Текст книги "Марат Барманкулов"

ПУБЛИЦИСТЫ О ПУБЛИЦИСТИКЕ

Как-то на факультет журналистики Казахского университета позвонил собкор центральной газеты.

– Не мог найти в библиотеке ничего из истории и теории республиканской печати, – посетовал он. – Может, подскажете какие-нибудь книги или учебники.

И очень удивился, когда узнал, что по этим вопросам практически ничего нет.

Вот почему с особым удовольствием раскрываешь сборник «Полвека в пути», в котором, пожалуй, впервые сделана плодотворная попытка дать представление о наиболее важных этапах истории и теории республиканской печати. Его авторами являются редакторы и сотрудники газет и журналов, преподаватели журналистики Алма-Атинской высшей партийной школы и казахского университета, работники издательств, радио и телевидения.

Собрать такой коллектив и создать целенаправленный сборник – дело нелегкое. Несколько лет в этом направлении работали союз журналистов казахстана и сектор печати ЦК КП Казахстана. Сначала они помогли провести конференцию по теории публицистики, гостями которой были представители Московского, Киевского, Львовского, Владивостокского, Кишиневского университетов и ВПШ. Результатом этой конференции явился сборник «Искусство публицистики». В нем нашли отражение те вопросы, которые волнуют публицистов всего Союза. Конференция помогла шире познакомиться с ними и проверить уровень республиканских изысканий.

Оба сборника – «Искусство публицистики» и «Полвека в пути» – взаимосвязаны не только своей общей судьбой, но и наиболее важными теоретическими положениями.

Первое из них – стремление найти свои, специфические законы публицистики, выявить критерии публицистического мастерства. Публицистика тесно связана со всей литературой, но это не беллетристика. Мастерство публициста – в иных измерениях. Вот примерно те мысли, которые сейчас преобладают у исследователей публицистики. Они высказываются не только в рассматриваемых республиканских сборниках, но и в центральной печати. в статье, открывающей «Журналист» № 8 за 1969 год, М. Тикоцкий, например, пишет: «Публицистика – своеобразный вид отражения действительности, сочетающий в себе научно-логическую и художественно-образную формы. Поэтому и «художественность» публицистики, искусство того или иного публициста нельзя оценивать, исходя из тех же методологических предпосылок, что и при оценке произведений литературы. между тем в последние годы снова стала намечаться тенденция «подтянуть» публицистику именно к художественной литературе, оценивать идейно-эстетические достоинства публицистического произведения мерой искусства вообще».

Какие же особые качества находят в публицистике авторы казахстанских сборников? М.И. Дмитровский (КазГУ) основными качествами публицистического произведения считает действенность, «подлинную, достоверную жизненность». Сходные признаки указывают и другие исследователи: Е.П. Прохоров (МГУ) – публицистика, информируя, воспитывает; Г.И. Вартанов (Киевская ВПШ) – «публицист, в отличие от писателя-беллетриста, оперирует конкретными жизненными фактами».

С этими выводами нельзя не согласиться. Но, приветствуя общее направление исследований, нельзя не видеть трудностей и противоречий. В статьях Д.М. Прилюка, Е.П. Прохорова, Г.и. вартанова (сб. «искусство публицистики») анализируются сходство и различия в публицистике и беллетристике, с одной стороны, и науке, с другой. Но разграничительные линии, на наш взгляд, проведены не всегда верно. Д.М. Прилюк, например, анализируя разницу между наукой и публицистикой, пишет, что специфика профессии журналиста «не дает ему времени и возможности на исчерпывающее научное исследование жизненных быстротекущих событий и явлений». Подобный вывод принижает публицистику и неверен по существу. Одну из задач прессы В.И. Ленин в письме в редакцию газеты «Экономическая жизнь» видел в том, чтобы обрабатывать сведения «научно для получения правильных выводов». Эта цитата, противоречащая выводам Д.М. Прилюка, приведена в… его же статье. Правда, по другому поводу.

Между публицистикой и наукой нельзя ставить знак равенства. но и отказывать публицистике в научности тоже нельзя. Публицистика в. овечкина не только эмоциональна, но и научна. Она служила основой для решений партийных Пленумов. Толчком для реорганизации МТС явились статьи и очерки И. Винниченко. Хозяйства целинных земель прислушиваются к мнению Ю. Черниченко. Министерства обсуждают выступления А. Аграновского. «Сравни три очерка Успенского. В одно слово с Энгельсом», – записал В.И. Ленин. Перефразируя слова В. И. Ленина, можно сказать, что публицистика часто выступает в одно слово с наукой.

Столь же противоречивы некоторые выводы о сходстве и различии между публицистикой и художественной литературой. Это убедительно демонстрирует один из авторов сборника Г И. Вартанов, сталкивая мнения Ю. Лазебника, Е.П. Прохорова, В. Здоровеги.

Новую попытку обобщения специфики публицистики делает в сборнике «Полвека в пути» Г. В. Колосов. В статье «основа и первоэлемент публистики» он пытается найти то, что отличает публицистику от беллетристики. И начинает с опровержения мысли М. Горького, сказавшего однажды, что «первоэлемент литературы» – язык, что «слово – одежда всех фактов, всех мыслей»!

Г.В. Колосов считает, что «если вдуматься, язык не первоэлемент, а материал литературы».

С ним не согласен Г.И. Вартанов. В заочном споре он, разбирая конкретное публицистическое произведение, пишет: «Язык и стиль этой статьи отличен от художественной литературы, хотя в обоих случаях первоосновой является слово. Но слово в публицистике особенное, чеканное, яркое!».

Что же считает первоосновой публицистики Г.В. Колосо? «Не язык, не слова, а факты действительности», – вот, по его мнению, «первоэлемент» публицистики. Но буквально через две страницы Г. в. колосов вынужден умозаключить: «материалом для воспроизведения фактов в литературе, в словесном искусстве является язык – слова, система знаков».

Итак, язык – не первоэлемент, а материал; первоэлементом являются факты, а материалом этого первоэлемента – язык.

Суть спора можно свести и к следующему. Все утверждают, что материалом для столяра служат доски. Я же считаю, что не доски, а дерево. Именно из дерева делают доски, которые и служат основой для изделий столяра. Возможно, вы запутались в том, что является первоэлементом стола, но во всех случаях изначальным элементом является то, что видится мне, а не всем остальным.

Мысли, выдаваемые за открытие и якобы противостоящие формулировке М. Горького, есть, на самом деле, только путаное изложение его слов. Правда, у М. Горького сказано короче и образнее: «слово – одежда всех фактов…» и «первоэлемент литературы». Так в чем же неправ М. Горький?

Зачем, пространно и путано повторяя мысль М. Горького, писать, будто «спорно утверждение, что язык является «первоэлементом литературы», а всю главку претенциозно называть «Слова или факты?».

Можно было бы не останавливаться так подробно на этом «споре», если бы, походя, из-за ничего не затрагивалась тень великого писателя. Но есть и еще причина.

Утверждая, что первоосновой публицистики является факт, Г.В. Колосов допускает, на наш взгляд, несколько неясностей.

Первая. Посвятив целиком статью доказательству примата факта в публицистике, исследователь ни словом не обмолвился о том, что сходную точку зрения отстаивали «лефовцы», что она была в свое время подвергнута критике и получила хлесткое название «фактография». Может быть, мы возрождаем взгляды «фактографов»? Если – нет, то в чем разница? Об этом – ни слова.

Второе. Придя к мысли, что «не язык, не слова, а факты действительности являются первоэлементом и основой публицистики», и казалось бы, ограничив тем самым публицистику от художественной литературы, Г.В. Колосов вдруг заявляет, что факты «являются первоэлементом и основой литературы вообще…». Так в чем же тогда специфика публицистики?

Надо сказать, что широкое понимание слова, «информация» все чаще встречается в специальной литературе, особенно в работах, посвященных кибернетике. Об этом пишет в первом сборнике Е.П. Прохоров: «Однако все большее распространение получают иные представления о содержании термина «информация», утверждающие, что все, содержащееся в произведении публицистики, – это информация: факт, образ и заключенное в нем эмоциональное отношение к изображаемому; оценки и теоретические суждения…»

Казалось бы, Г.В. Колосов только повторяет эту мысль. Но дело в том, что повторяет ошибочно. Путая термин «информация» с термином «факт». Да, слово «информация» сейчас переосмысливается, понимается более расширенно. Но информация в самом широком понимании – это все-таки не факт, факт входит в информацию, составляет её частицу, так же, как и образ.

Отмечая отдельные неудачи в исследовании специфики публицистики, необходимо еще раз подчеркнуть, что главное направление выбрано правильно: публицистика, включая в себя элементы как художественной литературы, так и науки (политики, социологии), в то же время является особой областью отражения действительности, формирования общественных отношений. К ней неприменимы полностью требования ни художественной литературы, ни науки. Непонимание этого может привести не только к путанице в теории, но и к творческим неудачам.

Изучение специфики публицистического мастерства, очевидно, столь же нелегкий процесс, как и изучение мастерства беллетристического. И успехи приходят, прежде всего, при анализе вопросов конкретных, строго очерченных. Интересны и новы, например, наблюдения Е.П. Прохорова о социально-педагогической и информационно-познавательной функциях публицистики. Публицистика многолика. В этом убеждаешься, когда знакомишься со статьей С.С. Матвиенко, посвященной искусству публицистического обобщения, В.Д. Пельта, проанализировавшего взгляды М. Горького на журналистику. особенности стиля виднейших современных публицистов раскрывает В.И. Здоровега. Плодотворна работа исследователей, анализирующих специфику жанров публицистики. М.И. Дмитровский раскрывает жанровую структуру фельетона. Ю.А. Крикунов – очерка, Т.С. Амандосов – корреспонденции, А.П. Кияница прослеживает оттенки газетного очерка. В анализ включается творчество М. Кольцова (А.К. Жуйкова и Л.М. Сквирская), В.Г. Короленко (статья Л.М. Куканова), Ю. Фучика (Ф.И. Стеклова), М. Сералина (Х.Н. Бекхожин). Статья Г.В. Колосова, опубликованная в первом сборнике, раскрывает взгляды революционных демократов на публицистику. В. Е. Скоробогатов отстаивает необходимость изучения публицистики местных газет. На примере «Индустриальной караганды» он убедительно доказывает, что и областная газета может значительно обогатить свои номера с помощью мастеров публицистики. Не все статьи сборника «Искусство публицистики» касаются казахстанской тематики. Да и задача книги – в другом: показать уровень исследований теоретиков публицистики, познакомить с основными, наиболее важными направлениями поисков.

Второй сборник целиком посвящен республиканской тематике. «Полвека в пути» – это квалифицированный рассказ о становлении, развитии и сегодняшнем дне печати, радио, телевидения, издательского дела в республике.

Примечателен крен в исследовании мастерства публициста. Если в первом сборнике еще шли споры о том, что главное для публициста образ или проблемы, то во втором, где больше статей практиков, анализируются методы подачи тех проблем, которые волнуют сейчас прессу. Это статьи В. Скоробогатова «Реформа требует» и А. Кияницы «О современной публицистике».

В сборнике «Полвека в пути» много новых фактов из истории республиканской печати. Значительный интерес, на наш взгляд, представляет исследование М. Бурабаева, убедительно доказывающего, что марксисты широко использовали печать Казахстана для пропаганды марксистско-ленинской теории. они подписывали свои материалы о многом говорящими псевдонимами: «Большевик», «Марксист», «Рабочий», «Революционер», «Кызыл» («Красный»), «Киргиз», «Аксакал», «Азиат». Еще в 1896 году в газете «Степной край» были напечатаны воспоминания П. Лафарга о К. Марксе в переводе местного автора. В четвертом номере этой же газеты за 1897 год появилась большая статья в связи с переводом на русский язык третьего тома «Капитала».

В «степном крае» была помещена одна из первых своеобразных рецензий на работу в. и. ленина «развитие капитализма в России». В передовой статье в 90 за 1901 год газета писала: «Мы рекомендовали бы… познакомиться с 20-й главой известной книги В. Ильича «Развитие капитализма в России», который на основании данных… статистики доказывает, что все… прогрессы зажиточного меньшинства ложатся, однако, тяжело на массу крестьянской бедноты». Эти факты свидетельствуют о том, что печать дореволюционного Казахстана активно поддерживала революционные настроения. В связи с этим хотелось бы особо подчеркнуть статью «О павлодарской журналистике». Стоило собствен– ному корреспонденту газеты «Звезда Прииртышья» порыться в архивах, поговорить с ветеранами, и перед ним открылась богатейшая история развития печати области. Таких белых пятен еще немало.

Даже в самом сборнике имеются свидетельства столкновений представлений старых, обедняющих историю прессы, и новых. На странице 252 читаем, что «только в конце XIX и начале XX века на территории Казахстана начали выходить первые газеты и книги на казахском языке». А из другой статьи – «К истории издания книги» – узнаем, что до революции в казахстане было издано «270 названий: общественно-политической литературы – 3 названия, художественной – 238, учебно-методической – 13, санитарно-просветительной – 9, производственно-технической – 1 название».

Мы понимаем: нынешнее состояние газетного и издательского дела не идет ни в какое сравнение с дореволюционным. Но факты свидетельствуют о том, что влияние передовой русской культуры ощущалось задолго до 1917 года. Прогрессивная общественность издала труды Ч. Валиханова, сборник стихов Абая, первый учебник для казахских школ И. Алтынсарина, словарь Т. Бокина. Книги печатались в Петербурге, Казани, Оренбурге. Более того, первая казахская книга была издана не в начале XX века, а в 1816 году! Это была знаменитая казахская поэма «Козы-Корпеш и Баян-Слу».

Интересны четыре статьи о такой области журналистики, как радио и телевидение. К сожалению, в них есть неточности исторического порядка. в двух статьях утверждается, что «впервые радио заговорило в Казахстане в 1923 году». На самом же деле оно заговорило раньше – в то время, когда столицей Казахстана был Оренбург. Об этом вспоминает в книге «Они встречались с Лениным» председатель Ревкома в Казахстане В.А. Радусь-Зенькович. Он пишет: «Мы добились возможности проводить радиопередачи в любой момент для всех губернских центров и крупных уездных пунктов. Передачи шли с мощной Оренбургской отправительно-приемной радиостанции. Ежедневно проводились общеполитические информации. кроме того, мы каждый день в течение часа или более передавали по радио для местных работников специальную партийную и советскую информацию».

сборник «Полвека в пути» дает картину основных этапов становления и развития печати, издательского дела, радио и телевидения республики. в нем освещаются наиболее важные вехи: пропаганда марксистско-ленинской теории в дореволюционном казахстане, зарождение коммунистической печати в республике, рабселькоровское движение, печать в годы социалистической индустриализации и коллективизации страны, фронтовая печать, печать в годы освоения целины, печать и экономическая реформа.

Можно, конечно, посетовать на то, что не все вопросы нашли в нем отражение, что часть тем намечена пунктирно, что не все проблемы решаются удовлетворительно. Но это дело будущего.

В заключение – одно пожелание. Несколько лет назад в республике выходил бюллетень «Печать Казахстана». В связи с закрытием районных газет выпуск его был прекращен. Сейчас районные газеты восстановлены, появились новые областные и городские газеты, получило мощное развитие телевидение, а органа, где отражался бы опыт работы, нет. Выход двух сборников о прессе Казахстана показывает, что накопилась масса актуальных тем, с которыми необходимо периодически знакомить и читателей, и журналистов. Издание бюллетеня или Журнала (как в Узбекистане), рассчитанного на работников газет, радио, телевидения, издательств, документального кино, на рабселькоров и читателей, является делом большой важности и актуальности.

СТЕПНЯКИ-КАТОЛИКИ

Даже самые доброжелательные критики «Плахи» Чингиза Айтматова становились в лучшем случае в вопросительную позу, когда касались образа того персонажа, которого нарекли Понтием Пилатом. Менее доброжелательные восклицали, как говорится, и между строк, и напрямую: христианство и кыргызский писатель?! Понтий Пилат в отрогах Алатау?! И уличали писателя в достаточном количестве неточностей, которых, конечно, избежал бы сочинитель из немусульманской среды.

Если бы знали эти дотошные последователи христианской веры, что кыргызы – как и тюрки в целом – ближе к христианской религии, чем это принято считать. Что у них «Аве Мария» звучала на тюркском еще семьсот лет назад. Что есть не только тексты песнопений, но и ноты в древнем манускрипте. Что тюрки исповедовали и восточную, и православную, и западную ветви христианства – католицизм. И что Понтий Пилат у них упоминался так же запросто, как Христос, Иосиф, Давид, причем, если брать католицизм, все это было не только переведено на тюркский, но и написано латинским алфавитом. и получается, что он введен насильно не в тридцатых годах нашего века, а добровольно в 1303 году.

Передо мною великолепное издание, в котором все тюркские тексты древнего манускрипта переведены на французский и даны параллельно: слово в слово. Этим параллелям предпослан подробнейший анализ грамматики тюркского первоисточника, богатейшая библиография изданий всего мира, посвященных манускрипту. Книга издана в Будапеште совсем недавно, в 1973 году. Автор ее – Владимир Дримба.

В письменном источнике, кроме молитв, даны тюркские загадки, пословицы, поговорки. вам нужен перевод их на казахский? Его, увы, кроме отдельных несистематизированных попыток, нет. На русский? Вовсе отсутствует. Зато есть переводы на французский.

Но почему дается французский перевод молитв с тюркского? Разве нет этих текстов песнопений на французском с первоисточников? Дело в том, что в тюркских вариантах есть расхождения с латынью. И при переводе на французский все это фиксируется и комментируется. У нас же по всем текстам изыскивают только особенности падежных окончаний, синтаксиса и морфологии. Французов интересует все. История, быт, культура, ремесла. Кто-то даже нарисовал на полях древнего манускрипта степного сокола. При точном переводе кто-то может умилиться, что Господь из уважения к нему назван Баем, а Мария у них уважаемая «хатын».

Что это за первоисточник? (Нужно сказать, что мы будем опираться на первоисточники и на анализ их известными авторами, чтобы не допускать безудержной фантазии: не домыслы, а только факты).

Прежде чем раскрыть источник этих удивительных фактов, поразмышляем еще раз над нашим пониманием истории. Сейчас все это связывается с арабским, с мусульманством. Если хотят подчеркнуть исторические корни книги, ее заглавие стилизуют под арабскую вязь. Если хотят сказать о том, что присуще древности, упоминают Пайгамбара и все, что связано с мусульманством. И это, по разумению многих, древнейшая история, истоки национального, суть казахского. Даже на Первомай альтернативные общественные организации выходят с зеленым знаменем как символом сущего.

Но так ли это?

Ведь и корни католицизма у тюрков не менее древние. Во всяком случае, манускрипт, о котором идет речь, написан был в… 1203 году. Это «Кодекс Куманикус» – письменный памятник кипчаков, которых на Западе звали куманами (команами), а на Руси половцами. «Книга куманов», ибо «кодекс» по-латыни означает «книга».

Если обычно, говоря о тюркских письменных источниках, упоминают их южные или восточные списки, древнеуйгурские или персидско-арабские, то «Кодекс Куманикус» – издание северо-западное, почти без следов привычных древнеуйгурских особенностей. Это язык кумано-половецкий, близкий к казахскому. Считают, что «Кодекс» – это список с того, что был составлен еще ранее. И, возможно, не второй, а третий или четвертый список.

Единственный памятник хранится в одной из библиотек… Венеции. Он представляет собой 82 листа, сшитых в тетради.

Впервые всю рукопись опубликовал граф Геза Кун в Будапеште в 1880 году. Хотя журнальное сообщение в 1826 году сделал с переводом на французский язык немецкий ученый-востоковед Генрих-Юлиус Клапрот.

Тюркский язык «Кодекса» в нем самом определяется несколько раз как куманский, в немецкой части дважды как татарский, а один раз как кыпчакский. А ведь «Каракыпчак Кобланды» – это уже казахский эпос.

Еще в 1883 году Б. Радлов относил язык команов к мишерским татарам (пензенской, саратовской и нижегородской губерний): «Мы должны причислить его к западным наречиям, т.е. к той семье тюркских наречий, в которую входят иртышские, кыргызские, башкирские и волжские наречия. из них куманский язык более всего приближен к волжским наречиям и в особенности к наречиям Мишеров». Нужно ли напоминать, что в те времена кыргызами называли казахов.

Современный исследователь А.А. Чеченов в книге «Язык памятника «Кодекс куманикуса» в ареальном освещении» (М.: АН СССР, 1978) относит его язык к… карачаево-балкарскому, хотя и признает в нем наличие казахских слов.

Алматинский профессор А.Н. Гаркавец освещает проблему в работе «Кыпчакские языки: куманский и армяно-кыпчакский» только в связи с тем, что они были распространены на территории Украинской ССР.

Казахский ученый А. Курышжанов в автореферате диссертации «Формы и значение падежей в языке Соdех Сumanicus» (Алматы, 1956) находит нужным подчеркнуть на стр. 14: «Куманский и казахский языки в отношении семантических значений падежей во многом сходны». Неужели «Библия» и «Коран» тоже созданы только для того, чтобы выяснить в них эволюцию падежных окончаний?!

Казалось бы, бери и изучай «Кодекс» после таких откровений. Но у нас нет ни одного капитального труда ни на русском, ни на казахском – с фотокопией первоисточника, с переводом всех текстов и на русский, и на казахский, с анализом всех публикаций на английском, французском, немецком, венгерском, с глоссарием команских слов первоисточника, его персидских и немецких элементов. Вот почему первоисточник, существовавший за несколько веков до мушкетеров с их шпагами, тот же А. Курышжанов переводит «сlic ostasi» как «мастер по… шпагам (по производству шпаг)». хотя в те времена клыч мог означать только одну из разновидностей сабли. В Эрмитаже экспонируется клыч кучума. Это кривая сабля, переходящая на конце в нечто подобное штыку. Это и секущее, и колющее оружие. Путая клыч и шпагу, едва ли можно претендовать на научность лексического и грамматического строя древнейшего памятника.

Но А. Курышжанов силен в казахском – в языке, обычаях, степени родства, которые совпадают до сих пор у команов и казахов: Аtа – ата – дедушка, апа – ана – мать, ееr – ер – муж (мужчина), оиl – ул – сын, сһех – кыз – дочь, сһаrаndas – карындас – мл. сестра, ulu аtа – улкен ата – дед, спат – кайын– шурин, сһиуеуи – куйеу – его (?) зять, уnі – іні – мл. брат, еgаzi – ағасы – старший брат, уехһа – жезде – зять, mаgау – магай – родств. по линии матери.

Как нам не хватает казахского прочтения «Кодекса» по первоисточнику. Именно по самой книге, а не по переложениям то на кириллице, то на латыни, то на звуковой латинско-международной основе.

Любопытно и другое: при таком совпадении слов, обозначающих родство, мы до сих пор не чувствуем себя родственниками по отношению к команам, их католической религии и латинскому алфавиту.

«Мы». 1997 г. 9 декабря