Текст книги "Лучшая фантастика"

– И что теперь? – спросила Сага.

Она искоса посмотрела на Новика. Он улыбнулся ей.

– Теперь она свободна, – сказал он. – Свободна отправиться туда, куда ей хочется.

– А что будет с нами? – поинтересовалась Сага. – Куда нам теперь идти?

– С ней, конечно, – ответил Новик.

– Там нет карты, – возразила Сага. – Никаких ориентиров, чтобы проложить маршрут. А все оборудование? Ваш моторный отсек?

– Все это было нужно лишь для того, чтобы заставлять ее летать туда, куда хотелось нам, – объяснил Новик. – Теперь в этом нет необходимости.

– Погодите, – сказала Сага. – А как же я? Что, если я хочу вернуться домой?

Новик приподнял брови.

– Домой?

Холодок пробежал по спине Саги.

– Да, домой.

Новик пожал плечами.

– Может быть, она залетит туда. Никто не знает, на что она способна. Пойдем.

Он встал и направился к Скибладнир и ее новому панцирю. Сага осталась сидеть на земле. Ее тело онемело. Новик подошел к входу в здание, дверь открылась, и он исчез внутри.

Сезон 1, эпизод 5: «В свободном полете».

Жена капитана погибает. Она выходит в открытый космос из частного шаттла, чтобы изучать космическое пространство. Но в какой-то момент на шаттле происходит авария. Капитан видит, как она дрейфует среди звезд. Кислород вот-вот закончится. В этот момент капитан осознает, о чем его жена думает в последние секунды своей жизни, и передает это прощальное послание коллегам: «Простите меня за то, что я сделала, и за то, чего не сделала. Ведь я поступала так, как считала правильным».

Жизнь на новой Скибладнир протекала сумбурно. Новик почти все время общался со Скибладнир, заглядывая в один из ее больших глаз в коридоре, который находился в центре здания. Сага большую часть времени исследовала новый дом. Когда-то здесь было нечто вроде многоквартирного здания. Ни окон, ни дверей, только лабиринты извилистых коридоров, в которых через равные промежутки располагались комнаты. Некоторые комнаты были пустыми, в других – стояли столы, стулья и кровати странных форм. В каких-то комнатах она находила стенные шкафы с разными безделушками и свитками с письменами, напоминающими плавные завитки. Саге не удалось обнаружить никаких приспособлений для приготовления еды. Она обосновалась в одной из маленьких комнаток рядом с тем местом, где Новик работал со Скибладнир. От стен исходило мягкое свечение, которое время от времени тускнело; в такие моменты у Саги выработалась привычка ложиться спать. На самой грани между сном и явью, ей иногда казалось, что она слышала голоса, говорившие на языке, в котором было много гласных, но как только она пыталась прислушаться, голоса стихали.

Похоже, Скибладнир заботилась о Саге и Новике. Время от времени она останавливалась на окраине разных городов, чтобы Сага могла подышать воздухом и обменять найденные в здании диковинки на еду и различные инструменты. Но большую часть времени они дрейфовали между мирами. Казалось, что Скибладнир особенно нравилось плавать среди невидимых волн и водоворотов вакуума. Каждый раз, когда они останавливались где-нибудь, Сага надеялась, что ей улыбнется удача. Возможно, она найдет еще один корабль, который отвезет ее домой. Но эти планеты был слишком странными или слишком далекими. Как будто Скибладнир сознательно избегала цивилизации. Возможно, она чувствовала, что Аавит и прежний капитан охотятся за ними. Эта мысль мучила Сагу всякий раз, когда они совершали очередную остановку. Но здесь было так много миров, и никто, похоже, не узнавал их.

Сага порвала пленки с записью «Станции «Андромеда»» и повесила их на стены как гирлянды, гладила их пальцами, бормоча название каждой серии, пока Скибладнир не начинала дрожать, и тогда Сага старалась найти укрытие и приготовиться к преодолению очередного коридора.

И каждый переход в новый мир происходил все тяжелее и тяжелее.

– Она выдержит? – спросила Сага Новика в один из тех редких моментов, когда он вышел из своего машинного отделения, чтобы поесть.

Новик долго молчал, а затем сказал:

– Какое-то время она еще продержится.

– А что вы будете делать, когда она умрет? – спросила Сага.

– Мы уйдем вместе: я и она, – ответил он.

Однажды совершенно неожиданно Скибладнир прибыла в мир, который показался Саге знакомым. Это был не ее родной город, но он находился недалеко от тех мест, где она выросла.

Новика не было видно. Он либо спал, либо общался с кораблем. Сага спустилась вниз и входные двери открылись перед ней. У корабля собралась толпа. Человек, похожий на должностное лицо, приблизился к Саге, как только она вышла.

– Что это за корабль? – спросил он. – Его нет в нашем расписании. Вы – капитан?

– Это «Скибладнир», – сказала Сага. – Она не следует никаким расписаниям. И у нас нет капитана.

– В таком случае, – сказал чиновник, – каковы ваши цели?

– Просто путешествуем, – ответила Сага.

Она оглянулась на Скибладнир. Это был ее шанс уйти, вернуться домой. Новик вряд ли заметит ее отсутствие. Она могла снова зажить прежней жизнью. Но только чем она станет заниматься? Толпа, собравшаяся у корабля, состояла из людей. Их лица ничего не выражали, глаза были пустыми.

– У вас есть разрешение? – спросил чиновник.

– Возможно, что нет, – призналась Сага.

– Я вынужден наложить арест на корабль, – сказал чиновник. – Пригласите того, кто у вас за главного.

Сага указала на стену Скибладнир.

– Она у нас за главного.

– Это неслыханно! – возмутился чиновник. Он отвернулся и стал говорить с кем-то по рации.

Сага посмотрела на маленький город, на безликую толпу, на хмурого чиновника.

– Хорошо. Я – капитан, – сказала она. – И мы улетаем.

Она развернулась и пошла обратно к Скибладнир. Двери раскрылись, принимая ее. Вестибюль внутри пульсировал жизнью. Она положила руку на стену.

– Полетели, – сказала Сага. – Куда ты захочешь.

Пилотный эпизод: «Один маленький шаг».

Новый капитан прибывает на станцию «Андромеда». Капитан знает только земную жизнь и приходит в растерянность, столкнувшись с различными обычаями и ритуалами находящихся на станции пришельцев. Все это кажется таким новым и странным. Дружелюбный уборщик проводит для капитана экскурсию по всем этажам станции. Оказывается, что уборщик работал на станции почти всю жизнь и знает все ее особенности. Увидев смущение капитана, он говорит: «Как только вы поймете, как с ней правильно наладить контакт, она сама будет заботиться о вас».

Сага снимает со стен пленки и сворачивает их. Теперь пришло и ее время стать капитаном на своем корабле. Корабль, который движется туда, куда хочется ему, однако все равно это корабль. Она сможет наладить торговлю. Выучить новые языки. Она умеет чинить разные предметы. У нее это всегда хорошо получалось.

Однажды Скибладнир умрет. Но до того момента Сага будет плыть вместе с ней через вакуум.

Малка Олдер[17]17
  © Malka Older, 2019; © пер. Н. Нестеровой, 2020.


[Закрыть]

Малка Олдер (malkaolder.wordpress.com) – писательница, соцработник и социолог. Ее научно-фантастический политический триллер Infomocracy («Информократия») был назван одной из лучших книг 2016 года по версии журнала «Kirkus Reviews», интернет-портала «Book Riot» и газеты «The Washington Post». У романа вышло два продолжения: Null States («Нулевые государства») и State Tectonics («Государственная тектоника»). Все три книги составили трилогию Centenal Cycle («Сентенальский цикл»), которая в 2018 году получила премию «Хьюго» за лучшую серию книг. Также Малка Олдер является одним из авторов серии книг Ninth Step Station («Станция «Девятый шаг»») и написала сборник рассказов And Other Disasters («…и другие бедствия»). В 2015 году Малка Олдер работала старшим научным сотрудником в «Совете Карнеги по этике в международных отношениях». В настоящее время она является аффилированным исследователем в «Центре организационной социологии» при «Институте политических исследований», где защитила докторскую диссертацию, исследующую динамику экстренных мер, принимаемых правительствами разных стран при ликвидации последствий катастроф. Кроме того, она более десяти лет работала в различных организациях, занимающихся оказанием гуманитарной помощи, и писала статьи для «New York Times», «The Nation», «Foreign Policy», и «NBC THINK».

Прочные фонари и лестницы

Наталья была фрилансером-бихевиористом и занималась изучением морских жителей. Обычно ее работа протекала следующим образом: она плавала вместе с головоногими в большом, но находившемся под постоянным контролем водоеме, а также анализировала невербальные сигналы, которыми они обменивались друг с другом. Наталья старалась, чтобы осьминоги и кальмары чувствовали себя как можно более непринужденно, чтобы их реакция на различные раздражители была примерно такой же, как в дикой природе. Став морским биологом, она не ожидала, что ее карьера сложится подобным образом, но, если честно, это было намного приятнее, чем заниматься вивисекцией, проводить эксперименты с электрошоком или просто изучать животных, запертых, как пленники, в крошечных резервуарах.

Эта новая работа началась немного необычно. Как правило, ей сообщали заранее, что именно представляло интерес для ее заказчиков. Иногда ей объясняли, как нужно себя вести, чтобы спровоцировать необходимое для изучения поведение; временами ей предоставляли свободу, чтобы она сама могла найти подход к испытуемым, но в любом случае это позволяло сосредоточить внимание на определенных задачах. Наталья всегда старалась, чтобы взаимодействие с головоногими носило форму игры, – если же работодатель начинал возражать, то она объясняла, что это поможет добиться более естественной реакции, чем если она будет повторять снова и снова определенный набор сигналов, – однако время проведения исследований всегда было ограничено.

На этот раз ей просто велели поиграть с осьминогом.

– Просто сделайте так, чтобы вам друг с другом было комфортно, – сказал человек, нанявший ее. – Подружитесь с ним.

Наталья кивнула и специально не стала уточнять деталей. Она старалась не сосредотачиваться на своих подозрениях относительно того, почему они так хорошо обращались с осьминогами. Возможно, такова была политика компании – заботиться о том, чтобы у их пленников было много свободного времени. (А может быть, они творили с ними нечто особенно ужасное?) Она уже столько раз выполняла подобную работу и давно не верила в то, что для исследовательских лабораторий личный комфорт осьминогов был так же важен, как и Наука с большой буквы, но пыталась убедить себя, что ее деятельность скорее помогала этим животным, чем причиняла им вред. (Возможно, для удачного проведения эксперимента осьминог должен был расслабиться, и в таком случае Наталья становилась соучастницей?)

Вполне возможно, что в отсутствие Натальи ее работодатель пытался реализовать именно такие специфические научные интересы. Осьминог, которого она назвала Ванилью, в промежутках между их занятиями содержался в резервуаре, довольно большом, но все равно это было замкнутое пространство. Однажды Наталья приехала в центр раньше обычного и увидела, как с тела Ванили снимали электроды.

В тот день она старалась обращаться с осьминогом особенно деликатно, стараясь случайно не задеть его, пока они синхронно плавали в воде на огороженном сетью мелководье.

В этом не было ничего необычного, и присутствие электродов не обязательно указывало на какие-нибудь зловещие манипуляции. Их могли использовать и для проведения бесконтактных исследований. К тому же Наталья давно привыкла к тому, что жизнь подопытных животных была связана с различными тяготами и лишениями. Она по-прежнему не могла избавиться от привычки давать им имена, однако перестала сообщать об этом своим работодателям, так как у некоторых это вызывало раздражение. Наталья убеждала себя, что сможет выполнить свою работу хорошо лишь в том случае, если будет в курсе всех опытов, которые проводились над животным. Но иногда это ей только мешало.

После того дня, когда она увидела электроды, атмосфера, в которой проводились ежедневные занятия, неуловимым образом изменилась. Ей по-прежнему доставляло удовольствие общение с Ванилью, и все же она начала чувствовать какую-то грусть. Наталье невольно приходили в голову мысли о том, что ее роль была чем-то похожа на ту, которую выполняют сотрудники хосписа: она дарила Ванили легкое успокоение и утешение в перерывах между теми ужасами, которые осьминог не мог предотвратить.

Поэтому Наталья так удивилась, когда Дэвид Гилкрест – один из руководителей центра – однажды встретив ее после душа, который она принимала по окончании занятия, спросил, не желает ли она продолжить сотрудничество с ними.

– Вы хотите добавить дополнительные часы плавания? – спросила Наталья, вытирая волосы и искоса посматривая на него.

– Не совсем. То есть да, дополнительные часы тоже подразумеваются, но мы хотели бы узнать, не желаете ли вы принять непосредственное участие в нашем эксперименте.

– Каком эксперименте? – с неохотой спросила Наталья, у нее не было ни малейшего желания узнавать об ужасах, которые переживал Ваниль.

– В текущей его фазе, – начал Гилкрест, и Наталья почувствовала облегчение, что он пустился в пространные рассуждения, а не стал все выкладывать начистоту, – во время ваших заплывов вам нужно будет надевать шлем, который чем-то напоминает шлемы виртуальной реальности, но это не совсем то же самое. Разумеется, шлем водонепроницаемый, – быстро добавил он, заметив сомнение на ее лице. – Мы подсоединим к нему сенсоры, которые будут настроены на объект исследования, и вы сможете увидеть то же, что и осьминог.

– Ясно… – Наталья пыталась понять, что этот человек пытался сказать ей на самом деле. – Значит, это неврологический эксперимент?

– В какой-то степени, – ответил Гилкрест с немного озадаченным видом. – Вам ничего о нем не рассказывали?

Наталья проигнорировала его вопрос, она сама точно не могла сказать, намеренно ли она старалась не узнавать подробностей проводимых исследований, или так получалось само собою. Но она боялась того, что могла услышать.

– Так вы подсоедините меня к… к осьминогу? К его нервной системе?

– Совершенно верно! – ответил Гилкрест с некоторым облегчением в голосе. – Мы не знаем, насколько это для вас приемлемо, но нам кажется, что это значительно облегчило бы нам задачу и помогло получить более точные данные. Мы готовы дополнительно оплачивать вам еще полчаса вашей работы ежедневно, хотя, возможно, на первых порах нам понадобится гораздо меньше времени. Но разумеется, вам в любом случае будут платить как за полчаса. Так что скажете?

– Отлично, – ответила Наталья. Идея проведения неинвазивных неврологических исследований была не так уж и плоха. – Но если я почувствую, что осьминогу больно или он испытывает сильный дискомфорт из-за оборудования, я откажусь от участия.

– Если для вас это так важно, мы постараемся, чтобы дискомфорт был минимальным, – с оскорбленным видом ответил Гилкрест, однако Наталья не испытывала ни малейшего угрызения совести из-за того, что ее слова могли обидеть кого-то из ученых. Слишком часто она сталкивалась с вопиющими поступками, которые выдавались за наиболее оптимальные варианты.

– Выглядит потрясающе, – сказала Наталья два дня спустя, примеряя водонепроницаемую гарнитуру. Шлем был чуть больше стандартной маски для подводного плавания и немного тяжелее. – Вы сами придумали дизайн?

– Э-э, нет, – признался Гилкрест, пока молодой техник ловко закреплял ремешки и провода. – Мы сотрудничаем с проектным бюро, которое занимается разработкой; их очень интересует возможность применения данной модели в промышленных масштабах. А теперь запомните: информацию, полученную от осьминога, вы будете видеть правым глазом, и это будет сильно отличаться от того, что вы увидите левым глазом. Сигналы будут поступать к вам от удивительного мозга осьминога, поэтому полученные образы могут показаться странными, но в том-то и вся суть! Вы увидите то же, что видит осьминог, понимаете? Так, как все воспринимает он.

– … ну да? – это было не так уж и сложно понять.

– Я хочу, чтобы вы поучаствовали в небольшой тренировке. Так что успокойтесь и шагните навстречу неизведанному. Окей. – Гилкрест вздохнул, а затем робко улыбнулся. – Посмотрим, что получится?

– А какую роль в этом проекте играете вы? – спросила из любопытства Наталья. Она уже многие годы была фрилансером и совсем не скучала по проявлениям корпоративной культуры, неизбежно сопровождавшим работу при полной занятости, поэтому не испытывала никакого смущения в общении с высокопоставленным начальством.

– О. – Ее интерес был ему явно приятен, и то, что она забыла его должность после того, как он ей представился, не вызвало у него никакого раздражения. – На самом деле я здесь все организовал. Ну, то есть я и еще пара человек. Разумеется, у меня недостаточно знаний, чтобы руководить работой всех отделов, но…

В какой-то момент Наталья перестала его слушать, отчасти из-за того, что он очень много говорил и очень долго подбирался к сути дела, а отчасти от того, что в этот момент на пляж принесли Ваниль с подсоединенными электродами. Наталья прищурилась и попыталась обнаружить у осьминога какие-нибудь признаки дискомфорта, как будто ее явное наблюдение за работой лаборантов могло как-то повлиять на их поступки.

Лаборанты вообще, казалось, не замечали ее. Но Ваниль не проявлял никаких признаков тревоги. Возможно, он уже привык к процессу.

– Вы должны войти в воду, – сказал Гилкрест, заметив, наконец, на ком было сосредоточено ее внимание. – Как только будете готовы, махните нам рукой, и мы вас подключим.

Воодушевленная Наталья поприветствовала Ваниль и, как обычно, немного поплавала вокруг осьминога. Ей стало интересно, не вызвало ли это раздражения у тех, кто сейчас в нетерпении ожидал результатов на суше. Она пыталась понять, насколько сильно волновалась сама. Наконец Наталья подняла руку в нагретый солнцем воздух и помахала ею.

Несколько секунд она сохраняла стереоскопическое зрение, а затем картинка разделилась надвое. Наталья закрыла левый глаз, решив, что ей будет проще смотреть на мир глазами Ванили, но этот мир предстал перед ней в смутных черно-белых разводах, поэтому ей пришлось переключиться – закрыть правый глаз, открыть левый и медленно вздохнуть через регулятор, наблюдая за тем, как мимо проплыл косяк корюшек. Ваниль поймал одну рыбешку и съел ее, и Наталья не открывала правый глаз до тех пор, пока он не закончил трапезу.

Затем она осторожно подплыла к Ванили, чтобы они могли смотреть на все с одного ракурса, и открыла правый глаз.

Попытка использовать оба глаза одновременно оказалась неудачной. Она чувствовала себя окончательно запутавшейся, сбитой с толку, но и смотреть на все глазами Ванили тоже было невыносимо. Наталья видела только размытые монохромные очертания и не могла даже понять, с какой стороны что находится.

Она пыталась закрыть сначала один глаз, затем – другой, постепенно привыкая к зрению осьминога, но ничего не получалось до тех пор, пока Ваниль не начал играть с раковиной моллюска, и тогда Наталья нашла предмет, на котором можно было сосредоточиться. Ей пришлось еще несколько раз закрыть и открыть глаз, но в конце концов Наталья смогла распознать раковину с помощью зрения Ванили: ее очертания расплывались, расплющивались, покрывались рябью. Она снова закрыла оба глаза, с силой потрясла головой, потом опять открыла правый глаз и узнала раковину.

– Вы достигли большого прогресса! – заявил босс Гилкреста – Йоханнес Кирк. Они сидели в маленькой переговорной с мощным кондиционером, из-за которого влажные волосы Натальи стали совсем холодными. – Мы не ожидали, что процесс адаптации пройдет так быстро.

Гилкрест пробормотал что-то в знак согласия.

– Я не уверена, что все понимаю до конца… – начала Наталья, но Кирк хлопнул рукой по столу.

– Конечно, эта фаза еще не завершена, но тем не менее… это просто поразительно!

– Сэр, – проговорил Гилкрест, – вы ведь помните…

– О да, разумеется. – Кирк обратился к Наталье: – Мы хотим, чтобы вы присоединились к нашей команде. Дэвид считает, и я с ним полностью согласен, что именно вы должны провести всю работу с осьминогом.

– А что вы имеете в виду под «всей работой»? – спросила Наталья с легким раздражением в голосе.

– Ну, конечно, вам ничего не объяснили. Корпоративная этика и излишняя деликатность, ну вы понимаете. – Он широко улыбнулся. – Но мне кажется, вам это понравится. И… думаю, у Дэвида лучше получится все вам рассказать.

В присутствии босса Гилкрест держался неуверенно и намного быстрее обычного перешел к сути дела.

– Как вы сами смогли сегодня убедиться, мы нашли способ переводить электрические сигналы, получаемые от мозга осьминога, в зрительные раздражители, которые человек при определенной подготовке способен понять.

Он сделал паузу, и Наталья кивнула.

– Однако наши конечные цели намного амбициознее. – Гилкрест посмотрел на Кирка. – Наши исследователи считают, что могут найти различие между деятельностью мозга, основанной на непосредственных наблюдениях и на воспоминаниях.

– Воспоминаниях, – повторила Наталья.

– И таким образом, – взял слово Кирк, – мы планируем использовать воспоминания осьминога, чтобы восстановить Большой барьерный риф.

Он по-прежнему широко улыбался, но у Натальи закрались сомнения, происходило ли все это на самом деле или просто снилось ей.

– Изначально, – вмешался Гилкрест, – мы планировали провести компьютерный анализ образов, но выяснилось, что компьютеры, даже самые лучшие образцы искусственного интеллекта, которые нам удалось раздобыть, интерпретировали эти сигналы с большим трудом.

– Они не способны сделать это, – сказал Кирк. – Просто не могут. Но человеческий мозг… – Он постучал себя по виску, по-прежнему улыбаясь Наталье. – Мы на это способны. – Кирк сделал паузу, однако человеческий мозг Натальи по-прежнему был не в силах сообразить, что на это следует ответить. – Так что скажете? Вы готовы работать на нас?

– Прежде всего мы хотим, чтобы вы уделили достаточно времени подготовке и хорошенько научились смотреть на мир глазами осьминога. – Похоже, Гилкрест умел просто и доходчиво объяснить, что именно хотел сказать его невероятно воодушевленный босс. Возможно, для босса это его качество было особенно полезным. Гилкрест замолчал, словно ожидая поддержки со стороны Натальи, и она кивнула. – Затем вы будете плавать в том месте, где находился риф. Мы оснастим вас особым записывающим устройством, чтобы вы могли делать пометки под водой. Разумеется, вся ваша мозговая деятельность будет фиксироваться, и впоследствии при желании вы сможете просмотреть эти записи.

– После этого мы все проанализируем и выясним, как вырастить кораллы! – вклинился Кирк. – Мы понимаем, что это предприятие рискованное и довольно странное, но я думаю, у нас все получится. Так вы готовы посодействовать нам в этом?

Провести больше времени с осьминогом и увидеть, как когда-то выглядел Барьерный риф? Наталья даже не стала думать о том, насколько нереалистичной была эта идея.

– Да, – сказала Наталья, а затем вспомнила, что хорошо было бы заранее обсудить все условия. – Но я хочу, чтобы мне повысили оплату за более интенсивную работу.

Три недели ушли на то, чтобы наладить дело так, чтобы все оказались довольны результатом, а Кирк и Гилкрест постоянно заявляли, что подготовка идет гораздо быстрее, чем они ожидали. Наконец, они полетели на вертолете к месту, где когда-то находился старый риф. Раскачиваясь на своем сиденье, Наталья думала о Ванили – насколько удобно было осьминогу, находившемуся в тщательно закрепленном контейнере с водой. Ей было интересно, какую информацию лаборанты получали через электроды, которые уже были аккуратно закреплены на осьминоге? Они хотели знать, что в данный момент ощущал осьминог, или датчики уже были настроены на режим памяти? И какие воспоминания могло спровоцировать у морского жителя путешествие на вертолете?

К этому времени все в команде уже знали: Наталье требовалось определеное время, чтобы настроиться, и лишь после этого она подавала сигнал для включения октозрения. В этой новой для себя обстановке она была особенно острожной. Они уже пробовали воспользоваться функцией памяти, но, по словам Гилкреста, мелководье не пробудило у головоногого никаких воспоминаний. Однако от заплыва над остовом Большого барьерного рифа бросало в дрожь безо всяких дополнительных усовершенствований. И вот, наконец, Наталья подняла руку и закрыла левый глаз.

Затерянный мир возник перед ней во всей своей красе.

Наталья никогда еще не видела такой густонаселенной морской среды. В воспоминаниях Ванили рыбы и анемоны… и даже морские черепахи!.. все они плавали и играли среди поразительно ярких кораллов. В первые несколько минут Наталья насчитала как минимум семь вымерших видов и быстро проговорила их названия через респиратор, записывая все на специальное устройство.

Внезапно изображение перевернулось, и когда Наталья открыла левый глаз, она увидела, что Ваниль стремительно опускается на глубину. Пустота и заброшенность мертвых кораллов потрясли Наталью, ей хотелось отвлечься и остаться в том богатом мире воспоминаний, но она должна была держать открытым свой левый глаз, чтобы следовать за Ванилью. «Если я сейчас упущу осьминога…» – пронеслось у нее в голове, хотя она понимала даже в тот момент, что Ваниль не сможет скрыться от них, в осьминога наверняка было вживлено отслеживающее устройство или дюжина различных имплантов.

Наталья быстро опускалась вниз за осьминогом, поочередно открывая то один глаз, то другой. Это было такое странное, жуткое ощущение: яркие воспоминания о кипящей здесь жизни, увиденные через монохромное зрение осьминога, сочетались с царящим сейчас запустением. Все это казалось таким неправильным и совершенно сбивало с толку, у Натальи возникало ощущение, будто то, что она видела в настоящем, тоже было лишь воспоминанием. Впрочем, в тот момент все казалось ей неправильным. Осьминог трогал щупальцами трещины в мертвых кораллах, которые были когда-то покрыты ковром из живых полипов, и эти расщелины в его воспоминаниях служили домами для его собратьев. Кружил далеко внизу на пустынном песчаном дне, где когда-то собирались осьминоги в поисках или в отчаянии.

Ваниль вспоминал каждого из осьминогов, и эти воспоминания были такими яркими и четкими, что Наталье начало казаться, будто и она узнает их. Их было так много, и они один за другим всплывали перед ее взором, пока Ваниль кружился над опустошенным морским дном.

Наталья закрыла правый глаз, чтобы прервать этот поток воспоминаний о родственниках или друзьях, а может быть, общине? Но изображение в левом глазу расплывалось. Она стала подниматься, забыв про записывающее устройство, игнорируя вопросы, звучащие в гарнитуре. Выработанная долгими тренировками привычка заставила ее остановиться, хотя она уже почти не помнила, для чего это сделала. На какие-то секунды Наталья зависла в воде в нескольких метрах от поверхности, всхлипывая в дыхательный аппарат, пока ее тело не решило, что пришло время всплыть окончательно.

Наталья не знала, как ей избавиться от этой пустоты, от невыносимого чувства утраты. Она не употребляла алкоголь с тех пор, как ее кузена сбил пьяный водитель, и, хотя ей нравилось иногда побаловать себя стаканчиком мороженого, у нее никогда не возникало желания съесть целое ведерко этого лакомства. Она подолгу сидела у себя в квартире и плакала. Иногда смотрела телевизор, если там показывали что-то интересное, это помогало ей отвлечься, и она стала искать популярные шоу и сериалы, скачивала их, словно белка, собирала запас, распределяла по дням, когда и что она будет смотреть. На работе Наталья не появлялась. Некоторые работодатели звонили ей и оставляли встревоженные сообщения, не получая от нее ответов. Ее почтовый ящик был завален сообщениями, помеченными как «непрочитанные». Но прошло несколько недель, прежде чем у Натальи возникло желание с кем-нибудь поговорить. И когда ей все-таки захотелось этого, она не знала, кому позвонить.

Она снова и снова пролистывала список контактов на телефоне. Наконец, совершенно интуитивно набрала Эльзу. Они с ней никогда не были особенно близки, но Эльза занималась проблемами изменения климата и загрязнения окружающей среды или чем-то в этом роде, поэтому Наталья подумала, что она может ее понять.

Думая впоследствии об этом звонке, Наталья не могла точно вспомнить, что именно она говорила и как объяснила всю сложность своей ситуации. Она запомнила только физическое ощущение – как слова, словно лавина, вырывались у нее, и как потом Эльза сказала:

– Ну ладно, ладно. Все в порядке.

И она повторяла это снова и снова. Наталья помнила, что когда она немного успокоилась, Эльза осторожно, но настоятельно порекомендовала ей с «кем-нибудь поговорить», в ответ Наталья, едва не срываясь на истерику, спросила: «Здесь?» Эльза, возможно, не поняла, что она имела в виду, но Наталья ощущала себя так, словно она все еще находилась в Австралии. Как будто слова до сих пор звучали на чужом языке, а все общение происходило в атмосфере какой-то чужеродности. В таких обстоятельствах она просто не могла открыть перед кем-нибудь свою душу.

– Ты должна поговорить с профессионалом, – повторила Эльза, на этот раз тверже. – Я не профессионал. И не знаю, что здесь можно сказать. – Она вздохнула и добавила: – Я могу рассуждать, только опираясь на мой собственный опыт. И… – повисла долгая пауза, настолько долгая, что Наталья невольно отвлеклась от своей боли, которая окутывала ее, словно толстым слоем ваты, и забеспокоилась, не случилось ли чего-то с Эльзой. – Бывает, что тебя никак не отпускает отчаяние. Или чувство гнева. Иногда просто не знаешь, что делать. Но обычно… если я не опускала руки и сосредотачивалась на… на неотложных на тот момент делах… это приносило мне утешение. Хотя никогда не была уверена, что этого окажется достаточно.

– Ай-ай-ай, – сказала Наталья. – Неужели я утянула тебя в темную трясину вместе с собой?

Эльза рассмеялась.

– Я давно живу в темной трясине. Но у меня есть прочные лестницы и фонари.

Если бы не этот разговор, Наталья, возможно, не ответила бы на звонок Гилкреста. Хотя все это время ее мучило чувство вины из-за того, что она покинула проект безо всяких объяснений после того заплыва над скелетом рифа. Она чувствовала себя виноватой, понимала, что повела себя непрофессионально, а также пережевала за Ваниль. Мысли о том, что могло случиться после этого с осьминогом, не давали ей покоя. Иногда она представляла себе, как он сидит в своем среднего размера контейнере и страдает такой же вялостью и апатией, как Наталья, и никто не обращает на это внимания.