Текст книги "Самые знаменитые сказания и легенды"

Юный Роланд

Замок короля Карла Французского[11]11
  Карл Французский – имеется в виду Карл Великий (742–814; франкский король с 768 г.; император – с 800 г.).


[Закрыть] стоял на крутом холме, заросшем мягкой зеленой травой. Был он сложен из глыб серого и розового камня. Двенадцать башен поднимались ввысь, и на каждой трепетал под ветром флаг с прославленным гербом короля.

В пиршественной зале собрались знатные гости. Лучи солнца потоками лились в высокие окна и замирали на колоннах из лазурита, поддерживающих изогнутые своды.

Столы ломились от заморских яств и старинных вин, немало пролежавших в глубоких подвалах. Проворные слуги сновали по зале, пусть каждый гость выберет себе угощенье по вкусу. Золотые кубки полны по края, об этом позаботились ловкие пажи.

Сто прославленных рыцарей окружают короля Карла. Трон короля украшен драгоценными камнями. Подлокотники – золотые львы, их глаза из крупных изумрудов казались живыми.

Король Карл ясным и спокойным голосом приветствовал своих гостей, каждого называя по имени. Но благородные пэры Франции и графы, хорошо знавшие своего повелителя, прочитали на его лице скрытую печаль и тревогу. Что-то томит душу короля, но не хочет он ничем омрачить праздник своим гостям.

Тут выскочил вперед любимый шут короля – Марло. Побрякивая бубенцами на колпаке, подскочил к королю.

– Послушай моего совета, дружок! – крикнул он королю Карлу. – Стукни как следует своим кубком о стол. Тогда все заботы посыпятся на землю, как сухие осенние листья. А заодно с ними все твои враги и недруги. Кто спит – бухнется с постели на пол, а кто ест – так, пожалуй, еще и подавится…

И надо же такому случиться, что граф Ганелон как раз в это время подавился косточкой от перепелки.

– Ну и грозен ты, король! Даже твой рыцарь с перепугу не смог проглотить кусок!

Шут постучал по спине графа Ганелона, а тот замахнулся на него тяжелым кулаком.

– Полноте, не к лицу пэру Франции сердиться на шута, – остановил Ганелона старейший из рыцарей граф Милон. – Шутам дозволено нести всякий вздор. К чему попусту гневаться на того, кто должен забавлять нас острым словцом?

Ничего не ответил Ганелон, но со злобой посмотрел из-под насупленных бровей на старого пэра и затаил обиду.

В это время певец взял лютню и запел песню, прославляя отважные подвиги Карла. Одна песня сменила другую. Но не прояснилось лицо короля.

Тогда встал старый граф Милон и громко спросил:

– Великий Карл, поведай нам, что тебя печалит?

И тогда, помедлив, сказал король Карл:

– Вам всем ведомо, что в Арденском лесу поселился великан Оргиус, хитрый и злобный волшебник. Владеет Оргиус даром нагонять колдовской туман, да такой, что ни зги не видно. Было у меня бесценное сокровище – щит прославленного короля Артура[12]12
  …щит прославленного короля Артура. – Артур – легендарный король бриттов, центральный герой Артуровского цикла легенд.


[Закрыть]. Щиту этому нет цены. Еще дороже был талисман, укрепленный в самой его середине. Сиял он, затмевая солнечный луч. Но не устерегли его мои верные стражи, хоть нет в этом их вины. Висел он в замке на стене над моим троном. Опустил великан Оргиус на замок такой густой туман, что бродили слуги по залам, ничего не видя, как слепые, натыкаясь друг на друга. Под покровом тумана, никем не замеченный, пробрался злой чародей в замок. Обошел он все залы и увидел бледный луч. Как звезда сквозь облако, сиял талисман. Выломал он талисман из щита короля Артура и укрепил украденное сокровище на свой черный щит. Теперь ни конный, ни пеший не могут безопасно вступить в Арденский лес. Подстерегает их там безжалостный великан: внезапно ослепит блеском талисмана и убьет без всякой пощады. Многие отважные рыцари пали от руки коварного Оргиуса, не успев даже обнажить меч.

Повскакали рыцари с мест, наперебой начали восклицать:

– Я готов ехать в Арденский лес!

– Жизни не пощажу, но убью великана!

– Я верну талисман!

С благодарностью взглянул король на своих верных вассалов.

– Не ждал я от вас другого, благородные пэры и рыцари!

Поклялись вернуть похищенный талисман гордый Ансенс, Ожье Датчанин, Тибо из Реймса, Жофруа Анжуйский, знаменосец Карла, да всех и не перечесть.

Только молодой граф Оливьер не вымолвил ни слова.

– Я еще страдаю от недавних ран, нанесенных мне в битве с сарацинами[13]13
  Сараци́ны – так в Средние века в Европе называли арабов.


[Закрыть], – вздохнул старый граф Милон. – И все же не могу я оставаться у себя в замке. Порой удача не считает годы воина.

– Мужайся, мужайся, седая борода! – с ехидной насмешкой сказал граф Ганелон. – Уж точно, без такой древней развалины где уж нам, неумехам, одолеть великана!

Вспыхнул от жестокого оскорбления старый граф Милон. Сжал кулаки его сын, юный Роланд, но подобает ему молчать среди прославленных рыцарей.

– Слуги мои, седлайте коня! – приказал граф Милон.

Тогда стал просить Роланд:

– Позволь, отец, мне ехать с тобой. Я буду твоим оруженосцем, слугой, кем прикажешь, я повезу твое копье и щит, только возьми меня с собой.

Стали совещаться бароны.

– Не следует нам всем вместе, одним отрядом ехать в Арденский лес, – сказал граф Милон. – Много дорог ведет туда, с севера, с запада, с юга и востока. Пусть каждый выберет себе путь. Тогда скорее один из нас повстречается с проклятым Оргиусом. Велик Арденский лес, темны его глубины.

– Прости мне мои опрометчивые речи. Сказал я их не со зла, просто в шутку, – смиренно молвил старому рыцарю граф Ганелон. А сам смотрит в сторону, прячет глаза. – Бурный поток окружает Арденский лес. Прими мой добрый совет. Поезжай южной дорогой, там через поток перекинут надежный, крепкий мост. Я же с востока въеду в Арденский лес.

Подошел Роланд к своему другу графу Оливьеру, потянул его за руку, отвел в сторону.

– А ты почему молчишь, почему не едешь? – шепнул Роланд. – Вижу, ты чем-то удручен и опечален. Поведай, что случилось?

– Вчера вечером пропала моя младшая сестренка Альда, – бледный от тревоги, сказал граф Оливьер. – Захотелось ей послушать соловья, ведь она и сама поет слаще соловья и так искусно играет на лютне. Я сказал ей: «Уже поздно, моя дорогая Альда, пала роса, сыро в саду, стелется вечерний туман. Послушай соловья и скорее вернись в замок». Спустилась Альда в сад, и с тех пор никто ее не видел. Проклинаю себя, зачем, зачем я отпустил ее одну, ведь ей всего двенадцать лет, моей золотоволосой Альде. Сегодня объеду всю округу, а не найду, отправлюсь хоть на край земли.

– Даст Бог, кто-нибудь из могучих рыцарей убьет великана Оргиуса. И тогда я с тобой, мой Оливьер! – тронутый до слез печалью друга, обещал Роланд. – Прости, отец ждет меня…

Уже сидит на коне граф Милон и оглядывается, где же Роланд, его оруженосец. А конь Роланда, горячий, молодой Вейлантиф, нетерпеливо бьет копытом.

Раздались звуки труб, и двенадцать пэров выехали из ворот королевского замка.

На развилке дорог расстались они, пожелав друг другу счастливой удачи, и каждый поехал своим путем. Легко ступает могучий конь графа Милона. Может он скакать без отдыха несколько дней. А за ним на Вейлантифе – юный оруженосец.

Счастлив Роланд, как звезды сияют его глаза. В первый раз взял его отец с собой, отправляясь на трудный подвиг. С гордостью везет он за графом Милоном его щит, прославленный боевой меч и копье из ясеня.

Но вот прошло несколько часов, и заметил Роланд: наклонился отец к шее коня, точно давят и тянут его книзу тяжелый шлем и кольчуга.

– Взгляни, отец, какой прозрачный ручей! Можно напоить коней. На этой тенистой поляне я разведу костер и зажарю кусок бараньей ноги, что захватил с собой в дорожной суме.

Роланд подставил плечо и помог спешиться старому графу. Со вздохом облегчения растянулся граф Милон на шелковистой траве.

Скоро затрещал костер, и заманчиво запахло поджаренным на огне мясом.

Вдруг зашуршала густая осока на берегу ручья. Оглянулся Роланд и увидел длиннобородого старика в балахоне зеленого цвета. Пояс сплетён из речных трав. Лучи солнца скользнули сквозь листву, и в зеленом свете показалось Роланду, что волосы и борода у старика цвета речных водорослей.

Не сводит старик глаз с душистого мяса, даже губы облизывает, видно, сильно проголодался.

Отрезал Роланд ломоть хлеба, кинжалом отсек сочный кусок мяса и протянул старику.

– Раздели с нами скромную дорожную трапезу, почтенный старец!

– Благодарю тебя, юноша. – Незнакомец взглянул на него прозрачными, как текучая вода, глазами. – А твое угощенье я разделю со своим народцем. Никогда не пробовали мы такой еды.

Сказал и скрылся из глаз, будто его и не было. Только закачались прибрежные камни.

– Силы вернулись ко мне, милый сын, – сказал граф Милон. – Довольно нам отдыхать, пора в путь-дорогу.

Вскоре послышался шум воды, и путники подъехали к бурному потоку. Завиваются пенные волны водоворотами, не видно дна. А через поток на тот берег перекинут узкий обветшалый мост.

Покачал головой граф Милон и осторожно въехал на мост. Тихо ступает могучий конь, без страха следует за ним Роланд.

Вдруг подломились под тяжестью коней трухлявые доски, зашатались опоры моста.

Послышался опасный треск. Рушится, рушится мост! Вот-вот упадут в воду кони и всадники. Отчаянно заржал Вейлантиф. В этот миг высунулись из пенных волн две могучие руки, крепко ухватили они подломившийся мост.

Только успели переехать граф Милон и Роланд на тот берег, с грохотом провалился мост, поплыли вниз по течению обломки досок и бревна.

– Что же уверял меня граф Ганелон, будто это самый надежный мост через поток? – гневно нахмурился старый рыцарь.

– А жаркое-то было отменное, – послышался голос из глубины потока, и мелькнула среди белых кувшинок длинная зеленая борода.

Так въехали граф Милон и Роланд под тенистые своды Арденского леса.

Тем временем Ганелон неспешно ехал своим путем.

Вот перед ним узкая, мелкая река. Видно, как играет на дне стайка серебристых рыб среди разноцветных камней.

– Ого! – обрадовался Ганелон. – Такая речушка моему коню по колено! Без труда достигну я другого берега. Но сперва недурно перекусить в тени дуба.

Весело вспыхнул костер, а скоро и оленина зашипела на вертеле. Вдруг почувствовал Ганелон чей-то пристальный взгляд. Оглянулся, стоит позади какой-то чудной старикашка с зеленой бородой и жадно пялится на его жаркое.

– Пшел прочь, попрошайка! – с досадой крикнул Ганелон.

Покачал головой старик, хитро прищурился, ухмыльнулся и вдруг пропал из виду.

Ганелон тут же забыл о надоедливом нищем и без остатка съел сочную оленину, запивая вином из дорожной фляги.

Весело вскочил Ганелон в седло, направил коня по мелкой воде к другому берегу.

Вдруг послышался громкий плеск. Откуда ни возьмись, поднялась огромная волна с пенным гребнем и накрыла с головой Ганелона.

С трудом выбрался Ганелон на берег. Щит и меч канули в омут, а копье из ясеня уплыло вниз по течению. Конь, дрожа, вылез из воды, отряхивается, трясет гривой.

Хотел встать Ганелон и охнул, не может разогнуться, расшиб спину о камни.

Делать нечего, с трудом вскарабкался Ганелон в седло. Так и вернулся он, проклиная все на свете, в замок короля Карла.

– Что случилось с тобой, граф Ганелон? – с изумлением спросил его король Карл. – Как лишился ты боевого оружия?

Вспыхнули огнем от стыда щеки Ганелона. Позор для рыцаря – потерять в битве или в странствиях меч и щит.

– Нет тут моей вины, а только злосчастный случай! Сотня разбойников, а то и больше, устроила засаду возле глубокой реки. Напали они на меня и длинными шестами и крючьями сбросили меня в бездонный омут.

– Забудь о своем несчастье и ступай отдохни, граф Ганелон, – сказал король Карл, а шут подхватил:

– Поспи-отдохни после такой работенки! Никогда не слышал, чтоб рыцарь стирал в омуте свой щит и меч, как прачка – грязное белье!

Тем временем граф Милон пробирался по глухим тропинкам Арденского леса. За ним Роланд на своем коне Вейлантифе.

– Смотри зорко, Роланд, – остерегает граф Милон своего сына, – Арденский лес полон коварных ловушек и обманов. Взгляни! Нравится тебе эта цветущая поляна?

– Нигде не видел красивей цветов и таких разноцветных бабочек! – ответил Роланд.

Только сказал он эти слова, вмиг пропала цветущая поляна. Вместо нее вдруг появилось топкое болото. Потянуло гнилостной сыростью. На одной бурой кочке уселась, раздувшись, пятнистая жаба. Рядом лежит ржавый рыцарский шлем. Из мутной воды торчит железная перчатка со скрюченными пальцами.

– Несчастный рыцарь нашел в этом болоте свою погибель! – вздохнул граф Милон. – Мир его душе! Видишь, Роланд, в Арденском лесу нужна не только смелость, но и великая осторожность, да и хитрость не помешает. Учись, мой сынок! Эта болотная топь только прикинулась цветущей поляной. А ведь были мы с тобой, Роланд, на шаг от неминуемой смерти!

– Я запомню это, отец, – кивнул Роланд.

Но вот свернули они на тенистую тропинку. По обе стороны – могучие вековые дубы. Переплелись они ветвями, словно срослись навеки.

Вдруг остановил своего коня граф Милон – поперек дороги натянута частая рыболовная сеть. Съехал с тропинки граф Милон, хотел объехать сеть, но и тут она висит между стволами, словно по воздуху перелетела.

– Чья это злая шутка? – воскликнул старый граф.

Взмахом меча рассек он сеть, но тут же она срослась вновь, стала еще гуще, еще крепче – не проехать. Запутался конь, не может ступить и шагу, еле вытащил передние копыта.

– Эта сеть решила нас поймать, как доверчивых рыбешек, – пробормотал граф Милон. – Оглянись, Роланд, путь назад тоже закрыт, со всех сторон окружила нас сеть. Впервые вижу такое. Недоброе колдовство!

– Хороший урок ты мне дал, отец, я его запомнил, – негромко сказал Роланд.

Он подъехал к раскидистой ели и стал сбивать копьем с ее ветвей зеленые шишки. Скинул плащ, накидал туда шишек и подъехал к колдовской сети.

– Сети! – звонко крикнул Роланд. – Сети! Что же вы упускаете славный улов? Видите, какие рыбки к вам плывут: караси, окуни, жирные лещи! Ловите их, сети, ловите скорее, пока не уплыли!

Принялся Роланд кидать вверх еловые шишки. Сверкает смола на шишках, похожи они на рыбок с блестящей чешуей.

Задрожали сети, сорвались с веток, хватают, ловят шишки, стелются по земле, завязываются узлами.

– Ловко ты придумал, сынок! – похвалил Роланда отец. – Скачем скорей, пока сети не опомнились. Путь свободен!

Одним махом перескочили кони через заколдованные сети.

Едут дальше граф Милон и его оруженосец.

Причудливо вьется узкая дорога между высокими холмами, поросшими колючим засохшим терновником.

Наклонилось над дорогой засохшее дерево, до корней расщепленное молнией. Проезжая мимо, случайно зацепился Роланд плащом за обломанный сук. Остался висеть на суку лоскуток алого плаща.

То вправо, то влево сворачивает тропинка. Добрый час едут они, а нет конца унылым холмам. Где же Арденский лес, почему отступил он?

– Отец! Смотри, сколько мы ни ехали, а вернулись на старое место. Вот он, обрывок моего алого плаща, висит на суку! – воскликнул Роланд.

Нахмурился старый граф Милон, попридержал коня. Перегнулся с седла, ухватил за повод Вейлантифа.

– Стой, мой сынок! Дальше ехать нет смысла. Попали мы на закрутись-дорожку! Кто на нее попал, тому нет спасенья. Будет кружить его конь по ней, пока не падет от усталости. И самому рыцарю не выбраться. Ждет его погибель от голода и жажды. Поймала нас закрутись-дорожка, как петля. Сколько ни скакать, вернемся мы на то же самое место. Что делать, Роланд?

Задумался Роланд.

– А что, если… – начал он и умолк.

– Что ты придумал, сынок?

– Отец, а что, если нам попробовать раскрутить закрутись-дорожку? Как пряжу перематывают. Пусть едут наши кони обратным путем, только не просто едут, а пятятся назад!

Никогда не пятился конь графа Милона, даже в разгаре битвы. Удивлен могучий конь, но послушен своему хозяину. А конь Вейлантиф поднялся на дыбы, хлещет себя хвостом по бокам. Но Роланд заставил его идти, как приказано.

Громко крикнул Роланд, далеко разнесся его голос:

– Эй, закрутись-дорожка, слушай меня! Отныне ты раскрутись-дорожка, подмога всаднику, а не помеха!

Послышался тихий шепот, такой тихий, словно сыплется песок:

– Спасибо тебе, рыцарь, снял ты с меня заклятье!.. Устала я губить добрых людей…

В тот же миг пропала из глаз дорожка. Открылась полоска свежей земли и тут же заросла шелковистой травой и полевыми маргаритками.

Вот уже остались позади серые холмы, вольно шумит вокруг Арденский лес.

Весь день скакали всадники меж тенистых деревьев, а к вечеру выехали на круглую поляну, освещенную закатным солнцем.

Окружили поляну столетние дубы, наклонили могучие ветви, словно охраняют ее. Последние багряные лучи осветили развалины старой часовни. Рядом с часовней чья-то могила, а над ней высокий каменный крест.

– Никогда я здесь не бывал, но много наслышан об этом месте, – сказал старый граф Милон. – Это самая древняя часть Арденского леса. Жил здесь когда-то святой отшельник, вот его часовня. Преклони колени, сын мой, ты у его могилы! Теперь ты понимаешь, почему столько препятствий встретилось нам на пути: темные силы не пускали нас к этому святому месту. Устал я, да и свежие раны дают себя знать. Здесь отдохну я до утра. Не смыкай глаз, Роланд, если услышишь тревожный шум, тут же буди меня. И смотри, никуда не отлучайся, не отходи ни на шаг!

Расстелил Роланд отцовский плащ на густой пахучей траве. В сумерках белеют стены часовни, о чем-то шепчут листья, словно рассказывают старые предания о святом отшельнике. Тишина и покой царят вокруг.

Лег старый граф на расстеленный плащ и тут же задремал от усталости. Роланд прислонил к дереву отцовский щит и меч, а сам пристроился рядом.

Смотрит Роланд на спящего отца, и дрогнуло его сердце от жалости. Сам он полон сил, но как же истомлен, бледен старый граф. Как запали его глаза, и несколько капель крови алеют на кольчуге. Видно, в пути открылась недавняя рана.

– Отдыхай спокойно, отец. Я буду охранять твой сон до утра, – прошептал Роланд.

В темноте мелькнуло что-то между деревьями, и вышел на поляну белоснежный царственный олень. Никогда не видал Роланд такого красавца, таких высоких ветвистых рогов. Без страха подошел олень к юноше, и почувствовал Роланд у себя на лице его теплое дыхание.

Чутко повернул голову олень, с тревогой посмотрел вдаль поверх вершин вековых дубов.

– Что с тобой, что тебя пугает? – тихо спросил Роланд и погладил оленя по чутким ноздрям. – Ты, верно, король здешнего леса, так ты прекрасен…

Тут пролетел над поляной редкой красоты белый лебедь. Словно какие-то вести принес он оленю.

Большими прыжками понесся олень в глубь сумеречного леса. Взмахнул широкими крылами лебедь и скрылся за темнеющими верхушками деревьев. Кружась, упало одно белое перо и пропало в траве.

Крепким сном спит старый граф Милон. Спокойно и ровно дышит он во сне.

«Пусть отдыхает отец. Силы еще вернутся к нему, – с надеждой подумал Роланд. – А я посторожу его покой».

Вот уже роса заблестела в траве, слаще запахли ночные цветы. Скоро с востока поднимется месяц.

Невольно слипаются веки у Роланда, с трудом борется он с навалившейся дремотой. Видит Роланд: стелются по земле, плывут за деревьями ленты тумана. Кольцом обвили они поляну. Подивился Роланд, как же это, все кругом затянул туман, но не смеет выползти он из леса, словно обведена поляна охранным кругом.

И вдруг вздрогнул Роланд. Издали, с трудом пробившись сквозь густой туман, послышался печальный напев и тихие звуки лютни. Ветер донес грустный девичий голос:

 
Какая на сердце моем печаль!
Оргиус-великан
Окутал туманом лесную даль,
Всюду туман-обман.
Великан меня, девочку, изловил:
«Ты моя младшая дочь!»
Колдовским туманом замок обвил,
Ждет меня вечная ночь…
 

Пылкий нрав у Роланда, горячее сердце. Вскочил он на ноги, всматривается в темноту. Кто так жалобно, с таким отчаянием молит о помощи? Только бы не затих печальный призыв. Он пойдет на этот голос и отыщет юную пленницу, не пожалеет своей жизни ради ее спасения. Но где искать ее?

И вдруг снова послышался тот же далекий звенящий голос:

 
В зале мертвая тишина,
Догорает моя свеча.
Я в туманных залах брожу одна,
И нет от двери ключа.
 

«Надо торопиться, – подумал Роланд. – Но ведь мне велено не отлучаться. Как же быть? Молю тебя, святой отшельник, здесь крест над твоей могилой, охрани моего отца!»

Чутко прислушиваясь, откуда доносится напев, стал пробираться Роланд между деревьями. Гуще, все непроглядней туман. Дорога пошла в гору. Выхватил Роланд острый кинжал из ножен и принялся рассекать им влажный, как волосы русалок, туман. Корни деревьев, казалось, ожили, они извиваются, как змеи, оплетают ноги. Но ничто не может остановить Роланда! По скользким от сырости уступам карабкается Роланд на вершину крутого холма. Манит, зовет его полный тоски юный голос.

Налетел южный ветер, разогнал туманную зыбь, и на миг на вершине открылся огромный темный замок с зубчатыми башнями. Стал подниматься Роланд по еле различимой дороге, мощенной камнем.

Опущен подъемный мост, под ним глухо бурлит невидимая во мраке вода. Пусто у замковых ворот, не слышно голосов стражников, повисла над замком мертвая, стылая тишина. Окна как черные провалы, нигде не видно даже слабого отблеска света.

«Он пуст и заброшен, нет в этом замке ни одной живой души, – подумал Роланд. – Нет здесь той, что поет так нестерпимо печально…»

Вдруг заметил Роланд бледно-розовый огонек в узком решетчатом окне. Кто-то прикрыл огонек свечи рукой, и просвечивают тонкие пальцы насквозь.

Перешел Роланд через мост, оглянулся, никого не видно под высокой аркой ворот.

Без страха ударил кулаком в тяжелую дубовую дверь, обитую железом. И, странное дело, дверь тут же отворилась, словно кто-то ждал его прихода.

За дверью – молчаливый слуга, нос крючком, круглые глаза навыкате, похож на ночного филина. Не сказав ни слова, согнулся в поклоне, жестом пригласил Роланда войти.

Роланд поднялся по мраморной лестнице, скупо освещенной одним-единственным факелом.

На верхней ступеньке он увидел еще одного слугу в сером плаще. Края плаща вытянулись и раскинулись в разные стороны, как крылья летучей мыши.

Вдруг распахнулись украшенные резьбой высокие двери. После темной лестницы замер на пороге Роланд, ослепленный ярким светом. В огромном камине пылали благовонные поленья. Блестели золотом уходящие к высокому своду колонны. Бесчисленные свечи в серебряных канделябрах ярко озаряли все вокруг. А посередине залы увидел Роланд на сверкающем полу черный круг, выложенный из мраморных плит, а внутри него – таинственные письмена.

«Почему же этот замок показался мне таким безлюдным и заброшенным? – с изумлением подумал Роланд. – И где же его хозяин? Это, верно, знатный и прославленный рыцарь…»

В этот миг беззвучно откинулся бархатный занавес цвета спелой вишни, и, ласково улыбаясь, вышли ему навстречу две юные красавицы.

Одна из них была так бела и бледна, что жемчужное ожерелье с трудом можно было разглядеть на ее сияющей, как снег, шее. Тонкие брови изогнулись дугой. Косы цвета воронова крыла падали до земли. В них сверкала одна серебряная прядь. А из ее черных глаз, казалось, смотрела беззвездная ночь.

– Я принцесса Кларинда, – сказала она звучным низким голосом. – Приветствую тебя, рыцарь, в нашем замке! А это принцесса Таркисса, моя сестра.

Таркисса посмотрела на Роланда зелеными глазами и лукаво улыбнулась. Глаза ее так сверкали, что от их блеска тускнели и меркли изумруды на ее груди. Мягкими, вкрадчивыми были ее движения. Пышные рыжие волосы, тоже украшенные изумрудами, отливали огнем. Между приоткрытых алых губ блестели острые зубки.

Но тут отворилась маленькая дверца в глубине залы, и на пороге остановилась совсем юная девушка, скорее, девочка, неизъяснимой красоты и прелести.

Золотые кудри ее, схваченные обручем, падали на плечи. Ясные глаза светились из-под темных ресниц. Но глубокую тайную печаль и тревогу прочитал Роланд в их небесной голубизне.

«Кто это? Светлый дух, спустившийся к нам на грешную землю?» – не в силах отвести от нее взгляда, подумал Роланд.

И тут померещилось ему, что качнулись стены замка, поредел за окнами туман, ярче заблестели огоньки свечей.

– Что с вами, рыцарь? – насмешливо спросила Кларинда. – На кого вы так пристально смотрите? А, на эту девочку. Она не стоит вашего внимания. Это всего лишь Альда, приемная дочь моего отца.

«Альда! Пропавшая Альда, сестра Оливьера! – Как острая стрела, поразила эта мысль Роланда. – Ее песня привела меня сюда и открыла тайну этого замка. Теперь я знаю, его хозяин – великан Оргиус, и Альда – его пленница…»

Альда быстро глянула на Роланда и незаметно поднесла палец к губам, словно хотела сказать: «Молчи, молчи…»

– Ты опять пела, Альда? – с угрозой нахмурила Кларинда черные брови. – Я же запретила тебе петь. Ты будешь за это строго наказана. Ты слишком своевольна. А теперь ступай отсюда!

– Постой, сестрица. Раз уж девчонка пришла, пусть остается, – лукаво усмехнулась Таркисса. – Альда сыграет нам на своей лютне и развлечет нас. Под звон струн так приятно выпить кубок вина. Напиток кажется слаще. Мы живем в стороне от проезжих дорог и потому всегда рады заезжему гостю.

Альда послушно взяла в руки старинную лютню и, не поднимая глаз, стала тихо перебирать струны.

– Ты устал, милый рыцарь, – сказала черноокая Кларинда. – Не хочешь ли подкрепиться чашей вина из погребов нашего отца? Это старое вино из заморских стран. Ведь ты не откажешься выпить в нашу честь?

Кларинда хлопнула в ладоши, и тут же вошел старый слуга, длинный, тощий, на журавлиных ногах. В руках он держал драгоценный поднос. На подносе – золотой кубок, полный густого, темного вина.

Взял Роланд кубок и поднес уже к губам, как вдруг раздался резкий пронзительный звук – лопнула струна на лютне под рукой Альды.

Вздрогнул Роланд и выронил кубок. Пролилось вино на мраморные плиты пола. Вспыхнуло лиловым пламенем. И в тот же миг пропало и пролитое вино, и драгоценный кубок.

– Боже праведный! – воскликнул Роланд.

Качнулись огоньки свечей, на миг показалось Роланду, что прозрачными стали каменные стены замка, и увидел он далеко внизу верхушки Арденского леса, увитые туманом.

– Какая ты неловкая, Альда! Ничего толком не умеешь! – гневно воскликнула Кларинда.

– Полно, Кларинда. Что требовать от этой глупышки?! – вкрадчиво усмехнулась Таркисса. – Вижу, заскучал наш юный гость. Давай станцуем, Кларинда, развлечем его. И ты, рыцарь, надеюсь, станцуешь вместе с нами. Отказаться было бы неучтиво. Играй, Альда, громче и веселей, слышишь!

Заиграла Альда, закружились сестры в плавном танце. Словно парит в воздухе Кларинда, а черные ее косы вьются, как змеи, вокруг головы. Как чудесно танцует Таркисса, глаз не отвести! То перегнется назад, и рыжие кудри коснутся пола. То закружится, неслышно касается ее маленькая ножка мраморных плит.

Протянули руки сестры, зовут Роланда, хотят, чтоб и он танцевал вместе с ними. Улыбаются ему, манят, манят наступить на середину залы, там, где круг с таинственными письменами.

Словно околдовали Роланда их призывные улыбки и гибкие руки. Как во сне, шагнул вперед Роланд, сейчас переступит он магическую черту…

И вдруг – дзынь! – лопнула струна под рукой Альды.

Замер Роланд на месте. И в тот же самый миг провалился мраморный пол прямо перед ним посреди залы. Рухнул вниз круг с таинственными письменами, и открылся гулкий провал.

Глядит Роланд в черную глубину и видит: там, внизу, на самом дне копошатся длиннобородые карлики.

Отшатнулся Роланд и осенил себя крестным знамением. Вспыхнули ярче огни свечей, снова стали прозрачными стены замка, словно они были сложены из столбов тумана. Увидел Роланд вдалеке поляну, освещенные луной развалины часовни и отца, крепко спящего под деревом.

«Еще миг, и пришел бы мне конец, – подумал Роланд. – Вовремя зазвенела струна…»

А внизу, в подземелье, у самых его ног шорохи и возня. Карабкаются карлики вверх по крутым стенам. Сколько их, не сосчитать.

– Наша добыча! Схватим рыцаря! – слышны жадные голоса.

Сорвал Роланд драгоценное кольцо с руки и швырнул вниз, в темноту.

– Вот подарок вашему королю! – крикнул Роланд. – Нет цены этому кольцу. Смотрите, чтоб никто не похитил его. Скройтесь-закройтесь! Пусть никто не увидит кольца!

– Закроемся навсегда! Спрячем кольцо! – зашипели карлики.

Вмиг захлопнулась бездна. Снова сверкает перед Роландом гладкий мраморный пол. А посередине залы опять виден магический круг с таинственными письменами.

– Это все ты! Твои проделки. Нарочно порвала струну, девчонка! Вот тебе! Вот тебе! – Кларинда хищным прыжком подскочила к Альде, ухватила длинную прядь волос, намотала на пальцы. Дернула с такой злобой и силой, что несколько золотых волосков остались у нее в руке. Соскользнул с головы Альды обруч, украшенный звездами, и со звоном покатился по полу. – Погоди, вернется отец, мы все ему расскажем. Скоро утро, он будет здесь. Ты еще наплачешься, маленькая дрянь! Отец натянет твои волосы вместо струн.

Как обрывки золотой паутины, поплыли по воздуху тонкие волосы Альды. А один волосок, блеснув, зацепился за тяжелую связку ключей на поясе принцессы Кларинды.

С трудом подавил в себе яростный гнев Роланд. Поднял с полу упавший обруч и подошел к девочке.

Альда взяла обруч, и на миг их руки встретились.

– Бежим со мной, Альда! – шепнул Роланд.

Альда откинула назад спутанные кудри, надела обруч и тихо, чуть шевеля губами, так, что расслышать ее мог только один Роланд, ответила:

– Не могу, рыцарь! Я заколдована великаном. Только его смерть освободит меня.

Взглянула Альда на Роланда глазами, полными слез, и словно пламя обожгло ему сердце.

«Бежать из замка… Найти, убить великана… Скорее, скорее…» – невольно стал Роланд искать глазами дверь, ведущую из залы.

Перехватила взгляд Роланда черноокая дочь великана и усмехнулась.

– Знай, рыцарь, трудно войти в наш замок, но покинуть его еще трудней, – промолвила Кларинда. – Вижу, хочешь ты уйти из замка. Напрасно мы плясали и угощали тебя. Что ж, неблагодарный, поступай как знаешь. Но не скрою, смертельная опасность ждет того, кто пожелает уйти из замка.

– Я готов, – ответил Роланд. – Сын рыцаря не знает страха. Да и не ведаю, чего мне бояться.

– Сейчас узнаешь, – нежно и ласково улыбнулась принцесса Таркисса, и сверкнули ее зеленые глаза с узким зрачком. – Трижды подумай, рыцарь, прежде чем решиться.

– Я уже сказал, госпожа, – нетерпеливо повторил Роланд.

Принцесса Кларинда отцепила от пояса звонкую связку ключей.

– Видишь, рыцарь, эти ключи? Здесь их тринадцать. Но лишь один откроет желанную дверь. Берегись ошибиться, юный смельчак, остальные ключи несут тебе погибель! Есть здесь ключ от зверинца с голодными львами, они растерзают тебя. Есть в этой связке ключ от темницы. Там ждет палач с отточенным топором…

– А еще есть ключ от волшебной опочивальни! «Спи – не проснись» зовется она, – сладким голосом пропела Таркисса, ласкаясь к сестре. – Там так отрадно, правда, Кларинда? Мягкая постель, собольи одеяла… Все радости страсти ждут тебя там. Но ты уже никогда не проснешься. Ну как, осмелишься ли ты испытать свою судьбу?