Текст книги "Никогда, никогда"

10

Сайлас

– Ты пойдешь сегодня на тренировку? – спрашивает Лэндон. Он стоит возле водительской двери моей машины, хотя я не помню, ни как заехал на школьную парковку, ни как заглушил двигатель. Я киваю, но не смотрю ему в глаза. По дороге я настолько ушел в свои мысли, что даже не подумал о том, чтобы попытаться выведать у него какую-нибудь информацию.

Я зациклился на том, что проснулся, по-прежнему не имея никаких воспоминаний. Я надеялся, что Чарли окажется права – что мы проснемся, и все снова будет нормально. Но это не так.

Во всяком случае, воспоминания не вернулись ко мне самому. С Чарли я не разговаривал со вчерашнего вечера, а в том сообщении, которое она прислала мне сегодня утром, не было ответов.

Я его даже не открыл. Оно появилось на экране моего телефона, и я прочел достаточно, чтобы понять, какие чувства оно у меня вызывает. Я сразу начал думать о том, кто может довезти ее до школы и устраивает ли ее этот вариант.

Когда дело касается ее, во мне просыпается защитительный инстинкт, мне хочется оберегать ее, хотя я не знаю, было ли так всегда или это просто потому, что сейчас она единственная, кого я могу понять и кому могу сопереживать.

Я выхожу из машины, твердо решив разыскать ее. Удостовериться, что с ней все в порядке, хотя я и знаю, что, скорее всего, так оно и есть. Мне не требуется узнавать ее лучше, чтобы понимать, что она может позаботиться о себе и без меня. Она на редкость независима.

Но это не значит, что я все равно не попытаюсь удостовериться, что с ней все в порядке.

Когда захожу в школу, мне приходит в голову, что я понятия не имею, как искать ее и с чего начинать поиски. Ни она, ни я не помним, какие из школьных шкафчиков принадлежат нам, и, поскольку это произошло с нами обоими вчера во время четвертого урока, мы не имеем ни малейшего представления о том, где должны проходить наши первые, вторые и третьи уроки.

Я решаю отправиться в администрацию и попросить выдать мне копию моего расписания. Надеюсь, Чарли догадалась сделать то же самое, поскольку вряд ли мне выдадут копию ее расписания.

Секретарша мне незнакома, но, увидев меня, она многозначительно улыбается.

– Ты хочешь увидеться с миссис Эшли, Сайлас?

Миссис Эшли.

Я собираюсь покачать головой, но секретарша уже кивком показывает мне на открытую дверь какого-то офиса. Кем бы ни была эта самая миссис Эшли, видимо, я посещаю ее так часто, что мое присутствие в ее офисе не является чем-то необычным.

Я делаю шаг в сторону этого офиса, когда из него выходит женщина. Она высока, привлекательна и кажется слишком молодой для того, чтобы быть сотрудницей школы. Чем бы она здесь ни занималась, очевидно, что она начала заниматься этим недавно. Выглядит она так, будто только-только закончила университет.

– Мистер Нэш, – говорит она с едва различимой улыбкой и перекидывает свои светлые волосы через плечо. – Вы записаны на встречу со мной?

Я останавливаюсь, оглядываюсь на секретаршу, но тут миссис Эшли небрежно машет рукой.

– Впрочем, это неважно. У меня есть несколько минут. Заходите.

Я с опаской прохожу мимо нее, попутно прочитав табличку на двери ее офиса.

АВРИЛ ЭШЛИ, ПСИХОЛОГ-КОНСУЛЬТАНТ

Она закрывает за мной дверь, и я оглядываю ее офис, украшенный духоподъемными цитатами и постерами, имеющими позитивный посыл. Я вдруг начинаю чувствовать себя неловко. Будто я оказался в ловушке. Наверное, мне следовало сказать, что я явился не к миссис Эшли, но надеюсь, что эта психолог-консультант – которую я, похоже, посещал регулярно – знает о моем прошлом нечто такое, что могло бы помочь Чарли и мне.

Я поворачиваюсь и вижу, как рука миссис Эшли скользит по двери к замку. Она запирает его, затем неторопливо идет ко мне. Ее ладони касаются моей груди, ее губы впиваются в мои. Я отшатываюсь назад и врезаюсь спиной в шкафчик-регистратор.

Ничего себе.

Какого черта?

Она явно обижена тем, что я только что отверг ее заигрывание. Должно быть, для нас с ней такие заигрывания – это обычное дело.

Я что, сплю со школьным психологом-консультантом?

Я сразу же думаю о Чарли и, поскольку у нас с ней явно нет никаких обязательств друг перед другом, задаю себе вопрос, какие же отношения все-таки имелись между нами. Почему мы вообще были вместе?

– Что-то не так? – спрашивает миссис Эшли.

Я слегка поворачиваюсь и делаю несколько шагов от нее в сторону окна.

– Сегодня я не очень хорошо себя чувствую. – Я смотрю ей в глаза и выдавливаю из себя улыбку. – Не хочу тебя заразить.

Мои слова успокаивают ее, и она опять подходит ко мне и на этот раз целует меня в шею.

– Бедняжка, – мурлычет она. – Хочешь, я помогу тебе почувствовать себя лучше?

Мои округлившиеся глаза шарят по ее кабинету, ища путь к спасению. Мой взгляд падает на компьютер на ее письменном столе, затем на принтер за ее стулом.

– Миссис Эшли, – говорю я, мягко оттолкнув ее от моей шеи.

Это неправильно, притом на стольких уровнях.

Она смеется.

– Ты никогда не называешь меня так, когда мы остаемся одни. Это звучит странно. – Она чувствует себя со мной слишком уж комфортно. Мне надо выбраться отсюда.

– Аврил, – говорю я, улыбнувшись ей. – Сделай мне одолжение. Ты можешь напечатать мне копии моего расписания и расписания Чарли?

Она сразу же выпрямляется, и при упоминании имени Чарли ее улыбка моментально исчезает. Это явно является между нами яблоком раздора.

– Я подумываю о том, чтобы сменить пару изучаемых мною предметов на другие, чтобы мне не приходилось проводить столько времени в ее обществе.

Как же это далеко от истины.

Миссис Эшли – Аврил – проводит пальцами по моей груди, и на ее лице снова появляется улыбка.

– Давно пора. Я вижу, ты наконец-то решил принять совет психолога.

Судя по ее тону, между нами явно был секс. Я вижу, как это должно было начаться у нас, и это заставляет меня чувствовать себя пошлым. И ненавидеть то, кем я был.

Я переминаюсь с ноги на ногу, глядя, как она садится за стол и начинает стучать по клавиатуре своего компьютера.

Она достает из принтера две напечатанные копии расписаний и, держа их в руке, идет ко мне. Я пытаюсь взять у нее расписания, но она с улыбкой отводит руку.

– Не-а, – говорит она, медленно качая головой. – Тебе придется за это заплатить. – Она прислоняется к своему столу и кладет листки рядом с собой лицом вниз. Затем снова смотрит мне в глаза, и я понимаю, что мне не удастся уйти, не умаслив ее, чего я совсем не хочу.

Я делаю два медленных шага к ней и кладу ладони на стол справа и слева от нее. Я наклоняюсь к ее шее и слышу, как она резко втягивает в себя воздух, когда я начинаю говорить.

– Аврил, у меня остается только пять минут до того, как я должен явиться на урок. И я никак не смогу сделать с тобой все те вещи, которые я хочу с тобой сделать, всего за пять минут.

Я беру копии расписаний, лежащие на ее столе, и пячусь, держа их в руке. Она дергает себя за нижнюю губу, глядя на меня глазами, полными страсти.

– Возвращайся в обеденный перерыв, – шепчет она. – Вам хватит часа, мистер Нэш?

Я подмигиваю ей.

– Думаю, мне придется удовольствоваться этим, – отвечаю я, выходя за дверь. И не останавливаюсь, пока не дохожу до конца коридора и не заворачиваю за угол, оказавшись вне поля ее видимости.

Восемнадцатилетней безответственной части меня хочется с гордостью забиться со мной, поскольку я сумел заарканить школьного психолога, но одновременно разумной части меня хочется заехать мне кулаком за то, что я сделал такое с Чарли.

Чарли явно куда лучший выбор, чем миссис Эшли, и мне тошно осознавать, что я поставил наши с ней отношения под удар.

Хотя, с другой стороны, то же самое делала и Чарли.

* * *

К счастью, в расписаниях упомянуты также номера наших шкафчиков и комбинации шифров их замков. Номер ее шкафчика 543, а моего 544. Я догадываюсь, что это было сделано намеренно.

Первым делом я открываю свой шкафчик и нахожу там три учебника. Перед ними стоит полупустой стаканчик кофе и лежит пустая обертка от булочки с корицей. Внутри моего шкафчика к стенкам клейкой лентой приклеены две фотографии: на одной изображены Чарли и я, а на другой одна Чарли.

Я отлепляю ее фотографию и пристально смотрю на нее. Если мы не были счастливы вместе, то почему ее фотографии хранятся в моем шкафчике? Тем более вот это ее фото. Его определенно сделал я, поскольку оно снято в том же стиле, что и фотографии, висящие в моей комнате.

Она сидит на диване, скрестив ноги, слегка задрав голову и глядя прямо в объектив камеры.

Ее взгляд пристальный – она смотрит в камеру так, будто заглядывает в меня самого. Она выглядит уверенной в себе и явно чувствует себя непринужденно, и, хотя на фотографии она не улыбается и не смеется, я вижу, что она счастлива. Тот день, когда была сделана эта фотография, определенно был хорошим днем для меня. Для нас обоих. Ее глаза на этом фото кричат о многом, но громче всего звучит: Я люблю тебя, Сайлас!

Я продолжаю смотреть на фото еще какое-то время, затем возвращаю его обратно в шкафчик. И проверяю свой телефон, чтобы посмотреть, есть ли там сообщения от нее. Но их нет. Я оглядываюсь по сторонам и вижу Лэндона, приближающегося ко мне по коридору. Проходя мимо меня, он бросает, оглянувшись через плечо:

– Похоже, Брайан еще не совсем вышел из игры, брат.

Звенит звонок.

Я смотрю туда, откуда пришел Лэндон, и вижу, что на том конце коридора толпятся ученики. Кажется, они нарочно стоят там, некоторые смотрят на меня, взгляды других прикованы к чему-то, что происходит рядом с ними. Я направляюсь в ту сторону, и теперь уже все взгляды устремляются на меня.

Толпа расступается, и я вижу Чарли. Она стоит спиной к ряду шкафчиков, обхватив себя руками. Брайан стоит рядом, прислонясь к одному из шкафчиков, и пристально смотрит на нее. Судя по его лицу, он увлечен разговором с ней, у нее же вид просто сдержанный и настороженный. Он замечает меня почти сразу, и его тело и лицо напрягаются. Чарли устремляет взгляд туда, куда смотрит он, и тоже видит меня.

Насколько я могу понять, ей не нужна моя помощь, но, когда наши взгляды встречаются, я вижу на ее лице облегчение. Уголки ее губ трогает улыбка, и меня охватывает острое желание оторвать от нее Брайана. Две секунды я думаю. Может, мне пригрозить ему? Или лучше врезать, как мне хотелось вчера на парковке? Но нет, ни то, ни другое не доведет до его сознания тот урок, который я хочу ему преподать.

– Тебе пора идти на урок, – доносятся до меня ее слова. Она произносит их быстро, как будто боится, что я собираюсь ударить его. Но ей незачем беспокоиться. То, что я намерен сделать, уязвит Брайана Финли куда больше, чем если бы я просто ударил его.

Звонит второй звонок, но никто не сдвигается с места. Никто из учеников не спешит на свои уроки, стараясь не опоздать.

Они все ждут. Наблюдают. Ожидают, что я затею драку. Может, прежний Сайлас так и сделал бы? Может, новому Сайласу тоже следует поступить именно так?

Я не обращаю внимания ни на кого, кроме Чарли, и уверенно иду прямо к ней, не сводя с нее глаз. Как только Брайан видит, что я приближаюсь, он отходит от нее на два шага. Я смотрю прямо на него, протянув Чарли руку, давая ей выбор: взять меня за руку и пойти со мной или остаться стоять на месте.

Я чувствую, как ее пальцы переплетаются с моими, когда она крепко сжимает мою руку. Я увожу ее прочь от ряда шкафчиков, прочь от Брайана, прочь от толпы учеников. Как только мы заворачиваем за угол, она отпускает мою руку и останавливается.

– А тебе не кажется, что это было слишком уж театрально? – вопрошает она.

Я поворачиваюсь к ней лицом. Ее глаза прищурены, но губы вроде бы улыбаются. Я не могу сказать, ей смешно или она рассержена.

– Они все ожидали от меня какой-то реакции. Чего же ты ожидала от меня – чтобы я похлопал его по плечу и вежливо спросил, нельзя ли и мне поучаствовать в вашей беседе?

Она складывает руки на груди.

– Что заставляет тебя думать, что я вообще нуждалась в том, чтобы ты что-то сделал?

Мне непонятна ее враждебность. Мне казалось, что накануне мы расстались по-доброму, и я не понимаю, почему она злится на меня.

Она трет ладонями свои руки по всей длине, затем опускает глаза в пол.

– Прости, – бормочет она. – Я просто… – Она смотрит на потолок и тяжело вздыхает. – Я просто пыталась выудить у него информацию. Только поэтому я стояла с ним сейчас в вестибюле. Я не флиртовала.

Ее ответ застигает меня врасплох. Мне не нравится чувство вины, читающееся на ее лице. Я увел ее от него вовсе не поэтому, но теперь понимаю, что, по ее разумению, я очень обижен на нее из-за того, что она была с ним. Я видел, что ей не хотелось там находиться, но самой ей невдомек, как хорошо я научился угадывать, что у нее на уме.

Я делаю шаг к ней и, когда она поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, улыбаюсь.

– Тебе станет легче, если я скажу, что я изменял тебе со школьным психологом-консультантом?

Она резко втягивает в себя воздух, и на ее лице отражается потрясение.

– Ты была не единственной, кто искал чего-то на стороне, Чарли. Похоже, у нас обоих были проблемы, которые мы хотели решить, так что не кори себя так уж строго.

Наверное, облегчение – это не та реакция, которую должна проявить девушка, узнав, что ее парень ей изменял, но это определенно именно то самое чувство, которое сейчас испытывает Чарли. Я вижу это по ее глазам и слышу в шумном выдохе, когда она наконец выпускает из легких воздух, задержавшийся в них.

– Ничего себе… – произносит она, опустив руки. – Значит, у нас техническая ничья?

Ничья? Я качаю головой.

– Это не игра, в которой я хочу выиграть, Чарли. Если уж на то пошло, то я сказал бы, что мы оба проиграли.

Я вспоминаю про наши расписания и достаю ее расписание из заднего кармана моих джинсов.

– Мы окажемся вместе только на четвертом уроке, на истории. Первым уроком у тебя должен быть английский. Этот класс выходит в другой коридор. – И я показываю ей, где находится класс, в котором будет проходить ее первый урок.

Она благодарно кивает и разворачивает свое расписание.

– Это была отличная идея, – замечает она, пробежав его глазами. Затем снова смотрит на меня с лукавой улыбкой. – Полагаю, ты получил эти копии от твоей любовницы-психологини?

Морщусь от ее слов, хотя думаю, что не должен испытывать угрызения совести по поводу чего-то из того, что происходило до вчерашнего дня.

– От моей бывшей любовницы-психологини, – уточняю я с улыбкой. Она смеется, и это смех солидарности. Каким паршивым ни было бы положение, в которое мы попали, и какой обескураживающей ни была бы эта новая информация о наших отношениях, то, что мы можем над этим смеяться, доказывает, что мы оба, по крайней мере, способны чувствовать абсурдность происходящего. И, уходя от нее, я могу думать только об одном: о том, как мне хочется, чтобы Брайан Финли мог подавиться ее смехом.

* * *

Первые три сегодняшних урока оказались для меня чем-то совершенно чуждым. Никто из остальных учеников в классе и ничто из того, что обсуждалось, не показалось мне знакомым. Я чувствовал себя на них самозванцем, кем-то, занимающим не свое место.

Но как только я явился на свой четвертый урок и сел рядом с Чарли, мое настроение изменилось. Она мне знакома. Она единственное, что мне знакомо в мире, полном нелогичности и неразберихи.

Мы несколько раз украдкой посмотрели друг на друга, но за весь урок не сказали друг другу ни слова. Мы не разговариваем и теперь, когда вместе входим в кафетерий. Я бросаю взгляд на наш стол, и все, кто сидел с нами за ним вчера, сидят там и сегодня, и не заняты только наши два места.

Я показываю кивком на очередь за едой.

– Давай сначала принесем себе подносы с едой и напитками.

Она быстро поднимает на меня глаза, затем снова опускает их в стол.

– Я не голодна, – говорит она. – Я просто посижу за столом и подожду тебя.

Она направляется к столу, за которым сидят ребята из нашей компании, а я иду в конец очереди.

Взяв поднос с едой и пепси, я подхожу к столу и сажусь. Чарли смотрит в свой телефон, исключив себя из ведущегося за столом разговора.

Парень, сидящий справа от меня – кажется, его зовут Эндрю, – толкает меня локтем.

– Сайлас, – говорит он, тыкая меня локтем опять и опять, – скажи ему, какой вес я выжал в понедельник в жиме лежа.

Я смотрю на парня, сидящего напротив меня. Он закатывает глаза, допивает свою газировку и ставит пустую банку на стол.

– Брось, Эндрю. Ты думаешь, я такой дурак, что поверю, будто твой лучший друг не соврет ради тебя?

Лучший друг.

Эндрю мой лучший друг, однако еще полминуты назад я даже не был уверен, что его зовут именно так.

Мое внимание переключается с этих двоих на еду, стоящую передо мной. Я открываю свою газировку, отпиваю глоток и тут вижу, как Чарли сжимает свой живот. В кафетерии шумно, но я все равно слышу, как у нее урчит в животе. Она голодная.

Если она голодна, то почему же она ничего не ест?

– Чарли? – Я наклоняюсь к ней. – Почему ты не ешь? – В ответ она только пожимает плечами. Я понижаю голос еще больше. – У тебя есть деньги?

Она быстро поднимает глаза на меня, как будто я только что открыл всем присутствующим некий огромный секрет. Затем сглатывает и смущенно отводит взгляд.

– Нет, – тихо отвечает она. – Утром я отдала мои последние несколько долларов Дженет. Я обойдусь, пока не вернусь домой.

Я ставлю свой напиток на стол и пододвигаю к ней свой поднос с едой.

– Вот, ешь. Я принесу себе другой.

Я встаю и снова иду к очереди, чтобы взять другой поднос с едой. Когда я возвращаюсь к столу, она уже немного поела. Она не благодарит меня, и я чувствую облегчение. Мне не хочется, чтобы она благодарила меня за то, что я обеспечиваю ее едой, чтобы она не оставалась голодной. Потому что я надеюсь, что она будет принимать это от меня как должное.

– Ты хочешь, чтобы я подвез тебя сегодня домой? – спрашиваю я, когда мы доедаем наш обед.

– Чувак, ты не можешь опять пропустить тренировку, – бросает Эндрю. – Если ты ее пропустишь, наш тренер не разрешит тебе играть в матче завтра вечером.

Я тру ладонью лицо, затем сую руку в карман и достаю свои ключи.

– Вот, держи. – Я кладу их в ее ладонь. – Отвези свою сестру домой, а потом забери меня после тренировки.

Она пытается вернуть мне ключи, но я отказываюсь их брать.

– Оставь их себе, – говорю я. – Тебе машина нужна, а мне она пока что ни к чему.

Эндрю перебивает меня.

– Ты позволяешь ей взять твою машину? Ты это серьезно? А ведь мне ты никогда не позволял даже просто посидеть за твоим чертовым рулем!

Я гляжу на Эндрю и пожимаю плечами.

– Но ведь ты не девушка, в которую я влюблен.

Чарли выплевывает пепси, разразившись смехом. Я смотрю на нее и вижу на ее лице широкую улыбку. Она озаряет все ее лицо, и даже карие глаза кажутся сейчас менее темными. Пусть я ничего о ней и не помню, но готов поспорить, что больше всего я любил в ней именно ее улыбку.

* * *

Это был утомительный день. У меня такое чувство, будто я несколько часов находился на сцене и играл роль, притом не имея сценария. И сейчас мне хочется оказаться либо в моей кровати, либо с Чарли. А лучше всего было бы совместить одно с другим.

Однако у нас с Чарли есть цель – нам надо выяснить, что произошло с нами вчера. Хотя ни мне, ни ей совсем не хотелось появляться сегодня в школе, мы знали, что именно в школе мы, возможно, сможем отыскать ответ. Ведь вчера это как-никак случилось с нами здесь, в разгар учебного дня, так что ответ может быть как-то связан со школой.

Возможно, в этом плане тренировка по игре в американский футбол будет полезной. Я окажусь среди тех, с кем за последние двадцать четыре часа почти не общался. И, быть может, узнаю от них о себе или о Чарли нечто такое, чего раньше не знал. Нечто такое, что, возможно, прольет свет на то положение, в котором мы оказались.

Я испытываю облегчение, обнаружив, что на всех шкафчиках в раздевалке есть наклейки с именами, так что мне нетрудно отыскать мою экипировку. Зато мне трудно разобраться, как ее надевать. Я с трудом надеваю штаны, стараясь при этом выглядеть так, будто знаю, что делаю. Раздевалка медленно пустеет по мере того, как все парни выходят на поле, пока я не остаюсь в ней один.

Когда мне кажется, что я со всем разобрался, я хватаю с верхней полки свою фуфайку и натягиваю ее через голову. И тут вижу коробку, задвинутую в самую глубину верхней полки моего шкафчика. Я достаю ее и сажусь на скамейку. Коробка красная и большая, намного больше, чем если бы в ней лежало какое-нибудь ювелирное украшение. Я снимаю с нее крышку и вижу на самом верху несколько фотографий.

На них нет людей. Похоже, это изображения каких-то мест. Я перебираю их и дохожу до фото, на котором изображены качели. Идет дождь, и земля под качелями залита водой. Я переворачиваю фотографию и вижу на ее обороте надпись: Наш поцелуй.

На следующей фотографии видно заднее сиденье машины, но снято оно с пола. Я переворачиваю фото, и надпись на его обороте гласит: Наша первая ссора.

На третьей фотографии, кажется, изображена церковь, хотя видны только ее двери. Место наших встреч.

Я перебираю все фотографии, пока не дохожу до лежащего на дне коробки сложенного письма. Я беру и разворачиваю его. Это короткое письмо, оно написано моим почерком и адресовано Чарли. Я начинаю читать его, но тут мой телефон гудит. Я достаю и разблокирую его.

Чарли: Когда заканчивается твоя тренировка?

Я: Не знаю. Я нашел в своем шкафчике в раздевалке коробку с кое-какими вещами. Не знаю, окажется ли это полезным, но в ней есть письмо.

Чарли: И что в нем сказано?

– Сайлас! – вопит кто-то за моей спиной. Я поворачиваюсь и роняю две фотографии. В дверях стоит мужчина с сердитым выражением на лице. – Иди на поле!

Я киваю, и он выходит в коридор. Я кладу фотографии обратно в коробку и ставлю ее обратно в свой шкафчик. Затем, пытаясь успокоиться, делаю глубокий вдох и выхожу на поле для тренировок.

На поле выстроились две линии. Два ряда парней, подавшихся вперед, каждый из которых стоит и смотрит на парня напротив. В одном из рядов есть промежуток, так что я подбегаю туда, становлюсь в него и копирую то, что делают остальные игроки.

– Черт возьми, Нэш! Почему ты не надел щитки защиты на плечи? – кричит кто-то.

Щитки защиты плеч. Черт.

Я выбегаю из ряда и бегу обратно к раздевалке. Похоже, это будет самый долгий час в моей жизни. Странно, что я не могу вспомнить правила американского футбола. Хотя вряд ли это так уж сложно. Надо просто пробежать несколько раз туда-сюда, и тренировка закончится.

Я обнаруживаю щитки за рядом шкафчиков. К счастью, надевать их легко. Снова бегу к полю и вижу, что линии рассыпаются и все бегают, как муравьи. Я колеблюсь прежде, чем выйти на поле. Когда звучит свисток, кто-то толкает меня в спину.

– Давай! – раздраженно кричит он.

Линии, номера, ворота. Все это ничего для меня не значит, и я стою столбом среди остальных игроков. Один из тренеров выкрикивает команду, и не успеваю я понять, что к чему, как в мою сторону летит мяч. Я ловлю его.

И что теперь?

Скорее всего, мне надо бежать.

Я пробегаю три фута и утыкаюсь лицом в искусственное травяное покрытие. Звучит свисток.

Кто-то кричит.

Я встаю, и ко мне подходит один из тренеров.

– Что это было? Соберись и играй!

Я оглядываюсь по сторонам, чувствуя, как по моему лбу стекают струйки пота. За моей спиной звучит голос Лэндона:

– Чувак, что с тобой?

Я поворачиваюсь и смотрю на него. Все сгрудились вокруг меня, встав в круг. Я копирую их движения и кладу руки на спины парней, стоящих справа и слева от меня. Несколько секунд никто ничего не говорит, и тут до меня доходит, что они все смотрят на меня и чего-то ждут. Кажется, они хотят, чтобы я что-то сказал, но что?

– Ты будешь задавать план игры или как? – вопрошает парень, стоящий слева.

– Э-э… – лепечу я. – Ты… – Я показываю на Лэндона. – Сделай эту… вещь. – И прежде, чем они успевают задать мне какой-то вопрос, отхожу в сторону, и круг распадается.

– Тренер посадит его на скамейку запасных, – бормочет кто-то за моей спиной. Звучит свисток, и прежде, чем он затихает, мне в грудь врезается товарняк.

Во всяком случае, у меня возникает именно такое чувство.

Я вижу над собой небо, у меня звенит в ушах, и я не могу сделать вдох.

Надо мной склоняется Лэндон. Он хватает меня за шлем и трясет его.

– Да что с тобой такое, черт возьми? – Он оглядывается по сторонам, затем опять смотрит на меня. Его глаза щурятся. – Лежи и не вставай. Притворись больным.

Я делаю то, что он говорит, и он подбегает к трибуне.

– Тренер, я говорил ему, чтобы он не приходил на тренировку, – говорит он. – У него всю неделю была стрептококковая инфекция. Думаю, он обезвожен.

Я закрываю глаза, радуясь тому, что у меня есть такой брат. Мне нравится этот паренек.

– Что ты вообще тут делаешь, Нэш? – Теперь тренер стоит рядом со мной на коленях. – Иди в раздевалку и сделай что-нибудь с этим своим обезвоживанием. – Он встает и машет рукой одному из помощников тренера. – Дай ему азитромицин и сделай так, чтобы он был готов к завтрашней игре.

Лэндон помогает мне встать с земли. У меня все еще звенит в ушах, но теперь я хотя бы снова способен дышать. Я иду в сторону раздевалок, чувствуя облегчение от того, что могу покинуть поле. Мне вообще не надо было на него выходить. Это было глупо, Сайлас.

Я добираюсь до раздевалки и снимаю свою экипировку. Как только я обуваюсь, до меня доносятся шаги, приближающиеся к раздевалке со стороны коридора. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю еще одну дверь, находящуюся на противоположной стороне. Я бросаюсь к ней, толкаю ее. К счастью, она открывается прямо на парковку.

И сразу же чувствую облегчение, увидев свою машину. Я пускаюсь бежать к ней и, когда подбегаю, вижу, как с водительского сиденья вылезает Чарли и спрыгивает на землю. Я так рад видеть ее – рад, что у меня есть кто-то, кто меня понимает, – что, не раздумывая, сжимаю ее запястье, притягиваю ее к себе и крепко обнимаю. Я утыкаюсь лицом в ее волосы и испускаю вздох. Она кажется мне такой знакомой. Надежной. Ее близость заставляет меня забыть, что я ничего не помню.

– Что ты делаешь?

Ее тело напряжено. Эта ее холодная реакция напоминает мне, что мы с ней не ведем себя так друг с другом. Это Сайлас и Чарли вели себя так.

Черт.

Я прочищаю горло, отпускаю ее и быстро делаю шаг назад.

– Прости, – бормочу я. – Это я по привычке.

– У нас нет привычек. – Она проходит мимо меня и огибает машину.

– Как ты думаешь, ты всегда так обижала меня? – спрашиваю я.

Она глядит на меня поверх капота моей машины и кивает.

– Готова поспорить, что да. Скорее всего, ты любишь такие вещи.

– Выходит, я мазохист, – бормочу я.

Мы оба забираемся в машину, и сегодня вечером я планирую заехать в два места. Во-первых, ко мне домой, чтобы принять душ, но я уверен, что, если я спрошу, хочет ли она поехать со мной, она ответит «нет», просто мне назло. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать, я просто еду в сторону своего дома, не дав ей выбора.

* * *

– Почему ты улыбаешься? – спрашивает она, когда мы проезжаем три мили. А я не отдавал себе отчета, что улыбаюсь. Я пожимаю плечами.

– Я просто думаю.

– О чем?

Я смотрю на нее и вижу, что она ждет моего ответа, досадливо хмуря брови.

– О том, как прежнему Сайласу удалось пробиться сквозь твою броню.

Она смеется.

– А почему ты думаешь, что он пробился сквозь нее?

Мне хочется улыбнуться опять, но кажется, я и не переставал улыбаться.

– Ты же видела то видео, Чарли. Ты любила его. – Я на секунду замолкаю, затем поправляюсь. – То есть меня. Ты любила меня.

– Это она любила тебя, – возражает Чарли и улыбается. – А я еще даже не уверена, что ты хотя бы нравишься мне.

Я качаю головой и тихо смеюсь.

– Я не очень-то хорошо себя знаю, но я, должно быть, был чертовски напорист.

Потому что сейчас я воспринял это как брошенный мне вызов.

– Что именно ты воспринял как вызов? Ты думаешь, что можешь опять понравиться мне?

Я гляжу на нее и чуть заметно качаю головой.

– Нет, я заставлю тебя заново влюбиться в меня.

Я вижу, как она сглатывает, но она ослабила хватку только на мгновение и теперь снова напряжена и насторожена.

– Желаю удачи, – говорит она, снова повернувшись лицом вперед. – Наверняка ты станешь первым парнем, который будет соперничать за любовь девушки с самим собой.

– Может, и так, – отзываюсь я, когда мы подъезжаем к дому. – Но я готов поспорить, что мне это удастся.

Я заглушаю двигатель и выхожу из машины. Она же продолжает сидеть и даже не расстегнула свой ремень безопасности.

– Ты идешь? Мне надо по-быстрому принять душ.

Она даже не смотрит на меня.

– Я подожду в машине.

Я не спорю. Закрыв дверь, я иду в дом, чтобы принять душ, думая о легкой улыбке, которая – я мог бы в этом поклясться – играла на ее губах.

И хотя завоевание ее сердца и не главный мой приоритет, это однозначно мой новый запасной аэродром на тот случай, если ни она, ни я так и не сможем найти способ вернуться к тому, кем мы были до вчерашнего дня. Потому что, несмотря на всю эту лажу – несмотря на то, что она изменяла мне с Брайаном, а я ей – со школьным психологом и на вражду между нашими семьями, – мы явно старались сохранить то, что связывало нас. Значит, отношения между нами были более глубокими, чем простое влечение или детская привязанность, и именно это заставляло меня бороться, чтобы удержать ее.

Я хочу почувствовать это снова. Хочу вспомнить, каково это – любить кого-то так сильно. Нет, не просто кого-то. Я хочу узнать, каково это – любить именно ее, Чарли.