Текст книги "Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии"

Перевел Красимир Петров

Григор Гачев. Надлежащий уход

– Почему вы все-таки думаете, что этот ваш… гм, инопланетянин?

– Во-первых, он не мой! Лина, принеси его сюда!

Через несколько минут на лестнице раздался веселый топот.

– Мими, я позвал маму, а не тебя! И сколько раз можно повторять, чтобы ты не трогала это руками?

– Папа, он не «это»! Его имя Снупи! Это я его так назвала! – Она гордо задрала нос. – Правда, ему идет это имя?

Инспектор смотрел как загипнотизированный на бесформенный ком зеленого желе в руках моей дочери. Он был похож на Черчилля в момент, когда ему сообщили о нападении Германии на Англию.

– Идет, – вздохнул я. – Очень идет. Просто положи его куда-нибудь в другое место.

Мими скорчила обиженную гримаску, но аккуратно положила желе на пол. Оно быстро подтекло к ней и потерлось о ее ноги. Я уже перестал принимать это в штыки. Если бы это было опасно, то до сих пор я не знаю, сколько бы раз… Б-р-р-р.

– Почему мне нельзя держать его, папа? Он очень ласковый!

– Нельзя. И не мешай нам, мы говорим о серьезных вещах.

Было не к месту ругать ее перед региональным инспектором по надзору за порядком. Мне с трудом удалось связаться с ним, и я даже не знаю, как он согласился приехать лично. Похоже, переименование министров в инспекторов в связи с прибытием инопланетян и объединением стран оказало положительное влияние.

Инспектор невольно пригладил чуб на плешивой голове и прокашлялся:

– Да, я понимаю. Кхе… Кхе… Вижу, что… это не похоже на земную форму жизни… А что вы предлагаете?

– Вызовите какого-нибудь инопланетянина, чтобы он объяснил, что это такое и… – Я украдкой посмотрел на Мими. – Что с ним надо делать.

Посетитель смахнул мнимую пылинку с лацкана пиджака и сурово глянул из-под нависших бровей:

– Скажите, это нечто вам реально мешает?

– Естественно! Я постоянно в напряжении, когда оно рядом!

– Я не это имею в виду. Нанес ли он вам конкретно, гм, какой-либо вред?

Я невольно посмотрел на повязку на своей левой ладони.

– Нет. В самом деле, я не помню такого случая.

– А это, гм, на ладони? Давайте внесем полную ясность.

– Горелкой обжегся… Одолжил горелку и попытался сжечь это, но так как я не умею работать с горелкой…

– А это, гм, не пыталось защититься?

– Нет. Оно никогда не защищается. Хоть молотком бей – не трепыхнется даже. Стреляешь по нему – не шевелится. Режешь – не шевелится. Я бы даже сказал, что в какой-то момент подстраивается поудобней. Разумеется, удобней для него, если понаблюдать за эффектом.

– Вот видишь, папа! Он такой добренький, а ты его только мучаешь! – вмешалась Мими.

– А вы пробовали не кормить его? – полюбопытствовал инспектор.

– Ну… Кажется, мы не знаем, что он ест. И ест ли вообще.

– Он ест бутерброды, папа! Я ему отдала свой, самый невкусный. Он все-все съел, до последней крошки!

Я мысленно перекрестился.

– И не только бутерброды, – услышал я голос Лины позади себя. Я не заметил, как она сошла по лестнице. – Я думаю, что он ест мусор.

– Мусор? Я никогда не видел, чтобы он копался в мусорном ведре.

– Я тоже. А известно ли тебе, что дом иногда нужно подметать и мыть?..

– Известно, конечно…

– Так вот, уже две недели я ничего не мою и не пускаю пылесос. Всюду сияет чистотой. Несколько дней назад я забыла помыть посуду после ужина – утром тарелки сияли как новые. Одну тарелку я отнесла в наш институт, чтобы ее на всякий случай проверили – она оказалась стерильней емкостей для аналитических реактивов. А ведь очистить посуду до такой степени стоит много денег…

– Почему же ты мне до сих пор ничего не сказала?

Инспектор поднял руку и прервал меня:

– Ну, все ясно. Как я теперь понимаю, это вам не угрожало, гм, ни разу за все время своего пребывания в вашем доме, не так ли?

– Да, но…

– И ни в коей мере не является бременем, и само по себе никакого вреда не приносит?

Я понял, куда он клонит.

– Я не желаю более находиться в постоянном страхе из-за этого проклятого существа! Я не знаю, что оно может причинить моей семье, поэтому я больше не намерен терпеть его здесь ни минуты! У меня двое детей, четырех лет и шести месяцев, и я готов на все, чтобы защитить их!

Инспектор медленно покачал головой.

– Я понимаю вашу озабоченность, но… гм… но и вы тоже, должны правильно понять опасения нашего правительства.

– Любопытно. Правительство, которое, очевидно, не волнует дальнейшая судьба моей семьи?

– Наши отношения с инопланетянами, как вы знаете, находятся еще в зачаточном состоянии, – продолжал он, стараясь не слушать меня. – Они ведут себя вполне дружелюбно, но кто может знать, какие они на самом деле? При положении, что они, очевидно, гораздо могущественнее нас… Так что мы предпочитаем иметь с ними как можно меньше контактов и давать им как можно меньше информации о себе. Особенно в связи с нашими внутренними проблемами.

– А что мне делать с этим существом здесь?

– Его зовут Снупи, папа! – снова вмешалась дочка.

Инспектор поднял брови.

– Почему бы вам не выбросить его, например? Многие люди выбрасывают ненужных животных…

– Ничего не получится! – ответила гордо Мими, прежде чем я открыл рот. – Папа пытался несколько раз! Но Снупи все время возвращался!

– По следам твоего папы?

– Нет, до него. Мы уже знаем, что, если папа уходит со Снупи, а Снупи потом является домой один, значит, папа опять пытался выбросить его!

– Последний раз я отвез его за тысячу километров отсюда, – объяснил я подавленно. – Бросил в шахту для отходов реакторов. Понятия не имею, как он оттуда выбрался и вообще остался в живых. Он даже не был радиоактивным после этого… Но пока я это установил, поседел весь от нервов.

Мими посуровела, как грозовая туча, но это опять потерлось о ее ноги, и она быстро забыла свой гнев.

– А… гм… какие-нибудь более радикальные методы вы пробовали?

– По крайней мере, раз десять. Перепробовал все, на что я был способен. – Я кивнул на Мими, которая, к счастью, в этот момент заигралась с желе, и подмигнул гостю. – Я могу вам рассказать об этом позже. Ничего не подействовало.

– Да. Ясно. Хм. И… Вы считаете, что мы сможем помочь вам чем-то, чего вы еще не пробовали?

– Может быть, атомная бомба…

– Да. Хм… Нет, я не думаю, что тут мы можем вам помочь. Также, к моему большому сожалению, мы не сможем позволить вам связаться и с базой инопланетян.

– Неужели?

– Видите ли, разговор идет о, гм, достоинстве Земли. По сути дела, я хочу предупредить вас со всей серьезностью от имени службы безопасности, что вы должны хранить в полной тайне то, что с вами случилось…

Во мне все закипело. Этот толстяк, по-моему, так и не понял, что я готов на все ради своих детей.

– Ерунду вы несете, инспектор! Если бы подобная проблема была в вашем доме, вы бы наверняка перевернули базу инопланетян с ног на голову. Но поскольку это не так, вам не хочется с этим связываться.

– Это, гм, что-то меняет?

– Да. Отныне это не моя, а ваша проблема. Я вручаю вам это совершенно официально, под ваше попечительство. Вы же для этого работаете инспектором нашего региона, не так ли?

– Папа, нет, не надо! Я не даю Снупи! Не даю! – В моих ушах зазвенело.

Инспектор усмехнулся ехидно.

– И как точно, гм, вы заставите меня взять его?

– Легко. – Я нажал кнопку вызова на телефоне, стоящего на столе. В соседней комнате раздался звонок.

Инспектор озадаченно посмотрел на дверь.

– Что там, гм…

Он не успел закончить фразу. Дверь комнаты открылась, и в нее торжественно вошла Женя, а с ней два оператора с камерой и микрофоном.

– Разрешите представиться, Евгения Васильева из «Политического обзора». Я так понимаю, что вы находитесь здесь в качестве главного представителя порядка по нашему региону, чтобы позаботиться об артефакте внеземного происхождения, пока не решится его вопрос?

Инспектор выглядел так, словно целиком проглотил живую устрицу, которая двигалась в его животе. Он ничего не ответил.

– От имени всей общественности я желаю вам успешно справиться с этой проблемой! – прощебетала Женя. Оператор, держащий камеру, с трудом сдерживал смех. – Наконец-то наши власти решили, что существуют для рядового избирателя, а не наоборот! Наконец-то представитель этой власти проявил хоть какую-то минимальную заботу о тех, кто им платит зарплату и ожидает от него ответственных действий!

– Я… гм… Извините, но я, к сожалению, не могу взять это себе. У меня ребенок дома…

– В этом доме тоже двое детей. Вы действительно хотите еще раз доказать безответственность нашей управы и необходимость любой ценой сменить ее на следующих выборах? – Я быстро подхватил Женин тон. – Скажите, кто точно поддержал вас при вашем назначении?

– Я не позволю так со мной разговаривать!

– Без проблем, – улыбнулась лучезарно Женя. – Желаете ли, чтобы мы прекратили прямой эфир прямо сейчас, или все-таки что-то скажете нашим зрителям?

Инспектор позеленел, похлеще, чем желе в ногах моей дочери.

– Я… гм… В качестве главы органов охраны общественного порядка в регионе, конечно, приму меры для оказания помощи в разрешении данной проблемы. Разумеется, этот вопрос не останется без внимания…

– И какие меры из двух возможных вы собираетесь предпринять? – любезно щебетала Женя. – Обратитесь за содействием к инопланетянам или возьмете проблемный артефакт к себе домой?..

Инспектор встал и, не сказав ни слова, направился к выходу.

– Завтра в полдень мы вернемся сюда, чтобы убедиться на деле в исполнении вашего решения! – нежно промурлыкала ему вслед Женя. – Уважаемые зрители, до завтра на том же месте и в тот же час! Не пропускайте! С вами была Евгения Васильева.

Наружная дверь хлопнула. Я улыбнулся и протянул руку Жене:

– Спасибо, что помогли мне! Будьте здоровы!

– Лину свою благодари, я это сделала из-за нее, мы же с ней одноклассницы. Да и…

– Вы отлично справились! Хорошо, что этот дебил поверил, что передача идет в прямом эфире. Здорово вы его разыграли!

– Почему разыграли? – театрально удивилась Женя. Оператор с камерой ухмыльнулся. Я почувствовал, как кровь застывает у меня в жилах. – Если бы инспектор понял, что передача не транслируется, что бы он сделал, Явор? И нам, журналистам, тоже кушать надо! А новость того стоила…

Чисто внешне инопланетянин выглядел как обычный шведский турист – светлоглазый блондин, с правильными европейскими чертами лица, слегка плешивый, симпатичный, улыбчивый. С виду догадаться совершенно невозможно, что это безупречно сделанный скафандр, который был создан для нашего удобства и комфорта, а существо внутри него на самом деле выглядит бог знает как. Было ощущение, что это простой, приветливый и добродушный человек. Особенно по контрасту с суровым и мрачным вчерашним моим гостем, который привел его с собой.

– Его зовут Снупи, – сообщила Мими, поглаживая зеленое желе.

Я уже устал запрещать ей не трогать его руками. Хорошо, что она еще не пихала его в кроватку Явора-младшего.

– Очень рад с вами познакомиться, – улыбнулся инопланетянин. – Меня зовут Бьорн. Можно мне немного подержать Снупи?

Мими с улыбкой подала ему это, он обнял его, ласково погладил и прижал на минуту к себе. Потом осторожно отдал его обратно:

– Спасибо. Ты не хочешь немного с ним погулять?

– А вы не отберете его у нас? – с надеждой спросила Мими.

– Нет, нет. Не волнуйся.

Когда за ней закрылись двери, я вопросительно посмотрел на Бьорна. Он откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

– Во-первых, я хотел бы заверить вас – это существо абсолютно безопасно. Вероятно, одно из самых безобидных, которые известны нашей расе.

– М-да… А что это такое, в сущности?

– Домашний любимец. Зверек.

– Типа инопланетной собаки или кошки?

– Что-то вроде этого. У вас есть десять минут, я бы объяснил вам более подробно?

– Да, слушаю вас…

– Когда-то существовала жестокая, воинственная и агрессивная раса – так называемые Рэнди. Они управляли галактикой около семидесяти миллионов лет. Они безжалостно расправлялись с любой цивилизацией, которая им угрожала, и создали невероятное количество разнообразных вещей. Около шести миллионов лет назад Рэнди начали жестокую внутриусобную войну. На практике это уничтожило их как цивилизацию – их осталось так мало, и они были так ослаблены, что другие цивилизации, объединившись в союз, просто добили их. Огромная часть вещей, созданных ими, была потеряна навсегда. Но не все – иногда до сих пор встречаются сохранившиеся вещи или информация о них. То, что я видел, было одним из их творений – псевдобиологический вид, специально предназначенный быть домашним животным. Он довольно популярный среди многих рас, в том числе и моей. Короче говоря, это восхитительное создание. Питается отходами, если они являются таковыми в соответствии с ситуацией. Разлагает их на элементы, безвредные для соответствующей окружающей среды. Потребляет любые возможные энергии, если это не вредит его владельцу или если он сам передаст ее для потребления. Очень часто мы не понимаем, как он делает такую оценку, но она всегда безупречна. На практике он практически неуязвим – в состоянии выжить в двигателе фотонного звездолета, к примеру. Никто не знает, почему и как. Я не знаю, представляете ли вы себе, что это означает…

– Аннигиляция антиматерии и материи – кивнул я. – Самый адский котел, который теоретически может существовать во Вселенной.

– Совершенно верно. Он остается живым в нем… Не причиняет вреда другим лицам при любых реальных обстоятельствах. И как только он привяжется к своему владельцу, никогда его не покидает. Вот.

Инспектор покраснел и наклонился вперед:

– То есть господин блефует, что он отдаст его мне? Хм… – Он бросил на меня уничтожающий взгляд за спиной инопланетянина.

– Он просто ничего этого не знал. – Бьорн озорно улыбнулся. – Даже мы не в состоянии отнять у него домашнего любимца. Этого ничего и не надо – любой предмет в этом доме более опасен для него или его детей, чем Снупи.

– Хм… Я рад это слышать. И надеюсь, что эта проблема, наконец, разрешилась. – Инспектор снова победоносно посмотрел на меня.

– А как все-таки он попал к нам? – спросил я.

У меня прямо камень с сердца упал после заверений инопланетянина. И после трех недель круглосуточных терзаний.

– Из-за вандализма одного из наших пилотов, нарушившего правила. Бывшего пилота, смею добавить. Оказавшись с неприрученным домашним любимцем на борту, он просто выбросил его в атмосферу при посадке… Инцидент крайне неприятный и позорный для нас, и от имени всей нашей расы я прошу вас сохранять конфиденциальность.

Инспектор промолчал, но глаза его ясно говорили, какие проблемы меня ожидают, если я откажусь. Я несколько минут раздумывал, потом кивнул в знак согласия. В такой ситуации, что мне еще оставалось делать? Кроме того, если он такой безобидный…

– Я согласен.

– Несомненно, этим вы оказываете нам большую услугу, – кивнул Бьорн. – И имеете право на вознаграждение. – Он вынул из кармана и через стол протянул мне считывающее устройство для кредитных карт с вложенным в него чипом. – Примите это ничтожное извинение от имени нашей расы. Или, по крайней мере, от людей с чувством долга.

Наверное, мне надо было сказать что-нибудь вежливое, но у меня пропал дар речи при виде суммы в устройстве. Это была моя зарплата… на тысячу лет вперед! Ну, если у них вот это называется ничтожным извинением…

– Гм, гм… – вдруг заволновался инспектор. Его пухлые руки просто затряслись. – Однако… Имеет ли смысл, оставлять это существо у людей, которые, гм, боятся его? Не лучше ли, если о нем позаботится ответственное лицо, например, служитель закона?

– Я боюсь, что ничего не получится, – Бьорн пожал плечами. – К сожалению, уже невозможно разделить Снупи и его нынешних владельцев и передать его вам. Даже если мы попробуем сделать это, он все время будет возвращаться к ним, что бы мы ни делали, и им все равно придется заботиться о нем. Я искренне сожалею.

– Я тоже. Но я попрошу вас поступить ответственно и изучить все возможные способы. – Инспектор сделал над собой огромное усилие, чтобы не смотреть в сторону устройства с чипом.

– Если появится подходящий способ, мы обязательно сообщим вам об этом, – обезоруживающе улыбнулся Бьорн.

– Спасибо. – Инспектор вынул из кармана и протянул мне визитную карточку. – Вот мой личный номер, не стесняйтесь звонить мне при необходимости…

– Мне идут эти серьги, дорогой?

– Как только тебе не надоело каждый день обвешивать себя новыми украшениями? – флегматично заметил я. – Как будто мужчины заметят их и оценят…

– А женщины все замечают и оценивают, если хочешь знать! – резко отрезала моя благоверная, но довольная улыбка не сходила с ее лица. – Я же тебя не спрашиваю, почему ты продолжаешь ходить на работу?

– Ну, от чувства собственного достоинства. А вчера меня повысили. Давно пора, а то я второй месяц приезжаю на машине дороже, чем у шефа – откуда им знать, что за важная персона стоит за мной. Правда, некоторые смотрели передачу Жени…

– Подумаешь! – сказала Лина, но ее улыбка расширилась еще больше. – Очень тебе нужен какой-то жалкий довесок к зарплате.

– Дело чести, Лина. И авторитета. Ты радуешься своим новым безделушкам и тряпкам, а я – признанию на работе.

– Ну, ладно, ладно, если это делает тебя счастливым, – примирительно согласилась моя жена. – Но даже не смей думать, что в этом году мы не поедем отдыхать на Канарские острова!

– Кто сказал, что не поедем? Напротив!

– Папа! – потянула меня за руку Мими. Я не заметил, как она вошла в комнату.

– Слушаю тебя, моя девочка!

– Папа, Снупи плохо…

Я приподнял брови.

– Как это плохо? Откуда ты знаешь?

– Иди и сам посмотри на него.

Я с недовольством встал со стула, но скоро по моей спине поползли холодные мурашки. Снупи, как правило, ни на шаг не отделялся от дочери, а сейчас Мими пришла одна… Мы нашли его внизу, перед дверью в детскую комнату. Когда Мими подошла к нему, он привычно обвил ее ноги, но намного медленнее, чем обычно. И, определенно, он был каким-то… более жидким. Легко разливался, а передвигался с трудом.

– И не ест ничего, – сказала Мими и кивнула в угол, где валялся наполовину съеденный кекс.

– Мими, сколько раз можно повторять, что кекс для тебя, а не для него!

– Но что делать, если он мне не нравится! А Снупи его ел. До недавнего времени.

– Сколько времени он не ест?

– Э-э-э… – Мими стала считать на пальцах. – Три дня. Нет, четыре. Не… Пап, какая цифра идет после двух? И что с ним?

– Наверное, он скоро поправится. Ты же слышала, как дядя Бьорн сказал, что ничто не может причинить ему вред?

Однако с каждым днем Снупи становилось все хуже и хуже, а глаза Мими совсем опухли от слез. Однажды вечером, после того как мы уложили ее спать, я сказал Лине:

– Может, ветеринару позвонить?

– Думаешь, он поможет? Это же не собака.

– Не знаю. Все-таки больное существо, может сделает что-нибудь. Может, их теперь учат или читают дополнительно, не знаю…

– Интересно, что у тебя на уме. Ты потратил так много времени и усилий, чтобы выбросить или убить его, а теперь… – Она стрельнула по мне взглядом.

Я рассердился.

– А вдруг после его смерти инопланетянин заберет у нас деньги обратно?

Лина подскочила в кресле, а ее глаза расширились.

– Или, болезнь повредит его каким-то образом, и он станет опасным? Или он умрет и взорвется или еще что-нибудь в этом роде?..

– Я не верю, что он заберет у нас деньги, – задумчиво сказала жена. – Это плохо отразится на их имидже, а они очень беспокоятся о нем… Я не верю, что болезнь повредит Снупи до такой степени, или что он умрет и взорвется. Они бы тогда не сказали, что он безопасный… Но, действительно, лучше вызвать ветеринара. Я – за.

– Из-за денег или из-за взрыва? – продолжал придираться я. – Скажи мне только правду!

Она опустила глаза.

– Из-за Мими… И… честно говоря, жаль мне его. Да, он отвратительно выглядит… но мне он симпатичен. Все-таки живое существо… А тебе не жалко его?

Я почувствовал, что краснею.

– Ну… немного…

– «Немного», или что?

– Э-э-э… Понимаешь, когда приручаешь кого-то, независимо от того, ребенок это или существо… берешь на себя какую-то ответственность. И надо соблюдать ее. Думаю, даже и по отношению к инопланетным животным… Я не знаю. Просто я так это понимаю.

Лина посмотрела на меня долгим взглядом. Затем внезапно обхватила меня за плечи, потянула к себе и поцеловала.

– А вы не могли привезти его в мою клинику? – раздраженно спросил поседевший величавый доктор еще с дверей. – Там у меня полная лаборатория, операционная, реанимация, а здесь…

– Не могли. Вы сейчас сами увидите. – В принципе, мы могли бы сгрести Снупи ковшиком и вылить его в ведро, но нам неохота было с ним возиться.

– Прям так и не могли?.. Ну, ладно, вы же платите, вам лучше знать. Этот стол подойдет для обследования. – Он порылся в своей сумке и вытащил слуховую трубу. – Ну-с, где животное? И, наконец, вы мне скажете, кто это? Собака? Кошка?

– Вот, доктор, перед вами лежит.

Профессор несколько секунд смотрел в недоумении.

– Это… его этим вырвало? Что он ел? И в сущности, кто это?

– Нет, это не рвота. Это пациент. Инопланетный домашний любимец.

– Его зовут Снупи, – уточнила Мими из-за моей спины.

Профессор некоторое время стоял и смотрел, словно оглушенный, затем осторожно убрал трубку в сумку. Достал термометр, посмотрел на него пустым взглядом и опять положил на место. Присел на корточки перед зеленеющей лужей, задумчиво почесывая лысину.

– М-да-а… И… что с ним?

– Заболел, – важно осведомила его Мими.

– Мы рассчитывали на вас, что вы скажете, – добавил я.

– М-да-а-а… Извините, можно стакан воды?

После того, как он выпил его на одном дыхании, ветеринар, кажется, стал приходить в себя. Застегнул молнию на своей сумке и озабоченно посмотрел на нас.

– Извините, что я должен сказать это вам, но… Я понятия не имею, что это за вид. Я даже не знаю, что это за животное, честно признаться. И не смею утверждать, что это животное, а не растение, например.

– Животное это! Ничего, что зеленое! – возмутилась Мими. – Ласкался, ел… Перед тем, как заболел.

– Я имел в виду, что у меня нет абсолютно никакого понятия об этом. Я даже не знаю, с чего начать… Откуда он у вас?

– С базы инопланетян, вы, наверное, слышали.

– Ах, да. Все, что я могу порекомендовать – это обратиться к ним. Они наверняка знают больше, чем я.

– Это не так-то легко. Вам должно быть известно, что власти категорически не разрешают устанавливать с ними контакты всем подряд…

– Я не знаю, что еще вам посоветовать.

Мой взгляд упал на Снупи, после на дочь, и я ощутил странную решимость.

– Не могли бы вы нам помочь в этом деле, с позиции авторитетного человека? Учитывая, что на деле, вы были не в силах быть нам полезным… – Я протянул руку, чтобы взять чек со стола.

– О, конечно могу – заспешил внезапно профессор. – Министр… пардон, инспектор здравоохранения мой одноклассник. Один момент, я только позвоню…

В который раз я убедился, что быть богатым, это очень полезно.

На этот раз, Бьорн не ограничился только кратким объятием. Он погрузил свои руки с растопыренными пальцами в Снупи и держал их там минут пятнадцать. Когда он их вытащил, лицо его было серьезным.

– Сожалею, что я должен сообщить вам об этом, но я сильно обеспокоен. Снупи совсем плох.

– Что с ним? – Слава богу, что Лина ушла с Мими на прогулку.

– Как вам сказать… Ему не хватает надлежащего ухода.

Я стоял как остолбенелый.

– Но мы же заботимся о нем! Мы проводим с ним время каждый день… Моя дочь практически весь день с ним. Кормим его… Вам что-нибудь другое в голову приходит, что еще мы должны делать?

– Ой, да я не спорю, что вы за ним ухаживаете. Просто это не подходит для его ухода.

– А что ему надо?

– В прошлый раз я рассказывал вам о создателях вида Снупи – Рэнди. Они были очень агрессивной и жестокой расой. И Снупи предназначен для такого же отношения. Без этого он чувствует себя ненужным и болеет все больше и больше. Я не удивлюсь, если в конце концов он даже умрет, хотя, наверное, это займет десятилетия. И, вероятно, просто измучает вас за это время.

– То есть… с ним надо обращаться немного грубее? – Я вспомнил, как Снупи прямо расцветал, когда я пытался убить его различными средствами. – Например, если я ударю его молотком…

– Если молоток достаточно тяжелый и ударить со всей силы, было бы подходяще, – кивнул Бьорн. – Было бы здорово обстрелять его из огнестрельного оружия. Или потопить в бочке с кислотой, подержать под огнеметом… Это для него минимум ласки и общения. Дайте ему это, и через несколько дней вы заметите значительное улучшение…

Мими с трудом восприняла эту идею. Мне пришлось объяснить ей, что у Снупи ужасно толстая, жесткая кожа, и поэтому он не чувствует обыкновенной ласки. Она не верила мне, пока он не начал заметно поправляться. А окончательно убедило ее то, что как только она хватала старый столярный молоток, Снупи сразу же становился неудержимо ласковым.

– Папа, это очень уто… утомительно! – заявила она однажды днем, споткнувшись на сложном для нее слове. – У меня руки уже болят!

– Почему бы тебе не пригласить к нам своих друзей? – предложила Лина. – Например, Николашку?

– Не хочу! Он ломает все игрушки, и свои, и чужие!

– Этот ангелочек? – возмутился я такой клевете.

Я видел много раз, как соседи выводили его на прогулку – такой чистенький мальчик с золотыми кудряшками и кроткими голубыми глазами, на два-три месяца младше нашей Мими. Однако, Лина странно покосилась на меня, и я замолчал.

– Я не верю, что он сможет причинить вред Снупи, – сказала жена. – Сколько раз пытался твой отец, но ему так и не удалось ничего сделать? А посмотри, какой он большой и сильный. Ну, давай, зови! Вон, Николаша на скамейке играет…

Мими что-то пробурчала себе под нос, но все-таки вышла на улицу. Через некоторое время она вернулась, волоча за собой предполагаемого разрушителя.

– На самом деле можно? – спросил он у нее.

– Да, можно, – объяснила с важностью Мими, приподнимаясь на цыпочки, наверное, для того чтобы выглядеть еще более важной.

– А меня не отхлопают твои папа с мамой? Мне мои предки затрещины отпускают, когда я ломаю игрушки.

– Даже если ты захочешь, то не сможешь сломать Снупи. Даже папа не смог!

– Да, но твой папа, наверное, не умеет правильно ломать игрушки. А я все игрушки, которые мне покупают, сразу же ломаю! Сра-зу-же!

Я с трудом верил своим ушам. Вот этот ангелочек?

– Неправда, что он не умеет! Папа у нас самый большой бездельник в окрестности! Моя мама сказала это вчера перед всеми в парке – что он прячется на работе, чтобы только не помогать по дому!

Я бросил на Лину кровожадный взгляд – она сидела в кресле, красная как помидор. Аргумент, однако, в силу неизвестной детской логики, убедил соседского мальчика. При чем тут лень и ломание игрушек – не понимаю.

– А где Снупи?

– Перед тобой. Вот этот, зеленый.

– Но… Это крем какой-то! Чего там ломать-то?

– А ты попробуй, сломай!

Николаша осторожно потрогал Снупи пальцем. Затем влез в него целой ладонью. Увидев, что тот не кусается, стал выгребать его горстями и разбрасывать зеленую слизь во все стороны. От летающих горстей желе отваливались куски и падали на мебель. Лина была готова упасть в обморок, но оказалось, что зеленые брызги не оставляют пятен. Кроме того, свисающие с них нити моментально стягивали разделенные части обратно, образуя одно целое.

– Этот Снупи очень жилистый! – заявил через какое-то время Николашка. – У вас нет такой, зубастой, которая висит в гараже у моего папы?

– Пила? Сейчас принесу…

Снупи не оказал никакого сопротивления при распиливании. Он распадался на части под пилой и склеивался обратно. Словно режешь воду в тазу. Николаша сделал несколько попыток, но на десятой не выдержал и сдался. Немного побив Снупи плоской стороной пилы, он убедился, что это тоже бесполезно.

– Вот видишь? Ему это даже нравится! – заявила надменно Мими.

Никола осмотрелся вокруг и заметил в углу брошенную коробку от новой универсальной печи. Осмотрев ее внимательно, он вытащил из нее жесткий ламинированный лист пластмассы, предназначенный для сохранности передней панели печи во время транспортировки, и начал им резать Снупи. Я мысленно восхитился его разрушительной изобретательностью. Снупи снова не оказывал никакого сопротивления. Однако, после того как его разрезали, он все равно соединялся – снизу всегда оставалась хотя бы одна неперерезанная тонкая нить.

– Сопротивляешься, да? – прошипел Николаша. – Сейчас я разрежу тебя на две части, вот увидишь!

Следующий удар оставил царапину на мраморном полу, но даже и тогда остались невидимо тонкие нити, которые мгновенно утолщались, подтаскивая к себе свои половинки.

– Мономолекулы? – прошептала Лина.

– Что?

– Я думаю, что эти нитки имеют мономолекулярную структуру, – она указала на них. – Если это так, то вряд ли у нас дома есть то, что в состоянии их перерезать. И не только у нас дома. Мы проводим подобные эксперименты в институте – их можно разрезать только плазменным ножом.

– А если нам принести такой нож из твоего института…

– Я все равно не верю, что мы добьемся успеха. Помнишь, что сказал Бьорн? Снупи выживает даже в двигателях фотонного звездолета. Да-а-а… Я думаю, что человечество вряд ли располагает такой технологией, с помощью которой можно разрезать Снупи пополам. Даже если она зовется Николашкой.

– Этот Снупи слишком жилистый! – наконец запротестовал соседский ребенок. – А у вас есть игрушки, которые легче ломаются?

– Нет, нет! – заверили мы его с Линой в один голос.

– Неправда! Мими сказала, что есть… Ой-ей-ей! Ой, я боюсь! Снупи гонится за мной!

Николашка быстро вскочил и стал карабкаться на стол – Снупи попытался обнять его ноги.

– Да не бойся, он просто с тобой играет… – попыталась успокоить его Лина.

– Неправда! Мне это не нравится!

– Правда. Он точно так же играет и с Мими. Вот, смотри. – Снупи, тем временем, снова приклеился к Мими.

– Неправда! Я не хочу такую игрушку! Которая не ломается…

Через пару недель Николаша все-таки преодолел свой страх и каждый день проводил у нас по крайней мере час. Снупи иногда даже предпочитал играть с ним, и Мими, увидев это, переставала жаловаться и начинала мутузить своего любимца от всей души. Наш дом уже был оснащен всеми необходимыми инструментами, которые были безопасны для детских игр. Родители Николашки были благодарны нам от всего сердца – его отец, потягивая пиво, недавно похвастался, что некоторые игрушки продержались больше недели, прежде чем были сломаны…

Снупи был в цветущем здоровье и, видимо, счастлив. Я не буду отрицать, что и мы с Линой иногда помогали в этом деле. Мы заметили, что, рассердившись друг на друга или на что-нибудь другое, наиболее удобным и полезным было вымещать это на Снупи. А недавно я заметил, что и Мими изливает свой гнев на него, когда что-то не по ней.