Текст книги "V-Wars. Вампирские войны"

– 15 –

12 октября, 3:18.

Нью-Йоркская пресвитерианская больница.

Ноль дней до события В.

Суонн сидел на краю каталки в больничной робе и носках. Болело все: тело, голова, душа. С тех пор, как в распахнутые двери комнаты допросов и наблюдения ворвались орущие толпы вооруженных полицейских, прошло девять часов с небольшим.

Фэйн не сопротивлялся, но копы все равно навалились на него с дубинками, сшибли на пол и связали по рукам и ногам пластиковыми стяжками. Один из офицеров стоял над ним с тазером, мол, пошевелись только. Лицо Фэйна было в крови, что текла из раны на голове и из носа.

Он все вопил не переставая, но не затем, чтобы его освободили, а просто вопил.

Остальное Суонн помнил смутно. Вокруг него толпилось много людей. Сперва полицейские всех мастей, фельдшеры скорой, потом больничный персонал. Он помнил, как ему делали уколы, ковырялись пинцетами, накладывали швы, но вот сейчас, пока он тут сидел, казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим. В конце концов, он профессор колледжа. Не могло же его изранить осколками стекла в полицейской комнате дознания после допроса подозреваемого в зверских убийствах как минимум двух человек, который на самом деле мог оказаться…

Кем?

Даже теперь, после всего, что он услышал и увидел, Суонн не решался употребить то самое слово. Пойти на это означало пересечь какую-то грань. Он предпочитал оставаться на стороне здравого смысла. Вне этого здания вампиры были явлением культуры, выдумкой суеверных людей, которые иначе не могли объяснить некоторые явления, например, эпидемии, синдром внезапной смерти младенцев, каталепсию или порфириновую болезнь. Вампиризм был темой сказок и фильмов, поп-культуры и его собственных, щедро снабженных сносками монографий.

Вампиров не держат в камерах полицейских участков Нью-Йорка.

Нет. Так не бывает. Это уж совсем за гранью разумного, полный бред.

Суонн был ученым. Для людей его склада ничего подобного быть не могло. Просто не могло.

Он сидел там, обмотанный бинтами, под которыми скрывались доказательства его заблуждения. Суонн прикрыл глаза, пытаясь ничего не видеть. Он услышал тихое шарканье и, открыв глаза, увидел перед собой Шмидта. Кроме линии пластырей на левой стороне лба, никаких других ран у детектива не было видно. Он нахмурился, даже посуровел, и смотрел мрачным взглядом.

– Профессор, – поприветствовал Шмидт.

– Детектив, – ответил Суонн, и они молча долго изучали друг друга.

Глядя со стороны, Суонн понимал значение этого момента. Оба были там, видели, что произошло, оба знали остальные детали. Отчеты с мест преступлений, результаты анализов. Все досконально. Однако до сих пор это был только набор бессвязных, странных, необъяснимых фактов.

Но теперь?..

Теперь придется все это обсудить, дать этому название. От этого разговора зависели не только их собственные судьбы, но и жизнь окружающего мира.

Суонну не хотелось в этом участвовать, и он всячески старался оттянуть разговор.

– Как там детектив Янофф?

– Отдыхает, – ответил Шмидт.

– А его нога?

– Ампутация не потребуется. Может, будет прихрамывать.

– А его работе это не повредит? Я имею в виду, ему разрешат…

– С ним все будет в порядке, профессор, – резко оборвал Шмидт, глядя потухшими глазами.

Они надолго замолчали, уставясь друг на друга.

– Ну, говорите, – тихо сказал профессор.

– Нет, – ответил Шмидт. – Сами скажите. Вы были в той комнате, разговаривали с ним. Скажите мне, что происходит.

– Я не понимаю, что происходит.

– Чушь собачья. Вы изучали историю болезни, разговаривали с ним…

– Я видел анализ крови, детектив. Хотелось бы взглянуть на анализ ДНК.

– Результаты будут готовы через несколько дней.

– Знаю. Тем временем нужно собрать группу специалистов в этой области. Гематологов, физиологов, патолога, может, эпидемиолога и лучших диагностов города. Нам нужно проделать полное клиническое исследование. Исчерпывающее.

– Профессор, все это мы проделаем, но прямо сейчас мне нужно не это.

– Я знаю, что вы хотите от меня услышать, детектив, но…

Шмидт неожиданно задернул шторы и закрыл дверь в смотровой кабинет. Он тихо и торопливо заговорил:

– Послушайте меня, профессор, – с жаром сказал он, – Фэйн разбил то стекло голыми руками, и я хочу знать, как. Понимаете… Я видел, как обдолбанные торчки и трехсотфунтовые байкеры швыряли в него стульями – и ни единой царапины, хоть бы хны. Знаю, что три года назад в той комнате стреляли, и пуля калибра девять миллиметров просто срикошетила от того стекла. Так может объясните мне, как баристе весом в сто семьдесят фунтов удалось разнести вдребезги пуленепробиваемое стекло голыми руками?

Суонн ничего не ответил. В горле было сухо, как в пустыне.

– Как ему это удалось, профессор? – спросил Шмидт тихим взволнованным голосом. – Как такое вообще возможно? С чем мы столкнулись? Кто он?

Лютер Суонн прикрыл на секунду глаза и вздохнул. Ярость и страх Шмидта отдавались в груди, словно удары кулаков.

– Детектив, – медленно начал Суонн, – я ни во что подобное не верю.

Открыв глаза, он обнаружил, что Шмидт склонился прямо к его лицу.

– Это нереально, – сказал Суонн. – Этого не может быть.

– Тогда что это? Кто он?

– Я…

– Скажите же, ради бога.

Глаза Шмидта безумно сверкали, казалось, он вот-вот разрыдается или закричит.

Но Суонн только покачал головой.

– Выслушайте меня, детектив, очень внимательно. В таком деле спешка ни к чему, нужно быть очень осмотрительным. Если ошибемся с диагнозом – нам обоим крышка. Вас с позором вышибут из полицейского управления, а мне очень повезет, если я получу место учителя английского для иностранцев в каком-нибудь захолустье. Если же это… действительно то, о чем мы подозреваем… то как ни назови, это перевернет весь мир с ног на голову. Не просто это дело, и не только наши жизни. Вы меня понимаете, детектив? Это гораздо масштабней простого расследования убийства, даже особо тяжкого со множеством жертв. Если все это правда, мы на пороге будущего, которое никто из нас не в состоянии даже представить. Мы покидаем наш привычный мир и погружаемся в неведомое. Вам это понятно?

Шмидт кивнул, но ничего не ответил.

Суонн облизал губы.

– Нам необходимы результаты анализа ДНК и специалисты. Обеспечьте их, добейтесь проведения всех исследований, тогда услышите от меня все, что хотите.

Детектив снова кивнул.

– Надеюсь услышать от вас, что мы ошибаемся.

– Знаю, – сказал Суонн. – Знаю.

– 16 –

12 октября, 5:22

Офис «Всемирных спутниковых новостей», Нью-Йорк, Ноль дней до события В.

– Привет, – сказал Симс, – это я.

По высветившемуся номеру Юки уже знала, кто звонит. – Что у тебя?

– Достаточно для премиальных, – прямо сказал он.

– Если материал хороший, можешь рассчитывать, – быстро сказала Юки.

От записи, которую она сняла камерой, спрятанной в губной помаде, ее директор отдела новостей чуть не выпал в осадок. Они настолько обскакали других со своей сенсацией, что некоторые сулили за этот сюжет круглые суммы и даже взятки. Однако «Региональные спутниковые новости» уступали права на показ только кабельным каналам и не стеснялись драть с них три шкуры. Юки компенсировали расходы на информаторов.

– Короче, – сказал Симс, у меня есть имя, номер страховки, домашний адрес, и информация, куда его перевели.

– Перевели? Он не в камере полицейского участка?

– Уже нет, – с усмешкой ответил Симс. – Но это уже другая история. За такое и удвоить не грех.

– Слушай, Чарли, я не люблю вымогательства.

– Поверь, Юки, когда я расскажу тебе, что произошло, ты поймешь, что тебе предлагают чистое золото по бросовой цене.

– Не пудри мне мозги, Чарли. Я не шучу.

– Правда. Это золотая жила, без дураков. Там творится что-то очень-очень странное. Аж до мурашек.

– Ладно, – неохотно протянула она, стараясь скрыть волнение. – Давай, выкладывай.

Он начал рассказывать. Когда он закончил историю про Майкла Фэйна, доктора Лютера Суонна, и происшествие в комнате дознания, у Юки Нитобе закружилась голова. Ей даже пришлось притащить стул и сесть. Сердце бешено колотилось.

– Его только что перевели, – подытожил Симс. – В психиатрическое отделение больницы Беллвью.

– Почему?

– Ну, если навскидку, скорее всего из-за коек с ремнями для рук и ног, стен с мягкой обивкой и широкого выбора транквилизаторов на любой вкус.

– Так, погоди, погоди… – сказала Юки, перелистывая свои записи. – Этот профессор? Суонн?

– Ага.

– По какой теме он спец, говоришь?

– Ты же слышала, – засмеялся Симс. – По вампирам, детка. Граф Дракула. Гламурные кровососы. Вам-блин-пиры.

– Боже, Чарли, если ты меня дуришь, то я тебя кастрирую.

Полицейский Симс со смехом нажал отбой.

Юки схватила сумочку и пулей вылетела из кабинета собирать съемочную группу.

– 17 –

12 октября, 18:55, Больница Беллвью.

Ноль дней до события В.

– Не вздумайте тут шутки шутить, – предупредила энергичная миниатюрная дама за столом.

Лютер Суонн с детективом Шмидтом стояли плечом к плечу в просторном кабинете Элис Фельдман, заведующей психиатрическим отделением больницы Беллвью. Целая стена кабинета была увешана сертификатами, полка ломилась от наград. Ее труды рекомендовали лучшие медицинские вузы, она часто появлялась на канале «Дискавери» и Медицинском телевидении.

– Это не шутка, – твердо заявил Шмидт не допускавшим сомнения тоном.

Фельдман так пристально уставилась на него своими голубовато-зелеными глазами, с такой укоризной поджав губы, что Суонну захотелось проверить, нет ли у него грязи под ногтями.

Она изучала гостей еще несколько секунд, потом коротко кивнула:

– Присаживайтесь.

Они, как послушные школьники, присели на краешки кресел для посетителей, вытянувшись в струнку. Сидя по ту сторону необъятного полированного стола, она не спускала с них глаз. Между ними лежали заключения, фотографии, рентгеновские снимки, таблицы, результаты лабораторных анализов, содержащиеся в досье Майкла Фэйна. Суонн знал, что там же лежало его резюме. Доктор Фельдман взяла его, мельком просмотрела и молча отложила в сторону. Пока они ожидали, она с невозмутимым видом изучила каждый документ, лишь изредка приподнимая бровь и тихонько хмыкая. Закончив, она откинулась в кресле и допила давно остывший кофе.

– ДНК? – спросила она.

– Ждем результатов, – ответил Шмидт. – Возможно, будут завтра. Я просил поторопиться.

Она снова хмыкнула.

– Я поручу своим сотрудникам повторить все эти анализы.

– Да, – сказал Суонн. – Мы примерно на это и рассчитывали.

Она прищурилась.

– Почему? Не доверяете собственным результатам? Ну еще бы. Кто бы такому поверил?

Они ждали.

– Какие травмы он получил, когда разбил стекло? Что-то не вижу протокола освидетельствования в деле.

Шмидт откашлялся.

– Подозреваемый не получил существенных травм.

Фельдман нахмурилась.

– Интересная формулировка, детектив. Что бы она означала?

– Это значит, что сначала нам казалось, что у подозреваемого было несколько порезов, при осмотре в отделении неотложной помощи никаких свежих ран не обнаружено.

– Значит, врач их не заметил.

– Нет, мэм, – возразил Шмидт. Он потянулся за своим портфелем, извлек из него папку с документами, потом, покосившись на Суонна, вздохнул и передал ее доктору Фельдман.

– Перед отправкой подозреваемого в больницу был составлен акт с описанием имеющихся травм и приложенными снимками.

Доктор Фельдман взглянула на стопку фотографий и начала их медленно перебирать, внимательно рассматривая поверх очков, сдвинутых на самый кончик носа. Последним был макроснимок ладоней Фэйна, сделанный перед самой отправкой в больницу, и на нем она задержалась дольше всего. На этом фото ладони возле запястий были исчерчены тонкими светлыми пересекающимися шрамами.

Суонн напрягся, ожидая протеста, который подобное свидетельство могло вызвать. Но доктор Фельдман закрыла папку и аккуратно положила ее в центр стола.

– Мне потребуются письменные показания под присягой от всех причастных – каждого полицейского, побывавшего в комнате дознания, бригады скорой помощи, персонала приемного отделения. Всех до единого. Возможно, некоторых придется проверить на полиграфе.

Суонн и Шмидт кивнули.

– А еще… – она помедлила, прежде чем продолжить, – пожалуй, стоит попытаться воспроизвести эти явления в клинических условиях. С видеофиксацией с нескольких ракурсов, при свидетелях, с проведением анализов.

Они снова кивнули.

В наступившей тишине она еще раз взяла резюме Суонна.

– Профессор Суонн, – тихо сказала она, – скептик мог бы решить, что все это какая-то фальсификация ради того, чтобы прославиться.

– Я… – начал он, но она его перебила.

– Вы слишком испуганы, чтобы притворяться.

– Испуганный – не то слово, – он потянулся вперед, упершись локтями в колени. – Если я попал впросак, то будет лучше выкинуть все это из головы. Упоминать о таком в книгах – просто идиотизм. Меня ждут крупные неприятности – карьере конец.

– А если не ошибаетесь?

– Тогда у нас у всех крупные неприятности.

Любовь зла… Часть 2

Джон Эверсон

– 23 –

Иногда часы тянулись как дни. Его ломало, как никогда. А ведь он половину своей жизни не обходился без дозы того или другого наркотика. Но этот последний… он желал его больше, чем когда-то дорожку кокаина или затяжку крэка.

Пит был наркоманом и не стыдился этого. Вот почему он согласился прийти на ток-шоу несколько недель назад. Он уже тогда знал, что его пагубные привычки до добра не доведут. Эта наркота оказалась какой-то особенной, но конец все равно один. А раз уж помирать, лучшего способа не найти. С последним пристрастием он обрел крышу над головой, пропитание, оказался в тепле и безопасности. Примерно сутки без дозы, начиналась такая ломка, что ощущалась даже в жилах. По телу словно бегали тысячи крошечных тараканов. Он расчесывал руки до крови, но легче от этого не становилось. Иногда он смотрел телевизор вместе с другими и ему удавалось избавиться от наваждения. Они его понимали – до того, как попасть сюда, некоторые тоже были наркоманами. Иногда он играл в видеоигры с девчонкой-латинос Челси. У той случай совсем тяжелый… до этого она сидела на мете… а теперь, когда ждать новой дозы становилось совсем невмоготу, ее начинало трясти так, что она даже ходить не могла. Иногда Пит держал ее на диване, пытаясь унять судороги.

– Ночь уже скоро, – обещал он, борясь с желанием разодрать ногтями кожу. – Ты же знаешь, они скоро придут, – шептал он, убирая слипшиеся волосы от ее глаз.

Однако сегодня Пит ждал в своей кровати. У него не было сил утешать Челси. Его собственное желание стало непреодолимым, он даже чувствовал его вкус. Странно, как симптомы старых пристрастий легко подошли к новому.

Щелкнул замок.

Пит открыл глаза в темноте и уставился на расплывчатые очертания двери. Дверь распахнулась, ослепив его светом, но быстро снова закрылась, и он услышал слабый шорох сбрасываемой одежды. Потом ощутил тепло тела рядом, легкое прикосновение шелковистой кожи бедра.

– Соскучился? – прошептала Даника.

Пит обвил ее руками, наслаждаясь плавными изгибами тела.

– Да, – выдохнул он, когда ее пальцы, примериваясь, скользнули к паху.

– Скорее, – сказал он.

Даника открыла рот и поцеловала его в губы… Потом оторвалась и скользнула острыми клыками по щеке к шее.

Вот и вся прелюдия.

Даника легко, не торопясь запустила в него клыки.

Когда теплый яд потек из ее зубов в его жилы, Пит застонал. Она то убирала клыки, то вонзала их снова, вливая в него драгоценные капли яда, словно имела в шею. Лучшего наркотика у него в жизни не было.

Жар расходился волнами вниз по телу до самого члена, словно электрический разряд. Серая мгла озарилась калейдоскопом потрясающих оттенков. Он даже не заметил, как Даника оседлала его в постели, направляя внутрь себя. Ей от него была нужна не только кровь.

А его волновало лишь погружение в удивительный тоннель ярких цветов и звуков. Он был полностью ею одурманен.

Бедра Даники медленно ходили вверх-вниз, она стонала… и пила.

– 24 –

Мила Дубов с отвращением отвернулась от экрана. Она подмечала перемены в сестре, почти физически ощущая, как ее распирает от жажды крови. Как Данике удается так ловко притворяться? Она вампир. Кормится за счет тех самых людей, которых развлекает. Они обе прокляты.

Мила посмотрела на своего парня, безмятежно развалившегося на диване. Иногда от собственного лицемерного негодования насчет сестры ей становилось смешно. Ей ли было ее осуждать? Она покалечила Адриана, и он неосознанно ей служил. Но она знала, что долго это не продлится.

Она чуть не убила его в первый раз, когда пила кровь, и с тех пор продолжала кормиться за счет него маленькими порциями. До сих пор казалось, что он все еще человек, хотя большую часть дня он ходил как в тумане. Она старалась не убить и не превратить его в вурдалака. Не хотела, чтобы он стал таким же, как она.

Но Мила постоянно голодала. Долго ли еще получится сдерживаться, неизвестно. Зато она знала, что больше не может есть бабушкин куриный супчик. Это была такая же мучительная кара, как необходимость причинять боль, чтобы поесть. Суп она всегда любила.

Мила отвернулась от неподвижного тела Адриана, ненавидя и себя, и сестру. Нахмурившись, она взяла мобильник и набрала номер Даники. Они не разговаривали с того дня, когда Мила сварила куриный супчик, чтобы вылечить простуду сестры. Мила не просила у нее помощи, когда столкнулась с переменами в своем организме. Она не собиралась просить и сейчас. Но ей необходимо было кое-что узнать. Она посмотрела на мужчину на диване, и горько покачала головой.

– Я виновата, – прошептала она.

– 25 –

– Давненько ты не появлялась, – сказала Даника.

– Помнится, я тебе говорила что-то похожее, когда мы виделись последний раз, – огрызнулась Мила.

Они сидели в уличном кафе, на столике перед ними стояло два нетронутых стакана с холодным чаем. Мила пыталась отпить немного, потому что считала, что организму нужна жидкость, не обязательно кровь. Но организм сопротивлялся. Она поперхнулась, стараясь удержать выпитое.

– Я могла бы спросить, за что ты со мной так, но уже сама поняла, – сказала Мила, справившись со спазмом. – Потому что ты эгоистка. Всегда была. Лишь бы насытиться, а на чужую жизнь плевать.

– Я же не знала, – начала Даника и тут же осеклась, вскинув руки. – Я не собираюсь с тобой спорить. Ты не для этого сюда пришла.

– Не для этого, – согласилась Мила. – Я пришла выяснить, как тебе удается жить припеваючи. Я видела твои шоу. Внимательный зритель сразу заметит что-то неладное. Похоже, в последнее время некоторые твои гости начали пропадать. А ты стала брать интервью у экспертов по вампирам. И это я заметила. А еще иногда заметно, как ты вздрагиваешь, глядя в камеру… Может, большинство людей не сообразят, что к чему, но я-то вижу, что происходит.

Даника засмеялась.

– Ты даже понятия не имеешь.

– Ну так расскажи.

Даника ухмыльнулась.

– И испортить тебе весь кайф? Ты должна разобраться во всем сама, как я. Вся эта история с вурдалаками для меня была сюрпризом, и, честно говоря, есть кое-какие ограничения, из-за которых перспективы у этого дела весьма туманные.

Даника закатила глаза, усмехаясь одной ей понятной шутке.

– Вурдалак? – спросила Мила.

– Вампир, который питается за счет близких, – пояснила Даника. – Ты же не думаешь, что мне хотелось тебя съесть? У меня не было выбора.

Даника посмотрела сестре в глаза, словно проверяя ее реакцию, а потом продолжила.

– Кстати, раз уж мы заговорили об этом, как ты питаешься? Мне кажется, ты голодная. По глазам заметно – покрасневшие и с желтизной.

Даника протянула сестре руку.

– Хочешь червячка заморить, сестренка?

– Ну ты и сука, знаешь? – зашипела Мила, стараясь не показывать, как злится от того, что Даника ее раскусила. Пальцы так и тянулись к этой руке. Она почти чувствовала трепетание синеватой жилки на запястье сестры.

– Если хочешь, я помогу тебе, – прошептала Даника. – Совсем не обязательно морить себя голодом. Просто надо завести новых друзей… и хорошенько припрятать.

– И сколько же ты успела припрятать? – ошарашенно спросила Мила.

Даника улыбнулась.

– Поначалу было тяжело, потому что я не понимала, как это работает.

– Сколько?

Даника пожала плечами.

– Пятнадцать или двадцать? Несколько первых удрали, я и оглянуться не успела. С тех пор я всегда держу их под рукой.

– Убийца.

– Еще никто не умер, – сказала Даника. – После моего поцелуя все оклемались. Запомни главное – если выпьешь слишком много, они умрут. И больше не очнутся. Если же пьешь немного, они слабеют… но через пару дней восстанавливаются до нормального состояния. Если выпьешь чуть больше… некоторые спят целый день, а потом отращивают собственные клыки.

– А у тебя сколько было? – искренне полюбопытствовала Даника.

Мила шепотом призналась:

– Один.

Даника нахмурилась.

– Сколько-сколько? Один?

Мила кивнула.

– Как же так… ведь столько времени прошло.

– Мне хватает, – ответила Мила. – Но мне не по себе из-за того, что я с ним сделала.

– Да, да, – призналась Даника. – Я тоже чувствую себя отвратно. Но хочешь не хочешь, а выживать как-то надо.

– С этим надо кончать, – сказала Мила. – Нельзя же так с людьми.

– Выбирать не приходится, – возразила Даника и поднялась из-за стола. – Мне пора на работу. Но мое предложение остается в силе. Если хочешь поесть…

Она улыбнулась и вытянула руки. Мила не удержалась и уставилась на набухшие вены на запястьях. Даника потянулась к сестре, поддразнивая ее:

– Обнимемся?

У Милы забилось сердце от желания прильнуть к шее сестры, но она отказалась.

– Ты хочешь, чтобы я укусила тебя прямо здесь, на людях, а? Прекрасная реклама для тебя, и ты пойдешь, как раненая героиня.

Даника подмигнула.

– Нам всем пиар не помешает.

– Некоторым хочется просто любить, – заметила Мила.

Даника фыркнула.

– Люби меньше, ешь больше.