Текст книги "Вечно 17. Мы – одинокое поколение"

– Она ушла домой.

– Что-то случилось?

Не уверена, что ему следует знать про свидание.

– Нет, у нее возникли дела… – в надежде угодить всем, произнесла я.

– Ладно. Что я хотел сказать… Рэйчел, в среду будет игра. Противники – «Ястребы». Вы ведь с Роуз придете? – Бен умоляюще смотрел на меня своими темно-синими глазами, ожидая услышать «да».

Как же отказать ему?

– Конечно… конечно, придем, о чем речь?

– Отлично! Это последняя игра сезона, будет потрясное зрелище! Достану вам билеты на лучшие места! – мечтательно выпалил Бен. Я криво и без энтузиазма улыбнулась ему.

Замечательно, Рэйчел. Теперь ты обязана пойти на игру и всенепременно захватить с собой Роуз. Почему из-за чьей-то симпатии страдаю я? Хотя, если подумать, то, возможно, мне понравится. Кого я обманываю?! Я же ненавижу баскетбол, как и волейбол, и футбол…

О своем легкомыслии я думала всю дорогу до автобусной остановки и даже в автобусе, стоя у окна и слушая музыку в наушниках. Зря я дала обещание, которое будет сложно сдержать. Словно почувствовав мою тревогу, музыка в наушниках переключилась на песню про неразделенную любовь, и почему-то мне показалось, что ее пел Бен. Но в какой-то момент автобус хорошенько тряхнуло, и наваждение исчезло, как и навязчивые мысли о предстоящем матче.

Вдруг я почувствовала чей-то взгляд.

Я оглянулась, и мне удалось заметить парня, которому он принадлежал.

О, черт! Я узнала его: это был тот брюнет, который вчера чуть не пришиб меня дверью в кафе. Парень, держась за поручень и понимая, что я его поймала, все равно таращился на меня, как на неведомую зверюшку. Не сомневаюсь, он меня узнал. Автобус остановился, часть людей вышли на остановке, поэтому я могла как следует разглядеть незнакомца. Если верить моим глазам, он оказался довольно высоким, хорошего телосложения. Правда, кудрявые волосы кофейного оттенка неаккуратно уложены. Мне понравилась его черная кожаная куртка с мехом. Но больше всего мне импонировали его зеленые, словно хвойный лес, глаза – такие глубокие, как чаща, войдя в которую потом не выберешься.

Наши переглядывания длились еще три остановки. Вскоре мне это надоело, а когда он приподнял уголок рта в ухмылке, я совсем растерялась. Ну все, достал! Я вопросительно нахмурила брови, как бы спрашивая: «В чем дело?», но тот отвел взгляд, едва подавив улыбку.

Может, я испачкалась, поэтому он надо мной смеется? Я включила камеру мобильника и посмотрела на свое лицо. Все чисто. Тогда неясно. Автобус снова остановился на очередной остановке, и парень, заплатив за проезд, покинул салон, оставив меня без ответа.

«Да что ты, Рэйчел? Он просто издевался над тобой, забудь», – посоветовала я себе, но не послушалась.

Зашибись! Теперь я весь год буду вспоминать этот случай и думать: что же со мной все-таки не так?

По крайней мере, я больше не думала о Бене. Добравшись до дома, я облегченно выдохнула. Никогда бы не подумала, что буду рада вернуться в дом, от которого поначалу отказывалась. Без папы дом нельзя было назвать домом. Но потом, впервые побывав здесь, я признала свою ошибку: дом – это то место, где тебя любят и хотят видеть.

Площадь, где я живу, имеет квадратную форму: одни дома расположены слева, другие справа, а также есть дома между ними, то есть посередине. Чтобы выехать на главное шоссе, приходится делать круг, объезжая небольшой фонтан, находящийся в центре площади. Очень атмосферное место, особенно во время таких праздников, как Рождество и Хэллоуин.

Мама еще не вернулась с работы: она кондитер и часто задерживается допоздна, поэтому коротать вечер в одиночестве мне не в новинку. Я прыгнула на свою кровать и засмотрелась на потолок со звездным небом. Сотни маленьких огоньков уставились на меня, затягивая в совершенно другой мир – в мир грез, только я не собиралась терять вечер. К тому же мое внимание привлекла коробка с надписью «Рэйчел». Я прошла к туалетному столику, под которым лежала та самая коробка, и вытащила ее, обо всем догадавшись. Это мои вещи, которые столько лет хранились в доме отца. Уже и не припомнить, что там могло оказаться. Внутренний голос не советовал заглядывать в коробку, но я не могла сдержать любопытства. Хочу посмотреть, хочу узнать!

Отыскав в шкафчике канцелярский нож, я с легкостью избавилась от скотча и наткнулась на свое детство… Воспоминания ударили прямо под дых, лишая возможности глотнуть воздуха, отчего я замерла в болезненном спазме. Как будто вокруг шеи завязалась петля, которая все затягивалась и затягивалась, намереваясь убить.

Я достала из коробки детские игрушки, поделки из пластилина, свои рисунки. Черт побери! На пожелтевшем от сырости листке разноцветными карандашами изображены счастливые родители и я. Они держат меня за руки и улыбаются. Только улыбка размазалась из-за капнувших слезинок.

Я заплакала. Так просто. Боже, почему я плачу?! Рэйчел, возьми себя в руки! Обида за испорченное детство пробудила желание разорвать наивный рисунок в клочья. Стоило послушать внутреннюю себя и не ворошить прошлое, потому что оно причиняет боль. Следом я достала детскую одежду: розовые кофточки, чулочки, брючки. Я всхлипнула, почувствовав земляничный запах стирального порошка и шоколада, который забыли отстирать с воротника кофточки. А ведь это папа меня подкармливал шоколадками. Этого больше не будет. Он был когда-то рядом, но сегодня он призрак из прошлого, очередное мое воспоминание. Очередная моя боль. Разве он заслуживает всех тех шрамов на запястьях, которые есть и которые я снова хотела бы оставить на себе? Это ненормально – желать заглушить душевную боль физической, правда? Тогда разрешается считать меня сумасшедшей.

Стянув с себя свитер, я перевела туманный взор на запястья. На руках не осталось живого места, но мне этого мало. Я резко вскочила с пола и решительно побежала в ванную комнату в поисках лезвия. Сглатывая слезы, зажмурилась и медленно провела холодным металлом по коже. Странная, но знакомая боль. Линия мгновенно заалела, но одного пореза мне показалось мало. Я делала еще и еще.

А я ведь даже не понимала, зачем это делала. Слезы градом капали на запястья, смешиваясь с кровью. Шрамы на руках – пустяки по сравнению со шрамами на сердце, они не затягиваются.

Глава 3

Холодное прикосновение вырвало меня из сна. Кое-как разлепив глаза, я пыталась сфокусировать взгляд. Картинка плыла. Пришлось несколько раз поморгать, чтобы зрение вернулось.

Надо мной склонилась мама. Она, ничего не подозревая, нежно улыбалась и убирала пряди с моего лица. Стоп, а где я вообще? Я точно в своей комнате, под одеялом. Ах, да… Я вспомнила.

– Я тебя разбудила? Прости, – мама присела на край кровати.

Я все еще не могла прийти в себя. В голове вырисовывались отрывки произошедшего: ванная… мои руки в крови… я под душем, плачу…

О. Мой. Бог! Что же я наделала, нарушила слово! Для полного удостоверения в произошедшем я пошевелила правой рукой и тотчас же поморщилась от режущей боли.

– Ничего… – привстала я.

Мама сразу заметила, что у меня охрип голос.

– Ты плакала? Рэйчел, что произошло? – она с тревогой заглянула мне в глаза и нахмурилась.

Я не сдержалась и вскрыла себе вены, мам, но я так больше не буду, честно.

– Ничего… просто увидела свои детские вещи и расстроилась, – фактически это было правдой.

Мама грустно вздохнула.

– Дорогая моя… Ты это из-за папы?

Я посмотрела на ночник в виде одуванчика и замолкла. Глаза, не привыкшие к свету, начали чесаться, и я чуть не подняла изуродованную руку.

– Да. Мама, как ты можешь так спокойно сидеть, когда твой муж женится на другой?

– Во-первых, он мой бывший муж, а во-вторых, твой папа заслуживает счастья, – спокойно рассудила она, приводя меня своими словами в ступор. – Между прочим, его невеста – очень хорошая женщина.

Меня сейчас стошнит.

– Это звучит… – «жалко» – проглотила я последнее слово, не решаясь сказать вслух, не то мама точно расстроится. Я перевела дыхание. – И кто она такая?

– Ее зовут Изабелла. Насколько мне известно, она библиотекарь.

– Классно, – с равнодушием отрезала я, посмотрев на невозмутимую маму.

Чмокнув меня в лоб, она больше не стала ничего добавлять и ушла, у двери прошептав: «Я люблю тебя».

Возможно, я ужасная дочь, раз не в силах простить отца. Не способна отпустить то, что давно принадлежит не мне, как жадный ребенок в песочнице, вцепившийся в игрушку.

Оглядев изувеченную руку, я усмехнулась. Запястье забинтовано. Видимо, мне хватило ума найти аптечку и исправить свою ошибку. Какая же я глупая!

* * *

На следующее утро я запихнула в зеленый шкафчик нудные учебники. В коридоре царил гул и разносился запах моющего средства… Меньше всего на свете хотелось приходить в школу и делать вид, что все хорошо. Почему я должна притворяться? Мне плохо – пусть об этом знают все.

– Салют! – донесся до меня звонкий голос.

Роуз обогнула меня и счастливо улыбнулась. Ну, если она сейчас передо мной, значит, Скотт не маньяк.

– Привет. Ты жива!

Мы с Ро направились в сторону кабинета химии. Она светилась, как полная луна на небосводе.

– Рэйчел, ты, как всегда, ошиблась! Скотт очень хороший парень! Мы вчера весь вечер проговорили на разные темы, а потом, когда он отвез меня домой, мы еще три часа прощались.

– Все так серьезно? – я изогнула бровь.

Вопрос был скорее риторический, но Роуз была слишком взбудоражена, чтобы заметить мою колкость.

– Ты не представляешь, как с ним клево! Его друзья такие хорошие! Кстати, там, где они тусуются, есть и девушки. Ну ты скоро сама все увидишь, – выпалила она на одном дыхании.

Я остановилась и удивленно посмотрела на Роуз:

– В смысле?

– Ты сегодня идешь со мной, – подруга торжественно вытянула руки вверх.

Только этого мне не хватало.

– Я не пойду, – с серьезной миной отказалась я, сделав шаг вперед.

– Но почему? – Роуз поплелась за мной.

– Меня это не интересует, Роуз!

– Пожалуйста! Ради меня, прошу! – она взяла меня за руки и жалостливо надула губы.

Ну почему именно я?! Неужто это удел каждой лучшей подруги? Роуз пищала, умоляя составить ей компанию, и в моей памяти вовремя всплыла просьба Бена. Отлично, кажется, я придумала, как заставить Роуз посетить матч.

– Я пойду только при одном условии, – деловито начала я.

– Проси все что хочешь!

– Ты пойдешь со мной на игру. «Скорпионы» против «Ястребов». Матч сезона, – повторила слова Бена, чтобы заинтересовать привередливую Роуз.

– Зачем тебе это надо?

Роуз не проведешь. Она знает меня как облупленную.

– Хочу поддержать Бена, ты со мной?

Подруга надула щеки и задумчиво замычала, поправляя свою розовую курточку.

Чего ей стоит? Для нее это, может, и ерунда, но для Бена… Он же влюблен в нее!

– Договорились.

Мы заговорщически улыбнулись друг другу и прошли в длинный кабинет, где уже находился наш класс. У доски стоял полный мужчина с щетиной на скулах. Мистер Роджерс записывал на доске новую тему и просил учеников замолчать.

Мы с Роуз переоделись в заранее выданные нам белые халаты.

– Девочки, прошу занять места, – попросил учитель, и мы покорно подошли к крайнему столу, на котором было полно «инструментов». Роуз вытащила из кармана специальные прозрачные очки для опытов и нацепила их на нос, затем ее примеру последовали и все остальные.

Мистер Роджерс принялся читать лекцию, объясняя, чем мы будем сегодня заниматься. Он держал в одной руке колбу с соляной кислотой, а в другой – колбу с силикатным клеем. Потом он аккуратно соединил ингредиенты и быстро принялся перемешивать смесь стеклянной палочкой. Все повторили за ним, только медленнее и неуверенней.

– Ты запомнила, сколько миллилитров клея? – спросила шепотом я, надевая белые перчатки, которые неприятно пахли резиной.

– Лучше. Я записала. – Роуз протянула мне белый листок с записями.

Строго следуя инструкции, мы старались не напортачить, дабы заработать высший балл.

– Сколько? – спросила Роуз.

– Ровно тридцать, можно, – я кивнула, и Роуз аккуратно добавила соляную кислоту в клей.

Пришел мой черед: схватив стеклянную палочку, я размешала содержимое в широкой колбе.

– Смотрите, что получилось, – окликнул весь класс учитель.

В руках Роджерса колба все с той же жидкостью внутри, однако стоило ему перевернуть ее, и весь класс стал свидетелями магии – смесь не вылилась.

– Моя жидкость затвердела, опыт удался, – гордо произнес мужчина.

Я посмотрела на нашу с Роуз колбу. Жидкость не застыла. Судя по всему, мы где-то оплошали.

– Думаешь, мы налажали? – словно прочитав мои мысли, спросила Ро.

Возразить на ее подозрения мне было нечем, и я замерла. Но спустя несколько мгновений жидкость стала выглядеть иначе. Я схватила колбу и аккуратно перевернула ее. Содержимое осталось на месте.

– Не все потеряно.

* * *

Сегодня в кафетерии людей больше, чем обычно. Наверное, все уже в курсе нового меню, раз так торопливо подходили к «магазинчику», как многие называют стойку с едой.

Мы с Роуз, как обычно, заняли места рядом и принялись за картошку фри и яблочный сок. Подруга рассказывала о «берлоге» боксеров, о том, с кем и как познакомилась, а я делала вид, что слушаю ее. После вчерашней моей очередной истерики я начинаю опасаться последствий. Что будет, если об этом узнает мама? Я не хочу быть обузой. Ах, Рэйчел, ты же обещала больше не прыгать на грабли. Но папина свадьба была последней каплей. Я эгоистка, мне это известно, но ведь каждому ребенку нужен отец, верно? Интересно, а как с такой проблемой справляются другие дети? Плачут или вскрывают вены? Смеются и радуются? Как?

Вообще-то я знала, что однажды папа женится, ведь он ушел к этой Изабелле, когда мне было одиннадцать, а значит, папа встречается с ней уже шесть лет. Видимо, ему было нелегко решиться на такой шаг. Насколько я помню, отец и за мамой долго ухаживал, года три-четыре, кажется. Наверное, они были такими счастливыми…

Я отогнала угнетающие мысли и принялась уже по-настоящему слушать Роуз.

– …И прямо на улице у них есть ринг, представляешь? Они там все собираются и тренируются, а иногда у них даже проходят настоящие бои! – Роуз откусила кусочек картошки и радостно заулыбалась, будто выиграла в лотерею.

Лучше бы это.

– Господи, Роуз, ты же знаешь, что я не терплю крови… – я хотела продолжить, но меня лишили такой возможности.

– Нет-нет, там крови нет! Успокойся, дорогая, Скотт проведет нам экскурсию.

– Он тебе правда нравится? – спросила я напрямую, а чего бояться?

Подруга опустила голову и закрыла руками лицо. Я заметила, как она покраснела. Не может быть такого. Она влюблена! Теперь мной овладело смешанное чувство: радоваться мне или переживать? Возможно, я не права, и Скотт окажется хорошим человеком? Ладно, я даю ему шанс. Сегодня пойду и поговорю с ним, узнаю как человека. Ах, где старая добрая паникерша Рэйчел, которая боялась присутствия парней?

– Рэйчел… Он мне очень нравится! Я не могу выкинуть его из головы! Я заболела? – с тревогой спросила та.

– Нет, Роуз, ты влюбилась.

Она заправила торчащие волосы за ухо и задумчиво поглядела на мобильник. Наверное, ждет сообщение от любимого.

– Алоха, мои милые болельщицы! – громко поприветствовал нас голос со спины.

Мы с Роуз обернулись и увидели Бена и нашего общего друга Коди. На Бене была надета майка с изображением скорпиона, поверх которой накинута куртка, на ногах – потертые джинсы с кедами. Коди выглядел иначе. Его длинные черные волосы завязаны в хвостик, на нем была баскетбольная форма и легкая ветровка. Парни уселись за наш столик, причем Бен сел напротив Роуз. Совпадение ли?

– Кажется, кто-то не в настроении? – со смешком спросил Коди, глядя на наши с Роуз лица.

Я натянуто улыбнулась. Да, он прав. У меня нет никакого настроения. Я очень хочу ограбить банк, забрать золото и улететь из этого города навсегда. А пока я просто сижу в школе и ем картошку.

– Ты ошибаешься, Хвостик, у меня феерическое настроение! – ответила Роуз.

Хвостик – это прозвище Коди, и я думаю, вы поняли почему.

– А у тебя, Рэйчел, тоже феерическое настроение? – произнося последние два слова, Хвостик изменил свой голос на писклявый, копируя Роуз.

Парни хихикнули, а Роуз разозлилась. Я вздохнула и откинула свои локоны назад.

– Нет, не феерическое, – скупо ответила я.

– По тебе это заметно. Что стряслось? – Бен наблюдателен.

Все уставились на меня. Они мои друзья, я могу им доверять, но это слишком личное, да? Или нет? Я запуталась…

– Э-э-э, все нормально, то есть, я в порядке… В смысле, все хорошо. – Факт номер два: когда я не знаю, что ответить, начинаю мямлить. Это у меня от папы.

Коди схватил пару ломтиков картошки и запихнул их в рот.

– Рэйчел, что-то ведь случилось, да? Ты бледна как смерть, – проговорила Роуз.

– Или как наша физичка мисс Гринберг! – заметил Бен.

Все скривили лицо, протягивая: «Фу».

Наша физичка похожа на прабабушку Дракулы или на любого его родственника. Ее старушечья кожа белее мела, которым она царапает доску. И могу поклясться, что на ее дряблом лице видно, как по венам циркулирует кровь под кожей. Представив себя в роли мисс Гринберг, я вздрогнула и зажмурила глаза.

– Фу, ужас, ну и сравнение, Бен! – запищала Роуз.

– Чувак, ну ты и загнул… – строго произнес Коди, затем продолжив: – Ты же оскорбляешь физичку!

Парни уже падали от смеха, периодически повторяя слова друг друга. Некоторые ученики обратили на нас внимание, гадая, что такого произошло. Мы с Роуз с кислыми минами дожидались, когда этот припадок закончится. Дети, ей-богу!

– Да, Хвостик, очень смешно, браво! – с сарказмом проговорила я, медленно хлопая в ладоши.

Наконец парни перестали ржать.

– Мы же хотели у вас спросить, – вспомнил о главном Бен, вытирая глаза, – вы ведь придете на игру?

Вот смотрю на красные лица парней и так хочу сказать «нет»! Ух, прям взбесили меня!

– Да-да, ждите нас завтра в?.. – Роуз перебила саму себя, не зная точное время игры.

– В три часа дня. Стадион «Уоксерс», – дополнил ее Хвостик.

– Точно…

– Роуз, тебя в конце матча, если мы победим, ждет большой сюрприз, – загадочно произнес Бен.

Об этом он мне ничего не говорил… Интересно, что за сюрприз?

– Я люблю сюрпризы! Может, дашь подсказку?

– Прости, дорогуша, но нет, – парни вскочили со стульев. – Завтра. В три часа дня. Стадион «Уоксерс», – отчеканил Бен.

– Билеты у вас в шкафчиках, – крикнул Коди, и они растворились в толпе.

Среда уже завтра… Ну, на завтра у меня планов нет, поэтому после школы я спокойно пойду прямо на матч. Думаю, что Бен заинтриговал Роуз, и она точно пойдет со мной.

* * *

Сегодня светило яркое солнце. Оно ослепляло, но одновременно с этим и согревало меня.

Мы с Роуз подошли к ее большому и очень красивому дому. Огромный, наполовину стеклянный пентхаус с вечнозеленым газоном. Отец Роуз – ведущий новостей на местном канале, а ее мама занимается садоводством. Этот прекрасный дом достался отцу Ро от ее дедушки как наследство вместе с машиной тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска. Мы проходим по широкой дорожке, сложенной из небольших камешков. Во дворе полно цветов, кустов и деревьев. Слева от меня расположена клумба с розами, фиалками и ромашками. Миссис Фишер сидела на корточках и пересаживала один из цветков в горшок. Она одета в джинсовый брючный костюм и красную рубашку в клеточку. Когда женщина заметила нас, ее губы расплылись в добродушной улыбке. Ее светлые волосы были подняты вверх, но, когда миссис Фишер резко обернулась, прическа распалась.

– Привет, мам, – помахала ей Роуз.

– Привет, дорогая! Рэйчел, как давно я тебя не видела! – Реджина, так зовут маму Роуз, оторвавшись от работы, подошла к нам.

Она хотела меня обнять, но, вспомнив, что руки испачканы в земле, отступилась.

– Я тоже рада вас видеть, миссис Фишер, – искренне улыбнулась я.

– Мы с Хейли сегодня собирались сходить поужинать, может, составите нам компанию?

Мы с Роуз переглянулись.

– Нет, мам, у нас свои дела, – ответила за нас двоих подруга.

Реджина сдалась. Мы с Роуз прошли в ее пентхаус. Он просто огромен. Первый этаж состоит из кухни, гостиной, кабинета и бара с бильярдом. Гостиная довольно просторная. В центре комнаты стоит черный кожаный диван и кресло, журнальный столик, на стене висит большая плазма, а ноги просто утопают в белом мягком ковре.

Наконец мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж. Подруга открыла коричневую дверь, и мы вошли в ее апартаменты. Комната Роуз отличалась от моей многим. Во-первых, ее кровать располагалась у балкона. Белые стены увешаны плакатами разных групп и актеров из телесериалов. Комод полон бижутерии и косметики. Я знала эту комнату как свои пять пальцев. Мы с Роуз часто проводили девичники. На Хэллоуин я обычно приходила к ней, и мы устраивали вечер сладостей и страшилок. Мы смотрели мультфильмы Тима Бертона и фильмы Стивена Кинга – «Оно» и все в таком духе. А на Рождество навещали друг друга и обменивались подарками. На мое пятнадцатое Рождество Роуз подарила мне мягкую игрушку единорога, а я ей – самую популярную куклу из эксклюзивной коллекции «Барби». Счастливое детство… Где теперь все это? Почему я так быстро выросла? Совсем недавно я ловила языком снежинки, а теперь борюсь с желанием причинить себе боль. С каждым годом я становлюсь все взрослее, и воспоминания о детстве постепенно стираются. Мне не хочется взрослеть. Самая глупая мечта детства – стать взрослой. Я хотела быть большой, чтобы ходить одной в кафе, чтобы наносить макияж и надевать красивые платья. Я не понимала, что все это ложь. Счастливая жизнь – ложь, счастливый конец – ложь. Взрослая жизнь нас манит, затаскивая в липкую паутину соблазнов, и мы поддаемся. Ну и дураки!

Роуз подошла к своему гардеробу и начала искать подходящий наряд. Она брала одну вещь за другой, придирчиво изучала и бросала на пол, приговаривая: «Не то». Я села на кровать и принялась наблюдать за подругой. Она переворошила почти весь гардероб, но так и не нашла нужный наряд.

– Черт подери, мне нечего надеть! – взялась за голову подруга.

Я сейчас готова ее убить. На полу валялся целый сугроб из одежды. Неужели из этих вещей ничего не найдется?

– Не преувеличивай.

– А что? Что мне надеть? Платье или юбку? Джинсы или шорты?

– Шорты в апреле? – я засмеялась и встала с кровати. Взглянув на весь этот бардак, я ринулась искать подходящие вещи. Эврика! Достала из сугроба горчичного цвета свитер и черные брюки с белыми полосками по бокам. – Думаю, это подойдет.

Роуз посмотрела на предложенный мною вариант. Ее глаза словно сканировали вещи, и когда она закончила думать, то одобрительно кивнула. Подруга принялась одеваться, рассказывая что-то о свитерах. Спустя немного времени Роуз была готова. Она выглядела очень стильно. Ее волосы были красиво уложены, на губах красовалась красная помада, на щеках немного румян. Уверена, боксер оценит мои старания, ведь красить Роуз просто невозможно. Она все время находится в движении, словно юла.

– Тебе тоже стоит прихорошиться, – улыбнулась Роуз. Она утюжком выгладила мне волосы и нанесла фиолетовую помаду. – Вуаля! Ты красотка! – подвела итог подруга.

Я посмотрела в зеркало. Да, я выглядела довольно симпатично, но мне просто непонятно: зачем все это?

Попрощавшись с миссис Фишер, мы вышли за ворота дома Роуз. Нам пришлось десять минут ловить свободное такси, но все же мы это сделали. Желтая машина с надписью „Taxi“ остановилась перед нами, и мы быстро запрыгнули в салон.

– Куда мы едем? – спросила я, нетерпеливо ерзая на сиденье.

– На Бром-стрит, пожалуйста, – обратилась Роуз к таксисту.

Черт побери, это на другом конце города, вблизи заброшенного аэропорта. Чувствую, что вернусь домой поздно. Лучше сообщить об этом маме, чтобы та не волновалась.

Рэйчел: Мам, мы с Роуз решили сходить в кино. Не переживай за меня. Целую.

Спустя минуту пришел ответ.

Мама: Хорошо. Целую.

Дорога заняла минут тридцать, пока машина наконец не остановилась у какого-то магазина с рекламным щитом. Мое тело затекло, все конечности ныли. Роуз заплатила таксисту его заслуженные двенадцать баксов и подошла ко мне. Она бодра, свежа и счастлива, а я измождена. Оглядываюсь по сторонам. В этом районе старый потрескавшийся асфальт, несколько магазинчиков и явно требующие ремонта дома. Смотрю вперед и вижу лабиринт из гаражей, а еще дальше заброшенный аэропорт. Сглатываю. Именно в таких местах в ужастиках что-то происходит. Мне очень хочется вернуть такси назад и уехать отсюда, чтобы никогда не возвращаться. Ладно, Рэйчел, ты делаешь это ради Роуз…

– Ну что, пойдем? – Ро поправила свое серое пальто и прошла вперед, не дожидаясь ответа.

Нехотя заставляю ноги двигаться. На небе не было ни одной тучи, только изредка появлялись сероватые облака. Растительность в этом районе очень буйная. Даже на дороге сквозь трещины пробивается трава. Наш город был основан в тысяча восемьсот тридцать пятом году. Именно в этой его части появились первые поселенцы, ну а уже потом люди перебрались на восток. Во времена золотой лихорадки здесь творилась кровавая резня. Жадность губила их: люди убивали за крупицу золотоносной руды. В конце концов казавшийся неисчерпаемым запас золота иссяк. Многие покинули поселение и отправились на поиски «золотых» гор, а кто-то остался здесь, пустив корни. Одним из таких людей был дедушка папиного отца. Это долгая история… Возможно, я ее вам когда-нибудь расскажу.

Мы достаточно близко подошли к красным гаражам и завернули за угол. С двух сторон тянулись закрытые гаражи, исписанные граффити: на некоторых из них – нецензурная лексика, на каком-то – размазанная девушка.

– Ты знаешь дорогу, Ро? – прервала я тишину, пугающую меня.

Мне казалось, что сейчас кто-то нападет на нас и перережет нам горло.

– Угу, – кивнула подруга, – у меня хорошая зрительная память.

И она права. Но я все равно боялась.

Мы прошли пять гаражей и повернули направо, затем еще раз направо, а потом дошли до ржавых ворот. Я остановилась. Мы будем перелезать? Ну уж нет, на это я не подписывалась!

– Ты чего? – обернулась Роуз.

– Мы должны перелезть? – почти крикнула я.

Вместо ответа подруга подошла к воротам и просто открыла их. Послышался пугающий скрип, от которого у меня мурашки побежали по телу. Она подняла бровь и довольно ухмыльнулась. Я снова вздохнула и прошла за ней. Мы просто ковыляли в тишине. Затем я расслышала чьи-то голоса. Их много. И мужские, и женские. Слышу, как кто-то кричал: «Бей ее!», «Эмма, осторожно!», и меня начало трясти.

Боже мой, куда я попала?! Я не хочу идти дальше, не хочу. Роуз даже не обращает внимания на мое посиневшее от страха лицо. Мы завернули за угол и дошли до исходной точки. Перед глазами нарисовалась следующая картина: около красного гаража сидят четверо парней и одна девушка и что-то активно обсуждают. В центре улицы был расположен огромный ринг, на котором дрались две девушки. Одна из них мулатка с рыжими волосами, а вторая светлокожая брюнетка с прической под мальчика. У них на руках были боксерские перчатки, которыми они лупили друг друга. Мои глаза были готовы выкатиться из орбит. Это какая-то секта! Один из парней облокотился на резиновые перила ринга и завизжал: «Эмма, сделай ее!»

Кто из них Эмма? Мулатка закрыла лицо руками, не давая брюнетке ее задеть. Битва в самом разгаре.

– Круто, да? – улыбнулась Роуз и побежала к компании ребят.

Я не успела ответить. Класс, я здесь чужая. Снова перевожу взгляд на ринг. Рыжая девушка проскальзывает сквозь ограждение и просит у одного парня бутылку с водой.

– Победа за Эммой! – воскликнул высокий брюнет, помогая перелезть девушке через перила.

Значит, Эмма – это брюнетка с коротко стриженными волосами. Уже хоть что-то.

Чья-то рука легла на мое плечо. Резко обернувшись, я увидела перед собой высокого парня. Это Скотт. Он приветствует меня и ждет, когда я что-то скажу, но я продолжила играть в молчанку. К счастью, к нам присоединилась Роуз. Она с визгом подбежала к парню и обняла его, словно они знакомы сто лет.

– Скотт, наконец-то ты пришел. Я так скучала! – пропищала Роуз.

Темноволосый боксер улыбнулся ей, а затем робко поцеловал в губы. Я застыла, пытаясь ухватить суть происходящего, но у меня не выходило. Они встречаются?! Мне кажется, что еще чуть-чуть, и мое сознание поплывет. Что в этом городе происходит? Они знакомы пару дней! Как вообще? У меня аж закончился запас слов.

– Эм, я что-то пропустила? – аккуратно встреваю я, разводя руки в стороны.

Мне так обидно, что Роуз умолчала об этом факте. Я же ее лучшая подруга, черт побери!

– Рэйчел… я и Скотт… мы вместе, – сияли глаза подруги.

Чувствую дикую злость и обиду. Она не сказала мне об этом. Почему? Да, я не рассказала Роуз о попытке самоубийства и о женитьбе отца, но ведь это другое! Почему у меня такое чувство, словно меня предали? Ладно, тише, я должна успокоиться.

– Это я уже поняла, – в моем голосе звучала обида, и сладкая парочка это заметила.

– Мы пригласили тебя сюда, чтобы сообщить об этом, – решил вмешаться Скотт.

Как будто ему не все равно.

– Зачем так официально? – продолжила я, скрестив руки на груди.

Подруга улыбнулась и посмотрела на своего бойфренда.

– Потому что ты теперь одна из нас, – гордо ответил боксер.

Меня начинает распирать от смеха.

– Ч-чего? – со смешком буркнула я, перенося вес с ноги на ногу.

– Теперь мы тусуемся с ними, Рэйчел. Пойдем, надо тебя со всеми познакомить, – воскликнула Роуз и схватила мою ладонь.

Мы за доли секунды оказались перед ребятами, сидевшими у гаража. Все уставились на меня. О, как я не люблю эти моменты… Я здесь чужая!

– Ребята, знакомьтесь, это Рэйчел, – представила меня Роуз. Я выжала из себя подобие улыбки. – Рэйчел, это Рэй, – указывает она на тощего парня с выбритой головой, – это Джей, – парень с разбитой губой улыбнулся мне и поправил свои черные кудри, – это Адриан, – симпатичный темноволосый парень помахал мне и обнял Эмму, – это Кэтрин и Ванесса, а это Эмма, – рыжую зовут Кэтрин, ясно.

Все начали меня приветствовать, однако я все равно ощущала себя некомфортно.

Роуз и Скотт куда-то отошли, оставив меня одну с ребятами, а внутри меня разыгралась целая буря. Что говорить? О чем говорить? Помогите!

– Рэйчел, а чем ты занимаешься? – спросил меня Рэй.

Я задумалась. По сути, я ничем не занимаюсь, но раньше меня это не волновало. Мой обычный день проходит так: еда, сериал, сон, еда. Хотя нет! Я же еще и читаю. Чтение – мое увлечение, моя страсть.

– Я люблю читать, – ответила я, наблюдая за новыми друзьями. Видимо, все спортсмены не любят читать…

– И какая твоя любимая книга? – неожиданно спросила меня Эмма.

Я посмотрела на нее. Ее большие карие глаза уставились прямо на меня, вгоняя в краску.

– Ну-у, – протянула я, облизав нижнюю губу, – я поклонница Шекспира, его пьесы «Ромео и Джульетта», Джейн Остин, сестер Бронте, Марка Твена, Оскара Уайльда…