Текст книги "Личный мотив"

9

– Я иду перекусить в «Гарри», босс. Принести вам что-нибудь?

В дверях кабинета Рея возникла Кейт. На ней были сшитые на заказ серые брюки и свитер в обтяжку, поверх которого она, готовясь выйти на улицу, накинула легкую куртку.

Рей встал и подхватил свою куртку со спинки кресла.

– Я пойду с тобой, мне полезно глотнуть немного свежего воздуха.

Обычно он ел в столовой или у себя за рабочим столом, но ленч с Кейт представлял собой заманчивую перспективу. К тому же на улице выглянуло солнце, а он не отрывал головы от бумаг с восьми утра, когда появился на работе. Он честно заслужил перерыв.

В «Гарри», как всегда, было многолюдно и очередь змейкой тянулась от стойки на тротуар. Это заведение было популярным среди офицеров полиции не только потому, что находилось оно рядом с участком; просто сэндвичи здесь готовили по приемлемым ценам и самое главное – быстро. А для голодного копа нет ничего хуже, если, пока готовится заказанный им ленч, уже нужно бежать на службу.

Они медленно двигались в общей очереди.

– Я могу принести ваш заказ в кабинет, если вы торопитесь, – сказала Кейт, но Рей покачал головой.

– Никакой спешки нет, – ответил он. – Я сейчас составляю планы по операции «Брейк», и мне полезно отвлечься. Давай поедим там, внутри.

– Хорошая идея. А «Брейк» – это что-то, связанное с отмыванием денег, да?

Кейт говорила тихо, помня о людях вокруг, и Рей кивнул.

– Точно. Если хочешь, я потом могу показать этот файл, чтобы у тебя было представление, как там все устроено.

– Классно, спасибо.

Они заказали сэндвичи и уселись на высоких табуретах, поглядывая одним глазом на Гарри, который уже через пару минут поднял над головой два бумажных пакета с их бутербродами. Мимо окна прошли несколько знакомых офицеров в форме, и Рей приветственно помахал им рукой.

– Мы тут как еще одно подтверждение, что «этот ОКР ни черта не делает», – сказал он Кейт с усмешкой.

– Да они и половины о нас не знают, – ответила Кейт, вытаскивая помидор из сэндвича и начиная его жевать. – Я еще никогда так напряженно не работала, как в деле Джейкоба Джордана. И все без толку.

От Рея не ускользнула нотка горечи в ее голосе.

– Все было не напрасно, и ты знаешь это. Однажды кто-то проговорится о том, что сделал, поползет молва, и тогда мы его найдем.

– Не самый лучший подход для полиции.

– Что ты имеешь в виду?

Рей не мог сказать, удивила его эта ее прямота или больше обидела.

Кейт опустила сэндвич.

– Это пассивная политика, а не проактивная. Мы не должны сидеть на месте, дожидаясь, пока информация попадет нам в руки. Мы должны сами шевелиться и искать ее.

Он словно слышал себя самого в бытность констеблем. Или, возможно, что-то подобное говорила ему Мэгс, хотя он не мог припомнить, чтобы она высказывалась так напористо и категорично. Сейчас Кейт уже снова жевала свой бутерброд, но даже это делала с какой-то бескомпромиссной решимостью. Рей про себя усмехнулся. Она говорила то, что думала, без всякой внутренней цензуры или раздумий по поводу того, что говорить и кому. Она еще наведет шороху в их участке, но Рей не видел проблем в такой откровенности. На самом деле он даже считал, что это вносит в работу свежую струю.

– Это по-настоящему задело тебя за живое? – спросил Рей.

Она кивнула.

– Меня бесит, что тот водитель сейчас на свободе и думает, что все сошло ему с рук. И я переживаю, что мать Джейкоба уехала из Бристоля, потому что решила, будто мы не будем особо стараться найти того, кто это сделал.

Она открыла рот, чтобы добавить что-то еще, но вдруг отвернулась, словно передумала.

– Что ты хотела сказать?

Она покраснела и вызывающе подняла подбородок.

– Я не перестала работать по этому делу.

За годы службы Рей несколько раз сталкивался с тем, что офицеры игнорировали изводившую их бумажную работу – из-за занятости или из лени. Но чтобы делать лишнюю работу и перерабатывать? Это было что-то новенькое.

– Я работала в свое свободное время. И не делала ничего такого, из-за чего у вас могут возникнуть проблемы с начальством, гарантирую. Я еще раз пересматривала записи с камер видеонаблюдения и по новой прорабатывала отклики на выход программы «Краймуотч», чтобы убедиться, что мы ничего не упустили.

Рей представил, как Кейт по вечерам сидит дома среди разложенных на полу бумаг по этому делу и упорно смотрит на крупнозернистое изображение записей с камер на экране своего телевизора.

– И ты делала это, потому что считаешь, что мы все-таки можем найти водителя?

– Я делала это, потому что не хочу сдаваться.

Рей улыбнулся.

– Вы сейчас скажете, чтобы я все прекратила?

Кейт закусила губу.

Именно это он и должен был сказать ей. Но она была такой увлеченной, такой целеустремленной… Кроме того, даже если она и не продвинется в расследовании, какой от этого может быть вред? Это был поступок, который в свое время он вполне мог бы совершить сам.

– Нет, – ответил он. – Я не скажу, чтобы ты с этим завязывала. Не скажу, главным образом, потому, что не уверен, что это на тебя как-то подействует.

Оба расхохотались.

– Но я хотел бы, чтобы ты держала меня в курсе того, что делаешь, и трудилась в разумных пределах в плане времени работы. И чтобы приоритет все-таки отдавала нашим текущим делам. Годится?

Кейт с благодарностью посмотрела на него.

– Годится. Спасибо вам, Рей.

Он скомкал бумажные пакеты из-под сэндвичей.

– Давай, нам уже пора возвращаться. Я покажу тебе папку по операции «Брейк», а потом мне нужно домой, иначе будут проблемы. Опять. – Он закатил глаза и скорчил мученическую гримасу.

– Я думала, что Мэгс не возражает против того, чтобы вы задерживались на работе, – сказала Кейт, когда они шли по направлению к участку.

– Не думаю, что у нас все гладко в последнее время, – сказал он и почувствовал угрызения совести, как будто предает жену. Он редко говорил о своей личной жизни с кем-то на работе, за исключением Стампи, который был знаком с Мэгс почти столько же, сколько и сам Рей. Но он не собирался жаловаться: это была всего лишь Кейт.

– Что значит «не думаю»? – засмеялась она. – В смысле, вы этого точно не знаете?

Рей криво усмехнулся.

– В данный момент я вообще уже ничего не знаю. Толком не пойму, в чем дело, просто… ох, ну, ты понимаешь… У нас проблемы с нашим старшим, с Томом. Он плохо адаптируется в новой школе, стал угрюмым и замкнутым.

– Сколько ему?

– Двенадцать.

– Похоже на нормальное поведение в таком возрасте, – сказала Кейт. – Моя мама рассказывала, что я в эти годы была вообще кошмар.

– Ха, могу себе представить… – фыркнул Рей. Кейт в шутку замахнулась на него, и он рассмеялся. – Я понимаю, о чем ты говоришь, но, честно говоря, для Тома такое поведение очень необычно, да и перемены произошли буквально мгновенно.

– Думаете, его затравили в школе?

– Эта мысль приходила мне в голову. Правда, мне не хотелось слишком уж расспрашивать его, чтобы он не подумал, что я его донимаю. В этих вопросах у Мэгс получается гораздо лучше, однако даже ей не удалось ничего выведать. – Он вздохнул. – Детки… Поймешь, когда у тебя будут свои.

– Нет, это не для меня, – сказала Кейт, когда они подошли к участку.

Она провела через щель терминала карточкой своего электронного пропуска и открыла боковую дверь.

– В ближайшее время, по крайней мере. Слишком хлопотное удовольствие.

Кейт усмехнулась, и Рей почувствовал, что завидует ее простой и беззаботной жизни.

Они вышли на лестницу. Дойдя до площадки третьего этажа, где размещался ОКР, Рей взялся за ручку двери и остановился.

– Насчет работы по делу Джордана…

– Это между нами. Я понимаю.

Она усмехнулась, и Рей внутренне вздохнул с облегчением. Если начальница узнает, что он выделяет ресурсы – пусть даже неоплачиваемые – на дело, которое она недвусмысленно приказала закрыть, то даже не удосужится рассказать ему, что думает по этому поводу. Он вылетит патрулировать улицы еще до того, как она положит трубку телефона.

Вернувшись в кабинет, он вновь принялся за оперативный план операции «Брейк». Начальница попросила его возглавить расследование предполагаемого отмывания денег. Два ночных клуба в центре города использовались в качестве прикрытия для целого набора противоправных действий, и у них была уже масса информации, которую следовало переработать. Владельцами этих ночных клубов были заметные фигуры в мире бизнеса, и Рей, понимая, что начальница хочет испытать его, был намерен принять этот вызов.

Остаток дня он провел, изучая личные дела команды номер три. ДС Келли Проктор была в отпуске по уходу за ребенком, и Рей попросил занять ее место самого опытного из тамошних констеблей. Шон справлялся хорошо, но Рей должен был быть уверен, что, пока нет Келли, через их сети ничего не ускользнет.

Очень скоро и Кейт можно будет поручать самостоятельные задачи, подумал он. Она очень сообразительная и уже сейчас могла бы кое-чему научить даже самых опытных из его детективов. К тому же она любила вызов. Он вспомнил ее дерзкий тон, когда она говорила о продолжении работы по расследованию ДТП с наездом на ребенка, – это было еще одним подтверждением ее преданности делу.

Интересно, что ею движет, подумал он. Она просто не любит проигрывать или на самом деле видит возможность получения положительного результата? Может, он и вправду слишком быстро согласился с решением начальства закрыть это дело?

Он задумался, барабаня пальцами по поверхности письменного стола. Формально он был уже не при исполнении, к тому же обещал Мэгс приехать пораньше, но все равно можно было найти еще полчаса и при этом явиться домой относительно вовремя. Не давая себе времени передумать, он полез в нижний ящик своего стола и извлек оттуда папку с делом Джейкоба.

Когда он в следующий раз взглянул на часы, прошло больше часа.

10

– Ох, я знала, что это ты! – Бетан, запыхавшаяся и с развевающимися полами расстегнутого пальто, догоняет меня на тропинке, ведущей в Пенфач. – А я решила выскочить на почту. Хорошо, что я тебя встретила, у меня есть новости.

– Что за новости?

Я терпеливо жду, пока Бетан отдышится.

– Вчера у нас был торговый представитель компании, которая занимается поздравительными открытками, – говорит она. – Я показала ему твои фотографии, и он думает, что из них могут получиться классные открытки.

– Правда?

Бетан смеется.

– Да, правда. Он хотел бы получить несколько распечатанных образцов и забрать их, когда в следующий раз заглянет к нам.

Я не могу сдержать улыбки, которая сама собой наползает на лицо.

– Это замечательные новости, спасибо тебе!

– А я, разумеется, выставлю твои снимки у себя в магазине. Если ты сможешь на скорую руку слепить свой веб-сайт и выложить несколько фотографий, я бы вставила его координаты в наш список для рассылки по электронной почте. Обязательно найдутся люди, которые захотят иметь красивый снимок места, где они отдыхали.

– Хорошо, – говорю я, хотя в действительности понятия не имею, как делаются веб-сайты.

– Ты ведь можешь писать там не имена, а, скажем, послания типа «Желаю удачи» или «Поздравляю», правда?

– Я сделаю это.

Я представляю серию своих открыток, выставленных на стеллаже и узнаваемых по косой букве «J», которую я буду использовать в качестве логотипа. Никаких имен, только инициалы. Они могут принадлежать кому угодно. Я должна что-то делать, чтобы начать зарабатывать деньги. Расходы у меня маленькие – я почти ничего не ем, – но все равно сбережения скоро подойдут к концу, а у меня нет никаких источников дохода. Кроме того, я скучаю по работе. Внутренний голос у меня в голове смеется надо мной, и я усилием воли заставляю его замолчать. Почему бы мне не запустить новый бизнес? Почему люди не могут покупать мои открытки, как до этого они покупали мои скульптуры?

– Я сделаю это, – еще раз говорю я.

– Что ж, с этим ясно, – удовлетворенно говорит Бетан. – А теперь расскажи, куда ты собралась сегодня.

Я и не заметила, как мы дошли до Пенфача.

– Я подумала, что можно было бы освоить этот берег немного больше, – говорю я. – Хочу сделать снимки в разных местах побережья.

– Красивее, чем у нас в Пенфаче, не найдешь, – говорит Бетан. Она смотрит на часы у себя на руке. – Через десять минут отсюда идет автобус на Порт-Эллис – неплохое местечко, с которого можно было бы начать.

Когда приезжает автобус, я с удовольствием сажусь в него. Автобус пустой, и я устраиваюсь достаточно далеко от водителя, чтобы избежать разговоров с ним. Автобус по узким дорогам уходит вглубь суши, и я сначала слежу, как море удаляется, а затем жду его повторного появления – по мере того, как мы приближаемся к месту назначения.

Тихая улочка, где останавливается автобус, плотно зажата между двумя каменными стенами, тянущимися, кажется, через весь Порт-Эллис, причем тротуара здесь нет, так что я бреду прямо по дороге туда, где, надеюсь, находится центр деревни. Сначала я исследую сам поселок, а затем направлюсь на берег.

Пакет наполовину скрыт живой изгородью – черный пластиковый мешок завязан на узел и брошен в неглубокую придорожную канаву. Я уже прохожу мимо, решив, что это просто мусор, выброшенный отдыхающими.

Но тут он едва заметно шевелится.

Движение очень слабое, и сначала я думаю, что мне это показалось, просто ветер играет тонкой пленкой. Когда я наклоняюсь, лезу в кусты и вытаскиваю пакет, у меня сразу же появляется безошибочное ощущение, что внутри находится что-то живое.

Я опускаюсь на колени и разрываю его. В лицо бьет зловонный запах страха и экскрементов; меня тошнит, но при виде двух щенков я сдерживаю позыв рвоты. Один из них лежит неподвижно, и кожа на его голове расцарапана когтями неистово извивающейся второй собачки, которая почти беззвучно скулит. Я ахаю и, вытащив живого щенка, беру его на руки, пряча под пальто. Покачиваясь, я поднимаюсь на ноги и, оглядевшись по сторонам, кричу мужчине, который переходит дорогу в сотне шагов от меня:

– Помогите! Пожалуйста, помогите!

Мужчина оборачивается и неторопливой походкой направляется ко мне – моя паника, по-видимому, нисколько его не тронула. Он уже старый, спина у него согнута, отчего подбородок почти упирается в грудь.

– Где у вас здесь ветеринар? – спрашиваю я, когда он подходит достаточно близко.

Мужчина смотрит на щенка, который умолк и неподвижно лежит у меня под пальто, а потом заглядывает в черный мешок на земле. Сокрушенно прищелкнув языком, он медленно качает головой.

– Сын Алуна Мэтьюза, – говорит он и кивает головой, вероятно, показывая направление, где этого сына можно найти, а затем поднимает черный мешок с его ужасным содержимым.

Я молча иду за ним, чувствуя тепло щенка у себя на груди.

Мы подходим к небольшому белому домику в конце переулка, над дверью которого висит табличка «Ветеринарная лечебница Порт-Эллиса». Внутри в маленькой приемной на пластиковом стуле сидит женщина с ящиком для транспортировки кошек на коленях. В комнате пахнет дезинфекцией и собаками.

Женщина за стойкой регистратуры отрывает глаза от компьютера.

– Здравствуйте, мистер Томас, чем мы можем помочь?

Мой провожатый кивает вместо приветствия и кладет черный пакет прямо на стойку.

– Вот она нашла пару щенков, которых бросили в канаву, – говорит он. – Такая жестокость, как не стыдно! – Потом он оборачивается и осторожно похлопывает меня по руке. – Они тут примут вас хорошо, – говорит он и выходит из больницы, отчего колокольчик над входной дверью весело звенит.

– Спасибо, что принесли их к нам.

Женщина за стойкой одета в ярко-синюю блузку с бейджиком на груди, на котором черным вытиснено «Меган».

– Знаете, очень многие так не поступили бы.

На шее у нее шнурок с ключами, украшенный яркими значками со всякими животными и бесплатно раздаваемыми заколками для галстуков, – такие носят нянечки, присматривающие за маленькими детьми в детских больницах. Она открывает пакет и моментально становится бледной как полотно, после чего вместе с мешком исчезает из виду.

Через пару секунд дверь в приемную открывается и Меган улыбается мне.

– Несите этого малыша сюда. Патрик осмотрит его прямо сейчас.

– Спасибо, – говорю я и вхожу в комнату странной формы, по углам которой втиснуты шкафы. В дальнем конце находится кухонная зона с небольшой раковиной из нержавеющей стали, где мужчина неестественно зеленым мылом моет руки, намыливая их до предплечий.

– Привет, я Патрик. Ветеринар, – после короткой паузы добавляет он и смеется. – Но вы, наверное, и сами уже догадались.

Он высокий – выше меня, что уже необычно, – с грязными светлыми волосами без какого-либо намека на прическу. Под синим медицинским халатом у него джинсы и клетчатая рубашка с закатанными рукавами. Он улыбается, демонстрируя ровные белые зубы. На вид ему лет тридцать пять, может, чуть больше.

– Меня зовут Дженна.

Я отворачиваю пальто и достаю черного с белым щенка, который, избежав печальной участи брата, заснул и теперь издает тихие сопящие звуки.

– Кто это у нас здесь? – спрашивает врач, аккуратно забирая у меня щенка.

Это движение будит песика, он дрожит и вырывается у него из рук.

Патрик отдает мне щенка обратно.

– Подержите его на столе? – спрашивает он. – Не хочу волновать его еще больше. Если в мешок его посадил мужчина, то пройдет еще немало времени, прежде чем он снова начнет доверять мужчинам.

Он ощупывает собачку, а я наклоняюсь и шепчу ей на ухо что-то успокаивающее, не заботясь о том, что может подумать обо мне Патрик.

– А что это за порода? – спрашиваю я.

– Солянка сборная.

– Солянка?

Я встаю, не убирая руки́ со щенка, который уже расслабился под осторожными пальцами Патрика.

Ветеринар улыбается.

– Ну, знаете, немного того, немного этого. В большей степени, я бы сказал, здесь присутствует спаниель, судя по ушам, а остальное откуда – кто его знает. Вероятно, колли или немного даже от терьера. Будь они чистопородными, никто бы их не выбросил, это точно.

Он берет щенка и кладет мне на руки.

– Как это ужасно! – говорю я, вдыхая тепло маленькой собачки. Она тычется носом мне в шею. – Кто мог такое сделать?

– Мы сообщим об этом в полицию, но шансы, что они что-то выяснят, весьма призрачные. Народ тут замкнутый и неразговорчивый.

– А с этим что будет? – спрашиваю я.

Патрик засовывает руки в карманы халата и прислоняется к умывальнику.

– Вы можете взять его к себе?

В уголках его глаз заметны тонкие светлые складки, как будто он щурится на солнце. Должно быть, он много времени проводит на свежем воздухе.

– Учитывая то, каким образом он был найден, маловероятно, что кто-то предъявит на него права, – говорит Патрик, – а места в собачьих клетках у нас нет, это для нас проблема. Было бы чудесно, если бы вы смогли приютить его у себя. Это славный пес, судя по всему.

– Господи, я не могу ухаживать за собакой! – восклицаю я. Не могу отделаться от ощущения, что это произошло со мной только потому, что я именно сегодня приехала в Порт-Эллис.

– Почему нет?

Я колеблюсь. Как я могу объяснить, что вокруг меня происходят всякие плохие вещи? Я бы хотела иметь рядом кого-то, о ком могла бы заботиться, но это пугает меня. Что, если у меня не получится ухаживать за ним? Что, если он заболеет?

– Я даже не знаю, разрешит ли это хозяин квартиры, – наконец говорю я.

– А где вы живете? Где-то в Порт-Эллисе?

Я качаю головой.

– Я живу в Пенфаче. В коттедже неподалеку от парка трейлеров.

В глазах Патрика вспыхивает искра догадки.

– Так вы арендуете домик у Йестина?

Я киваю. Меня уже давно не удивляет, что Йестина здесь знает каждый.

– Предоставьте это мне, – говорит Патрик. – Йестин Джонс учился в одной школе с моим отцом, и компромата у меня на него столько, что хватит на то, чтобы вы могли поселить у себя стадо слонов, если пожелаете.

Я улыбаюсь. Да и как тут не заулыбаться?

– Ну, думаю, до слонов все-таки не дойдет, – говорю я и немедленно чувствую, как краснею.

– Спаниели прекрасно ладят с детьми, – говорит он. – У вас есть дети?

Тягостная пауза, как мне кажется, тянется целую вечность.

– Нет, – в конце концов отвечаю я. – Детей у меня нет.

Щенок крутится у меня на руках и начинает неистово лизать мне подбородок. Я чувствую, как его сердце бьется прямо напротив моего.

– О’кей, – говорю я. – Я возьму его к себе.

11

Рей выбрался из постели, стараясь не потревожить Мэгс. Он обещал ей свободный от работы уик-энд, но, если встать прямо сейчас, у него, прежде чем она проснется, будет еще целый час на работу с электронной почтой, чтобы можно было запустить операцию «Брейк» с места в карьер. По выданным ордерам одновременно произведут аресты в обоих клубах, где, если верить их источникам информации, они обнаружат большое количество кокаина, а также документацию, показывающую движение денежных потоков через, казалось бы, вполне легальный бизнес.

Рей натянул брюки и отправился на поиски кофе. Когда чайник уже закипел, он услышал позади себя мягкий топот и обернулся.

– Папочка! – Люси с размаху обняла его за талию. – Я не знала, что ты уже проснулся!

– А ты давно встала? – спросил он, высвобождаясь и наклоняясь ее поцеловать. – Прости, что вчера перед сном не заглянул к тебе. Как у тебя в школе?

– Думаю, о’кей. А как у тебя на работе?

– Думаю, тоже о’кей.

Они усмехнулись друг другу.

– Можно я посмотрю телек?

Затаив дыхание, Люси устремила на него снизу вверх умоляющий взгляд. У Мэгс были строгие правила насчет телевизора по утрам, но сегодня был выходной, а эта акция дала бы Рею возможность немного спокойно поработать.

– Что ж, иди.

Она спешно удрала в гостиную, пока Рей не передумал, и он услышал щелчок включенного телевизора, а затем пискливые голоса персонажей какого-то мультика или чего-то в этом роде. Рей сел за кухонный стол и взял в руки свой «Блэкберри».

К восьми часам он управился с большинством имейлов и готовил себе вторую чашку кофе, когда в кухню явилась Люси, чтобы пожаловаться, что ужасно проголодалась, и вообще – где завтрак?

– Том еще спит? – спросил Рей.

– Спит. Лентяюга.

– Я не лентяй! – послышался со второго этажа возмущенный голос.

– Нет, лентяй! – крикнула Люси.

Наверху послышались торопливые шаги, и вниз по лестнице прогрохотал Том с перекошенным от злости лицом и всклокоченными волосами. От гнева на лбу у него выступили красные пятна.

– Я НЕ ЛЕНТЯЙ! – прокричал он и, вытянув руку, толкнул сестру.

– Ой! – взвизгнула Люси, и из глаз ее мгновенно покатились слезы, а нижняя губа задрожала.

– Перестань, я же несильно!

– Нет, сильно!

Рей застонал: интересно, все братья и сестры постоянно дерутся, как эти двое? Когда он уже был готов разнять детей силовыми методами, сверху спустилась Мэгс.

– Вставать в восемь часов вряд ли означает быть ленивым, Люси, – спокойно сказала она. – Том, не бей сестру. – Она взяла у Рея чашку с кофе. – Это мне?

– Да.

Рей снова поставил греться чайник. Он взглянул на детей, которые, забыв о потасовке – на какое-то время, по крайней мере, – уже сидели за столом и планировали, что будут делать в летние каникулы. Мэгс всегда удавалось рассеивать любые их ссоры – ему так никогда не научиться.

– Как ты это делаешь?

– Это называется воспитанием детей, – сказала Мэгс. – Тебе иногда следовало бы тоже этим заниматься.

Рей не повелся на провокацию. В последнее время они только и делали, что язвительно подначивали друг друга, и он был не в настроении вступать в очередные дебаты по поводу того, что тяжелее – постоянно ходить на работу или круглосуточно выполнять родительский долг.

Мэгс двигалась по кухне, расставляя все для завтрака, ловко готовя тосты и в перерывах между глотками своего кофе разливая сок по стаканам.

– Когда ты пришел вчера вечером? Я не слышала, как ты входил в дом.

Она накинула передник поверх пижамы и начала взбалтывать яйца для омлета. Этот передник Рей подарил ей на Рождество в прошлом году. Собственно говоря, он хотел пошутить, сработав под тех ужасных мужей, которые дарят своим женам кастрюли или гладильные доски, но Мэгс с тех пор надевала его все время. На нем была изображена домохозяйка 50-х годов и игривый слоган «Я люблю готовить с вином – иногда я даже добавляю его в свои блюда». Рей вспомнил, как раньше приходил с работы и со спины обнимал стоящую у плиты жену, чувствуя под руками складки этого передника. Такого он уже некоторое время не делал.

– Думаю, в районе часа, – сказал Рей.

В пригороде Бристоля было совершено вооруженное ограбление на заправочной станции. Полиции удалось в течение нескольких часов после этого по горячим следам арестовать всех четверых участников преступления, и Рей остался в участке скорее в знак солидарности со своей командой, чем по реальной необходимости.

Кофе был слишком горячим, чтобы его пить, но Рей все равно хлебнул и обжег язык. Зазвонил «Блэкберри», и Рей быстро взглянул на экран. Это было сообщение от Стампи о том, что четверым нападавшим предъявлено обвинение и они предстали перед субботним утренним заседанием суда, где судьи вернули их обратно под арест. Рей быстро набрал текст на имейл суперинтенданта.

– Рей! – возмутилась Мэгс. – Никакой работы, ты же обещал!

– Прости, я просто наверстываю то, что было недоделано вчера ночью.

– Всего два дня, Рей! Они должны как-то справиться без тебя.

Мэгс поставила сковородку с омлетом на стол и села.

– Осторожно, – сказала она Люси, – он горячий. – И подняла глаза на Рея. – А ты завтракать будешь?

– Нет, спасибо, перекушу что-нибудь попозже. Пойду приму душ.

Уходя, он на мгновение прислонился к дверному косяку, глядя, как они втроем едят.

– Нужно оставить калитку открытой для мойщика окон в понедельник, – сказала Мэгс, – так что не запирай ее, когда завтра вечером будешь выставлять мусорные баки. Да, я ходила к соседям насчет деревьев, и они пообещали подрезать их в ближайшую пару недель, хотя я поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами.

Рей думал о том, напечатают ли в «Пост» репортаж о вчерашнем вечернем происшествии. В конце концов, по поводу дел, которые полиции раскрыть не удалось, они всегда реагируют очень оперативно и с особым рвением.

– Да, это классно, – рассеянно сказал он.

Мэгс отложила вилку и внимательно посмотрела на него.

– Что? – спросил Рей и отправился наверх принимать душ, прихватив с собой «Блэкберри», чтобы черкнуть пару слов дежурному офицеру по связям с прессой. Было бы позором не извлечь дивиденды из хорошо выполненной работы.

– Спасибо тебе за сегодняшний день, – сказала Мэгс.

Они вдвоем сидели на диване, но никто из них так и не удосужился пока включить телевизор.

– За что именно?

– За то, что хоть раз отложил работу в сторону.

Мэгс откинула голову назад и закрыла глаза. Морщинки в уголках глаз расслабленно разгладились, и она мгновенно стала выглядеть намного моложе. Рей вдруг понял, как часто в последнее время ей приходится хмуриться, и подумал, что он, видимо, делает то же самое.

Улыбка у Мэгс особенная: мать Рея называет ее «великодушной».

– Это всего лишь означает, что у меня большой рот, – рассмеявшись, сказала Мэгс, когда услышала это в первый раз.

При этом воспоминании губы у Рея скорбно скривились. Возможно, сейчас она реже улыбается, однако это та самая Мэгс, какой была все эти годы. Она часто стонала по поводу веса, который набрала после рождения детей, но Рею она сейчас нравилась даже больше, с округлым и мягким животом, с полной, чуть обвисшей грудью. Когда он говорил ей об этом, она его не слышала, и он давно уже оставил попытки раздавать подобные комплименты.

– Это было здорово, – сказал Рей. – Нам нужно делать так почаще.

Они весь день провели дома, занимаясь всякой ерундой, играя в крикет в саду и стараясь наилучшим образом использовать яркое солнце. Рей вытащил из сарая старый комплект для игры в свингбол, и дети баловались с ним весь остаток дня, несмотря на постоянные громкие высказывания Тома, что это «отстой».

– Приятно было снова видеть, как Том улыбается, – сказала Мэгс.

– В последнее время такое за ним замечалось нечасто.

– Я беспокоюсь за него.

– Хочешь еще раз пойти в школу и поговорить там?

– Думаю, это не имеет смысла, – ответила Мэгс. – Уже почти конец учебного года. Надеюсь, что новая учительница сыграет свою роль, плюс Том уже не будет там одним из самых младших – возможно, это добавит ему немного уверенности в себе.

Рей старался сочувственно относиться к сыну, который в последнем семестре учился с таким же отсутствием энтузиазма, какое тревожило его учительницу и в начале учебного года.

– Как бы мне хотелось, чтобы он сам поговорил с нами, – сказала Мэгс.

– Он клянется всем, чем угодно, что не делает ничего плохого, – вздохнул Рей. – Он типичный мальчик, который становится подростком, вот и все, но ему нужно выбираться из этого состояния, потому что если он будет относиться к занятиям так же, когда придет время получать аттестат о среднем образовании, то это его доконает.

– Похоже, вы с ним сегодня ладили получше, – заметила Мэгс.

Это было правдой: они прожили целый день, не вступая ни в какие перепалки. Рей прикусил язык и не реагировал на дерзкие ответы Тома, а тот, в свою очередь, не закатывал с мученическим видом глаза. В общем, это был хороший день.

– А еще ничего страшного с тобой не произошло, когда ты все-таки отключил свой «Блэкберри», – продолжала Мэгс. – Никакого зашкаливающего сердцебиения, холодного пота, приступов белой горячки, верно?

– Ха-ха. Нет, все, к счастью, не настолько запущено.

На самом деле он его, конечно, не отключал, и смартфон весь день отчаянно вибрировал у него в кармане. В конце концов он скрылся в туалете, чтобы просмотреть почту и убедиться, что в ней нет ничего срочного. Там же он ответил на письмо от шефа насчет операции «Брейк» и мельком взглянул на сообщение от Кейт по поводу расследования наезда на ребенка – его ему не терпелось почитать в спокойной обстановке. Мэгс не могла понять, что если он будет игнорировать «Блэкберри» все выходные, то в понедельник с утра на него навалится столько работы, что он будет разгребать ее до конца недели, не имея возможности заниматься вновь поступающими текущими делами.

Он встал.

– А сейчас я все-таки хочу пойти к себе в кабинет и часок поработать.

– Что? Рей, ты же сказал, что не будет никакой работы!

Рей смутился.

– Да, но ведь дети уже в постели.

– Да, но ведь я…

Мэгс запнулась и едва заметно встряхнула головой, как будто ей что-то попало в ухо.

– Что?

– Ничего. Все хорошо. Делай, что должен делать.

– Через час я спущусь, обещаю.

Прошло почти два часа, когда Мэгс толкнула дверь его кабинета.

– Я подумала, что тебе не помешает чашечка чая.

– Спасибо.

Рей потянулся и застонал, почувствовав, как в спине что-то хрустнуло.

Мэгс поставила кружку на стол и взглянула через плечо Рея на толстую пачку бумаг, которые он читал.