Текст книги "Актуальные проблемы современного уголовного права и криминологии"

Особенности лексического значения слов в уголовном законе

Е. А. Волосюк,

ассистент кафедры уголовного права и процесса Юридического института Северо-Кавказского федерального университета

Одним из этапов грамматического способа толкования уголовного закона является установление лексического значения каждого слова, выявление его смыслового значения, которое создатель нормы в них вложил.

Слово с точки зрения лингвистики является базисным элементом языковых систем. Оно обладает настолько подвижной конструкцией, что легко принимает любые морфологические изменения. Поэтому очень важно установить значение каждого слова, употребленного в нормативном акте.

Лексическое значение слова определяется его соотнесенностью с соответствующим понятием и местом слова в лексической системе языка (т. е. его различными связями с другими словами). Отсюда задача толкователя установить не просто смысл и его значение в предложении, а те функции, которые оно несет. В большинстве случаев установление лексического значения слова происходит как бы автоматически. То есть слово, включенное в текст, озвучивает само себя функционально, в соответствии со своим значением и назначением. Другое дело, если оно многозначно, заимствовано или это специальный термин. Здесь интерпретатору надо выяснить: есть ли легальное или аутентическое толкование данных понятий. Если нет, то ему самому необходимо установить лексическое выражение конкретного слова, используя словари или иные источники.

Содержательная сторона слова, его внутреннее устройство – явление сложное, многогранное. Если попытаться «разложить» многочисленные определения слова на составляющие их компоненты, то со всей очевидностью выделятся три элемента:

1) предмет, для называния которого служит слово;

2) звуковая форма;

3) представление о называемом предмете, возникающее в сознании человека.

Все три элемента связаны между собой, образуя так называемый семантический треугольник, вершина которого – фонетическая оболочка слова, а два противоположных угла – предмет и понятие (именно так представляли себе соотношение между словом, вещью и мыслью о ней древние стоики). Фонетическая оболочка слова (т. е. последовательность его звуков) связана в сознании человека и в системе языка, с одной стороны, с предметом действительности (явлением, процессом, признаком), а с другой – с понятием, с представлением об этом предмете. Понятие является основой формирования значения слова.

Лексическое значение слова, являясь элементом общеязыковой системы, тем не менее, обладает достаточной самостоятельностью. Оно имеет собственно семантические, то есть присущие только ему, специфические свойства, например, разные способы номинации предметов, понятий, явлений, признаков по характеру соотнесения с действительностью (прямое – непрямое или переносное), по степени мотивированности (непроизводное – производное), по способам и возможностям лексической сочетаемости (свободное – несвободное), по характеру выполняемых функций (номинативные – экспрессивно-синонимические).

Рассмотрим слова с экспрессивно-синонимическим значением, в которых основным является эмоционально-оценочный признак на примере ст. 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Слова с таким значением возникли как добавочные экспрессивно-оценочные наименования уже существующих номинаций. Возникает вопрос: что такое вражда, ненависть? В толковых словарях эти понятия толкуют следующим образом: Вражда – неприязнь, взаимная ненависть, недоброжелательные отношения. Питать вражду к кому-нибудь. Жить во вражде с кем-нибудь. Непримиримая вражда. Возгорелась вражда[80]80
  Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. М., 2007.


[Закрыть]; вражда – (антагонизм), злоба, недоброжелательство, нелюбовь, ненависть, неприязнь, неприязненность, рознь, недружелюбие, нелады[81]81
  Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений / под ред. Н. Абрамова. М., 1999.


[Закрыть]; ненависть – чувство сильной вражды[82]82
  Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка. 28-е изд., перераб. М., 2012.


[Закрыть], злобы; ненависть – см. вражда, отвращение, питать ненависть[83]83
  Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений / под ред. Н. Абрамова. М., 1999.


[Закрыть]. В итоге получается, что под ненавистью может пониматься чувство сильной вражды и злобы, а под враждой – сильная неприязнь, основанная на ненависти. Однако закон никак не определяет эти понятия. Мы пришли к выводу, что ненависть – это вражда, а вражда – это ненависть, это слова-синонимы, а синонимия понятий затрудняет понимание закона и, следовательно, предопределяет ошибки правоприменения. Таким образом, хотелось бы определенности в ст. 282, чтобы преступления, предусмотренные данной статьей, могли совершаться только по мотивам ненависти или только по мотивам вражды.

В тех случаях, когда законодатель использует несовершенную форму глагола или причастия, он, как правило, ставит наступление юридических последствий в зависимость от наступления результатов действия («Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли, проживающего в нем лица… наказывается» ст. 139 УК РФ; «Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом» ст. 124 УК РФ).

Невозможно осуществить грамматическое толкование, минуя лексический уровень языка. Общественная природа языка обнаруживается, прежде всего, в его лексике. Лексическое значение – это содержание слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нем представление о предмете, свойстве, процессе, явлении. К одним из основных проблем лексического компонента грамматического анализа можно отнести распознавание значения многозначных слов, а также установление тождества значений различных слов и словосочетаний, используемых при формулировании уголовно-правовых норм. При толковании многозначных слов необходимо: 1) распознать такое слово; 2) выбрать соответствующее значение в конкретном контексте. А то, в каком из лексических значений выступает слово, определяется его сочетаемостью с другими словами. Реализацию того или иного значения слова осуществляет и более широкий контекст или ситуация, общая тематика речи. Так, например, слово «лицо» в п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство двух или более лиц) трактуется как «любой человек», а вот в ст. 32 УК РФ, в которой определяется понятие соучастия в преступлении, тем же словом обозначается не всякий человек, а только вменяемый и достигший возраста уголовной ответственности.

В уголовном праве, как правило, принято, что одни и те же слова и словосочетания, используемые законодателем при формулировании различных норм, имеют одинаковые значения. В то же время в зависимости от контекста трактовка того или иного слова приобретает определенную специфику. Например, определения «корысти» при хищении (примечание к ст. 158 УК РФ) и при квалифицированном убийстве (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) различаются. Если при хищении лицо стремится обогатиться за счет похищаемого имущества, то при убийстве возможно удовлетворение корыстных побуждений путем уклонения от материальных затрат, а не только посредством получения материальных благ. Уяснение таких тонкостей, наверное, справедливо относить в рамках грамматического анализа к так называемому специально-юридическому толкованию. Именно поэтому при толковании уголовного закона, наряду со знанием правил русского языка, необходимо использование специальных правил грамматического толкования, вытекающих из специфики права.

В тексте уголовного закона используются почти все (исключая междометия) самостоятельные и служебные части речи (существительные, прилагательные, глаголы, причастия, деепричастия, числительные, союзы и предлоги). Все они изучаются в разделе русского языка, именуемого морфологией. Каждая из частей речи важна для понимания уголовного текста.

Итак, первым этапом грамматического способа толкования является установления значения всех слов и выражений, употребленных в тексте уголовно-правового акта. После этого следует перейти к выяснению грамматической формы прилагательных, существительных, наклонения глаголов, видов причастий и т. д.

Все нормативные акты обезличены законодателем и несут в себе неиндивидуальный характер стиля законодательных положений. Так, в лексическом отношении безличность стиля влечет за собой полный отказ от употребления личных местоимений и личных форм глаголов повелительного наклонения и др. Напротив, в актах правоприменения в значении повелительных действий используются инфинитивные конструкции, такие, как «обязать, поручить, возложить, обеспечить, разработать» и т. д. Обычно они однородны и похожи один на другой (правда, есть стилевые особенности у актов текущего правотворчества и кодификационных актов). Имеет значение и такая черта законодательства, как оперирование заранее установленными языковыми средствами, унифицированность и стереотипность форм выражения воли законодателя. Это порождает формализацию, когда для выражения одной и той же мысли используется один и тот же ряд слов или приемов, применяемых в определенной последовательности[84]84
  Рандалу, X. А. ЭВМ и язык правовых актов // Советское государство и право. М., 1981. № 1.С. 116.


[Закрыть]. То есть в тексте закона применяются стандартные термины, стереотипные фразы и выражения, устоявшиеся стабильные языковые конструкции. Соответственно для норм, регулирующих близкие отношения, так в Особенной части УК надо применять одинаковые грамматические и синтаксические обороты и конструкции.

Таким образом, знание закономерностей использования лексических единиц для построения текста уголовного закона, правильное представление об их функциях и взаимосвязях является необходимой предпосылкой верного толкования статьи Уголовного кодекса.

Сущность и понятие конфискации имущества в уголовном законодательстве России

Э. С. Габисония,

аспирант кафедры уголовного права и уголовного процесса Юридического института Северо-Кавказского федерального университета

Конфискация имущества представляет собой принудительное безвозмездное изъятие имущества в доход государства. Сам термин «конфискация» латинского происхождения (confiscatio), в дословном переводе означающий «отобрание чего-либо в казну».

Конфискацию не следует путать с изъятием имущества. Изъятие имущества носит временный характер, может быть как добровольным, так и принудительным, имеет обратимый характер (например, изъятие автомобиля для помещения его на штрафстоянку). Изъятие вещей и документов при задержании – предупредительная мера административного правонарушения.

Следует положительно оценить новацию законодателя, предусмотревшего в УК РФ конфискацию имущества в качестве иной меры уголовно-правового характера и ограничившего сферу ее применения только имуществом, связанным с совершением преступления. До принятия Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ»[85]85
  О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ: федер. закон РФ от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ // Российская газета. 2003. № 3366.


[Закрыть] конфискация имущества применялась в виде дополнительного наказания и определялась как принудительное безвозмездное изъятие в собственность государства всего или части имущества, являющегося собственностью осужденного (ч. 1 ст. 52 УК РФ). Этот вид наказания назначался за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений, в случаях, прямо предусмотренных уголовным законом. Конфискация имущества применялась по приговору суда к лицу, признанному виновным в совершении, как правило, корыстного преступления.

Включение конфискации имущества в УК РФ на основании Федерального закона от 27 июля 2006 г. продиктовано не стремлением законодателя усилить карательный потенциал назначаемого вида наказания, а интересами лишения преступников незаконно приобретенных денег, ценностей и иного имущества, устранения экономической основы терроризма, организованной преступности, изъятия у них орудий и иных средств совершения преступлений, то есть, в конечном итоге, стремлением предупредить совершение новых преступлений.

Однако исключение конфискации как вида наказания из Уголовного кодекса РФ в 2003 г. и возращение ее в новом качестве как «иной меры» уголовно-правового характера в 2006 г. требует определения места конфискации в системе этих мер.

Анализ различных точек зрения на понятие «иных мер» уголовно-правового характера позволяет выделить следующие признаки этого института: «иные меры» являются формой реализации уголовной ответственности, правовым последствием совершения преступления, они предусмотрены в УК РФ, являются принудительными, назначаются только судом по своему усмотрению, применяются к лицам, совершившим преступление, по своему содержанию связаны с определенными правоограничениями, но не имеют карательного свойства и направлены на восстановление нарушенных общественных отношений и предупреждение совершения новых преступлений.

По мнению Э. В. Мартыненко[86]86
  Мартыненко, Э. В. Конфискация имущества в действующем российском уголовном праве: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2010. С. 24.


[Закрыть], с которым мы не можем не согласиться, нормы о конфискации имущества, хотя и содержатся в разделе УК РФ «Иные меры уголовно-правового характера», но не в полной мере отвечают указанным признакам. Это происходит из-за того, что конфискация, закрепленная в ст. 104.1 УК РФ, предусматривает три самостоятельных вида:

1) наказанием, когда конфискуются деньги, ценности и иное имущество, используемое или предназначенное для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации) (п. «в», ч.1 ст. 104.1 УК РФ);

2) «иной мерой» уголовно-правового характера, когда изымается имущество, полученное в результате совершения преступления (п.п. «а», «б» ч.1 ст. 104.1 УК РФ;

3) специальной конфискацией или мерой безопасности, когда изымаются орудия, оборудование или иные средства совершения преступления, принадлежащие обвиняемому (п. «г», ч. 1 ст. 104.1 УК РФ).

Из всех видов конфискации, указанных в ст. 104.1 УК РФ, только конфискация, предусмотренная п. «а», «б» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, соответствует признакам иных мер уголовно-правового характера.

Следует отметить, что каждый из трех видов конфискации имеет свою цель. Конфискация, назначаемая в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, преследует те же цели, что и любое наказание (ст. 43 УК РФ), так как изъятию подлежит любое имущество, в том числе и то, которое приобретено на законных основаниях. По закону конфискуемое имущество должно предназначаться для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).

Применяя конфискацию как «иную меру» в порядке п. «а», «б» ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, законодатель преследует две цели – восстановление социальной справедливости и предупреждение совершения новых преступлений, так как изымается имущество, на которое право собственности у виновного отсутствует.

Согласно Европейской конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности 1990 г., конфискация определяется как «мера, назначенная судом в результате производства в связи с уголовным правонарушением или уголовными правонарушениями, приводящая к лишению имущества»[87]87
  Европейская конвенция «Об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности» 1990 г. // Казахстанская правда. 2011. 5 мая. № 147 (26568); Ведомости Парламента РК. 2011. № 9 (2586). Ст. 72.


[Закрыть]. Каждая страна обязана и вправе принимать «законодательные и другие меры, которые могут быть необходимы, чтобы предоставить ей возможность конфисковать орудия и доходы или имущество, стоимость которых соответствует этим доходам». Как верно заметил В. В. Лунев, «отсутствие данной меры правового воздействия способствовало тому, что этим было устранено самое эффективное и самое гуманное наказание, которое несло в себе серьезное предупредительное начало»[88]88
  Лунев, В. В. Конфискация имущества из УК РФ незаконно исключена: что дальше? // Государство и право. 2006. № 4. С. 18.


[Закрыть].

Законодательное определение конфискации вытекает из содержания 104.1 УК РФ, согласно которой конфискация имущества представляет собой принудительное безвозмездное обращение по решению суда в собственность государства указанного в пунктах «а» – «г» этой статьи имущества. Одним из признаков, присущих конфискации имущества, является принудительный характер его обращения в доход государства. Принудительность состоит в обязательном, безвозмездном обращении по решению суда денег, ценностей и иного имущества, полученных в результате совершения преступления, в доход государства. Безвозмездность означает отсутствие какой-либо компенсации вместо принудительно изъятых денег, ценностей и иного имущества в доход государства.

Ранее конфискация имущества применялась только за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные из корыстных побуждений, и могла назначаться судом только в случаях, когда санкция статьи Особенной части УК РФ предусматривала данный вид наказания. Большинство преступлений, по которым могла применяться конфискация имущества, относилось к преступлениям против собственности, сферы экономической деятельности и общественной безопасности (всего в отношении тридцати одной статьи УК РФ).

Новая редакция конфискации имущества согласно ст. 104.1 УК РФ определяет четыре основания применения данной меры уголовно-правового характера к более сорока статьям уголовного кодекса. При этом конфискацию имущества можно применить к 19 посягательствам средней тяжести и 9 преступлениям небольшой тяжести.

Следует отметить, что основанием применения конфискации имущества, согласно ст. 104.1 УК РФ, предусмотрено безвозмездное обращение в собственность государства следующего имущества:

– денег, ценностей и иного имущества, полученных в результате совершения преступлений, предусмотренных соответствующими статьями УК РФ (всего 45 статей), и любых доходов от этого имущества, за исключением имущества и доходов от него, подлежащих возвращению законному владельцу;

– денег, ценностей и иного имущества, в которые имущество, полученное в результате совершения преступления, и доходы от этого имущества были частично или полностью превращены или преобразованы;

– денег, ценностей и иного имущества, используемых или предназначенных для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации);

– орудий, оборудования или иных средств совершения преступления, принадлежащих обвиняемому.

Однако анализ предусмотренных в главе 15.1 УК РФ норм о конфискации имущества не содержит ответа на вопрос: применение конфискации имущества – это право или обязанность суда?

Поэтому суды, решая вопрос о применении конфискации имущества, должны исходить не только из оценки объективной возможности применения данной меры уголовно-правового характера, но и субъективного критерия, то есть оценки психического состояния лица при совершении преступного деяния. Так, уголовная ответственность за приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК РФ), возможна только при наличии у виновного заранее осведомленности в преступном происхождении имущества. Последний критерий – «знало или должно было знать» – требует отдельного уточнения.

На наш взгляд, социальное назначение конфискации имущества состоит в обеспечении индивидуализации правового воздействия на виновного путем материальных правоограничений, которые распространяются на имущество или денежные средства, приобретенные или нажитые преступным путем, и его следует рассматривать как наказание, а не как иную меру принудительного характера.

О некоторых проблемах применения мер пресечения, избираемых судом

В. Ю. Гулакова,

доцент кафедры уголовного права и процесса Юридического института Северо-Кавказского федерального университета, кандидат юридических наук

Каждая из действующих мер пресечения имеет свою историю развития в отечественном законодательстве, однако для нас особый интерес представляет процесс формирования норм о залоге и домашнем аресте, чтобы разобраться с проблемами, возникающими сегодня при применении этих норм в практической деятельности.

Уставом уголовного судопроизводства 1864 г. предусматривался домашний арест (ст. 416), который состоял в нахождении обвиняемого дома под охраной. Допускалось также ограничиться обязательством лица не покидать место жительства и снять охрану. УПК РСФСР 1922 г. (ст. 160) и УПК РСФСР 1923 г. (ст. ст. 144, 157) предусматривали домашний арест, который состоял в лишении обвиняемого свободы в виде изоляции на дому, с назначением стражи или без таковой. Таким образом, некоторый опыт применения домашнего ареста уже имел место в национальной уголовно-процессуальной практике: эта мера действовала с 1864 по 1903 г., а затем с 1922 по 1926 г.[89]89
  Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т. 9 / под ред. О. И. Чистякова. М.: Юрид. лит., 1984–1994.


[Закрыть]

Залог в русском праве как мера пресечения впервые появилась в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., а до того в качестве схожей меры пресечения предусматривалось личное ручательство (отдача на поруки), т. е. надежное поручительство в том, что обвиняемый по преступлениям, наказуемым кратковременным арестом, денежным взысканием, выговором в присутствии суда и т. п., не скроется и станет являться в суд, когда будет приказано.

В отличие от УПК РСФСР 1922, 1923, 1960 гг. Устав уголовного судопроизводства предусматривал детальную регламентацию применения залога при производстве в мировых судах и общих судебных установлениях, при кассационном пересмотре, судопроизводстве по преступлениям и проступкам административного управления и по делам смешанной военной и гражданской подсудности (ст. ст. 77, 79–83, 125, 175, 416, 418, 423–429 и др.).

УПК РСФСР 1922 и 1923 гг. в качестве имущественных мер пресечения, помимо залога, предусматривали еще и имущественное поручительство, которое состояло в получении от организации или лица, достаточно для этого состоятельного, подписки, что они обязуются уплатить известную сумму в случае неявки обвиняемого к следователю или в суд. Залог представлялся в денежной форме или в виде иного имущества, которое могло быть внесено в суд самим обвиняемым или другим лицом, или организацией в обеспечение явки обвиняемого к следователю или в суд. Сумма имущественного поручительства или залога определялась следователем в соответствии с тяжестью обвинения, с силой улик, имеющихся по делу против обвиняемого, имущественным положением поручителя или залогодателя и другими обстоятельствами дела (ст. 154 УПК 1922 г., ст. 157 УПК 1923 г.). УПК РСФСР 1960 г. предусматривал лишь то, что сумма залога определяется органом, избравшим данную меру пресечения в соответствии с обстоятельствами дела (ч. 2 ст. 99).

УПК РФ в ст. 97 называет семь видов мер принуждения, из которых залог, домашний арест и заключение под стражу являются наиболее суровыми и применяются к подозреваемому или обвиняемому только по решению суда.

Залог и домашний арест законодатель предусматривает как альтернативу заключения под стражу. Такой вывод можно сделать из анализа нормы, предусмотренной ч. 7.1. ст. 108 УПК РФ, где указано, что в случае отказа в удовлетворении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья по собственной инициативе вправе при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 УПК РФ, и с учетом обстоятельств, указанных в ст. 99 УПК РФ, избрать в отношении подозреваемого или обвиняемого меру пресечения в виде залога или домашнего ареста.

Применение данных норм на практике позволило выявить ряд проблем, которые законодатель решает изменениями и дополнениями редакций статей о домашнем аресте и залоге. Федеральным законом от 7 апреля 2010 г. № 60-ФЗ ст. 106 УПК РФ принята в новой редакции. Однако и сейчас она нуждается в доработке. Так, в ч. 2 ст. 106 УПК РФ отсутствует указание на уведомление следователя или дознавателя о ходатайстве подозреваемого или обвиняемого перед судом о применении залога. В подобной ситуации сторона обвинения утрачивает инициативу в избрании необходимой с их точки зрения меры пресечения. Кроме того, в ст. 106 УПК РФ следовало бы предусмотреть участие в суде при избрании залога стороны обвинения (следователя или дознавателя).

Следует предусмотреть ограничения применения рассматриваемой меры пресечения. На наш взгляд, залог, возможно, применять только к лицам, впервые совершившим преступления. Данное положение следует закрепить в ст. 106 УПК РФ, указав на запрет применения залога к рецидивистам, как это сделано, например, в ст. 73 УК РФ. Федеральным законом РФ от 16.10.2012 № 172-ФЗ в ст. 73 УК РФ внесены изменения, касающиеся, в частности, запрета назначать условное наказание рецидивистам[90]90
  О внесении изменений в статью 73 Уголовного кодекса: федер. закон РФ от 16 октября 2012 г. № 172-ФЗ // Российская газета. 2012. 18 октября. № 240.


[Закрыть].

Постановлением Конституционного суда РФ от 6 декабря 2011 года № 27-П положения ст. 107 УПК РФ «Домашний арест» признаны не соответствующими Конституции, поскольку данная норма не содержала указания на конкретный срок избрания, основания и порядок его продления, не ограничивала предельную продолжительность пребывания лица под домашним арестом, в том числе с учетом срока содержания под стражей в качестве меры пресечения.

В связи с вышеуказанными обстоятельствами Федеральным законом от 7 декабря 2011 года № 420-ФЗ норма о домашнем аресте принята в новой редакции, в соответствии с которой данная мера пресечения избирается по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения и заключается в нахождении подозреваемого или обвиняемого в полной либо частичной изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях, с возложением ограничений и (или) запретов и осуществлением за ним контроля.

В соответствии с ч. 2 ст. 107 УПК РФ домашний арест избирается на срок до двух месяцев, а порядок его продления определяется правилами ст. 109 УПК РФ.

Несмотря на изменения законодательства, направленные на повышение эффективности применения норм о домашнем аресте и залоге, на сегодняшний день существуют проблемы, не позволяющие применять данные меры пресечения в полном объеме.

Рассмотрим следующую ситуацию. На основании ст. 100 УПК РФ следователь выносит постановление о возбуждении ходатайства перед судом о применении к подозреваемому меры пресечения – арест или залог. Суд данное ходатайство удовлетворяет. В соответствии с вышеуказанной нормой, обвинение такому лицу должно быть предъявлено не позднее 10 суток (за исключением случаев, указанных в ч. 2 ст. 100 УПК РФ). Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, то мера пресечения должна быть немедленно отменена (ч. 1 ст. 100 УПК РФ). В нашей ситуации следователь не успевает собрать необходимый материал для предъявления обвинения в указанные сроки. В соответствии с действующим законодательством постановление об отмене меры пресечения, избранной судом, выносит следователь.

Так, в соответствии с ч. 2 ст. 110 УПК РФ отмена или изменение меры пресечения производится по постановлению дознавателя, следователя или судьи, или определения суда.

Подобное положение приводит, на наш взгляд, к волоките в уголовном судопроизводстве, особенно если ситуация касается применения такой меры пресечения, как залог. Ситуация осложняется тем, что залоговые денежные средства находятся на расчетном счете суда, и возврат денежных средств осуществляется в более длительный период, чем в случае принятия решения об отмене данной меры пресечения самим судом.

Поэтому в практике встречаются случаи, когда, в отношении подозреваемого судом избирается, например, залог, обвинение следователем в течение установленного ст. 110 УПК РФ срока не предъявляется, и в итоге подозреваемый продолжает еще долгое время нести обременение в виде действующей меры пресечения. Данная ситуация приводит к нарушению прав подозреваемого, что является недопустимым.

Кроме того, многие следователи высказывают мнение о том, что положение ч. 2 ст. 110 УПК РФ, позволяющее дознавателю и следователю своим постановлением отменять решение суда об избрании меры пресечения является хотя и удобным для суда, но в то же время не вполне корректным по отношению к нему.

В связи с этим необходимо внести соответствующие изменения в ст. ПО УПК РФ, указав, что следователь при наличии определенных условий для отмены или изменения мер пресечения, избранных судом, должен вынести соответствующее постановление о ходатайстве перед судом.

Кроме того, ч. 2 ст. 29 УПК РФ следует дополнить положением, касающемся компетенции суда по изменению или отмене избранных им мер пресечения в ходе досудебного производства.