Текст книги "Одиссей в бинарном мире"

– Мы? Я здесь звезда! – игриво поддразнивала меня Несс, и улыбка обнажила ее жемчужно-белые зубы.

– Бесспорно!

В унисон мы выдохнули никотиновые пары, создав общее облако. Оно медленно рассеялось в воздухе, оставив нас наслаждаться присутствием друг друга. Мы загасили тлеющие окурки во влажной урне. Когда капли воды коснулись их, послышалось недовольное шипение. Подобно сожженому табаку, я глубоко разделял его досаду на непогоду, хотя должен признать, что обожаю дождь… за окном своего дома.

– Ты готова к пробежке, Несс? – спросил я, когда мы загасили тлеющие окурки во влажной урне.

– Нет, но нам пора, – она подалась вперед, чтобы бежать.

Я поспешил за ней, но внезапная судорога вновь пронзила правую ногу.

Я поспешно заковылял к машине, бормоча непристойности.

– Все в порядке? – поинтересовалась Несс, заметив, что у меня перехватило дыхание.

– Да, но, по-моему, мне нужно бросать курить.

Несс завела машину, включила дворники и мы покинули парковку. Я наблюдал, как тонкие послушные струйки воды скользили по стеклу – прилежные щетки направляли капли дождя вниз, в указанное им русло.

Такими виделись мне последующие дни моей жизни: будущее стерто, восприятие времени размыто. Я утонул в монотонном течении дней и не заметил, как мы перелистнули календарь сначала на октябрь, потом на ноябрь…

По совету врача каждый понедельник мы посещали сеансы терапии, но, кроме корзины с вкусными мандаринами на овальном столе, эта затея была абсолютно бесполезной: именно то, как я и представлял!

И если и была какая-то реальная терапевтическая ценность в этих сеансах, то заключалась она в том, что каждый вечер понедельника мы вдоволь болтали, выкуривая по сигарете в обшарпанной больничной курилке.

Глава 6. Хитрая благотворительность

Дождливый ноябрь сменился холодным декабрем.

Я люблю зиму, но только не здесь, в Сазерхаме. В идеале зима должна быть со снежно украшенными улицами и крышами, с деревьями в пушистых белых шапках. Конечно, в северных краях дороги зимой скользкие и ветер холодный, но это лучше того, что могут предложить здешние места. Мягко говоря, зима у нас мягкая. Раньше снега было больше, а сейчас, если он и выпадает, то на следующий день город будто поражен эпидемией дизентерии – с темно-коричневой хлюпающей жижей на дорогах.

А влажность! В отличие от сухой австрийской зимы наша вгрызается в щеки, как клыки росомахи. Даже когда альпийский ртутный столбик стоит ниже нашего, – там не возникает ощущения пронизывающего насквозь холода.

Достоинство такой погоды, кажется, лишь в том, что она заставляет больше ценить уют домашнего тепла. И наслаждаться им!

С приближением рождественских праздников я просматривал онлайн-каталог подарков. В детстве я не готовил подарки близким на Рождество, искренне полагая ответственным за яркие коробки и пакеты под елкой доброго симпатичного толстяка, передвигавшегося от дома к дому на аэродинамических северных оленях. Но уже в ранние отроческие годы я избавился от этого наивного убеждения.

Конечно, весь рождественский ажиотаж не что иное, как раздутая коммерческая уловка, заманивание потребителя, но радость, которую испытывают любимые, получая подарки, – приятная награда за труды, за утомительный поиск, нервирующий выбор, сомнения.

А вы не задумывались, что самый незначительный подарок, преподнесенный в будничный день, без всякой «официальной» причины приносит куда больше радости, чем врученный в рождественскую ночь и упакованный в яркую, блестящую бумагу? Ожидание притупляет радость, а неожиданность усиливает ее. (И это применимо ко всему, особенно в физическом плане: нанесенный внезапно удар больнее ожидаемого!)

Благодаря интернету теперь нет нужды преодолевать холод, людские столпотворения и очередь в кассу. Я переместил курсор на значок корзины и с чувством удовлетворения отправил в нее, на мой взгляд, удачно выбранные вещи. Но завершить заказ не успел – раздался телефонный звонок. Анонимный.

Мне всегда неудобно напрямую спросить, что им от меня надо. Почему бы сейчас не попытаться?

– Привет! — бодро сказал я. – Как дела?

– Здравствуйте, Виктор. Вы сейчас можете говорить? – ответил голос, который я не ожидал услышать сейчас. Доктор Кокс.

– Да, конечно. – Я встревожился и не мог этого скрыть.

– Я звоню по поводу вашей заявки на генную терапию. Мне очень жаль… Ваш запрос отклонен.

Я правильно услышал? Наверное, нет… Да, скорее всего, не расслышал.

– Я не совсем вас понял.

– К сожалению, ваша заявка отклонена, мистер Августин.

Словно холодная рука сжала мое сердце, заставляя его так бешено стучать, что вибрации этого биения доходили до барабанных перепонок. Они громыхали во мне – барабаны войны, нет, барабаны поражения.

– Что вы имеете в виду – отклонили?! На каком основании?

Меня охватила мелкая дрожь. Меня пронзила резкая боль, вызвав спазм мышц вокруг шеи. Я чувствовал, как жар проникает в каждую клетку моего тела.

– Прежде чем подать запрос, я должен был выяснить по поводу вашей страховки, будут ли они…

– Да наплевать мне на страховку! – сорвался я. – Деньги не проблема!

– Пожалуйста, успокойтесь, мистер Августин, это не единственная причина.

– Я предоставлю кредитные отчеты, другие доказательства, что я платежеспособен!

– К сожалению, они не принимают больше пациентов. Извините, мистер Августин.

Тогда почему он упомянул мою страховку? Он лжет. Этого не может быть!

Сердце безжалостно трепыхалось, готовое разорваться в любой момент. Перед глазами все поплыло, и резкое головокружение заставило меня опереться о стену. Я смутно слышал, как доктор повторял мое имя.

Он может, наконец, заткнуться? Какой бред он собирается сейчас предложить? Успокаивающий комплекс пилатеса или бессмысленную терапию доктора Аберлунд?

Я не мог понять, почему у меня отбирают мой спасательный круг? Просто так!

– Это доктор Кокс? – спросила Несс, как только зашла.

– А кто еще, по-твоему, это может быть? – заорал я. – Ты понимаешь, это конец!

Я смотрел на пол пустым взглядом.

– Нет, не конец, – ее голос дрогнул. – Мы справимся!

Но это были лишь слова. Мы оба знали, что вся затея бессмысленная.

Проклятые конвульсии становились все сильнее и чаще. Каждый раз, когда я засыпал, внезапная судорога в ноге подбрасывала меня, выкидывая из дремы.

Я еще не принимал сегодня лекарств, но, увидев коробки с алпразоламом и тетрабеназином, уставившихся на меня из шкафа, мне захотелось спустить этот яд в унитаз.

Какой теперь в них смысл? Моя мама всегда была против лекарств!

За порогом полуночи мне удалось забыться несколькими часами сна, прежде чем будильник вырвал меня из беспокойного забвения. Удивительно, но, проснувшись, я не чувствовал ни тошноты, ни усталости.

Еще сонный, я повернулся и увидел, что половина постели Несс пуста. Значит, сегодня среда.

07:18. Я выполз из кровати. Тьфу! Как гласит народная мудрость: «Кто рано встает, тому весь день спать хочется».

Я поплелся в ванную, где долго возился, пытаясь выжать из тюбика остатки зубной пасты. Желание готовить кофе у меня напрочь отсутствовало.

Выпью на работе.

До моего офиса минут тридцать езды, я не опаздывал. С кейсом в руке я подошел к своей машине и надел наушники, чтобы прослушивание всякой ерунды по радио не вызывало у меня раздражения.

Надо было все же приготовить кофе, – с досадой подумал я,

отъезжая от дома. Съехав с провинциальной дороги, я тут же увидел, как утреннее дорожное движение желало мне доброго пути своей невероятной плотностью.

Уж лучше бы я плотно позавтракал!

В туннеле, ведущем к автомагистрали, машины столпились, как коровы у кормушки на ферме, отчего я почувствовал себя еще более дискомфортно. Я не капризный и не страдаю клаустрофобией. По-моему, «осторожность» было бы здесь более подходящим объяснением.

Из-за серого бетонного свода над головой вместо неба я почувствовал противное головокружение, мешавшее мне сосредоточиться на дороге.

К счастью, в конце туннеля уже забрезжил свет, и вместе с ним сразу появились спокойствие и уверенность. Но вдруг синий пикап неожиданно подрезал меня.

– Чертов кретин! Смотри, куда прешь! – взорвался я, резко нажав на тормоза. – Дебил!

Ты только посмотри на это жалкое подобие машины! Воплощение нерадивого водителя!

Внезапный шок от произошедшего будто током пронзил ноги. Удар за ударом, каждый раз все тяжелее… Как будто я повис на электрическом ограждении для крупного рогатого скота; от очередного прострела в правую ногу я непроизвольно нажал педаль газа; мотор взревел, бешено разгоняя машину. Мое сердцебиение росло с каждой милей, добавленной на спидометре. Шестьдесят, шестьдесят пять.

– Давай! – умолял я, пытаясь восстановить контроль над своей ногой.

Семьдесят пять.

– Давай!

Я крепко схватился за ногу правой рукой, пытаясь приподнять ее, а левой все еще держась за руль. Мне никак не удавалось оторвать бесчувственную ногу от педали газа, но я умудрялся лавировать в интенсивном потоке, чудом обгоняя машины. Все полосы были заняты, а стрелка на спидометре показывала уже девяносто. Но в какое-то мгновение появилось лазурное небо, и солнце на секунду ослепило меня. Слава богу! Мерзкое онемение в ноге ослабло, и я вновь обрел контроль над происходящим. Воспользовавшись этим моментом (пока не наступила следующая волна судороги), я успел перестроиться и съехать на обочину дороги; машину трясло, колеса скользили по грязи, и я едва справлялся с управлением, пока она полностью не остановилась.

Словно тряпичная кукла, я неподвижно смотрел перед собой, ничего при этом не чувствуя… Возможно, потому что мой разум все еще пытался осмыслить произошедшее, но без особого результата.

Казалось, меня и не существует. Ощущение было неплохое: эдакое спокойствие небытия – пустота, занявшая мое место.

Не могу сказать, сколько времени прошло, прежде чем я начал медленно приходить в себя. Резкий стук в окно вывел меня из оцепенения.

Я ошалело мотнул головой, как лабрадор, стряхивающий воду с мокрой шерсти.

Почему рядом стоит человек? Я таращился, как оказалось, на офицера полиции. Это был мужчина средних лет, похоже, ближневосточного происхождения, и я отчетливо разглядел имя на его жетоне – «А. Рахмани». Недоуменную улыбку на его лице можно было истолковать как вопрос «Как вы здесь оказались?».

На самом деле — неплохой вопрос.

Мои руки дрожали, когда я пытался опустить стекло: это зашкаливающий кортизол все еще гулял по моим венам!

– Ты в порядке, сынок? – вежливо спросил офицер. – Похоже, неполадки с машиной?

– Похоже… да.

– Можешь выйти?

– Да, конечно. Подождите минутку.

Черт… почему мои ноги неподвижны? От страхa или стресса?

Я ущипнул себя за бедро, но ничего не почувствовал.

Почему я ничего не чувствую? Скорее всего, это из-за плотной ткани на брюках.

– Все в порядке, сынок? – повторил офицер обеспокоенным голосом, заглядывая в окно.

– Не могу, – прошептал я. – Не могу пошевелить ногами!

Уже знакомая тревога вновь нарастала во мне, заставляя учащенно дышать.

– Эй, успокойся. – Полицейский положил руку мне на плечо, но неожиданный физический контакт привел меня в еще более паническое состояние.

– Если хочешь, мы отвезем тебя в больницу.

Я посмотрел на него пустым, отсутствующим взглядом.

– Ты меня слышишь?

– Да… Я… я… был бы признателен.

– Ты не возражаешь, если я поведу твою машину?

– Нет. Было бы неплохо.

– Подожди, я скоро вернусь.

Он пошел к патрульной машине и стал что-то обсуждать с другим молодым офицером.

Я, конечно, не мог слышать, о чем они говорили, и не понимал, почему они внимательно поглядывали в мою сторону. Но, похоже, полицейские вскоре договорились и теперь направлялись ко мне.

– Ну вот, Саймон и я поможем тебе пересесть на пассажирское сиденье, – сказал старший офицер.

– Да, спасибо, – согласился я, открывая дверь; затем наклонился вперед и обхватил руками их шеи: – Давайте попробуем.

– Адиль, держишь?

– Да, готов.

– Ну, на счет три. Один, два…

Я чувствовал себя бессильным и жалким. Когда они переносили меня на пассажирское кресло, мои ноги волочились по земле.

– Вот и все. Тебе так удобно? – пропыхтел Рахмани с улыбкой.

Я вяло кивнул, затаскивая свои непослушные ноги вовнутрь салона. Тем временем полицейские внимательно осматривали мою машину.

– Думаешь, она заведется? – слышался приглушенный голос Саймона.

– Есть только один способ узнать, – ответил Адиль.

– Ну, не знаю, может, вызвать эвакуатор? – рассуждал Саймон.

– У парня был тяжелый день. Кроме того, я не вижу никаких повреждений, кроме грязи. Все. Я поехал, – сказал его старший коллега, садясь в мою машину.

Двигатель запустился с легким урчанием.

– Она великолепна! – Адиль одобрительно кивнул из окна своему напарнику, немного газуя и давая задний ход, чтобы выехать с обочины.

– Может, все-таки надо ее вытянуть?

– Подожди ты со своим тросом, эта красавица сама справится!

Удача была на стороне «красавицы».

Адиль выехал с обочины без особых усилий.

– Ты только взгляни на нее! – засмеялся он от души, посигналив Саймону.

Через некоторое время мы уже были на пути в больницу.

– Ну что, тебе полегчало? Кстати, я – Адиль, – представился он.

Я же с отрешенным видом молчал, что, должно быть, озадачило его.

– Проглотил язык, парень?

Наконец до меня дошло. – Извините, я – Виктор. Виктор Августин.

– Ха, давай без формальностей, сынок. Я ж тебя не в участок везу.

– Да-да. Простите.

– Мы скоро приедем в больницу. Вот увидишь! Все обойдется!

И я поверил ему. В поведении Адиля было нечто, что вселяло в меня чувство спокойствия.

– Расскажешь, что случилось?

– Какой-то идиот подрезал меня на дороге, – уклончиво ответил я.

– Тогда ты легко отделался.

– Да, но не мои ноги, – сказал я со вздохом.

– Это может быть от стресса, я где-то читал, что такое бывает.

– Возможно. Спасибо, что решили мне помочь.

– Ну, я же не мог просто так оставить тебя – это мой служебный долг! – пошутил Адиль. – И знаешь, мне не каждый же день выпадает шанс прокатиться на таком автомобиле. Wercedes Bins, – добавил он с почтением, поглаживая руками кожу руля.

– Какого она года?

– 25-го.

– Вот это да! Круто! – Адиль восхищенно присвистнул. – Не переживай, дружище, все наладится, – добавил он, снова заезжая в туннель.

По дороге у нас было достаточно времени для беседы. Не могу вспомнить, когда в последний раз у меня был такой продолжительный и непринужденный разговор с совершенно незнакомым человеком. Мне было с ним легко и спокойно. Возможно, именно из-за общительности самого Адиля мы болтали обо всем – от наших увлечений и забот до воспоминаний о молодости. Адиль родился в семье иммигрантов из Иордании и говорил с кинсетольским акцентом, часто проглатывая некоторые гласные. Он с искренней теплотой и любовью рассказывал о своих жене, дочери и многочисленной родне.

Говорят, не следует судить о книге по обложке. Я не хвалюсь, но мне часто с первого взгляда удается дать правильную оценку человеку. Будем честны – мы все любим судить! Разница лишь в том, какой вес мы придаем собственным суждениям.

Интересно, если правильная оценка характера основана на анализе внешности, то какая тогда часть личности изначально заложена в наших генах? Даже в эпизодическом случае с Адилем есть ли какая-то градация?

Древние римляне считали, что человек при рождении схож с чистым листом – tabula rasa44
  Tabula rasa (лат.) – чистая доска, чистый лист


[Закрыть], поскольку не имеет никакого жизненного опыта, а значит, и личности. Но действительно ли это так? Разве в таком случае все люди не казались бы одинаковыми в своем поведении? Даже самобытные культуры, возможно, в таком случае не отличались бы сильно друг от друга. Но это только мое предположение.

Логическое и удобное объяснение, на мой взгляд, – золотая середина. Никто не может спорить о важности хорошего воспитания и образования, но природа закладывает основу детского мировоззрения, а общество строит, изменяет или разрушает его. Таким образом, вполне логично, что основа характера в какой-то степени проявляется через эти индивидуальные фенотипы.

От моего спутника определенно исходили доброта и искренность: эти обезоруживающие приподнятые брови, полные щеки, которыми он, казалось, гордился. И скорей всего, он преуменьшил свою искренность, когда уверял, что просто хотел прокатиться на моей машине. Ведь он мог отвезти меня в больницу на полицейской машине или вызвать скорую. Вместо этого он почему-то помог незнакомцу. Впрочем, слушая его веселую болтовню о поездке к родственникам, у меня было ощущение, что знаю Адиля и его семью вечность; и я ответил взаимностью, рассказав ему о своих родителях, о своей фирме, о Несс и… много чего другого.

– Вот мы и приехали! – объявил он, увидев бетонный комплекс Красного Креста Сазерхама. По сравнению с моими предыдущими визитами парковка оказалась наполовину пустой. Прежде чем выйти, Адиль спокойно повернулся ко мне и передал ключи от машины.

– Подожди меня здесь, хорошо? Я быстро.

– Не волнуйся, мне все равно далеко не уйти, – пошутил я.

Вскоре он вернулся с инвалидной коляской:

– Вот, кажется, подходящий способ передвижения. – И, усадив меня в инвалидное кресло, покатил к главному входу больницы.

За стойкой регистрации стояла знакомая мне администратор.

– Боже мой, Виктор! Адиль только что рассказал мне, что случилось, но я не думала, что это случилось с вами! – воскликнула она, приближаясь к нам. Женщина казалась искренне расстроенной.

Почему она сочувствует мне? Мы виделись с ней не больше пяти раз, и то бегло. И я сам не помнил ее имени. Грета? Берта? Досадно, что я забыл.

– Адиль, спасибо за помощь! До свидания! Дальше я сама. – И она попрощалась с моим спасителем.

Я не мог его видеть, но махнул рукой, уверенный, что он смотрит мне вслед.

– Большое спасибо, Адиль!

– Без проблем, сынок. Береги себя.

– Давайте я отвезу вас к доктору Коксу, – предложила администратор, направляя коляску в сторону лифтов.

По дороге к кабинету доктора мне пришлось опять пересказать события сегодняшнего утра.

– Мы должны быть предельно осторожны. Столько сумасшедших на дорогах! Ужас! – искренне возмущалась Грета (или Берта).

В лабиринте коридоров я почти радостно осознал, что сегодня не так остро ощущаю больничные запахи. Но все же спрятал нос в голубой воротничок рубашки.

– Вам так повезло, что у доктора Кокса прямо сейчас свободное время! Хотя бы здесь удача! – пошутила она.

Не мешало бы узнать ее имя. Чертовски неловко, а спрашивать сейчас — как будто невежливо.

– Вот мы и прибыли, – сказала она, открывая дверь.

Доктор сидел за столом. Те же глаза, неопрятные волосы и – да! – кофейное пятно под нагрудным карманом.

Очевидно, свежий халат он сразу помечает кофейной кляксой.

– Спасибо, Сара. Вы можете оставить дверь открытой, – отозвался Кокс, не отрываясь от компьютера.

А, значит Сара!

После ее ухода доктор вздохнул:

– Виктор, я сожалею, что клинические исследования…

– Вы просто делаете свою работу, все понятно, – быстро прервал я, не желая выслушивать бессмысленные объяснения. На пару секунд он отвел глаза, почесывая затылок.

– Ну хорошо. Расскажите мне, что с вами случилось?

Не было смысла приукрашивать историю, и я рассказал ему все до последней детали. Он выслушал меня, как всегда, молча и не выражая каких-либо эмоций; почесал подбородок, потом щелкнул ручкой и стал писать в блокноте. Щелкнул еще раз, и еще раз… Это начинало меня раздражать.

– Вы продолжаете принимать лекарства, Виктор?

– Нет, я не принимал со вчерашнего дня, не знаю… просто забыл.

– Пожалуйста, продолжайте принимать, это очень важно в вашем случае!

Это проигранная партия, что в ней может быть важно?

– Я думаю, причиной сегодняшнего инцидента стал совокупный стресс, – продолжил он. – Скорее всего, реакция была психосоматической, – полагаю, списывать случившееся целиком на Хантингтона пока преждевременно.

Это «пока» было необходимо добавлять?

– Но мы не можем исключать вероятность того, что паралич нижних конечностей останется.

Доктор Кокс! Вечный вестник «хороших» новостей.

– Ну что? Начнем осмотр? – подытожил он.

– Ты думаешь, что от этого мои ноги вдруг станут чертовски чувствительными? – рявкнул я.

Глаза доктора мгновенно расширились, правда тут же вернулись в нормальное состояние. Видимо, он был сильно уставшим человеком или давно привык к такого рода вспышкам пациентов.

– Вы правы, извините. Я думаю, вам лучше отдохнуть. В конце концов, день для вас был нелегкий. – Он вздохнул, отвернувшись от меня, и добавил: – Позвонить вашей невесте, чтобы она забрала вас?

Я вздрогнул – уж очень не хотелось, чтобы Несс или мои родители знали, что со мной произошло сегодня.

– Нет, спасибо, я вызову такси. – Мой голос звучал уже спокойно, хотя я все еще был озадачен своей недавней вспышкой.

– Я позвоню санитарам, чтобы они помогли вам.

– Не стоит, мне надо привыкать справляться самому.

– Значит, я жду вас в следующую пятницу, Виктор?

– Да, буду. До свидания.

После нескольких неловких маневров мне удалось справиться с коляской, и я выехал из кабинета (хорошо, что дверь оставалась открытой). Осилив лифт, я увидел в холле Адиля.

– Я думал, ты ушел! – изумленно сказал я.

– Как видишь, нет. Все в порядке?

– Можно сказать и так, но какое-то время мне придется ездить на другом транспорте…

Выражение его лица стало печальным, как будто мои слова глубоко задели его.

– Твоя подруга собирается тебя забрать? – участливо спросил он.

– Нет, я вызову такси.

– Не хочешь, чтобы семья знала?

– Да, не хочу беспокоить их, пока они на работе, – признался я.

– Давай я тебя отвезу?

– Буду признателен, Адиль.

Искренняя забота и сердечность Адиля были трогательны, но в то же время они смущали и настораживали меня. Он был государственным служащим, и такая участливость не казалась мне естественной. С другой стороны, как часто в благотворительности мы подозреваем какой-то скрытый корыстный мотив.

Но чем больше я анализировал ситуацию, тем быстрее ослабевало мое недоверие. Подъезжая к вращающимся дверям выхода, я увидел «добрую фею» за стойкой регистрации, помахавшую мне рукой.

– Береги себя, Виктор!

– Спасибо, Сара! – ответил я, бессмысленно радуясь тому, что теперь знаю ее имя.

– Ну-ка, глянем, как эту штуку можно компактно уложить в машину, – рассуждал Адиль вслух после того, как усадил меня на пассажирское сиденье.

Пока он складывал кресло, я смотрел в зеркало заднего вида и заметил, как он смахивает слезу с глаз. Было непривычно видеть его неулыбающимся. Скорее всего, пыль попала ему в глаза, – вернувшись в машину, он стал прежним.

– Из-за твоего утреннего происшествия машина чертовски грязная, – сказал Адиль, глянув на меня с обычной своей улыбкой. – Здесь рядом есть автомойка, давай заедем? Иначе твоя Ванесса начнет задавать лишние вопросы.

Адиль был прав, но мне было неловко принять его предложение. Должно быть, больше какой-то дозы доброты я просто не в состоянии принять. А смыть всю грязь с машины было бы здóрово!

– Хорошо, я помою ее в другой день, – произнес я наперекор своим мыслям.

Это не в первый раз: думаю одно, а говорю другое.

– Ты не беспокойся! Мне не трудно, – бодро настаивал он, и я сдался под натиском его доброты.

Автомойка действительно была не слишком далеко.

Проехав от Арлингтон-Уок до Хирчестер-роуд, мы повернули в индустриальный район, где плотные промышленные застройки полностью вытеснили природу. Визитной карточкой Сазерхама была логистическая инфраструктура, на что указывали бесчисленные огромные ангары. Некоторые из них были выкуплены и перестроены в рыночные павильоны, и мы как раз проезжали мимо такого, «Сук», что по-арабски означает «базар». Будучи подростком, я подрабатывал там по выходным за мизерную плату. Столько лет уже прошло, но и сегодня я чувствовал облегчение, что навсегда избавился от тогдашнего ада.

– Подожди, разве нет автомойки рядом с бистро Синклера?

– Ты имеешь в виду дорогую, с наворотами? Зачем платить десятку, если можно за полцены самому все сделать?

Рассуждения Адиля напомнили мне образ мыслей моего отца.

– Кстати, мы уже на месте. – Он указал на одинокий хрупкий тополь в бетонной пустыне – за ним между двух складов спряталась небольшая автомойка.

Мы подъехали к трем полузакрытым боксам, окрашенным в красный, синий и желтый. Каждый из них был оснащен оборудованием для мойки машин.

– У тебя есть мелочь? – спросил Адиль, заехав в бокс.

– Да, должно быть немного.

Портмоне издало характерное позвякивание, что подтвердило мое предположение.

Я высыпал содержимое кошелька себе на ладонь и передал Адилю пригоршню никелевых монет.

– Думаю, этого хватит, – одобрительно кивнул он. Одна банкнота затесалась среди монет и застряла между его пальцами.

– Сдача! – пошутил он и добавил: – Не думаю, что автомат проглотит купюры.

Адиль принялся за мойку машины с таким же энтузиазмом, с каким брался за все другое. Я наблюдал, как он сосредоточенно работал. Ни одно пятнышко не ускользнуло от его придирчивого взгляда. Явно довольный результатом, он сел в машину.

– Так где ты живешь? – спросил он, глубоко выдохнув.

– Монтпилиер-террас, 4. Знаешь, где это?

Что-то вдруг изменилось в нем… Взгляд словно потух. Куда делась жизнерадостность?

– Это недалеко от старой ратуши? – предположил он.

– Да, прямо напротив того места, где начали строить новые апартаменты по улице Дэвис.

– Думаю, я знаю, где это. Ну, поехали.

Бóльшую часть пути мы молчали, был слышен только еле уловимый звук мотора. Выражение лица Адиля оставалось хмурым. Он несколько раз вздохнул, прежде чем вновь заговорить со мной. И хотя я знал этого человека, скажем, чуть больше часа, было неестественно видеть его неулыбающимся.

– Я рад, что с тобой не произошло ничего серьезного. – Он произнес эти слова совершенно спокойно, но в глазах появились слезы. – Знаешь… мой сын недавно погиб в автомобильной аварии, – сказал он, стараясь изо всех сил справиться с эмоциями.

Я понятия не имел, что ответить. Точнее, я думал, что не должен отвечать, поэтому и воздержался от банальных слов соболезнования. Уж кому, как не мне, знать, что слова не помогают, тем более если они просто формула этикета. Я сочувствовал Адилю, потому промолчал. Мне кажется, он понял меня.

Меньшее, что я мог сделать для него, пригласить к нам на ужин в знак благодарности.

– Спасибо, я подумаю, – он ответил вежливо, но своей интонацией дал четко понять, что отказывается от моего предложения.

Неужели я так сильно напоминаю ему его сына?

Я не хотел быть напористым, но вс же убедил его обменяться номерами телефонов, а заодно предложил создать личный сайт и помочь его дочери устроиться на практику к нам в офис. Кажется, он воспринял это как формальную вежливость. Очевидно, Адиль был не из тех, кто станет просить об услуге даже в чрезвычайно серьезных ситуациях.

– В любом случае, если что, звони. Хорошо? – Я действительно хотел ему помочь.

– Здесь направо, – указал я на поворот.

Когда мы подъехали к дому, я с облегчением отметил, что машины Несс еще не было на стоянке.

– Давай хоть по чашке кофе? – предложил я.

– Ну, мне все равно ждать Саймона, так почему бы и нет, – согласился Адиль.

Без особого труда я приготовил эспрессо – с кофе-машиной я мог справиться и сидя на инвалидной коляске. Адиль предложил помощь, но я отказался.

Мне надо учиться быть самостоятельным.

В разговорах за чашкой кофе время прошло незаметно, а вскоре приехал Саймон и наступило время прощаться.

Слава богу, Несс не появилась в этот момент! Начались бы расспросы о полицейской машине перед домом… Хотя инвалидная коляска удивила бы ее не меньше. Несс придет в пять, у меня достаточно времени, чтобы придумать правдоподобную историю.

Я достал телефон – только сейчас до меня дошло, что в офисе не знают о произошедшем – и позвонил Фредди.

– Эй, где ты был? Я целый день не мог до тебя дозвониться! – Он был явно взволнован. – Что-то случилось?

– Если в двух словах, я попал в аварию. Ничего страшного, но какое-то время побуду дома.

– Понятно. Я сообщу всем, ни о чем не беспокойся!

Мысль о том, что я больше не смогу приехать в офис, вызвала у меня панику. На фирме все еще было много работы, и к тому же я не желал тупить перед компом, поглощая сериалы и алкоголь, как какой-то лоботомит. Мне необходимо было чем-то занять свой мозг!

– Попроси Джейн перевести меня в режим RDP55
  Remote Desktop Protocol – протокол удаленного рабочего стола, позволяющий подключаться к компьютеру с другого устройства.


[Закрыть], – сказал я.

– Разве тебе не нужно прийти в себя?

– Можно сойти с ума, ничего не делая, особенно когда нас поджимают сроки!

– Еще две недели, и наверняка никто из наших не будет возражать против сверхурочных.

– Не сомневаюсь, но и я могу что-нибудь делать, не напрягая вас переработкой, – он начинал действовать мне на нервы.

– Ты должен отдохнуть, Вик. Как на счет того, чтобы поужинать у меня в это воскресенье? Придешь с Ванессой?

– Ты, блин, будешь указывать мне, что делать? Или, может, ты теперь определяешь сроки? – крикнул я в трубку.

Я еще могу решать, как все будет. Я еще здесь, в сознании.

– Успокойся, мы не…

– Успокоюсь, если ты меня подключишь, – прошипел я в ответ.

– Хорошо, все сделаем.

– Спасибо.

– Вик, не напрягайся, хорошо? – Фредди был явно в шоке.

– Я справлюсь, не переживай.

– Можно мне завтра позвонить тебе около полудня?

– Конечно.

Отключившись, я погрузился в тишину дома, и до меня дошло, насколько я взвинчен.

Нет, мой характер не испортился, просто все вокруг испытывают мое терпение. Осточертело!

Чтобы хоть немного остыть, я взялся за пульт. Перещелкивая каналы, наткнулся на документальный фильм о морской жизни. Живописные кадры, колоритный рассказ настолько увлекли меня, что только шум подъезжающей машины вернул в действительность.

Несс приехала домой раньше обычного и была удивлена, что я уже дома. А увидев меня в инвалидной коляске, осела на диван и напряженно ожидала объяснений.

Я был измотан и раздражен. Рассказывал сбивчиво, придумывая на ходу. Все произошло неожиданно, говорил я, на работе, Фредди отвез меня сперва в больницу, а потом домой.

Странно, что она поверила, и не удивительно, что еще долго не могла оправиться от шока.