Текст книги "Марат Барманкулов"

ДОЛГОИГРАЮЩИЕ МИЛЛИОНЫ

Сейчас делают все, чтобы изжить «челноков». И в самом деле, это же страшное дело – каждый челнок увозит в свой рейс в Эмираты или еше куда-либо по три тысячи долларов. Еше совсем недавно он мог брать для покупки товаров аж на 10 тысяч долларов. И никому невдомек, что есть еще более ужасные челноки. Это те, кто закупает за рубежом товары на сотни тысяч, миллионы долларов. Это наши супер журналисты, что отдают такие огромные суммы за зарубежные фильмы, телепрограммы, газеты, журналы, книги, учебники. Если каждая зарубежная рубашка или галстук, можно сказать, деидеологизированы, если их можно носить с гордым видом, словно они сделаны в Казахстане, то из фильмов и передач веет не нашим, не казахстанским – от языка до культуры. И еще не известно, что страшнее: челноки, что везут, к нам невинную теле– и радиоаппаратуру, или те, кто отдают кровные гроши за то, что из них вещают. Мы, впрочем, не против челноков, их материальной продукции, против духовной продукции, если она зарубежная. Но мы за ту продукцию, что делается у нас и для нас. мы за традиционный конкурс «Золотая звезда», ежегодно награждающий приличной суммой и дипломом наши, казахстанские теле-и радиопередачи.

Надо сказать, что перед членами жюри этого конкурса сразу же встал трудный вопрос: как быть с теми зарубежными радиопередачами, что вещают на волнах Казахстана как гибрид, составленный из московской станции и казахстанской какой-либо приставки? Как быть с теми прекрасными шоуменами – вполне нашими, казахстанскими, но дающими комментарий среди одних зарубежных клипов? как быть с теми областными, что представили прекрасные рассуждения об искусстве, студиями, в ток-шоу которых задействованы интервью с великолепными артистами, но из-за рубежа? Нет, они не были ретроградами, носителями этих сомнений в жюри. Более того, эти ретрограды были не из ряда теоретиков, а из гущи практиков. Все они представляли наши телевизионные и радио каналы, все они были авторами тех или иных замечательных передач, и прежде всего им, «нашенским авторам», не хотелось делиться славой с теми, кто были, как эти ретрограды считали, лишь ретрансляторами, а не творческими людьми. И именно об этой стороне дела буквально, что говорится, вопили письма, телефонограммы, факсы, которые досылали конкурсанты вслед за своими роликами. «Творческий коллектив радиостанции «Микс», – подчеркивали из Усть-Каменогорска, – предлагает на кон– курс «Алтын Жұлдыз» юмористическую радиопередачу «Микстура». Она содержит в себе музыкальные пародии на артистов эстрады, а также хохмы, шутки и приколы. Все со– чинения авторские. Помимо передачи, было выпущено два альбома лучших музыкальных пародий».

Члены жюри не только смотрели и слушали все, чтобы определить, кто достоин того или иного места, но и выбирали для себя такие передачи, которые можно было бы предложить зарубеж. И вот тут-то возникало второе противоречие: были передачи в доску свои, но их уровень, мастерство, тематика, увы, не дотягивали до тех, что из-за кордона. Представляете, одни в жюри хулили чужое ради своего, другие, а иногда те же самые, требовали: дайте свое, чтоб его можно было предложить «за бугор». Особенно был внимателен абсолютно ко всем программам Ерлан Бекхожин – руководитель филиала МТРК «Мир» в Казахстане. Ему нужны были сюжеты, которые он мог бы включить в выпуски, которые идут по всем странам СНГ и шире. Ни одной ни теле-, ни радиопередачи, представленной на конкурс, не пропустил владислав Чернышев. Шутили, что он заставлял показывать ему программы даже ночью и в выходной, чтобы увидеть и услышать все. При этом он оперировал какими-то жутко знакомыми названиями американских и европейских компаний, которые требовали от него нечто достойное их и в то же время казахстанское, поскольку-де иные страны уж набили оскомину.

Вот теперь и попробуйте попасть в перекрестье этих противоречивых требований, чтобы определить нечто такое чисто казахстанское и в то же время достойное международного уровня.

Возьмем номинацию «Лучшая публицистическая программа». Великолепны «Путевые заметки». Марина Султанова побывала на огромнейших предприятиях республики, чтобы определить, что им мешает работать на прежнем уровне. можно только удивляться тому, как она среди всяких там агломератов, ванадия и титана, угля и алюминия находила человеческие судьбы и общечеловеческие проблемы, которые превращали ее передачи не просто в нужные, а интересные. Или передачу «Скромное обаяние». Девчонки – авторы передач – полны нетрадиционного, не заштампованного. Они и героев находят себе подобных. Возьмем сюжет о дирижере Алане Бурибаеве. Он еще мальчишка, учится где-то на втором курсе. Рассказывает с хохмачками, не ориентируясь на то, как это не солидно будет на экране. Но в том-то и сила телерепортера, начинающего гения, уже получившего в Италии какие-то призы за дерижирование и уже приглашенного в Караганду в симфонический оркестр «дяденек», чтобы создать из них слаженный коллектив для исполнения наисерьезнейших композиторов.

Первый приз получила передача телекомпании «Мир», которая в цикле «Вместе» создала запоминающуюся передачу «Казахстан сегодня». Это был Казахстан глазами журналистов СНГ, которые в московской студии во время прямой и непринужденной беседы предоставляют слово студиям разных стран. Но только в этот раз вся передача была посвящена нашей республике. Может, не такая торжественная и супер серьезная, как от нас требуют, но милая и убедительная, как бы со стороны, с оценками, с которыми мы не всегда согласны, с фактами, может быть, ошибочными. Но в целом весьма убедительная, а иногда дающая такое, что нам примелькалось и не кажется значительным, но поражает зарубежного журналиста.

В номинации «Лучшая детская программа» победила областная передача «Час без родителей», сделанная детьми. С великолепными ведущими, одна из которых очень настойчиво вещала не только на русском, но и на казахском языке. И на награждении эта школьница пыталась сформулировать свою благодарность на государственном, начав с традиционной для казахов фразы «Құдай бұйырса» – «Если на то будет воля божья», что уже само по себе вызвало взрыв благо– желательных эмоций. Передача серьезная, но не без юмора, объединенная общей канвой – актуальной экологической темой. Но не это важно. Замечательно то, что и телевизионная студия «Отырар» Чимкента оказалась достойной тех местно-зарубежных стандартов, которые стремились увидеть во всем члены жюри, хохотавшие на международно-казахском уровне при знакомстве с приколами чимкентской детворы.

Огромное количество телепередач было представлено в номинации «Лучшая информационная программа». Такие программы – гордость телевидения Казахстана. Самый, казалось бы, непривлекательный жанр, если его сравнивать с сериалами и музыкально-развлекательными шоу, заставляет внимать себе огромное количество зрителей. они, эти программы, оттягивают казахстанского зрителя от московских выпусков, заставляя волноваться местным проблемам и политикам. Правда, здесь много нюансов, о которых не скажешь в полную силу даже в специальной статье. Но «Информбюро» «31 канала» уже несколько лет подряд держит свою высокую планку. И в 1999 году эта программа вновь получила «Золотую Звезду». И не только русский выпуски но вместе с тем и казахский. В жюри шутили: казахский «Информбюро» на порядок ниже русского, но и на порядок выше других информационных выпусков на казахском языке.

Как всегда жюри обвиняли в пристрастности. И как всегда оно попадало в точку. Иначе как объяснить то, что «Информбюро» тут же «растащили» телеканалы «Хабар» и «НТК». Как растаскивали прошлогодних победителей, завлекая более крупной зарплатой и творческими возможностями. Как председателю прошлогоднего жюри и как сопредседателю нынешнего автору этих строк подробно поведали, кого и куда переманили из победителей. Участники конкурса, оказывается, обращались в организационную комиссию с просьбой дать им справку даже о том, что они числились на втором или на третьем месте.

Как всегда вызывали многочасовые споры, какой из 30-секундных аудиоджинглов достоин приза в тысячу долларов. Оригинальностью аудиоджинглы этого года не блистали, но были классически добротными, музыкальными, ненадоедливыми, однако привлекающими радиослушателей. Специалисты отдали предпочтение аудиоджинглу рекламного агентства «Айя». Ежегодно возникают споры, соразмерны ли 30-40 секунд большой многоминутной передаче на серьезную тему? Не будем высказывать тут свое мнение, приведем мнение радиожурналистов: аудиоджингл и в самом деле весьма короток, но исполняют его десятки, если не сотни раз на день. И еще не известно, что по общей продолжительности больше: момент кто-то хитро уточнил, что это передача не НТК, которая представила очень много авторских программ и уже за это была достойна приза, а телекомпании «Дала». Ошибка была исправлена столь замечательным образом. А сколько еще передач, достойных наград? Награды стали сыпаться вне тех, что были определены Президентом оргкомиссии в силу разных обстоятельств. И одной из таких внеплановых наград явилось первое вручение диплома «Академик Журналистики» директору центра детской печати, телевидения, радио и кино Г алиевой Светлане Ахметжановне. Она обещала продолжить знакомство с призерами конкурса «Золотая Звезда» в Интернете. И сдержала обещание. Сайт, посвященный детскому творчеству, уже в мае 1999 года завис в Интернете. Он обновляется еженедельно. И включает демонстрацию не только текста и фотографий, но и показ телевизионных сюжетов.

И все же главный творческий вывод… финансовый. Нашим «новым» нужно помнить, что миллион, помещенный за рубежом, практически теряется, возвращается в лучшем случае 3-5 процентами в год, а миллион, помещенный в журналистику Казахстана, остается целеньким, без риска его потерять, да еще отзванивает те же проценты.

«Вестник КазГУ». Серия журналистика. 1999

ИНТЕРВЬЮ КАК ЖАНР

Интервью – один из распространеннейших информационных жанров печати. Но стоило появиться радиовещанию, а затем и телевидению, как начались споры о природе этого жанра. Уже возможность простого озвучивания интервью открывала новые, скрытые прежде, грани. Вот почему даже идентичные с газетой, но передовавшиеся по радио интервью подавались на заре развития радио как сенсация. «Парижская газета «Юеиуге» завела у себя новую рубрику: радио-интервью с лицами, слова и деяния которых на очереди дня, – писали в «Журналисте» конца двадцатых годов. – Это, кажется, рубрика первая в своем роде; во всяком случае, это нововведение, что в таком-то часу ее сотрудник будет перед аппаратом интервьюировать на злободневную тему. Те, у кого имелось радио, могли присутствовать притом, как «оперировал» интервьюер».

В наши дни – дни расцвета радио и телевидения – многие исследователи заново возвращаются к определению интервью. У теоретиков печати при определении интервью все чаще можно увидеть ссылки на то, как преломляется этот жанр на телевидении и радио.

Современная трактовка интервью как жанра не идет на поводу у худших образцов практики и упрощенных толкований прежних лет. Еще совсем недавно встречались интервью, которые являлись ответом на один-единственный вопрос или вообще давались без вопросов. Фамилия интервьюера могла и не упоминаться. Такое однобокое развитие жанра вызывало у части теоретиков лишь слабое сопротивление. В брошюре Л. Лазарева «Жанры информации» (Вып. I. – М.: ЦДЖ, 1961) мы можем встретить такие сентенции: «иногда в газетах можно увидеть пространные интервью на 150-250 строк, в которых отсутствуют вопросы корреспондентов»; «Кстати, почему так часто имя репортера, берущего беседу, остается неизвестным читателям?». В брошюре «Жанры советской печати» (М.: ЦДЖ, 1962) ставится знак равенства между интервью и беседой.

Отсутствие верных представлений дает себя знать и на радио. отступления своеобразны, возможны они только на радио. С. Лапин критикует: «На радио нередко применяют и такой прием: записывают выступление рабочего в цехе, а потом режут пленку в аппаратной и вклеивают вопросы репортера. Получается двойная фальшь: разница уровней записи усиливает искусственность подобного рода «интервью». В таких «интервью» теряется атмосфера собеседования, составляющая суть этого жанра.

Некоторые исследователи телевидения сводят этот жанр к кратким монологам участников беседы. Последнее определение мы можем встретить в статье Л.А. Рукавишниковой «Специфика телевизионной беседы и интервью». Она утверждает: «Обычно телевизионное интервью строится в форме диалога между двумя разговаривающими (ведущий и интервьюируемый) или же кратких монологов нескольких участников коллективной беседы». В этом определении интервью сближается и с беседой, и с разговором за «круглым столом», но никак не с самим интервью, с интервью, в котором даже газетчики видят жанр, позволяющий сталкивать мнения, аргументы, но отнюдь не безликие и скучные монологи.

Подобная неустойчивость в определении жанра влияет самым отрицательным образом на сам жанр. Корреспондентка Владимирской газеты «Призыв» Л. Родина в статье «Первое интервью» вспоминает, как готовилась к интервью с известным ученым: «Были занесены тщательно продуманные и занумерованные вопросы будущего интервью и даже (признаюсь в этом) частично предполагаемые ответы…».

Спрашивается, для чего же тогда надо было ехать к ученому?

Неустойчивость в определении жанра отрицательно влияет и на практику казахстанских газет. В «Прикаспийской коммуне», «Рудном Алтае», «Звезде Прииртышья» они даются под рубрикой «Наши интервью», в «Индустриальной Караганде» – «5 минут на интервью». Но, как правило, эти интервью тоже являются ответом на один-единственный вопрос, хотя это не вызывается ни характером вопроса, ни масштабностью темы. В «Прикаспийской коммуне» 5 апреля 1972 года под рубрикой «Наши интервью» был помещен материал «Техника для совхозов». Все «интервью» заключается в ответе на один вопрос. Причем ответ этот тянется на протяжении 120 строк. Имени корреспондента, задающего вопрос, нет. Вместо фамилии – безликая «редакция»: «Редакция попросила управляющего базой…». В ответе не чувствуется ни характера отвечающего, ни разговорной манеры, ни других признаков, которые должны отвечать интервью. Это, скорее, обычный отчет, тщательно списанный с очередного доклада, предваряемый «вопросом» редакции. сходная картина и в материале «Проблема овощей», помещенном 6 июня 1972 года в «Рудном Алтае» под рубрикой «Наши интервью». Это ответ на один вопрос.

Мы берем крайние случаи в практике газет, телевидения и радио. Есть, конечно, и в печатных органах интервью, достойные этой рубрики. но делаем мы это для того, чтобы показать, что подобные «интервью» еще далеко не редкость в газетной практике («интервью-ответ во французской прессе») и что они не всегда находят должный отпор у теоретиков.

Новый подход, учитывающий появление новых средств информации и пропаганды и новые виды жанра, мы находим в определении интервью в сборниках «Проблемы информации в печати», в книгах В.В. Ученовой «Гносеологические проблемы публицистики», М.С. Черепахова «Проблемы теории публицистики» и особенно в главе «Интервью», написанной В.Д. Пельтом для учебного пособия «Жанры советской газеты» 1972 года издания.

Исходя из новейших представлений об интервью, можно сделать предварительный вывод, что интервью – это комментирование авторитетными лицами злободневных проблем, разъяснить которые для читателя просит журналист. В интервью важны как выбор проблемы и умение сформулировать вопросы по поводу них, так и ответы. Если в печати главный упор делается на комментирование, на суть проблемы, то на радио и телевидении начинают играть роль и портреты участвующих в интервью лиц. Банальность интервью в печати, на телевидении и радио во многих случаях принимает форму заранее подготовленных вопросов и ответов, обходящих острые углы, не эмоциональных, «отволнованных» заранее.

В то же время современная практика позволяет пойти в выяснении сути интервью дальше. По характеру интервьюируемого этот жанр может быть разбит на четыре подгруппы: интервью-мнение, интервью-информация, интервью-эмоция и интервью-социологическое исследование. По характеру интервьюирующего – на две: интервью, которое берет журналист, и интервью, которое берет читатель, телевизионный зритель или радиослушатель.

В интервью-мнении обращаются к видному, авторитетному, популярному человеку, которого знают все.

В интервью-информации – к должностному лицу, фамилия которого может быть и не известна широкому кругу.

В интервью-эмоции обращаются к очевидцу или участнику события, фамилия и должность которого никому не известны и никого не интересуют.

В социологическом интервью личность отвечающего вообще отодвигается на второй план, отвечающий может быть и анонимным.

Объективным основанием такого деления является убывающая степень конкретизации интервьюируемого. В первом случае это личность, во втором – должность, в третьем – случайный свидетель, в четвертом – аноним, средне– арифметическая величина.

Такая разбивка на подгруппы жанра интервью признается далеко не всеми. Вернее, нигде не приводится четыре деления, а возражения возникают уже при попытке разделить интервью хотя бы на две подгруппы. Н.Г. Пальгунов, например, считает, что «Интервью, прежде всего, – это беседа журналиста с каким-либо видным государственным, общественным, научным или иным деятелем…». И только. Н.Г. Пальгунов начисто отсекает возможность появления иных форм: «Нельзя случайную беседу, случайный разговор выдавать за интервью, как нельзя интервьюировать случайного человека, случайных никому неизвестных людей». Но последнее – интервью обедняет.

Владимир ильич, например, не только сам интересовался мнением «рядовых», но и советовал делать это газетам. Он направляет письмо в редакцию «Известий ВЦИК»: «Податель – представитель Елецкого совдепа, очень прошу поместить в газете интервью с ним. Образцовый учет по порядку, учету культурных имений и хозяйству в них, по подавлению буржуазии». А.Л. Мишурис, приводя это письмо, подчеркивает: «Речь идет, таким образом, не только об интервью с руководящими ответственными товарищами из центра, но и с местными работниками, которые могут давать прессе нужный и ценный материал в начавшемся мирном социалистическом строительстве». Здесь ясно подразделяется интервьюирование не только ответственных товарищей, но и местных работников.

В интервью, где нас интересует мнение, привлекается популярный, заслуживающий доверия человек. Нас интересует не только информация, – о сути разговора знают все, – сколько то, что думает именно этот интервьюируемый по данному вопросу, по данной проблеме. Под Алма-Атой, например, решили соорудить при помощи взрыва противоселевую плотину. Нашлись противники как плотины, так и сооружения ее при помощи взрыва. Чтобы разрешить споры, мы обращаемся к мнению авторитетного человека, известному ученому, академику, специалисту по искусственным взрывам. Его авторитетное и верное мнение и служит основой интервью-мнения. Как верно заметил еще 1100 лет тому назад выходец из Казахстана известный ученый древности аль-Фараби, «Понятие «АВТОРИТЕТ» означает такого человека, который, если он указал на что-либо, то его мнение принимается без спора и не требует проверки. Указания его принимаются, даже если они не основываются ни на каком доказательстве» [10]. Именно такой авторитетный человек необходим для интервью-мнения.

Информационное интервью берется у должностного лица. Если мы хотим поближе узнать о противоселевой плотине, интервью берется у того, кто возглавляет это строительство, хотя сам он, даже его фамилия нам были до этого не известны. Это – информационное интервью. В «Вечерней Алма-Ате» информационное интервью появляется под рубриками «интервью у министра», «интервью у директора предприятия»…

Интервью-эмоция у нас встречается реже. Его иногда называют случайным. «Беседы, взятые репортерами на вокзале у прибывающих с мест происшествия жертв землетрясения, – пишет А. Гарри в «Журналисте» за 1928 год, – будут носить характер случайного интервью. Случайное интервью может быть взято у свидетелей уличного происшествия, у зрителей театрального спектакля, у любого прохожего. Оно может быть и именным, и безымянным». Если мы вернемся к плотине, то интервью-эмоция могло быть взято у свидете– ля взрыва, при помощи которого создали эту плотину, или у свидетелей селя 1973 года, селя, который был задержан могучим сооружением. В интервью-эмоции интервьюируемый еще более расконкретизирован. Нас не интересует ни его фамилия, ни его должность, ни его профессия. Он – свидетель значительного события, и этого достаточно.

Интервью-социологическое исследование в последнее время стало встречаться чаще. Это интервью типа «Сто ответов» на анкету «Правды» (июнь 1963 года), «Институт общественного мнения» в «Комсомольской правде» (январь 1964 года). В таком интервью важна усредненность ответов. Это обращение с одними и теми же вопросами (анкетой) к большому количеству людей. Метод анонимного опроса применен в материале «Начальник цеха: социальный портрет», опубликованном в «Неделе» за 25 сентября – 1 октября 1972 года. Руководителям и рабочим был предложен специальный вопросник. Для составителей анкеты важен был ответ не одного человека, а целой категории их, ибо только это давало возможность нарисовать объективный суммарный портрет руководителя промышленного предприятия.

Четыре-подвида интервью присущи всем средствам массовой коммуникации. Но в интервью-мнении авторитетность суждения должна подкрепляться на радио и телевидении умением выступать, авторитетно излагать свою точку зрения. в интервью для телевидения авторитетное лицо, если оно певец, артист, декламатор, может не только высказать свое мнение, но и исполнить что-либо из своего репертуара. На телевидении и радио чаще чем в печати можно прибегать к интервью-эмоции, так как при помощи звука и изображения легче и лучше можно передать состояние человека, взволнованного тем или иным событием. Алма-Атинская студия телевидения взяла интервью у электросварщика, на минутку оторвав его от работы, как только стало известно, что наши космонавты смогли сварить металлические детали в условиях безвоздушного пространства. Эмоциональное интервью было заснято на Зимних олимпийских играх в Японии у советских лыжниц, только что выигравших дистанцию.

Реже, чем в печати, прибегают на радио и телевидении к интервью-социологическому исследованию, так как усредненность ответов труднее показать, продемонстрировать. А если и прибегают, то обращаются к меньшему кругу лиц. В конце 1933 – начале 1934 года всесоюзное радио взяло такое интервью у членов рабочих делегаций. «В интервью, – пишет Г.А. Казаков, – всем были даны одинаковые вопросы: что сказали бы рабочие XVII съезду, как за годы между съездами изменилось их предприятие, работа, жизнь. Ответы на эти вопросы вылились в яркий рассказ об успехах социалистического строительства, о росте культурного и политического уровня советских людей». Нечто вроде социологического интервью запечатлели на пленку публицисты телевидения ГДР Хайновский и Шойман во втором фильме о Конго-Мюллере, когда в западно-германском городке стали задавать прохожим один и тот же вопрос: не знают ли они, где живет этот человек. Прохожие указывали улицу и даже дом и при этом совершенно не возмущались тем, что рядом с ними обитает преступник. Демонстрация этого равнодушия и составила главную цель опроса.

Характер интервьюирующего определяет два подвида, также весьма условных, поскольку такая разбивка еще нигде не была сформулирована. А сформулирована не была потому, что во внимание принимался только один вид – тот, в котором интервью берет журналист. Второй вид стал популярным в самое последнее время. «комсомольская правда» только 17 марта 1973 года официально открыла новую рубрику «Интервью берет читатель». На спортивную тему сходная по приему рубрика была открыта в «Комсомольской правде» раньше. Она называется «Хочу спросить…». одно из таких читательских коллективных интервью было помещено 3 апреля 1973 года. Многократный чемпион мира Г абдрахман Кадыров отвечает в нем на, примерно, двадцать вопросов читателей, отобранных редакцией из потока писем. Озаглавлен материал «Мой конь – мотоцикл». Подоб– ное построение интервью – редакционная находка, достойная подражания.

На телевидени и радио такие вопросы могут быть заданы самими телезрителями и радиослушателями. Заданы в студии в момент передачи, вне студии, если идет трансляция встречи. Или по телефону. В передаче «Алло, мы ищем таланты» зрители, сидящие в зале, могли сами задать вопросы победителям туров. Некоторые студии такую же возможность предоставляли и телезрителям, следящим за передачей дома.

Подобное интервью особенно перспективным оказалось для радиовещания. В. Голованов рассказывает о расцвете в США «разговорного радио». В таких передачах слушатель получает возможность по телефону интервьюировать гостей студии. В эфир идут непосредственные, несрепетированные диалоги слушателей с радиостанциий. Это позволяет превращать их из пассивных слушателей в активных участников передачи, резко повышает интерес к ним. В одной из таких передач было получено свыше 64 тысяч телефонных звонков.

Интересен опыт перенесения интервью в рабочую среду Воронежским и Литовским телевидением.

Интервью на радио и телевидении сиюсекундны, если даже они даются в записи – единовременная запись. Поэтому зарепетированность, безликость, отсутствие экспромта вырастает в настолько серьезную проблему, почти не затрагиваемую по отношению к газетному интервью, что превращается в самостоятельный, весьма серезный вопрос: давать интервью с тесктом или без?

Интересны точки зрения на этот вопрос М. Ромма, польской телевизионной журналистики Ирены Дзедзин, авторов первых радиоинтервью В. Сысоева, основателя «Кинопанорамы» А. Каплера.

Здесь возникает вопрос об ответственности журналиста. Если он собирается выступить без текста, то кто гарантирует, что не совершит не только творческих, но и политических ошибок? Гарантию в этих случаях может дать только… сам интервьюер. Комментатор Эстонского телевидения Р. Каремяэ пишет, что главному редактору не надо знать текст, если он знает репортера. Когда он сам готовился к первому интервью, то принес главному редактору вопросы. Тот, в свою очередь, спросил: ты знаешь, какие могут быть ответы? Каремяэ сказал, что он знает проблему, о которой идет речь, возможны два варианта ответа. «Значит, – подхватил главный, – у тебя должно быть два варианта второго вопроса, а не один. Надо иметь четыре варианта третьего вопроса и так далее». На Эстонском телевидении визируют не текст, визируют репортера. Он является столь же ответственным человеком в эфире, что и главный редактор. Иначе главный редактор должен был бы знать его место.

Интервьюер должен готовить не текст, а себя к беседе.

Интервьюер обязан подумать не только о себе, но и о своем собеседнике. например, собеседник сказал А и хочет перейти к вопросу Б, а вам нужна тема Н. Пока он замолчал, чтобы набрать воздух, учат эстонские радиожурналисты, интервьюер должен найти и сказать связку между А и Н.

В интервью сама заминка – не недостаток, а зачастую необходимейший элемент. Прекрасно сформулированный ответ может вызвать у слушателя недовольство, если он зачитан по бумажке. И наоборот, волнение, пусть не идеально построенный, но искренний ответ покажутся очень интересными, достойными внимания. Интервьюер может быть готов, но готовность эта должна быть внутренней. Он должен уметь разбираться в вопросе, однако интервьюер – эрудит, а не учебник или инструкция. На телевидении и радио столь же высокими качествами должен обладать и тот человек, у которого берут интервью. Если он конфузится, если он не может связать пару слов без бумажки, не нужно у него брать интервью. Интервью – это импровизация. И в ней должны участвовать импровизаторы. Интервью – это не просто беседа, а зачастую и желание репортера вырвать такой ответ, который не выскажешь в беседе, подготовленной заранее.

Импровизация, рождение мысли в момент диалога, неожиданный вопрос и меткий ответ, дуэль интеллектов, отход от привычек оборотов и хода мыслей, торжество естественной устной речи, о которой мы чуть было не стали забывать, – вот, что такое интервью.

Это определение выработано под влиянием телевидения, является «потолком», тем идеалом, к которому нужно стремиться. в то же время оно не должно, безусловно, исключать другие разновидности интервью, содержание которых зависит от канала информации, задач собеседников, формы вопросов, типов интервьюеров и интервьюируемых, степени подготовленности к интервью.

Видоизменяясь и обретая новые черты на телевидении и радио, интервью как жанр не остается и в газете. В.В. Ученова отмечает, что в газете «жанр интервью все больше «прорывается» в область аналитических жанров – рубрики «Наши интервью» в «Известиях» и «Наши диалоги» в «Комсомольской правде». М.Ч. Черепахов отмечает усиление в современном интервью критического начала. Многочисленные примеры сатирического и юмористического начал в современном интервью приводит В.Д. Пель. «За последние годы жанр интервью, который раньше считался «сухим», приспособленным, главным образом, для сообщения официальных новостей, обрел, – констатирует В.Д. Пельт, – публицистическую странность, стал жанром проблемным, жанром больших мыслей, раздумий, жанром, требующим незаурядного литературного мастерства». Обратное влияние телевидения и радио на жанр заключается в том, что этот жанр ярче раскрывает подразумевавшиеся в нем черты, заложенные в природе жанра, но непроявлявшиеся ранее, или же печать обращается к тем граням жанра, которые не могут быть использованы экраном или эфиром. В первом случае интервью из жанра-монолога стал жанромдиалогом, в котором важны как ответы, так и вопросы. во втором, перераспределение признаков пошло следующим образом: газеты стали развивать в интервью их проблемную, умозрительную сторону, в них усилилась аналитичность, они стали перерастать в развернутые суждения, в них возникло критико-полемическое начало.

Телевидение и радиовещание, в свою очередь, использовали эмоционально-психологические стороны, возможности характеристики лиц, участвующих в интервью, их портреты, насколько это возможно в столь короткое время.