Текст книги "От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг."

Таким образом, в «Майн Кампф» ясно просматривались основные черты гитлеровской внешнеполитической концепции, главное в которой составляла идея очередного «Дранг нах Остен», то есть великого похода Германии на Восток, в сторону российских территорий, и планы создания огромной континентальной империи. Именно эта цель в дальнейшем становится стержнем всей внешней политики нацистов.

Таким образом, западным странам, бывшим членам Антанты и авторам Версальского мирного договора уже в 1925 году был дан четкий ориентир, против какой страны будет в дальнейшем направлена германская экспансия. Вероятно, поэтому правящие круги западноевропейских стран так спокойно отнеслись к возникновению национал-социализма и НСДАП во главе с Гитлером и в дальнейшем оказывали всестороннюю помощь в возрождении милитаризма и военной мощи нацистской Германии.

Итак, в результате Первой мировой войны, ее итогов, зафиксированных системой мирных договоров, Октябрьской революции 1917 года в России был сдвинут целый цивилизационный пласт, на карте появились новые государства, на 1/6 части земной суши укрепился новый общественный строй. Все это обусловило складывание принципиально новой геополитической ситуации в Европе и мире.

Во-первых, Первая мировая война привела к существенному перераспределению сил в капиталистическом мире. Сформировалось несколько групп государств, различавшихся по уровню суверенитета и влиянию на процессы мирового развития. Первую из них составляли державы-победительницы: Великобритания, Италия, США, Франция и Япония. В Европе в лидеры вышли Великобритания и Франция, которые стали определять основы послевоенных международных отношений. Их преобладающее политическое и экономическое положение стало неоспоримым, и именно они намеревались диктовать свои условия остальным народам. Вторую группу образовали страны, потерпевшие поражение в войне: Германия, осколки Австро-Венгерской империи, длительное время игравшей заметную роль в европейской политике, – Австрия и Венгрия, а также воевавшие против Антанты Болгария и Турция. Они в значительной мере утратили прежние экономические и политические позиции. Германия перестала считаться ведущей политической силой в Европе, а Турция лишилась своего былого влияния в районах Черного моря, Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Третью группу сформировали страны, находившиеся в той или иной степени политической и экономической зависимости от великих держав: Бельгия, Греция, Португалия, Румыния и другие, которые вели войну против Четверного союза, а также вновь созданные государства – Польша, Латвия, Литва, Финляндия, Чехословакия, Эстония, Югославия и страны, сохранявшие нейтралитет в период войны, – Люксембург, Швейцария, Швеция.

Во-вторых, в системе европейских стран возникло новое государство – Советская Россия, приступившее к коренным общественно-политическим преобразованиям. Это оказало решающее влияние на доминирование идеологических мотивов в отношениях между страной Советов и государствами остального мира, принадлежавшими к старому миропорядку. Хотя идеологизация международных отношений по линии «антикоммунизма» и «антиимпериализма» скрывала в той или иной мере более прагматические и реальные интересы и цели, тем не менее взаимная конфронтация и формирование «образа врага» шли на основе классового противостояния социализма и капитализма.

В-третьих, в определенном смысле изгоями в международных делах оказались две бывшие великие державы: Германия и Россия. Первая расплачивалась за свое поражение в войне, а национальное «унижение» как последствие Версальского мира явилось благоприятной предпосылкой для возникновения национал-социализма как наиболее реакционной идеологии и движения. Советская Россия не признавала Версальскую систему мирных договоров, рассматривая их как «империалистический, грабительский передел мира». Устранение странами Антанты России как субъекта международных отношений при решении послевоенных территориальных проблем в Европе и формировании нового миропорядка, ликвидация ее статуса великой державы привели к серьезному нарушению европейского баланса сил.

Европа, так и не найдя решения политических и территориальных проблем, замерла в ожидании новых конфликтов и войн.

Современные знания о формировании и реализации внешнеполитического курса советского государства в 1920-х годах свидетельствуют о том, насколько сложным и противоречивым был этот процесс и какие серьезные изменения претерпевал механизм принятия соответствующих внешнеполитических решений на протяжении этих лет[80]80
  Подробнее см.: Хлевнюк О. В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е годы. М., 1996; Политбюро ЦК ВКП(б) и Европа: Решения «особой папки». 1923–1939 / Г. Адибеков и др. (ред.). М., 2001; Dullin S. Des hommes d’influences: Les ambassadeurs de Staline en Europe 1930–1939. Paris, 2001; Кен О. Н., Рупасов А. И. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами (конец 1920-х – 1930-е гг.): Проблемы. Документы. Опыт комментария. Ч. 1. 1928–1934. СПб., 2000 и др.


[Закрыть].

После победы Октября в капиталистическом мире весьма отчетливо выявились две основные тенденции по отношению к советскому государству. Одна из них отражала позицию откровенно враждебно настроенных представителей зарубежного капитала, которые понесли в результате революции в России значительный ущерб из-за аннулирования внешних займов и национализации промышленных предприятий, банков и т. п. К тому же некоторые из них стали приобретать в лице Советской России серьезного конкурента на мировом рынке, в частности в области вывоза нефти, сырья и т. п.

Другая тенденция выражалась в признании возможности компромиссов и расширения политических и деловых связей с советским государством и отражала позицию тех финансово-экономических и политических сил в капиталистических странах, которые были заинтересованы в импорте советского сырья, а также представителей ряда отраслей тяжелой индустрии, начавших получать весьма крупные заказы из России на промышленные изделия и рассчитывавших на их увеличение в будущем, наконец, связанных с ними банковских учреждений и т. д.[81]81
  Шишкин В. А. Становление внешней политики послереволюционной России (1917–1930 гг.) и капиталистический мир: от революционного «западничества» к «национал-большевизму»: Очерк истории. СПб., 2002. С. 185–186.


[Закрыть]

Что касается Советской России (СССР), то в начале двадцатых годов два главных приоритетных направления в ее внешней политике заключались в борьбе за создание благоприятных международных условий для дальнейшего укрепления и развития Советского государства и всемерное содействие мировому революционному процессу. В соответствии с конкретной политической целесообразностью и потребностью советское руководство каждый раз определяло приоритеты во внешней политике того или иного направления. Но нередки были и периоды, когда оно стремилось действовать в обоих направлениях одновременно. Эти обстоятельства в основном обусловили двойственный характер внешнеполитической деятельности советской державы в 1920-е годы.

В то же время в начале 1920-х годов внешняя политика советского руководства сводилась к поискам выхода из тяжелого экономического положения. Поэтому оно вынуждено было искать компромисса с ведущими капиталистическими державами. Еще 28 октября 1921 года советское правительство обратилось к правительствам Великобритании, Франции, Италии, Японии и США с нотой, в которой выразило готовность обсудить вопрос о признании довоенных долгов России при условии возмещения ущерба, причиненного Советской республике интервенцией, предоставления займов и юридического признания советского правительства. Одновременно Страна Советов высказывалась за созыв международной конференции для обсуждения взаимных претензий и выработки условий восстановления экономических отношений[82]82
  ДВП СССР. Т. IV. М., 1960. С 445–448.


[Закрыть].

10 апреля 1922 года в Генуе открылась международная конференция по экономическим и финансовым вопросам с участием представителей всех европейских государств и Советской России. Делегацию от РСФСР возглавлял нарком иностранных дел Г. В. Чичерин. 11 апреля представители западных стран вручили советской делегации меморандум, в котором выдвигались многочисленные требования: признание всех долгов царского и Временного правительств, финансовых обязательств всех бывших до 1922 года в России властей; возвращение всех национализированных предприятий иностранным владельцам и пр. Хотя в самом меморандуме не была названа возможная сумма по старым долгам и обязательствам, однако в иностранной экономической печати были опубликованы подсчеты, согласно которым сумма долгов должна равняться приблизительно 18,5 млрд золотых рублей, что составляло около 80 % всего государственного бюджета России того периода[83]83
  ДВП СССР. Т. V. М., 1961. С. 241, 245–259; Системная история международных отношений в четырех томах. События и документы. 1918–2000. Т. 2. Документы 1910–1940-х годов. М., 2000. С. 92.


[Закрыть].

Для Советской России большинство из этих «предложений» было совершенно неприемлемо, ибо принятие их означало не только новые экономические трудности, но и перевод всей жизни страны под контроль иностранных государств[84]84
  ДВП СССР. Т. V. С. 217–220.


[Закрыть]. 15 апреля на очередном заседании экспертов советские представители объявили о контрпретензиях советского правительства западным странам. По подсчетам советской стороны, убытки, причиненные экономике Советской России в результате интервенции и блокады, организованных иностранными государствами, исчислялись в 39 млрд золотых рублей[85]85
  История дипломатии. Т. III. М, 1965. С. 280–282.


[Закрыть]. Никакого компромисса в ходе переговоров достичь не удалось.

В условиях отсутствия взаимопонимания советская дипломатия успешно использовала противоречия между державами-победительницами и побежденной Германией. В местечке Рапалло (пригород Генуи) 16 апреля 1922 года был подписан советско-германский договор (вошедший в историю как Рапалльский договор), в соответствии с которым обе стороны взаимно отказывались «от возмещения военных расходов, равно как и от возмещения военных убытков, которые были причинены им и их гражданам в районах военных действий вследствие военных мероприятий»[86]86
  Документы международных отношений (1917–1945 гг.). М., 1999. С. 42–43.


[Закрыть]. Германия отказывалась от претензий в связи с национализацией собственности своих граждан в России. Обе стороны договорились о расширении своих экономических и торговых отношений на взаимовыгодной основе.

Таким образом, план по изоляции Советской России западным сообществом был благополучно провален. Появление Рапалльского договора означало прорыв Версальской системы, когда два крупнейших государства Европы, поставленные творцами этой системы в положение «изгоев», разорвали кольцо экономической и политической изоляции.

Заключение Рапалльского договора вызвало резкое недовольство правящих кругов в ряде стран Западной Европы. В то же время на конференции в Генуе 20 апреля был оглашен меморандум советской делегации, который содержал изложение мотивов, по которым советское руководство решительно отвергло претензии западных держав к РСФСР[87]87
  См.: Нежинский Л. Н. В интересах народа или вопреки им?… С. 132–139.


[Закрыть].

После переговоров в Генуе по инициативе российской стороны была созвана конференция в Гааге (15 июня – 19 июля 1922 года) с участием представителей деловых кругов Великобритании, Франции, а также Латвии, Польши, Финляндии и Эстонии. Однако она окончилась для РСФСР безрезультатно, так как представители капиталистических стран отвергли все предложения советской делегации о предоставлении кредитов и настаивали на возвращении национализированного в России имущества. На Лозаннской конференции (20 ноября 1922-го – 24 июля 1923 года) западные державы практически не приняли ни одного предложения, выдвинутого Москвой относительно режима международного судоходства в районе проливов Босфор и Дарданеллы. Советский представитель в Италии В. В. Воровский, весной 1923 года одновременно представлявший советскую сторону и на конференции в Лозанне, на каждом шагу сталкивался с большими трудностями. Швейцарские власти отказывались обеспечить советскому делегату и сопровождавшим его сотрудникам соблюдение элементарных дипломатических норм, в том числе права личной безопасности и дипломатической неприкосновенности. В конце концов все обернулось трагедией. 10 мая 1923 года Воровский был убит в гостинице белогвардейскими эмигрантами Б. Конради и А. Полуниным. В итоге советская делегация не согласилась с условиями принятой конференцией конвенции о режиме Черноморских проливов, и СССР отказался от ее ратификации, так как она предусматривала свободный проход в Черное море военных кораблей любой страны, поскольку это создавало угрозу безопасности СССР на юге[88]88
  См.: Россия и Черноморские проливы (XVIII–XX столетия). М., 1999. С. 354–390.


[Закрыть].

Важной вехой в развитии внешнеполитических связей страны Советов стал сам факт образования СССР 30 декабря 1922 года. Как отмечалось в Декларации об образовании Советского Союза, одним из обстоятельств, «повелительно требовавших» объединения советских республик в одно союзное государство, была «неустойчивость международного положения и опасность новых нападений», что делало неизбежным «создание единого фронта советских республик перед лицом капиталистического окружения»[89]89
  История Советской Конституции. Сб. документов 1917–1957. М., 1957. С. 214–215.


[Закрыть].

В соответствии с Договором об образовании СССР ведение всех внешнеполитических дел республик переходило в компетенцию верховных органов власти СССР и общесоюзного Наркомата иностранных дел. Был образован также единый общесоюзный Военный и морской наркомат, а также единый Наркомат внешней торговли. После вступления в силу в июле 1923 года Договора об образовании СССР ЦИК СССР утвердил 12 ноября 1923 года новое положение о НКИД, определившее его основные задачи, главными из которых были защита внешнеполитических и внешнеэкономических интересов Союза ССР, выполнение постановлений о заключении договоров и соглашений с иностранными государствами и пр.[90]90
  Нежинский Л. Н. В интересах народа или вопреки им? Советская международная политика в 1917–1933 годах. С. 151.


[Закрыть]

1923 год начался с резкого обострения международной обстановки в Западной Европе. 11 января Франция и Бельгия ввели свои войска на территорию Рурской области в Германии с целью заставить немцев более исправно платить репарации, определенные в Версале в пользу Франции и Бельгии. Оккупация Рура и Рейнской области франко-бельгийскими войсками усугубила и обострила и без того тяжелую ситуацию в Германии.

Советский Союз был единственным государством, которое сразу же, вслед за Германией, заявило решительный протест в связи с оккупацией Рура. Уже 13 января ВЦИК РСФСР выступил с Обращением к народам всего мира, в котором от имени Советской России выразил негодование и протест «против совершаемого правительством Франции преступления» и что вместе с Францией ответственность за эту акцию несут и другие империалистические державы[91]91
  ДВП СССР. Т. VI. М., 1962. С. 150–152.


[Закрыть].

В августе 1923 года под влиянием обострявшейся внутренней обстановки в Германии ушел в отставку правительственный кабинет во главе с В. Куно, который в большей мере был склонен к сотрудничеству с Москвой. Новое правительство во главе с Г. Штреземаном стремилось к укреплению связей с Великобританией и Францией. Когда в Москве стало известно о новых «внешнеполитических веяниях» в Германии, то советское руководство стало искать свой путь «решения германской проблемы». Несмотря на наличие Рапалльского договора, одним из главных пунктов которого было взаимное обязательство подписавших его сторон ни под каким видом не вмешиваться во внутренние дела друг друга, в августе-сентябре 1923 года руководство СССР совместно с руководством Коминтерна начало готовить революционный переворот в Германии с целью захвата власти германским пролетариатом.

Решением Политбюро ЦК РКП(б) от 4 октября 1923 года была создана специальная «четверка» в составе члена ЦК РКП(б) Г. Л. Пятакова, члена Исполкома Коминтерна К. Б. Радека, наркома труда В. В. Шмидта, советского полпреда в Германии Н. Н. Крестинского, которая командировалась в Германию для подготовки и непосредственного руководства восстанием. Кроме того, на 500 тыс. золотых рублей увеличивался «особый фонд» для финансирования германской революции[92]92
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки» 1923–1939. М., 2001. С. 23; Бабиченко Л. Г. Политбюро ЦК РКП(б), Коминтерн и события в Германии в 1923 г.: Новые архивные материалы // Новая и новейшая история. 1994. № 2. С. 133–135.


[Закрыть].

Германские власти, резко протестуя против «большевистского вмешательства» во внутригерманские дела, все же не пошли на разрыв дипломатических отношений.

21 октября по приказу германского президента Ф. Эберта части рейхсвера вступили в Саксонию, а 2 ноября – в Тюрингию. 22 октября под руководством КПГ началось вооруженное восстание рабочих и портовиков Гамбурга. Однако оно не было поддержано в других землях Германии и к 25 октября было жестоко подавлено армией и полицией. Указами германского президента 29 октября было распущено «социалистическое правительство» Саксонии, а 12 ноября – «рабочее правительство» Тюрингии. 23 ноября официально была запрещена деятельность КПГ.

Параллельно с этим власти Германии сумели оперативно подавить и нейтрализовать «пивной путч», организованный 9 ноября 1923 года в Мюнхене национал-социалистической рабочей партией (НСДАП) во главе с А. Гитлером. «Пивной путч» стал одной из первых совместных попыток германских нацистов и реакционных генералов захватить власть путем государственного переворота.

Несмотря на то, что планы руководства СССР и Коминтерна осуществить «пролетарскую революцию» в Германии в ноябре 1923 года потерпели полный провал, в одобренных Политбюро ЦК в декабре 1923 года тезисах «Уроки германских событий и тактика единого фронта», подготовленных Г. Е. Зиновьевым, был сделан вывод, что КПГ ни в коем случае не должна снимать с повестки дня вопрос о вооруженном восстании, поскольку «пролетарская революция в Германии неизбежна»[93]93
  Зиновьев Г. Е. Уроки германских событий и тактика единого фронта // Коммунистический Интернационал. 1924. № 1. С. 499–525.


[Закрыть].

В этот же период в особое поле зрения руководства Коминтерна попал балканский регион как зона наиболее острых национальных и социальных противоречий и возможная база для революций. В Москве рассчитывали взорвать сложившуюся после Версаля под эгидой Франции систему союзов, прежде всего Малую Антанту в составе Югославии, Румынии и Чехословакии, путем образования новых самостоятельных государств с последующим их объединением в Балканскую социалистическую республику. Центрами подготовки революции на Балканах провозглашались Болгария и Сербия[94]94
  Cм.: Российский Государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 509. Оп. 1. Л. 2–6.; Коминтерн и идея мировой революции. Документы. М., 1998; Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки» 1923–1939. С. 21–22, 31–34; Краткая история Болгарии. М., 1987. С. 342 и др.


[Закрыть]. Одним из основных объектов деятельности Коминтерна в тот период стал также Китай.

Тем не менее период 1924–1925 годов вошел в историю СССР как «полоса признания» Советского государства капиталистическими странами. Так, в феврале 1924 года лейбористское правительство Великобритании, официально признав СССР, установило с ним дипломатические отношения. В итоге на неопределенное время были сняты взаимные финансовые претензии (по поводу компенсации потерь от национализации и интервенции). Вслед за Италией, Норвегией, Швецией, Австрией, Грецией и другими странами на путь нормализации отношений с СССР вступило французское правительство. Его глава Э. Эррио 28 октября 1924 года направил председателю ЦИК СССР М. И. Калинину телеграмму, в которой сообщалось, что правительство Франции признало де-юре правительство СССР и готово установить с ним дипломатические отношения путем взаимного обмена послами[95]95
  История внешней политики СССР. 1917–1980. В 2 томах. Т. 1. 1917–1945 гг. М., 1980. С. 194–200; ДВП СССР. Т. VII. М., 1963. С. 398–399; 514–517.


[Закрыть]. В Москве придавали большое значение факту нормализации отношений с Парижем, что получило подтверждение на II сессии ЦИК СССР второго созыва 28 октября 1924 года в выступлении Г. В. Чичерина, расценившего это событие как «серьезный сдвиг для всей европейской политики по отношению к Советской республике»[96]96
  ДВП СССР. Т. VII. С. 518.


[Закрыть].

Вместе с тем со стороны Великобритании и США начался активный процесс включения Германии в систему международных отношений и ревизии Версальских соглашений. Первым шагом в этом направлении явился репарационный план директора чикагского банка Ч. Дауэса, принятый на Лондонской конференции в августе 1924 года. Он предусматривал обеспечение уплаты Германией репараций на основе ее хозяйственного восстановления. Для этого было решено оказать ей содействие со стороны англо-американского капитала. План значительно снижал немецкие выплаты по репарациям и урезал возможности французских санкций через репарационную комиссию. По существу, план Дауэса явился победой англо-американского экономического партнерства над Францией. Основы будущей милитаризации создавались прежде всего благодаря развитию германской тяжелой промышленности, в которую вкладывались крупные американские и английские капиталы.

Международная конференция в Локарно (5–16 октября 1925 года), созванная по инициативе Великобритании, должна была служить подрыву советско-германских отношений и созданию антисоветского блока. СССР не был приглашен на эту конференцию, целью которой было приблизить Веймарскую республику к объединенному фронту «цивилизованных стран». В поднятой западной прессой шумихе по поводу этой конференции она представлялась как шаг на пути «умиротворения Европы». Однако Локарнские соглашения, состоявшие из нескольких документов, главным из которых был общий гарантийный пакт между Германией, Францией, Бельгией, Великобританией и Италией, предусматривал лишь гарантии границ западных держав, оставив без гарантий границы на востоке. Это дало СССР повод усмотреть в этом пакте антисоветскую направленность. Германия, Франция и Бельгия обязались не прибегать к нападению, вторжению или войне друг против друга. Великобритания и Италия выступили в качестве гарантов западных границ и демилитаризованной Рейнской зоны[97]97
  Локарнские соглашения. 16 октября 1925 г. [Интернет ресурс] // URL: http://www.1000dokumente.de/?c=dokument_de&dokument=0003_loc&l=ru&object=translation [Дата обращения: 18.04.2016].


[Закрыть].

Участием в Локарнских соглашениях Германия сделала первый шаг на пути ревизии Версальского мирного договора. Ей удалось добиться «равноправия» среди европейских держав в ущерб создаваемой Францией системе военных союзов. Локарнские соглашения вступили в силу с принятием в 1926 году Германии в Лигу Наций, где она заняла место постоянного члена Совета Лиги.

В свою очередь, чтобы нейтрализовать отрицательные для СССР последствия Локарнских соглашений, советское руководство решило подписать серию соглашений с рядом соседних стран, которые содержали бы их обязательство воздерживаться от нападения на СССР, а в случае нападения какой-либо третьей стороны – сохранить нейтралитет. Первым таким договором стал советско-турецкий договор о дружбе и нейтралитете от 17 декабря 1925 года. Аналогичные договоры были подписаны с Афганистаном, Литвой, Ираном, Латвией, Эстонией, Польшей, Финляндией. Эти договоры демонстрировали стремление СССР преодолеть изоляцию страны и в определенной степени обеспечить ее безопасность.

Советская дипломатия продолжала свою линию, намеченную в Рапалло. На переговорах в Берлине в начале октября 1925 года Г. В. Чичерину удалось достичь принципиальной договоренности о заключении нового советско-германского политического соглашения, а также о подписании советско-германского торгового договора. Тогда же в Берлине немецкий банковский консорциум по соглашению от 3 октября 1925 года в виде обмена письмами между «Дойче Банк», Госбанком СССР и советским торгпредством предоставил СССР краткосрочный кредит в размере 75 млн марок (сначала речь шла о стомиллионном кредите) для закупки в Германии товаров. 12 октября того же года в Москве был подписан советско-германский торговый договор, который создавал основу для развития торговли между двумя странами на основе принципа наибольшего благоприятствования[98]98
  См.: Горлов С. А. Совершенно секретно: Альянс Москва – Берлин, 1920–1933 гг. (Военно-политические отношения СССР – Германия). М., 2001. С. 161, 167–168.


[Закрыть]. В соответствии с достигнутыми договоренностями на территории СССР были организованы военные учебные центры рейхсвера: военно-воздушная школа под Липецком (1924), танковая школа под Казанью (1926), аэрохимическая станция под Саратовом (1927), получившая название «объект Томка»[99]99
  Подробнее см.: Rosenfeld G. Sowjetunion und Deutschland 1922–1933. Berlin, 1984; Дьяков Ю. Л., Бушуева Т. С. Фашистский меч ковался в СССР. Красная армия и Рейхсвер. Тайное военное сотрудничество. 1922–1933 гг. Неизвестные документы. М., 1992; Горлов С. А. Совершенно секретно: Альянс Москва – Берлин, 1920–1933 гг. (Военно-политические отношения СССР – Германия). М., 2001; Кантор Ю. З. Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920–1930 годы. СПб., 2009 и др.


[Закрыть]. Несколько позже эти договоренности легли в основу совместных секретных документов, которые закрепили начавшееся сотрудничество в военной области. Одновременно развивалось и военно-промышленное сотрудничество[100]100
  Российский государственный военный архив (далее – РГВА). Ф. 33987. Oп. 3. Д. 295. Л. 72; Волков С. В., Емельянов Ю. В. До и после секретных протоколов. М., 1990. С. 66.


[Закрыть]. В период 1925–1930 годов в СССР находилось приблизительно 200 немецких военных специалистов, после 1930 года их численность возросла до 300 человек[101]101
  Уткин А. И. Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен. М., 2004. С. 539.


[Закрыть].

В конце 1920-х годов участились визиты руководителей рейхсвера в Советский Союз. Чаще всего они проходили в форме инспекционных поездок по германским военным школам, тренировочным базам и присутствия на маневрах Красной армии. Как правило, визиты сопровождались встречами с представителями высшего командования Красной армии. Генерал рейхсвера X. Шпейдель, проходивший подготовку на военно-воздушной базе в Липецке, отмечал, что выгоды рейхсвера, по его мнению, состояли прежде всего в практической области[102]102
  Speidel H. Reichswehr und Rote Armee // Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. 1953. № 1. S. 41, 44.


[Закрыть].

В то же время с согласия германской стороны командиры Красной армии обучались в академии германского генерального штаба и военно-учебных заведениях рейхсвера – в Берлине, Дрездене и других городах. Из представителей высшего комсостава Красной армии курс высшей военной академии германского генштаба прошли И. П. Уборевич и Р. П. Эйдеман (1927/28), И. Э. Якир (1928/29) и др. В те же годы в Германии учились И. Н. Дубовой, П. Е. Дыбенко, Э. Ф. Аппога, ставший затем начальником управления военных сообщений РККА. В 1930 году с группой высших командиров выезжал в Германию К. А. Мерецков[103]103
  Командарм Якир (воспоминания друзей и соратников). М., 1963. С. 236; Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников. М., 1964. С. 242; Панков Д. В. Комкор Эйдеман. М., 1965. С. 79; Дубинский И. В. Примаков. М., 1968. С. 154, 173; Военно-исторический журнал. 1967. № 5. С. 37.


[Закрыть]. В рамках военно-технического сотрудничества в Германию еще в 1927 году был командирован заместитель начальника управления ВВС РККА Я. И. Алкснис. Цель командировки заключалась в ознакомлении с германским самолето– и моторостроением.

Советские и немецкие военные специалисты посещали учения и маневры, проводившиеся в 1920-х годах в СССР и Германии. О результатах сотрудничества между Красной армией и рейхсвером полпред СССР в Германии Н. Н. Крестинский 28 декабря 1928 года подробно докладывал И. В. Сталину. В частности, он указывал, что ежегодно с советской стороны в течение трех или четырех лет группы красных командиров присутствовали на германских маневрах, «группы ответственных командиров направлялись в германскую военную академию для прохождения практического и теоретического курса». Отмечалось также, что германский рейхсвер «организовывает на нашей территории военно-технические школы» такого типа, которые «в Германии на основании Версальского договора существовать не могут»[104]104
  Цит по: Хромов С. С. По страницам личного архива Сталина. М., 2009. С. 225–226.


[Закрыть]. Полпред затем подробно освещал все виды военного сотрудничества двух стран. Он писал, что советские военные «получают в Германии современную военную школу», а немцы, приезжая в СССР, «убеждаются в силе нашей армии»[105]105
  Там же.


[Закрыть].

Сотрудничество подобного рода, несмотря на его секретный характер, не было чем-то необычным в практике международных отношений того времени. В обход Версальского договора военно-технические связи с Германией поддерживали также США, Япония, Италия и другие страны[106]106
  См.: Абсхаген К. Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935–1945 гг. М., 2006; Уткин А. И. Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен. С. 538.


[Закрыть]. Так, уже в 1920-е годы будущий руководитель немецкого абвера В. Канарис стал искать пути для восстановления флота с помощью фирм за пределами Германии. В Испании он наладил связи с промышленниками и политическими кругами, организовал производство торпед и кораблей, а также деятельно участвовал в различных проектах строительства подводных лодок по немецкому образцу в Голландии, Испании, Финляндии, был осведомлен о наличии подобных планов. В Финляндии строились 250-тонные подводные лодки, а самые крупные – 740-тонные подлодки строились в Испании[107]107
  Там же.


[Закрыть].

К концу 1920-х годов экономические связи между СССР и Германией продолжали развиваться. М. М. Литвинов, ставший наркомом иностранных дел вместо Г. В. Чичерина в 1930 году, отмечал: «Чем шире идет процесс реконструкции и технического перевооружения нашей промышленности, тем больше увеличивается необходимость приобретения машин, точных приборов, аппаратов и технических материалов. Германия занимает первое место в советском экспорте… Наличие торгового соглашения с Германией создает возможность нормального развития деловых взаимоотношений»[108]108
  Цит. по: Галин В. В. Политэкономия войны. Заговор Европы. М., 2007. С. 16.


[Закрыть]. В 1931 году Германия для стимулирования своего экспорта предоставила СССР очередной кредит в 300 млн марок. Во время первой пятилетки СССР получил из Германии более 50 % всех закупленных машин и оборудования. А в 1932 году она экспортировала в СССР почти все производимые ею паровые и газовые турбины, прессы, краны и локомобили, 70 % станков, 60 % экскаваторов, динамомашин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа, воздуходувок и вентиляторов[109]109
  Горлов С. А. Совершенно секретно: Альянс Москва – Берлин, 1920–1933 гг. С. 281; Пыхалов И. В. Великая оболганная война. М., 2005. С. 199–200.


[Закрыть].

В отличие от государств – творцов Версальской системы, для СССР военно-техническое сотрудничество с Германией являлось единственной возможностью выйти из международной изоляции, ознакомиться с передовыми достижениями в военной промышленности за границей. Западные же страны, проводя курс на ограничение экономических связей с СССР, в то же время, с одной стороны, стремились не допустить укрепления советско-германских военно-экономических отношений, а с другой – «не замечали» реальных целей союза военных и промышленников Германии по возрождению германской военно-экономической мощи.

Вторая половина 1920-х годов для СССР на международной арене, помимо позитивных тенденций, была отмечена новым обострением отношений с ведущими странами Европы. Так, следуя принципам пролетарского интернационализма, СССР в 1926 году по линии Коминтерна оказал материальную помощь бастовавшим в Англии шахтерам. Это вызвало ответную реакцию со стороны английского правительства, за которой последовали в мае 1927 года активные поиски «агентов Коминтерна». Английской полицией был совершен налет на советскую контору «Аркос» в Лондоне, в результате которого найденные при обыске документы якобы свидетельствовали об участии советской стороны в антиправительственной деятельности. Обвинив СССР во вмешательстве во внутренние дела Великобритании, правительство консерваторов разорвало дипломатические отношения с СССР и аннулировало торговое соглашение 1921 года. В июне 1927 года русский эмигрант Б. С. Коверда застрелил в Варшаве советского посла П. Л. Войкова. Советское правительство расценило это убийство как часть «международного империалистического заговора», чтобы спровоцировать войну против СССР. Тем не менее польское правительство не пошло на обострение отношений с СССР, поскольку опасалось, что страна будет втянута в военный конфликт (Коверда был осужден к длительному тюремному заключению).

Параллельно с нападками на СССР Великобритания и Франция стали активно содействовать пересмотру Версальских соглашений, решив свернуть свою контрольную деятельность в Германии. Необходимо заметить, что к этому времени в Германии явно наметилась активизация деятельности нацистов. Так, в 1927 году в НСДАП насчитывалось уже 100 тыс. членов и она становилась массовой партией немецкого народа[110]110
  Фест И. Адольф Гитлер. В 3 томах. Том 2. Пермь: Алетейя, 1993. С. 61.


[Закрыть].

Фактически после прекращения в 1927 году работы франко-английской контрольной комиссии в Германии осенью 1928 года германское правительство одобрило первую программу вооружений, выделив на оснащение рейхсвера 250 млн марок. Еще 80 млн марок было выделено на развитие «рейхсмарине». Главной целью программы было создание соответствующих прототипов современных самолетов и танков. Уже к 1929–1930 годам фирмы «Крупп», «Райнметалл», «Даймлер-Бенц» подготовили модели тяжелого и легкого танков[111]111
  Горлов С. А. Совершенно секретно: Альянс Москва – Берлин, 1920–1933 гг. С. 266; Анатомия войны. Новые документы о роли германского монополистического капитала в подготовке и ведении Второй мировой войны. М., 1974. С. 67, 72.


[Закрыть]. В 1929 году репарационный план Ч. Дауэса был переработан комитетом финансовых экспертов во главе с американскими бизнесменами О. Юнгом и Д. Морганом. Новый репарационный план определил более низкую сумму платежей и изменил порядок взимания репараций. В 1931 году в соответствии с объявленным мораторием Германия вообще прекратила репарационные платежи. Это позволило ей восстановить свой промышленный потенциал.

Обострение международной обстановки в 1927 году было воспринято советским руководством как реальная угроза войны против СССР. 28 июля 1927 года в «Правде» была опубликована статья И. В. Сталина «Заметки на современные темы», в которой, в частности, говорилось: «Едва ли можно сомневаться, что основным вопросом современности является вопрос об угрозе новой империалистической войны. Речь идет не о какой-то неопределенной и бесплотной «опасности» новой войны. Речь идет о реальной и действительной угрозе новой войны вообще, войны против СССР – в особенности»[112]112
  Сталин И. В. Соч. Т. 9. М., 1948. С. 322.


[Закрыть]. Этот тезис нашел отражение в решениях XV съезда ВКП(б) (декабрь 1927 года). Был сделан вывод, что для Советского Союза это означало «прежде всего нарастающую напряженность отношений с буржуазными государствами, политика которых… становится все более и более враждебной по отношению к СССР и создает прямую угрозу империалистического нападения извне»[113]113
  КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4. М., 1984. С. 175; Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 года. Стеногр. отчет. Т. 2. М, 1962. С. 993–994.


[Закрыть]. Съезд одобрил проведенную Политбюро ЦК ВКП(б) работу по подготовке страны к обороне. Хотя развернутого постановления по этому вопросу съезд не принимал, в выступлении Наркома по военным и морским делам К. Е. Ворошилова установка на всестороннюю милитаризацию экономики СССР в связи с приближением войны была изложена достаточно четко[114]114
  Там же.


[Закрыть].