Текст книги "Сладостный обман"

– Странно, – проговорил он. – Что же это за недотрога, которую невозможно купить?

– Она – любовница лорда Ричарда Чэмбри, – сухо ответил Джеймс.

– Так что из того? Разве нельзя позвать к себе чью-нибудь любовницу?

– Можно, – согласился Джеймс. – Но только не эту, мой дорогой друг. И не стоит переходить дорогу барону Чэмбри, это очень опасно. Поговаривают, что он родственник лорд-канцлера. Племянник, что ли, – Джеймс неопределенно пожал плечами. – В общем, я точно не знаю, только советую тебе поскорее забыть Эллен. Барон ради нее пойдет на все. Полгода назад он насмерть заколол какого-то невежу, который осмелился проявить назойливость в отношении Эллен.

– О, тогда это действительно редкая женщина.

– Я вижу, ты не слишком внимательно слушаешь меня, – настойчиво продолжал Джеймс. – Кэвин, ты долго не был в Англии, а за это время здесь многое изменилось. Говорю тебе – забудь об этой женщине и не вспоминай ее.

Кэвин откинулся на спинку кресла. Единственно, о чем он сейчас не думал, так это о пьесе.

– Послушай, Джеймс, а как она сама относится к своему покровителю?

– Говорят, она без памяти влюблена в него. Эллен неразговорчива, она мало общается с актрисами и актерами. После спектаклей она стремится побыстрее уйти. Нет, она вполне довольна своей жизнью и ни о какой другой не мечтает. Это и неудивительно. – Джеймс повернулся к сцене. – Смотри, смотри, – зашептал он, дергая Кэвина за рукав камзола. – Вон она, Люси… Эх, хороша. Как она тебе? Ну посмотри же, какая аппетитная красотка. Она согласилась поехать с нами отужинать в таверну.

Кэвин нехотя глянул вниз, на сцену, где яркая, очень эффектная блондинка пела и танцевала на берегу пруда. У Джеймса оказался очень недурной вкус, Люси действительно была истинной красавицей. Но никакого сравнения с Эллен.

Кэвин ни слова больше не сказал о восхитительной рыжеволосой Эллен, но, когда пьеса закончилась и Джеймс повел его комнату, где отдыхали актеры, чтобы познакомить с Люси, он начал потихоньку отставать.

– Сюда, сюда, – говорил Джеймс, показывая ему на дверь, в которую толпой шли поклонники. Толпа галдящих студентов отрезала Джеймса от Кэвина. Студенты лезли вперед. Оказавшись рядом с ними, Джеймс тут же вытащил надушенный платок.

– Встретимся в карете! – крикнул Кэвин.

– Предупреждаю, что я твоим секундантом не буду! – ответил Джеймс, скрываясь в дверях.

Кэвин рассмеялся. Он и не собирался драться с бароном на дуэли из-за рыжеволосой красавицы. Но его непреодолимо тянуло к Эллен, и Кэвин решил просто поговорить с ней. «Что в том плохого?» – думал он.

Эллен Скарлет зашла за ширму, отгораживавшую ее уголок от остальной комнаты, и села перед зеркалом снять грим. Увидев перед собой отражение ярко-рыжей женщины, она непроизвольно улыбнулась.

Она откинула на спину длинный локон некогда темно-каштановых волос. Перекрасить их – это была идея Ричарда. Милый Ричард. Сколько добра он сделал. Даже когда она сменила имя, он продолжал помогать ей. И даже под его защитой Эллен все равно не чувствовала себя в безопасности. Ее до сих пор мучили кошмары. Порой ей снилось, что муж ее восстал из мертвых и вместе с герцогом Хантом собирается отомстить ей. Ханта она боялась особенно сильно, ведь он мог в любой момент найти ее. Да, первое время Эллен провела в постоянном страхе. Только когда Ричард добился, чтобы ее зачислили в труппу Его Величества, Эллен немного успокоилась. Актеры, клятвенно засвидетельствовавшие свою верность короне, считались людьми благонадежными. Арестовать актера, даже совершившего преступление, можно было только с письменного разрешения короля. Перекрасив волосы в другой цвет и поступив в театр, она и вправду словно стала другой. Всматриваясь в свое отражение, Эллен с удивлением отметила, что теперь ее взгляд стал уверенным и твердым.

Графиня Каролина Вакстон исчезла, вместо нее появилась актриса Эллен Скарлет. Изменилось не только имя, изменилась и она сама. Она всей душой полюбила театр, своих друзей-актеров, а Ричарда она просто боготворила. И не только потому, что была обязана ему своим спасением.

Когда Ричард впервые рассказал ей о том, что с ним сделали сарацины, она ужаснулась. Ричард не мог вступить в брак, и Эллен было безумно жалко его. Однако вскоре она поняла, что Ричард не принадлежит к мужчинам, требующим к себе жалости. Он не хотел ее. Как человек разумный, он смирился со своим положением, постарался забыть о своем недостатке и жил весело и беззаботно, находя радость в развлечениях, которых в жизни было великое множество. Эллен он не ограничивал ни в средствах, ни в действиях, но просил ее быть осмотрительной. Доброта и сердечность Ричарда, чувства, которые ранее никто не дарил ей в таком избытке, так сильно подействовали на нее, что она влюбилась. Да, да, влюбилась в Ричарда без памяти.

Как же переменилась жизнь Эллен! Впервые в жизни у нее был мужчина, который искренне любил ее и которому она отвечала взаимностью. Любовь эта была для нее чудом, подарком небес, и Эллен нисколько не беспокоилась, что ее отношения с Ричардом никогда не станут супружескими. Она, собственно, никогда и не думала об этом. Его нежные чувства к ней, его забота, то, в чем так нуждалась Эллен, покорили и успокоили ее.

Услышав, как кто-то произносит ее имя и отодвигает штору, Эллен невольно вздрогнула. Она вскинула голову и увидела в зеркале отражение незнакомого мужчины. Он был необычайно красив, но красота его была совсем иной, не такой, как у Ричарда. Высокий и плотный, с длинными, до плеч, волосами и острыми чертами лица, он смотрел на Эллен ослепительными зелеными глазами.

– Мисс Скарлет? – спросил незнакомец.

Эллен немного помолчала. Хотя комната, где после спектакля отдыхали актрисы, всегда заполнялась до отказа поклонниками, еще никто из них ни разу не подходил к Эллен. Все знали, что она – любовница Ричарда, и имя барона охраняло ее надежней любой брони. Иногда в театре появлялся и сам Ричард. Он встречал свою возлюбленную, сажал в карету и увозил к себе. Зная о вспыльчивом характере и силе барона, даже самые рьяные поклонники Эллен не отваживались заговаривать с ней. Именно поэтому Эллен была скорее удивлена, чем напугана визитом незнакомого мужчины.

Не дождавшись ответа, Кэвин заговорил снова. Он не сводил глаз с очаровательной девушки, вблизи она показалась ему еще более красивой.

– Мое имя Кэвин Меррик, – произнес он.

– Чему я обязана вашим визитом? – холодно спросила Эллен. Она старалась не разговаривать с незнакомыми мужчинами, боясь, что кто-либо из них мог узнать ее. Однако сейчас каким-то тонким чутьем, присущим только женщинам, она сразу определила, что от Кэвина не может исходить опасность. Эллен с нескрываемым любопытством рассматривала его и снова и снова убеждалась в том, что он удивительно красив. Он был высок, правда, немного ниже Ричарда, но широк в плечах. Казалось, что все его тело состоит из одних мускулов. И он совсем не был похож на тех щеголей, которые каждый вечер осаждали театр. Скромный, но изысканный костюм незнакомца говорил о его хорошем вкусе. Незнакомец смущенно улыбнулся, испытывая неловкость от ее пристального взгляда, и отвел глаза в сторону.

– Мне кажется… Я мог бы… – запинаясь, проговорил он и вдруг замолчал.

Эллен взяла со столика расческу и начала причесываться. Она почувствовала, что волнуется. Что-то во взгляде и поведении этого мужчины заставило ее сердце забиться сильнее.

– Ну так что вы хотели? – спросила она предательски дрогнувшим голосом. Эллен почувствовала давно забытый трепет.

– Я пришел к вам… Не согласились бы вы отужинать со мной? – тихо сказал Кэвин.

Эллен опустила голову. Неожиданная просьба насторожила ее. Ричард постоянно твердил ей, что следует избегать встреч с незнакомыми мужчинами. «Остаться незамеченной, – повторял он, – ты можешь только в одном случае – как можно меньше общаясь. Не знакомься ни с кем и тем более не заводи друзей».

– Боюсь, что это невозможно, – ответила Эллен.

Кэвин следил за каждым движением ее руки, скользящей по волосам.

– Вы замужем? – спросил он.

Эллен потянулась к шляпке. Ей стало немного не по себе. Назойливость незнакомца начала ее раздражать. «Где же Ричард? – подумала Эллен. – Он же обещал заехать».

– Я занята, – произнесла она. – И должна сказать, что мой покровитель человек очень ревнивый.

Это было частью игры, которую тоже придумал Ричард. В глазах всех она представала как его любовница, и это ограждало ее от ненужного общения. Эллен охотно согласилась с Ричардом, тем более что такое положение гарантировало ей относительную безопасность. И если раньше Каролину покоробило бы от слова «содержанка», то теперь Эллен Скарлет произносила его довольно спокойно и даже охотно. Что стоят слова в сравнении с душевным спокойствием? А Эллен, кроме спокойствия и безопасности, ничего и не было нужно.

– Прошу простить меня, – сказала она, вставая. – Но мне пора идти. Милорд ждет меня на улице.

Незнакомец посторонился, давая ей пройти. Высокая и грациозная девушка с пышными волосами и томным манящим голосом нравилась ему все больше и больше. Поклонившись, Кэвин протянул ей лежащий на столике веер. Пальцы его коснулись ее руки, и Кэвин почувствовал исходящую от девушки теплоту.

– Вы позволите мне проводить вас?

Эллен скользнула мимо него.

– Уверяю вас, в этом нет никакой необходимости, – сказала она, обернувшись, и быстро пошла вперед, Кэвин последовал за ней.

– Простите меня, я не хотел вас обидеть, – извинился он, в считанные секунды догнав Эллен. – Ведь нет ничего предосудительного в том, что мужчина хочет поговорить с женщиной.

Эллен улыбнулась и поправила сползший с плеча плащ.

– Вам захотелось поговорить со мной? – Эллен усмехнулась. – Глядя на вас, я бы не сказала, что вы долго разговариваете с женщинами.

– Приходите на ужин вместе с Ричардом, если хотите, – неожиданно для самого себя предложил Кэвин и удивился своему внезапному благородному порыву. Но сейчас он был готов на все, лишь бы поговорить с таинственной девушкой. – В присутствии Ричарда вы будете чувствовать себя совершенно спокойно. Да и поверьте, у меня и в мыслях нет оскорбить вас. Я в Лондоне совсем недавно, всего несколько дней назад приехал из колоний. Я привез много забавных вещиц и мог бы показать их вам.

Эллен остановилась у дверей, ведущих в длинный коридор, через который она выходила на боковую улицу. Странное чувство овладело ею. Мужчины не часто, но приглашали ее поужинать, однако никогда еще Эллен не хотелось принять это предложение. Она удивилась. Что же было такого в этом странном незнакомце, что так взволновало ее? Что влекло ее к нему?

– Извините, но я должна идти, – повторила девушка. – И благодарю вас за приглашение. – Слегка приподняв юбки, чтобы не испачкать их, она торопливо шагнула на улицу. Незнакомец остался стоять на прежнем месте. Уже у самого выхода Эллен услышала его голос. Он снова звал ее по имени. Сначала она решила не отвечать и идти не оглядываясь, но затем обернулась. Он стоял, лениво прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Их глаза встретились.

– От меня не так-то легко отделаться, – проговорил Кэвин голосом мягким, но решительным. – И меня нельзя забыть.

Эллен не смогла сдержать улыбки.

– С первым я согласна, вы действительно очень назойливы.

– Вы скоро узнаете и про второе. Я человек прямой и предупреждаю вас – меня вам не забыть. И вы влюбитесь в меня.

Щеки Эллен вспыхнули. Девушка заставила себя беззаботно рассмеяться:

– Не смешите меня. Как я могу полюбить того, кого совершенно не знаю? К тому же мое сердце занято.

– И мое тоже, – ответил незнакомец. – И хотите знать кем? Вами, – твердо сказал он.

С лица Эллен мигом слетела ее натянутая улыбка. Она взглянула в глаза стоящего перед ней красивого, великолепно сложенного, уверенного в себе мужчины и опустила голову. Ей отчего-то стало страшно. Резко повернувшись, она выбежала из театра.

К счастью, карета Ричарда стояла совсем рядом. Увидев своего покровителя, Эллен облегченно вздохнула. Кучер подал ей руку, помогая подняться. Открылась дверца, и девушка очутилась рядом с Ричардом. Поцеловав его в щеку, она тихо произнесла:

– Сегодня я очень по тебе скучала.

Ричард удивленно вскинул брови и улыбнулся.

– Неужели? – насмешливо сказал он и, сняв с руки Эллен перчатку, приложил ее пальцы к своим губам. Покрывая поцелуями ее ладонь, Ричард добавил: – И я тоже скучал по тебе.

Лошади тронулись, и карета, загремев колесами, покатила прочь от театра.

– Расскажи, как прошел спектакль, – попросил Ричард.

Карета проезжала мимо главного входа в театр. Эллен выглянула в окно и увидела таинственного незнакомца. Она тут же повернулась к Ричарду.

– Ничего интересного не случилось. Все прошло, как обычно. Кстати, на завтра мне дали другую роль, намного лучше. – Эллен надела перчатку и откинулась на спинку мягкого кожаного кресла. Девушка не могла понять, почему она ничего не сказала Ричарду о Кэвине. Может быть, не хотела волновать его? Ричард не любил, когда возле Эллен крутились мужчины. Но ведь Кэвин внешне казался совершенно безобидным. Да и стоит ли рассказывать о таком незначительном событии? Мало ли их происходит в театре? Однако в глубине души Эллен догадывалась, почему она умолчала о сегодняшнем визите незнакомца. Она смутно ощущала тревогу, словно предчувствуя, что ее случайная встреча с Кэвином может иметь самые неожиданные последствия.

3

В задумчивости Кэвин оглядел комнату. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, везде царила запущенность. Хотя на улице светило солнце и с окон сняли тяжелые бордовые шторы, библиотека казалась мрачной и зловещей. Высокие, во всю стену стеллажи с пыльными корешками стоящих плотными рядами книг и странная роспись сводчатого потолка действовали угнетающе.

Кэвин приехал в Хаверинг-хауз с намерением узнать хоть что-нибудь о своей невестке. Найдя комнаты, да и сам дом в полном беспорядке, он немедленно выгнал нерадивых слуг, оставленных присматривать за домом, и тут же нанял новых. Им предстояло обиходить дом и подготовить его к продаже. Кэвину он был не нужен. Покончив со своими делами в Лондоне, он намеревался сразу же уехать в колонии. Однако ему показалось неразумным просто бросать на произвол судьбы Хаверинг-хауз, прекрасное с точки зрения архитектуры строение. При небольшом косметическом ремонте из него можно было бы сделать вполне приличное жилище.

– Надеюсь, что дом будет содержаться в чистоте, – повторил он стоящей рядом женщине, коренастой, угрюмого вида вдове. Та молча кивнула. Кэвин нашел миссис Спэйт в расположенной неподалеку деревне и нанял ее в качестве управляющей. – Все слуги обязаны подчиняться вам, – сказал он. – Если увидите, что кто-то лодырничает, гоните его в шею. Нанимать можете столько слуг, сколько вам потребуется, главное, чтобы ремонт был сделан в срок. О деньгах не беспокойтесь, я оплачу все расходы.

– Слушаюсь, сэр.

Кэвин взял с каминной полки массивный подсвечник. Свечи в нем сгорели до самого основания, оплавленный воск затвердел.

– И за это время из дома никто ничего не унес? – серьезно спросил он. Ему было странно, что за два с половиной года не разграбили пустовавший дом. А именно столько времени прошло с тех пор, как погиб его бедный брат.

Миссис Спэйт опустила полные руки, поправила передник и пожала плечами.

– Да в дом-то никто и не заходил, – ответила она. – Его все боятся.

– Боятся? – удивленно произнес Кэвин. – И кого же?

– Милорд, – воскликнула миссис Спэйт, – привидений, конечно!

Кэвин насмешливо посмотрел на женщину.

– Каких привидений?

– Таких вот, обычных привидений, – негромко сказала миссис Спэйт, понурив голову и растирая носком туфли пыль на каменном полу. – У нас в деревне только и разговору, что о привидении в Хаверинг-хаузе.

– Вы хотите сказать, что по дому ходит дух моего брата?

– Не знаю, кто тут ходит, – угрюмо проговорила миссис Спэйт, – только многие видели, как на последнем этаже башни иногда горел свет. Слабый такой, еле заметный. Там раньше была лаборатория лорда Вакстона. Пьянчуга Джо, третий по счету сторож, которого нанял джентльмен из Лондона, продержался здесь дольше всех. Первые два не выдержали и одного дня.

– Побаивались таинственного света? – Кэвин едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Миссис Спэйт задумчиво прикусила нижнюю губу, словно решая, говорить или не говорить самого главного, и наконец изрекла:

– Нет, не света они боялись. Они видели призрак женщины. Она бегала по всему дому с факелом в руках и страшно кричала.

– Но почему сторож, которого я только что уволил, ничего не сказал мне об этом?

– Не знаю, – неопределенно ответила миссис Спэйт. – Говорят, что не все видят привидения. Кто-то видит, а кто-то нет. А что касается Джо, – она махнула рукой, – так тот и белым-то днем никого не видел. Зальет глаза и ходит, шатается по деревне.

Кэвин поставил на место подсвечник и спросил миссис Спэйт:

– А вы, похоже, привидений не боитесь?

– Я – вдова, и у меня четверо ребятишек, которых нужно кормить. Так что бойся не бойся, а работать надо, – она сложила руки на полной груди. – Страшусь я только одного – гнева Господня.

– Очень разумно, – согласился Кэвин. – Мне кажется, я не ошибся, наняв вас. Ну хорошо, миссис Спэйт, больше мне сказать вам нечего. Идите и приступайте к работе. И если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, подходите и спрашивайте.

– Слушаюсь, сэр, – ответила миссис Спэйт и, неуклюже присев, поклонилась.

– Я немного похожу по дому и затем уеду, – продолжал Кэвин. – Но перед отъездом я хотел бы еще раз увидеть вас.

Миссис Спэйт вышла, и Кэвин начал обход большого, но сильно запущенного дома. Перед самым приездом сюда он навел кое-какие справки и выяснил, что Хаверинг-хауз был подарен его брату Кромвелем в начале пятидесятых годов. До этого времени и дом, и земли вокруг него, и титул – все принадлежало семейству Гринборо. Следовательно, Каролина Вакстон, супруга брата, была девушкой состоятельной. Сразу после свадьбы отец ее, старый лорд Гринборо, покончил с собой во время охоты. Кэвин переходил из комнаты в комнату, трогал запыленную мебель и рассматривал висящие на стенах портреты. Основной причиной его приезда сюда было найти портрет невестки, ему очень хотелось посмотреть, как она выглядела. Кэвин был уверен, что в доме должен сохраниться хоть какой-нибудь портрет Каролины Вакстон. «Скорее всего, – думал он, – это будет свадебный портрет. Подобные портреты делались обязательно, такова традиция». Однако портрет, который он надеялся найти, пока ему не попадался. И даже более того, он не видел ни единого портрета леди Каролины Вакстон. Те лица, что смотрели на него с развешанных полотен, не подходили под известное Кэвину описание невестки. Собственно говоря, женских портретов было совсем немного, да и то только в одном из залов, и если судить по старомодной одежде, то ни одна из нарисованных дам не могла быть Каролиной Вакстон. Стены залов и комнат главным образом украшали картины с ликами седоволосых старцев в темных камзолах с накрахмаленными негнущимися воротниками.

Кэвин поднялся на второй этаж, затем на третий. Нетрудно было догадаться, что в большинство комнат дома никто не заходил, хотя после смерти брата прошло два с половиной года. Здесь же, на третьем этаже, Кэвин нашел комнаты, которые, как ему казалось, занимали брат и его жена.

Первая спальня, вне всякого сомнения, принадлежала леди Вакстон. Это была небольшая уютная комната с отделанными дубом стенами и легкими светло-зелеными шторами на окнах. В отличие от других комнат, окна которых были занавешены тяжелыми портьерами, спальню леди Вакстон заливал яркий солнечный свет. Кэвин обратил внимание на красивый резной камин, так непохожий на все остальные в доме. Кровать была устлана тончайшим голубым покрывалом, кресла покрывали такого же цвета чехлы.

Если бы не толстый слой пыли, комнату можно было бы назвать опрятной. На кресле у камина стояла корзиночка с нитками, подушечкой с воткнутыми в нее иглами и куском ткани с незаконченной вышивкой. Казалось, обитательница комнаты только что сидела в нем и ненадолго вышла. В ящиках старого резного комода лежало несколько платьев, немного старомодных, но прекрасно сшитых из дорогого материала.

Закончив осмотр, Кэвин подошел к двери, ведущей в смежную комнату, и еще раз внимательно оглядел спальню леди Вакстон. Вещи и мебель мало что говорили о характере и привычках женщины, проводившей здесь ночи. Какой была она? Опрятной? Да, конечно. И скорее всего не тщеславной, в комнате висело всего одно зеркало, довольно небольшого размера, но, как и все в комнате, очень красивое, в дорогой резной оправе, явно итальянской работы. Книг в спальне не было, следовательно, она не читала. Ящики письменного стола были закрыты.

Кэвин толкнул дверь и очутился в следующей комнате, совсем маленькой, с небольшим камином, возле которого полукругом стояло несколько кресел. Кэвин увидел невысокий карточный столик, еще один стол побольше и аккуратно разложенные на нем несколько стопок книг в кожаных переплетах. Раскрыв одну из них, он прочитал: «Шекспир. Сонеты». «Так. Значит, наша дама читать умеет», – проговорил он и толкнул дверь, связывающую спальню леди Вакстон со спальней брата. Здесь обстановка была совсем другой. Окна занавешивали плотные бархатные шторы, мебель была массивной, сделанной из черного дерева, большой стол завален книгами. На убранной кровати лежала длинная мужская сорочка, на креслах висели камзолы, на полу валялись чулки.

«Вот здесь ты и спал, – прошептал Кэвин. – Один. Очень странно».

Он повернулся и вдруг увидел то, что так долго искал, – портрет невестки. Он висел прямо над камином. Кэвин бросился к окну, раздвинул шторы, снова взглянул на портрет и разочарованно застыл.

Да, на портрете была изображена, конечно же, Каролина Вакстон, но только в профиль. Кроме того, прядь длинных и блестящих темных волос, ниспадая, скрывала ее лицо. Но даже и то немногое, что Кэвин увидел, восхитило его.

Скрестив руки на груди, он стал рассматривать портрет. На девушке было темно-зеленое бархатное платье, на голове небольшая корона, усыпанная бриллиантами. Волосы гладко причесаны и спускаются на спину, как и положено невесте-девственнице. Лица почти не было видно, его закрывала упавшая прядь, и тем не менее Кэвин не мог оторвать взгляд от портрета.

– Это ты, Каролина, – прошептал он. – Почему ты смотришь в сторону? Может быть, твое лицо обезображено оспой? Или у тебя некрасивый рот? – Внезапно Кэвина осенила странная мысль. – Нет, ты прекрасна… Да, да, прекрасна. И твой муж ревновал тебя. Я знаю, почему он попросил художника изобразить тебя в профиль. Он не хотел ни с кем делиться твоей красотой.

Еще несколько минут он рассматривал портрет, затем, повинуясь непонятному вспыхнувшему в нем чувству, схватил стул, встал на него и начал снимать картину со стены. Она оказалась довольно тяжелой, Кэвин едва не упал. Сняв портрет, он поставил его на камин и провел рукой по восхитительному овалу лица девушки. Пальцы его задержались на ее щеке…

Кэвин сам удивился, вдруг вспомнив про актрису Эллен Скарлет. Она сказала, что не станет встречаться с ним. Но только голос ее звучал очень неуверенно. А возможно, это ему только показалось. И все-таки Кэвин решил проявить разумную настойчивость.

Ему вдруг захотелось обратно в Лондон. Взяв портрет, Кэвин торопливо вышел из спальни брата и начал спускаться вниз. Внизу он подозвал одного из слуг и приказал тому отнести портрет в карету. Затем, еще раз коротко повторив приказания миссис Спэйт, вышел из дома.

* * *

Эллен металась по подушке и тихо стонала. Она пыталась проснуться, открыть глаза, но кошмарный сон липкой паутиной опутывал ее. Эллен снова видела охваченные яростью глаза мужа и вырывающиеся из окна языки пламени. Она слышала топот копыт и крики Ханта.

«Нет, нет, – в отчаянии повторяла девушка и судорожно хватала руками скомканную простыню. – Пожалуйста, оставьте меня».

Но навязчивый сон вновь окутал ее своим ужасом. Вот она, спасаясь от погони, снова бежит по залам Хаверинг-хауза. Эллен ищет выход, но его нет. Везде только мрачные стены, от которых веет могильным холодом. Эллен забегает в последнюю комнату, но и там спасительной двери нет. Она в ужасе дрожит и плачет…

По всему дому эхо разносит удары копыт по каменным плитам. Эллен знает, что это скачет ее лютый враг, проклятый альбинос. Грохот копыт становится все громче и громче. Еще немного, и безжалостный Хант настигнет и убьет ее.

Эллен сжимается в комочек и в страхе закрывает руками лицо. Внезапно она чувствует, как кто-то хватает ее за плечо. Она пронзительно кричит…

– Эллен, Эллен… Ты слышишь меня?

Девушка боится открыть глаза, она ждет смерти, потому что бежать бесполезно… Вот сейчас это случится, сейчас. Так повторяется почти каждую ночь… Она снова кричит и бьется, мечется по постели.

– Эллен, любовь моя. Проснись же, это сон, всего лишь сон.

– Ричард? – удивленно и в то же время испуганно спрашивает девушка. – Как хорошо, что ты пришел, – говорит она, приникая головой к его груди.

– Да, да, это я.

– Я вся дрожу. Мне было так страшно. Я сильно кричала? – спросила Эллен. Проснувшись, она никогда не помнила, что ей снилось. – Все хорошо, дорогая. Успокойся, это был просто дурной сон. – Ричард присел на край кровати и посмотрел на озаренное слабым пламенем догорающей свечи прекрасное лицо Эллен. – Я здесь, с тобой. Ты в полной безопасности. – Ричард приблизился к столику и, налив стакан воды, подал его Эллен. – На, выпей.

Эллен послушно приподнялась и выпила смешанную с вином воду.

– Даже самой не верится, что этот кошмар все еще преследует меня. Ведь с того времени прошло уже два с половиной года.

Он провел ладонью по ее спадающим на плечи волосам, длинным и пышным. Ричард всегда умел успокаивать Эллен и делал это ласково, словно нежный, заботливый отец.

– На все нужно время, – произнес он. – Я же говорил тебе, что такие вещи не скоро забываются.

Эллен посмотрела на обнаженного Ричарда.

– Прости, что я разбудила тебя. Это уже второй случай на этой неделе.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Не переживай, – Ричард улыбнулся. – К тому же мне нравится врываться к тебе в таком виде.

Эллен рассмеялась. Когда она впервые увидела изуродованное тело Ричарда, она пришла в ужас. Затем ей стало нестерпимо жаль его. Потом прошла и жалость, уступив место теплому дружескому чувству. Эллен и Ричард вели себя как супружеская пара, естественно, не стесняясь друг друга. Единственное, чего у них не было, так это физической близости. Отношения их были платоническими, но в этом было и некоторое удобство.

В последний год Ричард многому научил ее, на своем личном примере он доказал, что в жизни существует много прекрасного и надо уметь находить удовольствие во всем. В отличие от Уолдрона, который вечно твердил ей, что супруги не должны видеть друг друга обнаженными, Ричард старался как можно чаще видеть Эллен в спальне. Сначала она стыдилась Ричарда, но постепенно привыкла к этому. Он сделал ее увереннее в себе и счастливее. Ричард воспитывал ее тактично, но настойчиво и добился того, что через небольшой отрезок времени Эллен сильно изменилась. Она уже не была той замкнутой и сдавленной горем девушкой. В ней проснулись чувство собственного достоинства и настоящая любовь, любовь к человеку, с которым она, по злой иронии судьбы, никогда не сможет быть по-настоящему счастлива. Эллен взяла ладонь Ричарда и прижала к щеке. Но пока, ни разу в жизни не изведав радости интимных отношений, ей казалось, что большего счастья не бывает.

– Ляг рядом, – сказала она, откидывая легкое одеяло и отодвигаясь на край кровати. – Мне так не хочется оставаться одной.

Ричард с видимой неохотой перелез через нее и набросил на себя одеяло. Эллен положила голову на его плечо и закрыла глаза.

– Тебе лучше? – спросил он. Девушка улыбнулась и ответила:

– Намного лучше.

Ричард задул свечу.

– Тогда постарайся уснуть. Я встану рано, нужно ехать в Уайтхолл, уладить кое-какие дела.

Эллен вздохнула и прижалась к Ричарду. Его тихое, мерное дыхание действовало на нее успокаивающе, но заснуть она все равно не смогла.

Помимо своей воли она вдруг вспомнила Кэвина Меррика, того самого незнакомца, встреченного в театре. Вот уже две недели он засыпал ее подарками. Некоторые из них стоили огромных денег, другие были дешевы, но в то же время волнующе прелестны и трогательны. Каждый день Эллен получала от Меррика то корзину апельсинов, то просто скромный полевой цветок, то пару бриллиантовых сережек. Раньше ей тоже делали подарки, но она всегда возвращала их. Но Кэвина ей не хотелось обижать отказом, и Эллен сама не знала почему. И сережки, и ожерелье, и прелестную китайскую вазу она хранила в ящике тумбочки у своей постели. Экзотическими фруктами и сладостями она делилась с другими актерами и актрисами.

«Почему я принимаю его подарки?» – думала Эллен, вслушиваясь в дыхание спящего Ричарда. Не раз она хотела вернуть их, но знала, что никогда не сделает этого. Было и в этих подарках, и в этом мужчине нечто такое, что волновало ее, что наполняло ее сердце необъяснимым сладким трепетом. Даже мысль о Меррике была для Эллен томительно-приятной. Она любила Ричарда за трогательную заботу, которой он окружил ее, но в этой любви не было и капли того волнения, которое в ней вызывал Кэвин.

С каждым подарком приходила записка: «Прошу вас хотя бы один раз поужинать со мной», вызывавшая у Эллен приятное волнение в груди и одновременно страх.

«Но что в том плохого? – думала она, повернувшись на бок и прижимаясь спиной к Ричарду. – Просто поужинать – и все. Нет, этим я обижу Ричарда, а я не должна обижать его. Но он же хочет, чтобы я была счастлива, он сам много раз говорил мне об этом».

Эллен приподняла голову и поправила подушку. «Нет, я не могу принять приглашение Кэвина, не могу предать Ричарда. Но разве я не совершаю предательства уже сейчас? Почему я ничего не говорю Ричарду о Кэвине? – в который раз спрашивала себя Эллен и тут же отвечала: – А с какой стати? Зачем мне волновать его из-за какого-то поклонника?» Она попыталась успокоиться и уснуть, но внезапно страшная мысль пронзила ее сознание: «Хант, он здесь, в Лондоне. Поэтому мне еще рано думать о выходе в свет», – она тяжело вздохнула. Ей хотелось иметь мужа, детей, но Ричард постоянно говорил, что еще не пришло время устраивать свою жизнь. «Время, на все нужно время», – повторяла Эллен.

Она закрыла глаза и попыталась прогнать навязчивые мысли. Вскоре Эллен успокоилась. Страх от увиденного сна прошел, уступив место усталости. «Ричард прав. Я верну Кэвину его следующий подарок. Обязательно верну», – решила Эллен, закутываясь в одеяло.