Текст книги "Чувства в строках. Выпуск 1"

Донскова Елена

Родилась в бывшей казачьей станице, а ныне это город Прохладный в Кабардино-Балкарии. Затем родители переехали во Владивосток, и школьные годы прошли у моря. Третьим городом жизни стал Волжский – спутник Волгограда. Там перепробовала множество профессий, от контролера ОТК на химическом производстве до рекламного агента на местном телевидении. Там же попробовала себя в качестве создателя телевизионной программы и неожиданно получилось.

В результате – вернулась во Владивосток, прошла кастинг на роль радиоведущей и успешно работала на местных радиостанциях, попутно окончив факультет журналистики.

Затем был опыт работы в гламурном журнале, федеральной газете, но радио оставалось самым близким и любимым делом, поэтому вновь вернулась на свою первую радиостанцию, где и работаю до сих пор, уже в качестве редактора утреннего эфира. Я действительно счастливый человек, который с удовольствием утром идет на работу и с радостью вечером – домой. Правда, сейчас домой удается попасть только после поездки на остров Русский, так как я учусь на втором курсе магистратуры на кафедре туризма и гостиничного сервиса – почему-то в прошлом году меня «потянуло к перемене мест» и захотелось освоить новую специальность. Есть взрослый, очень умный сын, который сейчас пишет диссертацию об отношениях России и США.

Медитация

… Весной в спортивных залах Владивостока становится многолюдно. Чтобы занять удобное место, приходится появляться в зале где-то за полчаса до занятия йогой. Это время помогает настроиться на внутренний диалог, который случается у меня время от времени в момент какой-нибудь асаны. Так и на этот раз – как только по приказу нашей замечательной йогини Нонны, я сложилась в Ардха Баддха Падма Пашчимоттанасане, перед моими закрытыми глазами стали мелькать разноцветные картинки, и вдруг возник какой-то туманный шар на темном фоне…

Постепенно он становился все ярче, красочнее, и вот уже я видела медленно вращающуюся землю в белой полупрозрачной дымке атмосферы. Слова тренера доносились как сквозь вату, я машинально выполняла все приказы, внимание же целиком и полностью сфокусировалось на открывшейся картине, которая была столь красива, что боль от неудобной позы и реальность как-то совершенно отступили…

И вдруг, когда я стала различать континенты, моря и архипелаги, планета остановилась, и передо мной предстал океан в полном своем величии: по краям его с двух сторон обрамляли континенты, он переливался под лучами невидимого мне солнца, блики кружились и меняли форму под проходящими над ними облаками. И как-то так получилось, что мельтешение этих бликов стало что-то напоминать… Странно: вот нос, рот, глаза… Губы вдруг исказились горестной насмешкой и глаза посмотрели прямо на меня с досадой и укоризною…

Я растерялась и ошарашено мысленно сказала: «Привет, как жизнь?» Ответ меня чуть не сбил с ног (хорошо, что я в этот момент находилась в Трианга Мукхаикапада Пашчимоттанасане) – меня просто захлестнула гремучая смесь боли, обиды, горя, досады и недоумения. Больше всего это напоминало состояние подло брошенной, оскорбленной женщины, когда в сердце бьется только один вопрос: «За что?». Эти эмоции были так сильны, что у меня брызнули слезы из глаз. Отвернувшись к стене (как хорошо, что я пришла рано), я мысленно воскликнула:

– Господи, да что случилось-то?

Далее у нас произошел довольно странный диалог без конкретных слов, скорее это был сплав ощущений, эмоций, различных образов и картинок, которые я примерно перевела в слова:

– А ты не знаешь?! – тоном уличающей нашкодившего мужа супруги спросила Земля.

– Честно, нет.

Она повела головой, отчего полупрозрачная вуаль атмосферы плавно приоткрыла Антарктиду, а я – в страхе за континенты, невольно подалась вперед.

– За что? Я не понимаю, ЗА ЧТО вы меня не любите?!!!

– Да что ты! Наоборот, мы тебя очень любим…

Но Земля уже не обращала на меня внимания; как одинокий ребенок, она выплескивала всю накопившуюся боль и обиду на первого попавшегося слушателя… Передо мной проносились образы и красочные картины, как она снабжает без устали человеческий род всеми своими дарами: и водой, и воздухом, и растениями, и животными – и даже терпит это постоянное ковыряние в своих недрах: «…пожалуйста, пользуйтесь – все, что угодно, а взамен и нужно-то – немного любви, заботы, тепла человеческих рук, энергии созидания, от которой расцветает все живое…»

Когда люди только научились обрабатывать Землю, она впервые почувствовала, как это приятно, когда о тебе заботятся, и стала помогать человечеству – голому и слабому – победить в суровой борьбе за выживание. Она придумывала целебные для него растения, смягчала климат, создавала новых животных, которые могли стать для человека пищей, наводнила свои реки рыбой и другими полезными обитателями.

Она возилась с людьми, как заботливая нянька: самым восприимчивым внушала знания о растениях и животных, о том, куда надо идти и где надо искать новые земли, какие травы когда и как надо употреблять, и ещё многие-многие из «озарений», которые и сейчас приходят в головы нашим современникам и называются «открытиями», хотя гораздо реже, чем в те времена.

Кстати, одним из самых старых племен, сохранившихся и размножившихся за это время, оказалось племя, которое сейчас мы называем китайцами – и вполне заслуженно они так расплодились – считает Земля. Все просто в этом мире – кто занимается плодородием, тот и сам плодороден. Это племя всегда старательно обрабатывало Землю и в то же время с чисто мужской хваткой и практичностью использовало все дары Земли, не брезгуя ни гениталиями быка, ни желчью змеи… Но самое главное – то, что это племя в то время Земле давало энергию тепла, заботы…

И тщательно пестуя очередную семью, отколовшуюся от племени и пытающуюся стать новым кланом, Земля радовалась, как ребенок, что людей будет больше, а значит, больше будет любви и энергии…

Но чем больше становилось людей, тем меньше они возделывали Землю, тем больше они воевали между собой и старались поработить себе подобных, чтобы те за них и для них возделывали землю, а порабощенные не обрабатывали её с любовью, а исполняли тяжкий труд. И с каждым столетием все меньше и меньше становилось любви и энергии для Земли, но все больше люди старались использовать её себе на благо, не заботясь о её благополучии…

– А сейчас, сейчас… ты только посмотри на меня!!! Я вся изрыта вашими машинами, перепахана искусственными каналами, вся в ямах от разрывов и войн, отравлена вашими ядами и опутана вашими проводами, я так больше не могу!

Она вновь махнула головой так, что вуаль атмосферы угрожающе качнулась в сторону…

Я непроизвольно подалась к ней. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я мысленно обняла этот шар, не прижимаясь к нему руками, и послала ей все свое тепло, любовь и нежность, на какие только была способна.

– Ну что ты, милая, что ты придумала? – шептала я в полном забытьи, – разве можно тебя не любить, ведь ты такая родная, такая своя, такая чудесная. Ты только посмотри, какая ты красивая…

Земля неуверенно вздохнула и повела глазами: «Да? Правда? Ты находишь?»

– Ну конечно, – ласково и убежденно сказала я.

– Ну вообще-то – да, я знаю. А ты видела, у меня вот что есть, и это, и здесь я постаралась, ты это видела? – и перед моими глазами стали проплывать чудеснейшие уголки земного шара, я даже не представляла, что такие есть на белом свете. Потрясающей красоты водопады, удивительные пещеры и таинственные подводные гроты, альпийские пейзажи и восхитительные каньоны – у меня просто дух захватывало при виде такой красоты.

– Здорово! Просто сказочная красота! Я читала, что Фудзи тоже очень живописная гора, а ты её трясешь, как бедную грушу…

Было такое впечатление, что Земля захлебнулась на полуслове. Её лицо изменилось и вместо просветленного выражения гордой собой красавицы, оно вновь исказилось горестной гримасой:

– Это самая техногенная нация, у них даже кошки металлические!

Я быстро соображала, как «отгрести» эту ситуацию обратно:

– Постой, но японцы тебя обожают, вспомни хотя бы любование сакурой…

– Ну да, с таким же удовольствием они любуются своими новыми роботами вместо того, чтобы заботиться обо мне, обрабатывать…

– Да что там обрабатывать?! – забывшись, закричала я.

Все в зале удивленно воззрились на меня, я потерянно извинилась и вновь закрыла глаза – уткатасана…

– Что там обрабатывать? – уже спокойно мысленно повторила я, – у них там земли на одну клумбу, и то за ней ухаживают с утра до вечера!

Земля строптиво подняла брови, я с опаской глянула на Арктику – она съехала почти на затылок, атмосфера над ней заклубилась небольшой диадемкой…

– А чего было сидеть на этом островке? Давно бы уже расселились, как все люди!

– И как ты себе это представляешь? Опять захватническая война?

– Ну зачем же так примитивно мыслить? Вон у вас в стране сколько девок незамужних, я думаю, можно было бы, если бы захотели по-настоящему, переселиться и вполне мирным путем.

Я даже сразу не нашла, что ответить… Да-а-а, рассерженную женщину трудно в чем-то убедить, особенно, если это большая и многомудрая планета.

– Подожди, но они уже все поняли, дай им и нам ещё один шанс, я прошу тебя…

– Не уверена, что стоит это делать, если честно, но… это будет зависеть и от таких, как ты.

Я совсем растерялась:

– Господи, но что я могу? Я ведь маленькая, совсем не сильная женщина… И я не работаю на земле, не влияю на политиков, не руковожу страной…

Земля задиристо посмотрела мне в глаза:

– Но ты же сказала, что любишь меня?

– Ну конечно, – промямлила я в полном замешательстве.

– Вот и люби меня! Пусть на своем маленьком уровне, поменяй землю в своих комнатных цветах, посади деревце во дворе, напиши рассказ о нашем с тобой разговоре…

– И этого будет достаточно? – недоверчиво спросила я.

– Господи, ну это же так понятно – я не требую от вас никаких жертв! Мне надо совсем немного – не вредите мне, каждый пусть сделает что-нибудь на пользу – то, что в его силах и на его уровне (причем каждый из вас внутренне прекрасно знает, что он может и что он должен сделать) и этого будет достаточно, уверяю тебя! Созидательной энергии хватит на всех…

Что ж, я выполняю данное вчера Земле обещание… В эту субботу постараюсь обязательно пересадить все цветы дома… Может быть, действительно, каждый попробует что-нибудь сделать по силам?

Шавасана…

Шаткова Людмила Алексеевна

Родилась в г Оренбурге, до семнадцати лет прожила в военном городке под Вологдой – в Федотово. Потом поступила в ВГМХА на инженера лесного и лесопаркового хозяйства, но на втором курсе стало понятно, что это не моя профессия. С детства я мечтала быть учителем географии. Оставив Молочную Академию, поступила в педагогический. В данное время обучаю детей.

Стихами увлекалась с детства, лет с пяти-шести. В школе все время читала стихи со сцены, в институтах писала сценарии к творческим вечерам, также читала стихи своего сочинения. Но серьезно занялась развитием в этой сфере несколько лет назад. В последние полгода стала писать прозу.

Мои увлечения: стихи, рыбалка, декупаж, рисование маслом, акварелью. Главное в жизни – семья.

Участвую в молодежных проектах, различных конкурсах, выступаю в литературных клубах Вологды («Белая ворона», «Новый Диоген»), создала свою творческую мастерскую для талантливых людей «Муха и варенье», где проводятся встречи с поэтами, мастер-классы по написанию прозы и поэзии и многое другое.

Каждый день для меня – праздник! Постоянно учусь, совершенствуюсь, развиваюсь, общаюсь с новыми людьми, расту, тянусь к свету.

Абсолютно уверена, что каждый может добиться всего, чего захочет в жизни!

О, Свобода

 
Свобода – выдуманное слово для ограничения возможностей.
Для оправдания людских ошибок, грехов, оплошностей.
А на самом деле, это слово имеет другой смысл, иной масштаб.
И чтобы это понять, не надо прыгать в темную воду с моста.
Свобода – это когда нет границ квартиры, государств, мира.
Когда нет границ для мысленного эфира.
Когда посещаешь планеты: прыг да скок!
Ведь, по сути, не важно, где запад, а где восток.
Это выдуманные ориентиры. Слова,
Без которых уже не умеет думать человеческая голова.
Человеческим головам хочется заглянуть в учебник,
В кресле вместе с туловищем поудобней усесться.
Головы уже не скоро поймут, что их не спасет ни наука,
ни волшебник,
Потому что они не хотят заглянуть для спасения в сердце!
 

«В руках держу прочитанную книгу…»

 
В руках держу прочитанную книгу.
В ней шестьдесят прокуренных страниц.
Листы от постоянных перегибов
Грозят вот-вот сорваться вниз.
 
 
На полку ставить, как других, не смею.
Не место там. А где? Поди, найди.
Читаю (благо, это я умею).
Родился вывод не один:
 
 
Она, скажу, изысканно простая
Для понимания. Написана легко.
Но автор те стихи, как расстояния,
Прошел, я чую, босиком…
 
 
Кладу к окну прочитанную книгу.
Мне кажется, она сама должна
Светиться! Верю! Меньше мига —
Свет. Свет, отнюдь, не от окна…
 

Задвигаешь ты медленно шторы

 
Задвигаешь медленно шторы.
Точно знаешь, никто не придет.
По головке никто не погладит
И винишка никто не нальет.
 
 
Ты совсем одинока. Напрасно
Ты хотела любви от него.
Потому что любовь – это краска,
А он темный, скорее всего.
 
 
Ты хотела зеленой интриги,
Голубых ты хотела глаз.
Ты хотела как минимум книгу.
Получила короткий рассказ.
 
 
Ты хотела волшебную сказку?
Ты хотела прекрасный сон?
Он не сможет придать огласке,
Что такой же хамелеон…
 

Недотворчество

 
Не имею я музыкального образования.
Не оканчивала я художественных школ.
Но бьется душа в духовных терзаниях.
И я делаю творческий ей укол.
 
 
Я ставлю ей поэтические банки,
Акварельные горчичники, порою, на грудь.
Музыкой рисую сетки на ранке,
А она не довольна.
Просит этакое что-нибудь.
 
 
Озирается, думает, свяжу ее.
А потом сбегу – струшу.
Ан нет!
И когда не мешает свежевыстиранное белье,
Мы даже поем с ней вместе в ду́ше!
 

Лодка

 
Без нее никуда на широкой реке.
Дружелюбно протянет хозяйской руке
Деревянную руку – берись за весло.
С этим преданным другом тебе повезло.
 
 
Как собаку привяжешь ее к валуну.
И глядит, но не воет она на луну.
В одиночестве ждет приглашения в путь,
Неизменно о камни царапая грудь…
 
 
А зимой толстый лед завладеет рекой,
И хозяин отправит ее на покой,
Будет снова без дела лежать и мечтать,
Что весной для нее жизнь начнется опять.
 

Братишка Апрель

 
Белозубо скалилась метель,
Пряча от меня твой ровный след.
Где же ты, братишка мой апрель?
Мартовской сестре покоя нет.
 
 
Подбежит к окну – увидит свет.
Вьется, вьется, в ожиданье встреч.
Выйдет торопливо человек,
И она его коснется плеч.
 
 
Человек запрячется в пальто,
Прочь засеменит, где потеплей.
И поймет сестра, что он не тот.
И пойдет бродить среди аллей.
 
 
Воет, ноет, скалится метель.
Нет сестре покоя целый день.
А братишка маленький апрель
Не вернется. Он всего лишь тень.
 

Картограф в шоке

 
Обрести меня просто.
Я остров, потерявшийся
в миллиардах кубометров воды.
И достаточно жестко
картографы наносят меня на карту, оставляя следы.
 
 
Отличаешься ли от них ты?
 
 
Я отдамся на пользование, обрети меня в вечность.
Как бы в рассрочку, в небыстротечность.
 
 
Против быть может лишь круглый дурак,
а я не такая.
Буквально рожденная вовсе не в мае
все ритмы сердца делю на такт.
Оценку даю: так?
не так…
И такт расставляю.
Я все изменяю. Достаточно сложно
(почти невозможно)
меня обрести – я ведь остров,
потерявшийся… где-то я это писала…
 
 
Возьму карандаш, ластик – и к скалам!
Границы свои изменять.
Картограф в шоке – ему не понять,
Не говоря уж о том, чтобы принять…
 

Оса

 
Залетела на кухню оса.
Перепачкала крылья в сиропе.
Неудачный (астролог сказал)
День в осином ее гороскопе.
 
 
Сладкой жизни (в кавычках) хлебнув,
Захотела малышка на волю.
Я на кухне окно распахну,
Ей преград не чиню и не строю.
 
 
Что же вижу? Осе не взлететь,
Хоть желает она бесконечно,
По осиной своей простоте
И по юности, видно, беспечной.
 
 
Я на улицу выйду – не лень.
У тарелочки крышку открою,
Посмотрю, как ползет по земле,
А взлетит – помашу ей рукою!
 

Речи о речке

 
Покрылась рябью, будто бы мурашками.
Охвачена осеннею хандрой.
И я с мужицкими, просторными замашками
Бегу к тебе вечернею порой.
 
 
Я «руки в боки» делаю по-важному,
Просторы жадно взглядом обвожу.
Дай Бог таких богатств и мне, и каждому.
Здесь скину городскую паранджу.
 
 
Гляжусь в свое рябое отражение
И чуточку, наверное, горжусь:
К задаче «счастье» я нашла решение.
И вновь у речки с удочкой сажусь…
 

Не успела заметить

 
Я не успела заметить, когда обернулся пленительным.
Когда из горячего превратился в мое горячительное.
Но вижу: страдаешь ты манией, также величием.
И существуешь ради всего повелительного.
Я подхожу с полным к тебе безразличием,
Не делая выражения тела многозначительного.
Нет во вселенной ничего более мучительного,
Чем сразу понять, что будет в главе заключительной.
 

Йонхен
(Татьяна Юрьевна Кононченко)

Студентка I курса РГПУ им. Герцена, института иностранных языков, направление перевод и переводоведение. Автор трех сборников стихов. Победитель IV и VI Международных литературных конкурсов «Музыка перевода». Трижды удостаивалась стипендии им. В.П. Астафьева «За достижения в развитии детского и молодежного литературного творчества». Кандидат в члены Интернационального союза писателей.

Пепел

 
Белый пепел, белый пепел,
Белый пепел по земле.
Бьется ветер, рвется ветер
В этой пасмурной петле.
Снег и буря, снег и ветер,
Закружило, замело.
Серый пепел, белый пепел,
Как холодное стекло.
 

Птицы

 
Белые стены и белые птицы,
Многие, многие, мно… Вереницей.
Черные клювы и черные плети.
Много их, много их, много на свете.
Серые головы, серые перья.
Многого, многого, мно… Нет на свете.
Красные шеи и красные крылья.
Много их, много их, много бессильных.
Красные птицы,
Серые птицы,
Черные птицы…
Белые стены и белые птицы.
Многие, многие, мно… Вереницей.
 

Марина

 
Ночь. Темно. Луна и море.
Вновь сверкает тишина.
Небо горькое, как горе.
В небе море и луна.
 
 
Расширяются границы
И проходят через сны.
На луне щебечут птицы
В ожидании весны.
 
 
Воздух пряный и медовый,
К небу ластится волна.
В небе звезды, точно вдовы,
Море, тучи и луна.
 
 
Расширяются границы
И проходят через сны.
На луне щебечут птицы
В ожидании весны.
 
 
Мед и пряности в прибое,
Туча жгучая пьяна.
В мутном пагубном настое
Сны, границы и луна.
 
 
Расширяются границы
И проходят через сны.
На луне щебечут птицы
В ожидании весны.
 

Бродяжья

 
Много ли дорог на свете для бродяги озорного?
Не заменит звон монетный тихий звон простого слова.
Все бегут пути-дорожки, под собой он ног не чует,
Нет ни крова, ни ночлега, где ж он завтра заночует?
Тихий шелест крон рябинных снова будет вместо крова.
 
 
Не упасть душе бродяжьей под порывом ветра злого,
Где-то воздух пахнет ромом, где-то – аромат пачули,
Где-то видит зелень леса, где-то видит сень речную.
Много ли дорог на свете?
 
 
Много ли бродяге надо – сыну ветра удалого?
Ледяной воды да хлеба. Перекинуться бы словом.
Все что было – то дорога – лучший лекарь заврачует,
Где бы ни был он – под вечер убегает в даль ночную,
Такова судьба бродяжья – отдохнул – в дорогу снова.
Много ли дорог на свете?
 

Смех и смерть

 
О смерть, я знаю, ты идешь следом за мной, ждешь, когда
я сделаю неверный шаг.
 
 
Но я смеюсь. Поэтому сегодня не моя очередь.
 
 
С – заползало в шелестящей траве, зашуршало чешуей.
Смерть, сегодня не моя очередь.
 
 
М – загудели провода, побежали синие нервы электричества.
Воздух дрожит.
Я смеюсь. Сегодня не моя очередь.
 
 
Е – взлетела стая птиц. Покорилась ветру. Теперь пернатые пятна
он бросает в разные стороны.
Смерть, сегодня не моя очередь.
 
 
Х – крадется по дереву, мягкое, дикое. Дрожат острые иглы усов,
туманятся когти.
Я смеюсь. Сегодня не моя очередь.
 
 
Смех на все четыре стороны.
Три смеха на все четыре стороны.
О смерть, ты идешь за мной.
Ты когда-нибудь найдешь меня.
Я смеюсь. Сегодня не моя очередь.
 

Сара Тисдейл
(перевод с английского)

 
Будет дождь моросить, будет запах полей,
И кружить будут стаи крикливых стрижей.
Вновь споют лягушата в вечернем пруду.
Белым цветом оденутся сливы в саду.
И зарянки, надев свой наряд из огня,
На заборе споют с наступлением дня.
Не узнает никто, что была здесь война,
Незаметно пройдет и угаснет она.
Ни деревья, ни птицы не станут жалеть,
Если будет в земле человечество тлеть.
И Весна, поутру встретив новый рассвет,
Вряд ли сможет заметить, что нас больше нет.
 

Билли Коллинз
Схема
(перевод с английского)

 
Я рассыпал соль по столу
Пальцем нарисовал в ней круг.
Это жизненный цикл.
Я говорю в пустоту.
Это Колесо Фортуны.
Полярный круг.
Это Кольцо Керри
и белая Роза Трали.
Говорю призракам моей семьи,
Мертвому отцу,
Утонувшей тете.
Моим нерожденным братьям и сестрам,
Моим нерожденным детям.
Это солнце со слепящими лучами
И горестная луна.
Это самая идеальная окружность,
Я говорю трещине в стене,
Птицам, пролетающим мимо окна.
Это колесо, которое я только что изобрел,
Чтобы катить до скончания дней.
Я говорю,
Касаясь пальцами языка.
 

Кольцо Керри – туристический маршрут в Ирландии.

Роза Трали – международный фестиваль ирландской культуры. Проводится в городе Трали, графство Керри.