Текст книги "Дракон"

Глава 3

Глубоководный погружаемый аппарат «Олд Герт» висел под мощным краном, находившимся на корме британского океанографического корабля «Неукротимый». Волнение достаточно успокоилось, чтобы можно было спустить «Олд Герт» для научного изучения морского дна, и экипаж аппарата проводил обширную программу проверки всех его систем перед погружением.

Вопреки названию, ничего старого в этом аппарате не было.

Его конструкция воплощала последние технические достижения. Он был изготовлен британской аэрокосмической компанией в прошлом году и теперь проходил первое пробное погружение в рамках программы исследования зоны разлома Мендосчино, огромной трещины на дне Тихого океана, протянувшейся от побережья Северной Калифорнии до точки, находящейся примерно на половине пути оттуда в Японию.

Внешний вид аппарата радикально отличался от обычных для такого рода конструкций аэродинамических форм. Вместо одного сигарообразного корпуса с прикрепленной внизу кабинкой экипажа, он состоял из четырех прозрачных сфер, изготовленных из полимера и титана, соединенных кольцевыми туннелями, что делало его похожим на детскую – погремушку. Одна сфера содержала сложный набор видеокамер и другого оборудования для съемок, вторая вмещала сжатый воздух, балластные цистерны и аккумуляторы; в третьей размещались кислородные приборы и электрические двигатели. Четвертая сфера, самая большая, располагалась над тремя остальными; в ней помещался экипаж и приборы управления.

«Олд Герт» был построен так, чтобы он мог выдержать огромное давление, характерное для самых глубоких впадин на дне мирового океана. Его система жизнеобеспечения позволяла экипажу работать в режиме полной автономии в течение сорока восьми часов, а двигательная установка – передвигаться сквозь черную подводную пустыню со скоростью до восьми узлов.

Крэйг Планкетт, главный инженер и навигатор аппарата, подписал последний бланк, удостоверяющий готовность к погружению. Ему было на вид лет сорок пять или пятьдесят, седеющие волосы он зачесывал вперед, чтобы скрыть свою лысину. У него было румяное лицо и карие глаза, печальные, как у собаки-ищейки. Он участвовал в разработке «Олд Герт» и теперь относился к аппарату как к своей частной яхте.

Он надел толстый шерстяной свитер для защиты от холода студеных придонных вод и натянул мягкие мокасины на меху. Затем он спустился по входному туннелю, закрыв за собой люк; оказавшись в обитаемой сфере, он занялся компьютеризованной системой жизнеобеспечения.

Доктор Рауль Салазар, морской геолог экспедиции из университета города Мехико, уже находился в своем кресле, налаживая генератор донного сонара.

– Если вы готовы, то я тоже готов, – сказал Салазар. Он был небольшого роста, чрезвычайно подвижный, с длинными густыми черными волосами, быстрыми жестами, черными глазами, все время постреливающими по сторонам и неспособными остановиться на чем-нибудь или на ком-нибудь более чем на две секунды. Планкетту он нравился. Салазар принадлежал к той породе людей, которые умеют находить нужные им данные без излишней суеты, принимать правильные решения, не скрывая неудобные факты, и он привык рассматривать глубоководный аппарат как реальное, полезное устройство, а не как абстрактный академический проект.

Планкетт взглянул на пустующее кресло с правой стороны сферы.

– Я думал, Стаси уже на борту.

– Она здесь, – ответил Салазар, не отрывая взгляда от приборного щитка. – Она сейчас в той сфере, где камеры, проверяет напоследок свои видеосистемы.

Планкетт нагнулся над входом в туннель, ведущий к сфере с камерами, и его взгляд уперся в пару ступней, одетых в шерстяные носки.

– Мы готовы к погружению, – сказал он.

Женский голос, прозвучавший как из пустой бочки, отозвался:

– Я закончу через секунду.

Планкетт вытянул ноги под своим пультом управления и устроился в низком кресле с отклоняющейся спинкой, пока Стаси Фокс протискивалась назад в обитаемую сферу. От работы в положении почти вниз головой ее лицо раскраснелось.

Стаси нельзя было назвать особо привлекательной, но она производила приятное впечатление. Длинные белокурые волосы свободно ниспадали, обрамляя ее лицо, и она часто отбрасывала их назад, тряхнув головой. Она была худощавой, для женщины ее плечи были несколько широковаты. Насчет ее бюста остальные два члена экипажа могли только гадать. Никто из них не видел его, разумеется, и она всегда носила свободные мешковатые свитеры. Но иногда, когда она зевала и потягивалась, можно было заметить, что там имеется нечто твердое.

Она выглядела моложе своих тридцати четырех лет. Брови густые, глаза широко посаженные, мягкого бледно-зеленого цвета. Губы над решительным подбородком легко складывались в яркую, привычную улыбку, почти никогда не покидавшую ее лица.

Некогда Стаси была королевой калифорнийских пляжей, специализирующейся в области художественной фотографии в Институте имени Шонарда в Лос-Анджелесе. Закончив учебу, она странствовала по всему свету, снимая морских животных, которые еще никогда до нее не были запечатлены на фотопленке. Она дважды выходила замуж, дважды разводилась, у нее была дочь, жившая с ее сестрой; пребывание на борту «Олд Герт» с целью фотографирования в океанских глубинах было лишь предлогом для реализации более настоятельных жизненных планов.

Как только она заняла свое место с правой стороны от кресла пилота, Планкетт просигналил начать спуск. Оператор крана спустил аппарат по наклонному желобу через открытую корму судна и осторожно опустил его в море.

Зыбь к этому времени уже успокоилась, но еще оставались небольшие волны высотой в один-два метра. Оператор крана так подгадал момент вхождения «Олд Герт» в воду, что аппарат коснулся гребня волны и продолжал опускаться во впадину, где он начал опускаться и подниматься в полном согласии с ритмом волн. Подъемные тросы были отцеплены управляемыми дистанционно замками, и несколько ныряльщиков выполнили последний перед погружением наружный осмотр.

Через пять минут дежурный по связи с аппаратом, жизнерадостный шотландец по имени Джимми Нокс, доложил Планкетту, что аппарат свободен от подвески и может начать погружение. Балластные цистерны были наполнены водой, и «Олд Герт» быстро скрылся под поверхностью пенящейся воды и начал свой путь на дно.

Хотя «Олд Герт» был новейшим аппаратом, едва сошедшим с чертежных досок, погружение осуществлялось с помощью старой, испытанной и надежной системы заполнения забортной водой балластных цистерн. Для всплытия на поверхность сбрасывался балласт из стальных грузил разного размера с целью увеличить плавучесть, так как существующая технология откачки воды была неприменима на больших глубинах – никакие насосы не могли противостоять таким чудовищным давлениям.

Для Стаси долгое падение сквозь огромную массу воды было похоже на гипнотический транс. Один за другим все цвета спектра, рассеянного от поверхности света, постепенно темнели и сходили на нет, пока не осталась абсолютно черная темнота.

Если не считать раздельных, по одному для каждого члена экипажа, приборных щитков, размещенных по внутренней окружности сферы, каждый мог беспрепятственно наблюдать, что происходит перед ним в секторе обзора шириной 180 градусов – слева, справа, вверху и внизу. Прозрачный полимерный материал сферы, армированный тонкими титановыми нитями, обеспечивал разрешение не хуже, чем на большом телевизионном экране.

Салазар не обращал внимания ни на черноту, ни на мелькающих порой светящихся рыб, плавающих вокруг; его гораздо больше волновало, что они найдут на дне. Планкетт следил за глубиной погружения и приборами системы жизнеобеспечения, внимательно отслеживая, не появятся ли какие-нибудь неполадки по мере того, как с каждой минутой давление возрастало, а температура падала.

На «Неукротимом» не было запасного глубоководного аппарата на случай аварии. Если произойдет что-то непредвиденное и они каким-то образом застрянут в скальных расщелинах или откажут приборы, так что возвращение «Олд Герт» на поверхность станет невозможным, они смогут отделить сферу, в которой они находятся, и позволить ей всплыть, как огромному пузырю воздуха. Но это была сложная система, ни разу не испытанная в условиях высоких давлений. Если в системе отделения возникнут неполадки, у них не будет никаких шансов спастись – только верная смерть от удушья и безвестная могила, затерянная в вечной ночи глубоководной впадины.

Маленькая, похожая на угря рыбка промелькнула мимо них, ее светящееся тело излучало вспышки света, как если бы поток машин описал ряд кривых. Зубы были невероятно длинными по сравнению с головой и торчали, как у китайского дракона. Привлеченная светом, горевшим внутри аппарата, она подплыла к обитаемой сфере без всякого страха и посмотрела внутрь взглядом призрака.

Стаси нацелила свою батарею фото – и видеокамер и поймала ее семью объективами, прежде чем она уплыла прочь.

– Можете себе представить, что это было бы за чудовище, если бы она была длиной футов двадцать? – с восхищением прошептала она.

– К счастью, черные драконы живут на большой глубине, – отозвался Планкетт. – Давление воды не позволяет им вырасти больше нескольких сантиметров длиной.

Стаси включила прожекторы наружного освещения, и чернота сразу превратилась в зеленые сумерки. Пространство, окружавшее их, было пусто. Черный дракончик куда-то исчез. Она выключила прожекторы, чтобы зря не разряжать аккумуляторы.

Влажность внутри сферы увеличилась, и усиливающийся холод начал проникать через ее толстую оболочку. Стаси увидела, что ее руки покрылись гусиной кожей. Она посмотрела вверх, обхватила плечи руками и покачала корпусом, как будто ей стало зябко. Планкетт заметил этот жест и включил небольшое обогревательное устройство, немножко отогнавшее холод.

Два часа, которые потребовались им, чтобы достигнуть дна, показались бы утомительными, если бы каждый не был занят своей работой. Планкетт устроился поудобнее и внимательно наблюдал за показаниями сонара и эхолота. Он также тревожно поглядывал на приборы, измеряющие заряд аккумуляторов и содержание кислорода в воздухе. Салазар непрерывно наносил на график положение аппарата, пока они не коснулись дна, а Стаси все время пыталась застать врасплох обитателей глубин своими камерами.

Планкетт предпочел бы, чтобы из стереосистемы, которой была оборудована их кабина, постоянно доносились звуки вальсов Иоганна Штрауса, но Стаси настояла, чтобы вместо этого использовалась любимая ею «новая музыка», для чего взяла с собой кассетный магнитофон. Она утверждала, что такая музыка успокаивает и что в ней меньше эмоциональной напряженности. Салазар называл такую музыку «шумом водопада», но не возражал, чтобы именно она рассеивала гнетущую тишину бездны.

Голос Джимми Нокса, передаваемый к ним на борт акустическим телефоном, прозвучал как-то призрачно, искаженный многокилометровой толщей воды, отделявшей их от «Неукротимого».

– Вы коснетесь дна через десять минут, – объявил он. – Скорость погружения чуть-чуть больше расчетной.

– Верно, – ответил Планкетт. – Я вижу это на своем сонаре.

Салазар и Стаей оторвались от своих занятий и уставились на экран сонара. Цифровая фильтрация и контрастирование показывали рельеф дна в виде трехмерного изображения сетки линий уровня. Планкетт то и дело переводил взгляд с экрана сонара на воду под ногами и обратно. Он доверял сонару и компьютеру, но не больше, чем собственным глазам.

– Будьте внимательны, – предупредил их Нокс. – Вы опускаетесь между стен каньона.

– Я это вижу, – ответил Планкетт. – Скальные выступы выдаются внутрь широкой долины. – Он протянул руку к переключателю и сбросил один из балластных грузов, чтобы замедлить спуск. Когда до дна оставалось тридцать метров, он сбросил еще один груз. Это придало аппарату почти точную нейтральную плавучесть. Затем он привел в действие три тяговых двигателя, установленных на наружных сторонах трех нижних сфер.

Дно постепенно проступало сквозь скрывавшую его нефритово-зеленую дымку, и уже можно было различить неровный, изборожденный углублениями и расщелинами склон. Странная черная порода, смятая в складки и перекрученная, причудливыми хаотичными формами простиралась повсюду, куда достигал взор.

– Мы опускаемся рядом с лавовым потоком, – сказал Планкетт. – Его кромка находится примерно в километре перед нами. За этой кромкой – еще трехсотметровый спуск на дно долины.

– Я подтверждаю это, – ответил Нокс.

– Что это за скалы, похожие на гигантских червяков? – спросила Стаси.

– Подушечные лавы, – ответил ей Салазар. – Они образуются, когда раскаленная лава прорывается в холодную морскую воду. Поверхность лавового потока быстро охлаждается, образуя твердую оболочку, вроде трубы, по которой жидкая лава продолжает вытекать.

Планкетт включил систему вертикального позиционирования, которая автоматически поддерживала аппарат на высоте четырех метров над уровнем склона дна. Скользя над устрашающими формами рельефа плато, они замечали следы ползающих по дну животных на поверхности пятен ила, заполнявшего углубления; вероятно, это были следы морских звезд, креветок или глубоководных голотурий, притаившихся во мраке, куда не достигал свет из прожекторов аппарата.

– Приготовьтесь, – сказал Планкетт. – Сейчас мы начнем опускаться.

Через несколько секунд после его предупреждения дно снова исчезло во мраке, и аппарат качнулся, нырнув вниз, по-прежнему сохраняя расстояние четыре метра от крутого склона стены каньона.

– Вы на глубине пять тысяч триста шестьдесят метров, – донесся из динамика голос Нокса.

– Верно, мои приборы показывают то же самое, – ответил Планкетт.

– Когда вы достигнете дна долины, – сказал Нокс, – вы окажетесь на поверхности зоны разлома.

– Естественно, – пробормотал Планкетт. Его внимание было приковано к приборному щитку, экрану компьютера и видеокамере, показывающей теперь поверхность дна под полозьями шасси «Олд Герт». – Здесь уже некуда двигаться дальше, черт возьми. – Прошло еще двенадцать минут, и затем впереди проступили очертания плоского дна. Аппарат снова выровнялся. Частицы ила закружились вокруг сферы, поднятые со дна слабым течением, подобно хлопьям снега. Волны ряби на песчаной поверхности протянулись перед ними, выхваченные из мрака прожекторами. Но там был не только чистый песок. Тысячи черных предметов, округлых, как старые пушечные ядра, толстым слоем усеяли морское дно.

– Железно-марганцевые конкреции, – объяснил Салазар тоном лектора. – Никто толком не знает, как они образовались, хотя предполагают, что зубы акул или слуховые косточки китов могут служить ядрами, вокруг которых они формируются.

– Они представляют какую-нибудь ценность? – спросила Стаси, включив свою систему камер.

– Кроме марганца, в них содержатся небольшие количества таких ценных металлов, как кобальт, медь, никель и цинк. Я предполагаю, что это скопление может простираться на сотни километров вдоль зоны разлома, стоимость содержащихся в нем металлов достигать восьми тысяч долларов на квадратный километр.

– При условии, что вы можете собирать их с поверхности воды, находящейся над нами на расстоянии пять с половиной километров, – добавил Планкетт.

Салазар проинструктировал Планкетта, в каком направлении проводить разведку, в то время как «Олд Герт» беззвучно завис над усеянным конкрециями песком. Затем что-то блеснуло сзади от них. Планкетт слегка развернул аппарат в сторону этого предмета.

– Что тебе видно? – спросил Салазар, оторвавшись от своих приборов.

Стаси внимательно всматривалась вниз.

– Шар! – воскликнула она. – Огромный металлический шар со странными выступами. В диаметре, мне кажется, метра три.

Планкетт не придал этой находке особого значения.

– Должно быть, упал с корабля.

– Не так уж давно, судя по отсутствию коррозии, – заметил Салазар.

Вдруг они увидели широкую полосу чистого песка, полностью свободную от конкреций, будто гигантский пылесос прошелся по морскому дну.

– Прямая линия! – воскликнул Салазар. – На морском дне не бывает таких вещей, как продолжающаяся на сколько-нибудь значительное расстояние прямая линия.

Стаси смотрела на это в изумлении.

– Она слишком ровная, слишком точно проведенная, чтобы могла появиться без участия человека.

Планкетт покачал головой.

– Невозможно, здесь слишком глубоко. Ни одна промышленная фирма в мире не может разрабатывать полезные ископаемые глубоководных впадин.

– И никакие известные мне геологические процессы не могут создать ровную дорогу через морское дно, – убежденно заявил Салазар.

– Вон те ряды ямок по краям полосы – они выглядят так, как будто это могут быть следы, оставленные этим огромным шаром, который мы нашли.

– Ну, хорошо, – скептически пробормотал Планкетт. – Какого рода оборудование может расчищать дно на такой глубине?

– Огромная драга, способная всасывать конкреции и прокачивать пульпу по трубам на баржу на поверхности, – попробовал выдвинуть технологическую схему Салазар. – О чем-то подобном рассуждают уже много лет.

– То же самое можно сказать о полете на Марс, но ракетную систему, способную это сделать, еще нужно суметь построить. И гигантскую драгу тоже. Я знаком со множеством людей, занятых морским машиностроением, и мне до сих пор ни разу не приходилось слышать даже туманных слухов о подобном проекте. Никакую попытку заниматься промышленной разработкой полезных ископаемых на таких глубинах невозможно сохранить в тайне – необходимо оборудование, которое нельзя спрятать. Потребуется надводный флот как минимум из пяти судов и тысячи людей, работающих в море в течение нескольких лет. Не существует способа скрыть все это от обнаружения проходящими судами и разведовательными спутниками.

Стаси безучастно посмотрела на Салазара.

– Можно ли как-нибудь установить, какой давности эти следы?

Салазар пожал плечами.

– Может быть, они оставлены позавчера, может быть, это произошло несколько лет назад.

– Но тогда кто мог это сделать? – задумчиво спросила Стаси. – Кто способен разработать подобную технологию?

Никто не смог сразу ответить на этот вопрос. Их открытие не вписывалось общепринятые представления. Они молча глядели на расчищенную полоску дна, не веря своим глазам, и страх перед неизвестным закрадывался в их души.

Наконец Планкетт дал ответ, который, казалось, пришел издалека, откуда-то извне их аппарата.

– Никто на земле, никто, являющийся человеческим существом.

Глава 4

Стина охватило крайнее душевное волнение. Он оцепенело смотрел, как его руки покрываются волдырями ожогов. Его колотила неудержимая дрожь, он наполовину обезумел от шока и внезапной боли в животе. Он перегнулся пополам, его вырвало, дыхание вырывалось из груди судорожными толчками. Казалось, на него сразу обрушились все мыслимые недомогания и боли. Сердце бешено стучало, все тело сжигала лихорадка.

Ему было слишком скверно, чтобы он мог надеяться добраться до радиорубки и предупредить Корвольда. Когда капитан норвежского судна не получит никакого ответа на его радиообращения к Стину, он пошлет еще одну абордажную команду – выяснить, что случилось. Еще несколько человек напрасно погибнут.

Теперь Стина прошиб холодный пот. Он с какой-то странной ненавистью в глазах уставился на автомобиль с поднятым капотом. В его помраченном сознании это изделие из стали, кожи и резины виделось как воплощение неописуемого зла. Им овладевало состояние ступора.

И в качестве последнего отчаянного акта самозащиты Стин решил отомстить бездушной машине. Он вытащил из-за пояса подобранный в каюте капитана пистолет-пулемет «Стейр» и поднял ствол. Затем он нажал на спусковой крючок и послал очередь в радиатор автомобиля.

В двух километрах к востоку от этого места капитан Корвольд смотрел в бинокль на «Божественную звезду», когда та внезапно взорвалась и исчезла, испарившись за тот последний миг, который видели его глаза.

Чудовищный огненный шар испускал голубоватое сияние, более яркое, чем солнце. Добела раскаленные газы мгновенно разметало в радиусе двух километров. Полусферическое облако конденсации образовалось и начало расширяться в виде огромной баранки, внутренность которой быстро выжигалась огненным шаром.

Поверхность моря прогнулась под действием ударной волны, опустившись вниз в виде громадной чащи диаметром триста метров. Затем в небо взметнулась грандиозная колонна из миллионов тонн морской воды, и из ее стен брызнули наружу гейзеры размером с «Нарвик» каждый.

Ударная волна распространялась прочь от огненного шара, как кольца Сатурна, со скоростью, достигавшей пяти километров в секунду. Она ударила в «Нарвик», смяв судно выше ватерлинии, как консервную банку.

Корвольд, стоявший на открытом месте на капитанском мостике, не увидел всего этого светопредставления. Ни его глаза, ни мозг просто не успели среагировать. Излучение огненного шара за микросекунду превратило его в кусок угля. Весь его корабль целиком выбросило вверх из воды и затем швырнуло обратно вниз, будто прихлопнув его чудовищным паровым молотом. Расплавленный дождь из обломков металла и пыли, в которые превратилась «Божественная звезда», обрушился на покореженные палубы «Нарвика». Пламя вырвалось из его разорванного корпуса и охватило изуродованное судно. Затем начались взрывы глубоко в его трюмах. Контейнеры, стоявшие на его грузовых палубах, сдуло и понесло прочь, как листья, несомые порывом урагана.

Не было времени для хриплых, мучительных стонов. Каждый застигнутый на палубе вспыхнул, как спичка, треснул и рассыпался в прах. Все судно превратилось в мгновенный погребальный костер для его пассажиров и команды.

«Нарвик» начал крениться на борт, быстро погружаясь. Через пять минут после взрыва судно перевернулось. Вскоре над водой выступала лишь маленькая часть днища, затем она скользнула под бурлящие волны и исчезла в глубине моря.

Почти так же внезапно, как испарилась «Божественная звезда», все было кончено. Похожее на цветную капусту огромное облако, образовавшееся над огненным шаром, медленно рассеивалось и становилось неотличимым от обычных туч. Яростно кипевшие воды успокоились, и поверхность моря снова стала гладкой, если не считать катившихся валов зяби.

В двенадцати километрах от места взрыва «Неукротимый» все еще дрейфовал. Невероятная сила ударной волны еще не начала уменьшаться, когда она всей своей мощью обрушилась на исследовательское судно. Его надпалубные надстройки были разрушены и сметены прочь, так что обнажились внутренние переборки. Дымовая труба была сорвана с креплений и, вертясь в воздухе, рухнула в кипящую воду, пока мостик исчезал в вихре металлических обломков и клочьев окровавленного мяса.

Мачты судна были погнуты и скручены, большой кран, используемый для спуска «Олд Герт», сорван и повален на бок, листы обшивки вогнуты, как блюдца, внутрь корпуса в промежутках между шпангоутами и продольными бимсами. Подобно «Нарвику», «Неукротимый» был так изуродован, что в том, что от него осталось, трудно было узнать нечто похожее .на корабль.

Краска на его бортах вспучилась и почернела под яростным тепловым излучением взрыва. Шлейф густого черного дыма вздымался над его покореженным бортом и как кипящая пелена ложился на воду вокруг его корпуса. Жар проник в каждого, кто был застигнут на открытом месте. Те, что находились под палубами, были тяжело ранены летящими обломками или контужены.

Джимми Нокса резким ударом швырнуло на прочную стальную переборку, отбросило обратно, и он начал судорожно хватать легкими воздух, как будто оказался в безвоздушном пространстве. Он пришел в себя, распростертый на полу, спиной вниз, глядя в изумлении на зияющую дыру, словно по волшебству открывшуюся в потолке.

Так он лежал, ожидая, пока пройдет шок, пытаясь сосредоточиться и понять, в какой переплет он попал, совершенно неспособный уразуметь, что же случилось с его миром. Медленно оглядев каюту с погнутыми перегородками, видя сильно поврежденное электронное оборудование, похожее на выпотрошенного робота, ощущая запах гари, он чувствовал себя как бьющийся в истерике ребенок, потерявший в толпе своих родителей.

Он посмотрел вверх сквозь дыру на помещения, в которых раньше был капитанский мостик и склад карт. Они превратились в перекрученные каркасы из погнутых бимсов. Рулевая рубка представляла собой закопченные развалины, которые теперь были гробницей для сожженных и раздавленных людей; кровь этих несчастных еще капала вниз, в каюты под палубой.

Нокс перекатился на бок и застонал от внезапной боли, вызванной тремя сломанными ребрами, вывихнутым голеностопным суставом и многочисленными ссадинами. Очень медленно ему удалось, отталкиваясь руками от пола, принять сидячее положение. Он протянул руку и поправил очки, удивленный тем, что они остались у него на носу во время невообразимого опустошения.

Понемногу темная завеса шока рассеялась, и его первой мыслью было осознание того факта, что «Олд Герт» находится сейчас там, внизу. Прямо как в кошмарном сне, он представил себе поврежденный аппарат, неспособный выйти на связь и затерянный в черной бездне.

Он в полуобморочном состоянии пополз на локтях и коленях по палубе, превозмогая боль, пока ему не удалось дотянуться до трубки подводного телефона.

– Герт? – испуганно крикнул он в трубку. – Вы слышите меня?

Он прождал несколько секунд, но никакого ответа не было. Он начал браниться:

– Черт бы тебя побрал, Планкетт! Отвечай мне, ты, ублюдок!

Лишь молчание было ему ответом. Всякая связь между «Неукротимым» и «Олд Герт» была оборвана. Худшие опасения стали реальностью. Какая бы сила ни сокрушила исследовательское судно, она, должно быть, прошла через толщу воды и повредила аппарат, и без того подверженный гигантскому давлению.

– Мертвы, – прошептал он. – Расплющены в лепешку.

Тут он внезапно вспомнил о своих товарищах на корабле и окликнул их. Но единственные звуки, которые он мог расслышать, были скрежет и визг металла умирающего судна. Он перевел глаза на открытую дверь и увидел пять тел, валявшихся в неестественных, застывших позах, как брошенные манекены.

Он сидел, погруженный в скорбь и непонимание происходящего. Он смутно чувствовал, что судно сотрясают конвульсии, что корма медленно поворачивается и скользит под волны, как будто захваченная водоворотом. Повсюду вокруг него вибрировало эхо от серии толчков. «Неукротимый» вот-вот начнет свое собственное путешествие в бездну.

Неистовая жажда жизни охватила его, и вот Нокс уже начал карабкаться вверх по наклонившемуся палубному настилу, слишком оглушенный, чтобы ощущать боль от многочисленных травм. В панике пробираясь через дверь на палубу, на которой находился кран, он прополз мимо мертвых тел и искореженных металлоконструкций, валявшихся повсюду. Шок уступил место страху, который спрессовался в плотный, растущий внутри него ком.

Он добрался до перекрученных остатков бортового ограждения. Не оборачиваясь, он вскарабкался на них и шагнул в ждущее своей добычи море. Расщепленный обломок деревянного ящика плавал в воде в нескольких метрах от него. Он неуклюже поплыл к нему, пока ему не удалось зажать эту доску под мышкой и таким способом удержаться на поверхности. Только тогда он оглянулся и посмотрел на «Неукротимый».

Судно погружалось кормой вниз, его нос торчал над волнами Тихого океана. На минуту, казалось, оно зависло в этом положении, словно собиралось плыть в облака, затем начало скользить вниз, все быстрее и быстрее, и наконец исчезло под водой, оставив на поверхности несколько плавающих обломков и воронку вспененной воды, которая вскоре сгладилась, а на ее месте крутилось немного пены, окрашенной в радужные цвета вытекшим мазутом.

Нокс, как безумный, обшаривал глазами волны, ища других членов команды «Неукротимого». Теперь, когда всхлипы и стоны тонущего судна прекратились, наступила жуткая тишина. Не было ни шлюпок, ни голов плавающих в море людей.

Он оказался единственным, кто выжил в этой катастрофе, не имеющей никакого объяснения.