Текст книги "След памяти"

Глава пятая

Уже почти на закате мы с Фостером вошли в салон кабачка «Древний Грешник» и отыскали свободный столик в углу. Я наблюдал, как Фостер раскладывает карты и черновики. Вокруг стоял приглушенный гул голосов, время от времени прорезаемый резкими ударами – шла игра в дротики.

– Ну, когда же ты наконец сдашься и признаешь, что мы понапрасну тратим время? – спросил я. – Мы уже две недели тут болтаемся и все время приходим к одному и тому же месту.

– Мы же только-только начали наши поиски, – мягко возразил Фостер.

– Ты все время это повторяешь, – сказал я. – Но если в этих камнях что-то было, то его там давно уже нет. Археологи копаются здесь уже несколько десятилетий и до сих пор ничего не нашли.

– Они же не знают, что искать, – возразил Фостер. – Их интересуют следы, имеющие религиозное значение, следы человеческих жертвоприношений и тому подобное.

– Да мы-то тоже не знаем, что искать, – сказал я. – Если только ты не надеешься, что отвалишь камень, а из-под него вылетят Охотники…

– Не надо иронии, – заметил Фостер, – я нахожу это вполне вероятным.

– Знаю, – заметил я. – Ты еще в Мейпорте убедил себя, что за тобой гонятся Охотники.

– Из того, что ты мне рассказывал о той ситуации… – начал Фостер.

– Знаю, знаю, – прервал я его. – Ты считаешь это возможным. В том-то и беда, что ты все считаешь возможным. Было бы легче, если бы кое в чем ты со мной согласился. Например, что никаких привидений в Стоунхендже мы не найдем.

Фостер посмотрел на меня с полуулыбкой. Прошло всего несколько недель с момента его пробуждения и полной потери памяти, ид он уже утратил лик розовой юности и быстро схватывал буквально все. День за днем я наблюдал, как постепенно проступает его старый характер, и несмотря на все мои попытки сохранить лидерство, он неизменно брал верх.

– В том-то и недостаток вашей цивилизации, – заметил Фостер, – что гипотеза сразу превращается в догму. Вы недалеко ушли от неолита, когда для выживания требовалось слепое следование племенным законам. Научившись вызывать бога огня из дерева, вы норовите распространять этот принцип на все «установленные факты».

– А вот еще один установленный факт для тебя, – сказал я. – У нас осталось пятнадцать фунтов стерлингов. Около сорока долларов. Самое время куда-нибудь податься, пока кто-нибудь не заинтересовался фальшивыми документами.

Фостер покачал головой:

– Я не уверен, что мы использовали все возможности. Я изучаю геометрические связи между структурами. Я кое-что надумал и хотел бы проверить. По-моему, неплохая идея – сходить туда ночью и немного поработать без обычной толпы туристов, которая так и наблюдает за каждым твоим движением.

– Этого еще только не хватало! – простонал я. – Будем надеяться, тебе в голову придет что-нибудь получше.

– Перекусим здесь и дождемся темноты, – сказал Фостер.

Владелец кабачка принес нам холодное мясо и картошку. Я рассеянно жевал все это и размышлял о людях, которые где-то сейчас усаживались за ужин в сиянии хрусталя и серебра. Я уже устал от жесткого мяса в разных забегаловках за последние несколько лет. Я прямо-таки физически ощущал его в своем желудке и понимал, что все дальше и дальше отдаляюсь от своего солнечного острова. Причем винить в этом было некого, кроме самого себя.

– Древний грешник, – произнес я. – Это про меня.

Фостер оторвался от тарелки.

– Да, странные названия бывают у этих старых заведений, – заметил он. – Зачастую их происхождение теряется в глубине веков.

– И почему бы не придумать чего-нибудь повеселей, – предположил я. – Например «Райский Бар» или кафе «Счастливый Час». Ты обратил внимание на вывеску?

– Нет.

– Там изображен скелет, задравший руку, словно проповедник, возвещающий апокалипсис. Да вон, погляди в окно.

Фостер повернулся и посмотрел на видневшийся край облезшей от дождей вывески. Он долго и пристально смотрел на нее, потом повернулся со странным выражением лица.

– В чем дело? – удивился я.

Но Фостер даже не обратил на меня внимания и жестом подозвал хозяина. Толстяк подошел к нашему столику, вытирая руки о фартук.

– Очень интересное старое название, – закинул удочку Фостер, начиная разговор. – Нам понравилось. Когда построили ваше заведение?

– Э, сэр, – отозвался хозяин. – Этому дому уже много веков, говорят, его строили монахи из соседнего монастыря, который разрушили еще при Генрихе, когда он изгонял папистов.

– Должно быть, Генрих VIII?

– Да, наверное. Этот дом – все, что осталось от монастыря. В нем раньше была пивоварня, а король чтил это дело. Он-то и ввел налог – два бочонка эля с каждой партии.

– Очень интересно, – отозвался Фостер. – И что, традиция еще жива?

Владелец кабачка покачал головой.

– Да нет, все кончилось еще во времена моего деда. Королева не была сторонницей питья.

– А откуда пошло это странное название – «Древний Грешник»?

– Говорят, – охотно начал рассказывать хозяин, – однажды монах, несмотря на запрет аббатства, рылся на равнине, возле тех камней, в поисках сокровищ друидов и нашел человеческий скелет. Ну, а поскольку был он очень благочестивым, то решил предать несчастного земле по христианскому обычаю. Конечно, аббат бы ни за что не разрешил такое, вот монах и принялся ночью рыть могилу прямо под стенами монастыря. Ну, да аббат тоже не дремал, застукал его за этим занятием и спрашивает: что это ты, мол, делаешь тут? Ну, а монах, боясь епитимий, говорит: вот, мол, копаю погреб для хранения эля. Аббат, не будь дураком, в расспросы вдаваться не стал, похлопал его по плечу и ушел. Вот так и построили пивоварню. А потом аббат ее освятил вместе с костями, погребенными на дне подвала.

– Так, значит, древний грешник до сих пор там и лежит?

– Так говорят. Я-то сам не поверил. Но дом вот уже четыреста лет только так и называют.

– А где этот монах нашел скелет?

– Да там, на равнине, у камней друидов. Те, что зовутся Стоунхенджем, – ответил хозяин. Он собрал пустые кружки: – Ну как, еще повторить, джентльмены?

– Конечно, – отозвался Фостер, его лицо было совершенно спокойным, но я-то видел, как он весь напрягся.

– Что происходит? – спросил я его тихо, когда хозяин отошел. – С чего это ты вдруг заинтересовался местными побасенками?

– Погоди, – прошептал Фостер. – Продолжай сидеть с кислой рожей.

– Ну, это легко устроить, – заверил я.

Хозяин вернулся с полными стеклянными жбанами.

– Так вы нам рассказывали, как монах нашел этот скелет, – напомнил Фостер. – Он что, был похоронен в Стоунхендже?

Владелец кабачка прокашлялся, искоса взглянув на Фостера.

– Джентльмен, должно быть, из университета? – спросил он вместо ответа.

– Скажем так, – улыбнулся Фостер, – мы испытываем огромный интерес к такого рода древним преданиям, ну и, само собой, этот интерес поддерживается финансово.

Хозяин устроил нам целое представление, вытирая на столе следы от пивных кружек.

– Готов поспорить, дорогостоящий бизнес, – заметил он, – рыться во всех этих закоулках. Но если знать, где рыть, то это – стоящее дело. Разрази меня гром!

– Очень стоящее, – заверил Фостер. – Запросто стоит пяти фунтов.

– Мне дедуля, вообще-то, рассказывал и даже как-то раз сводил меня туда показать место. Сказал, что это большой-большой секрет.

– И еще пять фунтов, как знак моего личного уважения к памяти дедушки, – между прочим вставил Фостер. Хозяин кабачка покосился на меня.

– Э-э-э, секрет передавался в нашей семье от отца к сыну…

– Безусловно, мой спутник тоже присоединится к упомянутым знакам почтения, – заверил Фостер. – Еще пяток фунтов его не затруднят.

– Ну, это уже предел почтения, которое может выдержать наш бюджет, мистер Фостер, – заявил я, выкладывая на стол пятнадцать фунтов. – Надеюсь, вы не забыли о тех приятелях дома, которые хотели с вами побеседовать, – заметил я ядовито. – Не сегодня-завтра они…

Фостер свернул банкноты в трубочку:

– Вероятно, вы правы, мистер Легион, – согласился он. – Возможно, нам и не стоит задерживаться.

– Но ради прогресса науки, – поспешно вставил владелец кабачка. – Я готов пойти на жертвы.

– Мы отправимся сегодня ночью, – деловито сказал Фостер. – Наши дни расписаны по часам.

Еще минут пять хозяин торговался с Фостером, пока, наконец, не согласился показать место.

– А теперь рассказывай, – потребовал я, когда тот отошел.

– Взгляни еще раз на вывеску, – предложил Фостер. Я посмотрел. Скелет, по-прежнему улыбаясь, помахивал мне рукой.

– Ну, вижу, – сказал я, – но это никак не объясняет, почему ты расстался с нашими последними деньгами.

– Обрати внимание на руку, присмотрись к кольцу на пальце.

Я прищурился. На указательном пальце скелета был изображен большой перстень с узором из концентрических колец.

Точь-в-точь, как перстень на пальце у Фостера.

Владелец кабачка подрулил к обочине шоссе и поставил машину на ручной тормоз.

– Дальше дороги нет, – сообщил он.

Мы выбрались наружу и теперь стояли, оглядывая простиравшуюся перед нами равнину. Довольно далеко на фоне заката маячили мегалиты Стоунхенджа.

Наш проводник порылся в багажнике и вытащил обтрепанное одеяло и два фонаря, которые передал Фостеру и мне.

– Не включайте, пока я не скажу, – предупредил он, – а то вся округа увидит, что здесь кто-то шатается.

Мы молча наблюдали, как он накинул одеяло на ограду из колючей проволоки, и перебрался на другую сторону. Мы последовали за ним.

Равнина была пустынна, на далеком склоне горело несколько одиноких огней. Темная, безлунная ночь. Я едва мог нащупать землю под ногами. На дороге промелькнули огни фар проносящейся машины.

Мы миновали внешний круг камней, обходя упавшие монолиты по двадцать футов длиной.

– Да тут черт ногу сломит, – ругнулся я. – Давай включим фонарики?

– Подожди, – прошептал Фостер.

Наш проводник остановился и дождался нас:

– В последний раз я был здесь очень давно, – сказал он. – Сейчас сориентируюсь у Пяты Священника.

– А это что такое?

– Да вон тот одиночный камень на авеню.

Мы присмотрелись: на фоне неба едва были видны какие-то смутные очертания.

– Грешник был похоронен там? – спросил Фостер.

– Не-а. Он сам по себе. Так, теперь двадцать шагов, как учил дедуля, а в нем было пятнадцать стоунов веса и рослый он был… – бормотал про себя владелец кабачка, отмеряя расстояние.

– А что ему, собственно, мешает ткнуть в первое попавшееся место? – спросил я у Фостера.

– Подождем – увидим, – отозвался тот вполголоса.

– Где-то тут была впадина, – объяснил наш проводник. – А поблизости – валун. Сдается мне, она должна быть в пятнадцати шагах отсюда, – он показал, – вон там.

– Ни черта не вижу, – сказал я.

– Пойдем посмотрим.

И Фостер двинулся в указанном направлении, я последовал за ним, а наш проводник сзади. Во тьме проступили какие-то смутные очертания, с глубокой ямой рядом.

– Это, должно быть, и есть то самое место, – сказал Фостер. – Старые могилы всегда проваливаются… – внезапно он нервно стиснул мою руку. – Смотри!

Казалось, земля задрожала, потом неожиданно вспучилась. Фостер быстро зажег фонарь. По дну впадины стали разбегаться трещины, отваливаться целые куски породы, и вдруг в воздух вздыбилась бурлящая фосфоресцирующая масса. От нее отделился световой шар и поднялся, постукивая по отвесным краям валуна.

– Господи спаси! – раздался за моей спиной сдавленный голос владельца кабачка.

Фостер и я застыли, как вкопанные. Шар поднялся выше в неожиданно ринулся прямо на Фостера. Тот вскинул руку и пригнулся. Шар повернул, задел плечо Фостера, отлетел в сторону и завис над ним. Через мгновенье все пространство вокруг нас было полно шарами, струившимися из провала. Стояло легкое жужжание. Луч фонаря Фостера метнулся в их сторону.

– Включай фонарь, Легион, – хрипло выпалил он мне. От неожиданности я просто оцепенел. Шары налетали на Фостера, не обращая внимания на меня. Я услышал, как за моей спиной раздался топот убегающего проводника. С трудом собравшись с мыслями, я вытащил фонарь, включил его и осветил фигуру Фостера. Шар над его головой исчез, но целый вихрь продолжал свою атаку. В луче света они лопались, словно мыльные пузыри, но их место занимали все новые и новые. Фостер пошатнулся. Рука с фонарем судорожно взмахнула, и раздался хруст разбившегося стекла, свет погас. И тут же в наступившей тьме шары густо облепили его голову.

– Фостер, – завопил я. – Беги!

Но ему не удалось преодолеть и пятнадцати футов. Он споткнулся и упал на колени.

– Прикрой! – прохрипел он и повалился ничком.

Я бросился к нему и встал над ним. Сернистая вонь наполнила воздух. Я закашлялся, полосуя светом пространство над головой Фостера. Из расселины на дне впадины шары больше не появлялись. Удушливое облако газа окутывало нас обоих, но их целью был только Фостер. Я подумал об отвесной стенке валуна. Если бы я мог встать к ней спиной, то у нас был бы шанс отбиться. Я нагнулся, ухватил Фостера за воротник и потащил за собой. Вокруг меня кипел фейерверк огней. Я отбивался от них лучом фонаря и продолжал тащить Фостера, пока наконец спиной не уперся в камень. Теперь они могли атаковать только спереди. Я взглянул на расселину, откуда появились шары. Она была достаточно велика, чтобы Фостер прошел в нее. Я перевалил его через край, прижался спиной к камню и приготовился к серьезному сражению.

Я принялся размахивать фонарем более организованно: справа-налево, вверх-вниз. Но шары по-прежнему игнорировали меня, ныряя к расселине и стремясь во что бы то ни стало добраться до Фостера. В конце концов, рои вокруг меня сильно поубавился, и атака стала менее яростной. Рой распадался на отдельные шары, а я продолжал гасить их один за другим. Жужжание стало прерывистым, и время от времени затихало совсем. Вскоре осталось лишь несколько шаров, беспорядочно метавшихся в воздухе. Они как-то разом повернули и умчались во тьму, словно перекати-поле подпрыгивая на неровностях равнины.

Ноги меня уже не держали, я обмяк, глаза заливал пот, в горле пекло от серы.

– Фостер, – окликнул я, – с тобой все в порядке?

Но он не отзывался. Я осветил фонарем впадину и увидел только влажную глину. Фостер исчез.

Глава шестая

Не разгибаясь, на четвереньках, я подобрался к краю впадины и осветил ее всю целиком. Прямо передо мной зиял провал, уходящий в глубь земли. Именно оттуда и появились светящиеся шары.

Фостер же застрял в расселине. Я сполз к нему и вытянул на поверхность. Он дышал, во всяком случае, был жив. Я подумал, что теперь, когда светящиеся шары исчезли, владелец кабачка мог бы вернуться с подмогой, хотя я сильно сомневался в этом. Он был явно не из тех, кто отважится встретиться с духами древних грешников.

Фостер застонал и открыл глаза:

– Где… они? – пробормотал он.

– Успокойся, – сказал я. – Все в порядке.

– Легион, – окликнул Фостер и попытался сесть. – Охотники…

– О'кей, называй их Охотниками, если хочешь. Сам я все равно ничего лучшего для них придумать не могу. Я обработал их фонарем. Их больше нет.

– Значит…

– Слушай, не ломай голову над тем, что это значит. Давай убираться отсюда поскорей.

– Охотники. Они появились из-под земли. Из расселины.

– Верно. И ты на полпути в эту дыру. Вероятно, здесь их гнездовище.

– Гнездовище Охотников, – повторил Фостер.

– Как тебе будет угодно, – согласился я. – Тебе еще повезло, что ты не провалился туда.

– Легион, дай мне фонарь.

– Я вижу, ты опять за свои глупости, – бросил я, отдавая фонарь.

Фостер осветил расселину. Я увидел, как луч выхватил из тьмы полированный слой черного стекла. Свод дугой поднимался над заваленным комьями земли дном расселины.

– Хей, похоже, это дело рук человека, – изумленно произнес я, вглядываясь в темноту. – И уж точно не первобытного.

– Легион, необходимо осмотреть, что там внизу, – сказал Фостер.

– Вернемся позже, с веревками и страховочными поясами, – ответил я.

– Незачем, – отрезал Фостер. – Мы нашли, что искали.

– Ну, да, – отозвался я. – Этого и следовало ожидать. Ты уверен, что в состоянии изображать Алису с белым кроликом?

– Уверен, уверен.

Фостер спустил ноги в расселину, соскользнул с края и исчез. Вслед за ним я стал спускаться в слабо освещенный провал, а потом прыгнул в темноту. Подошвы с такой силой впечатались в землю, что у меня захватило дух, я не удержался и упал на четвереньки.

– Что это за подземелье? – спросил я, забирая фонарь у Фостера.

Мы находились в крошечном помещении с низким сводчатым потолком. Луч фонаря упирался в глянцево поблескивающие стены, напомнившие мне известные по фильмам гробницы египтян.

– Для парочки, которая бегает от полиции, как от огня, у нас просто идеальный талант влипать в неподходящие ситуации, – заметил я и провел лучом по панелям, усыпанным циферблатами, кнопками и датчиками. – Не иначе, как мы угодили на сверхсекретный военный объект.

– Чушь! – отозвался Фостер. – Какие военные!

– Слушай, давай убираться отсюда. Наверняка уже сработала сигнализация.

Словно в ответ на мои слова раздался слабый звон. Квадратный экран осветился жемчужным светом. Пригибаясь, я поднялся и вместе с Фостером придвинулся поближе.

– Как ты думаешь, что это? – спросил он.

– Я не спец по археологии каменного века, – ответил я. – Но если это не радар, я готов съесть свой собственный ботинок.

Усевшись в единственное кресло перед пультом, я принялся следить за красной отметкой, ползущей через пыльный экран.

– Мы в долгу перед этим древним грешником, – произнес Фостер за моей спиной. – Ну, кто бы мог подумать, что он приведет нас сюда?

– Древний грешник? – переспросил я. – Да здесь столько же древности, сколько в модели «форда» будущего года.

– Взгляни на символы, – заметил Фостер. – Они идентичны символам первой половины дневника.

– Для меня все эти закорючки одинаковы, – ответил я. – Меня волнует другое: если я хоть что-нибудь соображаю, то эта отметка – самолет или что-то еще – летит либо жутко медленно, либо на колоссальной высоте.

– Но ведь современные летательные аппараты летают на больших высотах, – возразил Фостер.

– Но не на таких, – уверенно отозвался я, разглядывая пульт. – Дай-ка разобраться.

– Тут множество всяких выключателей, – сказал Фостер, – очевидно, предназначенных для запуска каких-то механизмов…

– Не трогай, – предупредил я, – если не хочешь затеять третью мировую войну.

– Не думаю, – отозвался Фостер. – Нет никакого сомнения, что у этой установки простейшее назначение. К современным войнам она не имеет никакого отношения, а, скорее всего, связана с загадкой дневника и моего собственного прошлого.

– Чем меньше мы знаем об этом, тем лучше, – заявил я. – По крайней мере, если ничего здесь не трогать, то всегда можно оправдаться, будто мы попали сюда случайно, спасаясь от дождя.

– Ты забыл Охотников, – предупредил Фостер.

– Ну, какой-нибудь новый вид оружия индивидуального поражения.

– Они же появились из этой расселины, Легион.

– А почему они выбрали именно этот момент?

– Мне кажется, – ответил Фостер, – они просто ощутили присутствие их древнего Врага.

– Хм, похоже я понимаю, куда ты клонишь, – сказал я, поворачиваясь к Фостеру. – Так ты теперь, значит, древний Враг? Да? Погоди, давай-ка разберемся. Так, что же выходит, ты сам лично, несчетное количество веков назад, столкнулся с этими чертовыми Охотниками здесь, в Стоунхеидже. Перебил большую их часть и драпанул, наняв каких-то викингов. Ты переплыл Атлантический океан, а потом снова умудрился посеять свою память и стал парнем по имени Фостер. А несколько недель назад ты опять все поперезабывал, я верно рассуждаю?

– Более-менее.

– И вот теперь мы сидим в паре десятков футов под Стоунхенджем после стычки со светящимися вонючими бомбами, и ты мне заявляешь, будто в следующий день рождения тебе исполнится девятьсот лет?!

– Ты помнишь дневник, Легион? «Я нашел его в месте, знакомом мне издавна. Это был не улей, а штольня – дело рук обитателей Двумирья…»

– О'кей, – согласился я, – значит, тебе за тысячу.

Я еще раз взглянул на экран, нашел клочок бумаги в кармане и быстренько набросал кое-какие расчеты.

– Вот тебе еще одно большое число, Фостер. Этот объект на экране находится на высоте тридцати тысяч миль, плюс-минус небольшая погрешность.

Я отложил карандаш и повернулся к Фостеру:

– Слушай, куда мы влезли? Впрочем, ладно, не надо. Не слишком-то у меня большое желание знать. Я бы с удовольствием отправился в чудную чистенькую тюряжку расплатиться по своим долгам перед обществом.

– Успокойся, Легион, – бросил Фостер, – ты несешь чушь.

– О'кей, – огрызнулся я, – ты – шеф, поступай, как знаешь. По крайней мере, рядом с тобой у меня еще остается идиотская надежда на то, что я еще не совсем свихнулся и что, в конце концов, мне удастся каким-то образом избежать…

Я подался вперед: на экране проступил какой-то символ и тут же погас, снова появился и опять погас.

– Глянь-ка, Фостер, похоже, сигнал. Только вот, как нам реагировать?

Фостер молчал.

– Не нравится мне это мигание, – скептически заметил я. – У меня уже и так сдают нервы.

Я перевел взгляд на большую красную кнопку подле экрана, может, если я нажму… Не оставляя себе времени на раздумья, я ткнул в нее пальцем. На панели вспыхнул желтый огонек. Сигнал пропал. Красная отметка разделилась, и от большой перпендикулярно вниз стала двигаться маленькая точка.

– Не уверен, что тебе стоило это делать, – заявил Фостер.

– Ну что ж, сомневаться никому не запрещено, – возразил я напряженно. – Похоже, я сбросил бомбу с этого корабля нам на головы.

Подъем на поверхность занял часа два, и каждую минуту я прислушивался к рефрену в голове: вот и конец, вот и конец, а вот и…

Я выбрался из расселины и, тяжело дыша, повалился на спину. Фостер притулился рядом.

– Надо добраться до шоссе, – произнес я в пространство. – Где-нибудь в пивной найдется телефон, необходимо уведомить официальные лица…

Я глянул на звезды над головой и схватил Фостера за руку:

– Постой! Что там?

Он посмотрел вверх. Прямо над нами быстро разрасталось яркое пятно голубого сияния.

– Может, нам и не придется никого уведомлять, – поразмыслил я вслух. – Боюсь, это бомбочка возвращается домой.

– Нелогично, – возразил Фостер. – Вряд ли стоило уничтожать себя таким сложным образом.

– Бежим! – завопил я.

– Она очень быстро спускается, – сказал Фостер, удерживая меня за руку. – Расстояние, которое мы преодолеем за несколько минут, просто ничтожно по сравнению с радиусом действия современной бомбы. Меньше всего нам грозит опасность в этой штольне.

– Обратно в тоннель? Чтобы нас там похоронило?

– Да, верно.

Мы сидели на корточках и следили, как пламя разрастается, становясь все больше и ярче. Я уже мог разглядеть лицо Фостера, настолько стало светло.

– Это не бомба, – наконец неуверенно произнес он. – Она не падает, а медленно опускается, как…

– Как медленно падающая бомба, – вставил я. – И главное, прямо на нас. Прощай, Фостер. Не могу сказать, что мне с тобой было весело, но, по крайней мере, не скучно. В любое мгновение бомба может взорваться. Надеюсь только, что все быстро кончится.

Полыхающий диск был уже размером с луну и невероятно ярок. Он осветил всю равнину, словно бледно-голубое полярное солнце. Постепенно опускаясь в абсолютной тишине, диск превращался в эллипс, и я наконец сумел различить тускло освещенный темный силуэт над ним.

– Эта штукенция чуток великовата для бомбочки, – заметил я вслух.

– Она опускается не на нас, – добавил Фостер. – Сядет в нескольких сотнях футов к востоку.

Темная тень опускалась все медленнее и медленнее, пока не зависла над гигантскими камнями.

– Она приземляется прямо на Стоунхендж! – крикнул я.

Нечто опустилось прямо в центр древнего кольца. Мгновение его можно было разглядеть в ярких потоках голубого свечения, потом на нас обрушилась тьма.

– Фостер, как ты думаешь…

Бок темного силуэта прорезала желтая световая линия, тут же превратившаяся в квадрат. Откуда-то вывалилась лестница и уткнулась в землю.

– Ну, если сейчас оттуда полезут осьминоги, – предупредил я неестественно громко, – то я убираюсь отсюда к чертовой матери.

– Никто не полезет, – тихо произнес Фостер. – Полагаю, Легион, что этот корабль полностью в нашем распоряжении.

– Да не собираюсь я подниматься на борт этой штуковины, – раздраженно повторил я уже, наверное, раз в пятый. – Может, я и не все знаю о своем мире, но, по крайней мере. Чувствую себя здесь уверенно.

– Легион, – сказал Фостер, – ты вглядись. Это же не военная ракета двадцатого столетия. Она наверняка прибыла в ответ на сигнал передатчика подземной установки, которой несколько тысяч лет.

– И я должен верить, будто корабль все эти несколько тысяч лет находился на орбите, поджидая, пока кто-нибудь не нажмет на красную кнопку? Где же тут логика?

– С учетом использования вечных материалов, например, таких, как кафф, вовсе не так уж невероятно.

– Слушай, мы еще пока живы. Может, не стоит искушать судьбу?

– Но мы же на грани разгадки тайны, которой несколько тысячелетий, – возразил Фостер. – Я искал это, если верить дневнику, многие жизни…

– От твоей амнезии только одна польза – никакие догмы не сдерживают твое воображение.

Фостер кисло улыбнулся.

– След привел нас сюда, и мы должны идти дальше куда бы он ни вел.

Я лег на живот, вглядываясь в немыслимый силуэт, высившийся среди монолитов Стоунхенджа, и в зовущий проем света.

– Этот корабль или что там такое сваливается невесть откуда и распахивает двери. А ты хочешь тут же забраться туда.

– Послушай-ка, – прервал меня Фостер.

Издалека доносился звук, похожий на раскаты грома.

– Новые корабли… – вздрогнул я.

– Сверхзвуковые истребители, – уточнил Фостер. – Скорее всего, с баз Восточной Англии. Наверняка они заметили спуск корабля.

– Да мне все одно! – вскочил я.

– Ложись, Легион, – оборвал меня Фостер.

Грохот превратился в сплошной рев.

– Зачем? Они…

Две светящиеся огненные дуги расчертили небо.

Я плюхнулся за валун одновременно со взрывом ракеты. Ударная волна потрясла землю, и я увидел, как расселина обвалилась. Вывернув шею, я успел заметить, как багровый выхлоп истребителя начал резко уходить вверх.

– Они там что, все чокнулись? – завопил я. – Стрелять по…

Второй ракетный залп заставил меня заткнуться. Я прилип к земле и пережидал, пока раз за разом девять взрывов потрясали почву. Потом воцарилась тишина. В воздухе запахло взрывчаткой.

– Сунься мы в подземелье, – бросил я, отплевываясь – Мы бы уже точно отдали концы. Его завалило еще при первом залпе. От твоего корабля наверняка остались только рожки да… – я не договорил.

Пыль, наконец, осела, и сквозь нее проступил отчетливый силуэт корабля. Через мгновение его борт снова прорезал светящийся квадрат.

– В следующий раз они шарахнут ядерными боеголовками, – с убежденностью сказал я. – Корабль уж точно не выдержит. Про нас вообще молчу.

– Слышишь, – Фостер положил мне руку на плечо. Вдали снова нарастал грохот. – Бежим на корабль, – скомандовал он.

Вскочив, Фостер бросился к лестнице. Я с секунду поколебался, успев подумать о шоссе, об опасности оказаться на открытом месте и бросился за ним. Фостер впереди споткнулся едва не упал и пулей взлетел вверх по лестнице. Рев приближающихся истребителей нарастал. Я перепрыгнул через дымящийся осколок и не помню уж как влетел в люк, который тут же захлопнулся прямо у меня за спиной.

Мы оказались в роскошно обставленном кругом помещении, в центре которого стояло возвышение с выступавшим из него отполированным штырем. Рядом лежал скелет человека. Пока я озирался, Фостер ухватился за штырь и потянул. Свет мигнул, и я ощутил мимолетное головокружение. Больше ничего не произошло.

– Дергай в другую сторону! – заорал я. – Сейчас саданут ракеты! – и потянулся сделать это сам.

Фостер заступил мне дорогу:

– Гляди, Легион.

Я уставился на сияющую панель, на которую он указывал, точный дубликат установки в подземелье. На экране горела белая черта, от которой стремительно удалялась красная точка.

– Мы уже стартовали, – сказал Фостер. – Видишь?

– Но ведь я не чувствую ускорения. Мы не слышим истребителей из-за звукоизоляции.

– Находись мы внизу, нам не помогла бы никакая звукоизоляция, – нетерпеливо прервал Фостер. – Ты же видишь, корабль – результат высокого развития техники. Твои истребители уже далеко позади.

– Да кто же тогда управляет этой штуковиной?

– Насколько я могу судить, какой-нибудь автомат, – ответил Фостер. – Не знаю, куда мы летим, но мы летим.

Я с изумлением воззрился на него.

– И тебе, похоже, все это нравится, Фостер. Тебя прямо распирает от удовольствия.

– Не стану отрицать, такой поворот событий мне нравится, – задумчиво ответил Фостер. – Разве ты не понимаешь, что это шлюпка на автопилоте, возвращающаяся к своему базовому кораблю.

– О'кей, Фостер, – сказал я, глядя на скелет, лежащий на полу. – Надеюсь, нам повезет больше, чем этому пассажиру.