Текст книги "Завтра война! Вооруженные силы и военная реформа в России"

Александр ВЛАДИМИРОВ, генерал-майор, президент Коллегии военных экспертов, член Совета по национальной стратегии, руководитель Кадетского движения России, кандидат политических наук.

Военная реформа Сердюкова – Макарова носила характер принудительной демилитаризации страны с целью превращения Российской армии в военную организацию, способную стать региональной составляющей НАТО, но, по определению, не способной играть хоть какую-нибудь самостоятельную мировую роль. Идеологически она исходила из англо-американского неолиберализма.

Поэтому Военная доктрина России признавала «три зла»: международный терроризм, религиозный экстремизм и национальный сепаратизм. Сегодня к ним добавляются кибер-терроризм и, иногда, наркомафия. Все эти угрозы представлены лишь бандами боевиков, пиратами, хакерами и партизанским подпольем. Исходя из этой вводной, и был сделан основной стратегический вывод: России глобальная военная стратегия на воздушно-космических, океанских и сухопутных театрах войны не нужна. Как следствие, не нужна и массовая армия, способная защищать экономические и политические интересы страны в мире, ибо серьезных врагов у нас нет, а глобальную безопасность на маршрутах поставок сырья и топлива (в том числе и российского) обеспечивает военная мощь США и НАТО.

В ходе реформы были ликвидированы или «оптимизированы» (т. е. сведены к минимуму) структуры национальной стратегии, высшего звена национальной военной мысли и военного искусства, как занимавшиеся глобальными оценками обстановки и выработкой национальной стратегии:

• Совет безопасности РФ, который специально превращен в аморфный орган согласования, а не стратегического целеполагания;

• Главное разведывательное управление Генштаба;

• Академия Генштаба;

• сам Генштаб утратил все аналитические структуры, а его кадровый состав профессионально и качественно деградировал;

• национальное профессиональное военное образование перестало существовать как таковое.

В «новом облике» Вооруженных Сил исчезли субъекты оперативного искусства и стратегии: дивизии и армии, а значит, исчезли комдивы, командармы и полководцы, взять их негде, так как в России подготовкой командиров такого уровня сегодня не занимается никто.

В целом, из-за стратегических ошибок в целеполагании, необразованности, незнания, неумения, предвзятости и политической трусости нашего политического истеблишмента и генералитета, мы, в результате перехода к «новому облику», сейчас имеем армию:

• бессмысленную, так как советская военная мысль умерла, а новой российской военной мысли нет, и вся наша военная, прежде великая, «стратегия» спустилась на уровень боя батальона за взятие или оборону деревни, так как бригада по-другому не воюет, а дивизий и армий нет;

• безмозглую, так как профессионального военного образования в России уже нет, офицеры не учатся: их некому, нечему, негде и не на чем учить, а Генштаб на роль «мозга армии» не тянет;

• слепую, глухую и немую, так как военная разведка уничтожена как таковая, а наша связь и вся военная информационная сфера отстает от наших «вероятных друзей» навсегда;

• бессильную, так как нет современного оружия, и иногда просто нечем стрелять;

• обездвиженную, так как средств совершения стратегического маневра нет даже в пределах одного театра военных действий;

• бесцельную, так как она сама не понимает, зачем она такая нужна;

• бесконтрольную, так как ее не контролирует ни государство, ни общество, ни даже собственное командование;

• и, в целом, бесполезную, так как в качестве специальной боевой государственной корпорации она ничего не может.

Что же делать теперь, когда запал глобального вооруженного конфликта на Большом Ближнем Востоке уже горит, а Генри Киссинджер заявил, что «только глухой не слышит барабаны войны»?

Ответ один: быстро и качественно восстанавливать свою национальную военную мощь, так как только она является в современном мире единственным фактором, обеспечивающим безопасное развитие и исторический успех нации.

Вернувшийся в мае 2012 г. на президентский пост верховный главнокомандующий Владимир Владимирович Путин занялся национально ориентированным военным строительством. Прозвучали перспективные планы огромных военных расходов. На пост вице-премьера по военно-техническим вопросам и исполнения программы вооружений был назначен патриот Дмитрий Олегович Рогозин. В ноябре 2012 г. министром обороны в звании генерала армии был назначен волевой, опытный, умный и хорошо себя чувствующий в атмосфере чрезвычайных ситуаций Сергей Кужугетович Шойгу.

Не касаясь вопросов перевооружения армии, авиации и флота, вопросов социальной защиты их кадрового состава и общих вопросов мобилизации, считаем важным обратить внимание президента и министра обороны на необходимость следующих действий:

• воссоздать ГРУ Генштаба в полном объёме его структур, полномочий, кадрового состава и возможностей;

• создать Командование специальных операций;

• создать структуру по вопросам военного профессионального образования, информации и военной науке;

• создать Центр стратегического и социологического анализа;

• создать институт подготовки (переподготовки) преподавательского и командного состава учреждений военного профессионального образования;

• воссоздать инфраструктуру военной культуры в гарнизонах и частях;

• разработать и внедрить государственную идеологию воинской службы;

• разработать и внедрить новое Положение о прохождение службы офицерским составом, ввести, в том числе, новое понимание категории «служба в запасе»;

• ввести армейскую авиацию в Сухопутные войска и стратегические группировки;

• на каждом стратегическом направлении создать минимум по одной общевойсковой армии, включив в каждую необходимое количество сил и средств, а также необходимые резервы.

Владимир ГОШКОДЁРА, генерал-лейтенант, начальник Центрального командного пункта Вооружённых Сил РФ.

Я полностью согласен с предыдущими выступающими, что рассматривать систему управления Вооружёнными Силами отдельно от системы управления страной нецелесообразно. В случае любого крупномасштабного конфликта воевать будет вся страна, а не одна только армия.

И это снова возвращает нас к военной доктрине. Очевидно, что существующий документ носит слишком общий и расплывчатый характер. Он нуждается в уточнении. В нем должны быть определены угрозы, театры военных действий, состав и структура Вооружённых Сил, группировки войск, задачи и ещё целый ряд моментов, которые позволят строить армию не как абстрактную структуру, а как высокоэффективный инструмент для решения стратегически важных для нашей страны вопросов. С учётом положений Военной доктрины России необходимо уточнить концепцию управления государством и ВС РФ. Естественно, генератором и организатором этой работы должен выступить основной орган оперативного управления – Генштаб.

Но введенная трёхлетняя ротация офицеров в ведущих управлениях Генерального штаба привела к тому, что качество выполнения должностных и специальных обязанностей по занимаемым должностям резко снизилось. Это, естественно, сказалось и на работе Генштаба в целом. В советское время руководство Генерального штаба считало, что для подготовки старшего офицера Главного оперативного управления к выполнению самостоятельных задач необходимо минимум пять лет. Такой подход был выработан за десятилетия военного строительства и себя оправдывал. При этом сохранялась преемственность, рос профессионализм, качество выполняемых задач повышалось как офицерами Генерального штаба, так и Генеральным штабом в целом.

Теперь же у нас сложилась традиция, когда каждый очередной вновь назначенный высокий воинский начальник начинает свою деятельность с того, что запускает собственную программу реформирования (модернизации) системы управления ВС РФ. В результате, несмотря на огромные финансовые затраты, мы до сих пор не имеем в войсках автоматизированных систем управления, тактического и оперативного звеньев управления.

Единственное, что не подверглось реформированию за последние два десятка лет, – это система боевого управления в стратегическом звене управления, основу которой составляют защищённые пункты управления государством и Вооружёнными Силами. Эта система была создана ещё в советское время и функционирует до сих пор. Основная задача боевого управления в стратегическом звене – обеспечение выполнения права президента РФ как верховного главнокомандующего по управлению ВС РФ и применению ядерного оружия. Недавно проведённая тренировка по управлению стратегическими ядерными силами страны под руководством Президента РФ подтвердила её высокую эффективность и надёжность.

Говоря о применении ядерного оружия, нельзя не поднять тему условий его применения. Первыми мы едва ли применим ядерное оружие – слишком велика ответственность перед миром за такой шаг и слишком тяжёл груз принятия такого решения. При нынешнем состоянии системы предупреждения о ракетном нападении, говорить об ответно-встречном ударе некорректно. Значит, основным вариантом возможного применения ядерного оружия для нас становится ответный удар, который можно осуществить, только имея систему управления, позволяющую даже при уничтожении всех основных командных пунктов управления гарантированно довести приказы до пусковых установок. Безусловно, наличие боеготовой системы управления стратегическими ядерными силами будет являться одним из элементов ядерного сдерживания, обеспечивать военно-стратегическую стабильность и в целом сохранять мир. Однако эта важнейшая для стратегической устойчивости государства система сдерживания находится на пределе своих эксплуатационных возможностей. Необходимо в срочном порядке провести её разумную модернизацию.

Александр КРАВЧУК, генерал-лейтенант, начальник 9-го Центрального управления МО РФ.

Реорганизация армии началась задолго до Сердюкова, и очень многое к 2008 году было сделано даже в условиях, когда считали буквально каждый рубль. Офицерам по полгода не платили зарплаты, но важнейшие программы, от которых зависит боевая устойчивость Вооружённых Сил, финансировались. Казалось бы, с приходом в армию больших денег многое должно было резко измениться к лучшему, но, увы, произошло обратное. С приходом в Минобороны «команды Сердюкова» наступила эра беспредела. Сначала из армии убрали всех, кто был не согласен с политикой тотальной ломки армии и дикого аутсорсинга. А потом, избавившись от несогласных, началось всё то, что мы увидели под названием «переход к новому облику». Теперь этим «новым обликом» занимается прокуратура, а мы, как в известной поэме, «считаем раны». Ущерб инфраструктуре управления нанесён огромный. Можно очень долго перечислять всё, что мы потеряли. Возникает вопрос: что делать?

Отвечу кратко: создавать заново. Стационарные объекты, остающиеся в системе управления, модернизировать или реконструировать. Оснащать их современными и даже перспективными средствами связи и АСУ, которые разработать на отечественных технологиях. Мне скажут: ничего нет. Есть, или же надо создать. Для примера: взамен ЭВМ «Минск-32», «Севан» использовать суперЭВМ «СКИФ», а не закупать какие-нибудь старые «mainframe» неизвестно у кого. Новые-то нам всё равно никто не продаст.

Что касается системы управления Вооруженными Силами. У нас есть Верховный Главнокомандующий – Президент РФ. Именно ему, по логике, должен подчиняться Генштаб с его нынешними функциями, в том числе – и функцией контроля за военными формированиями других федеральных органов исполнительной власти, при условии, что на должность НГШ не будут назначаться дилетанты. Безусловно, необходимо восстановить уникальную военную касту – офицеров-генштабистов, восстановить систему отбора в Генеральный Штаб, куда шли лучшие из лучших.

Министр обороны вполне может быть гражданским лицом, но в этом случае необходимо разгрузить Минобороны от несвойственных ему функций. Министерству стоит сосредоточиться на важнейшей теме – перспективного военного строительства и контроля. Оно должно стать главным финансистом выполняемых в целях обороны работ, заказчиком производства вооружения и военной техники (государственный оборонный заказ); разрабатывать федеральную программу вооружения; обеспечивать мобилизационную готовность ВС РФ и т. д. В компетенцию Минобороны также должна входить социальная защита военнослужащих.

Необходимо чётко разграничить обязанности: чем занимается министр обороны, а чем – «энгэша». Волюнтаризм, царивший все последние годы в Вооружённых Силах, необходимо прекратить…

Сергей КАНЧУКОВ, генерал-майор, начальник разведки Сибирского военного округа.

Войны были, есть и будут своеобразной формой существования человеческого общества. Поэтому необходимо точно определиться с угрозами и сроками их возникновения. Важно понимать характер будущей войны как войны разведки и систем вооружений, способных вести борьбу не только с элитой, экономикой, инфраструктурой страны, не только с носителями оружия, а и непосредственно с самими боеприпасами. Важно учесть и локализовать влияние иностранных разведок на структуры государственного и военного управления. Нужно учитывать и применяемые другие виды борьбы в информационном противоборстве, организационном оружии, психологической войне.

Фактором сдерживания выступают силы ядерного сдерживания (СЯС). Но и будущие противники это понимают, предпринимая шаги с целью полностью локализовать этот сдерживающий фактор.

Важнейшим результатом осмысления настоящих и будущих угроз должен стать план модернизации Вооруженных Сил России. Особенностью этого плана должно стать возрождение Главных командований видов Вооруженных Сил: СВ, ВВС, ВМФ и Войска ПВО страны; Командований родов войск (Командование армейской авиации, Командование Арктических сил, Командование Сил специальных операций, Командование киберопераций, Командование войсками РЭБ) с возвращением им функций управления, строительства, подготовки и применения подчиненных войск. Воссоздание Главного управления боевой подготовки позволит наладить боевую подготовку всех видов и родов войск как основу боевой готовности и боеспособности нашей армии. Необходимо разработать концепцию дальнейшего комплексного развития сил, средств и задач разведки и разведывательно-информационного обеспечения с целью эффективной поддержки боевых действий ВС РФ.

Необходимо разработать и внедрить новую концепцию комплектования армии призывниками, а перевод армии на контракт требует нового подхода и разработки специальной концепции прохождения службы по контракту и возврата в армию института прапорщиков и унтер-офицеров. Должны быть воссозданы пять военных округов: Московский (штаб – Москва), Приволжско-Уральский (штаб – Екатеринбург), Северокавказский (штаб – Ростов-на-Дону), Сибирский (штаб – Красноярск или Иркутск), Дальневосточный (штаб – Хабаровск) и возвращены функции управления штабам флотов. Необходимо осуществить формирование системы управления, полностью соответствующей современным требованиям, и осуществить опережающими темпами оснащение войск сетецентрическими системами управления. Нужно разработать концепцию проведения оргштатных мероприятий при формировании сил и средств, способных нанести непоправимый ущерб системе управления противника, работающей в реальном масштабе времени. Наряду с существующими бригадами следует создать и дивизионную структуру, но в новом качестве – как основу ударной и сдерживающей группировки Сухопутных войск…

Анатолий ХРУЛЁВ, генерал-лейтенант, командующий 58-й общевойсковой армией.

Есть известная поговорка о том, что генералы всегда готовятся к уже прошедшим войнам. Это софистика. Опыт всех войн второй половины XX века показывает, что только правильно и своевременно сделанные выводы из прошедших войн, извлечённые и усвоенные их уроки позволяют одерживать победы. Самое худшее – это как раз не сделать выводов из прошедших компаний, не извлечь уроки из проведенных войн. За такое беспамятство придётся отвечать повторением ошибок в ещё большем масштабе и с куда более трагичными последствиями. Поэтому хотел бы остановиться на итогах и уроках конфликта в Южной Осетии, участником которого я был, командуя 58-й общевойсковой армией.

Если анализировать конкретные составляющие проведённой операции, то стоит отметить прежде всего управление войсками и боеготовность.

Офицерский состав на тот период уверенно руководил своими подразделениями и частями, был готов к выполнению боевых задач. Кроме того, было проведено предварительное и продуманное планирование. Присутствующий здесь генерал Рукшин хорошо знает детали этой работы, которая была проведена ещё в его бытность начальником главного оперативного управления. Ничего нового в эти планы после смены руководства Генерального Штаба внесено не было, поэтому все командиры хорошо знали свои задачи и были готовы их выполнять.

Кроме того, мы проводили учения по всем вариантам развития ситуации на этом направлении. Представители Генштаба приезжали посмотреть, как проводятся эти учения, но наш опыт так и не был перенят. А ведь там как раз отрабатывались действия усиленных батальонно-тактических групп по отдельным направлениям, что до сих пор является камнем преткновения для бригад «нового облика», отрабатывали действия в условиях отсутствия сплошной линии фронта, что теперь пытаются выдать за «ноу-хау» реформы, а также многое другое.

Отдельная проблема – обучение и подготовка личного состава. На тот момент личный состав служил уже полтора года, обученность и слаженность действий экипажей и подразделений, их управляемость находились на высоком уровне. Сейчас срок службы в армии сокращен до года, за такое время невозможно добиться хороших результатов, что, в случае ведения боевых действий, означает большие потери личного состава. Но ведь нельзя, прикрываясь политическими лозунгами, приносить в жертву необученных солдат. Если призывник половину своего срока службы, шесть месяцев, находится в учебном подразделении, а шесть месяцев – в войсках, это значит, что в период увольнения и призыва все наши части небоеспособны. Просто потому, что половина личного состава – необученные призывники.

Не менее важно сказать и о материально-техническом обеспечении. Оно было сделано с объединением тылового и технического обеспечения в одном районе под руководством заместителя по тылу. И это дополнение полностью оправдало себя, причём в сложнейших условиях, когда боевые действия армии нужно было обеспечивать за Кавказским хребтом, по трудным горным дорогам и чрезвычайно растянутым коммуникациям, в условиях встречной эвакуации мирных жителей. Зачем нужно было рушить эту систему, я не понимаю.

Об аутсорсинге. Его начали обкатывать при мне ещё на 33-й Ботлихской горной бригаде. Сколько денег туда вложили! Я хорошо помню, как содержание бригады взлетело на порядок – каждый месяц на «аутсорсинг» уходило семь миллионов рублей! Тогда три месяца поиграли в эти игры и бросили. Поняли, что никаких денег на такие эксперименты не хватит.

Отдельно должен сказать о медицинском обеспечении.

В мирное время это, прежде всего, профилактика и предупреждение заболеваемости личного состава. Теперь младший медицинский персонал в подразделениях сокращен, и, как следствие, наблюдается всплеск заболеваемости, вплоть до смертельных исходов. Не стоит обвинять в этом новую военную форму от Юдашкина, – виноваты бездумные «реформаторы», сократившие медицинский персонал.

А в ходе боевых действий будет необходима квалифицированная медицинская помощь на поле боя с последующей эвакуацией раненых. Так вот, куда, в какие госпиталя, в руки каких врачей и медсестер попадут эти раненые? Ведь военная медицина – это особая сфера здравоохранения, «гражданский» врач, даже очень хороший, здесь малопригоден, а система военно-медицинского образования уничтожается под корень. Медицинский «аутсорсинг» – неприемлем для армии.

Это частные замечания, а главным и несомненным итогом конфликта стало отражение грузинской агрессии против Южной Осетии, осуществленное частью сил одной общевойсковой армии – 58-й, во взаимодействии с воздушно-десантными войсками и авиацией.

К сожалению, бывшее военное руководство, стремясь скрыть собственные провалы, попыталось переложить на воюющую армию ответственность за все свои промахи и грубые ошибки. И это привело к тому, что реальная картина событий августа 2008 года была искажена. Одержанную победу выдали почти за поражение, а уже подготовленную к тому моменту реформу выдали за якобы «выводы» из конфликта в Южной Осетии. Пора, наконец, сказать правду и вернуть заслуженное признание солдатам, офицерам и генералам, одержавшим трудную, но уверенную победу над сильным противником, где немаловажную роль сыграли патриотизм, морально-психологический дух, верность присяге и идеалам страны, уверенность в своей правоте и готовность к подвигу.

Свой вывод из этого конфликта сделал и наш вероятный противник – «дядя Сэм». Там в очередной раз убедились, что российские Вооружённые Силы боеспособны, обучены, с работающей системой обеспечения и обслуживания, что они могут уверенно решать поставленные задачи. Не исключено, что именно поэтому наши вероятные противники так горячо поддержали последующую военную реформу и переход к «новому облику», который привел к развалу и уничтожению нашей армии.

Здесь мы обсуждаем очень правильные вещи, но это частности. Мы ищем вероятного противника, и это правильно, но еще страшнее внутренние угрозы в государстве, о которых мы не говорим. Хотелось бы видеть стратегическое, научно обоснованное, а не «заточенное» под видение руководителя государства на период его руководства, развитие нашего государства: что мы хотим построить, к какому сроку и как? Какими силами и средствами? У нас этого нет. Нет научного обоснования, нет преемственности курса развития государства. Когда оно будет, когда люди во главе государства, назначенные или избранные, будут за это отвечать, и в последующем нести ответственность за свой период руководства, – тогда у нас будет результат.

Андрей ЖУКОВ, доктор исторических наук, академик РАЕН.

Будущие военные технологии можно разделить по времени упреждения – то есть ожидаемого времени их возможной практической реализации и поступления в войска соответствующих систем оружия. Выделяются три такие категории.

Категория «А». Ближайшие, почти завершенные, находящиеся, условно, на финишной стадии стандартного инновационного цикла, т. е. на этапе опытно-конструкторских работ (ОКР). Их массовое поступление в войска уже началось либо может начаться в ближайшие 5–7 лет.

Категория «Б». Среднесрочные, которые находятся пока на стадии фундаментальных исследований либо переходят на этап научно-исследовательских работ (НИР). Их операционная готовность может быть достигнута примерно до 2030 года.

Категория «В». Долгосрочные, находящиеся пока в состоянии гипотез, предположений, т. е. представляют собой, по сути, научную фантастику. Материализация подобных идей если и возможна, то не ранее 2050 года и далее, до конца века. Здесь важно обратить внимание на слово «научная» – то есть эти гипотетические конструкции, хотя и выглядят фантастически, но не противоречат фундаментальным законам физики.

Использование технологий категории А в локальных вооруженных конфликтах можно видеть уже сегодня. Например, с начала 2000-х годов в бюджете Минобороны США фигурирует переходящая из года в год программа «Боевые системы будущего» (Future Combat System). Цель этой программы, а также множества сопутствующих подпрограмм – объединение всех участников боевых действий в единую сеть, обеспечение на этой основе новых возможностей ведения войны, повышение боевой эффективности и мобильности войск и вооружений, вплоть до отдельных военнослужащих.

Главные направления – во-первых, разработка методологии информационного обеспечения и управления войсками, особенно авиационно-космическими ударными группировками, т. е. реализация на практике давно укоренившегося в армии США принципа «си-куб-ай» (единства мониторинга, связи, управления и разведки), когда все информационные потоки «завязываются» в один узел, и управление боем осуществляется в реальном масштабе времени, дистанционно и из единого центра; во-вторых, создание новой роботизированной боевой техники (от беспилотных летательных аппаратов – БПЛА, до управляемых на расстоянии роботов-«пехотинцев» и роботов-боевых машин); в-третьих – разработка разнообразного ударного оружия высокой точности, действующего по принципу «выстрелил и забыл».

Всё это сегодня реально применяется в Афганистане и Ираке. БПЛА, например, разрабатываются более чем в тридцати странах мира, известны несколько сотен таких образцов, очень большое внимание этой теме уделяют Китай и Иран, чего нельзя сказать о России. Сообщения о недавнем не замеченном с земли облёте Ядерного центра Израиля иранскими БПЛА ясно говорят о технологических успехах Исламской Республики в этой сфере. Американские роботы-пехотинцы проникали в труднодоступные пещеры Афганистана для поиска и уничтожения вражеской живой силы.

К новым военным технологиям категории А можно, видимо, отнести и так называемые кибервойны или информационные войны, основанные на концепции «управляемого хаоса» с использованием возможностей Интернета, столь явно проявившиеся в ходе недавней серии революций «арабской весны».

Среднесрочные будущие военные технологии (категория Б) сейчас реально существуют, в лучшем случае, на стадии фундаментальной науки, т. е. еще задолго до этапа прикладных исследований и ОКР. В этом сложность определения их ожидаемых характеристик, для чего пока нет достаточного фактического материала. Тем не менее, определенные соображения можно высказать уже сейчас.

Признано, что сегодня мы находимся на нисходящей волне пятого информационно-технологического уклада, основа которого – компьютеры, телекоммуникации, Интернет, микроэлектроника, робототехника и другие подобные направления. Как было сказано выше, соответствующие этому укладу технологии находят сегодня активное применение в боевой практике. Поэтому можно предположить, что новые прорывные технологии в рамках пятого уклада, уже не появятся, и определяющими на ближайшие четверть века станут технологические подходы, отвечающие принципам нового, – шестого технологического уклада.

В этой связи оптимальным представляется следующий выбор направлений дальнейших отечественных военно-технологических исследований. Во-первых, не выходя за границы нынешнего уклада, попробовать сократить сегодняшнее отставание в военных разработках путем определенного повтора сделанного другими, что, кстати, само по себе совсем непросто. Сосредоточиться, прежде всего, на вопросах наблюдения, автоматизированного управления и связи, т. е. подтянуться до мирового уровня по возможностям дистанционного, бесконтактного ведения боевых действий и, соответственно, несколько ограничить усилия на других направлениях. Во-вторых, сделать скачок и нащупать «точки роста» уже в рамках шестого технологического уклада, другими словами, уйти от «режима повтора» и перейти к «игре на опережение»…

Виктор НИКИШОВ, главный конструктор-генеральный директор ООО «ОКБ Эланор».

К сожалению, у нас в стране мало провести научные изыскания, мало разработать и даже испытать новую технологию. Целая проблема – добиться её практического внедрения. Можно годами ходить по высоким кабинетам, доказывая очевидное и демонстрируя самые перспективные технологии, но ни на шаг не продвинуться к тому, чтобы они стали реальным оружием.

Современная цивилизация построена на том, что мы почти непрерывно пользуемся услугами радиосвязи, радиоэлектронными средствами, которые несут в себе информацию. За этой информацией обычно и охотится техническая разведка, определяя по ней источник. И получение информации проходит по классической схеме: обнаружение – классификация – построение выводов.

Мы работаем по совершенно иному принципу, построенному на высокоточном определении месторасположения источника, формировании его портрета по элементам радиоакустики и динамическом сопровождении этого объекта в реальном масштабе времени.

Наши технические средства позволяют в реальном времени докладывать командиру обстановку: что, где и как передвигается на сопредельной стороне. Дальность действия наших систем – сотни километров. В определённых диапазонах частот мы можем даже отождествлять объект с субъектом, например, в городе точно определить – движется машина генерала такого-то, этот корабль такой-то с такими-то командирами.

Эта технология родилась в ВВС. Первую апробацию провёл заслуженный лётчик-испытатель Анатолий Квочур, который, выполняя полёт на Северный полюс, согласился использовать один из наших приборов. Это всё, чего мы тогда смогли добиться от командования и руководства ВВС. И испытания полностью подтвердили все заявленные параметры!

А потом было долгое хождение по всем коридорам власти. Мы прошли все кабинеты, все стадии докладов по линии Совета безопасности, Военно-промышленной комиссии, имеем заключения и в открытом, и в закрытом виде. Но всё без толку! Фильтры на прохождение информации о наших разработках стоят везде: бумаги, которые мы писали, доходили по вертикали до определённого уровня и дальше просто исчезали. Выступления на серьёзных комиссиях после серьёзной подготовки завершались тем, что из результативной части это всё исключалось.

Получается, уникальная технология нашей стране не нужна. А ведь разработанные нами средства не просто апробированы. Нас три года «катал» флот по Персидскому заливу, по Аденскому заливу, по Средиземному морю, нас серьёзно проверила авиация ВМФ. Везде исключительно положительные заключения. Но воз и ныне там.

Закрывается мощнейшее направление развитой инфраструктуры активных наземных радиолокационных систем, активный пласт систем связи предприятий военно-промышленного комплекса. Закрываются целые направления – такие, как целеуказание. А как ракета может летать без целеуказания? Есть серьёзные программы по производству этих ракет, но куда они стрелять-то будут, если нет целеуказания? На это нет разумных ответов.

Уже поступила команда забрать у нас документацию и передать другим предприятиям. Кто-то хочет зарабатывать на нас хорошие деньги. Но сколько лет они будут это дело осваивать, неизвестно. Наша страна ещё обладает определёнными знаниями и научным потенциалом, которые можно реализовать в военной сфере. Но необходима реальная поддержка передовых направлений, а не добивание того немногого, что осталось.