Текст книги "Замечательное шестидесятилетие. Ко дню рождения Андрея Немзера. Том 2"

[457. Гражданская казнь Чернышевского.] Стриженые дамы в черных бурнусах метали сирень. – В справке Третьего отделения о гражданской казни Чернышевского сообщалось: «Замечено много дам стриженых (нигилисток); все они были в черных платьях и черных же башлыках и старались пробиться как можно ближе к эшафоту» (Стеклов 1928: 2, 487). Замена черных башлыков (съемных капюшонов с двумя длинными концами) на черные бурнусы (широкие плащи с большим откидным воротником) обусловлена, по-видимому, эвфоническими соображениями: благодаря ей возникает тройная аллитерация (СтРижеНые / буРНуСах / СиРеНь), подсказывающая, что сирень (под) брошена СиРиНым. С точки зрения историко-культурной, однако, замена представляется ошибочной. В середине XIX в. бурнус – обычная, социально не маркированная часть дамского гардероба. Р.М.Кирсанова предваряет статью о нем цитатой из пьесы А.Н.Островского «Старый друг лучше новых двух» (1860): «Пульхерия Андревна. Ведь уж все нынче носят бурнусы, уж все; кто же нынче не носит бурнусов?» (Кирсанова 1995: 54). С другой стороны, женщины начинают носить башлык – ранее исключительно мужской капюшон – только в 1860-е годы, когда в «передовую» моду входит короткая стрижка, и он воспринимается как атрибут «нигилисток». Так, в 1866 году временный нижегородский губернатор предписал своей администрации обратить самое пристальное внимание на «особого рода костюм, усвоенный так называемыми нигилистками и всегда почти имеющий следующие отличия: круглые шляпы, скрывающие коротко остриженные волосы, синие очки, башлыки и отсутствие кринолина» (Отечественные записки. 1866. №12. С.202). Критикуя писателя М.В.Авдеева за поверхностное изображение «новой женщины» в романе «Между двух огней», П.Н.Ткачев писал в своем журнале «Дело»: «…г. Авдеев вообразил, что… достаточно изобразить женщину с сильными стремлениями к самостоятельности, женщину, покидающую родительский дом и заводящую швейную мастерскую, одевающуюся скромно, неуважающую роскоши, читающую книжки и носящую башлык, чтобы и вышла новая женщина. Нет, этого немножко мало. Действительно, новая женщина не терпит пассивной зависимости, … читает разного рода книжки и носит башлык; но… мы не считаем эти особенности чем-то существенным» (Дело. 1868. №10. Современное обозрение. С.18).

Глава пятая

[481. Из рецензии профессора Анучина на книгу Годунова-Чердынцева «Жизнь Чернышевского»] …у господина Годунова-Чердынцева… точка зрения—«всюду и нигде»… – Согласно учению неоплатоника Плотина и его последователей, Бог (Первое начало или Единое) существует «везде и нигде». Этот парадокс, позднее адаптированный христианским богословием, был использован Флобером в его концепции незримого авторского присутствия в литературном тексте. В письме Луизе Коле от 9 декабря 1852 г. он писал: «L’auteur dans son oeuvre doit être comme Dieu dans l’universe, présent partout, et visible nulle part» (Flaubert 1889: 155; букв. пер.: «В своем произведении автор должен быть как Бог во вселенной, присутствующим везде, видимым нигде»). Настоятельное требование Флобера «быть невидимым и быть всюду, как Бог в своей вселенной» («to be invisible, and to be everywhere as God in His universe is») Набоков назвал идеалом в лекции об «Анне Карениной» (Nabokov 1982a: 143), а в интервью французскому социологу и романисту Жану Дювиньо (Jean Duvignaud, 1921—2007) заявил: «Писатель… должен оставаться вне той жизненной атмосферы [„l’ambiance“], которую он сам же создает… Короче говоря, он подобен Богу, который всюду и нигде [„partout et nulle part“]. Это формула Флобера» (Les lettres nouvelles. 1959. №28 (4 Novembre). P.24). Таким образом, упрек Анучина с точки зрения Набокова есть наивысшая похвала и может быть понят как неявное описание повествовательной структуры не столько книги Годунова-Чердынцева, сколько романа «Дар».

[496. Среди участников писательского собрания в Берлине упомянута] …пергаментная, с вороными волосами поэтесса Анна Аптекарь… – Внешность, имя («сладчайшее для губ людских и слуха») и инициалы поэтессы намекают на Анну Ахматову. Возможно, Набоков имел в виду свою берлинскую знакомую Раису Блох (1899—1943), чьи стихи, как он заметил в рецензии на ее сборник «Мой город» (1928), пропитаны «холодноватыми духами Ахматовой», что, «увы, в женских стихах почти неизбежно» (ССРП: 2, 653). В других рецензиях Набоков писал, что «на современных молодых поэтесс Ахматова действует неотразимо» и от нее идет модная «смесь „греховности“ и „богомольности“», а также назвал влияние Ахматовой—«поэтессы прелестной, слов нет, но подражать которой не нужно», – губительным для эмигрантской женской поэзии (там же: 664, 648). В 1926 г. Набоков собирался написать для «Руля» рецензию-сатиру на несуществующий альманах, в которой, среди прочего, цитировались бы стихи «некоей Людмилы N., подражающей Ахматовой»: «Только помню холодность вашу / И вечерней звезды алмаз / Ах, сегодня я не подкрашу / Этих злых, заплаканных глаз» (Nabokov 2015: 113). Кроме того, Набоков высмеял некоторые ахматовские мотивы в рассказе «Случай из жизни», – пародии на женскую прозу, – где героиня смотрит на себя в зеркало: «…я… себе самой казалась монашкой со строгим восковым лицом, но через минуту, пудрясь и надевая шляпу, я как бы окунулась в свои огромные, черные, опытные глаза, и в них был блеск отнюдь не монашеский…» (ССРП: 4, 548). Набоков отсылает здесь не только к нескольким ранним стихотворениям Ахматовой (и, в первую очередь, к «Ты письмо мое, милый не комкай», 1912; ср.: «Не гляди так, не хмурься гневно, / Я любимая, я твоя, / Не пастушка, не королевна, / И уже не монахиня я. // В этом сером будничном платье, / На стоптанных каблуках… / Но, как прежде, жгуче объятье, / Тот же страх в огромных глазах»), но и к оксюморонности образа ее лирической героини – по известному определению Б.М.Эйхенбаума, «не то „блудницы“ с бурными страстями, не то нищей монахини, которая может вымолить у бога прощенье» (Эйхенбаум 1969: 136). Позднее Набоков введет пародии на ранние стихи Ахматовой (и/или эпигонские подражания им) в роман «Пнин», причем сама Ахматова воспримет их как пасквиль на себя (Чуковская 1996: 347).

[540. Федор рассказывает Зине о «знаменитом месте» в сочинениях «одного старинного французского умницы», то есть Делаланда, придуманного Набоковым.] …был однажды человек… он… прожил чистую, трудную, мудрую жизнь; когда же почуял приближение смерти, тогда вместо мысли о ней, слез покаяния, прощаний и скорби, вместо монахов и черного нотария, созвал гостей на пир, акробатов, актеров, поэтов, ораву танцовщиц, трех волшебников, толленбургских студентов-гуляк, путешественника с Тапробаны, осушил чашу вина и умер с беспечной улыбкой среди сладких стихов, масок и музыки… — Пассаж напоминает рассуждение Монтеня в эссе «О суете» («De la vanité») о том, какая смерть могла бы оказаться для него самой легкой и даже желанной. В качестве исторического примера «наименее неприятной смерти» он приводит смерть на пиру Петрония и Тигеллина во времена древнего Рима: «Вынужденные покончить с собой, они приняли смерть, как бы предварительно усыпленную роскошью и изяществом, с какими они приготовились ее встретить. И они принудили ее неприметно подкрасться к ним в самый разгар привычного для них разгульного пира, окруженные девками и добрыми своими приятелями; тут не было никаких утешений, никаких упоминаний о завещании, никаких суетных разглагольствований о том, что ожидает их в будущем; тут были только забавы, веселье, острословие, общий и ничем не отличающийся от обычного разговор, и музыка, и стихи, прославляющие любовь» (Монтень 1992: 000).

Из историко-литературных разысканий для четвертой главы «Дара» Набоков мог знать, что подобным образом встретил смерть известный литератор В.П.Боткин (1812—1869), славившийся своим эпикурейством. В одном из некрологов говорилось: «За три дня до смерти… он как бы на прощальный пир пригласил обедать старых друзей своих… Самого его принесли на руках и поместили на хозяйском месте; он не владел руками и печать смерти, видимо, уже лежала на нем, но глаза блистали огнем полного и живого сознания. Ел он мало, но с видимым удовольствием. … А вокруг него шел все тот же веселый и живой разговор, который так любим был им и в котором он чувствовал необходимость до самых предсмертных своих минут. … Накануне смерти он заказал себе к следующему утру квартет и долго обсуждал его программу…» (цит по: Ветринский 1899: 193). Фамилия Боткин играет важную роль в романе Набокова «Бледный огонь», ибо представляет собой анаграмму псевдонима Кинбот, под которым скрывается герой-повествователь, выдающий себя за низложенного короля Земблы. Как заметил Набоков, на самом деле он «не бывший король и даже не доктор Кинбот, а профессор Всеслав Боткин, русский безумец» (Boyd 1991: 709).

В словаре Даля (статья «нота») объясняется, что «нотарий» – это вариант слова «нотариус» со значением: «присяжный чиновник», свидетельствующий договоры, обязательства и другие сделки между частными людьми».

Толленбург – вымышленное название (от нем. toll – безумный, сумасшедший, абсурдный, смешной; tollen – безумствовать, дурачиться). В хрониках первого крестового похода, правда, упомянут австрийский город с таким названием на реке Лейта близ границы с Венгерским королевством, но никаких студентов там быть не могло.

Тапробана у античных географов – это остров Цейлон (Шри-Ланка). Плиний-старший в «Естественной истории» писал, что до походов Александра Македонского Тапробана считалась потусторонним миром (Кн. VI, гл. 24). В Средние века и эпоху Возрождения она приобретает черты сказочного или полусказочного пространства, по определению У. Эко, «острова, которого нет» (Eco 2011: 193—198). «Путешествия сэра Джона Мандевиля» помещают Тапробану восточнее мифического царства Пресвитера Иоанна, на пути к земному раю (Mandeville 1905: 198—200); на Тапробане находится утопический Город Солнца («Civitas Solis», 1623) Томмазо Кампанеллы; Дон Кихот принимает стадо баранов за армию императора Алифанфарона, владетеля острова Тапробана (т.1, гл.18). По воспоминаниям Максима Дюкана, его другу Флоберу очень нравилось само слово Тапробана, и он часто повторял: «Табробана! Табробана! Какое красивое имя!» (Du Camp 2002: 74).

ЛИТЕРАТУРА

Адамович 1998 – Адамович Г. Литературные беседы. СПб., 1998. Кн.1—2.

Аксаков 1986 – Аксаков С. Т. Собрание сочинений в трех томах. М., 1986.

Белый 1990 – Белый А. Собрание сочинений в двух томах. М., 1990. Т. 2. Проза.

Блок СС – Блок А. Собрание сочинений в 8-ми томах. М.; Л., 1960—1963.

Бойд 2001 – Бойд Б. Владимир Набоков: Русские годы. Биография / Авторизованный перевод Г. Лапиной. М.; СПб., 2001.

Борисов 1901 – Борисов Ив. Алексеевский равелин в 1862—65 г.г. (Из моих воспоминаний) // Русская старина. 1901. Т.CVIII. №12. С.573—578.

Бунин СС – Бунин И. А. Собрание сочинений в девяти томах. М., 1965—1967.

Волошин 2003 – Волошин М. Собрание сочинений. Том первый: Стихотворения и поэмы 1899—1926. М., 2003.

Гете 1979 – Гете И. В. Собрание сочинений в десяти томах. Т.8: Годы странствия Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся / Пер. С. Ошерова. М., 1979.

Городецкий 1913 – Городецкий С. Некоторые течения в современной русской поэзии //Аполлон. 1913. №1. С.46—50.

Грум 1899 – Грум-Гржимайло Г. Е. Описание путешествия в Западный Китай. Т. II: Поперек Бей-шаня и Нан-шаня в долину Желтой реки. СПб., 1899.

Долгоруков 1874 – Долгоруков И. М., князь. Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни. М., 1874.

Крайний 1931 – Антон Крайний. Литературные размышления. О розах и о другом // Числа. 1931. Кн.4. С.149—157.

Крестовский 1899 – Крестовский В. В. Собрание сочинений. Т. III: Кровавый пуф. СПб., 1899.

Лемке 1923 – Лемке М. К. Политические процессы в России 1860-х гг. (По архивным документам). Изд. второе. М.; Пг., 1923.

Лесков СС – Лесков Н. С. Собрание сочинений в одиннадцати томах. М., 1956—1958.

Ливий 1993 – Ливий Тит. История Рима от основания города / Редактор перевода М. Л. Гаспаров. Т. III: Кн. XXXIV—XLV. M., 1993.

Мандельштам 1990 – Мандельштам О. Собрание сочинений в двух томах. М., 1990.

Михайлов 1979 – Михайлов М. Л. Избранное. М., 1979.

Набоков 2003 – Письма В. В. Набокова к Г.П.Струве. 1925—1931. Часть первая /Публикация Е. Б. Белодубровского и А.А.Долинина / Звезда. 2003. №11. С.115—150.

Преображенский 1916 – Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. Вып. 12 (Пыхать—Ряд). М., 1916.

Салтыков-Щедрин СС – Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений. В двадцати томах. М., 1965—1977.

Слонимский 1987 – Слонимский М. Л. Завтра: Проза, воспоминания. Л., 1987.

Соболев 1962 – Соболев Л. Капитальный ремонт. М., 1962.

ССРП – Набоков В. Собрание сочинений русского периода в пяти томах. СПб., 1999—2000.

Сурат 2009 – Сурат И. З. Ласточка // Сурат И. З. Вчерашнее солнце: о Пушкине и пушкинистах. М., 2009. С.597—615.

Фаресов 1904 – Фаресов А. И. История бороды и усов // Исторический вестник. Т. XCVIII. 1904, октябрь. С.174—212.

Федин 1936 – Федин К. А. Похищение Европы. Л., 1936.

Фет 1959 – Фет А. А. Полное собрание стихотворений / Вступ. статья, подготовка текста и примечания Б.Я.Бухштаба. Л., 1959

Фатеева 2006 – Фатеева Н. А. Интертекст в мире текстов. Контрапункт интертекстуальности. М., 2006.

Ходасевич 1989 – Ходасевич В. Ф. Стихотворения / Составление, подготовка текста и примечания Н.А.Богомолова и Д.Б.Волчека. Л., 1989.

Шкловский 1923 – Шкловский В. Zoo, или Письма не о любви. Берлин, 1923.

Щеголев 1929 – Щеголев П. Е. Алексеевский равелин. Книга о падении и величии человека. М., 1929.

Яковлев 1928 – Яковлев А. Полное собрание сочинений. М., Л., 1928. Т.4.

Burroughs 1919 – Burroughs J. Field and Study. Boston; New York, 1919.

Johnson 1984 – Johnson D. Barton. Inverted Reality in Nabokov’s Look at the Harlequins // Studies in 20^th Century Literature. 1984. Vol.8, issue 2. P.293—309.

Nabokov 1966 – Nabokov V. Speak, Memory. N.Y., 1966.

Nabokov 1990 – Nabokov V. Strong Opinions. N.Y., 1990.

Nabokov 2008 – Nabokov V. Verses and Versions: Three Centuries of Russian Poetry / Edited by B.Boyd and S.Shvabrin. Orlando, 2008.

Nabokov 2015 – Nabokov V. Letters to Véra. Edited and translated by Olga Voronina and Brian Boyd. N.Y., 2015.

Pratt 1892 – Pratt A.E. To the Snows of Tibet through China. L., 1892.

Tammi 1985 – Tammi P. Problems of Nabokov’s Poetics. A Narrotological Analysis. Helsinki, 1985.

Вера Мильчина

ИВГИ РГГУ, ШАГИ РАНХиГС

Кто родил Гавроша?

Танеев родился от отца и матери. Но это условно.

Настоящими его родителями были Чайковский и Бетховен.

И. Андроников. Первый раз на эстраде

Если оставаться внутри романа Виктора Гюго «Отверженные», то ответ на вопрос, поставленный в заглавии этой статьи, дать нетрудно: Гавроша родили зловредный трактирщик Тенардье и его не менее зловредная жена. Если же выйти за пределы романа, то и здесь на первый взгляд никаких проблем нет: Гавроша родил, то есть придумал, сам Гюго. Между тем если отцовство Тенардье возражений не вызывает, то с Гюго дело обстоит не так просто.

Имя Гавроша после публикации «Отверженных» (1862) стало нарицательным и в определенном смысле заменило прежнее обозначение этого же социального типа – gamin. Слово это в России иногда так и передают транскрипцией – гамен; так поступили, в частности, русские переводчики «Отверженных», но возможен и описательный перевод – парижский мальчишка (поскольку полное название этого типа – gamin de Paris). К 1860-м годам во Франции накопилась обширная литература, посвященная парижским мальчишкам, однако Гюго с присущей ему скромностью из всех источников указал в тексте «Отверженных» (ч. 3, кн. 1, гл. 7) только на самого себя:

«Слово „гамен“ впервые попало в печать и перешло из простонародного языка в литературный в 1834 году. Оно появилось в первый раз на страницах небольшого рассказа, озаглавленного „Клод Гё“. Разыгрался шумный скандал. Но слово привилось»3030
  Гюго В. Собр. соч. в 15 т. М., 1954. Т. 7. С. 16; пер. Н. Д. Эфрос.


[Закрыть].

Французские комментаторы «Отверженных» уже указали, что информация о «скандале», мягко говоря, преувеличена. Слово gamin, разумеется, имело простонародное, «уличное» и даже арготическое происхождение3131
  См.: Matoré G. Le vocabulaire et la société sous Louis-Philippe. Genève, 1975. P. 91.


[Закрыть], но ко времени публикации «Клода Гё» (июль 1834 года)3232
  Revue de Paris, t. 7, le 7 juillet 1834.


[Закрыть], наряду со многими другими подобными словами, уже вошло в литературу; более того, еще до 1834 года это «бессмертное прозвище» однажды употребил и сам Гюго в «Соборе Парижской богоматери»3333
  Гюго В. Собр. соч. в 15 т. М., 1953. Т. 2. С. 77. По-видимому, первым указал на это автор заметки 1954 года: Léger J. «Gamin» dans la littérature // Le Français moderne. 1954. T. 22. P. 116. Затем эта информация была повторена в комментариях к французским изданиям романа: Hugo V. Les Misérables / Éd. établie et annotée par M. Allem. P., 1951. P. 1592—1593; Hugo V. Les Misérables / Notices et notes de Guy et Annette Rosa. P., 1985. P.1192—1193.


[Закрыть]. Вопрос о времени появления в литературе слова gamin интересовал исследователей еще в конце XIX века. В 1895 году Эдмон Бире в книге «Год 1817-й» отметил, что слово это до 1834 года фигурировало в печатном виде неоднократно: в очерке о певце Лаблаше, опубликованном в «Revue de Paris» в июне 1832 года, в книге Анаиса Базена «Эпоха без имени», вышедшей в феврале 1833 года, а также в целом ряде словарей французского языка, опубликованных до 1834 года3434
  Biré A. L’Année 1817. P., 1895. P. 221—222.


[Закрыть]. К этому нужно еще добавить, что в «Клоде Гё» упоминание гамена совершенно проходное; в числе характеристик заглавного героя фигурирует такая: он умел задуть свечу одной ноздрей; Гюго резюмирует: «ничем нельзя было вытравить из прежнего уличного мальчишки запаха сточных канав Парижа»3535
  Гюго В. Собр. соч. в 15 тт. Т. 1. С. 308; пер. А. Толстой.


[Закрыть]. И всё. Для того чтобы вызвать скандал, да еще учитывая, что упоминание это далеко не первое, – маловато. Сохранился, правда, анекдот, согласно которому в 1836 году во время поездки Гюго в Нормандию, тамошний «литературный старовер», не узнав автора «Собора Парижской богоматери», стал при нем страшно бранить новатора, который дерзнул употребить в литературе слово gamin3636
  Rivet. G. Victor Hugo chez lui. P., 1878; цит. по: Hugo V. Les Misérables. P., 1985. Р. 1193.


[Закрыть]. Однако, поскольку запечатлен этот анекдот уже после выхода «Отверженных», позволительно увидеть в нем просто вариацию процитированной выше фразы из романа.

Это – о том, что касается слова gamin. Но есть и другой, гораздо более интересный вопрос: когда появился в литературе сам тип парижского мальчишки, воплощением которого стал Гаврош? Оказывается, и он возник гораздо раньше не только «Отверженных», но и «Клода Гё».

Автор специальной статьи, которая так и называется «Кто ввел гамена во французскую литературу?»3737
  Banachévitch N. Qui a introduit gamin dans la littérature française? // Le français moderne. 1954. T. 22. P. 39—41.


[Закрыть] называет имя литератора, который первым не просто употребил это слово, но вывел в литературном произведении тип парижского уличного мальчишки; это Анри Монье, у которого целых два таких мальчишки в сценке «Казнь» отправляются смотреть, как гильотинируют преступника3838
  См.: Monnier H. Scènes populaires dessinées à la plume. P., 1829. P. 104.


[Закрыть]. Монье был первым, но у него очень скоро появились последователи.

Вот перечень – безусловно, не исчерпывающий, но, надеюсь, способный убедить, что парижских мальчишек, изображенных как с симпатией, так и с большой настороженностью, во французской литературе и журналистике начала 1830-х годов было более чем достаточно.

17 августа 1830 – в театре «Водевиль» ставят, по свежим следам «трех славных дней» Июльской революции, спектакль «27, 28, 29 июля». В числе персонажей здесь упомянут подмастерье, который во время боя на четвереньках подтаскивает восставшим патронную сумку швейцарского гвардейца из королевской охраны (в точности как Гаврош); слова gamin в пьесе нет, персонаж этот называется apprenti, но в рецензии на спектакль, напечатанной в «Театральной газете» («Gazette des Théâtres») 18 августа 1830 года, он назван не кем иным, как гаменом.

11 ноября 1830 года в газете «Карикатура» Бальзак публикует очерк «Благодарность парижского мальчишки» («La reconnaissance d’un gamin»), где дан очень подробный портрет гамена, причем показано, что этот юный парижанин способен не только на подвиги, но и на мелкие пакости: добросердечный повествователь дает мальчишке деньги на покупку особой колотушки, с помощью которой во время карнавала парижане «метили» прохожих мелом, – и немедленно получает от мальчишки такую метку, пачкающую новый фрак «благодетеля»3939
  Balzac H. de Œuvres diverses. P., 1996. T. 2. P. 817—818.


[Закрыть].

13 декабря 1830 года «Театральная газета» публикует рецензию на новый водевиль «Честный гамен» (» Franc gamin»), премьера которого состоялась 11 декабря 1830 года в театре «Варьете». Рецензия начинается следующим образом: «Таково название новой пьесы, представленный позавчера на сцене «Варьете» или, вернее сказать, полупредставленной. О небо!…». Полупредставленной пьеса названа потому, что ее освистали и не дали доиграть из-за недовольства героем – «негодяем, бандитом, одним словом – гаменом» и вдобавок красавцем, соблазняющим замужних и холостых лавочниц4040
  Сходным образом характеризует гамена в той же «Театральной газете» 17 марта 1833 года рецензия на народную драму Деланда и Дидье « Этьенн и Робер»; первого из заглавных героев рецензент именует «заправским гаменом» (franc gamin); заправский он потому, что приятельствует с самыми отъявленными парижскими гуляками и пропойцами (bambocheurs).


[Закрыть]. Очевидно, что зрители театра «Варьете» были скандализированы – но вовсе не словом gamin, а неблаговидными поступками персонажа, которого это слово обозначает.

С другой стороны, уже в 1831 году слово gamin применяют для характеристики того мальчишки с пистолетом, который на знаменитом полотне Делакруа сопровождает Свободу на баррикаде. В брошюре «Салон 1831: критические наброски» (объявлена в «Bibliographie de la France» 30 июля 1831 года) Огюст Жаль описывает его так: «это парижский мальчишка [gamin de Paris], отважный, беззаботный, шумный». Впрочем, гамен в литературе начала 1830-х годов может быть просто смельчаком, без политической окраски. Например, в «Journal des Débats» 2 октября 1831 года напечатан фельтетoн Жюля Жанена «Путешествие львицы». Львица здесь не светская, а вполне реальная, зоологическая; ее везут в закрытом фиакре к знаменитому естествоиспытателю Жоффруа Сент-Илеру; парижский мальчишка открыл дверцу и внезапно оказался нос к носу со львицей – но ничуть не растерялся и погладил ее. «Не знаю, кто, кроме плюща, обвивающего дерево, может сравниться в упорстве с парижским мальчишкой», —резюмирует Жанен.

Настоящая литературная слава пришла к гамену после 30 января 1836 года, когда в театре «Драматическая гимназия» состоялась премьера комедии-водевиля Баяра и Вандербурха «Парижский мальчишка» («Le gamin de Paris»), где этому мальчишке спет настоящий дифирамб: сначала все думают, что он шалопай и бездельник, а в конце выясняется, что он настоящий смельчак и герой, и вдобавок очень скромный. Комедия-водевиль 1836 года изображает парижского мальчишку в обстановке вполне мирной, но рецензенты не замедлили связать его фигуру с революционными событиями. 4 февраля 1836 года «Театральная газета» писала в рецензии на спектакль: «Парижский мальчишка сделался типом после Июльской революции. Рожденный, можно сказать, под огнем на баррикаде, он внезапно предстал героем, причем героем необычным, ибо бескорыстным. Он сражался, он победил, он ничего не попросил в награду». Парижский мальчишка не ожидал, продолжает рецензент, что у него объявятся историки, что его изобразят на сцене и что Гомеры водевиля будут спорить за право наилучшим образом изложить его одиссею. Из отзывов современников понятно, что в это время изображение парижского мальчишки на сцене, да еще в роли положительного героя и примера для подражания кажется чем-то непривычным, однако, как уже говорилось, шокирует зрителей не столько слово, сколько сам уличный тип: «Конечно, должна была произойти Июльская революция с ее булыжниками и баррикадами, чтобы на афише театра столь аристократического, как „Драматическая гимназия“, появилась надпись крупными буквами: „Парижский мальчишка“ [gamin]»4141
  Brazier N. Histoire des petits théâtres de Paris depuis leur origine. P., 1838. T. 2. P. 91. «Драматическая гимназия», где шли комедии Скриба, не была, конечно, аристократическим театром в полном смысле этого слова, однако ее посещала весьма изысканная публика, и, безусловно, на фоне прежних героев, дворян или буржуа, уличный мальчишка воспринимался как вызов.


[Закрыть]. Между прочим, в театрах более скромных водевиль под названием «Le gamin» шел и раньше: премьера в театре «Фоли драматик» состоялась 16 февраля 1833 года; впрочем, здесь гамен никак не героизирован, он просто шутник и фарсер.

Впрочем, комедия-водевиль 1836 года, равно как и статьи о парижском мальчишке Жюля Жанена (который посвятил этому типу сначала статью в «Словаре беседы и чтения»4242
  Dictionnaire de conversation et de lecture. Р., 1836. Т. 29. P. 359—360.


[Закрыть], а затем очерк во втором томе сборника «Французы, нарисованные ими самими»4343
  Les Français peints par eux-mêmes. Paris, 1840. T. 2. P. 161—170.


[Закрыть]), вышли уже после 1834 года, от которого ведет отсчет литературной судьбы гамена автор «Отверженных». Меня же интересуют гамены из книг, изданных до 1834 года. Одного из них я уже упомянула это гамен из книги Анаиса Базена. Однако ему посвящен в этом двухтомном сочинении всего один абзац. Базен рассуждает о том, кому принадлежит Париж, иначе говоря, кто наиболее свободно может гулять по нему и наслаждаться его видами: король? полицейский солдат? иностранец? Одним из претендентов на эту роль оказывается парижский мальчишка (gamin): «Парижский мальчишка очень близок к тому, чтобы назваться хозяином Парижа, и не только не во время мятежа; он многолик и вездесущ, он всегда первый там, где можно что-то увидеть, а еще лучше – что-то стащить, он проникает повсюду, шныряет у вас под ногами и ныряет в ваши карманы; он самый деятельный лентяй, самый хлопотливый бездельник в мире»4444
  Bazin A. L’Époque sans nom. P., 1833. T. 2. P. 297—298. Впрочем, на роль хозяина парижский мальчишка, по мнению Базена, все-таки не подходит из-за своих плохих отношений с городскими властями, и потому автор «Эпохи без имени» приходит к выводу, что единственный полноправный хозяин Парижа – это фланер, вольный наблюдатель, прогуливающийся по улицам беззаботно и бескорыстно. О книге Базена см.: Мильчина В. А. Июльская монархия – «эпоха без имени»: о двух книгах из библиотеки Пушкина // Пушкинские чтения в Тарту. 5. Пушкинская эпоха и русский литературный канон. К 85-летию Ларисы Ильиничны Вольперт. Тарту, 2011. Ч. 1. С. 154—178.


[Закрыть]. Нетрудно заметить, что Базен (как прежде Бальзак и процитированные рецензенты водевилей и драм) смотрит на парижского мальчишку довольно неприязненно и даже с опаской. Сходного мнения придерживается анонимный автор в газете «Фигаро» от 29 сентября 1832 года: «Гаменом мы называем того чье единственное политическое, нравственное, религиозное и литературное убеждение – это любовь к шуму, смуте и битью стекол».

В те же годы были опубликованы и несколько произведений, в которых парижские мальчишки изображены с нескрываемой симпатией, как существа отважные и благородные. 15 сентября 1832 года «Bibliographie de la France» объявила о выходе романа Антуана-Франсуа-Мариуса Ре-Дюссюэя «Капитул Святого Медерика», посвященного происшедшим совсем недавно трагическим событиям июня 1832 года (тех самых, что описаны в «Отверженных»), когда были жестоко расстреляны восставшие на парижской улице Капитула Святого Медерика. Здесь выведены, среди прочих, «храбрецы из тех, кого принято именовать гаменами, дети Франции, из которых может вырасти поколение героев: их баюкали рассказами о победах Империи, их учили любить свободу и презирать жизнь; они ввязываются в бой так, как прежде их ровесники ввязывались в игру»4545
  Rey-Dussueil A.-F.-M. Le cloître Saint-Merry, P., 1832. Р. 73.


[Закрыть]. Следующий лестный портрет гамена нарисован в романе плодовитого литератора Этьена-Леона де Ламота-Лангона «Парижский мальчишка, современная история»; этот герой, как впоследствии Гаврош, гибнет во время событий 5—6 июня 1832 года4646
  Lamothe-Langon E.-L. de. Le gamin de Paris, histoire contemporaine. Р., 1833; объявлен в «Bibliographie de la France» 23 ноября 1833 года.


[Закрыть]. Гамены из обоих романов могут быть причислены к литературным предкам Гавроша, однако внимание авторов сконцентрировано на них не полностью: у Ре-Дюссюэя парижский мальчишка —персонаж второстепенный, а в пятитомном рыхлом повествовании Ламота-Лангона помимо заглавного героя действует еще множество персонажей.

Между тем в тот же интересующий нас период начала 1830-х годов, двумя годами раньше «Клода Гё», в сентябре 1832 года, раньше романа Ламота-Лангона и практически одновременно с романом Ре-Дюссюэя был напечатан текст, полностью посвященный той фигуре, которая обозначается словом gamin. Это пространный очерк, который так и называется – «Le gamin de Paris». Автор его – Гюстав д’Утрепон, а напечатан он в седьмом томе многотомного сборника «Париж, или Книга ста и одного автора»4747
  Paris ou Le Livre des Cent-et-un. P., 1832. T. 7. P.121—142; объявлен в « Bibliographie de la France» 22 сентября 1832 года.


[Закрыть]. Сведений об этом литераторе сохранилось очень мало; современная исследовательница называет Утрепона (1811—1842) одним из наименее известных сотрудников сборника «Ста и одного автора». В этом сборнике он напечатал еще один текст, посвященный части сада Тюильри («Малый Прованс»), а также выпустил несколько изданий по военной тематике и в тридцать один год погиб в Алжире, где сражался в рядах Иностранного легиона4848
  Paris ou le Livre des Cent-et-un / Éd. critique par M. Parmentier. P., 2015. P. 683—684.


[Закрыть].

В 1832 году, когда Утрепон сочинял свой очерк, ему было 21 год; он сам недалеко ушел от возраста гамена, и когда он сопоставляет вольные забавы уличного мальчишки с унылой участью мальчика из хорошей семьи, в словах его звучит нескрываемая зависть и досада на то, что ему, очевидно, не довелось самому побыть гаменом.

Очерк Утрепона, настоящее похвальное слово парижскому мальчишке, его образу жизни и его взгляду на жизнь, запомнился современникам. 21 февраля 1833 года в «Театральной газете» рецензент водевиля «Гамен» (между прочим, еще одно литературное употребление слова gamin прежде публикации «Клода Гё») ссылается на Утрепона сочувственно: «Если бы захотел, я мог бы, подобно другим, предаться здесь серьезным размышлениями и разысканиям о природе гамена, но я предпочитаю отослать читателей к одной из глав книги Ста и одного автора…» Другой литератор, Этьен Делеклюз, напротив, полемизирует с Утрепоном (хотя и не называет его напрямую). В 13-м томе той же «Книги ста и одного автора», вышедшем в 1833 году, он опубликовал очерк «Об учтивости в 1832 году», где целая страница посвящена гамену, парижскому мальчишке, чью недавно прогремевшую славу автор объясняет тем, что в последнее время детей и подростков слишком «распустили». Делеклюз недоволен «чересчур поэтическими портретами гамена», появившимися в самое последнее время; гамена он называет демократическим Людовиком XIV, демократическим Наполеоном, который, «в упоении от своей непомерной независимости, восклицает: „Свобода, равенство и республика, это я!“» и замечает: «Поэтому сегодня гамену кадят, как прежде кадили Людовику XIV и императору»4949
  Paris ou Le Livre des Cent-et-un. P., 1833. T. 13. Р. 108.


[Закрыть]. В этом трудно не усмотреть полемику с очерком Утрепона. Напротив, автора заметки, анонсирующей выход седьмого тома «Парижа, или Книга ста и одного автора» в газете «Journal des Débats» 4 сентября 1832 года, одобрительно отмечает новаторство Утрепона, который мастерски описал «один из тех типов, которые принадлежат лишь огромным городам и старым цивилизациям» и который обозначается «новым словом» gamin. Таким образом, в 1830-е годы очерк Утрепона не остался незамеченным.

Однако с годами ситуация изменилась. Одни исследователи, пишущие о типе революционно настроенного парижского мальчишки, вовсе не упоминают Утрепона5050
  См., напр.: Messac R. Autour de Gavroche // Revue d’histoire littéraire de France. 1928, décembre. P. 577—589; Chauvaud F. Gavroche et ses pairs: aspects de la violence politique du groupe enfantin en France au XIXe siècle // Cultures & Conflits. 1995. №18. P. 2—9.


[Закрыть], другие признают его роль в создании образа гамена, но при этом ошибочно именуют Гюстава Утрепона Жоржем Утремоном5151
  Yvorel J.-J. De Delacroix à Poulbot, l’image du gamin de Paris // Revue d’histoire de l’enfance « irrégulière. 2002. №4. P. 39—72; ср. статью этого же исследователя в сб.: Les Halles: images d’un quartier / Sous la direction de J.-L. Robert, M. Tsikounas. P., 2004. P. 108.


[Закрыть], наконец, третьи правильно называют имя автора и, естественно, отмечают сходство его героя с Гаврошем, но ничего не говорят о приоритете очерка 1832 года по отношению к «Клоду Гё»5252
  См. преамбулы к недавним переизданиям этого очерка: в 2008 году отдельной брошюрой в каннском издательстве Éditions La Première heurе и в 2015 году в составе упомянутого выше сборника «Париж, или Книга ста и одного автора». См. также: Ricatte R. Hugo et ses personnages // Victor Hugo. Les Misérables / Éd. Guy Rosa. P., 1995. P. 87 (в этой статье фамилия Утрепона написана правильно, но его очерк отнесен к «физиологиям» 1840-х годов, что, разумеется, существенно смещает акценты).


[Закрыть]. Пожалуй, наиболее подробно рассмотрен очерк Утрепона в статье Жан-Жака Ивореля; хотя исследователь и ошибся в имени и фамилии автора «Парижского мальчишки», он отметил влияние, которое оказал этот очерк на последующие изображения гамена в изобразительном искусстве: «Можно предположить, что все художники, которые писали, гравировали или рисовали парижского мальчишку, читали „Париж, или Книгу ста и одного автора“, настолько похожи их полотна, гравюры или рисунки на описание, приведенное в очерке»5353
  Ivorel J.-J. Op. cit. P. 51.


[Закрыть]. Иворель пишет даже о выработке в 1830—1840 годы «архетипа парижского мальчишки», однако поскольку его статья посвящена прежде всего парижскому мальчишке в изобразительном искусстве, он отмечает влияние Утрепона на Гюго только в визуальном плане, а именно, высказывает предположение, что знаменитый рисунок тушью, на котором Гюго изобразил «Гавроша в одиннадцать лет», сделан «по мотивам» очерка Утрепона; на этом рисунке (воспроизведенном и в нашей публикации) в самом деле видны «длинные взлохмаченные волосы, вздернутый нос и сардоническая улыбка, издевательский и наглый вид», фигурирующие в тексте Утрепона5454
  Ibid. P. 58.


[Закрыть]. Но о «Клоде Гё» Иворель, как уже было сказано, не упоминает.