Текст книги "Ниточка памяти"

ГЛАВА IV

Двухсотфунтовая сеньорита с большой бородавкой на верхней губе поставила рядом с двумя выщербленными чашками кофейник с черным кубинским кофе и кувшинчик подсоленного молока, бросила на меня игривый взгляд, который будь она лет на тридцать моложе, мог бы ещё меня взволновать, и утиной походкой вернулась в кухню. Я налил кофе в чашку, отпил залпом сразу половину, и меня тут же передёрнуло. На улице у кафе гитара жалобно наигрывала “Эстрелиту”.

– Ну что ж, Фостер, – произнёс я. – Вот, что я получил. Первая часть дневника исписана какими-то крючками, прочесть её я не смог. А вот средняя часть, та, которая закодирована обычными буквами, – на самом деле зашифрованный английский текст, что-то вроде резюме того, что произошло.

Я взял со стола листы бумаги с результатами дешифровки, которую я сделал с помощью ключа, микрогравированного когда-то в искусственной царапине на задней обложке дневника, и принялся читать:

“Впервые мне стало страшно. Моя попытка построить коммуникатор навлекла на меня Охотников. Я соорудил щит – какой только смог придумать – и занялся поисками их логова.

Я нашёл его: оно оказалось в месте, с давних пор мне знакомом. Это была не постройка, это была шахта, сооружённая людьми Двух Миров. Я хотел проникнуть в неё, но она кишела Охотниками. Я сразился с ними и множество истребил, но в конечном счёте вынужден был отступить. Я достиг западного побережья и нанял там смелых моряков, старую посудину и отправился в путь.

49 дней спустя мы достигли берегов этой дикой страны. Здесь жили люди первобытных времён. Я сражался с ними, пока они не познали страх. Тогда я поселился среди них и стал жить в мире. И Охотники не нашли места моего обитания. Возможно, здесь моя хроника закончится, тем не менее я сделаю всё, что в моих силах.

Вероятно, в скором времени меня настигнет Переход. Я должен подготовиться к появлению незнакомца, который придёт вослед мне. Все, что ему надлежит знать, записано на этих страницах. И я говорю ему:

Запасись терпением, ибо время этого племени сочтено. Не пытайся вновь достичь Восточного континента, жди, и скоро северные мореплаватели в большом числе начнут прибывать в эти дикие земли. Найди среди них самых искусных мастеров по металлу и изготовь с их помощью щит. И только потом возвращайся к Логову Охотников. По моим вычислениям, оно находится на равнине в 50/10000 частях окружности этой (?) к западу от Большого Мелового Плато и в 1470 частях к северу от средней линии и ясно помечено знаком Двух Миров, сложенным из камней”.

Я посмотрел на сидящего напротив меня Фостера:

– Далее идут регулярные отчёты о его делах с местными жителями, которых он спешно пытался приобщить к цивилизации. Он считался у них богом. Он научил их строить дороги, обрабатывать камень, познакомил с математикой и так далее. Он создавал все возможные условия, чтобы незнакомец, который должен был прийти после него, знал что к чему и мог продолжить его дело.

Глаза Фостера были прикованы к моему лицу:

– А что представляет собой Переход, о котором он говорит?

– Этого нигде не сказано. Я предполагаю, что он имеет в виду смерть, – ответил я. – И откуда должен появиться этот незнакомец, тоже неизвестно.

– Послушайте меня, Лиджен, – произнёс Фостер. В его глазах мелькнуло уже знакомое выражение беспокойства. – Кажется, я догадываюсь, что это за Переход. По-моему, он знал, что все забудет…

– У вас же амнезия, дружище, – прервал я его.

– …и незнакомец – это… он сам. Человек, лишённый памяти.

Нахмурившись я посмотрел на Фостера:

– Да, может быть. Продолжайте.

– Поэтому он и пишет, что всё, что необходимо знать этому незнакомцу, находится там же, в дневнике.

– Но только не в той его части, которую я расшифровал, – заметил я. – Там он описывает, как продвигается строительство дороги, сколько золота намыто из новой шахты, но ни слова о том, кто такие Охотники или что происходило до того, как он впервые с ними столкнулся.

– Это должно быть в дневнике, Лиджен. Наверное, в его первой части, которая написана чужими символами.

– Может быть, – согласился я. – Но почему он, черт его подери, не оставил нам ключ и к этому тексту?

– Я думаю, он предполагал, что незнакомец сам сможет вспомнить старое письмо, – сказал Фостер. – Откуда ему было знать, что оно забудется вместе со всем остальным?

– Предположить можно всё, что угодно, – напомнил я. – Но может быть, вы и правы, ведь вы лучше знаете, что такое – потерять память.

– И тем не менее, мы кое-что узнали, – возразил Фостер. – Например, о Логове Охотников. Мы имеем указание, где оно находится.

– Если “10000 частей к западу от Мелового Плато” можно назвать указанием, – заметил я.

– Нам известно больше этого, – ответил Фостер. – Он упоминает равнину, которая, по-видимому, расположена на континенте к востоку от…

– Это – если предположить, что он плыл из Европы в Америку, – вставил я. – А если – из Африки в Южную Америку или…

– А фраза о мореплавателях с севера? Она наводит на мысль о викингах…

– Вы, видно, знакомы с историей, – сказал я. – Оказывается, у вас в голове осталось много разрозненных фактов.

– Нам нужны карты, – сказал Фостер. – Тогда мы займёмся поисками равнины, лежащей у моря…

– Не обязательно.

– …к востоку от которой находится Меловое Плато.

– А что это ещё за “средняя линия”? – спросил я. – И десять тысяч частей… – чего?

– Не знаю. Нам нужны карты.

– Я купил сегодня днём несколько штук, – сообщил я. – И ещё дешёвый глобус. Я подумал, что они нам могут понадобиться. Пойдём отсюда домой. Там мы сможем расположиться со своими картами. Я уверен, что шансов у нас очень мало, но…

Я поднялся, бросил на покрытый клеёнкой стол несколько монет и направился к выходу.

Блошиная нора, которую мы называли домом, располагалась в середине короткого квартала. Мы старались проводить там как можно меньше времени, выбрав для своих долгих ежедневных совещаний кафе “Новедадес” напротив. Под шуршание тараканов мы поднялись по тёмной лестнице в свою комнату, где было не намного светлее. Я подошёл к комоду и выдвинул ящик.

– Глобус… – произнёс Фостер, беря его в руки. – Мне пришла мысль, что, возможно, он имел ввиду одну десятитысячную часть окружности Земли.

– Что он мог знать о…

– Забудьте о том, что он жил очень давно, – прервал меня Фостер. – Человек, который писал эти строки, знал достаточно много. Итак, нам придётся начать с ряда предположений. Давайте определим наиболее очевидные: мы ищем равнину на западном побережье Европы… – Он придвинул свой стул к грубому столу и, порывшись в исписанных мною листах, вытащил един из них. – …50/10000-ных окружности Земли… Это будет около 125 миль к западу от мелового образования и 3675 миль от средней линии…

– Может, – сказал я, – под ней подразумевается экватор?

– Конечно. И тогда наша равнина будет лежать на линии… – Он наклонился к маленькому глобусу. – …Варшава – район к югу от Амстердама.

– Да, а это скальное обнажение… – сказал я. – Как мы узнаем, есть ли там поблизости видимые меловые образования?

– Мы можем почитать литературу по геологии. Должна же здесь быть по соседству библиотека.

– Единственные меловые отложения, о которых я когда-либо слышал, это белые скалы Дувра.

– Белые скалы…

Мы оба одновременно потянулись к глобусу.

– 125 миль к западу от меловых скал, – пробормотал Фостер. Он провёл пальцем по глобусу. – Севернее Лондона, но южнее Бирмингема. Это достаточно близко к морю…

– Где атлас? – спросил я и сам же принялся рыться в картах. Наконец вытащил дешёвый туристский атлас и полистал страницы.

– Вот Англия, – произнёс я. – Теперь ищем равнину…

Фостер ткнул пальцем в карту:

– Вот. Большая равнина под названием Солсбери.

– Да-а, большая, – сказал я. – Нам понадобятся годы, чтобы найти на ней груду камней. Зря мы заводимся. Даже если этот паршивый дневник говорит правду, вы думаете, нам удастся найти среди огромной равнины дыру, – пусть даже обозначенную камнями, – которой не одна сотня лет? В любом случае, это все догадки…,

Я взял атлас и перевернул страницу.

– Не знаю, что мне хотелось узнать, когда расшифровывал эти страницы, – добавил я, – но надеялся на большее.

– Мне кажется, нам следует попытаться, Лиджен, – сказал Фостер. – Мы можем съездить и поискать в том районе. Это будет дорого, но не невозможно. Для начала мы можем попробовать скопить денег…

– Минутку, Фостер, – произнёс я, пристально вглядываясь в более крупномасштабную карту южной Англии. И тут моё сердце отчаянно забилось. Я ткнул пальцем в крохотную точку в середине равнины Солсбери. – Раз-два – и в дамках. Вот ваше Логово Охотников!

Фостер наклонился и прочёл мелкую надпись:

– Стонхендж.

Я открыл энциклопедию и зачитал вслух:

– …эта гигантская каменная постройка, расположенная на равнине Солсбери, графство Уилтшир, Англия, является самым выдающимся из мегалитических памятников древности. Внутри кольцевого рва диаметром в триста футов установлены камни высотой до 22 футов, образующие концентрические круги. К центральному алтарному камню длиной более 16 футов с северо-востока ведёт широкая дорога, носящая название Путь…

— Это не алтарь, – заметил Фостер.

– Откуда вы знаете?

– Потому что… – Фостер нахмурился. – Знаю, и все.

– В дневнике говорилось, что камни образуют знак Двух Миров, – вспомнил я. – Вероятно, это – концентрические круги. Тот же рисунок, что вытиснен на обложке дневника.

– И на кольце, – добавил Фостер.

– Дайте мне дочитать: “На Пути вертикально стоит огромный валун песчаника. Ось, проходящая через эти два камня, когда оба были в вертикальном положении, указывала на точку восхода солнца в день летнего солнцестояния. Расчёты, основанные на имеющихся данных, относят дату сооружения приблизительно к 1600 году до нашей эры.”

Фостер взял дневник, сел на подоконник и посмотрел на типичную для Флориды огромную луну над изломанной линией крыш и силуэтами тощих королевских пальм. Эта картина мало походила на виды Майами, которые были на почтовых открытках. Я закурил сигарету и принялся размышлять о человеке, который давным-давно пересёк на ладье Северную Атлантику и стал богом индейцев. Меня интересовало откуда он, чего искал, что толкало его вперёд несмотря на преследующий его кошмар, о котором скудно свидетельствуют строчки дневника. Если, – напомнил я себе, – этот человек вообще когда-либо существовал…

Фостер сидел, склонившись над дневником.

– Послушайте, – сказал я, – давайте вернёмся на землю. Нам нужно кое-что обмозговать, разработать кое-какие планы. Сказки могут подождать.

– Что вы предлагаете? – спросил Фостер. – Чтобы мы забыли то, что вы мне читали? Чтобы мы забросили дневник, а вместе с ним и попытку наконец что-то узнать?

– Нет, – ответил я. – Не люблю сдаваться. Конечно, во всем этом есть что-то, чем в один прекрасный день стоит заняться. Но в данный момент мне нужно избавиться от преследования полиции. Я долго думал и решил вот что: я продиктую письмо, а вы его напишете. Ведь ваши адвокаты знают ваш почерк. Вы сообщите им, что были на грани нервного расстройства, – вот почему у вас в доме было полно артиллерии, – и решили, не откладывая, покончить со всем этим. Скажете, что вы не хотите, чтобы вас тревожили, и поэтому путешествуете инкогнито. И что этот бандит с севера, который приехал встретиться с вами, был просто дураком, а никаким не убийцей. По крайней мере, это остудит немного полицию…

Фостер выглядел очень задумчивым.

– Отличное предложение, – произнёс он. – А затем нам нужно будет как-то добраться до Англии и продолжить наши поиски.

– Вы меня не поняли, – сказал я. – Вы уладите все по почте и мы сможем воспользоваться вашими деньгами…

– Любая подобная попытка просто навлечёт на нас полицию, – возразил Фостер. – Вы сами говорили, что с моей стороны неразумно пытаться выдать себя… за себя.

– Но ведь должен быть выход…

– У нас есть только одно направление поисков, – прервал меня Фостер. – И нам не остаётся ничего другого, как следовать ему. Мы поплывём в Англию.

– А что мы используем вместо денег и документов? Эта поездка обойдётся не в одну сотню. Если только, – добавил я, – нам не попробовать наняться на какое-нибудь судно. Но и это не пройдёт: нам всё равно понадобятся паспорта плюс профсоюзные карточки и членские билеты моряка.

– А ваш друг, – напомнил мне Фостер, – тот, который занимается паспортами. Смог бы он сделать и остальные документы?

– Думаю, что да, – ответил я. – Но за это надо платить.

– Я уверен, что как-нибудь мы сможем расплатиться, – сказал Фостер. – Сходите к нему, пожалуйста, завтра утром.

Я окинул взглядом обшарпанную комнату. Жаркий ночной воздух шевелил на подоконнике увядшую герань в консервной банке. С улицы поднимался запах плохой кухни и ещё худшей канализации.

– По крайней мере, – произнёс я, – мы сможем убраться отсюда.

ГЛАВА V

Солнце почти село, когда мы с Фостером вошли в бар “Старый грешник” при гостинице и разыскали свободный столик в углу. Я наблюдал, как Фостер раскладывал на нём свои карты и бумаги. За нашими спинами слышались приглушённые голоса и звуки втыкающихся в мишень стрелок игроков.

– Когда вы, наконец, оставите свою затею и признаете, что мы зря теряем время? – спросил я. – Уже две недели мы топчем землю в одном и том же месте, а результата никакого.

– Мы ещё находимся в начале наших поисков, – мягко возразил Фостер.

– Вы повторяете это в сотый раз, – буркнул я. – Если когда-то в этой груде камней и было что-либо, то теперь его там уже давно нет. Годами археологи копались в этом месте, но так ничего и не нашли.

– Они не знали, что искать, – сказал Фостер. – Они занимались поисками доказательств его религиозной значимости: останки людей, принесённых в жертву, и тому подобное.

– Мы ведь тоже не знаем, что ищем, – заметил я. – Если только вы не предполагаете найти своих Охотников под каким-нибудь расшатанным камнем.

– Вы так язвительно об этом говорите, – произнёс Фостер. – А я не считаю такой вариант невозможным.

– Знаю. Вы внушили себе в Мейпорте, откуда мы бежали как два идиота, что за нами гонятся Охотники.

– Из того, что вы мне тогда рассказали об обстановке… – начал было Фостер.

– Я знаю. Вы не считаете это невозможным. Ваша беда заключается в том, что вы не допускаете иной мысли. А мне бы жилось легче, если бы вы признавали невозможность некоторых вещей. Например, гномов, которые водятся в Стонхендже.

Фостер посмотрел на меня с лёгкой улыбкой. Прошло всего несколько недель с тех пор, как он очнулся ото сна и стал похожим на представителя высшего сословия, который не может решить, быть ли ему проповедником или кинозвездой; а его покладистый и невинный вид уже улетучился. Он быстро учился, и с каждым днём я замечал, как его прежняя личность проявляется все сильнее и, несмотря на мои попытки сохранить за собой главенствующую роль, все больше доминирует в наших отношениях.

– То, что гипотеза у вас практически сразу же становится догмой, – сказал Фостер, – является недостатком вашей культуры. Вы ещё слишком мало отошли от своей эпохи неолита, когда слепое усвоение знаний, накопленных племенем, имело значение для выживания. Научившись механически, не понимая сути, вызывать бога огня из дерева, вы стремитесь распространить этот принцип на все “установленные факты”.

– Ну, вот вам установленный факт, – ехидно сказал я. – У нас осталось пятнадцать фунтов, это, примерно, сорок долларов. Пора решать, куда мы двинем отсюда, пока кто-нибудь не догадался проверить наши липовые документы.

Фостер покачал головой:

– Я не удовлетворён тем, что мы не проработали все возможности. Я проанализировал геометрические соотношения между различными элементами, и у меня появилось несколько идей, которые мне хотелось бы проверить. Я подумал: хорошо бы сходить туда ночью и поработать в отсутствие обычной толпы туристов, наблюдающих за каждым твоим шагом.

Я застонал:

– Вы меня убьёте! Придумайте что-нибудь получше. Или хотя бы другое.

– Мы возьмём здесь что-нибудь перекусить, а как стемнеет – пойдём, – предложил Фостер.

Хозяин бара принёс нам тарелки с холодным мясом и картофельный салат. Я жевал тонкий, но упругий ломоть ветчины и думал о всех тех людях, которые где-то усаживались за столы с изысканными блюдами среди сверкающего серебра и хрусталя. Уж слишком много было в моей жизни дешёвых забегаловок, слишком много этой жареной по-французски картошки. Я даже, казалось, чувствовал всю её тяжесть, лежащую камнем в моем желудке. Я все больше удалялся от острова моей мечты… И виноват в этом был только я сам.

– “Старый грешник”, – вздохнул я. – Это – про меня.

Фостер взглянул на меня.

– Занятные названия у этих старых пабов, – заметил он. – Я полагаю, в некоторых случаях их происхождение теряется в глубокой древности.

– И почему только они не придумали что-нибудь более весёлое, – сказал я. – Например, бар “Рай и гриль” или кафе “Счастливый час”. Вы заметили вывеску, которая болтается снаружи?

– Нет.

– Изображение скелета, который держит поднятой одну руку, как евангелист-янки, предрекающий конец света. Его видно отсюда через окно.

Фостер обернулся и посмотрел на выцветшую от непогоды вывеску, которая поскрипывала на ветру. Он смотрел на неё довольно долго, а когда повернулся ко мне, его взгляд был каким-то необычным.

– В чем дело?.. – забеспокоился я.

Фостер пропустил мой вопрос мимо ушей и подозвал жестом хозяина бара, низенького толстяка крестьянского вида. Тот подошёл к столу, вытирая руки о передник.

– Очень интересное старое здание, – сказал Фостер. – Мы тут любуемся им. Когда оно построено?

– Знаете, сэр, – ответил хозяин, – этому дому не одна сотня лет. Рассказывают, будто его построили монахи из монастыря, который был когда-то недалеко отсюда. Его разрушили воины короля, – это был Генри, – когда тот разгонял папистов,

– По-видимому, Генри VIII.

– Ага, правильно. Не тронули только этот дом, потому как он был пивоварней, и король сказал, что – нужное заведение. И он наложил оброк: два бочонка крепкого портера с каждой варки ко двору короля.

– Очень интересно, – заметил Фостер. – Эта традиция сохранилась?

Хозяин отрицательно покачал головой:

– Кончилась при моем деде. Королева оказалась непьющей.

– А как он получил такое странное название – “Старый грешник”?

– Как свидетельствует легенда, однажды мирской брат местного ордена рылся там, на равнине у больших камней, в поисках сокровищ друидов, хотя аббат запретил ему и близко подходить к этому языческому месту, и наткнулся на человеческие кости. Будучи добрым по душе, он решил похоронить их в земле по христианскому обычаю. Ну и, зная, что аббат этого не разрешит, он стал копать могилу ночью, на священной земле у стен монастыря. Но аббат, которому в ту ночь не спалось, прогуливался в окрестностях и застал этого человека за его занятием. Когда аббат стал расспрашивать что к чему, тот представил себе, как долго ему придётся нести покаяние, взял да и сказал аббату, что копает погреб для эля. Аббат, будучи человеком мудрым, похлопал его по спине и пошёл дальше. Вот так была построена пивоварня. Аббат освятил её, а вместе с ней и те кости, которые были захоронены под бочками с элем.

– То есть, старый грешник похоронен здесь, под полом?

– Да, так, во всяком случае, говорится в легенде. Хотя я сам там не копал. Но этот дом известен под таким названием уже четыреста лет.

– А где, вы говорите, копал тот мирской брат?

– Там, на равнине, у друидских камней, которые называют Стонхендж, – повторял хозяин. Он взял со стола пустые кружки. – Ещё будете, джентльмены?

– Конечно, – ответил Фостер. Он спокойно сидел напротив меня с безразличным лицом. Но я чувствовал напряжённость под его внешним спокойствием.

– Что вы затеваете? – тихо спросил я. – С каких это пор вас стала так интересовать местная история?

– Позже, – прошептал Фостер. – Сделайте скучающий вид.

– Это нетрудно, – промолвил я.

Хозяин вернулся и поставил перед нами тяжёлые стеклянные кружки.

– Вы сказали нам, что этот брат нашёл кости, – обратился к нему Фостер. – Это было в Стонхендже?

Хозяин прочистил горло и скосил глаза на Фостера.

– Джентельмены случаем не из университета?

– Скажем так, – с готовностью ответил улыбающийся Фостер. – Нас очень интересуют эти крупицы сведений. И, естественно, мы можем подкрепить этот интерес некоторой суммой.

Хозяин начал демонстративно протирать стол.

– Мне кажется, это – дорогое дою, – сказал он, – копать в таких необычных местах. Надо знать, где копать – вот, что важно, провалиться мне на этом месте.

– Очень важно, – согласился Фостер. – Это может стоить пять фунтов, не меньше.

– Об этом месте мне рассказал мой дед. Он взял меня туда ночью и показал то место, которое ему показывал ещё его дед. Он сказал мне, что там – великая тайна. Из тех, которыми любой простой человек может законно гордиться.

– И ещё пять фунтов в знак моего личного уважения, – добавил Фостер.

Хозяин измерил меня взглядом:

– Ну, а тайна, которая передаётся от отца к сыну…

– И, конечно, мой коллега, со своей стороны, тоже желает выразить вам своё почтение. Это ещё пять фунтов.

– Большего почтения наш бюджет не выдержит, мистер Фостер, – заметил я, вынул деньги и передал ему. – Я думаю, вы не забыли о тех людях, которые хотели поговорить с нами дома, – добавил я. – Бьюсь об заклад, теперь они могут выйти на нас в любой момент.

Фостер свернул купюры и зажал их в руке.

– Действительно, Лиджен, – сказал он, – нам, наверное, нужно поторапливаться…

– Но ради прогресса науки, – вмешался хозяин, – я готов принести жертву.

– Нам нужно пойти туда сегодня же, – заявил Фостер. – У нас очень насыщенная программа.

Владелец паба поторговался с Фостером ещё минут пять и согласился отвести нас на то место, где был найден скелет.

Когда он удалился, я сказал:

– Ну, выкладывайте.

– Взгляните ещё раз на вывеску, – сказал Фостер.

Я последовал его совету. Скелет, казалось, улыбался, подняв руку.

– Ну, вижу, – сказал я. – Однако, это не объясняет, почему вы отдали наши последние деньги…

– Посмотрите на руку. Видите кольцо на пальце?

Я взглянул ещё раз. На костлявом указательном пальце было изображено тяжёлое кольцо с рисунком из концентрических кругов.

Это была копия кольца, которое носил Фостер.

Хозяин паба остановил свой обшарпанный “Моррис Майнор” на обочине шоссе и затянул ручной тормоз.

– Ближе подъехать на машине мы не сможем, – сообщил он.

Мы выбрались наружу и посмотрели на холмистую равнину. На фоне последних лучей заходящего солнца вырисовывались древние камни Стонхенджа.

Хозяин порылся в багажнике, извлёк оттуда рваное одеяло и два длинных фонарика на четыре батарейки каждый и протянул один – мне, другой – Фостеру.

– Не включайте их пока я вам не скажу, – проинструктировал он нас, – иначе все графство узнает, что здесь кто-то бродит.

Мы следили, как он накинул одеяло на забор из колючей проволоки, перелез через него и зашагал по голому полю. Не говоря ни слова, мы с Фостером последовали за ним.

Равнина была пустынной. На далёком склоне холма светилось несколько одиноких огней. Стояла тёмная безлунная ночь. Я едва видел землю у себя под ногами. Судя по скачущему вдалеке свету фар, где-то по дороге проезжала машина.

Мы миновали внешнее кольцо камней, обходя поваленные глыбы двадцати футов в длину.

– Мы сломаем себе шеи, – сказал я. – Давайте включим один фонарик.

– Ещё не время, – прошептал Фостер.

Наш гид остановился. Мы подошли к нему.

– Больно много времени прошло с тех пор, как я тут был, – сказал он. – Сейчас прикину по Каблуку Монаха.

– Это ещё что такое?

– Вон тот огромный камень, который стоит особняком на Пути.

Мы напрягли зрение, но его тёмный силуэт был едва виден на фоне неба.

– Кости были закопаны там? – спросил Фостер.

– Не-а, они валялись просто так. Как говорил дед, в двадцати шагах отсюда. Но он был здоровый, пятнадцать стоунов весом, и очень ногастый… – бормотал хозяин, отмеривая шагами расстояние.

– Что мешает ему просто указать место и сказать: “Вот здесь”? – заметил я.

– Давайте подождём и увидим, – предложил Фостер.

– Так или иначе, – произнёс хозяин бара, – там в земле была яма, а рядом с ней камень. Думаю, шагов пятьдесят отсюда. Там, – указал он.

– Я ничего не вижу, – сказал я.

– Подойдём поближе!

Фостер пошёл вперёд, я – за ним. Сзади следовал хозяин. Я рассмотрел неясные очертания большого предмета, а перед ним глубокую впадину в земле.

– Вот, наверное, это место, – произнёс Фостер. – Старые могилы всегда проваливаются…

Вдруг он схватил меня за руку:

– Смотрите!..

Поверхность почвы перед нами, казалось, задрожала, потом начала подниматься и опускаться. Фостер быстро включил фонарик. Дно впадины выгнулось и раскололось надвое. Из образовавшейся расселины начала выплёскиваться бурлящая люминесцирующая масса, от которой отделился светящихся шар. Жужжа, он поднимался вдоль потрескавшейся поверхности векового камня.

– Сохрани нас святые! – прошептал хозяин бара сдавленным голосом.

Мы с Фостером выпрямились и застыли на месте, не спуская с шара глаз. Тот поднимался все выше – и вдруг ринулся прямо на нас. Фостер прикрыл голову рукой и быстро присел. Светящийся шар круто вильнул, нанеся ему скользящий удар, отскочил на несколько ярдов и завис в воздухе. В мгновение ока все вокруг нас заполнилось множеством таких же шаров, вырывающихся из-под земли и летящих на нас с жужжанием, подобно рою ос. Луч фонарика Фостера метнулся к этому скопищу.

– Пускайте в ход фонарик, Лиджен! – хрипло крикнул он.

Я продолжал стоять как вкопанный. Шары неслись прямо на Фостера, словно не замечая меня. Я слышал, как хозяин бара развернулся за моей спиной и бросился наутёк. Я нащупал, наконец, выключатель фонарика, нажал его в направил луч света на Фостера. Шар, попавший в луч над его головой, мгновенно исчез. На Фостера обрушивались новые шары, – и лопались подобно мыльным пузырям в свете фонарика. Но на их месте появлялись другие. Фостер крутился как волчок, сражаясь с ними. Вот он взмахнул рукой, и я услышал хруст от удара фонарика о камень за его спиной. В мгновенно наступившей темноте было видно, как шары сбились в плотную массу над его головой.

– Бегите, Фостер! – закричал я.

Он побежал, но, не преодолев и пяти ярдов, закачался и упал на колени.

– Прикройте, – прохрипел он и ткнулся лицом в землю. Я немного разогнал скопление мечущихся шаров и занял удобную позицию, чтобы защитить его, Вокруг меня стоял отвратительный запах серы. Кашляя, я упорно продолжал уничтожать шары, роившиеся вокруг головы Фостера. Новые шары из расщелины уже больше не появлялись. Удушающее облако обволакивало нас обоих, но охота велась только за Фостером. Я подумал о каменной глыбе: если мне удастся прикрыть себя со спины, у меня появится определённый шанс. Я наклонился, схватил Фостера за пиджак и стал пятиться, волоча его перед собой. Шары яростно кружили вокруг меня. Размахивая фонариком, я продолжал отступать, пока не упёрся спиной в камень. Я присел. Теперь они могли нападать только спереди.

Я бросил взгляд на расщелину, из которой появились все эти шары. Она казалась достаточно широкой, чтобы Фостер мог пролезть. Там он будет хоть как-то защищён, Я перевалил его через край, а сам прислонился спиной к камню я сосредоточился на сражении.

Теперь я уничтожал их по определённой схеме, проводя лучом сначала вертикально, а потом горизонтально. Но шары меня как будто не замечали. Они устремлялись к расщелине, пытаясь добраться до Фостера, л там, на подлёте, я доставал их лучом. Их полчища редели, а атаки становились менее яростными. Я уже начал выбирать и “гасить” отдельные шары. Жужжание стало прерывистым и неуверенным. Наконец вокруг меня осталось всего несколько беспорядочно мечущихся шаров. Минутой позже последняя уцелевшая пятёрка их обратилась в бегство и с жужжанием скрылась во тьме.

Я в изнеможении опёрся о камень. Глаза мои заливал пот, лёгкие раздирало от серы.

– Фостер! – задыхаясь позвал я. – С вами все в порядке?

Ответа не последовало. Я направил луч в сторону расщелины, но он высветил только сырую глину да несколько камешков.

Фостер исчез.