Текст книги "Воспоминания о Ю. Н. Рерихе. Сборник, посвященный 100-летию со дня рождения Ю. Н. Рериха"

Так, выдающиеся русские ученые-гуманитарии после низвержения Российской империи, после первого великого передела мира (первой мировой войны) в изгнании осмысляли и прогнозировали будущее своей многострадальной Родины.

Если материк Евразии европейские теоретики-геополитики именуют «Хартлендом Экумены» («Сердцевиной Земли»), то Россию евразийцы называли «Хартлендом Евразийского материка». Геостратегическое пространство между Западом и Востоком, которое занимала и занимает Россия, – становой хребет Евразии. Тысячелетиями через евразийские равнины с Запада на Восток и с Востока на Запад текли племена и народы, рождались и гибли кочевые империи, осуществлялась непрекращающаяся связь между традиционным ареалом западной Средиземноморско-Атлантической цивилизации и восточным Тихоокеанским геополитическим и геокультурным регионом. Еще в середине I тыс. до н. э. могущественные конфедерации скифских племен Евразии занимали пространства от Карпат на Западе до Великой китайской стены на Востоке. Ее строительство в ту эпоху отмечало границу между кочевой степной и оседлой земледельческой культурой. Этот же степной регион последовательно подчиняли своей власти восточные и западные гунны на рубеже и в начале нашей эры, тюрки в VII–VIII веках, монголы в XIII–XIV веках, русские в XVII–XIX веках. Монгольское владычество в эпоху своего апогея, при внуке Чингисхана, императоре-буддисте Хубилае (рубеж XIII–XIV вв.) охватывало практически подавляющую часть великого евразийского материка, за исключением Индийского субконтинента, Аравийского полуострова и собственно Западной Европы. Это было самое грандиозное континентальное государственное образование из всех когда-либо существовавших в истории. Оно более чем в полтора раза превышало по своим размерам Российскую империю в пору ее максимального расцвета в границах 1913 года.

Юрий Николаевич Рерих и Лев Николаевич Гумилев, которых автор может с гордостью назвать своими учителями, были последними яркими представителями евразийского направления русской исторической мысли. В их беседах о кочевниковедении и евразийстве мне посчастливилось участвовать лично.

Отдавая дань романо-германской культуре Западной Европы (особенно в ее христианское средневековье), они выступали против слепого подчинения России (Евразии) техногенной экономической и политической экспансии Запада. Они подчеркивали православно-византийские истоки русской культуры, с одной стороны, и глубинные восточностепные влияния – с другой. Последнее позволило им совершенно по-новому взглянуть на туранский мир Азии и его роль в русской истории. Еще в самом начале апокалиптического XX века самобытная евразийская позиция русских ученых явилась вызовом господствующим представлениям о роли кочевников в мировой истории. В сущности, евразийцы оставались последними глашатаями мира Природы и защищали ее божественную красоту от грядущего разрушения. С исчезновением вольных кочевий уходило последнее прибежище природной человеческой свободы. Это, конечно, противоречило урбанистическому идеализму, унаследованному от европоцентристской историософии XVIII–XIX веков, для которой, как для традиционной китайской историографии, а также современного мондиализма, понятия «кочевник» и «варвар» остаются синонимами. В рамках этой традиции попытки насильственной латинизации части западнорусских земель представлялись для европейской политики таким же «объективным» благом, каким было, с точки зрения китайских традиционалистов, принудительное подчинение китайскому политическому и культурному влиянию народов, живших к северу от Великой китайской стены. Такое отношение западных и восточных «культуртрегеров» к своим соседям базировалось на тезисе о превосходстве в первом случае европейской, а во втором – китайской цивилизации над традициями соседних народов.

Принцип «превосходства» одной расы над другой получил в середине века ярко выраженное «научное» обоснование в известной работе Ж. А. Гобино «Опыт о неравенстве человеческих рас», в которой автор выступил основателем расовой историософии. Ж. А. Гобино применил старую как мир идею «избранности» к народам романо-германской Европы. Позже эту идею пытался осуществить А. Гитлер. Естественно, что с точки зрения такой концепции Россия могла рассматриваться только как «плохая Европа», не имеющая самостоятельного историко-культурного назначения в генезисе мировой цивилизации. Но для Ю. Н. Рериха, несмотря на его блестящее европейское образование, Европа никогда не была «духовной Меккой», а связь России с Востоком была не абстрактной идеей, а личным жизненным фактором. Она была продумана и пережита им в долгие годы скитаний по самым труднодоступным областям Азии. Для него Россия явилась духовной наследницей того огромного мира, который раскинулся в древности от Венгерской равнины до Великой китайской стены, и чьи степные пространства были свидетелями великих событий, начиная от скифского похода Дария и кончая трагической гибелью от рук китайско-маньчжурских завоевателей последней кочевой державы Азии – Джунгарии. Часть калмыков в 1759 году спаслась от кровавого геноцида китайского императора Цянь-Луня и бежала из Синьцзяна в русские пределы под покровительство Екатерины Великой. Позднее калмыки откочевали к низовью Волги. С глубокой древности Русь вошла в общение с этим «Востоком». Апогей его военного могущества падает на эпоху Монгольской империи, которую академик Н. И. Конрад характеризует как «явление, принадлежащее и Востоку, и Западу»[22]22
  Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1966. С.112.


[Закрыть]. Именно тогда, в трагическое для Руси время, народы от Желтого до Средиземного моря вошли в орбиту небывалых до той поры историко-культурных контактов, одним из свидетельств которых служит знаменитое путешествие Марко Поло.

В послемонгольскую эпоху, когда Русь стала превращаться в Россию, она сама выступила собирателем степных и лесостепных пространств Евразии, объединяя живущие в них народы не только оружием, но и опираясь на силу традиций тех связей с Востоком, корни которых уходят в далекое прошлое. В душе русского человека издавна укрепилось чувство единства и неделимости всех народов Великой России.

«Мы как потомки батыевых татар, – говорил друг Достоевского и просветитель казахского народа Чокан Валиханов, – связаны с русскими историческим и даже кровным родством».

В сердце Ю. Н. Рериха надо искать ответ на вопрос о том, чем привлекала его кочевая Азия, изучению которой он отдал лучшие годы своей жизни. В образе Гесэрхана на вздыбленном коне, натягивающего тетиву лука на фоне пламенеющего неба (на одноименном полотне Н. К. Рериха), он ощущал неиссякаемую силу степной Евразии, судьбы которой тесно и неразрывно переплелись с судьбами его собственной Родины. И он мог бы повторить вслед за Достоевским, что «Россия не в одной только Европе, но и в Азии… что русский не только европеец, но и азиат»[23]23
  Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. СПб., 1896. Т.21. С.250.


[Закрыть].

В живописной долине Кулу, ставшей известной в XX столетии как местопребывание семьи Рерихов, Рерихи обосновались в конце 1928 года. Расположенная в Западных Гималаях среди сияющих на солнце снежных вершин, она бережно хранит сокровища прошлого: развалины индуистских и буддийских храмов, древние могилы неведомых племен, а также редкие виды растений, птиц, животных. Долина Кулу овеяна воспоминаниями о святых, великих сказителях, о духовных отцах Индии. Здесь, по преданию, была написана «Атхарваведа» и жил Вьяса, легендарный слагатель «Махабхараты». Именно здесь был основан Н. К. Рерихом в 1929 году как наиболее важный результат экспедиции Институт гималайских исследований, который стал своего рода выдвинутой в горы стационарной комплексной экспедицией. На протяжении двенадцати лет, с 1930 по 1940 год, когда события второй мировой войны прервали деятельность этого центра, бессменным директором и душой института был Ю. Н. Рерих, который в следующих словах охарактеризовал деятельность этого уникального научного учреждения: «Институт гималайских исследований состоял из двух отделов – ботанического и этнологического, который также занимался изучением и разведкой археологических памятников… Не остался институт чужд и проблемам изучения космических лучей в высокогорных условиях… Была собрана и богатая коллекция тибетской фармакопеи, причем в этих многолетних работах приняли деятельное участие тибетские ламы-лекари»[24]24
  Рерих Ю. Н. Листки воспоминаний // Приключения в горах. М., 1962. Кн.1. С.58.


[Закрыть]. Кстати, примерно в это время в Калуге проводили опыты с космическими лучами К. Э. Циолковский и А. Л. Чижевский.

Ю. Н. Рерих работает чрезвычайно интенсивно. В 1931 году в статье «Проблемы тибетской археологии»[25]25
  Roerich G. N. Problems of Tibetan Archaeology // Journal of Urusvati Himalayan Research Institute of Roerich Museum. Vol.1. New York, 1931.


[Закрыть] он впервые четко определяет задачи археологии Тибета, дает периодизацию археологических памятников и намечает новые объекты для исследования. В 1932 году Ю. Н. Рерих публикует работу «Изучение Калачакры»[26]26
  Roerich G. N. Studies in the Kalacakra // Journal of Urusvati Himalayan Research Institute of Roerich Museum. Vol.2. New York, 1932.


[Закрыть], эзотерического мистико-философского буддийского трактата, связанного с проблемой сакрализации времени. Эта работа Ю. Н. Рериха, напечатанная в периодическом издании Института гималайских исследований, – пока неоцененный шедевр творчества великого русского ученого. Учение Калачакры (Колеса Времени) было последней фазой развития буддизма на его родине в Индии, откуда в XI веке оно было принесено в Тибет. Однако религиозные традиции, связанные с этим учением, уходят в глубинную подпочву добуддийских индоиранских и отчасти сино-тибетских мистико-символических учений и культов. Согласно буддийскому преданию, это учение впервые проповедовал сам Будда в одном из своих воплощений в Шамбале, которой столько полотен посвятил Н. К. Рерих.

Юрий Николаевич Рерих, прозревая глубины прошлого, стремился проникнуть в суть этого учения и понять его общечеловеческое значение.

В нашу задачу не входит комментировать эту работу. Скажу только: несмотря на то, что со времени опубликования этой работы прошло уже шестьдесят лет, в европейском востоковедении не появилось ничего равного ей по глубине и уровню обобщения. Я перевел ее на русский язык сразу же после кончины Юрия Николаевича, но, к сожалению, она до сих пор почти неизвестна отечественному читателю[27]27
  См. напр.: Зелинский А. Н. «Колесо Времени» в циклической хронологии Азии // Народы Азии и Африки, № 2. М., 1975. (С графической авторской «моделью» Колеса Времени.)


[Закрыть]. Работа Ю. Н. Рериха побудила меня к исследованию литургического времени в разных культах.

Эта замечательная работа – подлинный памятник великому ученому, давшему программу осмысления и исследования Калачакры на многие десятилетия вперед… Без этого небольшого, но сверкающего, как бриллиант, рериховского шедевра мы не сумели бы проникнуть в восточные первоистоки общечеловеческой культурной традиции сакрализации времени, столь важной сегодня.

В 1933 году выходит статья ученого «Тибетский диалект Лахула», посвященная дотоле совершенно неизученному языку маленького тибетского княжества в Западных Гималаях. Последние три работы Ю. Н. Рериха, как и ряд других, были опубликованы в периодических изданиях Института гималайских исследований.

В 1934–1935 годах Николай Константинович Рерих вместе с Юрием Николаевичем после поездки в Европу и Америку совершают еще одну экспедицию: в Маньчжурию, Западный Китай, Внутреннюю Монголию и посещают Японию. Вне поля зрения Ю. Н. Рериха не остались и страны Южной Азии: Цейлон, Бирма, где он изучал на месте своеобразные формы самобытной культуры южного буддизма.

Для Ю. Н. Рериха особенно характерным было глубокое проникновение во внутреннюю жизнь изучаемых им народов, а ключом к такому проникновению было редкое знание им восточных языков.

Работая постоянно в Западных Гималаях, Ю. Н. Рерих тем не менее поддерживал живой научный контакт с такими крупнейшими востоковедами, как В. М. Алексеев, Б. Я. Владимирцов, Ф. И. Минорский, Жозеф Хакэн, Аурел Стейн, Джузеппе Туччи, и многими другими представителями мировой науки.

Самое значительное научное достижение Ю. Н. Рериха в этот период, принесшее ему мировую славу, – «Голубые Анналы»[28]28
  Gos lo-tsa-ba gZhon-nu-dpal. The Blue Annals. The History of Buddhism in Tibet, VI–XV cc. Calcutta, 1949. На русском языке: Гой-лоцава Шоннупэл. Синяя летопись. История буддизма в Тибете, VI–XV вв. СПб., 2001. – Ред.


[Закрыть]. Это перевод и комментарий одного из наиболее важных сочинений по истории буддизма в Тибете, которое создал в 1476–1478 годах тибетский историк Гой-лоцава Шоннупэл. В своем труде великий русский ученый впервые пролил свет на сложные и запутанные вопросы истории и хронологии древнего Тибета. «Голубые Анналы» ознаменовали эпоху в тибетологии и продолжают быть одним из фундаментов в изучении истории и культуры средневекового Тибета.

Ю. Н. Рерих, вопреки традиции европейского востоковедения, рассматривал Тибет не как изолированный горный район в центре Азии, а как особое место на планете, где надо искать ключи к историческим судьбам многих стран и народов, порою даже весьма удаленных во времени и пространстве от Тибета. Особое внимание он уделял эпосу о Гесэре – «Илиаде» Центральной Азии. Ю. Н. Рериху во время одной из его поездок в Восточный Тибет удалось достать уникальный экземпляр тибетской версии «Гесэриады». Насколько тема Гесэра увлекала Ю. Н. Рериха можно судить по тому, что еще в 1942 году он пишет работу «Сказание о царе Гесэре из страны Линг», где, обобщая все известные данные о Гесэре, приходит к выводу, что по стилистическим и языковым особенностям этот эпос относится к V–VI вв. н. э., а его истоки, возможно, к еще более раннему времени.

В повествовании о Гесэре раскрываются на почве Центральной Азии своеобразные эсхатологические представления (то есть идеи о «конце света»), столь распространенные на Западе в начале нашей эры и переносимые с одного континента на другой кочевыми ветрами Евразии. Древность этой эсхатологии очевидна, а поскольку евразийская степь с незапамятных времен тесно связывала Восток и Запад, то история взаимных влияний была поставлена ученым на глубокий научный фундамент. В связи с этим Ю. Н. Рерих даже считал возможным связывать этимологию слова «Гесэр» с римским титулом Цезарь (Кесарь), который мог быть заимствован тибетскими племенами северо-западного Тибета из Хотана, где эллинистическо-римские влияния прослеживаются с первых веков нашей эры[29]29
  Рерих Ю. Н. Избранные труды. М.: Наука, 1967. С.215.


[Закрыть]. Еще Г. Н. Потанин, говоря об эпохе Великого переселения народов, справедливо отмечал, что «от Корсуна в Крыму до Эрдени-цзу на Орхоне господствовали общие культы и жили одни и те же легенды»[30]30
  Потанин Г. Н. Тангуто-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. Спб., 1893. Т.2. С.9.


[Закрыть]. Эти мысли о единстве кочевого мира евразийских степей были, как известно, развиты Ю. Н. Рерихом в ряде его трудов, касающихся кочевниковедения. Они продумывались как в тиши кабинета, так и в седле, в походной палатке и в юрте кочевника. Эти мысли были результатом всестороннего научного анализа и жизненного проникновения выдающегося русского мыслителя в мир кочевой культуры.

В начале 1948 года, вскоре после кончины своего отца, Юрий Николаевич вместе с горячо любимой матерью, Е. И. Рерих, покидает долину Кулу. Здесь прошло почти двадцать лет жизни в напряженном творческом горении в кругу семьи, научные и духовные интересы которой тесно переплетались с его собственными интересами и устремлениями. Начинается новый этап жизни.

Около десяти последних лет своего пребывания в Индии (1949–1957) Ю. Н. Рерих проводит в Восточных Гималаях – там, где за четверть века до этого были им сделаны первые шаги самостоятельной научной деятельности. Здесь, в Калимпонге, на границе с Сиккимом, вблизи патриархов гималайских вершин – Джомолунгмы (Эверест) и Канченджанги, столь ярко запечатленных на полотнах Николая и Святослава Рерихов, он создает ряд новых блестящих работ. К их числу относится «Амдосское наречие», исследование до той поры почти совершенно неизвестного науке амдосского диалекта с приложением в текстах впервые опубликованных и переведенных Ю. Н. Рерихом фрагментов из «Гесэриады». В то же время он завершает перевод историко-географического памятника «Жизнь Дхармасвамина», тибетского пилигрима, посетившего в XV веке Индию. Это сочинение имеет особое значение для изучения буддизма в средневековой Индии. Эти и многие другие работы Ю. Н. Рериха остаются до сих пор почти не переведенными с английского на его родной язык и недоступны соотечественникам.

За свои выдающиеся заслуги в области изучения языка, литературы, истории, археологии и этнографии Центральной и Южной Азии Ю. Н. Рерих был избран членом Королевского азиатского общества в Лондоне, Азиатского общества в Бенгалии, Парижского географического общества, американских Археологического и Этнографического обществ и многих других.

Около тридцати лет прожил Юрий Николаевич в Индии, но все эти годы он, как и его отец, продолжал оставаться патриотом своей Отчизны. За все годы пребывания за границей он так и не принял иностранного подданства. Когда летом 1941 года Германия вероломно напала на Советский Союз, он немедленно дал в Лондон телеграмму послу СССР И. М. Майскому с просьбой зачислить его добровольцем в ряды Красной Армии.

Увы, нельзя без глубокого душевного волнения и без чувства стыда вспоминать о последнем периоде жизни Ю. Н. Рериха в Москве, о том, по меньшей мере, прохладном приеме, который встретил он здесь. Долгожданная Мать обернулась мачехой…

«…Не понимаю, – говорил он часто, – что происходит? Все мои усилия уходят в песок, и я упираюсь в стену… Они не дают мне работать…»

«Кто они?» – «Не знаю», – с грустью отвечал он.

Формальности приема, впрочем, были соблюдены: ему дали квартиру, вручили диплом доктора филологических наук. Но Ю. Н. Рерих, странствующий «рыцарь культуры», ученый с мировым именем, вернувшийся со всей сокровищницей знания, которую он добровольно с любовью нес для своей страны, для своего народа, для своей единственной, родной, неповторимой Русской Культуры, был сразу же унижен, «поставлен на место», лишен возможности реализовать свои творческие замыслы, оказался под жестким «партийным» контролем и опекой.

В Институте востоковедения для занятий с аспирантами ему не нашли другого места, как место под лестницей. Ему не выделили даже отдел для организации издательской деятельности. Ему препятствовали вторично поехать в Монголию. После выхода «Дхаммапады» – сборника изречений самого Будды (перевод академика В. Н. Топорова), где Ю. Н. Рерих был ответственным редактором, его, как рассказывают, «прорабатывали» и на собраниях называли «буржуазным ученым». Его имя почему-то почти не упоминалось в печати. Ю. Н. Рерих приехал к нам цветущим, полным сил, розовощеким, здоровым человеком, а два с половиной года спустя скоропостижно скончался при «невыясненных обстоятельствах» (его внезапная смерть требовала несомненного юридического и криминалистического исследования). Всеми, кто его знал и любил, – а таких было множество – она была воспринята как удар грома среди ясного неба, как трагедия, как невосполнимая потеря для русской и мировой науки. Ю. Н. Рерих успел заложить фундамент здания новой науки – номадистики, но само здание осталось незавершенным…

И все-таки, несмотря на все препятствия, как истинно русский человек, воин и путешественник по натуре, Юрий Николаевич успел за два с половиной года на Родине сделать столько, сколько не успел бы никто, кроме него. Он создал школу тибетологии.

Ю. Н. Рерих руководил всеми тибетологическими работами в нашей стране, возглавлял сектор истории религии и философии Индии в названном институте; был одним из главных инициаторов возобновления работы по переводу древних философских и литературных памятников Востока и активным членом редколлегии «Bibliotheca Buddhica», а также впервые в нашей стране начал преподавание ведийского языка. Уже в Москве Ю. Н. Рерих работал над завершением самого большого труда своей жизни – тибетско-санскритско-русско-английского словаря объемом около 100 авторских листов, который недавно вышел. Опубликованная посмертно книга Ю. Н. Рериха «Тибетский язык» появилась 120 лет спустя после «Грамматики тибетского языка» академика Я. И. Шмидта и почти полвека спустя после «Пособия по изучению тибетского языка» профессора Г. Цыбикова и стала, таким образом, третьей работой на русском языке, посвященной языку Тибета. В работе Ю. Н. Рериха «Основные проблемы тибетского языкознания»[31]31
  Рерих Ю. Н. Основные проблемы тибетского языкознания // Советское востоковедение, № 4. М., 1958.


[Закрыть] впервые в науке дана лингвистическая карта Тибета, отражающая историческое развитие языка с VI в. н. э., поставлена перед тибетологами проблема создания нового литературного тибетского языка с максимальным приближением к разговорной речи.

За короткий срок работы в Москве Ю. Н. Рерих опубликовал и подготовил к печати большое количество статей, многие из которых посвящены одной из его любимых тем – культурно-историческим связям народов Азии. Его исследование «Монголо-тибетские отношения в XII–XIV вв.» ставит вопрос о необходимости «отрешиться от некоторых представлений о примитивности монгольского племенного уклада конца XII в.» и раскрывает сложную роль буддийских монастырей в культурно-политической жизни Тибета и его взаимоотношениях с монголами[32]32
  Рерих Ю. Н. Монголо-тибетские отношения в XII–XIV вв. // Философия и история монгольских народов. (Памяти академика Б. Я. Владимирцова.) М., 1958.


[Закрыть].

Широта научных интересов ученого явствует даже из названия некоторых его работ, написанных им в последние годы жизни[33]33
  Библиография основных трудов Ю. Н. Рериха см.: «Народы Азии и Африки», № 4. 1962. С.249–252.


[Закрыть].

Особо следует отметить многолетний оставшийся в рукописи труд Ю. Н. Рериха «История Средней Азии», над которым он работал еще в Индии и который намечал завершить на Родине[34]34
  В настоящее время этот труд готовится к печати публикаторским отделом МЦР. – Ред.


[Закрыть]. Этот труд дает обзор политической и культурной истории Средней Азии с древнейших времен до появления на исторической арене Тимура, когда в 1370 году он заложил основы последней великой среднеазиатской империи. Надо подчеркнуть, что под термином «Средняя Азия» Ю. Н. Рерих понимал совокупность обширных областей, простирающихся от Кавказа на западе до Большого Хингана на востоке и от Гималаев на юге до Алтая на севере. Эта работа – единственное в своем роде исследование в культурно-историческом плане, обнимающее в большой перспективе судьбы важнейших государственных и культурных образований Евразии. Особенного интереса заслуживают главы, посвященные эпохе Великого переселения народов, истории монголов и, в особенности, Тибета.

Большое внимание уделил Ю. Н. Рерих в этом труде и кушанам (I–IV вв. н. э.), сумевшим создать на развалинах Греко-Бактрийского царства обширную империю, соперничавшую по блеску с Римом, преградившую путь экспансии Ханьского Китая на Запад и ставшую родиной греко-буддийского искусства и махаянистического буддизма, завоевавшего впоследствии почти всю Центральную и Восточную Азию[35]35
  Зелинский А. Н. Кушаны и махаяна. Центральная Азия в кушанскую эпоху. М., 1975. Т.2.


[Закрыть]. Ю. Н. Рерих был также одним из инициаторов предложения о создании международной комиссии из археологов и востоковедов Советского Союза, Индии и Афганистана для всестороннего изучения кушанской проблемы и проведения совместных археологических раскопок на местах.

Одной из излюбленных тем Ю. Н. Рериха была проблема культурных связей между Индией и Россией. Этой теме он не изменял на протяжении всей своей жизни. Еще в 1944 году Ю. Н. Рерих опубликовал работу «Индология в России»[36]36
  Roerich G. N. Indology in Russia // Journal of The Greater India Society. Vol. XII. 1944, № 2, P.69–98.


[Закрыть], где впервые дан краткий очерк истории развития научной мысли России в сфере индианистики с кратким жизнеописанием всех ее ведущих представителей.

Выступления Юрия Николаевича в Москве и Ленинграде об экспедициях Н. К. Рериха, его жизни и творчестве проходили всегда перед переполненными аудиториями и находили широчайший отклик. Юрий Николаевич принимал самое деятельное участие в работе Советско-индийского и Советско-цейлонского обществ дружбы и культурных связей. Он был активным членом Всесоюзного географического общества.

Ю. Н. Рерих не принадлежал к числу ученых, которые замыкаются в кабинетной науке. Помимо выставок произведений своего отца, на которых он регулярно присутствовал, его можно было встретить на симфоническом концерте в Московской консерватории и во МХАТе, где мне довелось увидеть его на премьере «Братьев Карамазовых» Достоевского.

С благоговением Юрий Николаевич относился к русским национальным святыням! Весной 1959 года автору этой статьи довелось побывать с ним в Троице-Сергиевой Лавре, на родине Александра Невского – в Переславле-Залесском. А через год, 21 мая 1960 года, Юрия Николаевича не стало. Он ушел из жизни, не успев осуществить свои обширные научные замыслы.

В эпоху экологического, демографического, социального общепланетного кризиса, в эпоху технотроники и обострения национальных противоречий, фетишизации денег и натиска бездуховной массовой культуры, в эпоху, когда наша страна переживает труднейшие времена, мы все чаще должны обращаться к трудам отечественных мыслителей и ученых.

В дни, когда наши соотечественники, чья историческая память еще овеяна дыханием ковыля и полыни, привольем бескрайних русских равнин, стоят перед выбором исторического пути, мы как знамя должны поднять имена тех великих людей России, которые всегда оставались «рыцарями культуры» и хранителями национальной традиции. В когорте этих имен одно из первых мест занимает блистательное имя Юрия Николаевича Рериха. О его научной деятельности известно гораздо меньше, чем о культурном подвиге остальных членов легендарной семьи Рерихов. В статье сделана попытка в какой-то мере восполнить этот пробел.

Андрей Зелинский. 18 июля 1992 г. Москва