Текст книги "Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2"

§ 15. Формирование идеологии национального обновления Индии. Индийский национальный конгресс и Мусульманская лига

Образованию антиколониальных политических организаций в Индии предшествовала своеобразная «революция идей». Очагами распространения новых веяний становились религиозно-реформаторские центры в наиболее развитых провинциях Индостана.

Первые идеологи национального движения

Наибольшую известность в качестве распространителей идей национального обновления в Индии и за рубежом получают Рамакришна Парамахаса и его ученик Свами Вивекананда.

Важнейшим положением моральной проповеди Парамахаса был не уход от мира, а моральное обновление через разумное самоограничение жизненных потребностей, участие в общественной жизни. В своих «беседах» он осуждал власть англичан над Индией, критиковал деятельность слуг чужеземцев индийцев, пособников англичан, тех, кто подражал колонизаторам и предавал национальные традиции.

Вивекананда пошел дальше своего учителя, очистившись от неприятия западных культурных и идейных заимствований. В нем органически сочеталось европейская образованность и глубокое знание древнеиндийской религиозной традиции. Вивекананду отличала поистине подвижническая деятельность по разъяснению идей национального обновления индийского общества. Роль Вивекананды в развитии идеологии индийского освободительного движения не раз подчеркивали его признанные лидеры. По оценке Махатмы Ганди, Вивекананда был одним из основателей современного национального движения в Индии.

Развитие буржуазно-демократического, политического движения современного типа в Индии во многом было обусловлено социальной политикой британского колониального правительства в этой стране на протяжении XIX в. Видный британский колониальный чиновник Маколей призывал соотечественников через приобщение определенной части индийского традиционного общества к морально-политическим ценностям западной культуры, через англизированное образование, нормы быта, политическую идеологию сформировать «прослойку, состоящую из людей, способных быть посредниками между нами и миллионами индийцев, которыми мы управляем, прослойку, состоящую из людей с индийской кровью и темным цветом кожи, но с британскими вкусами, убеждениями, моральными нормами и методом мышления». Такая политика вскоре дает заметные результаты. С середины XIX в. формируется англизированное сословие интеллигенции и чиновничества. Однако британская корона не получила в полной мере того, что хотела. В новой социальной среде под влиянием британского либерализма и прагматизма, идейного заимствования других западных систем политической философии начинает развиваться идеология и политическая организация индийского национально-освободительного движения.

В 70–80-е годы XIX в. в Индии начинается движение по возрождению древних индийских этических и духовных ценностей на основе синтеза культур Востока и Запада. Формируются центры этой идеологии в Бенгалии, Махараштре, на Северо-Западе Индостана. Появляются и страстные проповедники нового понимания культурного взаимодействия разных народов. Это Рамакришна Парамахаса, Даянанда Сарасвати и бенгальский брахман Свами Вивекананда, который вынес новые идеи за пределы своей родины во время длительного лекционного турне по США и Западной Европе во второй половине 1890-х годов. Проблема социально-политического положения Британской Индии, ее национального освобождения становится одной из международных проблем того времени. Идеи индийских религиозных возрожденцев, пропагандистская и культурно-просветительская деятельность таких общественных организаций, как «Брахмо Самадж» (Общество Брахмы) и «Арья Самадж» (Общество ариев), способствовали формированию первого поколения индийских политиков и общественных деятелей.

Индийский национальный конгресс и Мусульманская лига

В 80-е годы XIX в. социально-политическая обстановка в Индии и вокруг нее в британских правящих кругах поставила вопрос о создании политической организации индийских патриотов. Либеральный вице-король Индии лорд Рипон (1880–1884) поддержал в этом деле инициативу группы индийских общественных деятелей. В своем меморандуме (25 декабря 1882 г.) он призвал провести сверху политические преобразования в Индии в конституционных рамках. «Эти мероприятия не только будут иметь сегодняшний результат, – заявил глава британской администрации, – выразившийся в постепенном и безопасном внедрении политического образования среди населения, которое само по себе есть объект политики, но и проложат пути дальнейшему прогрессу в этой сфере по мере того, как это образование станет более полным и распространенным».

По доброму согласию индийской и британской сторон в декабре 1885 г. в Бомбее состоялся учредительный съезд Индийского национального конгресса (ИНК), первой в истории древней страны нерелигиозной, по существу, парламентской, общенациональной организации. В своем обращении к участникам этой сессии ее председатель Б.Ч. Банерджи по вопросу главных задач новой партии высказал следующую мысль: «Искоренение всех расовых, религиозных и национальных предрассудков среди патриотов нашей страны через прямое дружественное, личное общение друг с другом, а также развитие и консолидацию настроений национального единства, которые берут свое направление во временах незабвенного правления лорда Рипона». В постановлениях форума индийских патриотов были сформулированы основные требования конгрессистов к британскому правительству и парламенту: ликвидация действующего Совета по делам Индии в Лондоне, расширение состава действующего в Индии Центрального законодательного совета при вице-короле за счет индийцев, необходимость провести те же самые нововведения в провинциальных советах. Такие частично выбранные органы должны получить право обращаться с запросами и протестами в британскую палату общин, где необходимо сформировать постоянный комитет для рассмотрения проблем Индии. Кроме того, делегаты бомбейской сессии ИНК предложили, чтобы индийские соискатели получили право на замещение должностей на индийской гражданской службе в Индии не только в Лондоне, но и у себя на родине. Можно увидеть, что в этих претензиях лидеров ИНК к британскому правительству конгрессисты были весьма скромны и не выходили за рамки действующих в их стране законов.

Основатели Конгресса – Г.К. Гокхале, Ф. Мехта, С. Банерджи, Д. Наороджи – были отнюдь не против сохранения колониального господства. Они преклонялись перед идеологами британского либерализма Берком, Маколеем, Гладстоном, а также перед столпами английского утилитаризма Бентамом и Миллем. Руководство ИНК развернуло бурную политическую деятельность в Индии, а также в Объединенном королевстве, добиваясь конституционных уступок. Использовались различные формы парламентской легальной деятельности, личные связи. В 1892 г. британская палата общин утвердила новый избирательный закон, расширявший права индийцев на участие в выборах на куриальной основе в центральный и местные законодательные органы Британской Индии. Теперь индийская оппозиция требовала права ввести своих представителей в состав нижней палаты британского парламента и добиваться через этот представительный орган для Индии статуса, близкого к статусу британского доминиона, через серию политических реформ в течение длительного периода времени. От либеральной партии Британии баллотировался на депутатское место Д. Наороджи. Во время избирательной кампании 1893 г. в Англии ему удалось войти в состав палаты общин. Его страстное осуждение действующей системы управления Индией не раз слышали британские парламентарии. Представитель бомбейской торговой общины парсов выступал за установление равноправных и гармоничных индийско-британских отношений.

Несмотря на определенные политические успехи Национального конгресса в конце XIX – начале XX в., стала очевидной недостаточность одного только политического диалога партии с британской политической системой для дальнейшего продвижения по пути конституционных реформ Индии. В такой ситуации в конгрессистских рядах происходит определенное идейно-политическое размежевание. На политической арене Индии появляется группировка радикалов, которых современники называли «крайними». Это были Б.Г. Тилак, Б.Ч. Пал, Л. Рай и др. Они не отказывались от парламентских конституционных целей и методов политической деятельности, но считали их недостаточными, предлагая опереться на массовое движение индийского народа. Активизировать и политизировать крестьян и жителей городов радикалы собирались через апелляцию к национальной религиозно-этической традиции индийцев. Это были близкие индусскому большинству древние методы «ненасильственной борьбы» против власти. Выдвигались лозунги «сварадж» (самоуправление), «свадеши» (собственное производство) и бойкот иностранных товаров населением, главным образом английских. «Крайние» добивались утверждения своих основополагающих принципов в программе и политике ИНК. В период подъема антиколониального движения в Индии в 1904–1908 гг. такие методы применялись конгрессистами-радикалами. Однако умеренное руководство партии не решилось пойти на развертывание массового движения в масштабах всей страны. Бойкот британских товаров осуществлялся только на территории Бенгалии. В дальнейшем идейно-политический конфликт между двумя фракциями достиг фазы острого противостояния, и на годичном съезде ИНК 1907 г. в Сурате произошел окончательный раскол. Радикалы во главе с Тилаком вышли из партии. Параллельно британские колониальные власти развернули политические репрессии против патриотов. На шестилетний срок тюремного заключения в 1908 г. в Бомбее был осужден Тилак. Были вынуждены эмигрировать Л. Рай и Б.Ч. Пал. У руля ИНК остались либералы, сторонники исключительно парламентско-политических методов политической борьбы.

Одновременно британское колониальное правительство поддерживало политическую консолидацию мусульманской общины Индии, надеясь в будущем использовать в своих политических интересах индусско-мусульманские противоречия. В 1906–1907 гг. была образована легальная партия индийских мусульман – Мусульманская лига. Но в начале XX в. она не имела серьезных расхождений по вопросу парламентских реформ и будущего политического статуса Индии с Национальным конгрессом.

После событий политической забастовки в Бомбее (1908 г.) сложились благоприятные условия для достижения ИНК целей углубления конституционных реформ системы колониального управления в Индии. Развивались международные противоречия Лондона с его военно-политическими соперниками. В таких условиях возрастала экономическая и военная роль Индии как надежного тыла Британской империи. Под влиянием просьб и петиций конгрессистов колониальное правительство решило продолжить политику реформирования системы управления Индией. Вице-король Индии Минто и министр по делам Индии Морли прекрасно осознавали, что промедление с конституционными уступками растущей индийской политической элите может привести к радикализации позиции ИНК и других политических организаций индийской националистической оппозиции.

Глава II
Афганистан в XVI–XIX вв.

§ 1. Хозяйство и общественный строй афганского населения в XVI–XVII вв.

Бабур и история афганцев

Афганцы изначально занимали лишь незначительную часть территории современного Афганистана. Родиной афганцев является район Сулеймановых гор. Это суровая и бедная страна. В древности и Средневековье через нее проходили важные пути караванной торговли, соединявшие Индию с Ираном и Средней Азией, а через них с более отдаленными странами Запада и Востока. Не менее велико было и военно-стратегическое значение района Сулеймановых гор. Это был единственный участок сухопутной индийской границы, доступный вторжению чужеземных завоевателей. Три важнейших горных прохода – Боланский, Гомальский и Хайбарский – служили своеобразными воротами, через которые в Индию неоднократно проникали орды кочевников и других завоевателей.

Постепенно распространяясь по юго-восточным скатам Сулеймановых гор, афганцы смешивались со многими индийскими народностями и племенами. Тот же процесс шел и к северо-западу от Сулейманова хребта, и в его южном предгорном районе, где основным населением древних земледельческих оазисов Кабула, Кандагара и Герата были таджики. Распространение афганских племен за пределы их первоначальной родины – района Сулеймановых гор – было длительным и отнюдь не мирным процессом. Афганские кочевники завоевывали соседнее земледельческое население (таджиков на севере и западе, различное индийское население на востоке); они подчиняли его и сами начинали постепенно переходить к оседлому образу жизни.

История Афганистана начала XVI в. связана с именем и деятельностью Захир ад-Дина Мухаммеда Бабура, потомка завоевателя Тимура, уроженца Ферганы, основателя государства Великих Моголов в Индии, воина и полководца, поэта и автора заслуживших всемирную известность мемуаров «Бабур-наме».

В 1503 г. Бабур захватил Кабул и стал самостоятельным правителем обширного владения. С этих пор начинаются тесные связи правителя с афганскими племенами, то перераставшие в военные действия, то определявшиеся рамками союзных договоров.

Афганские племена признали верховную власть Бабура, но ни он сам, ни его преемники не смогли полностью покорить воинственных и свободолюбивых афганских горцев. В результате нескольких военных экспедиций (1505–1507 гг.) верховная власть Тимуридов и впоследствии Великих Моголов, по-видимому, в большинстве случаев ограничилась взиманием сравнительно небольшого числа скота в качестве налога или дани. А вскоре после того, как Бабур начал подготовку для вторжения в Индию, его взаимоотношения с афганскими племенами практически перестали быть враждебными. Для того чтобы обезопасить тыл своих войск в будущих походах, Бабур предпочел заключить союз с могущественными афганскими племенами: дилазаками и юсуфзаями, занимавшими территории от Биджаура и Хайбарского ущелья до реки Инд. Впоследствии этот союз был распространен на большинство других афганских племен, усиливших своими воинами военную мощь завоевателя Индии.

Расселение афганских племен

Свидетельства Бабура, оставленные им в замечательном источнике «Бабур-наме», а также сопоставление генеалогических сведений об афганских племенах в их легендарной традиции дает возможность установить расселение значительной части этих племен в XVI–XVII вв. Это территории между долиной Свата на севере и Дераджатом на юге. Часть Пешаварской долины и Свата населяли юсуфзаи, к югу от них Бабур упоминает ряд хорошо известных впоследствии племен, населявших уже тогда те местности, где они в основном оставались и позднее, вплоть до наших дней: это мухаммедзаи (в районе Хаштнагара), афридии (в районе Хайбарского прохода), бангаши (вокруг Хангу), киви-хель баннучей (в Банну), гильзаи (вокруг Газни и в районе Мукура).

Только относительно момандов и дилазаков можно утверждать, что из тех мест, где их застал Бабур, эти племена впоследствии ушли. Первые – из района Мукура, а вторые – из Пешаварской долины потеснили и стали соседствовать с крупными племенами абдали и хаттаки, проживавшими в районах Кандагара и Заминдавара.

Картина расселения афганских племен, восстановленная по данным Бабура и фольклорной афганской традиции, несмотря на некоторые имеющиеся в ней пробелы, дает возможность утверждать, что в общих чертах она была примерно такой же, как и во второй половине XVIII – начале XIX в.

Роль и соотношение кочевого скотоводства и земледелия у различных племен

В истории афганцев в начале нового времени до сих пор остается невыясненным вопрос о роли кочевого скотоводства и земледелия у различных племен. Если в современном Афганистане в последней трети XX в. насчитывалось около 2 млн кочевников, то несомненно (и об этом свидетельствуют данные письменных источников), что в новое время в хозяйстве ряда афганских племен преобладало кочевое скотоводство. Однако есть многочисленные свидетельства и о распространении земледелия у афганцев в рассматриваемое время.

Прежде всего, это свидетельства Бабура. При описании своих походов он неоднократно упоминает о земледельчестве различных афганских племен. О жителях Хаштнагара ему доложили, что у них много зерна и есть засеянные поля. Об афридиях Бабуру сообщили, что у них посеяно много риса. Жителей Зурмата (племя афганшили) Бабур характеризует как людей, сеющих хлеб и занимающихся земледелием, но не имеющих садов и огородов.

Сведения о налогах, взимаемых монгольскими властями с районов, населенных афганскими племенами, свидетельствует о распространении земледелия в Дуки, Мастунге и других районах Кандагарской области. Среди племен, населявших эту территорию, указаны каси, какары, тарины и др., живущие в этих местах и поныне.

Одной из спорных проблем социально-экономической истории афганцев в средние века и в начале нового времени остается проблема, связанная с тем, что предшествовало у афганских племен феодализму, от каких конкретных форм общественных отношений происходил переход этих племен к феодализму. В целом при значительных различиях между племенами и отдельными ветвями и подразделениями общественный строй афганцев в XVI–XVII вв. характеризовался, с одной стороны, сохранением весьма значительных патриархальных пережитков, а с другой, развитием феодальных отношений. Вместе с тем, поскольку источники последующего времени дают основание относить окончательное оформление феодальных отношений у таких крупных племен, как абдали, ко второй половине XVIII – началу XIX в., в рассматриваемый период естественно было бы предположить наличие у них более резко выраженных патриархальных черт.

По-видимому, уже задолго до рассматриваемого периода у афганских племен выделилась родоплеменная знать, хотя ее власть и влияние у различных племен не были одинаково сильны. У многих племен (в частности у таких крупных, как абдали и гильзаи) существовали ханские роды, из состава которых исключительно или преимущественно выдвигались ханы племен и их крупных подразделений, однако должность вождя далеко не всегда передавалась по наследству.

Взаимоотношения афганских племен. Рабовладельческий уклад

Между афганскими племенами существовали вассальные и вассально-союзнические отношения. В возникавших на время военных действий союзах племен одно племя выступало в качестве руководящего. Некоторые слабые племена находились в зависимости от более сильных племен, оказывая им поддержку и пользуясь их покровительством. Такие зависимые племена назывались хамсая.

Занимая новые земли, афганские племена вытесняли часть местных жителей, а часть подчиняли, превращая их в зависимое население. Это покоренное, чаще всего неафганское население, лишавшееся прав на землю и состоявшее на юге из индийских племен и народностей, а на севере из иранских, главным образом таджиков, также называлось у афганцев «хамсая».

По более поздним сведениям, в разряд хамсая стали переходить и обедневшие афганцы, вынужденные покинуть свой род, переходя под покровительство другого рода или отдельных лиц.

Кроме зависимого населения (хамсая, райяты, у юсуфзаев – факиры) у афганцев были и рабы. О сохранении рабства у афганцев в начале нового времени есть немало свидетельств в источниках того времени. Упоминания о рабах есть в генеалогических преданиях афганцев. Так, в одном из них рассказывается, что «Каджин усыновил трех рожденных в доме рабов: Тана, Бадара и Кана». В другом предании упоминается о том, что племя юсуфзаев в результате победы, одержанной над племенами гория-хель в битве при Шейх-Тапуре (середина XVI в.), продало многих племенных воинов в рабство, и сообщается об этом как о деле обычном.

Свидетельства источников о распространении у афганцев рабства в позднем Средневековье и начале Нового времени служат веским доводом в пользу предположения о том, что феодализации афганских племен могли предшествовать, если не у всех, то у многих из них патриархально-рабовладельческие отношения. Но в XVI–XVII вв., насколько можно судить по имеющимся источникам, рабовладение не играло сколько-нибудь определяющей роли в жизни афганцев.

Значение периодического передела земли в формировании социальной структуры афганских племен

У многих афганских племен еще в XVIII–XIX вв. прочно удерживалась родоплеменная организация, вассально-союзнические отношения между племенами, сохранялась роль совета старейшин (джирга), а также обычного (родового) права, общинных «домов гостеприимства» и т. д.

Большую роль в сохранении родоплеменных пережитков играл обычай периодического передела земли – вэш. Он заключался в регулярном переделе земли по жребию между ветвями и подразделениями, родами и отдельными семьями племени, причем обмену подлежали не только пахотные земли, но также и усадьбы с жилищами. В таком виде обычай, обеспечивая очередность пользования землями различного качества, способствовал сохранению племенной структуры и организации, поскольку земля обменивалась по родовому признаку.

Знатные семьи также не были освобождены от переделов, что вызвало в XVI–XVII вв. острую борьбу между усиливавшейся знатью, стремившейся захватить более плодородные земли, увеличить свои наделы и изъять их из действия обычая вэш и рядовыми членами племен, отстаивавшими прежние уравнительные порядки землепользования.

Сохранение обычая вэш в той форме, в какой он удерживался у некоторых племен даже в XIX в., способствовало консервации родовой общины. При завоевании Пешаварской долины, Бунера, Свата и Пенджкоры местные жители были лишены земли и превращены в зависимых земледельцев и пастухов. При распределении земель родоплеменные вожди получали такие же наделы (по числу душ в своих семьях), как и рядовые члены племени. Такое распределение земли свидетельствует о том, что в XVI–XVII вв. у афганцев сохранялась еще родовая община, во всяком случае, она еще не успела разложиться до конца, не превратилась лишь в пережиточную форму.

Однако даже в тех племенах, где сохранялся вэш, уже существовали и развивались элементы феодальных отношений, соседствующие с пережитками работорговли и рабовладения. Поэтому отождествлять медленно разлагавшиеся в этих племенах родоплеменные структуры с какой-либо разновидностью первобытнообщинного строя, конечно, нельзя. У других афганских племен, в зависимости от конкретных исторических условий и географической среды, социально-экономическое развитие шло быстрее.