Текст книги "«Москва, я думал о тебе…». Сборник"

 
Бедная моя, бедная…
Невыспавшаяся, бледная…
Оболганная, обруганная
Недругами и другами,
Убеганная, умотанная,
Кто-на-меня – вот-она-я!
Стоптана, измусолена,
Сотней потов просолена,
Злыми слезами мытая,
Горе-обиду мыкая…
Кто помыкает – несть числа,
Кто понукает – не снесла,
Кто поломался – не звала,
Кто посмеялся – не гнала…
Чуть свет – напомажена,
Чуть вечер – изгажена,
Чуть ночь – одиночество,
Огарок пророчества…
Разнузданная, страстная,
Расхристанная, распластанная,
Бессовестным – будь пусто им!
Красивая моя, грустная,
Москва моя…
Юная моя, чистая,
Тысячи бед выстояв,
Нежностью нерастраченной
К лучшему предназначена,
В лучших мечтах сбудешься,
Влюбленными налюбуешься,
Милая моя, славная,
В сердце хранишь главное…
Москва моя…
 

 
Шла невеста далечко,
Уронила колечко –
На зеленом бульваре,
Прямо на тротуаре.
И снова осечка –
Другое колечко
Потеряла, бедовая,
На улице Садовая.
И для третьего колечка
Нашла местечко –
Далеко от порога
Автодорога.
А одно колечко
Утекло, как речка,
Укатилось под землю –
Мольбам не внемля.
Саднят плечики,
Звенят колечики,
Колокола звонят –
Грудь теснят.
 
 
Новое колечко
Колет сердечко –
Слезки катятся
По невестину платьицу…
 
 
Летят времена,
А она всё одна,
И всё жива –
Невеста-Москва.
 

 
Не спит Москва, вздыхает,
Рекламой полыхает,
Окошки перфокартами
Растерянно моргают.
В любой многоэтажке
Полуночные пташки –
В экранный свет закатаны
Неспящие мордашки
 
 
Огни окон снаружи
Через снега и лужи
Соседям по кварталу
Подмигивают дружно.
Мол, твой-то полуночник,
Наверное, киношник,
А мой, хоть славный малый,
Компьютера заложник.
 
 
А во дворе заплатой
Свет падает квадратный
На лужи, на проталины –
Цветные всюду пятна.
В них промелькнут устало
То путник запоздалый,
То кем-то мяч оставленный,
Чтоб под ногу попал он,
То поцелуй украдкой
За детскою площадкой –
Мы все подобный помним,
Стеснительный и сладкий…
Но вот Москва, вздыхая,
Едва-едва стихает,
И смутный сон наполнен
Внезапными стихами…
 

Евгений Бузни
Москва

 
Эх, Москва! Небо шапкой – низко,
а дома – головами в нём.
И по краю заря повисла.
Запад вспыхнул алым огнём.
 
 
Словно зарево революции
снова к нам посылает весть,
чтобы вспомнили дома и улицы,
в чём народная гордость есть.
 
 
Словно хочет, чтоб не забыли:
в реактивной стремнине лет
рядом с добрыми
                        бывают злые,
но заря не исчезнет. Нет!
 
 
Та заря не природы явление,
а грядущее светлых дней.
Это огненное отражение
пламенеющих душ людей.
 

 
Красная площадь – сердце народа,
сердце России, откуда мы родом.
Отсюда мы шли на врагов, если лезли.
Отсюда мы шли на народные съезды.
 
 
Красная площадь, как кровь наша красная,
души людей красным духом окрасила.
 
 
Красное исстари значит прекрасное
честью и смелостью Пугачёва и Разина,
Тех, что родили рабочих Пресни,
поднявших молот под революционные песни.
 
 
Красная площадь, ты самая честная.
Скольких героев народ тобой чествовал?
Скольким тобой жить в бессмертие велено?
Красная площадь, ты площадь Ленина.
 
 
Красная площадь – сердце народа,
сердце России, откуда мы родом.
Но что же молчишь ты, Красная площадь,
когда по тебе грязным духом полощут?
 
 
Что же не видно рабочих Пресни,
вздымавших молот под революционные песни?
 

 
Москва моя – огромная страна
в строю стихов, в полёте песни.
В Москве я жил, любил, страдал
рождением Кремля и Пресни,
 
 
Предвосхищением победных дней,
предчувствием дней поражений
и разрушением побед идей,
и искажением рождений.
 
 
Сживался с переменами подруг,
друзей, трамваев, электричек.
Стыдливо взор свой прятал, видя вдруг
в Москве позорное обличье
 
 
беспутных, беспризорных, наркоту,
что тянут на себе Россию
в другую сторону, но только в ту,
где запахи гнилья взрастили.
 
 
Сражался в спорах, часто горячась
от неизбывного бессилья.
Она всесильна – эта наша власть
над бедными людьми насилья.
 
 
И всё ж, Москва, я верю в твой народ,
в твой люд мастеровой умелый,
который праведный ведёт свой род
от честных, искренних и смелых.
 

 
На площади Кудринской, пылью запудренной,
я с толпой тротуарной распят ожиданием.
А в небе звезда за спиной целомудренна
на самом высоком московском здании.
 
 
Глаз светофора буравит нас красностью:
идти не моги – расплющит движение.
Несутся атомы столичной трассою.
Каждый атом со своим положением.
 
 
Вальяжно расслабившись, с телефоном в ухе
(Водитель ведёт Мерседес классно)
сидит полу-полный новый русский,
новый хозяин с почти площади Красной.
 
 
Для него постовой держит всё движение…
На перекрёстке нервами пляшет
«скорая помощь», гудит сиреною…
а где-то больной, полумёртвый даже.
 
 
На площади Кудринской нет перехода,
чтоб под землёю от новых русских
уйти удалось бы простому народу,
спасаясь от глаз озлобленно-узких.
 
 
А рядом Пресня, прошу заметить,
Красною в истории была когда-то,
как кровь, что лилась в девяносто третьем,
когда в демократию стреляли из танков.
 
 
И люди бежали с площади Кудринской,
давили друг друга, в метро спускаясь.
А сверху звезда всё ещё целомудренно
грустно тускнела: жизнь не такая.
 
 
Исчезли пилотки, что были со звёздами.
Исчезла и гордость за сильную Русь.
На площади Кудринской нет перехода,
а без перехода идти я боюсь.
 

 
«На площади Кудринской нет перехода»
Три года назад я писал для народа.
 

 
Сегодня на площади есть переход,
подземный, закрытый, бетонный, как дзот.
Использовать может его даже кот,
которого бомж для продажи принёс.
И нищая рядом…
для денег поднос
корявый из старой забытой трухи.
Копейки нужны ей для постной ухи.
 
 
Простые заботы:
поесть да поспать…
А над переходом
проносится рать
колёсных, бездушных,
ревущих коней,
что нищей не знают,
не спустятся к ней.
 
 
Их трасса ведёт на вершину мечты:
ко злату, ко власти, где нету черты,
предела желаний, где всё лишь для тех,
кого жадность жалит любовью утех.
 
 
Жизнь рвётся на части –
на власть и народ.
Одним верх – по трассе,
другим – переход.
 
 
Но чувства позоря,
бетонные стены
тебе не позволят
ни вправо, ни влево.
И нищая,
пряча подачки в платок,
ползёт в предоставленный ей переход.
 
 
Та нищая в прошлом
жила и любила.
ей всё было можно,
ей всё было мило.
Друзей было много.
Сегодня одна –
бедная, нищая наша страна.
 
 
На площади Кудринской есть переход.
Никто не ответит, куда он ведёт.
 

Алла Валько
Москва

Наконец-то, я в Москве! Я так соскучилась по городу, в котором прошла вся моя жизнь! Увидеться с друзьями, побродить по лесу и погулять в парке, посмотреть спектакль, послушать концерт, посетить выставку, пройтись по московским улицам… Планы у меня были грандиозные.

По дороге домой я восторженно смотрела из окна такси на пышную растительность. С не меньшим восхищением любовалась раскидистой кроной высоких деревьев, которые вижу из окон своей квартиры, зелёной шелковистой травой по пути от дома до метро. Я уже почти забыла, как приятно погладить мягкую травку, которая колышется от малейшего ветерка и лёгкого прикосновения.

Смыкавшиеся кроны деревьев в проулках между улицами нашего района сводили меня с ума! От счастья у меня буквально кружилась голова, а в глазах стояли слёзы. Когда я ждала автобус у стадиона «Медик», то в далёкой перспективе улицы наслаждалась видом позолоченных куполов недавно возведённого храма Иоанна Русского.

Мне понравились ставшие просторными, без многочисленных торговых палаток улицы города, с широкими тротуарами, высаженными на них деревьями, табло, извещающими пассажиров о времени прибытия транспорта! Прогуливаясь по старому Арбату, я с удовлетворением отметила, что на улице снова появились художники, и любовалась их работами. А какой красивый многоэтажный дом с цветником и цветущим кустарником я видела недалеко от станции метро «Крылатское»!

Я прилетела в Москву за неделю до окончания Чемпионата мира по футболу-2018, но впервые дни мне нужно было завершить неотложные дела, поэтому познакомиться с праздничным городом мне удалось только за пару дней до закрытия игр.

Освободившись от неотложных домашних дел, я отправилась на Никольскую улицу, эту фан-зону, о которой узнала от российских журналистов, комментировавших события чемпионата. Никольская произвела на меня самое благоприятное впечатление. На время ЧМ-2018 власти Москвы установили на ней металлоискатели, но меня это не огорчило, так как я понимала, что власть должна обеспечить безопасность своих и иностранных граждан. Улица была красиво украшена, с протянутых вдоль всей улицы тросов свисали длинные нити с крохотными гирляндочками, шариками, цветочками, цветными лампочками. Вечером, когда они включились, я стала свидетелем удивительно красивого зрелища.

Вдоль всей улицы было открыто множество маленьких кафе, которые с явным удовольствием посещали как гости столицы, так и москвичи. Я увидела вывеску «Вокруг света» и зашла внутрь. Раньше этого центра я не видела. Здесь было множество залов, и все они были заполнены людьми. Своё название центр получил неслучайно: гастромаркет «Вокруг Света» – это 24 ресторана и кафе, это многообразие национальных кухонь и авторских меню. Каждый заглянувший сюда может совершить путешествие в страну культурных и вкусовых традиций разных народов планеты.

Мне понравилось, как выглядели газоны с цветниками перед зданиями на Никольской, очень понравилась чистота – нигде не валялось ни единой бумажки, ни сигареты, хотя на улице было много людей. И вот люди-то мне понравились больше всего. Я любовалась тем, как выглядят наши женщины, как они красиво и аккуратно одеты, чувствовала их хорошее настроение и радость по поводу происходящего. Во многих местах с песнями и танцами выступали гости столицы, но мне показалось, что порой они были излишне шумливыми. Наши граждане проявляли большую сдержанность.

Пройдя по Никольской, я вышла на Красную площадь, в центре которой был организован парк футбола и на небольшом футбольном поле со спортивным азартом играли команды любителей. Чемпионат настолько вдохновил и наших мальчишек-болельщиков, что они тут же, на площади, везде, где было хоть какое-нибудь свободное пространство, тоже играли в футбол.

Моё внимание привлёк аттракцион робот-вратарь. Посетителям парка предлагалось забить мяч в ворота, а искусственный голкипер парировал удар. Желание сразиться с вратарём один-на-один проявило немало молодых людей. Среди них можно было увидеть и людей среднего возраста. Очередь выстроилась длиннющая. Мне было интересно увидеть, как происходит поединок между игроком и вратарём, поэтому, миновав очередь, я приблизилась к самому «эпицентру» аттракциона и начала наблюдать за происходящим. Зрелище оказалось захватывающим, ибо мало кому из забивающих удавалось вынудить робота-вратаря пропустить гол.

Наконец, передо мной в очереди людей, уже ожидавших выхода на поле «боя», оказались молодые люди – парень и девушка. Они подошли к решению проблемы творчески, поняв, что бить нужно резко и то место, которое не покрывает своим телом движущийся, как часовая стрелка по плоскости круга, робот-вратарь. Это значило, что бить нужно было по верхним углам ворот или почти вниз, поскольку робот как всякий механизм имел время запаздывания. После совместного обсуждения этой задачи я пожелала молодым людям удачи. Девушка попросила меня не осуждать её в случае неуспеха. Я со смехом ответила, что если её мяч долетит до ворот, то это уже будет успех.

Когда подошла очередь парня бить по воротам, он снял кроссовки и ударил по мячу голой ногой, но его первый удар был неудачным. Зато второй принёс ему удачу. Многие зааплодировали его успеху. На этом его попытки закончились. Теперь была очередь девушки. Её первый удар был слабым, и мяч до ворот не долетел, но зато второй был таким резким и низким, что робот-вратарь «не успел» отбить его. Я ликовала, а меня аплодисментами поддержали все присутствующие.

После этой сокрушительной победы мне захотелось пообщаться с очаровательной парой. Оказалось, что молодому человеку 26 лет, он рекрутирует парней в армию, а девушке 23 года, и она, окончив институт, занимается вопросами экологии.

В следующий раз я прогуливалась по этим местам вместе со своей приятельницей Людмилой. Мы снова прошли вдоль Никольской улицы, наблюдая за выступлениями гостей чемпионата: слушали гитариста, пение и игру на барабане ансамбля чернокожих болельщиков, с интересом смотрели на их пляски, любовались ряжеными с масками на лицах и без них. Пройдя по Красной площади, мы вышли к парку «Зарядье», который я увидела впервые. Парк появился здесь недавно, на месте снесённой гостиницы «Россия». На пересечённой местности очень удачно была создана парковая композиция. Уже стало совсем темно, так что скоро нам пришлось уходить. Мне хотелось бы ещё раз вернуться сюда. Надеюсь, у меня всё ещё впереди!

Меня умиляли многие встречи в метро с детьми и их родителями. Однажды рядом со мной на скамью села маленькая девочка. Не теряя ни минуты, она достала тетрадь, цветные грифели и начала рисовать. Папа с дочкой ехали в метро не более двух остановок, но за это время девочка сумела нарисовать целую картину: ввысь над землёй поднимаются разноцветные шарики, и это было нарисовано весьма профессионально.

В другой раз я наблюдала, как на коленях у молодой женщины с соской во рту сидела младшая дочь, а рядом с ней – старшая, тоже маленькая девочка. Правой рукой мама поддерживала младшенькую, а левой обняла за плечики старшенькую. И как было приятно видеть её счастливое от материнского внимания лицо!

Позже, находясь уже в Калифорнии, я с нежностью вспоминала об этих приятных встречах в Москве.

Ляна Верещагина
Москва

 
Окутал город тихий вечер…
Листвою ласково шумя,
В манящем розовом закате,
в своих мечтах гуляю я.
Как я люблю Московский центр,
По улочкам его бродить,
Где сказки старого Арбата живут,
и вечно будут жить!..
Дома, вы помните так много,
Лепниной выложен багет.
Здесь по булыжным по дорогам шли барышни,
затянуты в корсет,
И зонтики в руках крутили
В кокетстве этом был секрет…
В ажурных шляпках и с цветами,
под скрип пролетки: цок, цок, цок!
Они свой веер раскрывали,
С изяществом прикрыв лицо.
Мужчины, приподняв цилиндр,
в приветствии сдержанном идут,
Вот детки – с чистым звонким смехом,
Их гувернантки в сквер зовут.
Борзые – также штрих заметный,
хозяин вывел их гулять…
В особняке, что на Неглинной,
Приемы громкие опять.
Ах, как приятно окунуться в тот мир,
где воздух был другим!..
Великие в то время жили:
Творцы – мы благодарны им!
Архитектура сплошь шедевры–
талантливое мастерство!
Во всем изящные манеры,
Здесь вдохновенья торжество!..
Закат уплыл, теперь на город
спускается ночная мгла…
И фонари, что вдоль бульвара,
Зажглись, и тайна ожила…
Тут в пору спать… но нам не спится,
в окошках жизнь,
Где есть сюжет.
В прозрачных шторах силуэты,
К ним мотыльки летят на свет…
Мой старый город, ты прекрасен!
Все времена в тебе сплелись,
из прошлого вуаль приоткрывая,
В сегодняшним они сошлись.
 

 
Осень: Ах, какая дева непростая!..
Золотом раскрасила,
На ветвях листки.
Гербовой монетой.
Сорванные ветром,
Опадут с деревьев –
Прям под каблучки…
Покружат негромко
Вслед летит поземка,
Золото сусальное к Покрову метя…
Это ли не диво!..
Сказочно, красиво
С Божьим наставленьем,
Зиму торопя…
 

 
Мне ни к чему таинственность, вуаль…
Пишу открыто, строки проживая.
Не стану рисовать я пастораль,
Хандра вцепилась в сердце, дура злая!
Нет радуги веселой на душе…
Я в прошлое смотрю, себя ругая
Родиться б вновь счастливой, в нагише!
Младенцем чистым…
Маму обнимая.
 

Алексей Дмитриев
Москва

 
Цветут дерева на московской земле:
зеленые ветви, багровые листья.
С рассветом ожило плесканье аллей
до вечера. Запад, окрашенный кистью
художника, прячется за горизонт,
когда над столицей взмывают созвездья.
Поэты не ведают сумрачных зон,
и черпают в книгах последние вести.
 

 
От литургии слову верных
мелькают городские сны,
поскольку в веке двадцать первом
в Москве не слышно тишины.
Молитве немощной внемли!
Забыт и быт седой, и вечер хмурый
там, где история Земли –
война цивилизации с культурой.
 

 
На экране звездного окна
замерла небесная символика.
Сутки прочь. И солнце, и луна
крутят исторические ролики.
Луч звезды – серебряной осы –
жалит зрение,
                а где-то в отдалении
движут ночь настенные часы –
сердце механическое времени.
 

 
Я не один, и правит мной
в стране молчания и пенья
хранитель – ангел неземной –
пособник тихий вдохновенья.
Слова – заведомая ложь,
и не озвучить на бумаге,
что говорят весенний дождь
и молний синие зигзаги.
В полях уснувшие ветра.
Наполнит ум молчанье это.
Над лесом светит до утра
златая лунная монета.
Переплелись и явь, и сны,
и мир укрыт ночною сенью,
где голос древней тишины
пророчит радость воскресенья.
 

 
Покой и мир наводят сон
в пространстве бытовых укрытий.
Ведут хрустальный перезвон
дождя сияющие нити.
Часов ленивых долог ток,
и небосклон, где птичьи стаи,
так упоительно глубок,
романы осени читая.
 

 
Душа и дух в земной таятся клети,
сменяет время солнце и луну.
Церковное встречая новолетье,
листва живит шуршаньем тишину.
 

 
Чиста природа в январе:
река, замерзшая до донца,
и зелень елей в серебре
в пространстве золотого солнца.
Дыханье мира улови,
стихий таинственно родство.
Пурпурной жертвою любви
душа омыта в Рождество.
 

 
Я ищу из насущного мига побега
с вдохновеньем в душе или без,
в то прошедшее, где под алмазами снега
грезит счастьем готический лес.
 

 
В окне не видно горизонта полосы,
сгущаются невежество и темень.
Пробили полночь суетливые часы,
и смерть есть остановленное время.
 

 
Содержит истина иллюзию пространства,
и циферблат есть только символ круга,
что в вечность вводит призрачные цифры.
 

 
Перед лампадой образ грозный.
Вражду умирить попроси,
где ветерок колышет сосны
и кружит ястреб в небеси.
И сердце трепетно дрожит,
разбужено крестовым жестом,
и безобразие души
молчит пред мирным совершенством.
Обетованье не обманет,
сойдя в кладбищенскую сень –
там Царства Божьего сиянье
переполняет каждый день
 

 
Царственный лик
тих в мире печали и темени.
Брошенный миг,
круги на поверхности времени.
 

 
Царство храма цветёт лепестками огня.
Я Христа именую по отчеству.
В сновидениях ночи, в сиянии дня
мы едины в своём одиночестве.
 

 
Тонка связующая нить,
тоска сменяется печалью.
Апостол Пётр прозвенит
во тьме заветными ключами.
Исчезнет сумрачная тень,
блеснёт прекрасное мгновенье.
Апостол Павел каждый день
пророчит радость воскресенья
 

Елена Егорова
Дзержинский

Руководитель литобъединения «Угреша»

 
С какою тихою красою
минуты детства протекли…
 

А.С. Пушкин

 
Первый вздох поэта, первый шаг
Древняя столица принимала.
Гения от бед оберегала
Православная её душа.
 
 
Годы детства с тихою красою
Здесь текли, здесь музы первый клич
Слышал Пушкин – родовой москвич,
И Москву любил он всей душою.
 

1

 
Над Москвою солнце ясное
Поднимает алый лик.
Осветилась площадь Красная
Светом утренних молитв.
 
 
В красных водах отражаются
Башни красные Кремля,
И румянцем наливаются
Купола, колокола…
 
 
Храм Блаженного Василия
В алой ферязи зари.
Небосвод над всей Россиею
Красным маревом залит –
 
 
Будто скверна очищается
Кровью жертвенной Христа,
И над миром воцаряется
Заревая красота.
 

2

 
Май на Руси – зелёно-голубой,
Необычайно ласковый и яркий.
И чувствуется Божия Любовь
В травинке каждой, веточке, фиалке…
 
 
Листвы вуаль – как нежные мазки
Светло-зелёной чистой акварели.
Могучие старейшины Москвы –
Дубы столетние – и те зазеленели.
 
 
Весь мир живёт в плену зелёных грёз
И надевает юные одежды.
Исполнен бирюзовый взгляд берёз
Молитвенного света и надежды.
 
 
И колокольчиками в свежих зеленях
Пичужки перед Господом звенят.
 

3

 
Белая облачность. Голуби белые.
В чистом снегу дерева поседелые.
К рощам крадутся туманы белёсые
И обвивают их белыми косами,
И разливают своё молоко
Над безмятежной Москвою-рекой.
Дали родные, дороги и башни
Словно расписаны белой гуашью.
Белы берёзы у белой стены
В царстве спокойствия и белизны.
Белая роза – узор на стекле.
Белая церковь на белой земле.
И Богородицы белый Покров
Виден сквозь дымку молитвенных снов.
 

4

 
Зимние сумерки – тень синей птицы,
Что в синем воздухе тихо кружится.
В синих сугробах – сапфирные крошки.
Синь силуэтов на лунной дорожке.
Всюду синеет искрящийся иней.
Синие блёстки в глазах твоих синих.
Синяя птица крылом осенила
Нас, улетая в ночные чернила.
Синь исчезает. Темнеет вокруг.
В небе плывёт полумесяца струг.
В свете его серебрятся кресты.
Россыпи звёзд – неземной красоты.
Крепок морозец. Соборов святыни
Сириус нежит лучом светло-синим.
 

5

 
Над Москвою золотые купола
В светозарном нимбе солнечных лучей.
Осень злато расплескала-разлила,
По лесной стране затеплила-зажгла
Сонмы золотых берёзовых свечей.
 
 
А канва озёр расшита, как парча.
Солнца огненные блики – как стежки.
Брызжет волн янтарных пена на причал…
Русской осени пресветлая печаль
Растеклась над полотном Москвы-реки.
 
 
В небе бело-золотые облака.
И, насколько охватить способен глаз,
Даль полей родных безмерно широка.
И знаменье крестное творит рука
На России золотой иконостас.