Текст книги "Керины сказки"

Керины сказки
Кирилл Ситников

© Кирилл Ситников, 2024

ISBN 978-5-0064-6164-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

НЕОБЫЧНЫЙ РЫБАК ПУГАЧЁВ

Электромонтёр Заволжского завода Пугачёв, зевая и ёжась от утренней свежести, привычно впрыгнул в подтекающий ялик и погрёб на середину реки – в самую гущу тумана. Там он открыл консервную банку скумбрии, глотнул тепла из фляги и стал ждать. А удочки даже не расчехлял. Потому что был Пугачёв необычным рыбаком.

Через полчаса на дно ялика бухнулся здоровенный судак. А за ним на борт влезла Сухомлинская – мадам ослепительной женской красоты, плавно переходящей в длинный рыбий хвост.

– Здарова, Пугачёв! Прости, проспала.

– Как всегда, в принципе.

– Ну не бухти. А чего скумбрия? Бычков в томате не было? – скуксилась Сухомлинская (она подсела на бычки как малолетка на айфон).

– Не завезли чёт. Или раскупили – аванс же дали.

…Познакомились они случайно. Пугачёв зацепил её блесной. Сухомлинская орала, Пугачёв от страха чуть не помер, но потом слово за слово, и как-то конфликт сам собой перетёк в дружбу. Каждое утро они встречались и болтали пару часов о всякой фигне. Он рассказывал ей о проигрыше хоккейного «Торпедо» и политической нестабильности, она – об оборзевших выдрах и высаженных у норы кувшинках, которые отказываются цвести. Сухомлинской Пугачёв нравился – он не пытался её сфотографировать, забить палкой и продать учёным, и совершенно не пялился на её сиськи (на самом деле ещё как пялился, но делал это исподтишка). А одинокому Пугачёву просто было в кайф потрындеть с красивой половиной женщины.

…Сухомлинская облизала пустую консерву длинным языком и как-то странно посмотрела на Пугачёва.

– Чего?

– Слушай, Пугачёв. Ты мне друг или портянка?

– Ну друг.

– Присмотришь за моими недельку?

Сухомлинская вытащила из воды стеклянную банку из-под абрикосового нектара. В ней Пугачёв узрел трёх крошечных русалчат с выпученными глазами.

– Я с подружками на море собралась, – затараторила Сухомлинская, – сто лет не была, на скалах рыбьи жопки погреть, морепродукты, всё такое, а оставить не с кем, смотри, – затыкала она изящной перепончатой ручкой в детей, – это Светка, это Марина, а это Леночка… А, нет, подожди… Это Мари… А нет, всё правильно. Им три раза в день мотыля жменю сыпанёшь и всё, ничё сложного, возьмёшь? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

– Давай, чо.

– Ты мой ангел-хранитель! – взвизгнула Сухомлинская, чмокнула Пугачёва в небритую щёку (он еще раз исподтишка посмотрел на сиськи) и китайским прыгуном нырнула без брызг в Волгу, на прощание шлёпнув хвостом по водной глади. Пугачёв поставил банку с русалчатами на дно и аккуратно погрёб к берегу.

…Пару дней всё было спокойно – Пугачёв кормил малявок мотылём, работал и выпивал за гаражами. Пока в один вечер не включил Рен-ТВ. Там хмурый Прокопенко рассказал свежую историю про странную женщину, которую разрубило напополам яхтенным винтом под Астраханью. И для повышения рейтинга показал «страшные кадры». Лицо женщины было заблёрено (в отличии от голубой кровищи), но Пугачёв всё равно узнал Сухомлинскую. Потом посмотрел на банку с её спящими детьми и пошёл за ключами от лодочного замка. Мальков надо выпускать.

…Пугачёв заплыл на середину, и уже открыл банку, когда к нему подплыл на своей лодке довольный коллега по цеху Штанюк.

– Доброй ночи, Пугачёв! Что, тоже на щуку выполз? Она попёрла, братан, попёрла! Клюёт как бешеная! Во, смотри – за два часа девять кило!

Сонные мальки испуганно смотрели то на Пугачёва, то на чёрные воды Волги. Пугачёв вздохнул, закрыл банку и поплыл с малыми обратно.

…Потянулись суровые отцовские будни. Девчонки росли быстро, и уже через пару недель банки стало не хватать. Пугачёв переселил их в ванну, а сам мылся под колонкой во дворе. Были, конечно, сложности. У Марины воспалился плавательный пузырь, и Пугачёв откармливал её смесью мотыля и крошеного антибиотика. Леночка проглотила пролетающую муху и испугалась, что умрёт. А однажды соседский кот пробрался в дом и утащил Светку. Пугачёв гонялся за мерзавцем, в пасти которого истошно орала Светка, почти час, пока тот не сдался и не выплюнул её на огород. Пугачёв капнул на Светкины ранки йоду и просидел в ванной до утра, пока она не заснула. Пугачёв снял деньги с карты и решил нанять няню. В объявлении он указал «с опытом и стрессоустойчивая». Первая же кандидатка, увидев «детей», перекрестилась и убежала в монастырь писать собственное «Откровение». Пугачёв плюнул на эту затею и бегал домой вместо обеда, а на время смен включал им «Садко» и мультики. Все эти неурядицы разом перечеркнулись, когда он услышал «Папа». Первой его так назвала Светка, а потом и остальные девчонки. Пугачёв прослезился и решил тут же нажраться от радости, но вовремя спохватился, достал с антресолей книжку с детскими сказками и читал их вслух до утра, попутно отвечая на миллиард детских вопросов.

Девки еще повзрослели. Пугачёв перевёл их на рыбные консервы. По вечерам он бродил по магазину, чтобы найти банки с цифрами, выбитыми изнутри – старушки подсказали, что это симптом заводского производства, а значит консервы «нормальные». Светка полюбила кильку, Марина – печень трески, а Леночку было не оторвать от бычков в томате. Вся в мать, думал Пугачёв. Да и похожа на неё больше остальных.

…Чуть позже по-советски воспитанный Пугачёв твёрдо решил, что девчонкам нужно образование. Он накупил учебников и заламинировал все страницы, чтоб можно было учиться даже на дне. Вместе с учёбой вырисовывался и характер каждой русалки. Бунтарка-Светка ненавидела любую науку, которая ей давалась очень легко. Заучка-Марина усердно зубрила, фанатея скорее от отцовской похвалы, чем от полученных знаний. А тихоня-Леночка искала себя, пока Пугачёв не купил ей водоустойчивые краски. И с тех пор Леночка рисовала ими на кафеле принцев с акульими хвостами и посейдоновыми трезубцами. Пугачёв не забывал и об уроках выживания. Он поймал карпа, отрастил длинные ногти и научил дочерей вручную разделывать рыбу. Лучше всего получалось у Светки, а Леночке было жалко карпа и она весь вечер плакала.

Через пару-тройку месяцев девочки превратились в девушек и перестали помещаться в ванной. Пугачёв снёс стены и купил огромный надувной бассейн. Счета за воду стали приходить просто безумные, но ничего не поделаешь – каждой нужно личное пространство. Но они стали грустить. Замкнулись в себе и днями, вздыхая, смотрели на стену. За этой стеной была река. Она манила девочек, и Пугачёву ничего с этим нельзя было поделать. Тогда он купил ржавый молоковоз, отремонтировал его и ночью отвёз их на пирс.

– В шесть утра чтоб были здесь! – грозно затребовал Пугачёв и, умирая от страха, выпустил всю троицу в Волгу. Естественно, не спал и, седея, сновался по берегу туда-сюда до самого утра. Ровно в шесть из тумана послышался звонкий смех, и все трое вернулись живыми-здоровыми. Пугачёв восстал из мёртвых и до обеда разгружал ушами их впечатления. С тех пор каждую ночь он вывозил их на берег и ждал до утра. А они всегда возвращались. Кроме одного раза, когда они опоздали на два часа, лицемерной виноватостью прикрывая вырывающееся из глаз удовольствие.

– Тупые жабы!!! – Орал Пугачёв в бешенстве. – Я вам зачем водонепроницаемые чехлы на мобильники купил?! Чтоб вы с самого дна…!! Из-под ила могли…! Не жалко отца?! Отвечайте!!!

– Ты нам не отец! – злобно выпалила Светка. Потом она извинилась, но Пугачёв понял, что это точка невозврата. Река победила. И через неделю это подтвердилось – дочери не вернулись. И не отвечали на звонки. Пугачёв три дня не уходил с пирса, бежал на каждый всплеск. Ничего. Потом он запил. Потом взял себя в руки, собрал бутылки, напихал в них записки с угрозами, проклятьями и мольбами вернуться, и раскидал их по всей Волге. Никакого ответа. Дочери уплыли из родительского гнезда. Навечно. Было больно и обидно. Но жизнь вот такая. И ничего с этим не сделаешь. Время, накинув медицинский халат, принялось усердно лечить Пугачёва. Он вернулся к работе и рыбалке. Через пару месяцев от девчонок пришла весточка. Как-то неспокойная Волга перевернула лодку с детьми. Все четырнадцать детей и воспитательница лагеря спаслись. В интервью они все как один рассказали странную историю. Будто их вытащили три девушки с рыбьими хвостами на остров и вызвали по мобильнику МЧС. Напоследок они просили передать привет папе и очень просили на него не обижаться. Детям никто не поверил, а Пугачёв впервые в жизни испытал космическую гордость и выдавил слезу.

Прошёл год. Майской ночью Пугачёв привычно отплыл от берега и закинул удочки. Ни черта не клевало, и Пугачёв почти уснул, когда за спиной послышался тихий всплеск.

– Пааааап…

Светка плюхнулась на дно ялика. Пугачёв хрюкнул и прижал её к груди так, что она чуть не задохнулась. Она была очень холодной, но Пугачёву стало невообразимо тепло, даже жарко. Светка рассказала ему об остальных. Марина снюхалась с морскими зоологами и ставит на каспийских нерп какие-то датчики. Леночка где-то под Ейском участвует в водных шоу при пансионате. А Светка… У неё всё нормально. Встречалась с водяным под Казанью, любовь-морковь, потом не сошлись характерами, в общем… Да, всё нормально. Гордая и свободная.

– Пап, Маринка к себе зовёт. Работа, говорит, интересная, но там типа вкалывать надо много, командировки постоянные. Я бы с радостью систер помочь, но… Короче… Тут такое дело…

Пугачёв всё понял.

– Давай их сюда.

Светка, потупив глаза, робко достала из воды банку из-под березового сока. С тремя маленькими пугливыми русалчатами.

– Вика, Кристина и Илона. Нет, подожди… Вот Илона, а… А нет, всё правильно. Это всего на месяц, я в начале июля вернусь и сразу…

– Хорошо-хорошо, Свет, не волнуйся.

– Спасибо, папочка! Спасибо-спасибо-спасибо! Я люблю тебя!

– Под яхты не заплывай.

Светка чмокнула Пугачёва в щёку и грациозно нырнула в воду. А дед Пугачёв осторожно поставил внучек на дно ялика и аккуратно погрёб к берегу. Он, действительно, был необычный рыбак.

КРАСНАЯ МУХИНА

Мухина вообще-то ничего не собиралась покупать. Она просто шла по подземному переходу, когда из ларька «Всё по 300р» её окликнул красный берет. Он беззвучно орал на весь переход «Купи меня, Мухина!!!», и та не пожалела денег, только чтобы он наконец заткнулся.

Придя домой, Мухина услышала стоны и мерный скрип паркета – её мать играла в теннис на «Нинтендо». Так иногда она повышала своё извечно низкое давление.

– Я купила берет, мам. Смотри, идёт мне? – Мухина откусила ярлык и нахлобучила убор на блондинистые волосы. Мать оценивающе посмотрела на красноголовую дочь.

– Очаровательный берет. Ты в нём похожа на мультяшного дятла.

– Спасибо, мамулечка. Никогда его не надену.

– Я не виновата, что у тебя такой здоровенный нос.

– А кто, интересно, виноват?! Не я выбирала мужа с метровым шнобелем!

– Я тоже не выбирала. Это всё закат над Гаграми. И немного чачи.

Из детской комнаты пижамным комом выкатился сын Мухиной и зарылся в материнскую юбку.

– Любимая мамулечкаааа!

– Сынууууля. Я не купила «киндерсюрприз», извини.

– Этот дом забыл, что такое любовь! – Ответил сын и укатился обратно.

– Твой сын опять сморкается в тюль! – сказала мама Мухиной.

– А бабушка опять курила в туалете! – парировал сын Мухиной из своей комнаты.

– Ты отвратительно его воспитываешь. – Вздохнула мать Мухиной. – Когда он вырастет и сядет за ограбление шоколадной фабрики, в тюрьме придётся несладко. Я слышала, стукачей там не жалуют.

– Дом, милый дом… – философски констатировала Мухина, снимая куртку.

– Погоди, милая, не раздевайся. – Сказала мать Мухиной, готовясь к подаче. – У меня давление не повышается. Федерер уже не тот – я даже не вспотела. Лови, Роджер!

С этими словами мать Мухиной подпрыгнула и со стоном подала на вылет.

– Гейм сет матч, швейцарский ублюдок! – Победно крикнула она в лицо многопиксельного теннисиста и сохранилась.

– Попей шиповника, мам.

– Мне не помогает этот сраный шиповник. Будь дочкой, сходи в «Магнолию» за коньячком?

– Ты с ума сошла? Ночью через парк? И кто его мне сейчас продаст?

– Охранник Руслан. На вид то ли пятьдесят два, то ли двадцать семь… Не важно, узнаешь по имени на табличке. Скажешь, от Лилу. Он всё сделает. Я нарежу лимон, посидим, сыграем в преферанс…

– Я не хочу никакого коньяка! – отрезала Мухина.

– Так, значит? Лааааадно. Ну тогда расскажи – как дела на работе?

– Мама, это нечестно!

– …Как дорога на метро? В маршрутке? Не звонил ли тот адвокат, который тебе понравился? А, чёрт, прости, совсем забыла – он же женился на какой-то там…

– Всё-всё, ты победила! Я звездец как хочу коньяка! – Процедила Мухина и напялила красный берет.

– Лети, благородная птичка! – пафосно провозгласила мать Мухиной.

– Пусть я дятел! Надеюсь, выклюю тараканов из твоей головы! Всё, я пошла.

– «Киндер» не забудь! – донеслось из детской.

– А ты постираешь тюль?

– Ты мне не мать!

…Конечно, парк можно было и обойти. Но это добавляло дороге ещё минут 20, а порядком озябшей Мухиной всё больше хотелось встретиться с коньяком. Поэтому она пёрлась по тёмной тропинке меж нестриженных кустов и ржавых качелек. До более-менее освещенной главной аллеи оставалось метров пятьдесят, когда кусты перед Мухиной разверзлись, и на тропу вышел огромный волк.

– Приветик. – Сказал волк и добавил, – Р-р-р-р, бля.

– Ну класс, – ответила Мухина и совершенно не удивилась (в Москве вообще никто ничему не удивляется, по крайней мере искренне).

– Предлагаю опустить все эти дебильные прелюдии типа «Кто ты, иду к бабушке» и прочее бла-бла-бла. Просто сделаем это по-быстрому и разойдёмся. Ну, в смысле, я.

– Что ты хочешь сделать? – насторожилась Мухина.

– Сожрать тебя, что.

– А это обязательно? У меня сын и сумасшедшая мать, может, тебе поискать кого-нибудь другого?

– Сама виновата. Ты надеваешь красную шапку, по просьбе старой женщины идёшь через лес…

– Это парк!

– Не занимайся буквоедством. Так вот, я продолжу. Тут появляюсь я, сжираю тебя, короткая мораль, и ****ец. Всё просто и понятно, чтоб дошло даже до детей. Таков уж Замысел Сказочника.

– Но меня же потом спасут, да? Там же появляются какие-то мужики, вспарывают тебе брюхо…

– Не-не-не, это у придурков Гримм. Я б на такое не подписывался, что я, дебилоид? Я по системе Перро работаю. Так что извини.

Волк оттолкнулся от земли мощными задними лапами и, раскрыв страшную пасть, взвился в направлении Мухинской шеи. Он не знал, что Мухина слишком часто ходит по ночному городу, и был весьма удивлён, когда она с размаху чётко попала сумочкой по его серой морде. В сумочке бережно хранились 19 кило пустых помад, скидочных карт и мандариновых корок, поэтому волк взвизгнул и, изменив траекторию полёта, рогозинским спутником рухнул в листву. Пока он ловил хоровод золотых лисят, Мухина вызвала службу отлова и двинулась дальше.

…Снабжённая пакетом с коньяком («Мой поклон Лилу! Почему она забросила вечера румбы?!»), Мухина шла обратно по той же тропе, когда услышала некультурную тираду:

– Пидорасы!!! А ну руки убрали, бля! Вы ***ня жалкая, а не охотники! Гриммовы ушлёпки!! Р-р-р-р-р, нахуй!!

Усатые мужики из службы отлова тащили к грузовику обмотанного сетью волка, по ходу попинывая его кованными ботинками. От ударов волк прекратил брань и заскулил. В свете фонариков Мухиной показалось, что он даже немного всплакнул. Мухина чертыхнулась – ей стало его невыносимо жалко. А жалость никогда не приносила Мухиной ничего хорошего. Только разочарование и слёзы.

– Отпустите собаку!!! – истерично завопила она.

– Твоя она, что ли? – огрызнулись мужики.

– Да, моя! Шарик! Шарик!

– Какой я тебе нахуй Ша… – огрызнулся было волк, но быстро понял, что претензии лучше оставить на потом.

– А если она твоя – чё без ошейника?

– Забыла! Потому что дура! Видите – хожу тут по ночному парку в дурацком берете!

Это железный довод, подумали мужики, отпустили пленника и уехали. Волк облизнул помятые бока и уставился на Мухину.

– Ты зачем это сделала?

– Не знаю. Я всегда сначала делаю, а потом думаю. Фишка у меня такая по жизни.

– Ну ты точно, мать, не в себе. И чё будем делать?

… – Ма-ам! Смотри, кого я привела! – воскликнула Мухина, впуская волка в квартиру.

– Надеюсь, он не украдёт ложки, как предыдущий?

– Это волк, а не мужик!

– Госссссподи! На кой дьявол ты его притащила?

– Он говорящий!

– Так. Значит, коньяк ты не донесла.

– Но я реально говорящий, – произнёс волк.

– И что? Оставшиеся ложки всё равно лучше перепрятать.

– Да на кой ляд мне ваши ложки, мадмуазель?! – обиделся волк.

– А я не верю ни одному существу с яйцами, что бы оно не говорило! – ответила Мухина-старшая.

– Но у меня тоже есть яички, ба! – крикнул из комнаты сын Мухиной.

– И это только подтверждает данное правило! – парировала бабушка и снова обратилась к волку. – Коньяк будешь, ужасная псина?

– Слушайте, женщина, у вас что – нет чувства самосохранения? Называть волка собакой это, знаете ли…

– Так будешь или нет?

– Буду…

Мухина-младшая заботливо налила коньяк в миску. Волк понюхал и поморщился.

– Это не коньяк, друзья мои. Это, блять, ацетон вперемешку с ослиным говнищем. Тут, сука, еще не открытые людьми элементы таблицы Менделеева. Ни горной свежести, ни пота бочкаря. Сплошные гаражи и Наро-Фоминск. Вот честно – не советую.

– А он мне нравится. – сказала мать Мухина. – Надо менять точку.

– Позвольте спросить. – Волк навострил уши. – А что это за звуки раздаются из залы?

– Это новая песня Бузовой из телевизора, – ответила Мухина-младшая, – пойду переключу.

– Если вы умудритесь надеть на неё красную шапку, я с удовольствием её сожру.

– Да он еще и с чувством юмора, – восхитилась мать Мухиной, – дочь, оставь его у нас, лишним не будет.

…Волка отмыли ромашковым шампунем («АААА!!! Мои глаза!!! Это не ромашка, это ебучий асфальт!!! АААА!!!»), потом все вчетвером на сухую поиграли в преферанс (волк выиграл 75 рублей, а сын был пойман на жульничестве) и легли спать. Свернувшись клубком у дверей, волк погружался в сон, не зная, что будет дальше. Жрать Шапку-Мухину он теперь не может из чувства звериной благодарности. И что его ждёт? Что будет дальше?

…А дальше он отблагодарит Мухину по полной. Он отвадит от неё бизнесмена Денисова, учуяв на нём приторный запах секретаря-референта Аникеевой, оставшийся даже после душа. Он учует терпкий аромат первой в жизни её сына «травки» и так по-волчьи с ним побеседует, что тот будет стирать тюль и убирать в комнате до конца своих дней. И он учует еле уловимую, омерзительную вонь злокачественной опухоли в ноге Мухинской матери, что спасёт ей её безумную жизнь. Но это всё будет потом. А пока волк засыпал, иногда подёргивая здоровенной когтистой лапой.

…В это же самое время в недрах одного из старых парижских кладбищ бешеной шаурмой крутился в своём гробу Великий Сказочник Шарль Перро. Но волку на этот факт было совершенно наплевать. А семье Мухиных – тем более.

БОЛЬШОЙ СЕМЕЙНЫЙ ВЕЧЕР

– Я дома!

Таксист Пряхин, выбив ирландским танцем остатки снежной жижи из подошв, зашёл в квартиру и с шумом закрыл дверь.

– Привет! – отозвалась из своей комнаты дочь Пряхина, – Как смена?

– Да как обычно в выходные. Полдороги выделываются, полдороги блюют в карман сиденья.

– Ну пааааааап!

– Извини. – Пряхин заглянул в комнату: дочь по-турецки сидела на диване и что-то набирала в ноутбуке, закусив пухлую губу. – У нас пожрать есть чо, Даш?

– Слуууууушай. У меня колок завтра, сижу впитываю с утра, не готовила ничо…

– Пиццу закажи тогда по интернетам своим?

– Ок! – засветилась Пряхина своим необязательным восемьнадцатилетием. – Тебе мексиканскую?

– И сыра пусть нормально нафигачат в этот раз, жулики!

Пряхин с пакетом прошёл в маленькую ванную, включил воду погорячее, отодрал от мыльницы прилипший обмылок. Посмотрел в зеркало – нда, видок, совсем замотался с этой работой: бородень с проседью, да и подстричься бы не помешало.

– Ты прекрасен, спору нет! – произнесло Зеркало, обдав Пряхина сарказмом. – Для неолита там или раннего Средневеко…

– Ой, заткнись. – беззлобно перебил улыбнувшийся Пряхин и достал из пакета флакон с моющим. – Я тебе «Хелпа» купил. С праздником!

– Хоть не «Ароматы весны», надеюсь? Эти фабричные дебилы вообще когда-нибудь нюхали настоящие ромашки?!

– Не ссы, этот с лимоном.

– О, благодарствую!

Пряхин уже собрался уходить, когда заметил, что в ванной что-то не так. Его мужской шампунь. Он стоял на углу ванной. Но Пряхин всегда ставил его на полку. Это был один из непреложных законов перфекциониста в завязке.

– Кто здесь был? – спросил Пряхин.

– Никого. – Быстро ответило Зеркало.

– Ладно. Сейчас разберёмся. – Грозно проурчал Пряхин и двинулся в коридор.

– Стой! – крикнуло Зеркало шёпотом. Пряхин остановился и закрыл дверь. – Он нормальный вроде пацан, её сокурсник, как я поняло. Пришёл трезвый, с апельсинками. Есть пара-тройка татух, так, баловство.

– Чего?! Почему ты ничего не сделало?!

– А что я должно было сделать по-твоему?!

– Я не знаю… Спугнуть или… Он мылся! А раз мылся, значит они… Он Дашку… Того!!! – Пряхин схватился за нестриженную голову.

– Ну да, потрахались малёк, не без этого. Что им, в лото рубиться в восемьнадцать?!

– Да ты не понимаешь, это же пи…

– Слушай. «Пи..» был 500 лет назад, когда 12-летнюю трофейную княгиню драли всем эскадроном.

– Я не хочу слушать эту дичь! – замахал руками Пряхин.

– … а сейчас опять всё красиво было, свечи-шмечи, музон романтик, с презиками, поцелуйчиками.

– Что значит «опять»?!

– Да они встречаются с поступления, первые глупые чистые отношения, всё норм.

– Она ж еще совсем ребёнок… – Пряхин тяжело опустился на край ванной. – Не понимает ни черта, не знает…

– Я всё ей рассказало-объяснило, не боись. Слушай, Пряхин. Я знаю, ты ща думаешь, что сделать первым – на Даху наорать или Егора отметелить. Выбор так се – в любом случае будешь мудлом. А, знаешь, по опыту – мелкие девки мудлу мстят. А друзьям не мстят. Так что будь другом – будь другом. Доверься мне.

…Любой вменяемый человек не доверяет говорящему Зеркалу. Это странно. Но Зеркало Пряхина – другой случай. Оно попало к нему 12 лет назад. Пряхин был тогда в запое жутком – жену его рак сожрал, ничего не помогло. Ни врачи с терапиями, ни бабки с заговорами. Пряхин брёл из магазина с очередным литром и увидел валяющееся у мусорного бака Зеркало.

– Заберите меня к себе, мужчина! – попросило оно.

Пряхин посмеялся, удивившись про себя такому виду «белочки», но Зеркало забрал. Зеркалу была тысяча лет. Первые лет 900 оно, как и подобает говорящим Зеркалам, занималось восхвалением своих хозяев. Последним это никак не помогало, постепенно превращая их напыщенных, высокомерных ублюдков. Эта была стратегия выживания – когда хозяева, оказавшись в полном жизненном дерьме, наконец понимали, что во всех их бедах виновато льстивое Зеркало, они никогда не разбивали его, а дарили «лучшим друзьям и подругам». И Зеркала продолжали исправно вгонять уже новых господ в умопомрачение. Так делало и Зеркало Пряхина, пока не попало к одному австрийскому художнику. Он был так себе талант, но при помощи нового «друга» возомнил себя лучшим в мире, и, разумеется, съехал с катушек, когда понял, что первый же знакомый еврей пишет в сто раз лучше. Тогда Зеркало поняло, что к любому человеку нужен индивидуальный подход. И попало к Пряхину.

Сначала оно молча наблюдало, как он пил, ожидая его возвращения в реальность. Каждый раз, когда Пряхин глядел в него, оно показывало ему дочь. Через неделю Пряхин понял намёк, умылся и закодировался к чертям собачьим. Потом он чуть не женился на Девятовской, но и тут Зеркало его спасло. Когда Девятовская, закрывшись в ванной, позвонила подруге и расписывала квадратные метры Пряхина, жалуясь на малолетнюю «помеху», Зеркало не выдержало.

– УУУУУУ! – нечеловеческим голосом завопило оно и показало девочку из «Звонка». Девятовская уронила телефон в унитаз, выпрыгнула из кружевных трусов и больше никогда не появлялась на пряхинском горизонте.

Пока Пряхин наслаждался всеми прелестями запоя, Зеркало занималось его 6-летней дочерью. Ребёнок еще верил в сказки, поэтому Зеркало боготворил и слушался. За всё время Зеркало терпеливо ответило на три миллиона вопросов, прокомментировало 7 тысяч рисунков (в том числе и на себе) и кулинарных рецептов. А после того, как Пряхиной исполнилось 13, оно выслушало 44 тысячи душещипательных историй про мальчиков. Зеркало помогало Даше одеваться, делало вместе с ней уроки и отучало жрать всё подряд. Стимулами для всего этого были отражения таких «прынцев» и будущих Даш, что та тут же бросалась за учебники и прятала конфеты обратно в шкаф. Зеркало гнобило, троллило и всячески издевалось над ними обоими, что было совершенно не по Зеркальному Кодексу. Но было по-человечески, и Пряхины никому его не передаривали – членов семьи дарить вообще не принято.

…И поэтому Пряхин доверился Зеркалу. Вышел из ванной и направился в комнату дочери.

– Пиццу заказала, Дашуля? – спросил он как можно беззаботней. Но он был отвратительным актёром, и Даша, посмотрев на него, сразу обо всём догадалась.

– Оно сдало меня, да?

– Но надо отдать ему должное – не сразу.

– Вот сучка полированная!

– Я всё слышу! – проворчало Зеркало из ванной.

– Орать будешь? – спросила Даша отца.

– Пригласи его как-нибудь. Мне ж интересно. И если он наркоман, пусть герыча прихватит, а то я кокс не люблю.

– Папа!!!

– Я шучу. Посмотрим под пиццу телик?

– Давай. Сегодня «Мстители» в одиннадцать.

– Зеркало! Ты «Мстителей» будешь зырить? Под свой «лимон»?

– А какая часть?

– «Эра Альтрона» вроде.

– Оооо. Тащите меня в комнату! Даха, чур прыщи на меня не давить!

– Пап, ну чо оно издевается?!

– Доча, Зеркало старенькое, в маразме, не обращай внимания. Ща лимоновым «Хэлпом» на него брызнем, его ваще от этила развезёт.

– Ооооой, смешно-то как, господи! Звоните Боттичелли – есть тема для картины «Рождение стендапера»…

Короче, большой семейный вечер начался.