Текст книги "Принцип развития в современной психологии"

Тихомиров О. К. Психология мышления. М.: Изд-во Московского университета, 1984.

Фахрутдинова Л. Р. Психология переживания человека. Казань, 2008.

Феррарис М. Что такое новый реализм? // Вопросы философии. 2014. № 8. С. 145–159.

Фуко М. Герменевтика субъекта: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1981–1982 учебном году. СПб.: Наука, 2007.

Фуко М. Управление собой и другими I: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1982–1983 учебном году. СПб.: Наука, 2011.

Фуко М. Мужество истины: Управление собой и другими II: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1983–1984 учебном году. СПб.: Наука, 2014.

Харламенкова Н. Е. Активность субъекта: ее границы в ретроспективе и перспективе жизни // Психология субъекта и психология человеческого бытия: Монография / Под ред. В. В. Знакова, З. И. Рябикиной, Е. А. Сергиенко. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2010. С. 40–59.

Шамионов Р. М. Субъект и личность в процессе социализации // Субъектный подход в психологии / Под ред. А. Л. Журавлева, В. В. Знакова, З. И. Рябикиной, Е. А. Сергиенко. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009. С. 199–210.

Щирова И. А., Гончарова Е. А. Многомерность текста: понимание и интерпретация: Учебное пособие. СПб.: ООО «Книжный Дом», 2007.

Abelson R. P. Differences between belief and knowledge systems // Cognitive Science. 1979. V. 3. № 4. P. 355–366.

Beitel M., Ferrer E., Cecero J. J. Psychological mindedness and awareness of self and others // Journal of Clinical Psychology. 2005. № 61. Р. 739–750.

Cook-Greuter S. R. Rare Forms of Self-Understanding in Mature Adults // Transcendence and Mature Thought in Adulthood. The Further Reaches of Adult Development / Eds M. E. Miller, S. R. Cook-Greuter. London: Rowman and Littlefield Publishers, Inc., 1994. P. 119–143.

DeCicco T. L., Stroink M. L. A Third Model of Self-Construal: The Metapersonal Self // International Journal of Transpersonal Studies. 2007. V. 26. Issue 1. P. 82–104.

Frohlich V. Sich selbst verstehen? / Hrsg von G. Bittner. Menschen verstehen: Wider die «Spinneweben dogmatischen Denkens». Würzburg: Konigshausen und Neumann, 2005. S. 35–42.

Grace S. L., Cramer K. L. The elusive nature of self-mea surement: The self-con-strual scale versus the twenty statement test // Journal of Social Psychology. 2003. V. 143. № 5. P. 649–668.

Greenberg J., Arndt J., Simon L., Pyszczynski T., Solomon Sh. Proximal and Distal Defenses in Response to Reminders of One’s Mortality: Evidence of a Temporal Sequence // Personality and Social Psychology Bulletin. 2000. V. 26. № 1. P. 91–99.

Gwyn R. “Really Unreal”: narrative evaluation and the objectification of experience // Narrative inquiry. 2000. V. 10. № 2. P. 313–340.

Kintch W., van Dijk T. A. Toward a model of text comprehension and production // Psychological review. 1978. V. 85. № 5. P. 363–394.

Rafaeli-Mor E., Gotlib I. H., Revelle W. The Meaning and Measurement of Self-Complexity // Personality and Individual Differences. 1999. № 27. P. 3 41–35 6.

Singelis Th. M. The measurement of independent and interdependent Self-construals // Personality and Social Psychology Bulletin. 1994. V. 20. № 5. P. 580–591.

Thorndyke P. W. Cognitive structures in comprehension and memory of narrative discourse // Cognitive psychology. 1977. V. 9. № 1. P. 77–110.

Современные идеи развития в психологии[9]9
  Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 16-06-00334.


[Закрыть]
Е. А. Сергиенко

В отечественной психологии принцип развития в изучении психики человека рассматривается как ведущий (Анцыферова Л. И., Брушлинский А. В., Выготский Л. С., Завалишина Д. Н., Запорожец А. В., Зинченко В. П., Леонтьев А. Н., Лисина М. И., Ломов Б. Ф., Платонов К. К., Пономарев Я. А., Швырков В. Б., Александров Ю. И. и др.). Основоположником генетического принципа являлся П. П. Блонский, который развил идею И. М. Сеченова при использовании этого принципа исследования в психологии. Блонский подчеркивал, что научная психология – это психология генетическая, поскольку понять поведение человека, не проследив весь путь его формирования, его генез, условия и факторы изменения, невозможно.

Разработка и реализация принципа развития в психологии имеет не только теоретико-методологическое, но и практико-ориентированное значение. Понимание того, какие силы становятся определяющими в развитии и регуляции человеческой индивидуальности, человеческих взаимодействий и какие отрезки жизненного пути становятся наиболее значимыми в развитии, что ограничивает и что усиливает различные аспекты человеческого поведения, позволяет регулировать социально-экономическую политику и финансовые затраты общества для обеспечения становления эффективного и благополучного состояния общества в целом и молодого поколения – в частности. Так, индивидуальные различия существенно ограничены такими факторами, как образование, возможность выбора работы, социальная мобильность, что определяет, может ли индивид приобрести и использовать свою компетентность или нет. Следовательно, финансовые вложения общества связаны с необходимостью учета и обеспечения индивидуального развития своих членов. Прогнозирование социально-экономической политики предполагает опору на научные разработки представлений о развитии человека, его индивидуальности, закономерностей, этапов становления и их факторов (Россия в глобализирующемся мире…, 2007).

Термин «развитие», скорее, необходимо рассматривать в качестве универсального психологического принципа, который является одной из методологических основ науки.

Рассмотрим определения данного термина в современной науке.

Наиболее общие из них представлены в философской литературе. В «Новой философской энциклопедии в 4-х томах», изданной Институтом философии и Национальным общественно-научным фондом в 2001 г. и дополненной в 2010 г., дается следующее определение развитию: «Развитие – высший тип движения и изменения в природе и обществе, связанный с переходом от одного качества, состояния к другому, от старого к новому. Всякое развитие характеризуется специфическими объектами, структурой (механизмом), источником, формами и направленностью… Вместе с тем все эти различные типы развития характеризуются рядом существенных общих моментов и признаков, касающихся, в первую очередь, специфики самих развивающихся объектов. Если процесс изменения схватывает любые объекты, любые их стороны, то процесс развития – далеко не всякое изменение объекта, а лишь то, которое связано с преобразованиями во внутреннем строении объекта, в его структуре, представляющей собой совокупность функционально связанных друг с другом элементов, отношений и зависимостей. Поэтому в материальном и духовном мире, где все без исключений предметы и явления пребывают в состоянии постоянного движения, изменения, о развитии можно говорить лишь применительно к объектам с тем или иным (простым или сложным) системным строением» (Грушин, 2001, с. 397).

Принцип развития был глубоко внедрен в естественные и гуманитарные науки благодаря эволюционным идеям Ч. Дарвина в XIX в., но интерес исследователей был прикован к самому процессу изменений в организмах, обществах, геологической организации Земли и т. п. Только в XX в. ситуация принципиально меняется и первостепенное значение придается анализу оснований, начал развития. «В связи с этим тщательному изучению подвергаются революции в истории, прежде всего в истории науки. Если раньше то или иное понимание эволюции предопределяло и соответствующее истолкование революции, то теперь наоборот: в зависимости от того, как понимается революция, дается та или иная интерпретация эволюционного периода в развитии науки. Если в ходе научной революции новая парадигма создается полностью и целиком (Т. Кун), то на долю эволюции приходится деятельность нетворческая, реализуемая строго в рамках господствующей парадигмы. Если в ходе революции возникает лишь проект новой теории или научно-исследовательской программы (И. Лакатос), то в эволюционный период актуализируются заложенные в ней возможности по ее реализации, совершенствованию, и научная деятельность вполне может носить творческий характер» (там же). Возникает синергетический подход. И. Пригожин вводит понятие бифуркаций – точек, вблизи которых в системах наблюдаются значительные флуктуации, изменения; осуществляется переход от равновесных систем к неравновесным, от повторяющегося и общего – к уникальному и специфичному. Ключевым понятием становится понятие самоорганизации как механизма перехода. «Небольшая флуктуация может послужить началом эволюции совершенно в новом направлении, которое резко изменит все поведение макроскопической системы» (Пригожин, Стенгерс, 1986, с. 56).

Сравним определения развития, представленные в психологической литературе.

В словаре-справочнике М. Кордуэлла «Психология от А до Я» 2000 г. развитие определяется как направленное, закономерное изменение явления или процесса, ведущее к появлению нового качества (Кордуэлл, 2000).

Оксфордский толковый словарь по психологии под редакцией А. Ребера трактует развитие как последовательность событий и изменений, происходящих в течение жизненного срока (Оксфордский…, 2003).

В таком же ключе раскрывается термин «развитие» в «Психологии человека от рождения до смерти» под общей редакцией А. А. Реана: как изменения, происходящие с течением времени в строении тела, психике и поведении человека в результате биологических процессов в организме и воздействий окружающей среды (Психология человека…, 2002).

В учебнике «Психология развития» под редакцией Т. Д. Марцинковской (2005, 2014) развитие психики определяется как «закономерное изменение психических процессов во времени, выраженное в их количественных, качественных и структурных преобразованиях» (Марцинковская, 2014, с. 523).

Сравнение более общих и развернутых определений, представленных в философской литературе и в приведенных психологических учебниках и словарях, показывает, что психологическим определениям недостает четкого разграничения между понятиями «развитие» и «изменение». Пожалуй, только в последнем примере определения указаны такие критерии, как структурные преобразования, закономерность направленности развития, что отличает процесс развития от изменения (Психология развития, 2014). Однако здесь четко не обозначено, какие именно преобразования должны происходить в структуре при развитии.

Структура характеризуется тремя параметрами: количеством составляющих, порядком расположения и характером зависимости (например, равнозначность/неравнозначность, доминирование/ подчинение). При развитии происходит переход структуры от одного качества к другому по количеству, порядку и типу зависимости составляющих. Следовательно, развитие не совпадает с изменением – увеличением или уменьшением числа элементов. В процессе развития даже при неизменности числа составляющих может происходить преобразование структуры за счет изменения функций существующих составляющих, характера отношений между ними. «Главное же, в силу системного характера развивающегося объекта, – возникновение или исчезновение в его структуре какого-либо составляющего никогда не равно только количественному изменению, простому прибавлению или вычитанию «одного», но ведет к возникновению множества новых связей и зависимостей, к преобразованию старых и т. д., т. е. сопровождается более или менее серьезным субстанциональным и/или функциональным преобразованием всей массы составляющих внутри системы в целом» (Грушин, 2001, с. 397).

Таким образом, развитие предполагает системную организацию объекта, отличную от изменений, которые постоянно происходят в структуре и функциях объектов.

Общенаучный принцип развития приобретает особенное значение для психологии и становится предметом изучения в психологии развития.

Психология развития, возникнув как наука о специфике и изменениях в психической организации человека в детском возрасте, а затем и на протяжении всей жизни, ставила в качестве основных задач изучение движущих сил, закономерностей и условий развития психики человека, ее универсальных и уникальных характеристик.

Поиски ответов на данные вопросы флуктуировали вокруг двух основных сил развития: 1) врожденных, природных, и 2) приобретенных в определенных условиях. Несмотря на то, что по сути оба фактора признаются необходимыми и взаимосвязанными составляющими любого развития, разные авторы в разные периоды в психологии развития отдавали предпочтение одному из факторов. Интересно, что в развитии психологии разные приоритеты сменяются циклично.

История соотношения врожденного и приобретенного

Большинство ученых признают взаимодействие двух факторов развития – и природного, и приобретенного: ребенок и родители, нейроны и окружение, синапсы и школа, протеины и друзья, гены и социальное устройство. Однако такое признание не объясняет, как действуют эти силы. А. Самерофф обобщил историю соотношения преобладания врожденных и приобретенных факторов в истории психологии развития (см. таблицу 1).

Систематические экспериментальные работы в психологии начались с работ Ф. Гальтона, который считал, что врожденные характеристики лежат в основе человеческой природы. Роль научения, приобретения новых свойств для объяснения человеческого поведения и его индивидуальных различий наиболее широко была обоснована Дж. Уотсоном, основоположником бихевиоризма. Теории обучения стали ведущими для изучения развития человека почти на 50 лет. Эти представления начинают изменяться под влиянием развития этологии, генетики поведения (психогенетики) и когнитивной революции. Этологи показали, что многие виды сложного поведения не нуждаются в подкреплении и отличаются у разных видов животных. Видовые врожденные особенности ограничивают обучение и подготавливают определенное взаимодействие со средой.

Таблица 1

История соотношения врожденного (природного) и приобретенного (средового) (Sameroff, 2010)

Генетика поведения (психогенетика), используя различные приемы оценки вкладов генетических и средовых факторов (близнецовый метод, сравнение биологических, приемных родителей и детей, родственников), показала различное соотношение генов и среды, доказала, что многие психологические характеристики (например, интеллект) могут быть объяснены влиянием генов (Равич и др., 1999; Егорова и др., 2004; Малых и др., 1998).

Когнитивная революция, начавшаяся с работ Ж. Пиаже, переместила центр изучения на становление ментальных (мыслительных) механизмов развития: ребенок конструирует мир, опыт взаимодействия с миром необходим, но это не играет решающей роли ни в универсальном, ни в уникальном ходе его развития.

В 1980-х годах исследования психического развития сместились в сторону социальных наук (изучение роли социально-экономических условий развития, концепция социальной экологии, культурный конструктивизм). Социальные исследования показали, что социально-экономический статус имеет важнейшее значение для успешного психического развития, что наиболее очевидно было продемонстрировано на примере сравнения развития детей, живущих в условиях нищеты и семье среднего достатка. Индивиды разных социально-экономических групп демонстрировали разные характеристики и даже типы развития (Журавлев, Журавлева, 2001; и др.).

Экологическая системная теория Ю. Бронфенбреннера (Bronfen-brenner, 1977) широко используется в изучении индивидуального развития в экологическом контексте. Он выделил различные уровни экологических систем, взаимосвязанные друг с другом, определяющие и предсказывающие психическое развитие индивида: микросис тема (семья), мезосистема (родители – учитель), экзосистемы (образовательная политика) и макросистема (социальные точки зрения на образование – культурные и идеологические влияния). Позднее была добавлена хроносистема, отражающая непрерывность изменений во времени, влияющая на другие системы. Переход ребенка из средней в высшую школу или подростковый возраст являются частями хроносистемы (Neal, Neal, 2013).

Влияние постмодернизма привело к появлению культурной психологии, направленной на сравнение и изучение развития человека в разных культурах на основе кросс-культурных исследований (Мацумото, 2008; и др.). Работы в данном направлении показали, что одно и то же поведение может быть достигнуто разными средствами в разных сообществах и приводить к разным последствиям развития, и, напротив, что различное поведение достигается одними и теми же средствами, вызывающими те же последствия.

С начала XXI в. биологические науки, их бурное развитие привели к смещению фокуса изучения к врожденному фактору. Нейронауки и молекулярная генетика с появлением новых технологий позволили визуализировать деятельность мозга, манипулировать геномом, выявить естественнонаучные механизмы развития поведения и его нарушений.

Таким образом, мы видим, что науки о развитии в разные временные периоды отдавали приоритеты то природному, то приобретенному. Однако остается фактом, что при различной оптике (природное – приобретенное) варианты долгосрочного прогноза развития остаются неопределенными и слабо объяснимыми.

Вместе с историческими колебаниями представлений об источниках психического развития изменялась и направленность исследований психологов, разрабатывающих данные проблемы. Так, в 60-х годах прошлого века специалисты, изучающие психическое развитие, были детскими психологами, и наиболее распространенной темой их исследований являлось измерение стабильности интеллекта и оценка личностных черт, которые могли стать предикторами взрослых достижений. Между 1960-ми и 1970-ми годами за рубежом, а в отечественной психологии в 1990-х годах, специалисты стали психологами развития, наибольший интерес в работах был связан с проблемами когнитивного развития и привязанности. В следующем десятилетии (1980–1990-е годы) психологи развития уже позиционировали себя как специалисты в науках о развитии (developmental scientists), изучающие вклад биологии и социальной экологии в психическое развитие. Наконец, в начале нынешнего века вместе с изменением доминирующей ориентации психологи сконцентрировались на изучении биопсихосоциальных динамических систем для понимания развития человеческой психики и поведения (см., например: Феномен и категория зрелости…, 2007; и др.). Это требует мультидисциплинарных знаний и нового математического моделирования сложных системных отношений. Психологи развития стали теоретиками развивающихся систем (developmental system theorists).

Представленная картина изменений доминирующих источников развития указывает на необходимость перехода от дихотомии «врожденное/приобретенное» к их диалектическому единству и взаимопроникновению. Например, единство противоположностей «познание/мир» означает, что без мира нечего познавать, а без когнитивных способностей мир не может быть познан. Даже представители таких крайних направлений, как Ф. Гальтон и Дж. Уотсон, полагали их необходимое взаимодействие. Гальтон описывал влияние социального класса, указывая на то, что различия природного проявляются только на одном и том же уровне социального положения и страны. Уотсон указывал на важность индивидуальных различий, усиливающих эффективность формирования навыка.

В психологии наблюдается переход от аристотелевской к галилеевской понятийной структуре, в рамках которой группирование в оппозиционные пары заменяется группированием с помощью серийных понятий. Ярким примером такого перехода является развитие А. В. Брушлинским концепции недизьюнктивности психического. Исследуя процесс формирования мышления, А. В. Брушлинский рассматривал его как системную дифференциацию. При этом «каждая из его стадий, еще не будучи полностью законченной, непрерывно связана… со всеми остальными, в том числе с только еще возникающими стадиями» (Брушлинский, 1999, с. 173).

В психологии развития, как и в других науках, возникает тенденция перехода от локальных моделей развития отдельных процессов к более общим, отражающим принципы и закономерности развития.

Системный подход в психологии развития

Идеи системного подхода восходят еще к И. М. Сеченову и Г. Эббингаузу. Наиболее выпукло они представлены в психологической концепции Ж. Пиаже. Огромное влияние на становление системного подхода в психологии оказал системно-эволюционный подход П. К. Анохина, который, в свою очередь, сложился под влиянием системных идей И. П. Павлова, И. М. Сеченова, И. И. Шмальгаузена, А. Н. Северцова.

Естественнонаучная русская школа имела богатые традиции системного мышления. Основные требования системного подхода могут быть сведены к следующим положениям:

1) психические явления многомерны и многокачественны;

2) система психических явлений многоуровневая и организована иерархически; связи между уровнями высокодинамичны и неоднозначны; при определении уровней организации психических явлений необходимо определение «системообразующего фактора» или «системообразующих компонентов»;

3) психические свойства человека разнопорядковы; разные свойства имеют различные основания;

4) системный подход требует рассмотрения психических явлений в их развитии, динамике; в отличие от линейного детерминизма, он предполагает понимание многомерности и разнопорядковости психических свойств, понимание того, что в процессе развития могут происходить изменение детерминант, смена системных оснований.

Парадигма системного подхода предполагает не дихотомию социального и биологического, а взаимообуславливающее единство, но при различном вкладе каждой составляющей в процесс развития. Развитие, усложнение одной составляющей приводит к изменению возможностей взаимодействия с другой составляющей. Такой подход требует дальнейшей разработки основных понятий «организм», «индивид», «индивидуальность», «личность» и включение их в непрерывный, взаимообусловленный процесс развития.

Системные критерии характеризуют уровень организации человека через степень интегрированности, организованности систем в сочетании с разнообразием типов внутрисистемных отношений, а также отношений между системой и ее окружением.

Традиционный для отечественной психологии акцент на социальной детерминации психического развития опирался на узкое представление о биологических факторах развития человека.

Основная черта современного понимания роли биологического фактора в развитии психики – отказ от узкого биологического детерминизма, наиболее ярко выраженный в словах К. Левонтина: наша биология делает нас свободными в том смысле, что в нашей психике пересекается множество составляющих, образованных человеческой природой во взаимосвязях с миром (Левонтин, 1993). По остроумному замечанию Д. Хебба роль генома и среды в формировании сложных поведенческих адаптаций оценить столь же трудно, как решить вопрос: от чего больше зависит площадь – от длины или от ширины (Hebb, 1952). Выявлению удельного значения факторов, детерминирующих поведение, может способствовать сравнительное изучение целостных поведенческих адаптаций (Батуев, Соколова, 1987). В основе понимания развития как самодвижения лежит принцип, требующий рассмотрения и генетического (биологического), и средового (социального) как звеньев системной детерминации единого процесса развития человека.

В качестве основных форм развития выделяются прогресс, определяемый как магистральное направление развития, регресс и развитие в пределах одного уровня организации.

Были выделены признаки и критерии прогрессивного развития, но не было разработано четкого определения понятия «прогресс», не были сняты трудности, с которыми столкнулся Ч. Дарвин в своих попытках определить прогресс, совершенство и уровень организации органических систем.

На качественно новый уровень разработка этой проблемы поднялась во второй половине ХХ в., когда произошла смена критерия прогресса: от структурного к функциональному. С этих позиций прогресс характеризуется как функциональное обогащение развивающихся систем, показателем которого является увеличение степеней свободы их внутренних и внешних связей. Соответственно объективным общедиалектическим критерием прогрессивного развития выступает степень разнообразия свойств и отношений, обнаруживаемых системой при ее функционировании. Выделены критерии прогресса и критерии высоты организации развивающихся систем, которые могут быть использованы для психологии развития. Это системные, энергетические, информационные и экологические критерии (Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988).

Системные критерии характеризуют уровень организации через степень интегрированности, организованности системы, в сочетании с разнообразием типов внутрисистемных отношений, а также отношений между системой и ее окружением. Информационные критерии раскрывают эффективность накопления системой информации об окружении и адекватность ее регуляторных, управляющих механизмов. Энергетические критерии позволяют определить эффективность, экономичность и интенсивность использования системой собственной энергии. Экологические критерии – это степень приспособленности системы к условиям существования, объем ее «экологической ниши», степень ее автономности.

Для прогрессирующих систем характерно возрастание их пластичности и накопление возможностей для дальнейшего поступательного развития (Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988). Таким образом, прогрессивной будет та система, которая высокоадаптивна и создает предпосылки для своего будущего развития.

В этих теоретических разработках проблемы развития с позиций системного подхода наиболее важным для нас является выделение функционального критерия развития и принципа антиципации развития, когда система одного уровня закладывает необходимые основы для развития следующего, что составляет суть кумулятивного принципа развития.

Однако не только прогрессивное, но и регрессивное развитие может рассматриваться как антиципирующее.

Возможны регрессивные и тупиковые линии развития, однако эти типы развития не есть проявления деградации. Регрессивное развитие существенно отличается от прогрессивного, но, тем не менее, также представляет собой качественное преобразование системы. Регресс характеризуется таким движением исходных форм, которое приводит к понижению уровня их организации, к сужению функциональных возможностей системы, к возрастанию ее специализации, к снижению зависимости от частных элементов среды, к замедлению темпов ее развития. Применительно к психологическому развитию человека регресс становится ведущей формой на поздних стадиях индивидуального жизненного пути, когда резкое снижение функциональных возможностей индивида ведет к сужению его временной перспективы, к обеднению системы жизненных отношений и сферы интересов при адаптации к ограниченной социальной среде (Анцыферова, Завалишина, Рыбалко, 1988). Нам представляется, что регрессивные формы развития по всем выделенным критериям – системному, информационному, энергетическому, экологическому – можно рассматривать как подготовительные, антиципирующие, так как они позволяют организму, индивиду, личности адаптироваться в отношениях с миром с учетом инволюции или реорганизации.

Регрессивные формы развития характерны не только для поздних этапов онтогенеза человека, но и наблюдаются как закономерная стадия на протяжении всего периода онтогенеза, когда происходит перестройка системы организации той или иной функции и поведения. Например, поворот головы и/или глаз на звук отмечается уже у новорожденных детей, что свидетельствует об интермодальном взаимодействии слуховой и зрительной систем. Однако в двухмесячном возрасте эта способность резко редуцируется, повороты в сторону звука наблюдается редко, но к четырем месяцам зрительно-звуковое взаимодействие начинает функционировать на более высоком уровне организации, обеспечивая точную пространственную ориентацию головы и глаз младенца на звучащий объект. Подобный U-образный характер развития отмечается во многих видах поведения (имитации, произнесении фонем, шагательных движениях и других видах активности). Ярким примером регресса психического развития в онтогенезе является ранний подростковый возраст, связанный с кардинальной перестройкой в организации психических и психофизиологических функций. Подростки 11–14 лет характеризуются дефицитом внимания, произвольности, памяти, снижением самооценки, резким усилением аффективности и другими известными проявлениями, которые относят к видимому регрессу в развитии психических функций. Данный регресс есть свидетельство разрушения старых систем организации психического и становления новых систем, т. е. регрессивный характер развития – результат зарождения нового уровня психической организации. Подобные изменения описаны в теории катастроф Рене Тома и Кристофера Зимана, сформулированной в конце 1960–начале 1970-х годов («катастрофа» в данном контексте означает резкое качественное изменение объекта при плавном количественном изменении параметров, от которых он зависит) (Thom, Zeeman, 1974). В этой теории реорганизация системы, введение новых элементов сначала приводят к падению эффективности функционирования, а затем, напротив, к росту и усилению устойчивости. Следовательно, в данном отношении регресс – закономерный этап в развитии человека, носящий временный характер. Однако фазы регресса необходимо отличать от регрессивного развития, которое не только необратимо, но и ведет к снижению уровня функционирования и организации поведения. Такие регрессивные формы развития наблюдаются при манифестации генетических заболеваний (например, аутизме или шизофрении) и описаны в клинической психологии. Разведение и критериальное различение регресса как фазы развития и регресса как патологического процесса становится значимой задачей для психологии. Для нашей темы важно то, что регресс сам по себе также является маркером будущих изменений, т. е. антиципирующим признаком развития.

Динамический системный подход

Наиболее влиятельными направлениями в современной психологии развития, да и в общей психологии на мировом уровне, являются динамический системный подход, или теория нелинейных динамических систем, и коннекционизм. В 1995 г. число журнальных публикаций, посвященных разработке этого подхода, дошло до 17 541 (Metzger, 1997). В настоящее время темп их прироста явно снизился, хотя влияние данной теории по-прежнему велико. Многие принципы динамического системного подхода прямо согласуются с представлениями системного и системно-эволюционного подхода, который интенсивно разрабатывается в отечественной науке (Ломов, 1984; Швырков, 1988, 1995; Александров, 2004; Барабанщиков, 2007; Сергиенко, 1992, 2006, 2014). Эти подходы дают представление о единстве генетического и средового в психике человека и разрабатывают положения об уровневой системной природе развития и функционирования психики. Однако между ними имеются и существенные различия.