Текст книги "Адмирал идет ко дну"

Глава 5

Грета вздохнула, отметила галочкой последнюю письменную работу по математике и отложила листок в стопку таких же. Это время дня она особенно любила. Элис – доктор Элис Кеннеди – проводила вечерний прием; в духовке томилась баранья лопатка с овощами по-мароккански, источая восхитительные ароматы, в холодильнике дожидалась бутылка изысканного каберне, а заходящее солнце прочертило в темных волнах изумительную золотисто-багровую дорожку.

Проверка работ девятиклассников обычно приносила Грете успокоение. В этих лохматых тетрадках все либо правильно, либо нет. «Почти правильно», как она всегда говорила ученикам в начале года, это и есть «неправильно». Однако сегодня знакомое чувство удовлетворения не наступало: в голове роилось слишком много неприятных мыслей.

Адмирал мертв; разве такое забудешь, если в человеке есть хоть капля сострадания, а Грета не была им обделена. За последние несколько лет Фитц превратился в шута, но зла он никому не принес, а в прежние времена он был веселым, щедрым и даже вполне привлекательным мужчиной. Теперь он умер.

В деревне поговаривали, что Адмирал наложил на себя руки из-за долгов… Чушь собачья! Несмотря на шутовское поведение, Фитц никогда не терял чувства приличия; человек, заботившийся о других, не позволил бы себе уйти молча, без объяснений – «ни в жизнь», как сказали бы девочки.

Нужно очень разозлиться, чтобы уйти вот так и бросить несправедливые подозрения на всех остальных. А еще – быть ужасно несчастливым. Грета задумчиво смотрела на прекрасный закат из мансардного окна кабинета и никак не могла представить, что за клоунскими манерами Фитца скрываются нечеловеческие страдания.

Все, хватит, не думай, приказала она себе. Лучше от этого не станет; к тому же нужно закончить работу до ужина, иначе так и не сможешь расслабиться. Надо подумать об Элис – у нее столько тяжелых пациентов! Ей нужна поддержка, душевный комфорт.

Грета потянулась за следующим листком и вздрогнула при виде фамилии. Трейси Крофтс любила поизмываться над ближними. И все же Грета заставила себя отнестись к доказательству теоремы Пифагора с должным вниманием. Хоть ребенок совершенно невыносим, ее работу стоит принимать всерьез: у Трейси есть мозги, отчего ее выходки становятся еще более невыносимыми и – опасными.

В обычной ситуации Грета ни секунды ни стала бы переживать из-за дурацкой угрозы Трейси. В конце концов, Грета с Элис вместе уже семь лет, большинство деревенских знали, и никому до этого не было дела. Как сказал однажды Фитц, «они не испугают и лошадей». Кроме того, Элис – лучший врач на целые мили, а у Греты прекрасная репутация в школе: ее ученицы всегда отлично сдают экзамены по математике. И никто в округе больше не хотел возиться с девочками-скаутами – надо же чем-то занять подростков, чтобы отвлечь от мыслей о…

Она уронила листок на стол и закрыла лицо руками, массируя щеки ладонями. Это не помогло ни от головной боли, ни от язвочки на десне.

Кто-то должен спасти Трейси от самой себя. На ее безвольных родителей полагаться не стоит, поэтому Грета решила попробовать самостоятельно. Во время последнего выхода с палатками она выбрала момент затишья и попыталась поговорить с девочкой, однако попытка провалилась.

Она прекрасно понимала, в чем заключается сложность: подростковые гормоны, пубертатная перестройка организма, эгоистические гены… Называйте как хотите. Инстинкт толкал девочку выставлять напоказ свои прелести и приманивать на них любого годного донора спермы. В Крэбуэлле у Трейси уже сложилась репутация сексуально распущенной, но ведь она вовсе не самка богомола и не морской котик; она – живой человек, и вся жизнь впереди, еще лет семьдесят-восемьдесят. Ей придется научиться чему-то, найти себе подходящую работу и лишь затем искать партнера для воспроизведения своих генов.

Впрочем, на все ее советы о свободном выборе, хороших оценках для поступления в университет и дальнейших шансах построить интересную карьеру Трейси хохотала, как гиена. Грета чуть ли не воочию увидела ее мысленные «пузыри», как в комиксах, о старых кошелках и лесбиянках-неудачницах. Она даже принесла Трейси «Встречу выпускников», надеясь, что Дороти Сэйерс сумеет убедить девочку в том, как важно делать свою работу и не зависеть от спутника жизни. Ей самой когда-то давно пришлось принять тяжелое решение, и здравомыслие писательницы пришлось как нельзя кстати. Она и представить себе не могла, что кто-то откажется от такой хорошей книги, однако и эта попытка не увенчалась успехом. Тут-то Трейси и озвучила свою глупую угрозу. Глупую, но оттого не менее ужасную.

– Если вы кому-нибудь брякнете про меня, я скажу, что вы ко мне приставали и просто ревнуете!

В Крэбуэлле никто не обратил бы на это внимания, однако скользкий тип из «ящика» вполне мог записать ее слова на камеру – и вот тогда начались бы проблемы. В наши дни любое упоминание о педофилии вызывает серьезный резонанс, а отсутствие доказательств лишь все усугубит. В дело вмешается полиция; судя по сюжетам, мелькающим в новостях, ее поставят на учет и опубликуют фамилию в расчете, что откликнутся другие жертвы. Понадобятся годы, прежде чем выяснится, что никаких жертв не было – людей водила за нос маленькая глупая шлюшка, которая пыталась отвлечь внимание от собственных проделок.

Элис это ужасно расстроит. Если подумать, то и саму Грету тоже, не говоря уже о последствиях для карьеры.

Однако эта история не изменит самого главного: Трейси надо спасать, пока инстинкты не заведут ее в незрелые тупиковые отношения, да еще, не дай бог, вкупе с беременностью и полным отсутствием шансов проявить свои способности. Да и какое будущее ждет ребенка?..

– Хватит! – оборвала она себя. Если вовремя не остановиться, начнешь переживать за ребенка того ребенка и так далее, до бесконечности.

Тут в дверь позвонили. Грета взглянула на часы: нет, это не Элис – до конца приема еще минимум полчаса, даже если она не задержится, как обычно. Жители Крэбуэлла не особенно часто ходили в гости, значит, кому-то нужна помощь.

Грета проворно вскочила и сбежала вниз по лестнице, наслаждаясь ароматом жареной баранины. Хорошая еда и вино, конечно, не исправят мерзостей жизни, но хотя бы подарят ощущение комфорта.

Изобразив приветливую улыбку, она открыла дверь.

– А… – Улыбка тут же спала с лица: на пороге стояли Эми Уолпол и этот противный Бен Милн.

– Можно войти? – поинтересовалась Эми любезным тоном. – Нам с Беном надо кое-что у тебя спросить.

Грета снова демонстративно взглянула на часы.

– Не хочу показаться негостеприимной, но у меня мало времени – я работаю.

– Да мы совсем ненадолго.

– Ладно. – Грета прижалась к двери, пропуская незваных гостей. Эми направилась прямо в гостиную, к горящему камину.

– Бен, идите сюда, посмотрите! У Греты с Элис потрясающая коллекция картин!

– Позвольте мне сразу сказать кое-что мистеру Милну, – Грета стояла в дверях, чувствуя, что Бен сейчас начнет высмеивать ее драгоценные произведения искусства.

– Ну? – спросил тот, засовывая руки в карманы, отчего тугие джинсы натянулись еще больше.

– Я не собираюсь принимать участие в съемках вашего фильма.

Он хохотнул, словно сама идея показалась ему нелепой. Ей даже захотелось объяснить почему: по ее мнению, реалити-шоу придуманы для того, чтобы глупые и злые люди могли счастливо посмеяться над еще более глупыми – теми, кто согласился помелькать на экране.

– Мы здесь не за этим, – торопливо уточнила Эми – в принципе, неплохая женщина; разве что не особенно умна и не слишком интересна. – Мы все ужасно расстроены из-за бедного Фитца, никто толком ничего не знает…

– И?.. – Грета поняла, что бесполезно стоять у двери – гости не понимают намека. Она тяжело опустилась в любимое кресло, ощущая, как пружинят подушки.

– Вот мы и подумали: а вдруг вы заметили что-то подозрительное на берегу в ту ночь? Ведь вы же с девочками были там, все могло случиться практически при вас…

– Нет, не могло. – Грета столько раз прокручивала в голове возможные причины и варианты гибели Фитца, что совершенно не сомневалась. – Кроме нас, на пляже никого не было. В восемь мы убрали палатки – оставили только три штуки – и ушли.

– А зачем вы их оставили?

– Слишком тяжело тащить. У одного из родителей есть пикап, он должен был забрать их утром.

– Значит, вы все ушли около восьми? – уточнила Эми.

– Да, и я слышала, в это время Фитц угощал всех в пабе.

– Откуда вы знаете? – В голосе Бена звучала мерзкая подозрительная нотка.

Грета сделала глубокий вдох, пытаясь унять раздражение.

– Потому что моя партнерша, доктор Элис Кеннеди, в это время была там. У нас такая традиция – если кто-то занят, второй идет в паб. Элис ходит туда, когда я занимаюсь с девочками, я – когда у нее какая-нибудь конференция. Она вернулась домой где-то после девяти и рассказала мне все местные сплетни.

– А девочки? – спросила Эми. – Может, кто-то остался на берегу?

В голове отчетливо всплыла угроза Трейси; ей даже на секунду показалось, что те двое сразу все поняли… Однако Грета была математиком, человеком рационального склада, усилием воли она отбросила нелепые страхи. И все же не стоит вообще упоминать Трейси – мало ли что.

– Нет, никого, – солгала она.

Заслышав снаружи звук винтажного «эм-джи» Элис, Грета почувствовала, как с души свалился камень. Теперь все наладится… Непрошеные гости исчезнут, они с Элис будут наслаждаться бараниной с вином, и в мире наступит покой – по крайней мере, на сегодняшний вечер.

Глава 6

– Вы закрыли кассу около часа ночи, так?

Они только что вернулись от Греты и наконец занялись отснятыми материалами. Согнувшись над ноутбуком, Бен проматывал видео последнего вечера, периодически останавливаясь, чтобы проверить хронометраж. Все-таки симпатичный, подумала Эми. Мужчины за работой вообще выглядят привлекательно. Если б только он не был таким нарциссом. Впрочем, какая разница? Ей нет до него совершенно никакого дела!

Глядя через его плечо, Эми успевала замечать пустынный пляж, голые деревья, унылый ряд закрытых магазинов; одинокий домик, заляпанный грязью, скрючившийся под сырой соломенной крышей, свинцовое море и мрачные сухогрузы на горизонте.

– У вас тут прямо какой-то постапокалипсис получился! Как будто… я не знаю, ядерная зима.

– А чего вы ожидали? – раздраженно отозвался Бен. – Март месяц, погода отстойная – на туристическую брошюру никак не тянет.

– Да, но неужели обязательно показывать все в таком депрессивном виде? И людей совсем нет.

– Сейчас будут. Смотрите.

На экране возник переполненный бар. Вот она сама склонилась над стойкой, наливает пинту.

– Я нажму на паузу, а вы попробуйте кого-нибудь узнать.

Эми пододвинула стул.

– Так, слева направо: это Сэм, у него газетный киоск. Этих я уже видела. – Она показала на толпу краснощеких пенсионеров. – Кажется, живут где-то неподалеку, не в нашей деревне. Заходят нечасто, наверное, прослышали о вас. Взяли пару бутылок бургундского пино-нуар – 36 фунтов за штуку, первый раз я продала больше бокала.

– Да, ребята явно при деньгах, – отметил Бен. – Кашемировые свитера по каталогу… Вот вам пенсионная схема «последней зарплаты»!

– Ну уж нет! Лично я планирую работать, пока не упаду замертво. Буду этакой мисс Хэвишем[3]3
  Персонаж романа Ч. Диккенса «Большие надежды»: безумная старая леди, проводящая дни взаперти в изношенном подвенечном платье.


[Закрыть] за барной стойкой: вся в паутине, а вокруг миски с заплесневелыми орешками.

Зачем она все это рассказывает? Заткнись, Эми, не давай ему оружие в руки!

Увидев привычную ухмылку, она приготовилась парировать, но Бен удовольствовался красноречивым взглядом в потолок: рыболовные сети, плетеные корзины, прочая морская атрибутика – все было густо присыпано пылью; упрямый Фитц запрещал что-либо менять. Жаль, она не успела навести порядок до приезда съемочной группы.

Пока Эми решала, как ему все объяснить – да и стоит ли вообще, Бен кивнул на экран и спросил нейтральным тоном:

– А это что за близнецы?

– Дачники, – отозвалась Эми с облегчением. – Два бокала мерло. К нам приезжают те, кто не может себе позволить Саутволд. На неделе их обычно не бывает – во всяком случае, в это время года. Скорее всего, магически подействовала ваша камера, однако наверх они не поднимались. А вот он, кстати, туда ходил. – Эми показала на потрепанную лысоватую фигуру, скорчившуюся у стойки. – Боб Кристи, редактор.

– У вас еще и газета есть?! – изумился Бен.

– Ну, «газета» – это громко сказано, шесть-восемь страниц, да и те долго не протянут.

– Неудивительно, что он такой несчастный на вид… Закладывает небось?

– Любит выпить, – уклончиво ответила Эми. – В основном «Гордон». После пары бокалов поднялся наверх, к Фитцу, и пробыл там где-то полчаса, может, чуть больше.

– Та-ак… Это будет примерно два часа. Посмотрим…

В десять минут третьего Боб Кристи спустился вниз; похоже, ему не раз подливали из частных запасов Фитца. В бар он не вернулся, а направился прямо к выходу, слегка пошатываясь.

Бен перемотал следующие двадцать минут, пока они не заметили очередного визитера: толстый коротышка в пуховике с капюшоном шмыгнул наверх, тщательно избегая посторонних взглядов.

– Ну что?

Эми подняла голову.

– Ко мне он точно не подходил, да и слинял больно быстро.

– Как крыса по водосточной трубе, явно старался, чтобы никто не заметил.

– Да, похоже. Дайте-ка еще разок гляну…

Бен перемотал несколько раз, но Эми так и не узнала таинственного визитера. Двадцать минут спустя толстяк столь же проворно сбежал вниз, старательно отворачиваясь от камеры, юркнул в толпу и исчез. Судя по быстроте движений, это был молодой человек.

– Итак… – Бен достал из сумки блокнот. – Боб Кристи, редактор… как называется газета?

– «Рупор Крэбуэлла».

– Господи боже! Я и не знал, что такие до сих пор существуют. – Бен сделал пометку. – Далее: неизвестный толстяк с повадками крысы – условно назовем его «Крысеныш» – поднялся наверх примерно в два тридцать и вышел… – он вгляделся в экран, – в два пятьдесят четыре. Смотрим дальше.

Они промотали следующие двадцать минут. В паб набилось еще больше народа – в основном незнакомые, но наверх никто не поднимался. На отметке «15.24» Эми ткнула пальцем в грациозную блондинку лет сорока в джинсах и флисовой куртке.

– Преподобная Виктория Уайтчерч, наш викарий.

– Ах да, я ее видел. Выглядит не слишком «преподобно».

– Может, у них по понедельникам свободная форма одежды, кто знает. Неважно, главное – она точно ходила к Фитцу.

Они проследили за тем, как викарий поднялась наверх. Бен нажал на паузу.

– Пила что-нибудь?

– «Сент-Клеменс».

– Что это за штука?

– Апельсиновый сок и лимонад – как в детской считалке.

– Вы всегда запоминаете, кто что пьет?

– Ничего удивительного, такая работа. Вот вы, например, взяли двойной «Гленливет» и мерло.

– И правда. Только зачем ей понадобился Фитц? Он был верующим?

– Нет, насколько мне известно. Во всяком случае, не помню, чтобы он ходил в церковь или вообще заикался на эту тему, но опять же – я мало его знаю, а остальные и того меньше.

– Ну хоть что-то же вы должны знать! Эми, напрягитесь.

– Сказала – не знаю. И нечего на меня так смотреть!

– Как так? – Бен изобразил непонимание.

– Вы прекрасно все поняли. И я действительно больше ничего не знаю.

– Давайте вернемся к Фитцу и его предсмертной записке. Предположим, он ее написал.

– Я вам объясняла – он ни за что не стал бы…

Бен поднял руку.

– Я же сказал: предположим. Давайте прокрутим этот сценарий. Мотивы – вот что важно!

– А я говорю – он бы никогда…

– Попробуйте поиграть в «адвоката дьявола». Какие у него могли быть мотивы покончить с собой?

– Бизнес не ладился, – огрызнулась Эми, – но я не знаю подробностей – ни о делах, ни о нем. Фитц постоянно играл роль – раскатистый голос, вечные байки, всякое такое. Никого не подпускал к себе близко, никому не удавалось разглядеть, что за всем этим скрывается.

– Чем больше перед, тем больше зад.

– В смысле?

– Так любила говорить моя бабушка. Ну, типа, красивый фасад… – Бен изобразил в воздухе кавычки. – Маска, за которой скрывается то, что человек не хочет признавать или прячет от других.

– Возможно. Зато он всегда был добр ко мне! – парировала Эми, желая защитить Адмирала.

Бен вздохнул и повернулся к экрану.

– Ладно. Ну а вон та, в жилетке, рядом с викарием?

– Понятия не имею. И мужчину справа ни разу не видела. И этих тоже. – Эми показала на группу молодежи – судя по всему, студентов.

– Наверное, решили, что будет прикольно попасть в «ящик». Вряд ли они знали Фитца?..

– Сильно сомневаюсь. Помню, брали полупинты; один или двое выходили наружу – я думаю, покурить, но на Мостик точно никто из них не поднимался.

– Хорошо. Итак, преподобная Как-ее-там…

– Уайтчерч.

– Уайтчерч приходит в двадцать четыре минуты четвертого, поднимается наверх в три тридцать и уходит… – Бен снова перемотал вперед и нашел момент, когда Виктория спускалась по лестнице. Кажется, выглядит она не слишком жизнерадостно, отметила Эми про себя. – Без трех минут четыре. Продолжим?

Отсмотрев еще десять минут, Бен нажал на паузу и ткнул карандашом в мрачного типа, одетого в темный костюм.

– А это кто? Местный гробовщик?

Эми покачала головой.

– У нас нет гробовщиков, приходится обращаться в Лоустофт или Саутволд. Этого я раньше не видела. Пил минералку, разговаривал с дачниками-близнецами. Наверх вроде бы не ходил.

Через пять минут просмотра они убедились: все-таки пошел.

– Похож на чиновника, – отметил Бен. – Деловой костюм, да еще вон, смотрите, портфель понес. Может, торговый агент из пивоварни?

– Нет, я бы знала.

Еще через пятнадцать минут человек в костюме спустился вниз и ушел. За это время в бар набилась толпа розовощеких крепышей, в некоторых Эми опознала приверженцев местной ветви «Молодых фермеров».

– Четыре двадцать шесть, – записал Бен.

Они посмотрели еще немного, но до пяти вечера наверх больше никто не поднимался, а в пять Стэн уехал на трехчасовой перерыв, и посетители начали расползаться.

– Я думаю, мы заслужили по бокалу? – Бен покосился в сторону закрытого бара. – За мой счет, конечно.

– Разумеется. – Эми встала и выудила из сумочки ключи. – Что будете пить?

– Э-э… Чего-нибудь красненького, а вы?

Бен поднял бокал аргентинского мальбека и внимательно уставился на него. Эми решила, что он собирается дегустировать вино с видом знатока, со всеми обязательными фишками: понюхать, покатать на языке, рассуждая о букете, о недостаточной выдержке и так далее. Однако Бен просто сделал приличный глоток и резюмировал:

– Отлично! Ну что, продолжим?

После возвращения Стэна первые двадцать минут были относительно спокойными, затем вокруг Фитца, сидящего в конце бара, начала собираться толпа.

– Кстати, он ведь не все время сидел внизу, – уточнила Эми. – Хорошо помню: в какой-то момент я огляделась по сторонам, а его не видно.

– Точно? Вы же говорили – он собирался напиться в хлам? Может, вышел в туалет или еще куда?

– Ну теоретически – туалет на первом этаже…

– Логично. Давайте-ка перемотаем.

В восемь сорок пять Фитц все еще сидел в баре, теперь его частично заслоняла группа викингов-ролевиков в туниках и шлемах. У некоторых за поясом торчали боевые топоры, а один держал здоровое копье, едва не задевая рыболовную сеть на потолке.

– Этих я хорошо помню, – сказала Эми, – хотя раньше не видела. Наверное, услышали про съемки, или у них тут где-то собрание.

– Собрания у скаутов.

– Ну я не знаю, что там викинги делают.

– Грабят и насилуют, полагаю.

– Значит, грабили и насиловали, – Эми старалась не встречаться взглядом с Беном, – а потом замерзли и бросили это дело. Даже свои пивные кружки принесли. Просили медовухи, но мы такое не держим, в итоге налила им «Старый трос».

– Это что еще за штука?

– Местный сидр.

– Звучит отвратительно.

– Ну не то чтобы отвратительно, но нужно привыкнуть, да.

– Зато мальбек просто отличный. – Бен отпил еще немного. – Мы взяли интервью у пары викингов; толку от них мало, однако смотрятся неплохо. О, вон та старушка, что болтала про съемки, с ними разговаривает. Предлагает сняться?..

– Для фильма «Вдали от обезумевшей толпы» только викингов не хватало.

– Ах вот они что снимают. Ладно, не суть. А эту знаете? – спросил он, подразумевая женщину в блейзере с бокалом белого вина.

– Элис Кеннеди, местный врач. Иногда заходит после вечернего приема на бокал шардоне. Наверх точно не поднималась. А вот он – да, было дело.

– А кто это? – Бен указал на тучного мужчину в потертой стеганой куртке с кокер-спаниелем.

– Патока.

– Правда? А вроде и не похож…

– Так зовут собаку! А мужчину – Саймон.

– Что-то я его не помню…

– Он не из тех, кто любит светиться в «ящике». Постоянный клиент – приходит и сидит в углу около часа с одной пинтой, потом уходит. Собака, правда, надоела: за ней нужен глаз да глаз, иначе все вокруг уделает. Вон, смотрите, началось!

Камера Стэна нырнула вниз, и сквозь чащу тел они разглядели Патоку: ровно в этот момент она задрала ногу и пустила косую струю на безупречно выглаженные брюки в тонкую полоску. Обладатель брюк – заканчивающихся парой блестящих черных туфель – резко отскочил и столкнулся с «викингом», но камера еще была направлена в пол, и лица разглядеть не удалось.

– Я так понимаю, вы собираетесь оставить этот кадр, – предположила Эми. – Писающая собака задаст нужный тон вашему шоу, не иначе.

– Аудитория будет в восторге, – самодовольно отозвался Бен. – Вы его узнали? Ну того, описанного?

Она покачала головой.

– Смутно помню – мелькал кто-то в полосатом костюме.

– Что-то знакомое… – Бен прищурил глаза, силясь вспомнить. – Где-то я его видел. Может, в каком-то политическом шоу. Надо показать кому-нибудь из завсегдатаев – вдруг узнают.

– По одной ноге? Для этого нужны сверхъестественные способности.

– Ну мало ли, вдруг они его раньше видели.

– Вдруг, – с сомнением кивнула Эми. – Помню только, он заказал большой бокал мальбека.

– Значит, у него хороший вкус. Итак… Если Фитц все-таки возвращался наверх, он мог встретиться там с…

– С Полосатым?

– Не исключено. Давайте проверим.

Они просмотрели еще немного, но дальше шли короткие интервью, так что камера была развернута в противоположную от лестницы сторону, а полосатый и вовсе исчез из поля зрения. Когда Стэн снова навел объектив на бар, Адмирал уже сидел на своем обычном месте и травил байки.

– Сейчас начнет про карту сокровищ, – припомнил Бен. – Думаете, в этом есть хоть капля правды?

– Вряд ли.

– А помните, я спросил, настоящий ли он моряк? Вы тогда промолчали.

– Потому что я не знаю. Ей-богу, не знаю! Конечно, он бредил морем, это и так понятно, стоит только оглядеться. Теоретически Фитц мог служить в торговом флоте… – Эми пожала плечами.

– Упс! – воскликнул Бен, заметив, что камера резко дернулась вниз и в кадре оказались ножки стульев да лужа разлитого пива. – Я все видел – вы специально толкнули Стэна!

– Я не хотела, чтобы его выставляли в смешном виде, – призналась Эми. – Особенно после пары бокалов.

Тут, как нарочно, Адмирал оперся локтем о барную стойку, промахнулся и плеснул виски на вельветовые брюки. Позади него Эми увидела себя, потную и замученную.

– Без десяти десять, – пробормотал Бен, делая пометку. – Так, по моим расчетам, Адмирал вполне мог подняться наверх в промежуток между девятью пятнадцатью и девятью сорока.

– Где-то в это время Мериэл сказала, что у нас кончились продукты.

– А, наша кулинарная секс-бомба?

– Она самая. В принципе, она неплохая, – добавила Эми, забыв, как сама злилась на нее. – И почти сразу приехала ваша давняя университетская подруга, Ианта Беркли.

– Ее приезд на камеру не попал.

– Наверняка она потом где-то засветилась. Эта на стыдливую фиалку никак не похожа.

– Вы что, знакомы?

– Ианта уже останавливалась здесь раньше, якобы в свадебном путешествии, хотя любовью там и не пахло. Он целый вечер смотрел футбол, а она кидалась на каждого, кто переступал порог, вплоть до Саймона.

– Саймона – это который с Патокой? Ничего себе оголодала!

– Вот с Патокой ей бы повезло – до чего озабоченная шавка! Если не ссыт на ноги, то трется о них.

– Мяу! – ухмыльнулся Бен.

– Да уж. Короче… – Эми сделала глоток – и правда, очень приятное вино. – Она взяла пинту «Старого троса», и я уговорила Теда, помощника, сварганить ей омлет. Помню, Ианта общалась с Фитцем, с вами…

– Угум… – Наконец-то на лице Бена отразилось смущение. – Болтала о какой-то книге.

– Да, оставила ее на стойке и вскоре свалила. Я попросила Теда отнести наверх ее чемодан; видимо, она уже легла в постель. – Эми вопросительно подняла бровь.

– Если и легла, то в свою собственную, и никак иначе, – твердо отрезал тот.

– Это меня не касается, – небрежно отмахнулась Эми. – Интересно, она могла зайти к Фитцу?

Они промотали еще немного вперед: в десять пятьдесят пять Эми объявила о закрытии бара, и люди постепенно начали расползаться; стул Фитца оставался пустым, Ианты тоже не было видно.

– Ну все, – выдохнул Бен, когда экран погас. – Итак, что мы имеем? Боб Кристи из газеты, Крысеныш, викарий, гробовщик; плюс вечером – предположительно – Полосатый и Ианта Как-ее-там. – Он откинулся на спинку стула, потянувшись, затем взглянул на часы. – Уже почти семь. Умираю с голоду! Ваша кулинарная секс-бомба случайно ничего не заныкала в холодильнике?

– Я не смотрела.

Бен взял с соседнего столика меню и принялся листать.

– Выглядит неплохо. Господи, какие еще «утиные пальчики»? У уток нет пальцев.

– У рыбы тоже.

– Логично. И все-таки сходите поищите что-нибудь, а? На крайний случай перебьемся чипсами и оливками; потом выпьем еще по бокальчику и разработаем дальнейшую стратегию.

И Бен снова «включил» бархатный взгляд. Так и не найдя оружия против его полной уверенности в том, что он: а) совершенно неотразим, б) командует парадом, Эми встала из-за стола и послушно направилась в сторону кухни.