Текст книги "Книги крови. Запретное"

С поразительной ясностью Карни вспомнилось, как он стоял на «трамплине самоубийц» и смотрел вниз – на Арчвей-роуд и на тело Кэтсо, распростертое в самом сердце паутины огней и машин. Трагедия казалась такой далекой, словно он наблюдал за ней с безразличием пролетающей мимо птицы. А теперь – внезапно – его сбили метким выстрелом. И вот он на земле, израненный, обреченно ждет прихода кошмара. Карни ощущал вкус крови из разбитой губы и думал, страстно желая, чтобы все эти мысли исчезли, едва появившись: Кэтсо умер мгновенно? Или тоже чувствовал вкус крови, лежа на асфальте и глядя на мост? На людей, которые даже не догадывались, насколько близка смерть.

Карни возвращался домой самым людным маршрутом, какой только смог придумать. И хотя там его позорный облик могли созерцать почтенные старушки и полицейские, их полные неодобрения взгляды он предпочел пустым улицам вдали от главных трасс.

Дома Карни промыл царапины, переоделся в чистое и сел перед телевизором, чтобы дать своим трясущимся конечностям время успокоиться. Было уже далеко за полдень, шли одни детские передачи. Их тошнотворным оптимизмом заразился каждый канал. Парень следил за потоком банальностей, не подключая к процессу голову, и использовал передышку для попытки подобрать слова, которые описали бы то, что с ним произошло. Надо было предупредить Рэда и Брендана. Узлы теперь контролировал Поуп, и было лишь вопросом времени, когда какое-нибудь чудовище – возможно, похуже той твари в деревьях – придет по их души. Тогда объясняться будет слишком поздно. Карни понимал, что приятели отнесутся к нему с пренебрежением. Придется попотеть, чтобы убедить их, и неважно, насколько нелепо он будет при этом выглядеть. Возможно, его надрыв и паника растормошат их быстрее, чем скудный словарный запас.

Примерно в пять минут шестого, перед возвращением матери с работы, Карни выскользнул из дома и пошел искать Брендана.

Аннелиза достала из кармана найденный в проулке кусок веревки и внимательно его осмотрела. Она не знала, зачем вообще подняла этот обрывок, но он каким-то образом оказался у нее в руке. Рискуя своими длинными ногтями, девушка игралась с одним из узелков. А у нее ведь было с полдюжины более приятных дел, которыми можно заняться ранним вечером. Рэд пошел купить выпивку и сигареты, и она пообещала себе до его возвращения не спеша принять ароматическую ванну. Но Аннелиза была уверена: на то, чтобы развязать узел, не уйдет много времени. Тот, казалось, просто жаждал быть уничтоженным – в нем даже ощущалось какое-то странное движение. А вспыхивающие внутри узла цвета интриговали еще сильнее. Девушка различала малиновые и фиолетовые отблески. Очень скоро она совсем позабыла о ванне, которая могла и подождать. Вместо этого Аннелиза полностью сосредоточилась на головоломке. Через несколько минут она увидела свет.

Карни, как смог, рассказал обо всем Брендану. И стоило только набраться смелости и начать с самого начала, как в истории обнаружилась собственная движущая сила, которая без особых запинок довела его до нынешнего момента.

– Знаю, звучит дико, но это правда.

Судя по пустому взгляду, Брендан не поверил ни единому слову. Однако на покрытом шрамами лице появилось нечто большее, чем простое недоверие. Карни не понимал, что именно, пока приятель не схватил его за рубашку. Только тогда стала ясна вся глубина ярости Брендана.

– Думаешь, то, что Кэтсо мертв, недостаточно фигово, – кипятился тот, – раз пришел сюда и рассказываешь мне эту хрень?

– Это правда.

– И где сейчас эти чертовы узлы?

– Я же сказал, у старика. Он забрал их сегодня днем. Он собирается убить нас, Брен. Я знаю.

Брендан отпустил Карни и великодушно произнес:

– Вот что я собираюсь сделать – я забуду, что ты мне все это рассказал.

– Ты не понимаешь…

– Я сказал, что забуду все до последнего слова. Ясно? А теперь убирайся на хрен вместе со своими шуточками.

Карни не двинулся с места.

– Ты меня услышал? – рявкнул Брендан.

В уголках его глаз Карни заметил предательскую влагу. Гнев прикрывал – еле-еле – горе, которому никак нельзя было воспрепятствовать. В теперешнем настроении ни страх, ни доводы не убедили бы Брендана. Карни поднялся.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Я пойду.

Брендан, опустив лицо, кивнул. Он так и не взглянул на приятеля, и Карни сам нашел выход из дома.

Теперь оставалось обратиться к суду последней инстанции – к Рэду. Ведь уже рассказанную однажды историю можно просто повторить? Повторять куда проще. Прокручивая в голове нужные слова, Карни оставил Брендана наедине с его слезами.

Аннелиза слышала, как через парадную дверь вошел Рэд. Слышала, как он выкрикнул какое-то слово. Слышала, как оно прозвучало снова. Слово было знакомым, но девушка потратила несколько секунд на лихорадочные размышления, прежде чем узнала в нем собственное имя.

– Аннелиза! – опять позвал Рэд. – Где ты?

«Нигде, – подумала она. – Я – невидимка. Не приходи искать меня. Пожалуйста, господи, оставь меня в покое». Аннелиза поднесла руку ко рту, чтобы унять стук зубов. Ей нужно оставаться совершенно неподвижной и тихой. Если хоть волосок шелохнется, оно услышит и придет за ней. Единственная надежда спастись – это свернуться калачиком и зажать рот ладонью.

Рэд начал подниматься по лестнице. Аннелиза, скорее всего, лежит в ванне и что-нибудь напевает под нос.

Это девчонка любит больше всего на свете. Частенько подолгу валяется в воде, а ее груди торчат над поверхностью двумя островками мечты.

Рэд был уже в четырех шагах от верхней площадки, когда из коридора внизу раздался какой-то шум – кашель или что-то похожее. Она что, решила поиграться? Парень развернулся и принялся осторожно спускаться обратно. Почти у подножия лестницы его взгляд упал на обрывок шнурка, брошенный на одной из ступенек. Рэд поднял его, одинокий узелок на конце слегка озадачивал. Но тут снова раздался шум. На этот раз парень не стал убеждать себя в том, что это Аннелиза. Затаив дыхание, он ждал еще какой-нибудь подсказки. Так ничего и не дождавшись, вынул из ботинка выкидной нож – оружие, которое носил при себе с одиннадцати лет. Детское, как объявил ему отец Аннелизы. Но теперь, пробираясь по коридору в гостиную, Рэд благодарил святого покровителя клинков за то, что не прислушался к словам старого уголовника.

Комната была погружена в сумрак. На дом уже опустился вечер, за окнами стемнело. Встревоженный Рэд долго стоял в дверном проеме, стараясь различить какое-нибудь шевеление. Шум раздался снова, но теперь звуков было несколько. К своему облегчению, парень сообразил, что источником был вовсе не человек. Скорее всего, раненная в драке собака. Звуки шли не из комнаты, а из-за кухонной двери. То, что непрошеный гость оказался всего лишь животным, укрепляло смелость. Протянув руку, Рэд щелкнул выключателем.

Это простое движение породило целый вихрь событий. Они пролетели на одном дыхании и заняли не больше дюжины секунд. Но каждая до мельчайших подробностей врезалась в память.

Вспыхнул свет. В первую секунду Рэд увидел, как что-то шевельнулось на кухонном полу. Во вторую он уже шел туда с ножом в руке. В третью секунду животное – готовое к его нападению – выскочило из укрытия. Оно мчалось навстречу размытым пятном сверкающей плоти. Ошеломляли его внезапная близость, размеры, жар исходившего паром тела, огромная пасть, гнилое дыхание. Четвертую и пятую секунду Рэд потратил на то, чтобы увернуться от первого броска твари, но на шестой та его настигла. Грубые руки вцепились в тело. Парень ударил ножом и ранил существо, но то все же набросилось на него и заключило в смертельные объятия. Нож вонзился в чужую плоть – скорее случайно, чем намеренно. В лицо Рэда брызнула обжигающая струя, но он едва это заметил. Были на исходе последние секунды. Окровавленный нож выскользнул из руки и остался в теле чудовища. Обезоруженный Рэд попытался вывернуться из объятий твари, но не успел – на него надвинулась огромная бесформенная голова. Ее пасть превратилась в туннель. Тварь одним вдохом высосала воздух из легких Рэда. Весь, который у того имелся. Лишенный кислорода мозг устроил фейерверк в честь своей скорой кончины: римские свечи, россыпи звезд, огненные колеса. Салют длился недолго, и очень скоро наступила тьма.

Наверху Аннелиза прислушивалась к какофонии звуков, пытаясь собрать из них единую картинку. И не могла. Но что бы там ни происходило, окончилось все тишиной. Рэд так и не пришел ее искать. Но и чудовище тоже. «Наверное, – подумала девушка, – они убили друг друга». Простота объяснения порадовала ее. Аннелиза пережидала в своей комнате, пока голод и скука, взяв верх над страхом, не заставили ее спуститься вниз.

Рэд лежал там, где его бросило второе порождение шнурка, в широко распахнутых глазах догорали фейерверки. Чудовище обломками самого себя скорчилось в дальнем углу комнаты. Заметив тварь, девушка попятилась к входной двери. Странное создание не пыталось приближаться, лишь следило за Аннелизой глубоко посаженными глазами, хрипло дышало и едва заметно, вяло шевелилось.

Решив отыскать отца, девушка выбежала из дома.

Появившийся спустя полчаса Карни застал входную дверь приоткрытой. Он ушел от Брендана с твердым намерением отправиться прямиком к дому Рэда, но по дороге мужество начало ослабевать, и Карни побрел – сам того не планируя – к мосту над Арчвей-роуд. Парень долго стоял там, наблюдая потоки машин внизу, и пил водку из бутылки, купленной на Холловэй-роуд. Покупка очистила его карманы от наличных, но на пустой желудок спиртное действовало мощно и проясняло мысли. «Все мы умрем», – пришел к выводу Карни. Возможно, он сам виноват, раз украл шнурок. Скорее всего, после того случая Поуп так и так наказал бы их. Лучшее, на что они могли теперь надеяться – Карни мог надеяться, – это хоть немного разобраться в происходящем. «Умереть чуточку больше посвященным в тайны, чем родился, – вполне достаточно, – решил его затуманенный выпивкой мозг. – Рэд поймет».

И вот, стоя на ступеньках дома, Карни позвал приятеля. Ответа не последовало. Водка прибавила наглости, и, вновь окликнув Рэда, он вошел в дом. В коридоре было темно, но в одной из дальних комнат горел свет. Туда Карни и направился. Вокруг было жарко и влажно, будто в парнике. В гостиной, где остывало тело Рэда, оказалось еще жарче.

Карни пялился на труп довольно долго и наконец заметил в левой руке шнурок с единственным оставшимся узлом. Наверное, здесь побывал Поуп и по какой-то причине оставил свой обрывок. Так или иначе, тот оказался в руке Рэда и давал им шанс выжить. Подходя к трупу, Карни поклялся, что теперь точно уничтожит шнурок раз и навсегда. Сожжет и развеет пепел по ветру. Он наклонился, чтобы вынуть обрывок из ладони мертвеца. Почувствовав Карни, блестящий от крови шнурок скользнул из руки в руку и оплел пальцы, оставляя за собой алый след. Парень с отвращением уставился на последний узел. Процесс, который поначалу требовал столько старания и усилий, набирал темп. Стоило развязаться второму узлу, как третий практически сам ослаб. Шнурок явно по-прежнему нуждался в посреднике, – иначе откуда такая готовность? – но был уже близок к разрешению собственной загадки. Надо скорей его уничтожить, пока он не достиг своей цели.

И лишь тут Карни осознал, что он в комнате не один. Здесь был еще кто-то живой. И он заговорил, заставив парня отвлечься от подергивающегося узелка. Слова прозвучали полной бессмыслицей. Да и не слова это были, а скорее череда жалобных звуков. Карни вспомнил дыхание первой твари и смешанные чувства, которые та у него вызвала. И теперь та же неоднозначность снова тронула его. Вместе с нарастающим страхом пришло ощущение, что, на каком бы языке ни говорило чудовище, оно рассказывало об утрате. В Карни проснулась жалость.

– Покажись, – велел он, не зная, будет ли понят.

После нескольких тревожных ударов сердца существо наконец появилось в проеме дальней двери. Света в гостиной хватало, да и зрение у Карни было острым, но анатомия чудовища не поддавалась его пониманию. В освежеванной, пульсирующей фигуре было что-то обезьянье, но она казалась незавершенной, словно родилась раньше срока. Очередной стон раздался из открывшегося рта. В глазах, спрятанных под кровоточащей глыбой лба, невозможно было прочесть хоть что-нибудь. Существо заковыляло из своего укрытия к Карни, и каждый шаг становился проверкой малодушия парня. Добравшись до трупа, существо остановилось, подняло одну из перекошенных лап и показало на изгиб своей шеи. Карни увидел нож. «Рэда, – догадался он. – Может быть, так оно пытается оправдаться за убийство?»

– Что ты такое? – спросил парень. Все тот же неизменный вопрос.

Тяжелая голова существа качнулась назад и вперед. Изо рта вырвался долгий низкий стон. Затем оно внезапно указало прямо на Карни, позволив свету упасть на свое лицо, так что стало наконец возможно разглядеть его глаза под нахмуренным лбом. Два драгоценных камня, заточенных в израненном шаре черепа. От их блеска и ясности у Карни свело живот. И все же существо указывало на него.

– Чего ты хочешь? – произнес парень. – Скажи мне, чего ты хочешь.

Оно безвольно опустило освежеванную конечность и, перешагнув через труп, двинулось на Карни, но тому так и не удалось выяснить зачем. Окрик у входной двери заставил существо застыть на месте.

– Есть здесь кто? – хотел знать пришедший.

На лице существа отразилась паника – невероятно человеческие глаза исчезли во влажных глазницах. Оно развернулось и отступило на кухню. Гость, кем бы он ни был, продолжал звать, его голос приближался. Карни посмотрел на труп, затем на свою окровавленную руку и перебрал варианты. А после пересек комнату и тоже скрылся на кухне. Чудовище уже ушло. Задняя дверь была распахнута настежь. Карни услышал, как гость, обнаружив останки Рэда, произносит какое-то подобие молитвы. Парень медлил, прячась среди теней. Разумно ли украдкой сбежать? Не даст ли это больше поводов для обвинений, чем решение остаться и докопаться до правды? Окончательный выбор Карни сделал благодаря узлу, который по-прежнему дергался у него в руке. Главное – уничтожить шнурок.

В гостиной незнакомец набирал номер службы спасения. Под прикрытием его перепуганного монолога Карни прокрался до двери черного хода и сбежал.

– Тебе звонили, – крикнула мать с верхней ступеньки лестницы, – и будили меня уже дважды. Я сказала, что не…

– Прости, мам. Кто это был?

– Не назвался. Я ему велела не перезванивать. Передай, если все-таки не послушается, что я не желаю, чтобы нам названивали в такое время. Некоторым утром на работу вставать.

– Да, мам.

Она исчезла с лестничной площадки и вернулась в свою одинокую постель. Дверь комнаты захлопнулась. Карни, дрожа, стоял в коридоре и стискивал в кармане узел. Тот все еще шевелился, без конца вертелся в ладони, пытаясь отыскать хоть немного свободного места, чтобы ослабить себя. Но Карни ему этого не позволял. Он нашарил за пазухой купленную вечером водку, одной рукой отвинтил крышку и отхлебнул. На втором глотке зазвонил телефон. Карни поставил бутылку и снял трубку.

– Алло?

Звонили из таксофона. Пискнул сигнал, затем раздался щелчок оплаты и чей-то голос произнес:

– Карни?

– Да.

– Ради бога, он меня убьет.

– Кто это?

– Брендан. – Голос был совсем непохож. Слишком пронзительный, слишком напуганный. – Он убьет меня, если ты не придешь.

– Поуп? Ты о Поупе?

– Он не в себе. Ты должен прийти на автосвалку на холме. И отдать ему…

Звонок оборвался. Карни положил трубку. Шнурок в его руке исполнял акробатическое представление. Парень разжал кулак. Оставшийся узел мерцал в тусклом освещении лестницы. В сердцевине, как и у двух предыдущих, призывно вспыхивали цветные блики. Карни снова сжал ладонь, взял бутылку и вышел.

Когда-то автомобильная свалка могла похвастаться огромным и вечно раздраженным доберманом-пинчером, но прошлой весной у пса развилась опухоль. Добермана усыпили, а замену ему покупать не стали. В результате теперь ничто не мешало пробить стенку из гофрированного железа.

Карни перелез через нее и спустился с другой стороны на усыпанную золой и гравием землю. Прожектор у главных ворот освещал собранную тут коллекцию автомобилей. Большинство из них было уже не спасти: ржавые грузовики и автоцистерны, автобус, который, видимо, на полной скорости врезался в низкий мост, позорная галерея жертв аварий, выстроенных в ряд или наваленных друг на друга. Карни начал планомерно обыскивать свалку, стараясь ступать как можно тише, но с северо-западной стороны отыскать никаких следов Поупа или его пленника не смог. Сжимая в руке узел, парень двинулся вдоль ограды. С каждым шагом успокаивающий свет прожектора отдалялся. Через несколько секунд Карни заметил между двумя машинами всполохи огня. Он замер и попытался разгадать замысловатую игру теней и отсветов костра. Позади он услышал шорох и с колотящимся сердцем обернулся, ожидая крика или удара. Ничего. Он оглядел свалку за спиной: отпечаток желтого пламени плясал на сетчатке. Что бы там ни шевелилось, теперь оно снова стало неподвижным.

– Брендан? – прошептал Карни, оглянувшись на огонь.

Впереди, среди теней, двигалась фигура. Брендан. Он споткнулся и упал на колени в золу в нескольких футах от того места, где стоял Карни. Даже в обманчивом свете тот мог разглядеть, что с приятелем обошлись жестоко. Его рубашку покрывали пятна, слишком темные, чтобы оказаться не кровью. Лицо исказилось не то от боли, не то от ожидания ее. Стоило Карни приблизиться, как Брендан отпрянул, будто побитый зверь.

– Это я. Это Карни.

Брендан поднял разбитую голову:

– Заставь его прекратить.

– Все будет в порядке.

– Заставь его прекратить. Пожалуйста.

Брендан поднял руки к шее. Его горло обвивал веревочный ошейник. Поводок уходил во тьму между машинами. Там, держа его конец, стоял Поуп. Глаза его мерцали, хотя рядом не было никакого источника света.

– Ты поступил мудро, придя сюда, – сказал Поуп. – Я бы его убил.

– Отпусти его, – произнес Карни.

Старик покачал головой:

– Сначала узел.

Он вышел из укрытия. Карни почему-то ждал, что он сбросит личину бродяги и покажет свое истинное лицо – каким бы оно ни было, – но этого не произошло. Поуп был одет в ту же поношенную одежду, что и всегда, но, бесспорно, контролировал ситуацию. Он резко рванул веревку, и Брендан, задыхаясь, рухнул на землю, его руки тщетно дергали петлю, затягивающуюся на горле.

– Перестань, – сказал Карни. – Узел у меня, черт бы тебя побрал. Не убивай его.

– Неси сюда.

Как только Карни сделал шаг к старику, в лабиринте свалки раздался чей-то вопль. Они оба его узнали. Спутать было невозможно – это был голос освежеванного чудовища, которое убило Рэда, и прозвучал он совсем рядом. Перепачканное лицо Поупа засияло с новой силой.

– Быстрее! – приказал он. – Или я его убью.

Старик вытащил из кармана плаща нож для разделки и, натянув поводок, заставил Брендана приблизиться.

Жалобный стон чудовища сделался выше.

– Узел! – рявкнул Поуп. – Мне!

Он шагнул к Брендану и приставил лезвие к его коротко остриженной голове.

– Не надо, – сказал Карни, – просто забери узел.

Но не успел он и вздохнуть, как уловил краем глаза какое-то движение. Обжигающая ладонь стиснула его запястье. Поуп испустил гневный крик, а Карни, обернувшись, встретился с пристальным взглядом чудовища. Парень попытался высвободиться, но тварь покачала изуродованной головой.

– Убей его! – заорал Поуп. – Убей!

Чудовище посмотрело на Поупа, и Карни впервые увидел в этих тусклых глазах недвусмысленное выражение. Откровенную ненависть. И тут пронзительно завопил Брендан. Карни обернулся и успел заметить, как разделочный нож вонзился тому в лицо. Поуп вытащил лезвие, труп Брендана ничком рухнул на землю. Но еще до того, как тело коснулось золы, старик уже двинулся к Карни, и в каждом шаге ощущалась смертоносность его намерений. Чудовище, заклокотав от страха, отпустило руку парня, и тот успел увернуться от первого удара. Существо и человек разделились и побежали. Подошвы Карни скользили по рыхлой золе. На миг он ощутил на себе тень Поупа, но успел ускользнуть – между ним и лезвием был лишь миллиметр.

– Тебе не уйти. – В голосе старика за спиной слышалось самодовольство. Он не сомневался в своей ловушке и даже не бросался в погоню. – Ты на моей территории, пацан. Выхода нет.

Карни нырнул между двумя машинами и начал пробираться обратно к воротам, но каким-то образом потерял чувство направления. Один ряд ржавых корпусов приводил к другому, настолько похожему, что различить их было невозможно. Куда бы ни вел лабиринт, казалось, что из него не выбраться. Карни уже не видел ни прожектора у ворот, ни костра в дальнем конце свалки. Все это превратилось в сплошное охотничье угодье, а он – в добычу. И куда бы ни выворачивала хитроумная тропа, голос Поупа раздавался так же близко, как биение его собственного сердца.

– Бросай узел, пацан, – повторял старик. – Бросай, и я не стану скармливать тебе твои же глаза.

Даже охваченный ужасом, Карни чувствовал, что Поуп тоже напуган. Шнур вовсе не был орудием убийства. Каковы бы ни были суть и смысл этого предмета, старик не имел над ним власти. В том-то и заключался ничтожный шанс выжить, который у парня по-прежнему оставался. Пришло время развязать последний узел. Развязать и ответить за последствия. Могут ли они оказаться хуже, чем смерть от рук безумца?

Карни нашел подходящее убежище возле сгоревшего грузовика, сел на корточки и разжал кулак. Даже в темноте чувствовалось, как узел пытается сам себя распутать. Парень помогал ему, как мог.

И снова раздался голос Поупа.

– Не делай этого, пацан, – произнес старик, симулируя человечность. – Я знаю, о чем ты думаешь, но, поверь мне, это обернется твоим концом.

Руки Карни, казалось, отрастили дополнительные большие пальцы, теперь ему не было равных. В его сознании возникла галерея мертвецов: Кэтсо на дороге, Рэд на ковре, Брендан с пробитой головой, выскальзывающий из рук Поупа. Карни отогнал эти образы и постарался собраться с мыслями. Старик прервал свой монолог. Над свалкой разносился лишь далекий гул машин. Он шел из того мира, который Карни боялся больше не увидеть. Он возился с узлом, будто со связкой ключей у запертой двери, перебирая один, другой, третий. И зная, что время дышит в затылок.

– Быстрее, быстрее, – подгонял он себя. Но прежняя ловкость покинула его.

И тут лезвие со свистом рассекло воздух. Поуп отыскал Карни и с ликованием нанес смертельный удар.

Парень перекатился, но нож задел его руку. Рана протянулась от плеча до локтя. Боль заставила поспешить. Второй удар пришелся на кабину грузовика. Вместо крови брызнули искры. Прежде чем Поуп снова на него набросился, Карни ринулся прочь. Из руки толчками лилась кровь. Старик кинулся в погоню, но парень оказался проворнее. Он нырнул за автобус, а когда Поуп, тяжело отдуваясь, помчался следом, спрятался под машиной. Старик пробежал мимо. Карни подавил рвавшиеся наружу рыдания. Рана почти полностью вывела из строя левую руку. Прижав ее к телу, чтобы уменьшить нагрузку на рассеченную мышцу, парень попытался закончить свою схватку с узлом. Вместо второй руки ему приходилось пользоваться зубами. Перед глазами плыли белые пятна, Карни был близок к потере сознания. Он старался глубоко и ровно дышать через нос, пока его пальцы лихорадочно тянули узел. Он уже не видел и не чувствовал шнурка в руке. Карни работал вслепую, как тогда, на дорожке у моста, снова полагаясь на инстинкты. Узел заплясал в губах, стремясь распутаться. Оставались считаные мгновения.

Увлекшись, парень не замечал тянувшуюся к нему руку, пока та не выволокла его из убежища. На него смотрели сияющие глаза Поупа.

– Никаких больше игр.

Старик чуть ослабил хватку и принялся вырывать шнурок из зубов Карни. Тот попытался отодвинуться хотя бы на несколько дюймов, чтобы высвободиться из рук Поупа, но, оцепенев от боли, упал навзничь и, ударившись о землю, закричал.

– Избавимся от твоих глаз, – произнес старик. И лезвие рухнуло вниз.

Однако ослепляющего удара так и не последовало. Из-за спины старика вынырнула израненная фигура и дернула его за полы плаща. Поуп тут же восстановил равновесие и развернулся. Нож дотянулся до его противника, и затуманенным от боли взглядом Карни увидел, как отшатнулось освежеванное чудовище – щека его была рассечена до кости. Поуп устремился за странным созданием, чтобы завершить начатое. Карни же, воспользовавшись передышкой, потянулся к искореженному автомобилю, оперся на него и поднялся. Узел был все еще зажат в его зубах. За спиной чертыхался старик: Карни догадался, что тот оставил затею с убийством и вновь преследует его. Понимая, что гонка проиграна, парень, пошатываясь, вышел из-за машин на открытое пространство. В какой же стороне ворота? Он понятия не имел. Его ноги принадлежали не ему, а какому-то клоуну. Суставы будто сделались резиновыми и ни на что, кроме глупых падений, не годились. Через два шага у него подкосились колени. В лицо ударил запах пропитанной бензином золы.

В отчаянии Карни поднес ко рту здоровую руку. Пальцы нащупали петлю, потянули изо всех сил – и каким-то чудом последний узел развязался. Жар обжег губы. Карни выплюнул шнурок, и тот упал на землю. Последняя печать была сломана, из ее сердцевины появился оставшийся пленник. Он лежал в золе, точно болезненный младенец с недоразвитыми конечностями и лысой головой, слишком большой для иссохшего тела. Плоть его была настолько бледной, что почти просвечивала. Он беспомощно замахал руками, тщетно пытаясь выпрямиться, и тут к нему шагнул Поуп, желая перерезать его беззащитное горло. Что бы Карни ни надеялся обнаружить в третьем узле, он точно не рассчитывал увидеть живой скелет. Тот вызывал у него отвращение.

А потом оно заговорило. Голос, исходивший изо рта младенца, оказался неожиданно взрослым.

– Ко мне! – звало существо. – Скорее!

Поуп был уже готов его прикончить, когда воздух наполнился зловонием. Тени изрыгнули покрытую шипами тварь, которая, припав брюхом к земле, подползала к месту схватки. Поуп отпрянул, а рептилия – такая же незавершенная, как ее обезьяноподобный собрат, – приблизилась к странному младенцу. Карни ожидал, что та проглотит последнего, точно закуску, но мертвенно-бледный ребенок приветственно протянул руки, и чудовище из первого узла обвилось вокруг него. В этот момент показалась уродливая морда второй твари. Взвыв от радости, она заключила рептилию и истощенное тельце младенца в объятия, дополнив собой их жуткое семейство.

Однако воссоединение на этом не завершилось. Едва три существа собрались вместе, как их фигуры начали расплетаться на бледные ленты. Распались даже скелеты. Странные волокна начали переплетаться друг с другом, приобретая новые очертания. Они беспорядочно, но неотвратимо связывались в новый узел. Гораздо более сложный, чем все те, что когда-либо попадали в руки Карни. Новая и, возможно, неразрешимая головоломка возникала из кусочков старой, но если те были незавершенными, то эта обещала быть законченной и цельной. И все-таки – чем именно?

Пока клубок из нервов и мышц приобретал свой окончательный вид, Поуп решил воспользоваться моментом. Сияние происходившей метаморфозы высветило его перекошенное лицо. Старик бросился вперед и вонзил нож в самый центр узла, но плохо подгадал атаку. Сияющая лента щупальца отделилась от основной массы и обвилась вокруг его запястья. Плащ вспыхнул, плоть старика загорелась. Он заверещал и выронил оружие. Щупальце отпустило его и снова вплелось в общий узор, оставив старика нянчиться с дымившейся рукой. Тот словно утратил рассудок, голова его жалобно тряслась. На миг Карни встретился с ним взглядом, и в глазах Поупа вновь тускло сверкнуло коварство. Он крепко вцепился в раненую руку парня. Тот закричал, но старик, не обращая на это внимания, потащил своего пленника прочь от почти законченного узла в безопасную путаницу лабиринта.

– Он меня не тронет, – бормотал под нос Поуп, подталкивая Карни, – только не с тобой. Всегда питал слабость к детишкам. Просто заберем бумаги… и уйдем.

Карни едва осознавал, жив он или мертв. Отбиваться от Поупа не осталось сил, поэтому он просто плелся перед стариком, пока они не добрались до места назначения – легковушки, погребенной под грудой ржавого железа. Колес у машины не было. Место водителя занимал проросший сквозь днище куст.

Поуп открыл заднюю дверь, довольно пробормотал что-то себе под нос и забрался внутрь, а Карни привалился к крылу. Забытье дразнило своей близостью, и парень жаждал его. Но у Поупа были другие планы. Достав из-под пассажирского кресла небольшую книжицу, старик прошептал:

– Теперь надо идти. У нас есть дела.

Карни застонал, когда его подтолкнули.

– Закрой рот, – велел Поуп, обхватив его, – у моего брата есть уши.

– Брата? – пробормотал парень, пытаясь осмыслить это признание.

– Зачарованного, – добавил старик, – пока ты все не испортил.

– Чудовища, – пробормотал Карни, и на него хлынула мешанина образов. Рептилия и обезьяна.

– Это человек, – ответил Поуп. – Эволюция – запутанный узел, пацан.

– Человек, – повторил Карни, и едва слово сорвалось с губ, затуманенный болью взгляд выхватил мерцающую фигуру, которая стояла на крыше машины позади мучителя.

Да, это был человек. Влажное от перерождения тело покрывали раны, полученные по наследству от чудовищ, но оно определенно принадлежало человеку. Поуп заметил в глазах Карни узнавание. Старик вцепился в него и уже собирался использовать обмякшее тело вместо щита, когда в дело вмешался его брат. Восстановленный человек нагнулся и схватил Поупа за тощую шею. Тот взвизгнул, вырвался и бросился прочь, а брат с воем погнался за ним. Оба исчезли из поля зрения Карни.

Он различал вдали последние мольбы пойманного бродяги. Затем слова сменились таким криком, какого парень надеялся никогда больше не услышать, – и наступила тишина. Брат старика не вернулся, и за это Карни, при всем своем любопытстве, был ему благодарен.

Когда несколько минут спустя парень собрался с силами, чтобы выбраться со свалки, – у ворот маяком для заблудших снова горел прожектор, – он наткнулся на Поупа, ничком лежавшего на гравии. Даже если бы Карни лучше себя чувствовал, он ни за какие деньги не согласился бы перевернуть покойника. Хватило вида вцепившихся в землю рук и ярких колец кишечника, прежде аккуратно скрученных в животе, а теперь вывалившихся наружу. Рядом лежала книжка, которую Поуп так разыскивал. Превозмогая головокружение, Карни наклонился и поднял ее. Парень чувствовал, что она станет небольшой компенсацией за пережитую ночь. Ближайшее будущее принесет вопросы, на которые он никогда не сможет ответить, и обвинения, от которых ему почти нечем защититься. Но в свете прожектора Карни обнаружил, что испачканные страницы куда ценнее, чем можно было ожидать. Они содержали скопированные аккуратным почерком и снабженные сложными схемами формулы забытой науки: строения узлов для укрепления любви и завоевания положения; петли для разделения и связывания душ, для привлечения богатства, для зачатия, для разрушения мира.