Текст книги "Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2"

Коллектив авторов
Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX вв.

© Коллектив авторов, 2004

© ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2004

© Серия «Учебник для вузов» и серийное оформление.

ООО «Гуманитраный издательский центр ВЛАДОС», 2004

© Макет. ООО «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 2004

Предисловие

Настоящий учебник издается в трех частях. Вторая его часть посвящена истории Индии, Афганистана, Средней Азии, Ирака, Кавказа, Османской империи и арабских стран в XVI–XIX вв. В это время страны Азии и Африки вступали в длительную полосу кризиса своих феодальных (а кое-где и еще дофеодальных) структур, а затем стали сравнительно легкой добычей капиталистических стран Запада. Вместе с тем определяющей чертой этого периода будет непрекращающаяся антиколониальная борьба народов Востока.

В предлагаемом учебнике авторы в качестве рубежа между Средними веками и Новым временем рассматривают эпоху Великих географических открытий, начало которой положили плавания Христофора Колумба (1492 г.) и Васко да Гамы (1498 г.). Именно эти открытия коренным образом реально изменили не только географическую, но и экономическую, социальную, политическую картину всего мира. На Западе началась так называемая «революция цен», ставшая мощнейшим катализатором развития капиталистических отношений и, в конечном итоге, превращения большинства европейских держав и США в метрополии. На Востоке, в свою очередь, тот же процесс вызвал противоположные последствия. Там наблюдались застой, отставание от Запада в сферах экономики и культуры, что в конечном итоге превратило когда-то высокоразвитые восточные страны в колонии и полуколонии. Таким образом, возникли колониальная система и общемировой экономический рынок, где страны Востока играли подчиненную роль. Впервые в истории человечества история стала единой.

Рубежом Новой и Новейшей истории авторы обозначили грань XIX и XX веков. Это мотивировано тем, что меняющиеся реалии того времени также оказали огромное влияние на весь мир – как на Запад, так и на Восток. На Западе в конце XIX в. свободный капитал стал переоформляться в монополистический, что совершенно изменило ситуацию в развитых странах. А на Востоке именно в конце XIX в. начинается развитие капиталистических отношений, что, в свою очередь, породило новые классы и группы общества, буржуазное революционное движение и последующие буржуазные революции («пробуждение Азии»), ставшие прологом к развалу колониальной системы. Кроме того, именно на грани веков произошли первые межимпериалистические конфликты (испано-американская война 1898 г., англо-бурская война 1899–1902 гг. и русско-японская война 1904–1905 гг.), ставшие прообразом будущих мировых войн. Таким образом, хронология Нового времени предлагается в рамках начала XVI – конца XIX веков. Однако это не означает, что авторы отрицают право на другие точки зрения по данному вопросу.

Глава I
Индия в XVI–XIX вв.

§ 1. Индия в XVI в. Политическая история

Начало XVI в. Индия встретила в состоянии глубокой раздробленности. Делийский султанат формально продолжал существовать, но на деле его правители владели лишь жалким обломком державы. «Власть Шах Алама – от Дели до Палама», – шутили в то время[1]1
  Шах-Алам – букв. «Владыка Мира», так титуловали делийских султанов. Палам – местечко на южной окраине Дели, ныне там расположен аэропорт.


[Закрыть]. Возникшие на обломках султаната государства Гуджарат, Малва, Джаунпур, Бенгалия, раджпутские княжества, достигли значительного уровня экономического и культурного развития, но постоянные междоусобицы ослабляли и истощали их. На Декане завоеванные делийскими султанами территории также получили независимость и вошли в состав крупного государства, которым правила мусульманская династия Бахманидов (ее основателем был наместник делийского султана). В конце XV – начале XVI в. это государство также распалось на ряд более мелких, но достаточно сильных в военном и экономическом отношении султанатов: Биджапур, Берар, Ахмаднагар, Бидар и Голконда. И держава Бахманидов, и возникшие на ее обломках султанаты постоянно воевали с могущественным, охватывавшим почти всю Южную Индию государством Виджаянагар, которым правила индусская династия. Свидетелем одной из войн между Бахманидами и Виджаянагаром стал находившийся в то время в Индии тверской купец Афанасий Никитин. Он, в частности, подтвердил, что в этой войне, как и в других конфликтах конца XV в., индийские армии применяли огнестрельное оружие. И Виджаянагар, и мусульманские султанаты были экономически и культурно развитыми государствами, создавшими богатую литературу и оставившими последующим эпохам множество архитектурных шедевров. Но постоянные войны ослабляли их. В 1565 г. деканским султанатам удалось объединиться и нанести Виджаянагару поражение, от которого это мощное государство уже не смогло оправиться: начался необратимый процесс его распада. Часть земель Виджаянагара поделили между собой победители, не предполагавшие, что им осталось недолго торжествовать.

Занимавший делийский престол в 20-е годы XVI в. султан Ибрахим не оставлял надежд вернуть отколовшихся вассалов под свою руку. Но и собственные придворные были недовольны им, в их среде возникла идея пригласить в Индию Бабура, правителя Ферганы. Талантливый военачальник и превосходный поэт, он какое-то время правил и Самаркандом, но лишился почти всех своих владений в борьбе с узбекскими ханами и братом-соперником и бежал в Афганистан, где вскоре захватил власть в Кабуле. С 1519 г. он начал набеги на Индию, всякий раз увозя богатую добычу. Бабур давно мечтал о покорении Индии, но смог приступить к осуществлению этого замысла лишь в 1526 г., когда узнал о предстоящем походе своих врагов на Кабул, а также о том, что недовольные делийским султаном Ибрахимом индийские феодалы готовы пригласить его в Индию. Они надеялись на то, что этот среднеазиатский воитель поможет избавиться от султана Ибрахима, а добыча будет ему достаточной платой за труды. Итак, Бабур вторгся в Индию, захватил Панджаб и 21 апреля 1526 г. в битве при Панипате наголову разбил султана Ибрахима, а затем занял Дели. Очень скоро пригласившие его индийские феодалы поняли, что «этот тюрок» не собирается уходить обратно, а рассчитывает утвердиться на делийском престоле. Они объединились против Бабура, но 13 марта 1527 г. были также разбиты. Бабур захватил еще ряд индийских земель и объявил себя их правителем, положив тем самым начало новой династии и новой империи – империи Великих Моголов[2]2
  «Могол» – искаженное на индийский лад слово «монгол». Бабур возводил свой род к Тимуру, а через него – к Чингисхану, отсюда название династии. «Великими Моголами» ее позже, в XVII в., назвали европейцы, восхищенные богатством и роскошью правителей Дели.


[Закрыть].

Бабур умер в 1530 г. Он разделил владения между сыновьями, отдал Индию любимцу – Хумаюну и завещал остальным братьям подчиняться ему. Но наследники и не думали выполнять волю отца. Против Хумаюна объединились братья и мусульманские феодалы из Бенгалии и Бихара. Разбитый в двух сражениях, бездарный и безвольный Хумаюн бежал в Синд, а затем в Иран. Власть на целые 15 лет (1540–1555) перешла в руки афганских феодалов из рода Сур. Лишь в 1555 г. Хумаюн смог вернуться на делийский престол, но вскоре умер.

Акбар и его реформы

В 1556 г. тринадцатилетним подростком на трон взошел сын Хумаюна Акбар (1542–1605), ставший подлинным основателем империи и величайшим реформатором в истории средневековой Индии. Унаследовав от отца лишь несколько разоренных войной полунезависимых провинций, Акбар смог, где военной силой, где дипломатическими путями расширить свои владения во много раз, присоединив к ним богатейшие области Гуджарата, Бенгалии, Центральной Индии и Кашмира, а также земли деканских султанатов Берара и Ахмаднагара. Гордых и воинственных раджпутских князей, вечных возмутителей спокойствия, он превратил в своих верных союзников, породнившись с наиболее могущественными их кланами, и раджпутская кавалерия стала основой могольской армии.

Акбар осуществил ряд реформ, призванных создать на месте рыхлого, неуправляемого образования, каким была унаследованная им могольская империя, сильное централизованное государство. Административная реформа разделила империю на провинции во главе с наместниками, которым подчинялась четкая структура налогового и судебного аппарата. Была введена единая для всей империи система мер и весов, а также календарь, причем, что крайне важно, этот календарь был основан не на догматах ислама или индуизма, а на последних достижениях астрономической науки, в том числе на трудах великого среднеазиатского астронома Улугбека.

Исключительную важность для экономики страны имела налоговая реформа, в рамках которой поземельный налог, раньше собиравшийся в натуральной форме и доходивший до одной трети урожая, был переведен в денежную. Чтобы уплатить его, крестьяне должны были продать урожай на рынке, тем самым способствуя развитию товарно-денежных отношений в империи. В конце 70-х годов падишах попытался отменить существовавшую в течение веков военно-ленную систему и жаловать за службу не землями, а деньгами. Ответом на этот шаг стали мятежи в различных провинциях, так что реформу пришлось отменить. Акбару пришлось ограничиться введением системы рангов (мансабов), которые присваивались феодалам, находившимся на государственной службе. Каждому чину (зат) соответствовала цифровая градация (савар), показывавшая, сколько всадников («савар» и означает «всадник») должен был на доходы со своих земель содержать обладатель данного чина. Для борьбы со злоупотреблениями Акбар ввел хорошо зарекомендовавшую себя у афганских феодалов, правивших Дели во время изгнания его отца Хумаюна, практику ежегодных смотров феодалов с их отрядами. Во время этих смотров кони каждого мансабдара клеймились, что исключало передачу их от одного военачальника другому. Акбар активно содействовал развитию ремесла и торговли, отменив ряд наиболее тяжелых пошлин с купцов и ремесленников. Но наибольшую славу принесла ему религиозная реформа, целью которой было консолидировать правящую элиту, вне зависимости от вероисповедания. В рамках этой реформы Акбар, вопреки установлениям исламского права, отменил существовавший на протяжении всей истории Делийского султаната, крайне обременительный и еще более унизительный налог с немусульман – джизию. Впервые в истории Индии, да и всего средневекового мира, Акбар отказался делить религии на «истинную» и «ложную», а подданных и вообще людей – на «истинно верующих» и «неверных». Целью политики государства было объявлено не благо мусульман, а «мир для всех». «С самого начала, – писал Акбар иранскому шаху Аббасу I, – мы были настроены не принимать во внимание различия в религиозных доктринах и считать все народы слугами божьими. Следует заметить, что благодатью господней отмечены все религии, и необходимо приложить всевозможные усилия, чтобы достичь вечно цветущих садов мира для всех». Акбар объявил в своих владениях полную свободу вероисповедания, отменил любую дискриминацию немусульман. При дворе стали отмечаться на равных индусские и мусульманские праздники: Акбар появлялся публично с тилаком – индусским священным знаком на лбу, беседовал со священнослужителями различных конфессий. Возможность свободно проповедовать была предоставлена и прибывшим из Рима католическим миссионерам. Они, вместе с муллами, брахманами, служителями иных религий, принимали участие в бурных диспутах, устраивавшихся в специально построенном по приказу Акбара «доме молитв» – своеобразном дискуссионном клубе, где в присутствии самого падишаха представители всех конфессий могли отстаивать свои убеждения. Эти дискуссии, которые нередко перерастали в драку между противниками, навсегда отвратили, по свидетельству современника, сердце падишаха Акбара от религиозного фанатизма.

Религиозная политика Акбара вызывала недовольство мусульманских феодалов и консервативной части духовенства. Они напрямую обвиняли падишаха в ереси, поднимая народ на восстания против него. На их стороне был сын и наследник Акбара Джахангир (правил с 1605 по 1627 г.): взойдя на трон, он свел на нет многие начинания отца. Слабовольный и бездарный политик, хотя и не лишенный других талантов (известно, что Джахангир был тонким ценителем искусств, особенно живописи, сам хорошо рисовал), он передал бразды правления своей любимой жене Нур Джахан. Эта энергичная, умная и властолюбивая женщина была фактическим правителем страны. При Джахангире могольские войска окончательно покорили Ахмаднагар, а вот их попытка вторгнуться в княжество Ассам на востоке Индии окончилась поражением. При сыне Джахангира Шах Джахане (правил с 1628 по 1657 г.) империя достигла зенита своего могущества. Европейские путешественники восхищались невиданной роскошью придворного быта. Могольское государство вело активную завоевательную политику, присоединяя богатые земли на Декане, что давало могольскому войску огромную добычу, феодалам – новые земли, но при этом разоряло «старые» провинции империи: так в 30-е годы XVII в. страшный голод поразил Гуджарат. Ряд деканских походов армии Шах Джахана окончился неудачей, но все же Биджапур и Голконда признали себя вассалами и данниками Моголов.

§ 2. Аграрный строй Могольской империи XVI–XVIII вв.

Основой экономики Могольской империи, как и других средневековых государств Индии, было сельское хозяйство. В нем было занято до 80–85 % населения, которое, по подсчетам ученых, составляло к 1600 г. около 150 млн чел. Сфера обрабатываемой земли постоянно расширялась, и в ряде регионов (например – Индо-Гангская низменность, Панджаб, восточная часть Гуджарата, Андхра, страна тамилов) путешественникам, по их словам, приходилось проезжать через сплошное поле, где был обработан каждый клочок земли, и одна деревня почти переходила в другую. Однако, такие территории, отличавшиеся высокой плотностью населения и интенсивностью сельского хозяйства, соседствовали с горами, густыми джунглями, пустынями, где относительно редкое население занималось скотоводством, примитивным земледелием. Многие районы были заселены племенами, сохранявшими первобытный образ жизни. Обилие невозделанных земель позволяло крестьянам, если войны и гнет делали их жизнь невыносимой, забрасывать старые деревни и переселяться на новые земли. Освоение новых земель обычно поощряло и государство, предоставляя налоговые льготы.

Сельское хозяйство Индии XVI–XVIII вв. имело довольно высокий уровень продуктивности, чему способствовало применение крестьянами различных удобрений, техники севооборота. Для орошения полей использовались каналы (их было относительно немного), резервуары и колодцы, от которых по канавам воду отводили на поля. Для подачи воды использовали приводимые в движение быками водяные колеса. Важнейшим «поставщиком» воды для рек, резервуаров, каналов были ежегодные муссоны. Урожайность многих культур превышала аналогичные показатели в других странах, включая европейские. Орудия труда индийских земледельцев были хорошо приспособлены к условиям почвы того или иного района (легкий плуг, который англичане впоследствии назвали «примитивным», на деле как нельзя лучше соответствовал североиндийским «легким» почвам с неглубоким плодородным слоем). В большинстве районов собирали по два урожая зерновых в год. Широкое распространение получили садоводство и огородничество. Но особенно важным для развития экономики было то, что в сельском хозяйстве неуклонно росла доля технических культур (хлопка, сахарного тростника, тутового дерева, индиго, шафрана, позднее табака). Некоторые регионы, как, например, Гуджарат, целиком специализировались на производстве этих культур и полностью зависели от подвоза зерна из других районов. Рост производства технических культур стимулировал развитие товарно-денежных отношений.

Сельская община – главная ячейка аграрного общества – была сложной структурой, включавшей в себя несколько социальных уровней и целую систему отношений. Верхний слой общины составляла доминировавшая в данном регионе земледельческая каста: джаты (Северная Индия), кунби (Махараштра и Гуджарат), оккалига (Карнатака), веллала (Тамилнаду) и т. д. Они пользовались правами свободных земледельцев (в документах их называли малики – «хозяева» или худкашт – «самостоятельные») и составляли главное податное население деревни. Из их рядов выделялась богатая и влиятельная общинная верхушка, совмещавшая должности деревенских старост и чиновников налогового аппарата. Многие представители этой верхушки превращались в мелких и средних феодалов, отказывались от обработки земли в пользу военного дела, принимали образ жизни феодальной знати и начинали претендовать на более высокий (кшатрийский) кастовый статус. Ниже полноправных общинников находился многочисленный слой безземельных арендаторов и батраков, обрабатывавших земли «хозяев», а самыми бесправными и угнетенными были общинные слуги и ремесленники из низких каст и неприкасаемых (кузнецы, кожевенники, цирюльники, стиральщики, плотники, уборщики и т. д.), которые обслуживали полноправных членов общины и получали за эту ритуально нечистую работу, по индусским представлениям, зафиксированную многолетним обычаем долю урожая.

Все земли в могольском государстве делились на три основные категории. Из государственного домена (халиса) падишах раздавал должностным лицам за службу военные лены (джагиры). Ленник (джагирдар) получал право сбора с территории своего джагира причитающихся казне налогов. Джагир предоставлялся за военную службу: на полученные с пожалованных земель доходы джагирдар был обязан вооружить и поставить в шахскую армию определенное число воинов в зависимости от своего ранга – мансаба. Налоговое ведомство постоянно контролировало расходы джагирдаров и боролось, хотя и безуспешно, с их злоупотреблениями. В любой момент джагир могли отобрать или предоставить в другом месте. Это делалось для того, чтобы джагиры не превращались в наследственные владения, а их держатели – в суверенных правителей. На практике, однако, именно это зачастую и происходило, и в источниках XVII в. часто встречаются «давние» или «наследственные» джагиры. Джагир постепенно приобретал черты суверенного феодального владения. Из земель халиса государи раздавали свободные от уплаты налогов пожалования (суюргал) храмам, мечетям, другим религиозным учреждениям, что считалось богоугодным делом. Значительную прослойку феодального класса составляли заминдары – либо мелкие феодалы, выходцы из общинной верхушки, либо индусская знать, сохранившая и при мусульманских владыках свои владельческие права на земли в обмен на покорность и уплату дани. Многие заминдары поступали на службу к могольским падишахам и получали свои же земли уже в качестве «наследственного джагира». Помимо государственных земель и военных ленов существовали земли, находившиеся в частной собственности (они обозначались специальным термином милк). Это были пустоши, освоенные владельцем на собственные средства, земли под домами в городах, участки и целые деревни, подаренные храмам и мечетям, а также сами земли полноправных крестьян-общинников. Эти земли передавались по наследству, могли быть объектом купли-продажи, но кастовые правила и общинные традиции накладывали на эти операции ряд ограничений.

Главной формой налогообложения был мал (или харадж) – земельная рента-налог, которую полноправные общинники платили либо государству, если земля входила в фонд халиса, либо феодальному держателю. Этот налог, который при Акбаре стали взимать в денежной форме, был крайне тяжелым, поскольку в отдельные годы составлял даже половину урожая. Помимо ренты, с крестьян взималось еще множество налогов, включая и «незаконные» (в пользу местных феодалов), с которыми государство безуспешно боролось. Не менее обременительными были для крестьян принудительная работа на строительстве дорог, крепостей, каналов, участие в загонной охоте феодальных владык, постой армии, разорявшей деревни не хуже неприятеля. Формально крестьянин в Могольской Индии был лично свободен, не знал крепостного права и барщины, но, покинув свою общину, он везде становился чужаком и лишался каких-либо прав. Крестьян-недоимщиков, бежавших из деревни, местным властям предписывалось ловить и карать. Для сбора недоимок и борьбы с крестьянским протестом часто применялись жестокие репрессии.

§ 3. Город, ремесло, торговля

Города (в XVII в. в них проживало 15–20 % населения) играли роль экономических, административно-политических и культурных центров. Многие из них были весьма многолюдны: население Дели, Лахора, Агры, Ахмадабада в XVII в. превышало полмиллиона человек. Между городом и деревней существовал, пусть и ограниченный, обмен товарами. В городе развивался целый ряд ремесел, которые отсутствовали в сельской местности; для городского ремесла вообще был характерен более высокий уровень техники и разделения труда. Особенно высокого уровня развития достигло городское ткачество. В нем появились новые орудия труда, например – станок для крупноузорных тканей, ленточный станок, новые технические приемы (набойка тканей). Активно развивалось разделение труда: производство некоторых тканей делилось на 12 операций, выполнявшихся отдельными работниками, которые подчас жили в разных городах и были связаны между собой через рынок. Далеко за пределами Индии славились бенгальские муслины – хлопчатобумажная ткань невероятной тонкости и красоты. Нить, которая шла на их изготовление, была невидима для прядильщицы, которая ставила на солнце тазик с водой и протягивала над ним нить, чтобы видеть хоть тень от нее на поверхности воды. Руки этих женщин и девушек были способны различить на ощупь более 20 степеней тонкости нити! Знамениты были и индийские набивные ситцы: для господина Журдена, героя мольеровской комедии «Мещанин во дворянстве», обзавестись халатом из такого ситца значило приобщиться к аристократии. Высокого уровня достигла обработка металла, особенно в оружейном деле: европейцы хорошо отзывались об индийских пушках, мушкетах и пистолетах. В прибрежных городах, особенно в Сурате, строились корабли европейского типа, и английская Ост-Индская Компания часто заказывала их для себя.

Большинство ремесленников работало в своих мастерских с помощью членов семьи, иногда используя труд наемных помощников или учеников. Бедность, а также необходимость покупать на рынке сырье и материалы, заставляла их брать авансы у купцов под еще не готовую продукцию. Окончательный расчет обычно бывал в пользу купца, так что ремесленник рано или поздно попадал в долговую кабалу. Скупка изделий у ремесленников, авансирование их, раздача им сырья для дальнейшей обработки – таковы были формы проникновения торгового капитала в ремесло, и от индийских купцов эту практику переняли и европейцы. Наиболее опытные и искусные мастера работали по найму в мастерских (кархана), принадлежавших падишахам, местным феодалам и богатым купцам. Эти мастерские изготовляли, главным образом, предметы роскоши, но во многих случаях представляли собой крупное производство мануфактурного типа. Основной формой социальной организации городских ремесленников были ремесленные касты, функции которых были во многом аналогичны цеховым. Каста в лице своих старшин вступала в контакты с государством, купцами и прочими кастами, регламентировала производство, поддерживала нуждавшихся и пользовалась некоторой автономией в решении внутренних дел. Известно немало случаев, когда касты выступали организаторами протеста ремесленников.

Для Индии XVI–XVIII вв. был характерен высокий уровень развития торговли. Вся страна была покрыта сетью взаимосвязанных рынков – от небольшого сельского до огромных городских. Сотни кораблей и караванов увозили индийские товары во все концы света. Города являлись центрами торгового обмена, от местного до международного: здесь в позднее Средневековье, развернул активную деятельность торговый и банковский капитал, представленный как индивидуальными предпринимателями, так и крупными ассоциациями, «домами», «фирмами», имевшими отлаженные связи внутри Индии и за ее пределами. Городское купечество отличалось высоким коммерческим профессионализмом, у него была вполне сложившаяся система «бюргерских» ценностей и детально разработанные принципы деловой этики. Первоклассные коммерсанты, индийские купцы поражали европейских путешественников деловой хваткой и уникальной техникой устного счета; храня коммерческую тайну, они пользовались в переписке и при переговорах особым шифрованным языком. Огромные доходы приносили банковские операции, кредиты, обмен денег. По выданному в Индии кредитному письму купец мог легко получить деньги в Самарканде и Джедде, Пегу и Маскате, даже в Астрахани, где с XVII в. существовала большая колония индийских купцов, которой русские цари оказывали покровительство. Наиболее богатые купцы нередко кредитовали императорский двор и оказывали заметное влияние на политическую жизнь. Торговые касты играли важную роль в управлении городами, хотя та автономия, которой они пользовались в раннее Средневековье, в Могольской империи у них была отнята.

Городской культуре Индия обязана многими достижениями искусства, литературы, новыми идеями: так, например, наиболее радикальные религиозно-реформаторские течения возникли именно в городах. Горожане первыми знакомились с технологическими, бытовыми и культурными новинками, в их среде была несравненно больше, чем в сельской местности, распространена грамотность (они писали на санскрите, фарси, местных языках). Не случайно на многих индийских языках слово «городской» означает также «изящный», «образованный», «утонченный». В среде горожан, особенно тех, кого называли «людьми базара», сложилось свое мировоззрение, своя система ценностей, весьма отличная от брахманского идеала или менталитета военно-феодальной элиты. Здесь в цене были мастерство, ловкость, предприимчивость, бережливость, расчетливость и ловкость, подчас не брезгующая обманом, – все это отразилось в различных жанрах городской литературы.