Текст книги "Альманах «Литературная Республика» № 2/2019"

Литературная республика. №2/2019

Поэзия

Мария Агеева
Москва

 
Субботнее утро (шесть утра) –
золотое
время
для сна.
Но так не думает ворона,
что поет
на вишне
у моего
окна.
Сидит и прямо в окно
                                       направляет
звук:
«Как ты можешь спать?
просыпайся же,
друг!»
Спать становится невозможно
при такой
звуковой
атаке.
Отмахиваюсь рукой, потом ногой, –
ей это всё-
всё равно.
И я вскакиваю.
Бегу спросонья к окну,
уговариваю:
«Ну,
не ори,
будь человеком!»
Тогда она улетает,
заливаясь
радостным
смехом.
Лишь только снова засну,
вдруг опять
та же
песня.
Проделанная процедура
не помогает-
орет,
хоть ты тресни.
И вот я в ночнушке
тащусь
на балкон,
ёжась от холода.
И только тогда она улетает,
трясясь
на лету
от хохота.
Согревшись, с трудом
засыпаю
опять.
И тут же мне каркают:
«Здорова́ же
ты
спать!»
Побегав у окон,
и на балконе
бельем
помелькав,
Бреду я на кухню
и
лезу
в шкаф.
В ворону я
 хлебом
кидаю
уныло.
Она улетает,
                       мне
крикнув:
«Мазила!»
Иду я обратно,
но
уже
не
до
сна.
Как утро прекрасно,
вот
это
весна!!!
 

Антонина Белова
Москва

Поэт, автор шести сборников стихов, победитель поэтических турниров и конкурсов; кандидат филологических наук, доцент, автор многих научных статей, посвященных поэтике, член Союза писателей России.

 
Разъедемся, и, может быть, надолго.
Не дотянуться до твоих дверей,
Как не найти счастливых козырей,
Когда над всем довлеет чувство долга.
 
 
А жизнь течёт, как в песне старой Волга,
Меняя русла, делая добрей
Тех, кто не знал судьбы поводырей,
Средь серых будней – радости осколка.
 
 
Но будет день, особенный, когда
Ничто не сможет уберечь от встречи,
Пусть даже смерть сама нам поперечит.
 
 
И будет тем бессмысленно горда.
Я прикоснусь к тебе теплом дыханья –
Любовь не знает страха расставанья.
 

 
В Женеве ночь пронизана дождями
И пахнет розами, над озером туман.
Таинственны пути далёких стран,
А их народам повезло с вождями.
 
 
Легко душе, оставленной страстями
И недоступной злу, ей чужд обман.
Йоркширский след оставит в ней изъян,
Когда захочешь радость пить горстями.
 
 
Уйдёт неважное, забудется обида.
Любовь одна лишь не покажет вида,
Ей не смутиться от молвы людской.
 
 
Шепчи люблю, чтоб скрасить боль разлуки,
О, этот свет в глазах нежданной муки…
Виват, Женева, я в душе с тобой!
 

 
У крымских дней так много перемен,
Вновь берег Ялты… радостно прекрасен.
Твой горизонт безоблачен и ясен,
И нет в сердцах предчувствия измен.
 
 
Что мы дадим любви святой взамен?
Ведь равнодушья скользкий путь опасен,
Так крик души взывающей ужасен:
Он сердце рвёт, как ленточку спортсмен.
 
 
Блаженны дни, не знающие крови,
Воистину вы в судьбоносном зове, –
Останьтесь тихой нежностью во мне.
 
 
Меняя всё: и время, и пространство,
Сжигая боль – в невидимом огне –
Для вечности седой и постоянства.
 

 
Осенних дней настала череда,
И лист летящий – то её примета,
Как холодна в реке судьбы вода –
Напрасно ждать желанного ответа.
 
 
Но я по-прежнему, мой друг, тверда,
Надеждою, наивная, согрета,
Нет,не зову вас, юные года,
Не променяю осени на лето.
 
 
И в тишине своих тревог-ночей,
И в прорицании скупых речей
Увижу обещание на встречу.
 
 
Пусть осень подожгла к тебе пути,
Пусть, кажется, вовеки не дойти –
Но твёрдо верю, что тебя я встречу.
 

Сергей Берсенев
Москва

 
России дальние дороги…
Конца с порога не видать…
Так было при царе Горохе,
так есть, когда в почёте – тать.
Находим разные причины –
покинуть временно уют:
иным положено по чину,
иным покоя не дают
пути святые пилигрима,
первопроходца сильный дух…
Желаньем собственным гонимый,
я тоже странником иду….
И ждут рассветные туманы
забытых Богом деревень…
Непредсказуемостью манят –
как будто избы без дверей:
входи, вот – скатерть самобранка,
вот – хлеб радушия, вот – соль…
Один во мне узнает брата,
другой не пустит на постой…
Сочтёт надутой, «важной птицей» –
с оттенком спеси на лице…
– Припёрся, значит, из столицы?
В Тмутаракани дать концерт?
Да нет… Сгущать не надо тучи…
Пусть в заблуждении пока –
земля ценить себя научит
того, кто шёл издалека.
И ждёт немая осторожность
провинциальных городов.
С мечом ли я?.. Навеки – в ножнах!
А слово за слово – готов!
Не поучать, а брать уроки
зубриле-школьнику под стать.
России дальние дороги…
Конца с порога не видать…
 

 
Улыбнулось солнце через силу,
чувствуя дыхание зимы.
Жди морозов, стойкая Россия!
Ну, а больше – радостей земных!
Говорят, что пафос неуместен,
если речь о самом дорогом –
стихотворно или в доброй песне…
Но за одой – новая вдогон…
Город обустроенный, деревня,
человек по имени Родник …
Что ещё дороже злата, денег?
Что ещё продлит мне жизни дни?
Озеро с невытравленной рыбой…
Лес, который вырубят вот-вот…
Это для души важней, чем прибыль….
В новом веке – всё наоборот!
Всё – вверх дном, как сами попросили,
веруя в химеры перемен…
Жди морозов, стойкая Россия!
Одолей, чтоб ставили в пример!
 

 
Я не терплю большие города…
……………………………………………
Сверчок-флейтист играет о любви
Всё с тем же вдохновением привычным…
 

Марианна Боровкова

 
В Мегаполисе делать нечего
Паганини лугов, кузнечику,
и сверчку-виртуозу с флейтой…
Вот такая изнанка лета…
Чахнет творчество обесцененным:
переходы вдруг стали сценою…
Славен тот, кто на трёх аккордах
об исподнем вещает гордо.
За симфонией, за скрипичною –
прочь из города! Электричкою…
Край забытый – романсы листьев,
молодая Душа флейтиста…
Что мешает покинуть улицы,
по которым бредём, сутулимся?!
Понимаешь – в поступках скован,
а с утра – лабиринты снова…
Из пространства глухого, узкого
на свет Божий выводит музыка…
Не толпой озверевшей, дикой –
в одиночестве, тихо-тихо….
 

 
Небольшой городок, затерявшийся
в центре России…
Его имя известно – вам скажет любой проводник.
Он стоит и стоит, чем бы годы ему ни грозили…
Не упал на колени, седой головой не поник.
Небольшой городок, где окраина –
та же деревня…
Человек человеку то – друг,
то – жестокий рентген.
И гуляет молва, у которой в попутчиках –
ревность,
и от зависти чёрной святое не спрятать в реке.
Небольшой городок… Скорый поезд в гостях –
две минуты….
Ну, откуда прольётся на крыши божественный
свет?
Говорят, что в таком и рождаются бунты и смуты…
Здесь непризнанный гений однажды оставит
свой след.
Небольшой городок… Сколько их по стране –
лилипутов!
Вековые легенды… История – в каждой главе…
Но вторгается ночь, будто жадные щупальца
спрута…
Это входит во вкус белокаменный град-Гулливер.
 

как много втихомолку перепето…

Галия Гали

 
Песня, прозвучавшая с эстрады…
Мощный голос важного певца…
Отчего такое мне не в радость?
Почему не хочется плясать?
О любви соседи ладным хором
голосят за праздничным столом…
Жму плечами, молча, не в укор им:
мне бы – тишины со всех сторон.
Мне бы – ночь со звёздами в подарок,
чтобы рядом – ни одной души,
на минуту смолкла чтоб гитара
у костра весёлого в глуши.
Чувствуя себя усталым волком,
потерявшим к стае интерес,
буду петь и петь я втихомолку,
прославляя милый сердцу лес,
до креста оставшиеся годы,
человечность волчьего лица,
выдуманный мной мираж свободы,
мелочи, которым нет конца…
 

Наталья Буканова
Москва

 
Зима, причудница жестокая,
Всё заморозив, снегом завалив
Пути и к сердцу тропки,
Вдруг подобрела на исходе, подарив
 
 
Денёк волшебный, как из сказки,
Поставила спектакль как истый мастер.
Костюмы, декорации и свет –
Так бесподобны, слов здесь нет.
 
 
Деревья убраны нарядом подвенечным,
Шелка и бисер, жемчуг, бриллиант,
Сверкают под юпитером небесным,
Прекрасны ночью, во сто крат
 
 
Изысканней, пленительнее днём.
Качая ветками, танцует хоровод.
Великих мастеров картина та достойна.
И выходки зиме прощаем непристойные.
 

 
Над Москвою плывут облака,
Розовеет рассветом город.
Просыпаются купола,
Золотом рассеивая холод.
 
 
Скаты крыш омывает свет,
Ночной соскребая сумрак.
Меняется улиц цвет
Сотни раз, убегая в проулок.
 
 
Вечером тыщи огней
Разводят другой костёр.
Скорее меня согрей!
Руки ко всем простёр,
 
 
Чтобы обнять крепче,
Милое нашептать,
Утешить и поразвлечь,
Представить себя, показать,
 
 
Что, в принципе, невозможно –
Меняется ежесекундно.
О столице поведать сложно,
Закончить рассказ трудно.
 
 
Начало уже изменилось,
Пока говорили долго,
Что-то ушло, растворилось,
Много явилось нового.
 
 
Реки, как две артерии,
Опоясывают пространство.
Это её критерии
Относительного постоянства
 
 
Со скользящим по зеркалу вод
Светящимся домом плавучим.
Пышные с берега проводы
Попавшим в него везучим.
 
 
Город-призрак, кому мечта,
Бывает и злым, и добрым,
Старых улочек красота
И на расправу скорым.
 
 
Сполох огней ослепляет,
Заставляя забыть печали.
Всюду тебя догоняют,
Необозримые дали.
 

Анатолий Бушуев
Жуковский

Санитарке, совершившей свой подвиг в Первую мировую войну, подняв воинов в атаку.

 
Если б кто спросил её когда-то:
«Кем ты хочешь, Римма, быть?»,
То услышал: «Быть хочу солдатом,
Чтобы верно Родине служить».
 
 
Год четырнадцатый, трудный для России,
Когда ринулась немецкая орда,
И снаряды строй людей косили,
Тех, кто встал на защиту от врага.
 
 
Римма Иванова тоже встала
В строй – сестрою в медсанбат служить.
Жуть войны её не испугала:
Что своею жизнью дорожить?
 
 
Но в очередном бою жестоком
Был убит снарядом офицер.
Встала Римма смело из окопа,
Показав всем воинам пример.
 
 
Ранена смертельной пулей Римма,
И узнала замертво она:
Смерть сестры в бою невосполнима,
Так была отважна, так была юна!
 
 
Царь отметил подвиг девушки крестом.
Этот крест она не получила.
В трауре тогда был Риммин дом,
И иссякла молодости сила.
 
 
Минет век, пройдут десятилетья,
Подвиг Риммы будут вспоминать,
Памятник поставят – в знак бессмертья.
Среди нас герои есть? Как знать?
 

 
Солдаты, павшие в Афгане
И не пришедшие с войны,
Вы в ней себя не потеряли,
В девчонок были влюблены.
 
 
Вам жизнью – нет, не насладиться
Построить новую семью,
Вы посланы с врагами биться,
Теряя молодость свою.
 
 
Вам было двадцать лет
                                 отпущено судьбою,
От матерей сумели отлучить,
И что вы сделали с собою,
Вам предстояло только жить.
 
 
Не заживут на теле раны,
Не спустится ангел с небес.
Вы – наши воины Афгана,
Всегда к вам будет интерес.
 
 
Вы – наши молодые братья,
Мы часто вспоминаем вас,
На чужой земле вам выпало сражаться –
Тогда всё это волновало нас.
 
 
Те, кто домой не возвратился
И кто погиб на той войне,
Звездою яркой засветился –
Той, что в дороге светит мне.
 

Александр Ветров
Клин

 
Вечер. Месяц. Вскоре тучи
Появились над рекой.
Сильный ветер снег колючий
Гонит вдаль передо мной.
 
 
Лес за полем исчезает.
Быстро гаснет лунный свет.
На дороге заметает
В полумраке санный след.
 
 
Круговерть. Всё небо мутно.
Ни машин нет, ни людей.
Согласись, что неуютно
Быть в пургу среди полей.
 
 
Повернул назад – и ходу.
Дома дал себе зарок:
Всё! В такую непогоду
Я отныне не ходок.
 
 
Наступил конец недели.
Снова тучи вдалеке.
Что сидеть?! Под свист метели
Я опять пошёл к реке.
 

 
Вечерняя луна. Тихонько ветер веет.
Туман меж двух холмов, за рощицей, белеет.
Уж первая звезда повисла над рекой.
В полях – безмолвие. Иcкрящейся росой
В низине, за селом, трава уже покрылась.
Зажёгся Млечный Путь. Река засеребрилась.
В прудах, над гладью вод, застыли камыши.
Пусты все улицы. Ни звука, ни души.
 

 
Июльский дождь стучит в оконное стекло.
Стремительно бегут по улице потоки.
Собравшись у сосны, пугливые сороки,
Треща, умчались вмиг куда-то за село.
 
 
А дождь всё льёт и льёт. Прошло уже полдня.
Наверно, к вечеру начнётся наводненье.
Вдруг ливень кончился. Вслед – солнце,
проясненье.
Минуты – и везде толпится ребятня.
 
 
Почти у всех в руках модели кораблей.
Склонившись над водой, их в плаванье пускают.
Зачем потом идут, за ними наблюдают?
Чтоб не уплыли в даль затопленных полей.
 

 
Светлеет небо на востоке.
Открылась даль. Роса блестит.
В реке, точней, в её протоке,
Покрытый мхом валун лежит.
 
 
Вблизи него деревьев листья
Скользят по зеркалу воды.
Рябин развесистые кисти
Заполонили все сады.
 
 
Бежит тропинка вдоль забора,
Потом спускается в овраг,
Летит на холм и с косогора
Уходит в голый березняк.
 
 
Над тихой рощей солнце всходит.
Светлее стало вмиг кругом.
Проснувшись, ветер в поле бродит,
Бурьян качая за селом.
 
 
В садах листву сгребает в кучи.
Вдруг – громкий свист, протяжный вой.
А через час из тёмной тучи
Снежок посыпал над рекой.
 

Элла Кириллова
Москва

 
Гляжу я на фото:
– Ах, кто эта женщина?.. –
Стремленье к полёту,
Движение встречное…
В глазах – отрешённость,
Во вздохе – таинственность,
И жесты наполнены
Знанием истины…
Что видит она
Из того, что неведомо?
Что знает? Когда
Получает ответ она? –
Лишь только спросить соберусь –
На бумаге он!..
Лишь к ней обернусь –
Снова встретимся взглядами…
…О, тайна из тайн!
За далёкими далями…
Как можно познать,
Разгадать? –
Не разгадана:
Себя узнаю каждый день,
Как впервые, я!..
Войти в свою тень
Невозможно…
 
 
О, женщина!..
 

 
Светило солнце.
Мир – играл:
то пели птицы,
и звучало
невероятное сопрано
средь дивных гор –
и тот вокал
«Аве Марию» возносил
к верхушкам снежным,
поднебесным…
 
 
И мне казалось,
ты – любил –
меня…
И пением чудесным
в моей душе
звучал рефрен
любви твоей:
Аве Мария!
 
 
Я, пением озарена,
тебя, как ангела,
любила.
 
 
Аве Мария!
Аве, милый!
 

 
Я рисую тебя на песке:
Капюшон и вихрастый затылок.
И – улыбка.
И к каждой руке –
По крылу.
Но… стерев…
Однокрылым
Я рисую
Тебя
На песке.
 

 
Рыжие полосы леса среди полей:
Словно подарок, земля упакована в ленты.
Вновь озарится сиянием Вифлеем
В ночь, предваряет которую звёздный сочельник.
Тёмная зелень хвои и белый мох.
Мерно качаются крупные гроздья рябины.
Пост завершится Филиппов – и в Рождество
Я загадаю нам вечной любви, любимый!
 

 
Рассвета ждёт раскидистая ель.
И лапы пышные её клонятся долу.
…Об этом утре – медленно и томно –
Когда-нибудь споёт виолончель…
 
 
Придёт пора – и струны зазвучат.
Ну а пока, росой умыты, иглы,
Роскошны и дурманяще-душисты,
На солнце нежатся и чинно так молчат.
 
 
Когда-нибудь душа моя споёт
Об этом утре с запахом сирени,
Об этой предрассветной сладкой лени
И о тебе, скрипач и звездочёт…
 
 
О том, как дождь за окнами шуршит,
Сливаясь в аккомпанемент весенний,
О чуде вечного перерожденья,
О таинстве чарующей тиши.
 
 
Альтом изящным ели стать дано –
Ответьте мне, ну это ли не чудо?!
И если ели зазвучать нетрудно –
То мне певуньей стать предрешено:
 
 
Я стану петь, а ты, скрипач, играй!
И пусть любовь смягчает диссонансы…
И новые рождает пусть романсы.
…И ели пробуждаются пускай.
 

Владимир Коблов
Краснозаводск Сергиево-Посадского района Московской области

 
Скамейка. Пруд. И лебедь в белом
С подругой шествуют по глади.
Их мысли строчками в тетради
Легли наипервейшим делом.
 
 
Нет в мыслях суетности бренной,
Престижа нет и алкоголя.
Там небо есть. Вода и воля.
Вот нам бы так, чтоб непременно
 
 
С подругой плыть вдвоём по жизни…
Бок о бок и плечом к плечу…
Об остальном я промолчу,
Как лебедь, мыслями подвижный…
 

 
Ворона сказала «кар!..»
Ранним воскресным утром.
Это на птичьем – «мудрый».
Знать, у вороны – дар…
 
 
Лёжа принять с почтеньем?
Ну не вставать же в рань.
Кстати, полить герань…
Есть ли у мудрости рвение?..
 
 
Ворона сказала «кар-р-р!..»
Да слышу я, не глухой же!..
Вот заладила тоже…
Надеюсь, что не пожар.
 
 
Всё-таки, пять утра.
Спят, понимаешь, люди.
Им сейчас не до чуди…
Выспаться бы пора…
 
 
Ворона сказала «ка-а-ар-р-р!..»
Слушай, убью не глядя!..
Мало ли что в тетради,
Ночью сидя, кропал!..
 
 
С совестью не знакома?..
Конечно, с такой высоты
Можно сказать, что ты
Сестра у летнего грома…
 
 
Ворона сказала «кар!..»
Ровно в пять этим утром.
О чём-то, наверно, мудро…
Знать, у вороны – дар…
 

 
Сегодня вновь спустился я в метро.
Москва, туннели, станции и цифры.
Нагляден современности синдром.
А дома со шпатлёвкою ведро
Хранит в себе тихонько строк мотивы.
 
 
Оно, возможно, вызовет вопрос,
Который высоко технологичен.
Ответ в наивности довольно прост:
Вон на «зелёный» переходит пёс.
Видать, что правила ему привычны.
 
 
Недоуменье встанет на лице:
Где связь ремонта с уличной собакой?
Ответ всегда у курицы в яйце,
Но Боже упаси искать пинцет
Как инструмент в поэзии, однако…
 
 
Картинки дня смиренно уложил.
Мне эта стопка позже пригодится.
Рука моя в предчувствии дрожит.
Сегодня день добрался до межи.
Картинам новым ночь поможет сниться.
 
 
На них не будет моего метро…
В ночных сюжетах – линии и шифры,
В которых – со шпатлёвкою ведро,
И на окне – бутылочка «ситро»…
В объятьях тихих спящей рядом нимфы…
 

 
Было это позавчера
Или, может, вечером в среду.
Если годы считать за дни,
То, пожалуй, во дне вчерашнем.
 
 
Странно как-то текла зима,
Отказавшись идти вначале.
Снег опаздывал у неё,
Но зато к ней стучался дождь.
 
 
Как впустить, если тот, другой
Вдруг окажется у порога?
Но пока его всё же нет –
Хоть какой-то мужчина в доме.
 
 
И открыла, и он вошёл.
Думать нам никогда не поздно.
Он к кому в объятья попал?
Да к тому же, всё было наспех…
 
 
В общем, сразу тот дождь замёрз.
И товарищи следом тоже.
Это ж надо – шляться к зиме?!.
Не хватало своих как будто.
 
 
А затем опоздавший снег
Наводил здесь свои порядки.
Он под шубу упрятал лёд.
А зима про дождь… промолчала.
 

Наталия Колотилина
Москва

Образование высшее педагогическое.

Член МГО Союза Писателей России, член РСП. Выпустила 9 поэтических Сборников. Печаталась в «Литературной газете», журналах: «Литературная столица», «Союз писателей», в сборниках: «Поэты России», «Автограф», в альманахах: «Российский колокол», «Фавор», «Наследие», в «Альманахе русской поэзии», а также в коллективных сборниках проекта «Библиотека современной поэзии», «Литературная республика», Энциклопедия «Большая литературная карта Росси» и др. Включена в «Каталог современной литературы», в «Антологию русской поэзии» и в «Антологию подмосковной поэзии».

Награждена звездой «Наследие», медалью В. Маяковского 125 лет и медалью А. Пушкина 220 лет.

 
Зима подошла незаметно.
Какие тут, к чёрту, приметы!
Ни ветра, ни льдинки, ни снега…
И даже уже не до смеха.
 
 
Земля напиталась дождями,
Разбухла, как хлеба краюшка.
И стали болотцами ямы,
И съёжилась как-то избушка.
 
 
Промокшие чёрные сучья
Озябли, как голые ручки.
Вот медленно в серые кучи
На небе сползаются тучки.
 
 
На утро возможны осадки
Из инея, насморка, кашля.
Давно завершились посадки:
Озимыми стелется пашня.
 
 
Но вечером! Вечером всё же
Внезапно запахнет зимою.
Студёный мороз так и гложет.
Мертвеют леса под луною.
 
 
Спешит запоздалый прохожий
На свет дорогого окошка,
Собак задремавших встревожат
Шаги на застывшей дорожке.
 
 
Конечно, зима ещё станет,
Своей красотой околдует,
Все реки покроет мостами,
Седыми снегами задует.
 
 
«Утёночек» лебедем будет,
Как в сказке чудесной у Ганса;
Но детство своё не забудет,
И грязь, и луну из фаянса.
 

 
В темноте утонула деревня.
В низких окнах не видно огней.
Даже светлого лунного гребня
Не сыскать в свистопляске теней,
 
 
Ветер треплет обрывками неба
И гоняет клубящийся мрак.
А к утру, притомясь, хляби снега
Мокрой кашей наполнят овраг.
 
 
Всё во власти метущихся круглиц –
Мокрых, острых осколочков льдов.
В дремоте обезлюдевших улиц
Ночь стирает цепочки следов.
 
 
Ну и пусть непогода гуляет,
Торжествует ненастье опять.
Ведь природа, конечно же, знает,
Что зиме всё равно не бывать!
 

 
Талантливых людей на свете очень много.
Из года в год их множатся ряды.
Но светоч гения даётся лишь от Бога
Крупицами из вороха руды.
 
 
Я думаю о них, кто «поцелован Богом»,
Чей гений, как звезда, горит в веках.
О тех, кто наши души обжигают словом,
Чьи мысли возвращают к родникам.
 
 
Какая сила жизни жжёт творца при этом,
Кто водит по холсту его рукой?
Кто по ночам диктует текст поэту,
А формулы – учёному строкой?
 
 
Как композитору послышались мотивы?
Всегда в работе, часто без еды,
Перелопатив творчества массивы,
Шедевр рождался платой за труды.
 
 
И, опалив огнём ликующее сердце,
Они сгорали в страстной жажде жить,
Всю душу разорвав, открыв потомкам… дверцей,
Чтоб к Истине дорогу проложить.
 
 
Жизнь гениев всегда подобна солнцу.
Её девиз – гореть… сквозь мрак… в борьбе.
Порой непризнанным… Но всё ж им воздаётся
Бессмертием в твореньях и в судьбе.
 

 
Провинциальный городок
Почти ничуть не изменился.
Души моей тут островок,
Ведь я когда-то здесь родился.
 
 
Прошли года. Уж дома нет,
Лишь старый сад. Здесь всё мне мило!
Я помню всё: как ждал рассвет
С тобой, и что ты говорила.
 
 
Вон там – заброшенный хлевок.
Вон колокольня! Так красиво!
А там, в крапиве, ручеёк,
Где детвора в песке возилась.
 
 
Все улочки, как встарь, в цвету,
Как с гобеленовых дорожек,
Сплошь пастораль лубка и ложек!
Но вот какой сюжет в быту:
 
 
С телегой лошадь на жаре,
Старухи-лужи у продмага,
А в пыльных окнах в мишуре
С зимы меж рамами бумага.
 
 
Отель мой, латанный «Приют»
Дельцы считают почти звёздным!
Зайдём в проулок. Что же тут?
Купцы скупают чьи-то «гнёзда».
 
 
Конечно, есть дома на снос.
Средств на дороги не хватает.
Но русское «сойдёт, авось»
Всегда на дядю уповает!
 
 
Но, с грустью думаю порой,
Что современная застройка
Лишает прелести былой,
Штампуя клоны-новостройки.
 
 
Провинциальный городок…
Здесь всё моё промчалось детство.
Ты – счастья моего глоток,
Души великое блаженство.