Текст книги "Что есть что в мировой политике"

Военно-стратегический паритет – состояние стратегического ядерного баланса между соперниками. Вопрос о В.-с.и. возник после Хиросимы и Нагасаки. В этот период стратегический диспаритет воспринимался прежде всего как американская атомная монополия. Ликвидация американской атомной монополии в 1949 г. не означала, однако, что СССР и США отныне равны в ядерной сфере. Колоссальное американское количественное и качественное превосходство как в ядерных боезарядах, так и в средствах их доставки сохранялось еще на протяжении следующих 20 лет. Москва, с одной стороны, тщательно маскировала свои слабости в стратегической сфере, а с другой – всемерно пропагандировала свои немногие достижения, например запуск первого в мире искусственного спутника Земли, а также другие успехи Советского Союза в развитии ракетной техники и освоении космического пространства на рубеже 1950—1960-х годов.

Однако если на протяжении первого десятилетия ядерной гонки советская сторона умудрялась искусно маскировать свои слабости в стратегической сфере и, наоборот, выпячивать свои отдельные достижения, то после появления на вооружении американской разведки высотных самолетов-разведчиков типа У-2 и особенно спутников – шпионов американское военное и политическое руководство получило, наконец, ясную картину действительного положения дел в сфере гонки стратегических вооружений.

При этом на рубеже 1950—1960-х годов советские усилия в области разработки и производства стратегических носителей столкнулись с серьезными трудностями. Первые советские межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) – Р-7, Р-16, Р-9 – не отличались надежностью и были крайне сложны в эксплуатации.

С серьезными трудностями столкнулась Москва и в развитии морского звена своей стратегической триады в начале 1960-х годов.

Попытки тогдашнего советского руководства изменить неблагоприятное для него соотношение стратегических сил за счет одномоментных волевых решений – вроде испытания сверхмощной водородной бомбы в октябре 1961 г. или размещения советских ракет на Кубе в 1962 г. – не принесли ожидаемых результатов: Америка продолжала лидировать в гонке стратегических ядерных вооружений.

Для достижения стратегического паритета Советскому Союзу пришлось приложить поистине титанические усилия по количественному наращиванию и качественному совершенствованию своих ядерных вооружений межконтинентальной дальности.

Качественное совершенствование советских стратегических ракетных систем во второй половине 1960-х годов стало неприятным сюрпризом для Вашингтона. Полной неожиданностью для американской стороны стало и то, что эти новые советские ракетные комплексы развертывались неслыханными прежде темпами. Например, по данным американской разведки, в 1965 г. было развернуто 12 МБР типа Р-36. В следующем году их было уже 30, в 1967 г. – 108, а в 1970 г. общее количество этих мощнейших ракетных комплексов составило 252.

Еще более высокими темпами шло развертывание ракеты РС-10. В 1966 г. было поставлено на боевое дежурство 90 таких ракет, в 1967 г. – уже 380, в 1969 г. их число достигло 600, а в 1970 г. – 840.

Несколько медленнее шло развертывание ракет РС-12 – к 1971 г. в ракетных шахтах было размещено всего 60 МБР данного класса.

Таким образом, в 1970 г. в СССР была развернута 1361 ракета межконтинентальной дальности против 1054 в США.

Одновременно советская сторона прилагала огромные усилия для создания подводного атомного ракетоносного флота. К концу 1968 г. удалось преодолеть многочисленные технологические трудности, стоявшие на пути создания атомных подводных лодок с баллистическими ракетами на борту (ПЛАРБ). В 1968 г. на вооружение советского ВМФ начали поступать ПЛАРБ второго поколения класса Jankee I («Навага»). Всего к 1971 г. в строю находилось 14 таких подводных ракетоносцев. Это была первая современная атомная подлодка советского флота. В 1969–1971 гг. началось непрерывное боевое патрулирование советских ПЛАРБ в Атлантическом и Тихом океанах.

Правда, несмотря на внушительный рост советских стратегических арсеналов во второй половине 1960-х годов, Соединенные Штаты продолжали сохранять некоторые количественные и качественные преимущества в ядерной гонке: у них было больше стратегических боеголовок, многие американские стратегические системы были технически совершеннее советских аналогов, наконец, Америка обладала таким существенным геостратегическим преимуществом над СССР, как наличие средств передового базирования. Но тем не менее к концу этого десятилетия изменилось главное: Соединенные Штаты утратили способность выиграть термоядерную войну против СССР. Отныне (при любом сценарии ядерного конфликта) Советский Союз был в состоянии причинить Соединенным Штатам неприемлемый ущерб. По американским оценкам, если бы ядерный конфликт между СССР и США разразился в конце 1960-х годов, в результате ответного советского удара погибло бы до 100 млн американцев.

В дальнейшем все попытки американской стороны вырваться вперед в ядерной гонке за счет таких технологических новшеств, как МБР с разделяющейся головной частью, крылатые ракеты (КР) и др., не позволяли, однако, выйти за рамки стратегического паритета. Подписанный между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки в Праге в апреле 2010 г. Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-3) предусматривает, что через семь лет после вступления его в силу каждая из сверхдержав будет иметь на вооружении по 1550 развернутых термоядерных боезарядов и 700 стратегических носителей. Таким образом, этот Договор фиксирует состояние стратегического паритета между двумя ядерными сверхдержавами. (В. И. Батюк)

Военно-техническое сотрудничество (ВТС) – политика продажи за рубеж оружия и его обслуживания, а также подготовки военных и технических специалистов для его использования (см. Торговля оружием). ВТС является очень деликатной сферой международных отношений и преследует в первую очередь политические и лишь во вторую очередь – коммерческие цели. В сфере ВТС существует множество международно-правовых (конвенции, санкции ООН) и политических ограничений. Как правило, поставки оружия стране – партнеру ведут к долгосрочному политическому сближению страны-поставщика и страны-потребителя. Некоторые крупные государства – импортеры оружия, например Индия, ведут целенаправленную политику диверсификации закупок вооружения в разных странах с целью не допустить возникновения своей политической или технической зависимости от единственной страны-поставщика. (М.В. Братерский)

Военный комитет НАТО (The Military Committee, МС) – высший военный орган Организации Североатлантического договора, общий политический контроль которого осуществляют Совет (Североатлантический совет), Комитет оборонного планирования и Группа ядерного планирования. Он является неотъемлемым элементом аппарата политики и принятия решений в альянсе и обеспечивает необходимую связь между политическим процессом принятия решений в Совете, Комитете оборонного планирования и Группе ядерного планирования и интегрированными командными структурами НАТО, которые отвечают за проведение военных операций и дальнейшую военную трансформацию альянса.

Кроме того, В.к. НАТО несет ответственность за надзор за развитием военной политики и доктрины организации, а также за предоставление указаний стратегическим командующим альянса. Последние отвечают перед В.к. за общее руководство и ведение всех военных дел НАТО в пределах своих полномочий. Поддержку деятельности В.к. предоставляет Международный военный штаб. (С.В. Коршунов)

Вооружения наступательные стратегические – см. Стратегические наступательные вооружения.

Вооружения оборонительные стратегические – см. Стратегические оборонительные вооружения.

Вооружения обычные – см. Обычные вооружения и обычные вооруженные силы.

Вооружения ядерные стратегические – см. Ядерное оружие.

Вооруженные силы обычные – см. Обычные вооружения и обычные вооруженные силы.

Всеобщее и полное разоружение – отказ от обладания средствами ведения войны и их ликвидация, что является конечной целью всех усилий в области ограничения гонки вооружений и разоружения. Первые разоруженческие соглашения были заключены еще в XIX в. Так, в 1868 г. в Санкт-Петербурге был подписан Договор «Об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль». В ходе Первой Гаагской конференции (1899) были также заключены соглашения по контролю над вооружениями («О запрещении на пятилетний срок метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров или при помощи иных подобных новых способов»; «О неупотреблении снарядов, имеющих единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы»; «О неупотреблении пуль, легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле»). Но ограничить и даже приостановить гонку вооружений накануне Первой мировой войны не удалось.

Однако после окончания Первой мировой войны проблемы разоружения вновь оказались в центре внимания международной общественности. Статут Лиги Наций предусматривал ограничение вооружений и контроль над военной промышленностью. В 1923–1924 гг. по инициативе Лиги Наций была образована международная Комиссия по изучению военно-технических аспектов разоружения, где и возникла идея созыва международной конференции по разоружению. В 1925 г. был образован

Подготовительный комитет Конференции по разоружению, в работе которого приняли участие представители 21 страны, включая США и СССР. Правда, советский представитель смог включиться в работу Подготовительного комитета только в мае 1927 г, но зато глава советской делегации, зам. наркома иностранных дел М.М. Литвинов, 30 ноября 1927 г. сразу же выдвинул грандиозную программу немедленного В. и п.р. в течение четырех лет. Однако предложения Литвинова были отвергнуты. Конференция по разоружению (в феврале – июле 1932 г. в Женеве состоялась первая сессия, собравшая представителей более 60 стран) не смогла выработать общее решение, и Конвенция о разоружении так и не была принята.

После Второй мировой войны идея В. и п.р. получила всеобщую поддержку как на Востоке, так и на Западе, свидетельством чему стало «Совместное заявление о согласованных принципах в качестве основы для многосторонних переговоров по разоружению», принятое представителями США и СССР при ООН Дж. МакКлоем и В.А. Зориным 20 сентября 1961 г. В документе, в частности, говорится следующее: «Целью переговоров должно явиться достижение соглашения о программе, которая обеспечит, что

a) разоружение будет всеобщим и полным и война более не будет являться средством разрешения международных проблем;

b) такое разоружение будет сопровождаться установлением надежных процедур для мирного разрешения споров и эффективных мероприятий для поддержания мира в соответствии с принципами Устава Организации Объединенных Наций».

В подписанном 1 июля 1968 г. Договоре о нераспространении ядерного оружия говорится (ст. VI): «Каждый Участник настоящего Договора обязуется в духе доброй воли вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближайшем будущем и ядерному разоружению, а также о договоре о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем».

Вопрос о В. и п.р. поднимался и в других международно-правовых актах. Так, в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 2000 г. № 55/33 говорится: «Генеральная Ассамблея… сознает необходимость содействовать региональному и международному миру и безопасности в мире, свободном от бедствий войны и бремени вооружений…». А в докладе Генерального секретаря ООН о ее работе от 31 августа 2007 г. А/62/1 подчеркивается, что «конечной стратегической целью Организации Объединенных Наций является “всеобщее и полное разоружение под эффективным международным контролем”. Достижение этой цели, вытекающей из определенных в Уставе Организации Объединенных Наций мандатов в сфере разоружения и регулирования вооружений, потребует дополнительных усилий, направленных на поощрение всеобщего участия в многосторонних договорах, их полного и эффективного осуществления, установления новых норм и более активного взаимодействия с гражданским обществом». (В.И. Батюк)

Гарантии безопасности неядерных государств – меры международно-правового характера, направленные на предотвращение применения ядерного оружия против государств, не обладающих им, и на укрепление режима нераспространения ядерного оружия. Вопрос о Г.б.н.г. возник в ходе переговоров о заключении Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) во второй половине 1960-х годов. Советский Союз тогда был готов гарантировать неприменение ядерного оружия против государств – участников Договора, не имеющих на своей территории ядерного оружия. Однако обструкционистская позиция Соединенных Штатов не позволила включить положения о Г.б.н.г. в текст Договора. Вопрос о негативных Г.б.н.г., т. е. о неприменении ядерными державами ядерного оружия и (или) угрозы его применения против неядерных государств, таким образом, так и не был решен. Что касается позитивных гарантий, т. е. гарантий того, что в случае неспровоцированной агрессии ядерные державы придут на помощь неядерным государствам, то они были предусмотрены в Резолюции Совета Безопасности ООН 255, принятой 19 июня 1968 г. Резолюция содержала положение о том, что агрессия с применением ядерного оружия или угроза такой агрессии против неядерного государства создала бы качественно новую обстановку, в которой Совет Безопасности, и прежде всего его постоянные члены, обладающие ядерным оружием, должны были бы немедленно действовать в соответствии с их обязательствами по Уставу ООН. Заявлялось, что Резолюция подтверждает неотъемлемое право всех государств, признаваемое ст. 51 Устава, на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдет вооруженное нападение на государство – члена ООН, до тех пор, пока Совет не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности. Любое государство, которое совершит агрессию с применением ядерного оружия или будет угрожать такой агрессией, должно знать, что его действия будут эффективным образом отражены при помощи мер, которые должны быть приняты в соответствии с Уставом ООН для подавления агрессии или устранения угрозы агрессии.

В дальнейшем вопрос о Г.б.н.г. неоднократно возникал в связи с созданием зон, свободных от ядерного оружия, в Латинской Америке (Договор Тлателолко), в южной части Тихого океана (Договор Раротонга), в Юго-Восточной Азии (Бангкокский договор), в Африке (Договор Пелиндаба) и Центральной Азии (Семипалатинский договор). Ядерные государства сделали оговорки к этим договорам, которые сводились к следующему: любые действия, предпринятые государствами, являющимися участниками названных договоров, которые несовместимы с их безъядерным статусом, а также совершение одним или несколькими государствами-участниками акта агрессии при поддержке государства, обладающего ядерным оружием, будут рассматриваться как несовместимые с соответствующими обязательствами этих стран по договорам о создании безъядерных зон.

Проблема гарантий приобрела особое значение после распада Советского Союза, когда возник вопрос о присоединении новых независимых государств – Белоруссии, Казахстана и Украины – к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве неядерных государств. По просьбе этих государств между ними и Российской Федерацией, Соединенными Штатами и Великобританией 5 декабря 1994 г. в Будапеште были подписаны совместные идентичные меморандумы о гарантиях безопасности, согласно которым Россия, США и Великобритания подтвердили свое обязательство добиваться от СБ ООН незамедлительных действий по предоставлению помощи, если эти страны станут жертвами агрессии или объектами угрозы агрессии с применением ядерного оружия. В меморандумах также было подтверждено обязательство России, США и Великобритании не применять ядерное оружие против неядерных государств – участников ДНЯО. Исключения могут составить случаи нападения на ядерные государства, на их территории или зависимые территории, на их вооруженные силы или их союзников с территории неядерного государства, являющегося союзником ядерного государства.

В отношении же Украины потребовалось дополнительное Трехстороннее заявление президентов России, США и Украины от 14 января 1994 г., в котором говорилось о том, что, как только Украина станет государством – участником ДНЯО, Россия и США подтвердят ей свое обязательство в соответствии с принципами Заключительного акта СБСЕ (впоследствии – ОБСЕ) уважать независимость и суверенитет и существующие границы государств – участников СБСЕ и признавать, что изменения границ могут осуществляться только мирным путем и по договоренности.

Для укрепления гарантий безопасности большое значение имело принятие Резолюции СБ ООН 985 от 11 апреля 1995 г., в которой говорится: «В случае агрессии с применением ядерного оружия или угрозы такой агрессии против не обладающего ядерным оружием государства – участника Договора о нераспространении ядерного оружия любое государство может немедленно довести данный вопрос до сведения Совета Безопасности, с тем чтобы Совет мог принять срочные меры для оказания помощи в соответствии с Уставом государству, которое является жертвой акта агрессии или объектом угрозы такой агрессии. Резолюция признает также, что государства – постоянные члены Совета Безопасности, обладающие ядерным оружием, немедленно доведут данный вопрос до сведения Совета и будут побуждать Совет принять меры для оказания, в соответствии с Уставом, необходимой помощи государству, ставшему жертвой агрессии».

Кроме того, в Резолюции 984 содержится призыв «в случае, если любое не обладающее ядерным оружием государство – участник Договора о нераспространении ядерного оружия явится жертвой акта агрессии с применением ядерного оружия, принять надлежащие меры в ответ на просьбу жертвы агрессии об оказании ей помощи технического, медицинского, научного или гуманитарного характера».

В названной Резолюции содержится также рекомендация – «в ответ на какие-либо запросы со стороны не обладающего ядерным оружием государства – участника Договора о нераспространении ядерного оружия, ставшего жертвой такого акта агрессии, в отношении компенсации в соответствии с международным правом со стороны агрессора потерь, разрушений или другого ущерба, понесенного в результате агрессии».

В последние годы США фактически дезавуировали свои обязательства по Резолюции 984 под предлогом «борьбы с международным терроризмом». Что касается Российской Федерации, то она неоднократно подтверждала обязательства, взятые на себя в соответствии с Резолюцией 984. (В.И. Батюк)

Геноцид – действия, совершаемые с целью полного физического истребления или неизбирательного частичного уничтожения национальной, этнической, расовой, религиозной и/или культурной группы, рассматриваемые в международном и национальном праве многих государств как тягчайшее уголовное преступление и определяемые как преступление против человечности и/или человечества. Как Г. квалифицируются следующие действия: убийство членов одной или нескольких из вышеназванных групп; умышленное причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; предумышленное создание для соответствующей группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на ее полное или частичное физическое уничтожение; меры, направленные на предотвращение деторождения в среде такой группы; насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Внимание к проблеме Г., его нравственное и юридическое осуждение возникли по мере развития структур мирового сообщества – Лиги Наций и особенно ООН. До этого Г. считался неизбежным злом, сопровождающим военные действия и/или являющимся их последствием. С древности и вплоть до начала XX в. Г. широко применялся при захватах территорий. Так, истребление индейцев в США было окончательно прекращено лишь в 1908 г. Под определение Г. подпадает жесткое обращение с народами адыгской языковой группы при завоевании Российской империей Северного Кавказа. Г. был обычной практикой при образовании европейскими государствами их колониальных империй. Здесь, в частности, выделяется деятельность конкистадоров в Центральной и Южной Америке. Классическими примерами Г. считаются истребление армян в начале XX в. при формировании в Турции светского государства; холокост европейских евреев, избиение цыган и гибель миллионов славян на оккупированных территориях вследствие государственной линии нацистской Германии; политика Японии в оккупированных Китае и Корее; бомбардировки нацистами Ковентри, британцами – Дрездена, США – Хиросимы и Нагасаки.

Фактом Г. по отношению к культурной/еоциокультурной группе было уничтожение казачества в Советском Союзе, а также организованный сталинским режимом с целью истребления зажиточного крестьянства голод в сельскохозяйственных регионах России, Украины и Казахстана. Особым случаем Г. может считаться насильственное переселение лиц, принадлежащих к любой из вышеуказанным групп, приведшее к гибели больших масс людей. Сюда относятся не только два Вавилонских плена иудеев и вывоз черных рабов в Северную Америку, но и высылка по приказу Сталина народов Крыма и Северного Кавказа в Казахстан. Аналогичный случай сопровождавшегося гибелью людей и разделением семей насильственного выселения немцев из Силезии, Судетской области и Восточной Пруссии стал предметом извинений официальных Варшавы и Праги в процессе присоединения Чехии и Польши к ЕС и после их вступления в него.

Наказание за Г. было впервые сформулировано в уставах международных Нюрнбергского и Токийского трибуналов и реализовано в их решениях. В дальнейшем соответствующие положения были развиты в резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН и Конвенции ООН 1948 г. о предупреждении преступлений Г. и наказании за него; в соответствии с Конвенцией ООН 1968 г. о неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества срок давности не применяется к преступлениям Г.

При обострении обстановки в различных регионах мира рецидивы Г. возникают постоянно. ЮАР периода апартеида проводила такую политику в отношении черного большинства этой страны и оккупированной Намибии. Режим Саддама Хусейна осуществлял Г. иракских курдов. Жертвой Г. стало мирное население в ираноиракскую и американо-вьетнамскую войны. Внешнее давление заставило Индиру Ганди в конце ее правления отказаться от проводившейся в течение ряда лет негласной программы стерилизации мусульманских граждан Индии. Г. против собственного народа применил и полпотовский режим в Камбодже.

В последнее время внимание мирового сообщества привлекали вспышки Г., сопровождавшие действия тамильских сепаратистов и революционеров ФАРК в Колумбии; при распаде СССР (в Закавказье в зонах армяно-азербайджанского и грузино – абхазского конфликтов, жертвами которого стали в основном соответственно армяне и грузины; на Северном Кавказе, прежде всего в Чечне, против русского и русскоязычного населения; в Средней Азии – в Ферганской долине, Ошской области и Таджикистане; в Молдавии – в Приднестровье) и СФРЮ (где взаимное ожесточение в равной степени проявили сербы, хорваты и мусульмане, как босняки, так и косовары), в Руанде, Нигерии, Либерии, Сомали, Эфиопии, Демократической Республике Конго, Зимбабве, Косово и Судане. Как акты Г. могут быть квалифицированы также политика в отношении афганских меньшинств, проводившаяся правительством Талибан, обмены террористическими актами между суннитской и шиитской общинами в современном Ираке и взрывы в религиозных центрах и операции правительственных войск в зоне племен в Пакистане. Кроме того, имеется целый ряд серьезных претензий к действиям как официального Пекина в Тибете, Синьдзян-Уйгурском автономном округе и Внутренней Монголии, так и НАТО при проведении им операции по принуждению режима югославского лидера Слободана Милошевича к миру (Ф.В. Шелов-Коведяев)

Геополитика – одно из направлений политической мысли, основанное на преувеличении влияния физико-географических условий страны на ее внешнюю и внутреннюю политику Термин введен в оборот в годы Первой мировой войны шведским политологом Р. Челленом, выступавшим с пангерманистских позиций за объединение европейских государств под эгидой Германской империи. Г. была официальной доктриной германского фашизма. Во главе геополитиков стоял генерал К. Хаусхофер, тесно связанный с гитлеровской верхушкой. Идеи реваншизма и агрессии он обосновывал необходимостью расширения «жизненного пространства» путем захвата и оккупации всей Евразии, что заложило бы основу для господства Германии над миром. В Великобритании с пропагандой Г. выступал географ X. Маккиндер, по мнению которого основу мировой политики составляет борьба за господство на Евро-Азиатском материке («мировом острове»). Одним из первых американских геополитиков был адмирал А. Мэхэн, считавший «закономерными» агрессивные войны и американскую глобальную гегемонию, предопределяемые, с его точки зрения, «островным» положением США, которое якобы диктует им необходимость господства над морскими путями на всем земном шаре.

В конце 1970-х годов геополитические теории возродились в США. Политологи Н. Спайкмен, Р. Страус-Хюпе, С. Поссони и другие утверждали, что США должны стать центром «балансирующего контроля» над миром, что путь к «универсальной гегемонии» лежит через контроль США над «окраинным полукругом» Евразии. К традиционным геополитическим критериям, заимствованным из географии, в том или ином варианте добавляются другие качественные или количественные показатели: научно-технический уровень развития страны, национальная психология, политические институты и т. д. Несмотря на широкое распространение геополитических доктрин в начале XXI в. следует отметить, что в целом они серьезно упрощают подлинные проблемы современных международных отношений и мировой политики. (М.В. Братерский)

Глобальное партнерство – см. Партнерство глобальное.

Гонка вооружений – противостояние двух или нескольких держав за военно-техническое превосходство. Г.в. возникла лишь после промышленного переворота XIX в., в результате которого стало возможным постоянное технологическое обновление и совершенствование средств вооруженной борьбы. До того технологические перевороты в военной сфере (вроде изобретения огнестрельного оружия) были чрезвычайно редким явлением: на протяжении столетий в конструкции стрелкового оружия, артиллерийских орудий и боевых кораблей практически ничего не менялось, если не считать мелких усовершенствований. Радикальные перемены в военном деле, разумеется, происходили, но они были связаны не с военно-техническим прогрессом, а с изменениями в тактике и стратегии, военной организации и т. п.

Крымская война (1853–1856) – пожалуй, первое в новейшей истории военное столкновение великих держав, в ходе которого важнейшей причиной военной победы стало технологическое превосходство одной из сторон. Русский парусный флот оказался бессилен против английских и французских паровых судов, а русский солдат с мушкетом, стрелявшим на 60 м, – безоружным против англичан и французов с винтовками с дальностью стрельбы на 300 м. Крымская война выявила тот факт, что отныне пренебрежение к техническому уровню оснащения армии и флота поистине смерти подобно. Поэтому последние 150 лет, прошедших после той войны, мир живет под знаком непрекращающейся Г.в.

Существует обширная литература, посвященная изучению данного явления. Огромный вклад в исследование Г.в. как феномена международных отношений внес британский ученый Л. Ричардсон, а его классический труд «Arms and Insecurity» («Оружие и небезопасность») оказал влияние на все последующие исследования в данной области.

Разработанная Ричардсоном математическая модель Г.в. между двумя державами позволяет (что особенно важно) прогнозировать ее последствия для международной стабильности. Уравнения Ричардсона включают переменные, характеризующие уровень военных расходов государств, участвующих в Г.в., за единицу времени, а также объем двусторонней торговли между ними. По мнению Ричардсона, если темпы роста оборонных расходов начинают превосходить темпы роста взаимной торговли, данная тенденция ведет к дестабилизации международных отношений и в конечном итоге к войне. Таким образом, Ричардсону удалось дать строгое математическое описание такого феномена Г.в., как механизм «действие – противодействие».

Предложенная Ричардсоном методология, казалось, давала соблазнительно простые ответы на очень сложные и запутанные проблемы международной жизни. Поэтому неудивительно, что у последнего нашлось немало последователей среди ученых-международников. Разработанную им методологию (предварительно усовершенствовав ее в той или иной степени) пытались применить и при анализе гонки ядерных вооружений в годы холодной войны.

Однако результат использования модели Ричардсона для анализа гонки ядерных вооружений, по признанию ряда исследователей, оказался не вполне удовлетворительным. И дело тут не только в том, что поведение супердержав (США и СССР) на международной арене в годы холодной войны определялось не только ядерной гонкой, но и другими факторами, в частности попытками удержать под своим контролем существующие сферы влияния и расширить их за счет новых союзников в третьем мире.

Более существенным недостатком подхода Ричардсона и его последователей является то обстоятельство, что основу этого подхода составляет сопоставление общего уровня и тенденций изменения военных расходов, а такая методология не вполне годится для исследования феномена Ев., ведь сам этот феномен, как уже отмечалось, дитя промышленного переворота и каждая новая фаза этой гонки, знаменуя собой технологический прорыв в средствах ведения вооруженной борьбы, обесценивает предыдущие капиталовложения в вооружения. Так, после появления паровых судов парусные суда можно было отправлять на слом – они потеряли всякое значение как средство вооруженной борьбы (такая же судьба постигла самолеты с поршневыми двигателями после появления реактивной авиации).

Таким образом, беспокойство участников международных отношений вызывает не рост военных расходов сам по себе (последний может быть вызван, кстати, и вполне невинными причинами, вроде перехода на наемную армию или повышения военных пенсий). Опасения вызывает другое – появление принципиально новых видов вооружений и военной техники, которые в один момент делают страну, не успевшую перевооружиться, совершенно безоружной и беспомощной перед странами, сумевшими это сделать вовремя.