты. Начинало темнеть, и он включил везде свет. Вернулся в кухню, выпил еще полстакана и позвонил Инне.

– И где ты пропадаешь? – спросила она.

– Все хорошо, – ответил Фёдор. – Я обсуждал договор.

– Пять с лишним часов обсуждал? И не нашел свободной минутки, чтобы написать мне сообщение?

– Но у меня разрядился телефон!

– Ой, да хватит уже врать!

– Так я же не вру.

Фёдор почувствовал, что быстро выпитая водка, будто цунами, обрушивается на голову. «Вру» прозвучало как «врю». Инна, конечно, все поняла.

– А скажи, с кем ты обсуждал там договор?

– Ну это вроде как продюсер, – ответил он, стараясь чеканить каждое слово.

Ничего не получилось. Изо рта валилась какая-то каша. Он с ненавистью посмотрел на бутылку.

– Баба?

– Кто?

– А о ком мы говорим? Продюсер, с которым ты пять часов обсуждал договор.

– Это женщина, да.

– Симпатичная?

– Я особо не рассматривал.

Инна злобно захохотала:

– А лет ей сколько?

– Откуда мне знать?

– Ну примерно.

– Лет сорок.

– Моложе тебя, значит.

– Слушай, я не знаю.

– Я знаю. Ты ее порол!

– Чем? Кнутом?

– Ты трахал ее!

– Да как я мог ее трахать? Мы только познакомились!

– А меня ты как трахнул на первом свидании?

– Это другое дело. Мы с тобой для этого и встретились.

– С ней ты тоже для этого встретился. Наверняка вы давно еще списались. Ты к ней и поехал!

– Да нет же!

– «Дя ньет зе». А еще ты опять пьяный! Вы там пили и трахались! Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни! Но учти. Ты сильно пожалеешь, что так со мной поступил!

– Инна.

– Хуинна!

– Я был в ментовке на самом деле. Договор мы быстро обсудили, а потом меня забрали прямо из кафе.

– Ага, новые сказки, ну послушаем.

– Это не сказки. Так и было. Я в обезьяннике сидел.

– Так за что тебя забрали?

– Ну я встретил в зоопарке Каргополова. И дал ему по роже. Точнее, по жопе.

Инна нервно хихикала:

– Продолжай.

– А чего продолжать? Вызвали ментов. Меня забрали.

– Пара вопросов. Что ты делал в зоопарке? И кто такой Каргополов?

– В зоопарке я встречался с продюсером. А Каргополов…

– Продюсершей! Бабой! Почему в зоопарке?

– Я не знаю. Она сама позвала туда. А Каргополов…

– То есть у вас было свидание! Это «свидание» называется, когда мужик и баба идут куда-то вместе, куда угодно!

– Я-то не считаю это свиданием. Просто встреча.

– Зато я считаю. И она, твоя хуесоска, так считает! Потом вы в кафе пошли. Ну так это вообще настоящее свидание. Прямо как у нас с тобой было. Сначала зашли на выставку, потом в пиццерию, а потом поехали к тебе домой.

Фёдор с легким удивлением обнаружил, что протрезвел от всей этой нервотрепки. И водка вдруг вызвала отвращение. Впрочем, от коньяка он бы не отказался.

– Как же твоя ревность меня достала! – сказал он.

Немного помолчав, Инна тихо ответила:

– Знал бы ты, Федя, как она меня саму достала.

И заплакала. Фёдор растерянно слушал ее рыдания. Такая яростная и безжалостная, Инна вдруг стала хрупкой и беззащитной. У него сдавило сердце.

– Я очень сильно люблю тебя, – сказал он, чуть не плача.

– А я больше всего на свете жалею, что полюбила тебя. Но это пройдет. Тогда я тебе за это отомщу, – всхлипывая, ответила она.

Фёдор не знал, что сказать. Но слов не потребовалось. Инна отключилась. Посидев немного и поглядев в одну точку, Фёдор засадил целый стакан и вышел из квартиры.

18

Сначала он долго бродил в сумерках вдоль набережной канала Грибоедова, курил одну сигарету за другой, тихо матерился. Показалось, что редкие прохожие обходят его стороной. Оказавшись напротив Николо-Богоявленского морского собора, Фёдор некоторое время смотрел на него, чувствуя страшную тоску. «Господи, спаси», – подумал он и зашагал обратно. Увидел неоновую вывеску бара и зашел в него. Посетителей было мало. Бармен копался в смартфоне.

– Сто коньяка, – сказал Фёдор.

– Какого?

– Не знаю. Армянского.

– Может, французского?

– Я патриот.

– На армянина вы не похожи.

– А это тоже наша бывшая общая родина.

Бармен посмотрел на него как на идиота и налил. Фёдор выпил залпом.

– Еще?

– Лей, конечно.

Кто-то громко сказал ему в спину:

– Ха-ха! Вот так встреча!

Фёдор оглянулся. За столиком в углу сидел поддатый Попцов.

– Срочно идите сюда! Я прямо глазам не верю. Ну что вы смотрите, будто призрака увидели? Давайте ко мне!

Он нетерпеливо топал ногами и тихонько стучал кулаками по столу. Фёдор взял коньяк и подошел.

– Какими судьбами? – спросил Попцов, вставая и протягивая руку.

– Вот, выпить зашел, – ответил Фёдор и устало сел.

– Это я понял. Я здесь затем же. Зачем еще? Вы что, в Петербург перебрались?

– На время.

Попцов налил из графинчика в рюмку.

– Срочно, за встречу!

– За встречу, – пробормотал Фёдор и выпил половину.

– Живете тут где-то? – спросил Попцов, закусывая четвертинкой соленого огурца.

– Да, у Львиного мостика. Вы тоже здесь?

– А вы забыли, что ли?

– Смутно помню.

– Понимаю. Вы тогда сильно огорчились.

– Дело прошлое, – сказал Фёдор.

– Не скажите. Каргополову, оказывается, до сих пор не простили. В драку вон кинулись.

– Откуда вы знаете?

– Ха! Так он уже всем знакомым рассказал, что вы с ним пытались подраться. И во все СМИ написал. Так что читайте завтра местные новости.

Фёдор вздохнул, пожал плечами:

– Да и хуй с ним!

– Не расстраивайтесь. Это же здорово! И вам реклама. Каргополов хочет сатисфакции, между прочим. Написал мне, что собирается бросить вам вызов.

– Да, он там что-то вякал про дуэль. Наверно, башкой сильно ударился.

Попцов вытер салфеткой рот. Внимательно посмотрел на Фёдора:

– Откажетесь?

– От чего?

– От дуэли, конечно.

– Я не участвую в сумасшествии. Знаете, есть такое важное правило – не позволять психам вовлекать вас в их безумие.

– Иван Сергеевич вовсе не псих. И он сильно задет. Кстати, на днях он жену похоронил. И тут вы еще на него кинулись. Конечно, он в отчаянии и готов на все.

Фёдор смутился:

– Про жену-то я не знал.

– Ладно, у него любовница осталась живая. Дело не в этом. Если откажетесь с ним драться, он вас трусом объявит.

– Да и хер-то с ним, – сказал Фёдор и встал из-за стола. – Рад был встретиться.

Попцов догнал его на улице:

– А покурить?

Фёдор достал сигареты.

– Представьте, в наше время два писателя устроили дуэль! Не рядовое событие. Слушайте, – сказал Попцов. – Интересно же! Ну?

– Бред! – пожал плечами Фёдор.

– Ничего подобного, – помахал сигаретой Попцов. – Не на шпагах же. И не из пистолетов. Скорей всего, поединок по правилам бокса. Ну или ММА. Не знаю. Вы драться-то умеете?

– Умею. Двух таких Каргополовых свалю. Да и трех тоже.

Фёдор снова опьянел, и ему это очень понравилось.

– Могу хоть сейчас. Звоните ему!

Попцов засмеялся и достал смартфон:

– Иван Сергеевич? Как самочувствие? Представьте, встретил сейчас Собакина.

Послышалась ругань. Попцов молчал и улыбался во весь рот.

– А Фёдор Андреевич говорит, что готов с вами драться, представляете? Хоть сейчас. Да нет, я понимаю, что не сейчас. Надо подготовиться и прочее.

Выслушав длинный и громкий ответ, Попцов попрощался и убрал смартфон. Выпустил через ноздри дым.

– Готово. Ждите вызова. Дату можно обговорить вместе.

– Вот и заебись! – хлопнул в ладоши Фёдор, случайно размолотил сигарету и обжег пальцы.

– Рад, что вы приехали, – сказал Попцов. – Вы всегда мне были симпатичны. И ту премию заслужили вы, я считаю. Хотя и Каргополов тоже ведь заслужил. Роман его больно хорош.

– Спокойной ночи, – ответил Фёдор, разворачиваясь.

– Стойте, стойте! Вы же за коньяк не заплатили.

Фёдор вернулся в бар и заплатил за коньяк.

19

Он выплыл из глубокого пьяного сна и обнаружил, что лежит на чем-то твердом в светлом помещении. «Я в морге», – мелькнула веселая и страшная мысль. Перевернувшись со спины на бок, Фёдор кое-как сел, проморгался, привык к свету. Конечно, он лежал не в морге, а на полу кухни. В ногах стояла бутылка «Арарата», и в ней еще было грамм сто коньяка. Это порадовало. Есть чем унять треск в голове. Обшарив карманы, он вытащил смартфон, бумажник, ключи, сигареты, авторучку и куски бутерброда. Как попал домой, он помнил смутно. Кажется, после бара зашел в рюмочную. Потом мелькнула магазинная полка с алкоголем, и его рука, жадно схватившая бутылку. Отпил из нее, как только оказался за кассой. Дальше пил на улице и кричал на кого-то. Вроде бы на свою собственную тень. Кое-как отыскал парадную, вписался и долго ковылял по лестнице, хватаясь руками за перила. Умудрился не упасть и не своротить шею. Дальше – нырок в темный колодец. Все было привычно и тошно. Ах да, звонил Инне, стоя у двери квартиры. Она оказалась недоступна. Ну и хорошо.

«Умру скоро, – подумал Фёдор. – Как пить дать умру».

Схватил бутылку и в два глотка допил коньяк. Стало веселее. Но подняться получилось лишь с третьей попытки. Пришлось сначала встать на карачки и уцепиться за табуретку. В прихожей по полу были разбросаны листы. Фёдор поднял парочку. Это был новый вариант договора. Где-то он сумел его распечатать, несмотря на пьяное забытье. Смотреть, что ответила Зофия насчет встречи, было лень. Стянув ботинки, Фёдор зашел в комнату и, не выключая свет, повалился на кровать. Представил, как стаскивает с Зофии трусы, развернув ее задом. Она оглядывается, но у нее почему-то рожа Попцова. Фёдор открыл глаза. Снова закрыл. Увидел себя лежащим в гробу. Рядом стояла почерневшая от горя Инна и повторяла: «Я не пущу, не пущу его закапывать. Тогда и меня вместе с ним закопайте». Упоенный злорадством и жалостью к себе, Фёдор заснул.

Новое пробуждение мало чем отличалось от предыдущего. Разве что лежал он теперь на кровати, а за окном впервые за последние дни светило солнце. Фёдор мимолетно вспомнил, как однажды побрил Инне лобок. Стало так тоскливо, что он вцепился зубами в край пледа. Слезы были где-то рядом, но так и не пролились.

В дверь позвонили. Фёдор вздрогнул.

– Уходите, – сказал он слабым голосом.

Звонок повторился. Звучал он сухо, крикливо, омерзительно. Представились его проржавевшие внутренние механизмы. Визитер был нетерпелив. Он вдавил кнопку и не отпускал.

– Ладно, пидорасина! – сказал Фёдор.

Он слез с кровати. Тело моментально наполнилось болью. Но злость была сильнее. Фёдор решил с порога вломить сраному гостю головой по зубам. У двери он быстро остыл. Представил вдруг, что убил кого-то ночью по пьяни и сейчас к нему заявилась целая толпа оперов из убойного отдела.

– Кто там? – спросил Фёдор.

– Полиция. Немедленно откройте!

На площадке стоял невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти. Выглядел он неряшливо и бедно. Задрипанное пальто без пуговиц напоминало огромную половую тряпку, башмаки были изношены и разбиты. От гостя сильно пахло уксусом.

– Удостоверение, – сказал Фёдор.

Мужчина смутился:

– Простите, я не совсем из полиции. Боялся, что иначе вы не откроете. У меня важное дело к вам. Можно войти?

– Какое еще дело, мужик? Я тебя знать не знаю.

– Вам просили кое-что передать.

Фёдор немного отшатнулся. Может, Каргополов прислал психа с банкой соляной кислоты? Мужчина этим воспользовался и проскользнул в прихожую. Не останавливаясь, он пробежал по коридору и закрылся в дальней комнате. Фёдор запер входную дверь, подошел и постучал. Ответа не было.

– Эй, придурок! Тебе жить надоело?

Послышался скулеж, будто маленькой собачке отдавили лапку.

– Открывай, козел вонючий! Знаешь, что я с тобой сделаю, падла?!

От крика голова разболелась еще сильнее.

– Нет, нет! – крикнул псих. – Нет, нет, нет!

До Фёдора запоздало дошло, что Каргополов не знает его адрес. Еще он вспомнил, что есть водка. Сбегав на кухню и выпив полстакана, Фёдор вернулся. Шпингалет на двери был хлипкий, и он выбил его с первого же удара. Вбежал в комнату и замер. Голый псих стоял на подоконнике у открытого окна и противно плакал, сморщив обезьянью мордочку. Потом развернулся тощим, морщинистым задом, взмахнул руками и нырнул из окна.

20

Тело накрыли простыней. Несколько зевак стояли неподалеку и снимали происшествие на смартфоны. Полицейские и медики скорой помощи курили и о чем-то переговаривались. Прохожие, замедляя шаг, поворачивали любопытные лица. Фёдор глядел сверху и ждал, когда к нему кто-нибудь поднимется и учинит допрос. Но никто не шел. Раньше всех приехал Карцев. Он вылез из такси на другой стороне канала, перебежал мостик и, не задерживаясь у места происшествия, пропал из виду. Прежде чем раздался звонок в дверь, Фёдор успел допить водку. И ощутил абсолютный покой.

– Федя! – закричал Карцев с порога. – Что тут за хуйня творится?

И, не выслушав ответ, убежал в сортир. Фёдор встал у двери и рассказал по второму разу. Первый раз он рассказал по телефону.

– Погоди, не слышу, – крикнул Карцев и смыл. Выскочил и тут же завернул в ванную.

– Ты долго будешь носиться, как вшивый по бане? – спросил Фёдор.

– Я виноват, что ли? Приспичило, – отозвался Карцев сквозь шум льющейся из крана воды. – Сейчас, погоди.

Фёдор ушел на кухню, закурил. Происходящее казалось чем-то незначительным. Хотелось спать. И еще выпить. Но выпивки больше не было. Карцев вышел из ванной и умчался в комнату.

– Женя! – крикнул Фёдор. – Закрой там окно, кстати. Дует!

Из комнаты раздался вопль. Следом прибежал бледный Карцев.

– Он живой, сука!

– Кто?

– Он там шевелится под простыней.

– Я рад, – сказал Фёдор. – У тебя есть с собой?

– Федь, ты совсем мозги пропил?! Иди посмотри!

Фёдор прошагал в комнату и свесился из окна. Медики как раз грузили тело на каталку. Окровавленный и покарябанный псих пытался подняться. Из-за плеча высунулся Карцев, жарко дыша в ухо.

– Видал?

– Ну и хорошо, – сказал Фёдор. – Значит, жизнь победила смерть неизвестным образом.

– Ой, не пизди ты! – вздохнул Карцев.

Они вышли на кухню. Но не успели и словом обмолвиться. В дверь позвонили.

– Тут сегодня проходной двор, – вздохнул Фёдор.

На пороге стояли двое. Один в штатском, другой в форме. Человека в штатском Фёдор узнал сразу. И не слишком обрадовался. Это был Морковников. От удивления тот тихо хрюкнул.

– Ну входите, – сказал Фёдор.

– Я тут сам оформлю, ты иди, – повернулся Морковников к своему спутнику.

– Куда идти? – пожал тот плечами.

– Не знаю, пообедай.

– Рано. У меня интервальное питание. Надо вес сбросить. А то нормативы не сдам.

– Сходи в зал, потренируйся.

– Я же на дежурстве. Да и колено болит.

Он стал спускаться по лестнице, что-то бормоча под нос. Морковников зашел в прихожую и прикрыл дверь.

– Мир тесен, – сказал он запоздалую банальность. – Майор Картофьев заболел, вообще он должен был сегодня по городу дежурить. Я его подменил. И вот такая встреча сразу.

– То есть вы Морковников, а он Картофьев? – спросил Фёдор.

– Ну да. А что?

– Ничего, просто, – пожал плечами Фёдор. – Вон из той комнаты этот мудила выпрыгнул.

Морковников даже не взглянул.

– Странный тут запах.

– У вас во всем городе странный запах.

– А вы приезжий, что ли?

Из кухни появился настороженный Карцев.

– Это мой друг и коллега, – сказал он, развернулся и ушел обратно.

– Тоже писатель? – спросил шепотом Морковников.

– Режиссер.

– Правда? Какие фильмы снял?

– Честно говоря, не помню.

– Вы какие фильмы сняли? – крикнул Морковников.

– «Щекотунчик», – отозвался с кухни Карцев. – Еще сериал «Берложья жизнь».

– Обязательно посмотрю!

Карцев что-то пробурчал.

– Где бы нам с вами, Фёдор Михалыч, уединиться?

– Я – Андреевич. Можем в комнате поговорить.

– А кофе угостите?

– Ну идемте на кухню.

Карцев с прямой спиной сидел у стола, положив руки на колени.

– А вы ступайте, – сказал Морковников. – Я вас не задерживаю.

– Но это моя квартира.

– Так вы вместе живете?

– Нет, я приехал на происшествие. Мне Федя позвонил.

– То есть вы ничего не видели?

– Конечно, не видел.

– Тогда можете ехать домой.

– А можно я в комнате подожду?

– Ну ждите, если хотите.

Проходя мимо, Карцев что-то шепнул. Но Фёдор ничего не расслышал. Морковников сел, положил на стол папку, а сверху руки, сцепленные в замок.

– Закройте дверь, пожалуйста.

Фёдор закрыл.

– Только кофе нет. Чай будете?

– Чай так чай.

– «Принцесса Нури».

– Да, мы в отделе такой же пьем. И «Липтон».

– Сахара тоже нет.

– Ладно, черт с ним, с чаем и сахаром. Присядьте.

Фёдор сел напротив, закурил.

– В общем, я спал.

– В смысле? – спросил Морковников.

– Спал, говорю.

– И что?

– Звонят в дверь.

– Я не слышу.

Фёдор помолчал.

– Потом стали стучать. Открываю, там этот плюгавый. Проскочил мимо меня, забежал в комнату. Пока я дверь вышиб, он разделся и на окно залез. Ну и сиганул.

– Сиганул, зиганул, – пробормотал Морковников. – Если самоубийца голый, это характерный признак, что у него были проблемы с сексом.

– Я не знал.

– Да и не важно. Я о другом хотел.

Морковников расцепил руки.

– Вчера, как вы ушли, я сразу взялся за дело.

– За мое дело?

– Вот именно!

Он раскрыл папку и осторожно вытащил стопку листов.

– Рассказ написал.

Фёдор слегка поперхнулся табачным дымом.

– Правда? Поздравляю, конечно.

– Спасибо. Написал, сижу и думаю. А зачем он нужен, если его показать некому? Не алкашам же и онанистам в камере. Не начальнику. Он меня в дурдом сдаст. Такой невежа!

– Можно в интернет выложить, – сказал Фёдор.

– Ага, или в наш сортир отнести, чтобы пэпээсники жопу им вытирали. Разницы никакой. К тому же я от руки его написал. На писательских курсах говорили, что надо от руки писать, так лучше устанавливается связь с высшими космическими энергиями. Что скажете?

– Это кому как удобно, – пробормотал Фёдор.

– Не зря я вас встретил сегодня, не зря. Это не просто совпадение. Таких совпадений не бывает. «Дом стоял в конце улицы и был высокий и серый».

– Что, простите? – наклонился Фёдор.

Морковников недовольно кашлянул:

– Не перебивайте, пожалуйста, я и так волнуюсь. «Дом стоял в конце улицы и был высокий и серый».

«Еби твою мать! Это что же происходит?» – подумал Фёдор.

Невыносимо хотелось выпить. Кажется, сильнее обычного.

– Может, красный? – спросил Морковников. – Дом, говорю, может, в красный переделать?

– Если хотите.

– Тогда переделаем в красный.

Он зачеркнул слово «серый» и сверху написал «красный».

– Так вот. «Дом стоял в конце улицы и был высокий и красный. В доме жило много людей. На последнем этаже жил Пряников».

«Пряников», – мысленно повторил Фёдор.

– «Ему было тридцать пять лет. Он имел мать, отца, сестру, брата, деда и бабку».

«Имел», – подумал Фёдор.

– «Еще он имел черного кота». Может, на белого заменить?

– Может, на собаку?

– Нет. Я не люблю собак. «Пряников был высокого роста, мускулистый и красивый. Он служил в полиции, но очень хотел жениться».

«Устал от инцеста и зоофилии», – подумал Фёдор.

– Это про женитьбу рассказ, – уточнил Морковников. – Ничего, что я сразу про это написал?

– Все правильно, так и надо.

– Я тоже так думаю. «Однажды он шел по улице и увидел Дарью. Это была высокая платиновая блондинка с огромной грудью и длинными ногами от ушей». Может, сделать ее невысокой брюнеткой?

– А вам кто больше нравится?

– Мне – блондинки.

– Тогда оставьте так.

– «Пряников подошел к ней и предложил познакомиться. Она согласилась, и они отправились в ресторан». Так, стоп! Надо вот как написать: «Отправились в самый шикарный ресторан». Все-таки угостите чаем?

Фёдор налил в чайник воды, поставил на плиту.

– «В тот же вечер они отправились в ресторан». Ой, я же уже написал, что они отправились в ресторан. Это меня отвлек кто-то. Ладно, вычеркнем. «В ресторане Пряников заказал самые лучшие кушанья». Хорошее слово, правда?

– Какое?

– «Кушанья».

– Да, неплохое.

– «Официант заставил весь стол тарелками и бутылками. Пряникову нравился запах Дарьи. А Дарье понравился Пряников, только она этого пока не показывала. Они кушали и разговаривали. Но тут вдруг в ресторан вошли три чеченца и полезли приставать к Дарье».

Смартфон Морковникова запел голосом Высоцкого: «Мы успели в гости к Богу, не бывает опозданий».

– Да, товарищ майор! – ответил Морковников.

«Пусть там будет убийство. Пусть он уйдет», – подумал Фёдор.

– Да, на суициде. А он жив остался. Псих и гомик. Все в порядке. На связи!

Он убрал смартфон.

– Продолжим.

Фёдор поглядел в окно. Представил, как влезает на подоконник, отталкивается и улетает ввысь, будто свободный и легкий дирижабль. Но засвистел чайник. Пришлось остаться.