Текст книги "Вечно 17. Мы – одинокое поколение"

Девушка изменилась в лице. Она улыбнулась.

– Как здорово! Я тоже поклонница этих авторов. Кроме Твена – не мое, – задумчиво проговорила Эмма.

Кажется, я ошибалась. Эмма мне сразу приглянулась, несмотря на то что била человека. Мы еще секунды две глазели друг на друга, а затем все уставились куда-то вперед.

Рэй и Джей вскочили со своих мест и побежали навстречу к какому-то человеку, затем за ним последовали и остальные, кроме меня, Эммы и Ванессы.

Из-за толпы я не могу понять, кто пришел. Они словно специально сгрудились вокруг гостя.

– Не думала, что он появится сегодня, – проговорила Ванесса, доставая из своего кармана пачку сигарет.

– Кэтрин сразу же побежала лебезить перед ним. Вот лиса, – Эмма посмотрела на толпу, а затем на меня.

– Можно узнать, о ком вы говорите? – решила спросить я. Мой голос звучал уверенней, чем мне казалось.

– Эрик, – произнесла черноволосая, затягивая в свои легкие никотин.

– Он из нашей компании. Просто сейчас у него проблемы в семье, и он редко к нам приходит. Эрик – лучший друг Скотта, может, вы виделись?

Я помотала головой.

– А Кэтрин бегает за ним. Типа он ей нравится, – ухмыльнулась Эмма.

– Ага, как же, – поддержала смешок Ванесса.

Наконец ребята расступились в разные стороны, я подняла глаза на нашего гостя и моментально побагровела. Это тот парень из автобуса!

Слышу, как бешено начало биться сердце в груди, чувствую, как запылали щеки. Господи, какой кошмар! Куда мне спрятаться? Но уже поздно, поскольку парень заметил меня и тут же выразительно усмехнулся. О боже, отлично, теперь он будет смеяться надо мной всю оставшуюся вечность. Черт, он уже совсем близко. Была б моя воля, я бы залезла на дерево, засунула голову в песок, как страус, начала реветь, но я просто стою и краснею.

Эмма заметила мой взгляд и вид испуганной овечки. Она ждет ответов, но я молчу. Все! Он здесь! Что делать?

– Привет, девочки, – проговорил Эрик. Его голос…

– Привет, – произнесли они, и теперь все уставились в мою сторону. Молчание. Я готова закричать и просто убежать отсюда навсегда.

– Эрик, знакомься, это Рэйчел. Она подруга Роуз, – решила спасти меня Эмма.

Я ей очень благодарна.

Эрик широко улыбнулся. Я не ошиблась: у него зеленые глаза, которые сейчас уставились прямо на меня.

– Привет, Рэйчел, – с непонятной интонацией произнес брюнет.

Божечки! Давай, Рэйчел, ответь ему!

– Здравствуйте… то есть привет, я имела в виду… черт. – Ненавижу себя.

Этот парень и без того считал, что я нелепая, так теперь я еще буду и глупой. Какой позор.

Девушки, хихикая, поглядели на Эрика, а тот, в свою очередь, на меня.

– Значит, это ты та таинственная подруга Роуз, с которой мне нужно познакомиться? – парень улыбнулся шире. В его голосе ясно слышался стеб. Мне это не нравится.

– Я… никого не заставляю с собой знакомиться, – почти прошептала я. Нужно быть уверенней.

– Ладно, мы пойдем поможем ребятам, – сказала Ванесса, сделав последнюю затяжку сигареты. Девушки встали и покинули нас. Предательницы! Они же видят, что мне не хочется с ним говорить. Я убью Роуз!

– Надеюсь, у тебя нет сотрясения? – неожиданно поинтересовался Эрик.

О чем это он?

– Что?

– Ну, разве я не тебя задел дверью в кафе? – парень сел на свободный стул.

Значит, помнит…

– Нет, но тебе стоит быть внимательней. Ты мог меня убить.

Брюнет рассмеялся. Что я сказала такого смешного и сверхъестественного?

– Это тебе стоит быть повнимательней. Ходишь с опущенной головой, а ведь ее могут и снести.

Меня не устраивает этот тон.

– Да, такие, как ты! – огрызнулась я, и гостю это не пришлось по душе.

Я замечаю, как напряглись его плечи.

– Какие такие? Продолжай.

Я пыталась подобрать подходящее слово в своей лексике, но выходила лишь одна брань. Он начинает меня бесить!

– Высокомерные болваны, которые могут только пялиться на человека в транспорте без причины! Вот какие!

Эрик больше не сдерживался: он громко и заливисто захохотал, привлекая внимание остальных ребят. Сердце нервно поскуливает, кулаки готовы сорваться с места и врезать этому балбесу по морде.

– Так-так, значит, ты меня запомнила? Я польщен, – Эрик забросил ногу на ногу.

Утешает одно: я стояла и смотрела на него свысока. Меня это очень радует.

– Разве можно забыть такого грубияна, как ты? Таращился, словно я инопланетянка!

– Видела бы ты себя со стороны, Рэйчел. На такое нельзя было не смотреть, – снова рассмеялся брюнет.

Господи! Я так и знала, что со мной было что-то не так. Позор! Я горю со стыда и не знаю, что ответить парню. Эрик все еще смотрел на меня, подергивая уголками рта. Уверена, что мое лицо похоже на огромный костер, на который обычно налетают мошки. Он победил: одно очко в его пользу.

Прошло достаточно времени, но я все еще чувствовала себя неуютно. Вот еще одна причина, чтобы сюда не возвращаться…

– Эрик, идем на ринг? – предлагает Джей.

Парень вскочил со стула, кинул на меня непонятный взгляд и побежал к друзьям.

Ох, как мне хочется закричать во все горло! Почему я так вспотела? На улице ведь прохладно. Боже, да я вся горю…

Присела на ржавый стул, чтобы было удобней перематывать пленку в своей голове. В мыслях мелькали кадры моего спора с Эриком. Я снова слышу уханье собственного сердца. Черт. Вижу, что в мою сторону поспешила Эмма. Девушка улыбнулась и протянула мне банку газировки.

– Спасибо, – ответила я, открывая банку.

Эмма опустилась рядом.

– О чем вы говорили с Эриком?

Я сделала глоток напитка. Он ей нравится?

– Вспоминали нашу с ним первую встречу, – увидев недоуменный взгляд Эммы, я продолжила: – Мы с Эриком впервые встретились в кафе, когда тот чуть не снес меня дверью…

Девушка ухмыльнулась:

– Хорошее начало для волшебной истории, не думаешь?

– Не будет никакой истории. Он меня не интересует… Я не хочу ни с кем встречаться.

Эмма сделала глоток газировки и поглядела в сторону ребят. Эрик и Джей соревновались на ринге, а остальные изо всех сил поддерживали их, как могли. К компании присоединились и Скотт с Роуз.

– Это уже не тебе решать, а твоему сердцу. Знаешь, как это бывает: он тебя раздражает, а потом бац – и вы уже вместе.

– Говоришь так, словно сама через это проходила, – заметила я, ухмыляясь. Эмма хитро поглядела на меня. О черт, неужели я попала в точку?

– Мы с Адрианом сначала ненавидели друг друга. Он подстебывал меня, а я его. Но потом… между нами пробежала искра, и я поняла, что влюбилась. Он хоть иногда и идиот, но зато мой идиот.

– Это очень мило, Эмма, – криво улыбнулась я, посматривая на Роуз и Скотта.

Они, похоже, счастливы.

– Но?..

– Но я не знаю таких чувств. В последний раз я была влюблена в детском саду.

– Ничего в этом страшного нет. Любовь приходит очень быстро и в любой момент, – заверила девушка.

– А уходит еще быстрее…

Эмма тоскливо улыбнулась, а затем произнесла:

– «Увы! Зачем любовь,

Что так красива и нежна на вид,

На деле так жестока и сурова?»

Я сияю. Слова Бенволио из трагедии Шекспира.

– Именно, – с улыбкой заключила я.

Она такая хорошая. Эмма меня цепляет всеми качествами: она добрая, общительная и очень красивая. Мало кому подходят короткие стрижки, а ей подошла. Она любит читать, а человек, любящий читать, – хороший человек. Эмма для меня как родная душа. Мы знакомы всего минут двадцать, а ощущение, что целую вечность. Это необъяснимое явление. Такое же необъяснимое, как звезды, космос, как все прекрасное.

Вдруг ощутила вибрацию в кармане брюк. Извинившись, я отошла в сторонку и ответила на звонок. Это была мама.

– Слушаю, – шепотом ответила на звонок я.

По легенде, я нахожусь в кинотеатре.

– Дорогая, фильм скоро закончится?

– Нет, мы только на середине. А что такое?

Мама умолкла, а я уже придумала сотни плохих версий. Что могло произойти?

– Твой отец хочет забрать тебя к себе в гости… с ночевкой.

– Что-о?! – крикнула я, и все посмотрели в мою сторону.

– Скажи, у какого ты кинотеатра, и он за тобой приедет.

Я опешила, не в силах вымолвить ни слова. Этот человек издевается надо мной? Сначала ему наплевать на меня, а потом он включает режим «хороший папа»? Я не желаю его видеть и слышать, он мне противен! Боже, ночевать в одном доме с ним и его невестой… Невыносимо!

– Я тебе перезвоню…

Переводя дыхание, поднимаю взгляд на Эмму. До меня эхом доносились ее слова. Я чувствую, что теряюсь. Не могу сосредоточиться на чем-либо. Ребята окружили меня, расспрашивая о моем самочувствии. Кажется, я не выдержу и закричу от боли в груди, которая поселилась во мне благодаря стараниям папы.

– Мне нужно домой.

Глава 4

Джей любезно предложил свою помощь, которая на тот момент была как нельзя кстати. И вот я уже рядом с кинотеатром. Роуз обещала позвонить вечером и узнать, что произошло. На улице смеркалось.

– Спасибо, Джей. Ты меня выручил, – с ходу поблагодарила я, заметив, что парень не спешил отъезжать.

– Мне несложно. Мне нравится помогать хорошеньким девушкам.

Это что, комплимент? Слишком много экшена за один вечер. До недавних пор все было умеренно: единственный парень, с которым мне доводилось болтать, был Бен, ну и порой Коди.

– Понятно, – улыбнулась я неестественно, и Джей кивнул мне на прощание.

– Я передам Роуз, что ты добралась целой и невредимой.

– Спасибо.

Вздох облегчения. Мы наградили друг друга улыбками. Свет фонарей разорвал опустившуюся тьму, оживив город. По бульвару гуляли парочки и торопились люди, только закончившие работу. Я наблюдала за ними, чтобы отвлечься от пробирающегося холода.

Не прошло и пяти минут после отъезда Джея, как мне написала Ро.

Роуз: Ты где?

Рэйчел: Жду отца, потом все объясню.

Через секунду пришел ответ.

Роуз: Отец?! Нет, расскажи все сейчас!

Но я не ответила ей. Мне стало жутко холодно; я чувствовала, что мои руки окоченели и я не могла ими шевелить. К счастью, папа вскоре появился – остановившись у обочины, подавал мне сигнал фарами. Поправив рюкзак на спине, я неуверенно тронулась к автомобилю и открыла дверь, плюхнувшись с ним рядом.

– Ну что, поехали? – вместо «привет» сказал он.

Я чувствовала себя неловко рядом с ним. Он старался преодолеть эту неловкость, но невозможно перепрыгнуть через пропасть, которую сам же и создал. Мы ехали в тишине, и эта тишина душила меня. Я прямо-таки чувствовала, как растет напряжение между мной и отцом. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я все-таки решила заговорить с ним.

– Мы должны заехать домой, чтобы я забрала учебники на завтрашние занятия.

Папа посмотрел на меня. Мы пересеклись взглядами, но я ловко оборвала зрительный контакт, зачем-то включив меню сотового.

– Ты завтра пропускаешь занятия, – откликнулся отец.

– Что? То есть как это?

Я не знаю, что чувствую, наверное, злость. Если я не пойду в школу, значит, мне придется провести весь день с отцом и его невестой. Только не это! Я горю желанием открыть дверь, вылететь из этой машины и бежать, пока ноги не отвалятся. Одна мысль, что я буду с ними общаться… Меня сейчас стошнит!

– Я подумал, мы и так редко видимся. Ничего страшного, если ты пропустишь один день учебы.

– Школа не виновата в том, что ты забил на меня, – фыркнула я, нахмурившись.

– Это неправда, – лишь кинул тот.

Факты говорили обратное, ему просто нечего сказать в свое оправдание. Я права, и он это прекрасно понимает.

Время пролетело быстро, и машина уже подъехала к моему старому дому. О Боже… Я вышла из автомобиля и оглянулась. Здесь почти ничего не изменилось, кроме забора. Раньше его не было, теперь же дом окружен высоким кирпичным ограждением. Улица совершенно такая же. Интересно, соседи все те же? Я словно перенеслась в прошлое.

Папа достал из багажника пакеты с продуктами, а затем прошел к дому. У меня есть шанс сесть в машину и уехать отсюда к чертям собачьим, но, раз уж я не умею водить, другого выбора, как последовать за отцом, у меня не оставалось. Придется делать вид, будто мне приятна Изабелла, та, которая увела у мамы мужа.

Папа, придерживая коленом пакеты с едой, пальцем нажимает на дверной звонок. Я уже слышу, как Изабелла подходит к двери. Мое сердце просто готово взлететь в космос.

Дверь отворилась, и передо мной предстала худая, маленького роста женщина азиатской внешности. Папа поцеловал Изабеллу в щеку и, болтая на ходу, прошел в дом. Изабелла, проводив его радостными глазами, посмотрела на меня. У нее приятные черты лица и красивый разрез глаз. Она сказала что-то непонятное, на чужом языке, и улыбнулась, заметив мое недоумение.

– На японском это значит «добро пожаловать».

Затем случилось то, чего я совсем не ожидала: Изабелла подбежала ко мне и обняла крепко-крепко, словно я ее родная дочь. Одеревенев в ее теплых руках, я даже перестала дышать. У японцев принято встречать гостей крепкими объятиями или она ко мне подлизывается? Я все еще относилась к ней с недоверием.

– Проходи же! Я вижу, ты очень замерзла – руки ледяные, – Изабелла сжала мои ладони. – Твой папа сказал, ты обожаешь лазанью, да? – она помогла снять верхнюю одежду и убрать ее в гардеробную.

По совету японки я прошла прямиком на кухню. Здесь тоже ничего не изменилось: все тот же стол, те же шкафчики. Только новый холодильник и посудомоечная машина. Помню, мама просила отца приобрести ее, а он все откладывал покупку…

Стол и правда был полон разных блюд. Изабелла постаралась, приготовив как раз то, что я люблю. Неужели папа ей нашептал о моих предпочтениях? Он разве может помнить подобное? Как бы то ни было, я на самом деле была голодна и не могла отвести глаз от румяной запеченной утки с картошкой.

Дождавшись отца, мы принялись ужинать, но мыслями я была рядом с мамой. У меня было ужасное чувство. Она сейчас, наверное, сидит дома одна и грустит, смотря какой-нибудь дурацкий сериал. Я так хочу, чтобы она была здесь.

– Рэйчел, может, будешь салат? – предложила любезно Изабелла, видимо, заметив мою отстраненность.

– Можно, – протянула ей свою тарелку и с удивлением ахнула, заметив в салате креветки, – ого!

– Да, – накладывая салат, улыбнулась японка, отчего глазки ее стали щелочками, – твой папа шепнул мне, что ты любишь морепродукты. Я еще кальмаров замариновала.

Что ж, они подготовились на пять с плюсом. Получается, сейчас мой черед делать шаг к сближению.

– Ну, может, расскажете, как вы познакомились? – предложила я, с аппетитом уплетая салат.

Они переглянулись.

– Ну, – поправила прическу Изабелла, – мы познакомились у меня на работе.

Папа работает инженером в строительной компании. Его работа мне всегда казалась скучной. С тех пор ничего не изменилось.

Мама сказала, что Изабелла библиотекарь. Как папа оказался у нее на работе?

– Я перепутал здание и вошел в библиотеку, где и встретил Изабеллу. Она любезно мне подсказала, как найти нужное мне заведение. После этого мы не переставали видеться, – подхватил отец, словно прочел мои мысли.

Они с нежностью улыбнулись друг другу.

Понятно. То есть пока мы с мамой сидели дома и гадали, где же этот человек пропадает, он ходил по ресторанам. Аппетит резко пропал, я отложила вилку и отпила несколько глотков сока, потому что во рту пересохло.

– Рэйчел, ты скоро выпускаешься, верно? Есть планы на жизнь? – ловко сменила тему Изабелла, соединив руки в замок.

– Она хочет быть актрисой, – ответил за меня отец.

– Я хотела быть актрисой в десять лет, пап, – посмотрела я на него, а затем на Изабеллу, – я поступаю на журналистику.

– Замечательная профессия, верно, Джордж?

Отец кивнул.

– А в какой университет?

– Я уезжаю в Нью-Йорк.

– Это далеко, – видимо, отец не знал об этом и потому сконфужен новостью. – Хейли согласна с твоим решением?

– Мама согласна со всем, что делает меня счастливой, – отрезала холодно я, взглянув на папу с равнодушием.

В комнате тотчас стало тихо. Отец поджал губы, но не стал отвечать на мою резкость и спрятал глаза. Я не испытывала вину, мне наплевать на его чувства. Он надеялся одним ужином загладить вину за несколько лет своего отсутствия, однако не учел, что я больше не та маленькая девочка, которая его обожала. Мы оба изменились, и каждый пошел своей дорогой.

– Кому добавки? – откашлявшись, с энтузиазмом спросила Изабелла, нарушив неловкую паузу.

Нет. Мне уже хватит.

* * *

Я понятия не имею, как пережила этот ужин. Мне хотелось провалиться сквозь землю, в самые тартарары. Пыталась дозвониться до мамы, но она была недоступна. Теперь я за нее переживаю. Не случилось ли что-то с ней? Мое сердце этого не вынесет. В детстве, когда мой мир был идеален и прекрасен, я обещала себе, что вырасту и построю ракету-лимузин, чтобы, когда на землю упадет метеорит, спасти всех, кого я люблю. Теперь я выросла и поняла, что никто никого не спасет. Еще одна шутка реальности. Я знаю, что всему приходит конец. Я знаю, что после заката всегда настает рассвет. Я знаю, что мечты превращаются в прах. Я только не знаю почему.

Я спряталась от отца и его невесты на диване в гостиной, переваривая не только сытный ужин, но и застольные разговоры. Пока есть свободная минутка для одиночества, решаю осмотреться: обои теперь светло-бежевые, а пол из темного паркета, хотя раньше он был кафельным. Занавески превратились в шторы с узорами. Мне уже кажется, что это не мой старый уютный домик.

Роуз, как и обещала, мне позвонила.

– Привет, – поднесла трубку к уху.

– Ты помирилась с отцом? – завопила Роуз.

Я встала с дивана, расхаживая по комнате, трогая все, что попадется под руку.

– Можно и так сказать. Я сейчас у него.

– Шутишь? И как ты там, жива?

– Вроде того, но мне хочется домой.

– Держись, Рэйчел. Значит, ты его простила?

Секундная заминка.

– Не знаю, наверное, нет… или да, я не знаю, – вновь плюхнулась на диван и откинула голову назад, прикрыв веки.

– Представляю, как тебе сейчас тяжело. Твоя мама, кстати, у нас. Они пьют бренди.

– Бренди? – прищурилась я на настольные антикварные часы. – В семь вечера? Она точно грустит.

– Не волнуйся, бренди и глупые истории моей мамы сделают свое. Ты лучше думай о себе. Значит, завтра тебя не ждать в школе?

– Да… – к гостиной подобралась Изабелла. Я заметила ее. – Ладно, мне пора. Увидимся.

– Спокойной ночи.

Отключила мобильник в тот момент, когда Изабелла остановилась у дивана.

– Пойдем со мной, Рэйчел, – мягко попросила японка, развернувшись к выходу.

Я с недоумением нахмурилась, но все-таки встала. И что на этот раз? Какую еще свинью подложит мне этот чертов день? Мы прошли холл и завернули в сторону некогда моей спальни, остановившись прямо перед дверью. На ней полустертые наклейки бабочек.

– Зачем мы здесь? – я недоверчиво стрельнула глазами на Изабеллу.

Она не ответила и распахнула дверь, приглашая войти.

Ого… Я с тяжелыми ударами сердца прошла внутрь. Не могу поверить, что все осталось нетронутым. Детская комната жива: здесь и моя деревянная кровать, мой сундучок, где раньше «спали» игрушки, мой розовый шкаф, стульчик и столик для рисования… Я подошла к комоду, проводя по его поверхности пальцем. Пыль. Здесь словно не убирали со времен динозавров. Я вернулась в прошлое, в счастливое прошлое без боли. Моя детская комната все еще пахнет земляникой, и от этого меня еще сильнее затягивало в волшебные времена. Розовые стены ничуть не испортились, как и мозаичный белый пол. Не могу поверить, что папа не тронул мою комнату. Мне кажется, это сон. Да, это точно сон.

Я замерла у своей крошечной кровати и аккуратно села на нее, отчего та неприятно заскрипела.

– Я в этой комнате во второй раз, – осматривая помещение вместе со мной, призналась Изабелла, прислонившись к стенке плечом.

– Правда?

– Джордж, можно сказать, боготворит это место, поэтому никого сюда не пускает.

– Прикольно, – сконфуженная услышанным, промычала я.

Мне не хотелось показывать свою радость.

– Ты думаешь, что папа тебя не любит, что он тебя забыл, но это не так. Джордж всегда вспоминает о тебе. Он даже купил костюм на твой выпускной.

Кажется, зря я наговаривала на отца. Меня сильно осчастливили слова Изабеллы, ведь я считала папу моральным уродом, которому плевать на свою дочь. Так ли это?

– Его любовь ничего не значит, если он не показывает ее.

– Рэйчел, – участливо улыбнулась Изабелла, сев со мной рядом. – Он бы хотел проводить с тобой время, но он переживает за твою маму.

– Не смейте покрывать безучастность отца чувствами моей мамы! – Я моментально ощетинилась. – Она сильная. Она отпустила его раньше, чем я.

– Прости, я не то имела в виду, – облизнув губы, сказала Изабелла, – но Джордж не может приезжать к вам домой и вести себя так, будто ничего не произошло. Между твоей мамой и отцом пока еще чувствуется неловкость. Скажи, разве я не права?

Права. Я и без нее это знала.

– Я не прошу его переехать к нам, – взяла я себя в руки, – я хочу только, чтобы он не забывал обо мне. Чтобы мог прийти на родительское собрание. На какое-нибудь мероприятие. Да, он больше не муж моей матери, но он все еще мой папа, – я готова была зарыдать.

Слезы уже подобрались к глазам, ждали своего часа, поэтому я прятала их. Меня смущал наш разговор, притом с другой женщиной отца. Я чувствовала, что предаю себя.

– Да, милая, он твой папа. Ты должна знать, что он боится. Ему страшно ранить тебя, страшно оттолкнуть, напомнить о пережитой боли. А что делают люди, когда боятся? – спросила Изабелла, выдержав паузу. – Они убегают. Сегодня вы встретились лицом к лицу и дали друг другу шанс начать все сначала. Ты можешь использовать эту возможность, а можешь отказаться – твое полное право. Просто слушай это, – указала на мою грудь она, – а не это, – улыбнулась Изабелла, убрав руку с моей головы.

Я еще раз прошлась взглядом по комнате и всхлипнула. Время не повернуть вспять. Не вернуть назад те дни, которые я потеряла. Не изменить принятые когда-то решения. Но у меня есть «сегодня». У меня есть «завтра». И я могу сама предопределить свое будущее.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – неожиданно произнесла Изабелла.

Я вздернула подбородок и взглянула ей в глаза, представляя, как жалко я сейчас выгляжу.

– И что же я думаю?

– Ты думаешь, что я соблазнительница, которая рушит семьи, и ты меня ненавидишь… – она грустно вздохнула. – Это справедливо.

– За что вы полюбили моего отца?

Немного подумав, японка отвечает:

– Он был настоящим.

– Значит, вы с самого начала знали, что у него есть семья?

– Нет. Я узнала об этом, когда было уже поздно. На тот момент я уже была в него влюблена.

– Это иронично, не находите, – хмыкнула безрадостно я, – что новая любовь строилась на пепле старой? Ответственность за разбитое сердце лежит полностью на отце, ведь это он принял решение изменить маме. Если бы он в самом деле любил ее, он бы, пусть это звучит грубо, даже не взглянул на вас. Так что нет, Изабелла, я вас не ненавижу. Может быть, немного злюсь, не более. Но я вижу, что вы хороший человек. Я дам шанс нам всем двигаться дальше, отбросив старые обиды.

Изабелла гордо кивнула мне и, вновь не спросив разрешения, кинулась в объятия.

* * *

Несмотря на то что я спала на жестком диване, утро показалось мне отличным. Я проснулась позже всех, но все равно рано. До школы еще полчаса. Потянувшись, я помассировала затекшую шею и отправилась умываться. Изабелла позаботилась и о туалетных принадлежностях: на стиральной машине меня ожидали полотенце, шампунь и зубная щетка.

– Доброе утро, как спалось? – первой меня заметила японка.

Я вышла уже одетой.

– Хорошо, – соврала я. – Ты разве не должен быть на работе? – обратилась я к отцу, перекладывая в свою тарелку омлет с беконом и укропом.

Папа перевернул страницу газеты и, не поднимая глаз, ответил:

– Я взял выходной, чтобы провести с тобой день.

Я машинально повернула голову к Изабелле, колдующей над плитой. Она мне подмигнула, как бы говоря «вот видишь, он хочет с тобой сблизиться».

– И какие у нас с тобой планы?

– Все что твоей душе угодно, – папа поднял на меня свои глубокие глаза, – это твой день.

– Наш, – поправила его я и улыбнулась.

* * *

Время близилось к трем. Первым делом мы с отцом поехали в кафе, где отведали самое вкусное мороженое в мире. Именно в этой самой закусочной мы с ним раньше тайком от мамы уплетали десерты, зная, что она будет ругаться: «Пока не поужинаете, о сладком можете даже не мечтать!»

И вот теперь, спустя столько лет, я вновь здесь… Затем мы съездили в кино, в торговый центр, обновлять мне гардероб.

Обанкротив отца, я с довольной миной прошла в машину и бросила пакеты с одеждой и прочим барахлом на заднее сиденье, а сама уселась вперед. Такое впечатление, словно шести лет разлуки и вовсе не было. Папа сел за руль и опустил свое водительское удостоверение в бардачок. Я не могла перестать улыбаться.

Каждому ребенку нужны отец и мать. Никто не сможет заменить их, даже если очень захотеть. Родители – единственные люди, которые будут рядом, несмотря на твой статус, финансовое положение и характер.

– Послушаем музыку? – спросил он меня, включив радио.

Заиграл Боб Марли. Папа обрадовался, услышав понравившуюся ему песню, сделал радио громче и пританцовывал на месте.

– Помнишь, как мы с тобой танцевали на дне рождения тетушки Майли?

– Да, у меня тогда на большом пальце мозоль вышла, – хмыкнула я, указав на свою ногу.

– Разве не под эту песню мы танцевали? – папа подался к проигрывателю, будто так он узнает ответ.

Я прислушалась к песне и судорожно вспоминала мотив той, под которую мы с отцом плясали.

– Нет, это другая.

– Разве? Послушай. На-на-на, на-на… Это она!

– Пап, эту песню я знаю. «Можно ли любить тебя?». Песню, под которую танцевали мы, поет другой человек.

– Да? – стушевался отец и вмиг отмахнулся. – Неважно. Эта песня мне нравится.

Он вдруг стал подпевать Бобу и плавно двигать одной рукой, щелкая пальцами под ритм. Я расхохоталась, наблюдая за его мимикой – он наслаждался моментом. Папа даже потерял управление и чуть было не врезался в крайнюю машину, однако, отчасти благодаря моей наводке, он вовремя успел сориентироваться. Я мертвой хваткой вцепилась в поручень и, благодаря небеса за все хорошее в жизни, зажмурилась. Отец на это только рассмеялся. Это панический смех, но я его поддерживала.

– Это было опасно, – заметил папа, уменьшая звук.

Я кивнула.

– Мы могли пострадать.

– Так бывает: то, что мы любим, может убить нас, – философствовал он, жестикулируя.

Хихикнув, я сверилась с часами. Почти три, матч скоро начнется. Пора действовать. Я набрала номер Роуз, чтобы договориться о встрече.

Гудки, гудки, гудки… Есть!

– Привет, это Роуз. Сейчас я не могу ответить на звонок, но вы можете оставить голосовое сообщение, и тогда я вам перезвоню! – проговорил автоответчик.

Надежда испарилась.

– Что-то не так? – спросил папа, заметив мой растерянный взгляд.

Я быстро покачала головой.

– Отвези меня на стадион «Уоксерс», – попросила я, – сегодня играют мои друзья, я обещала прийти.

– Ладно. У меня есть кое-какие дела, я оставлю тебя и уеду.

Дела? Он же взял выходной…

Мы ехали в тишине, но теперь уже без какого-либо напряжения. Все гармонично.

Подъехав к большому баскетбольному стадиону, машина затормозила. Издалека видно, как много людей пришло на игру. Папа остановил машину у знака «стоянка запрещена», и я торопливо вышла. Мои руки потянулись за рюкзаком, а затем я вспомнила о пакетах с вещами.

– Пап, будь добр, завези мои покупки домой, спасибо! – я отвернулась и хотела было уйти, но меня что-то остановило. – И еще… я люблю тебя, пап.

Господи! Я это сказала, я это сказала! В голове все завертелось в пляске, и я почувствовала, что начинаю краснеть. Но почему? Боже, Рэйчел, ты его простила!

– Я тоже тебя люблю, – улыбаясь, ответил он после секундного оцепенения.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди.

В конце концов я прошла ко входу и застряла в очереди. Неужели столько человек хочет посмотреть этот матч? Я вновь позвонила Ро. Автоответчик.

Скоро пришла моя очередь. Я уже успела достать свой билет на игру и протянула платиновый пропуск охраннику. Тот пробил что-то на сенсорном экране и разрешил пройти. Из-за большого скопления людей тяжело дышать.

Наконец, выйдя на стадион, принялась искать свое место. Корпус «B», четвертый ряд, место двадцать семь. Вижу, как на площадке стоят парни. Они готовились к игре и о чем-то переговаривались, но из-за гвалта ничего не было слышно. Я прошла узкие ряды и села на свое место. Роуз все еще нет. Боже мой, неужели она забыла? Меня уже охватывает паника, и я почувствовала, как вспотели мои ладони. Я готова начать молиться, лишь бы подруга прямо сейчас появилась перед моими глазами. Бен приготовил для девушки сюрприз, но та даже не пришла. Чувствую беду, ох, черт. Решаюсь в последний раз набрать ее номер. Бесполезно – она не отвечает.

Смотрю на «Скорпионов». У наших парней зеленая форма, а у противников – бордовая. Две команды вышли на «поле битвы». Я нашла глазами нашего капитана – Бена. Он незаметно для всех помахал мне и улыбнулся, как и я ему. Обе команды встали в ряд. Посередине площадки, между «Скорпионами» и «Ястребами», остановился какой-то лысый мужчина с кубком в руках. Заиграл гимн, и все встали. Музыка продолжала звучать несколько минут, а потом все болельщики уселись на свои места. Оглядываюсь. Люди пришли с американскими флагами, со свистками и пакетами с едой. Некоторые надели поверх своих кофт майки команд, кто-то держит в руках плакаты, например: «Скорпион – чемпион», «Ястребы! Ястребы!». В толпе много знакомых лиц. В основном это ребята из моей школы или друзья из других учебных учреждений. Лысый мужчина принялся читать речь. Он о чем-то громко говорил в микрофон и указывал на игроков. Я его не слушала. Вместо этого я пыталась дозвониться до своей подруги, обманувшей всех нас. Я злилась не из-за себя, а из-за Бена. Не дает покоя мне его сюрприз, и я уже мечтаю, чтобы наши ребята проиграли и парень забыл о своем обещании.

Вскоре мужчина покинул «поле боя», и на площадку выбежал судья в полосатой спортивной майке. Он встал посередине площадки, а вокруг него в нужную позицию построились команды. Все с волнением ждали свистка, и когда он раздался, судья подкинул мяч в воздух, а два капитана прыгнули за ним. Мяч достался «Ястребам». Все скандировали названия команд. Я не успевала следить за мячом. Он летел и вверх, и вниз, и вправо, и влево.

На шестой минуте наша команда попала в кольцо. Бен засиял подобно начищенной тарелке, а я сильнее занервничала. Может, Роуз просто опаздывает? Господи, хоть бы она опоздала, но пришла… На третьей четверти матча противники забросили два мяча, а наши – один. Счет таков: у «Скорпионов» пять очков, а у «Ястребов» – семь.

Время все шло и шло, проходили периоды и перерывы, пока игра вовсе не закончилась. Все ликовали и поздравляли победителей. Команда прыгала на капитана. Они счастливы, а я уже рыла себе яму. Победа за «Скорпионами». Я не знаю, что чувствую. Гордость? Страх? Стыд? Я просто готова швырнуть мобильник на пол, поскольку Роуз подвела и меня, и Бена.