Текст книги "Повседневная жизнь осажденного Ленинграда в дневниках очевидцев и документах"

15 декабря [1943 года]

Была с утра на заводе «Электросила». Смотрела ежедневные «боевые сводки» по заказам Донбасса, довольно интересные, призывающие, критикующие. Лозунги хорошие: «Возродим родной Донбасс».

Беседовала со Скоробогатько (о перспективах пропагандистской работы), Левитиным, Гинзбург о качестве газеты.

Вечером была на занятии кружка Шварца, где занимаются комсомольцы. Что ярко бросилось в глаза. Неподготовленность пропагандиста, академизм, никаких ярких фактов, нет карты. Комсомольцы не подготовлены: с ними говорим, а они спешат в кино.

Проводила семинар на заводе Егорова по третьей теме. Что не понравилось: все куда-то спешат, хотели семинар провести в 30 минут, а занятие за 40 минут – вот самый настоящий формализм.

Была на курсах агитаторов. Читала Ушполь, чувствуется, что народ доволен всем ходом учебы.

17/XII [1943 года]

Вызывала культпропов (вечером и утром) о предварительных итогах изучения книги тов. Сталина и дальнейших перспективах, говорила о работе в комсомоле и их мнении о воспитательной работе среди молодежи.

18/XII [1943 года]

Состоялся первый выпуск агитаторов. Остались довольны учебой, чувствовалось серьезное отношение. Указали на недостатки (мало политической карты – дали только 6 часов, надо бы 10–12). В выступлениях прямо заявили, что встряхнули мозги крепко. С понедельника начнем вторую очередь. Вечером была на бюро РК ВЛКСМ, где обсуждали вопрос о работе пионерской организации (присутствовали дети). ‹…› Обсуждался вопрос о плохой работе и большой неуспеваемости.

Второй вопрос – о работе комсомольских организаций промкооперации. Убожество: слабы кадры.

20/XII [1943 года]

Было совещание у В. В. о некоторых вопросах работы комсомола, присутствовали некоторые секретари комсомольских организаций. Одно ясно, что руководство РК ВЛКСМ увлекается производственной работой, а не заниматься воспитанием. Возрастной состав [организаций] сильно изменился – малыши, дети, а с ними работают по-старому, копируя партийные формы. Говорят как со взрослыми, а им присуще все молодое, задорное. Помогают совсем мало и с активом не работают. А мы, партработники, проглядели, и крепко.

21/XII [1943 года]

[Состоялся] крупный разговор с Ушполь. Остался осадок. Может быть, и я виновата во многом, возможно. Нужно посмотреть за собой.

23/XII [1943 года]

Лекция т. Вольпе «О военном положении СССР накануне Нового года». Присутствовали 120 человек. Ждала сильного доклада, но он не получился.

25/XII [1943 года]

Знакомилась ‹…› по особой записи [с высказываниями] частных лиц, неустойчивых и антисоветски настроенных.

Начальник отдела снабжения [неразборчиво] 21 декабря, прочитав газету о государственном гимне, заявил:

– Слыхали, что Интернационал лопнул, вот тебе и пролетарии всех стран соединяйтесь, вот тебе и коммунизм, только сразу нельзя было.

Придется дать противовес. Мастер ремонтной конторы РЖУ [неразборчиво] утверждает, что якобы политика СССР определяется требованиями союзников:

– Ввели погоны, которые раньше срывались с золотопогонников.

Работница фабрики «Пролетарская победа» № 2:

– Не так скоро кончится война, хотя я и малограмотная, а мне не нравится эта Англия. Эти договоры – все бумага. Вот второй фронт не открыли, хотят прокатиться за счет России.

Явное недоверие к союзникам, к Великобритании.

Такое же недоверие высказал главбух завода № 4 Макаров по поводу конференции трех держав:

– Война не скоро кончится, продлится и в 1945 году – все хотели убедить тов. Сталина воевать одному, пока не разделаются с Японией. Не хотят открывать второй фронт.

Медсестра поликлиники № 18 Гаврилова о конференции руководителей трех держав высказала крайнее изумление:

– Зачем пугать Гитлера своим постановлением, лучше бы открыли второй фронт.

– В Германию едут непринудительно, а ‹…› добровольно, при чем ничего хорошего Германии не расскажут о советском строе. Россию разорили колхозы, рабочие сидят за 15 минут.

– Идея коммунизма Маркса и Энгельса – утопия. Он еврей и создал эту идею, это сейчас и произошло, евреи сидят везде. ‹…›

Немцы тоже имеют социал-демократическую партию, [которая] ближе к социалистической, чем русская, так как люди могут богатеть, удовлетворять [свои] потребности, а у нас влачат жалкое существование.

Я не случайно выписала эти заявления, бесспорно, известные врагу, значит, нужно агитировать против этих мыслей: а) разбить недоверие; б) показать принудительность отправки наших людей Германию (ее жестокость), раскрыть, видимо, еще раз, звериную сущность фашизма, показать, что значит их «социализм». ‹…›

Электромонтер фабрики фотобумаг Грызлов:

1) Англия не воевала и воевать не будет, договор ничего не стоит, обманет (пример – поездка Молотова в Германию). Выиграют войну Америка и Англия и продиктуют мир и установят свои порядки в СССР и Германии. ‹…› Конца войны не видно. Немцы лучше англичан… Хорошо обращаются с пленными.

Служащая райкома [неразборчиво], узнав о намерении своей сослуживицы вступить в партию, сказала о том, что война не кончилась, а немцы могут наказать партийцев.

Проводила заключительное совещание о задачах массово-политической работы на курсах самураев.

Вечером выступала на совещании редакторов газет и многотиражек, присутствовало человек 40–45. Собирали только [представителей] промышленных предприятий. Выступили Коган («Красный швейник»), Шмидт («Скороход»), Диканевич («Пролетарская победа» № 2) и Антонова – ее выступление понравилось. Девушка овладевает «профессией» – боевая и энергичная.

27/XII [1943 года]

Был аппарат РК ВКП(б), проводил т. Тихонов, поставил следующие вопросы в связи с отчетом Фрунзенского РК.

1. Организационное укрепление и усиление работы промышленности.

2. Обратить особое внимание на экономические показатели предприятий.

По отчету В. О. отдела агитации и пропаганды записано крепко: формально поставлена агитационно-пропагандистская работа. Агитаторы уходят от острых вопросов. Занижены соцобязательства. Основная работа у газетной витрины.

О молодежи. Слабо поставлена работа в школах, особенно среди мальчиков, усиливается вражеская пропаганда. ‹…›

28/XII [1943 года]

Районное совещание пропагандистов. Присутствовало 70 человек. Прошло неплохо. Стоял один вопрос: «О задачах пропагандистской работы на ближайший период времени». Выступил тов. Левитин (рассказал) о работе кружка по изучению доклада тов. Сталина. ‹…› Шахматова рассказала о дальнейшей работе, и В. В. хорошо выступил. После совещания придется крепко заниматься пропагандой: главное, упустили контроль за самостоятельной работой.

Остальные дни работала над предложением по вопросу «о политической работе в комсомоле». Выносим этот вопрос на бюро РК ВКП(б).

31/XII [1943 года]

Настроение приподнятое, в 12 часов был аппарат, самый короткий. М. Г. поздравил с Новым годом.

Наступает новый, 1944 год. Все его ждем. Он, несомненно, несет нашу окончательную победу, настроение приподнятое и у работников РК. Это видно по лицам приходящих граждан.

Ребятишки готовятся к каникулам. [Сегодня] наблюдала интересную картину. Парнишка вез на саночках двух малышей с новогодними игрушками. Ребятам радость. Знаю, что сыну бабушка не устроит елку, очень слабенькая. Себе никак не могу простить, что не свезла им елочные игрушки.

В 1944 году сын, наверное, будет со мной, и елку ему такую устроим, что запомнит на всю жизнь.

А вечером речь М. И. Калинина. Новый гимн, торжественный, и подарок – взят Житомир. В эту ночь наши воины идут вперед, многие гибнут во имя счастья остающихся жить. И хочется им сказать: не забудем этого!

3 января [19]44 г[ода]

Сегодня был «горячий» день – обсуждали на бюро райкома наш вопрос о политической работе в комсомольских организациях района. Отчитывался секретарь РК ВЛКСМ т. Горбачев. Не понял он новых задач, которые встали перед комсомолом, доклад был сделан по старинке. Главным было участие в производстве, а мы хотим сделать поворот к идейной жизни комсомольцев. Учеба, доклады лекции, чтобы руководящие кадры комсомольцев были бы вместе с молодежью.

Вскрылись серьезные недостатки:

а) недооценка явно налицо;

б) нет учебы среди комсомольского актива;

в) однообразие и однобокость бесед. ‹…›

Мы во многом виноваты, нужно помочь сильно. Одним не поднять.

На бюро выступил Городецкий: «нагородил» – непонятно, что он хотел сказать. Хорошо выступили Максимов, Колобашкин, растянул Стремилов. Выступил Петров, секретарь ГК ВЛКСМ: он понял, что речь идет о крупных недостатках в работе комсомола. В общем, вопрос прошел хорошо. Главное, что все поняли, о чем идет речь. От отдела выступила Ушполь. На бюро присутствовал инструктор ЦК ВКП(б) т. Репин. Интересно знать его мнение.

4/I [1944 года]

Собирала отдел [для обсуждения] плана работы на январь. Наметили многое. Обязательно должны сделать.

Придется опять начинать с 36-го ремесленного училища. [Налицо] яркое проявление контрреволюционной выходки. Двое мальчиков стреляли в портреты вождей. Положение действительно катастрофическое – грязь, бесхозяйственность, ребята предоставлены сами себе. Полная безрукость руководителей директора, зама по политчасти и секретаря комитета комсомола. Отгородились стеной. ‹…›

5/I [1944 года]

Большая неприятность. Договорились, что на районном совещании учителей с докладом «Текущий момент и задачи учительства» выступит т. Колобашкин, но в последнюю минуту отказался. ‹…› Скандал мировой получился. Упросила Галковского. Выступил, но отзывы неважные. Да еще сорвали концерт. Не явились артисты – подвела Кисляк. ‹…›

7/I [1944 года]

Впервые вызван т. Маханин, беседовали более часа. Ясно из беседы одно: начинать учебу партактива нужно по-солидному, учить и комсомольский актив, причем серьезно, фундаментально. Говорили об учебе инструкторов РК (думаю, видимо, в городе).

Об учебе в кружках поняла, что нужно сначала учить историю ВКП(б), дооктябрьский период. Он прав, что нужно учить организационным принципам и тактическим приемам. Меньше фактического материала, больше теоретическим положениям. ‹…›

10/I [1944 года]

‹…› Утром в субботу 8 января была на фабрике «Скороход». Там повсеместно выступали докладчики райкома Телятников, Шарков, Максимов, Славнова. Накануне Тигонин отказался, так как, видимо, был не подготовлен и, главное, ничего не сказал. Я узнала об этом от других. Пришлось посылать Шаркова.

Выступления произвели хорошее впечатление. Работницы остались довольны. ‹…› Докладчики говорили просто и доходчиво.

Затем заседал аппарат райкома. Его проводил Тихонов. Опять будет актив по хозяйственным вопросам. Заладили одно и тоже, другие вопросы отошли на задний план. Информировал о бюро горкома (переименование улиц, создание инспекции по столовым при исполкомах, итоги минувшего года).

Вечером [первый секретарь] собрал заведующих [отделами] для обсуждения отчета райкома. Крепко «схватилась» с В. В. Он написал, что пропаганда ослаблена. Я ему на это, что секретарь райкома не знает положения в районе. ‹…›

10 января собирала культпропов. Обсудили [темы]:

а) об изучении гимна (предварительная беседа о значении гимна, выделение запева большим шрифтом в тексте);

б) о ленинском дне;

в) о комсомоле и помощи ему.

11/I [1944 года]

С утра была у Ушполь. Лежит больна. Затем на совещании в ГК ВКП(б), где разбирались следующие вопросы:

а) решения по Василеостровскому району от 20 ноября 1943 года;

б) о пропаганде к ленинским дням;

в) о прорыве блокады.

Проводил Маханов.

Беседовала с инструкторами т. Антоновой (о практике работы), с Кожиной.

Писала заметку в журнал «Пропаганда и агитация» о пропаганде в [неразборчиво].

Беседовала со Стремиловым (о траурном заседании, совещании секретарей парторганизаций по решению о Василеостровском районе, 36-м ремесленном училище, о партшколе).

12/I [19]44 г[ода]

Была на заводе «Электросила». Все больны. Левитин болен. Грипп всех забирает.

Беседовала с Антоновой о дальнейшей работе.

Давно не смотрела.

14/I [1944 года]

Появилась в газете статья секр[етаря] ОГВКП(б) Иванова о воспитании комсомольцев. Не зная положение в р[ай]оне, что делает [райком], пишет, что РК ВКП(б) один из худших по руководству комсомолом. Странно. Звонила к нему, разругались крепко. Первые подняли вопрос в городе. С больной головы хочет свалить на здоровую.

Вечером смотрела «Джордж из Динки-джаза» – хорошо сделано. Просто немного отдохнула. А войска идут и идут. Готовится что-то грандиозное.

15 января [1944 года]

Не могла спать, пришла в РК рано. Сильная артиллерийская канонада. Неужели началось? Да, началось, ровно в 9:20 началась артподготовка, сплошной огонь. Люди выходят на улицу, оглядываются. Загораются. Это наши бьют. Да, наши бьют, и крепко бьют.

Старушки на улицах крестятся, благословляют идущие войска и вослед уходящим на битву воинам летят слова: «Дай вам всем бог». Этот день неповторим.

19 [января 1944 года] радио принесло весть об успешном наступлении Ораниенбаумской группы и из района Пулкова. С пленума РК ВЛКСМ т. Тихонов вызвал наверх и сказал, что будет приказ т. Сталина войскам Ленинградского фронта. Ровно в 8:40 получен приказ т. Сталина [командующему Ленинградским фронтом генерал-полковнику] Л. Говорову.

Радость не описать, вот что-то из груди поднялось. Москва салютовала ленинградским воинам. Москва! Наверное, нашей радостью живет каждый советский человек.

Сидеть [дома] невозможно, вышли на улицу, людей не видно. Но, наверное, все в восторге! Разве забудешь когда этот день. Нет, не забыть его.

Пройдут годы, а незабываемое останется. Жалко тех, кто погиб. Но успокаиваешь себя тем, что без кровавых жертв ничего не обходится.

20 января [1944 года]

Митинги на предприятиях. Радость необычайная. Была на молокозаводе, выступали многие, женщины плакали от большой радости. И так везде. Радость удесятеряет энергию, [трудящиеся] берут обязательства довольно высокие.

Работать теперь [нужно] еще больше. Отменили траурное заседание – может напакостить в последние дни, актив нужно сохранить, особенно теперь. В то же время жаль людей и для пользы дела.

25 января [1944 года]

Вчера тов. Сталин особо отметил нашу дивизию Введенского[44]44
  Константин Владимирович Введенский (1905–?) полковник, (с 03.06.1944 года генерал-майор). С июня 1941 года – командир 2-й дивизии народного ополчения г. Ленинграда, преобразованной в 85-ю стрелковую дивизию.


[Закрыть], как отличившуюся в боях за города Пушкин и Павловск. Писали теплое письмо от имени трудящихся Московского района солдатам и офицерам дивизии.

Вчера была на торжественном заседании [трудящихся] молочного завода, [которому] вручали знамя ГКО. Прошло торжественно. Директор т. Рохмалев, опустившись на одно колено, поцеловал край алого полотнища. Выступил хорошо. Вручал Герой Советского Союза летчик Николаев. От райкома выступил Тихонов, от горкома Лазутин, уполномоченный наркомата Колесов. Собравшиеся приняли приветствие т.т. Жданову и Сталину. Затем состоялся концерт. Программа джаза и эстрады, довольно неплохая. Был товарищеский ужин. С утра беседовали с [неразборчиво] о перспективах работы Дома культуры. Содержание нужно менять, нельзя только кино.

27 января [1944 года]

День неповторимый и незабываемый, хочется выразиться словами Герцена: «В истории, как в жизни художника, есть вдохновенные мгновения, к ним народы стремятся долгое время, потом эти мгновения провожают своим светом. Счастлив тот, кто участвовал в праздничном пире человеческого воскресения»[45]45
  Герцен А. И. Письма из Франции и Италии. Собр. соч.: в 30 т. Т. 5. Опять в Париже. Письмо первое. 1 июня 1848. М., 1955.


[Закрыть].

Не забыть этого дня. Разогнулись во весь рост ленинградцы. Залпы Ленинграда в честь победы войск. Сколько силы, красоты, трудно выразить словами. Дождались!!! Спасибо вождям А. А. Жданову, тов. Сталину. Разве кто ожидал, что за двенадцать дней решится так классически операция. Кто не был в Ленинграде в это время и кто не пережил [блокаду], тот не поймет всего того, что мы перечувствовали здесь. Вступаем в новую жизнь – отличную, но родную с прошлой.

28 января 1944 г[ода]

В 8 часов утра проводила лекцию на макаронной фабрике. Впервые почувствовала, что слово дошло. На глазах женщин выступили слезы. Но это слезы радости, и люди не стыдятся плакать. ‹…› За годы войны [ленинградцы] разучились плакать, а сегодня плакали и обнимались.

А какой величественный был митинг на заводе «Электросила». В турбокорпусе собрались более тысячи человек. Чувствовалась мощь рабочего класса. Это не рабочие пищевых предприятий, это индустриальные рабочие!

Выступали все хорошо, начиная с В. А., кончая работницей Бубем, стахановцем Харченко. Неплох был Мухин и Скоробогатько. Приняли приветствие А. А. Жданову и рапорт т. Сталину с просьбой [поручить заводу] восстановление турбогенераторов для Днепрогэса и Волховской.

2 февраля [1944 года]

Были с Томилиной на хлебозаводе. Знакомилась с состоянием массово-политической работы на предприятии.

Неприятный разговор произошел с Даниловой насчет учебы. Живет хорошо, личное благополучие написано на лице. Не хочет дальше двигаться. Отказалась учиться на трехмесячных курсах? Не вяжется как-то.

Вечером была в театре, смотрела «Свадьбу Кречинского». Давно не была в театре. Как прекрасно играют Лавровский, Мичурин, Сафронов. Хороша Грановская. Сколько красоты в их игре.

3 февраля [1944 года]

Была на карбюраторном заводе. Знакомилась с организацией политической информации. Какая инертность у Ермоловой и Партянкиной! Не хотят думать над работой.

Женщины молодцы, как они хорошо работают. Производят заливку, поднимают тяжести, вдвоем – четыре пуда. Кругом одни женщины. Прямо преклоняешься перед их работой, героизмом и стойкостью. Сейчас, говорит мастер, работают еще более спокойно и слаженно, нет нервозности.

Вечером была лекция Эмдина «О марксистском диалектическом методе». Опоздал на целый час. Зато читал прекрасно. Давно не занималась глубокими вопросами, хорошо, что брал вопросы из современности. Присутствовало человек 40. Для первого раза это неплохо.

Некоторые материалы антисоветских высказываний. Их мало, но они есть:

Работнице завода «Союз» Б. надоело слушать хвастливые заявления в нашей печати о победах.

Работница фабрика фотобумаг Т.: «Крестьянство жило хорошо до организации колхозов».

Работник райпищеторга Г. ‹…› о медали: не повесит ее, потому что их раздали всем, гораздо интереснее тем, кто не получил.

Мастер [завода] «Металлоштамп» С.: ‹…› «Никогда не жили хорошо, кончится война, Ленинград будет нейтральным городом, все товары будут американскими».

Начальник смены экспедиции 12-го хлебозавода Л.: «Голодные люди не виноваты в своих преступлениях, зачем их судить. Виновато в этом правительство».

Кладовщица столовой № 86 Л. о Польше: «Хозяйничать советской власти там не придется, там есть свое правительство, Коминтерн уничтожили, а наши своим кадилом хотят раздуть мировой пожар».

Медсестра 22-й поликлиники В.: «Идем на поводу США и Англии (смена гимна), без них мы бы не устояли».

Это уже ярые высказывания, а парторганизации, наверное, проходят мимо. ‹…›

Главный механик 841-го завода О.: «Дойдем до границы, заключит правительство договор с Германией под видом продолжения войны, затем Германия будет воевать с Англией».

Педагог школы инвалидов П.: «Ленинград будет принадлежать Америке, так как всех мужчин уничтожили».

Управхоз РЖУ М. не верит рассказам об издевательствах немцев.

Начальник госпиталя 106 ‹…› Г. о наркоматах: похоже на вредительство, русских не будут защищать. Выплывут все шовинисты. ‹…›

Директор продбазы треста столовых М.: «Нельзя надеяться на улучшение снабжения Ленинграда, в блокаду было лучше, больше внимания, а сейчас предъявят повышенные требования».

Ученица макаронной фабрики С.: «Население в Павловске недовольно, что пришла Красная армия».

П. [признался в том, что] воевать не пойдет, не хочет защищать евреев…

А. Т. Кедров[46]46
  Александр Тихонович Кедров – заместитель директора завода № 224 («Метприбор»), Свердловский район. В 1941 г. завод эвакуирован в Молотов (где в 1942 году образован завод № 470 НКАП) и Казань (на завод № 448 НКАП). Оставшаяся в Ленинграде часть завода возобновила работу в 1944 году. Дневник: 8 сентября 1941 – 22 июня 1945 года.


[Закрыть]. «Мы всегда любили свой город»

«Фугасная бомба угодила в дом на набережной ‹…› При артиллерийском обстреле больше шансов ‹…› быть убитым ‹…› при воздушных налетах острее переживания… На фронте положение очень тяжелое ‹…› Получил карточку на дополнительное снабжение, как отец двоих детей ‹…› От тех снарядов, визг которых мы слышим, не погибнем ‹…› Люди, пережившие в Петрограде 1918–1920 годы, утверждают, что тогда было проще… Измученные бездельем, убиваем вечера за преферансом ‹…› Вернулся с рынка: 100 г хлеба выменял на около 100 г рассыпного табака ‹…› На февраль по рабочей группе установлены след. нормы: мясо – 1500 г, масло – 800 г, сахар – 2000 г, крупа – 2000 г. ‹…› Конечно, норма смешная ‹…› Позвонил Мише Школярову ‹…› Он 30 января умер ‹…› Снабжение значительно улучшилось по сравнению с декабрем и январем ‹…› Следует отметить восстановленное трамвайное движение… Дальше отмечаю отменную чистоту ‹…› Населения вновь срочно мобилизуются на окопные работы ‹…› Пришли два письма ‹…› Тамара около четырех месяцев не получает вычитаемые у меня деньги ‹…› Она ‹…› заподозрила меня в неверности ‹…› С опозданием на месяц с лишним, но все же хочу записать ряд мыслей о своей командировке на Большую землю ‹…› От нас и следов не нашли бы ‹…› Мы так увлеклись [рыбной] ловлей и совсем забыли, что кругом война ‹…› В течение всего августа не было ни одной воздушной тревоги и всего несколько раз артобстрел, и то короткими очередями, но тяжелыми снарядами ‹…› Был на банкете ‹…› Еду в район лесозаготовок ‹…› Вчера имел удовольствие слушать в филармонии 7-ю симфонию Шостаковича ‹…› Ленинград живет нормальной, размеренной жизнью ‹…› По случаю 25-летия Октябрьской революции ‹…› Вновь увидел своих родных и любимых ‹…› Ленинград ликует ‹…› Враг повержен, и над Берлином водружено знамя победы».

8/IX-1941 года

В 18:45 направляюсь в управление. Не успеваю дойти до трамвайной остановки, слышу сигнал воздушной тревоги и всего через 2-3 минуты вижу над головой вражеские самолеты. Прозевали, стало быть, вовремя дать сигнал. Самолетов летело примерно штук 15-20 в направлении с юга на север. Первое чувство, охватившее меня, – негодование.

Зачем, думаю, мерзавцы, пожаловали, вас никто не приглашал. Летят, чтобы сбросить свой смертоносный груз на мирных, ни в чем неповинных жителей.

С появлением в небе незваных гостей сразу же началась несмолкающая канонада. Это повели огонь по врагу корабельные и наземные зенитные батареи. Снаряды рвались вокруг каждого самолета, однако ни один из них не достиг желанной цели. Самолеты продолжали полет. ‹…›

Стрельба зенитных батарей произвела самое сильное впечатление. Сотни трассирующих снарядов рассекали воздух, взрывались в небе белыми облачками и с конским цокотом сыпались на мостовую. Всю эту впечатляющую картину я наблюдал, стоя вместе с постовым милиционером около моста Лейтенанта Шмидта. ‹…›

В 20 час. 40 мин. новый налет. Я сижу в управлении у Жукова в кабинете. Вскакиваю с места, покидаю кабинет и стремительно лечу по лестнице вниз. У выхода настигаю шофера, собирающегося ехать в гараж, что на бульваре Профсоюзов. В 22:50 проезжаю по набережной мимо Летнего сада, слышу где-то вблизи оглушительный грохот. Через 10 минут путь нам преградили туча пыли и огромная груда обломков. Оказывается, фугасная бомба угодила в дом на набережной, между Мраморным и Мошковым переулками. Пришлось повернуть и ехать на ул. Халтурина.

На бульваре Профсоюзов я вышел из машины и пошел пешком на завод через мост Лейтенанта Шмидта. Вой авиамоторов подавлял психику. Артиллерийская стрельба еще более усугубляла гнетущее состояние. В небе были видны ракеты, кто их посылал и что они означали, не понять. Верно одно: «пятая колонна» была за работой. Как хотелось бы поймать негодяя, запускающего ракеты, и задушить гада собственными руками. Именно задушить, ибо пулю жалко для гадины.

Не скажу, что особенно приятно было слышать громоподобные взрывы, но особенно отвратителен вой, издаваемый падающими бомбами, забирающийся во все уголки тела. Так и кажется, что бомба летит в тебя, как будто ее что-то притягивает именно к тебе. Затем где-то вдали, в одном-двух километрах, а кажется, совсем рядом слышится раскатистый взрыв, и воздушная волна сшибает крыши и скоблит штукатурку.

Через час отбой. Спать ложусь в час ночи и, несмотря на нервное перенапряжение, быстро засыпаю. Но сон не был спокойным: часто просыпался, – какие-то чудовища-бронтозавры хотели меня слопать.

9/IX-1941 года

Вечером около 10 часов вновь налет. Нахожусь у себя в комнате на работе. Сижу у окна, слушаю гудение моторов и взрывы падающих фугасных бомб. Подымаюсь на крышу и вижу три огромных пожара. Один где-то за Балтийским заводом, другой за заводом Марти (видимо, в порту) и третий в южном направлении, примерно в районе завода «Электросила». Хотя и жутко, но не так уже страшно, как вчера, начинаю привыкать.

10/IX-1941 года

С утра ездил с частью рабочих на окопные работы в честь Международного юношеского дня. В течение дня было 9-10 воздушных тревог. ‹…›

11/IX-1941 года

Сегодня ночью был самый интенсивный налет. Бомбежке подверглись Свердловский, Октябрьский и Кировский районы. Возникло три крупных пожара. ‹…› С зажигательными бомбами население уже научилось бороться и успешно защищает от них свои дома.

15/IX-1941 года

Сегодня днем в небе над городом наблюдал воздушный бой между нашими и немецкими истребителями. Участвовало около сорока самолетов. Бой начался над Кировским районом и длился около часа, передвигаясь с юга на север. Закончился бой над Выборгским районом. Сбитых самолетов не видел, но, как рассказывают очевидцы, один вражеский самолет рухнул вблизи Ботанического сада.

16/IX-1941 года

Небо заволокло тучами, чуть-чуть моросит дождик. В такую погоду обычно самолеты летают мало. Но сегодня враг воспользовался ею и совершил налет на корабли, стоящие на рейде в гавани и в заливе. Серьезно пострадал недостроенный линкор «Марат», который накануне и в ночь на 16-е здорово беспокоил немцев, посылая из дальнобойных орудий увесистые гостинцы. ‹…›

17/IX-1941 года

В 16 часов поехал домой, чтобы захватить кое-какое барахлишко для спанья, и стал очевидцем необычного события. Тысячи людей, как муравьи, движутся по Московскому шоссе. Дано распоряжение о переселении жителей Кировского и Московского районов в северные районы города, так как эти районы [подвергаются]наиболее интенсивной бомбардировке и артиллерийскому обстрелу. ‹…›

Потрясающая картина: тысячи людей с тысячами узелков – у кого-то на плечах, у кого-то на руках, у кого-то на ручных тележках – движутся непрерывным потоком. Вот мальчик 13–14 лет с котомкой за плечами, набитой картошкой и капустой, бодро шествует рядом со взрослыми и ничтоже сумняшеся напевает себе под нос: «Мать в доме победу кует, а я на войну собираюсь». Ковыляет старушка, опираясь на дубинку, и тащит, родимая, кочан капусты. И жалко, и стыдно за такое поспешное отступление. Бедные мужественные ленинградцы. Ни тени отчаяния. О, многострадальный русский народ. На протяжении всей своей истории несет тяжкие испытания. ‹…›

Хлебный паек урезан уже вдвое для рабочих и втрое для служащих и иждивенцев. И надо думать, что еще более сократится. Самые суровые испытания еще впереди. Бомбежки, голод и канонада, так треплющая нервы.

13 сентября, проезжая на трамвае по мосту Лейтенанта Шмидта, я вынужден был сойти с трамвая и пойти пешком, так как впереди стояло много трамваев. Не успел я сойти с моста, как впереди меня, на расстоянии не более ста метров, с грохотом разорвался артиллерийский снаряд, угодивший в решетку сада, что около Дворца труда. Результат – несколько убитых и раненых, меня бог миловал, остался цел, только моя правая нога сделала в воздухе странное антраша и грузно упала на мостовую, не оторвавшись, однако от туловища. Сделал несколько движений и убедился в том, что, слава аллаху, цел.

Это называется легким видом контузии.

В среду вечером опять был воздушный бой, за который я расстрелял бы часть наших артиллеристов. Что же произошло? А вот что. В юго-западном направлении появилось несколько вражеских самолетов, очевидно, с целью разведывательной, началась пальба из пушек, снаряды рвались вокруг да около, но никакого повреждения самолетам не нанесли. Через 10–15 минут появились наши ястребки (15–20 истребителей), в основном «новодеревенская»[47]47
  Так шутливо жители называют тупорылые бипланы в отличие от быстроходных и ловких МИГов, ни в чем не уступающих вражеским самолетам. – Примеч. автора.


[Закрыть] авиация. Завязался воздушный бой, окончившийся вничью. Те и другие удалились восвояси без потерь. Но дело не в этом. Возмутительно то, что, несмотря на завязавшийся воздушный бой, наши зенитки продолжали лупить в воздух. Снаряды рвались вокруг. Но, как говорят, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Неумение наших зенитчиков стрелять позволило и тем и другим улететь невредимыми. Представляю себе состояние летчиков в этот момент, мне так и хотелось бы, чтобы кто-нибудь ринулся вниз и с аппетитом расстрелял бы прислугу какого-нибудь орудия.

Вот идиотизм, бездарность и неорганизованность.

У нас так поставлено дело: или проморгают и начнут стрелять, когда враг уже сделал свое дело, или разойдутся, что не поймешь, где свой, где чужой, как и в данном случае. Достаточно какому-нибудь идиоту, а быть может, и умному врагу выпустить один снаряд вверх, как открывается безудержная канонада со всех батарейных точек, неважно, насколько это целесообразно (потом в околотке разберутся), а важно грозно нашуметь без толку.

Ночью в начале двенадцатого была тревога, но налета не было, зато мне пришлось от Заячьего переулка идти пешком. Пришел к себе только в 1:30. Моросил дождик, и я, промокший и продрогший, еле дотащился.

18/IX-1941 года

12 час. 10 мин. У меня сидят Мартынов и Немченок. Слышим, раздаются взрывы. Вначале думали, что стреляют из орудий с неподалеку стоящих кораблей, а потом усомнились, т. к. взрывы совсем не похожи на выстрелы, а скорее на разрывы снарядов – очень сильные и резкие. Пошли проверить: оказывается, рвались снаряды, посылаемые из дальнобойных орудий. Сам я видел (слышал очень много) разрывы двух снарядов. Один упал на дом, примерно посередине Красной улицы, а другой – в крышу не то бывшего Синода, не то Адмиралтейства. От последнего возник пожар, который через час был ликвидирован.

Скажу я вам, друзья мои, что неприятное чувство сопровождает тебя в тот момент, когда видишь, как эти вандалы XX века «причесывают» верхние этажи домов.

Раздается резкий грохот, и кучи кирпичей с песком летят в воздух, а вместе с ними, может быть, и отдельные части человеческих тел.

Жутко становится от мысли, что, может быть, сию секунду и тебя постигнет та же участь. Артиллерийский обстрел, пожалуй, внешне менее страшен, чем разрывы авиабомб, ибо последние летят ночью, а это усугубляет страх, и рвутся эффективнее. Если снаряд разрушает один-два верхних этажа, то бомба в 250-500 кг разрушает до основания не один дом, и на расстоянии 100-200 метров вылетают рамы и двери. И все же этот страх временный, пока над головой летают самолеты. Как только улетели, ты имеешь время успокоиться. Несколько иначе обстоит дело с артиллерийским обстрелом. Идешь, скажем, по улице, ничего не подозревая, и вдруг вблизи тебя грохот, треск, и ты по частям разлетаешься в воздухе. Кто от этого гарантирован, находящийся на улице? Никто. Если от авиабомб многие могут уйти в бомбоубежище и там переждать ужас воздушных налетов, то при артиллерийском обстреле тебя никто не может предупредить о том, что летит снаряд, и ты совершенно неожиданно можешь оказаться жертвой этой неожиданности. Итак, если при артиллерийском обстреле больше шансов на то, чтобы быть убитым (мы даже с элементами созерцательности наблюдали «красоту» разрывов снарядов на крышах домов и мостовых), то при воздушных налетах острее переживания. Особенно жутко становится тогда, когда бомба затягивает свою «мелодию», будто она только для тебя и предназначена, а ночь, ночь темная, осенняя, сдабривает эти переживания.