Текст книги "Психология человека в современном мире. Том 5. Личность и группа в условиях социальных изменений. Материалы Всероссийской юбилейной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения С. Л. Рубинштейна, 15–16 октября 2009 г."

Таким образом, полученные данные подтверждают мысль о характере установки личности по отношению к конкретной ситуации, которая определяется в соответствии с правовыми представлениями личности о правовой ситуации в целом.

Литература

Абульханова К. А. Личностные особенности детерминанты социальных представлений // Идея системности в современной психологии / Под ред. В. А. Барабанщикова. М.: Изд-во ИП РАН, 2005. Белобородов А. Г. Образ права как смысловой уровень правосознания и возможности его использования // Мир психологии. 2003. № 4. С. 92–105.

Верстова М. В., Улько Е. В. Правовые представления личности с различной установкой к участию в суде присяжных // Человек. Сообщество. Управление. Краснодар, 2007. С. 64–81.

Воловикова М. И. Нравственно-правовые представления в российском менталитете // Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 5. С. 16–31.

Гулевич О. А., Голынчик Е. О. Взаимосвязь представлений о справедливости с поведением в правовой сфере // Правовед. Великий Новгород: Издво Новгородского ун-та, 2004. № 5.

Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. М.: Юрист, 1996.

Леонтьев Д. А., Пилипко Н. В. Выбор как деятельность: личностные детерминанты и возможности формирования // Вопросы психологии. 1995. № 1.

Ратинов А. Р. Правовая психология и преступное поведение: Теория и методология исследования / А. Р. Ратинов, Г. Х. Ефремова. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1988.

Славская А. Н. Личность как субъект интерпретации. Дубна: Феникс+, 2002.

Янова Н. Г. Суд присяжных и государственный обвинитель // Социс. 1998. № 5. С. 83–87.

Роль эмоционального интеллекта в нравственном самоопределении молодежи

А. Е. Воробьева (Москва)

В трудах С. Л. Рубинштейна отмечалась и обосновывалась необходимость психологического изучения нравственных и духовных свойств личности, отдельных групп и всего человечества (Рубинштейн, 1973). В основу данного исследования положено представление о нравственном самоопределении как процессе ориентации личности в системе нравственных идеалов и ценностей, среди людей и социальных групп, являющихся их носителями, а также как осознанном процессе поиска, выбора и создания собственных нравственных эталонов и идеалов, а затем на их основе – принципов, ценностей, норм, правил и т. п. (Купрейченко, 2008).

Юношеский возраст выделяется как сенситивный этап нравственного развития личности. Поэтому одной из основных проблем, которые стоят перед исследователями в настоящее время, является анализ факторов, регуляторов и детерминант поиска молодыми людьми своего способа жизнедеятельности на основе воспринимаемых, принимаемых или формируемых ими во временной перспективе базовых отношений к миру, человеческому сообществу и самому себе (Журавлев, Купрейченко, 2006).

Многие авторы включают эмпатию в число факторов нравственности личности (Илюшин, 1980; Колесов, 2003; Корниенко, 1997; Попов, Кашин, Старшинова, 2000). Альтруистические проявления невозможны и без способности идентифицировать эмоции других людей (Гоулман, 2008). Таким образом, в связи с нравственным самоопределением личности недостаточно рассматривать только способность к сопереживанию, необходим учет всех компонентов эмоционального интеллекта: понимания чужих эмоций, способности контролировать свои эмоции и т. д.

В процессе проведенного исследования было выдвинуто предположение, о том, что чем выше межличностный и внутриличностный эмоциональный интеллект, тем более нормативно нравственное самоопределение личности и более негативно демонстрируемое ею отношение к неэтичным объектам, явлениям окружающего мира (например, к газетным заголовкам).

Объект: молодежь в возрасте 18–35 лет: мужчины – 47 %, женщины – 53 %, с различным семейным статусом и характером занятости. Общий объем выборки 170 чел.

Для сбора эмпирических данных применялись следующие методики: «Нравственное самоопределение личности» А. Е. Воробьевой и А. Б. Купрейченко (Журавлев, Купрейченко, 2007); авторская методика оценки психологических показателей эффективности газетных заголовков; методика измерения эмоционального интеллекта Д. В. Люсина (Люсин, 2006). В качестве неэтичных объектов, явлений окружающего мира были использованы «вызывающе-сексуальные», «агрессивные», «циничные» заголовки статей из «желтой» прессы.

Результаты: Респондентов с более высоким межличностным эмоциональным интеллектом (МЭИ) отличает большая приверженность представлению о значимости морали для общества, об относительности нравственности, о существовании воздаяния за добро и зло, о нравственности личности, как показателе ее силы, о том, что каждый несет ответственность за свой моральный облик и этичность поведения. Также при сравнении респондентов с разным уровнем МЭИ при более высоких его значениях наблюдается переход от необязательности к обязательности соблюдения нравственных норм на когнитивном уровне, наблюдается большая активность в нравственном поведении на эмоциональном уровне, также увеличивается взаимность на конативном уровне. У респондентов со средним МЭИ наблюдается меньшая приверженность стратегии взаимности на эмоциональном уровне, чем у респондентов с высоким МЭИ. «Агрессивные» газетные заголовки в наибольшей мере раздражают респондентов с высоким МЭИ и не понравятся их референтной группе. Однако только респонденты с высоким МЭИ оценивают «циничные» заголовки как не противоречащие нравственным нормам. Возможно, это вызвано тем, что, с точки зрения респондентов с таким уровнем МЭИ, современные нормы очень расплывчаты и допускают многие ранее недопустимые формы поведения.

При сравнении респондентов с разным уровнем внутриличностного эмоционального интеллекта (ВЭИ) при более высоких его значениях наблюдается бо́льшая убежденность в том, что нравственность личности – проявление ее силы, что каждый несет ответственность за свой моральный облик и этичность поведения, наблюдается переход от необязательности к обязательности соблюдения нравственных норм на когнитивном уровне, от пассивности к активности нравственного поведения на конативном уровне, от невзаимности к взаимности на когнитивном и конативном уровне. Также при большем ВЭИ наблюдается приверженность на эмоциональном уровне стратегии обязательности соблюдения нравственных норм и стратегии активности нравственного поведения, наблюдается переход к отрицанию эгоцентрической ориентации, все меньшая приверженность группоцентрической ориентации, все большая приверженность миросозидательной ориентации. У респондентов с высоким ВЭИ склонность к гуманистической ориентации меньше, чем у респондентов с более низким ВЭИ. «Вызывающе-сексуальные» заголовки в большей мере раздражают и отталкивают респондентов с более высоким ВЭИ, не побуждают познакомиться со статьей. «Агрессивные» заголовки в большей мере раздражают, не побуждают познакомиться со статьей, не понравятся референтной группе респондентов с более высоким ВЭИ.

Таким образом, респонденты с высоким межличностным и внутриличностным эмоциональным интеллектом в своих нравственных представлениях, ориентациях, стратегиях более нормативны, чем респонденты с более низким эмоциональным интеллектом. Отношение к неэтичным объектам также более негативно у респондентов с более высоким межличностным и внутриличностным эмоциональным интеллектом.

Литература

Гоулман Д. Эмоциональный интеллект. М.: АСТ, 2008.

Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Самоопределение молодежи в экономической среде // Психологическая помощь учащейся молодежи в современном изменяющемся мире: материалы Всероссийской научно-практической конференции / Под общ. ред. А. С. Чернышева. Курск, 2006. С. 126–127.

Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Экономическое самоопределение: Теория и эмпирические исследования. М.: Изд-во ИП РАН, 2007.

Илюшин В. И. Совесть – самоконтроль выбора // Моральный выбор / Под ред. А. И. Титаренко. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. С. 194–209.

Колесов Д. В. Общество (психология связей и отношений) // Учеб. пособие. М.: Изд-во Моск. психолого-социального ин-та; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2003.

Корниенко Н. А. Психологические основы эмоционально-нравственного развития личности: Автореф. дис. … докт. психол. наук. М., 1997.

Купрейченко А. Б. Концептуальные основы изучения нравственного самоопределения личности // Профессиональное и личностное самоопределение молодежи в период социально-экономической стабилизации России: Материалы второй Всерос. науч. – практ. конф. / Отв. ред. А. В. Капцов. Самара: Самар. гуманит. акад., 2008. С. 10–15.

Люсин Д. В. Новая методика для измерения эмоционального интеллекта: опросник ЭмИн // Психологическая диагностика. 2006. № 4. С. 3–22.

Попов Л. М., Кашин А. П., Старшинова Т. А. Добро и зло в психологии человека. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2000.

Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М.: Педагогика, 1973.

Субъективное благополучие как интегральный показатель социально-психологической адаптации детей трудовых мигрантов

В. В. Гриценко, Т. Н. Молчанова (Смоленск)

Важным условием социально-психологической адаптации к постоянно меняющимся условиям социальной среды и одновременно показателем (критерием) ее успешности/неуспешности является субъективное благополучие личности. В условиях кардинальных изменений в социально-экономической и духовно-нравственной жизни российского общества проблема субъективного благополучия как отдельного индивида, так и целых групп приобретает особую актуальность.

Субъективное благополучие личности, являясь интегральным показателем адаптации человека, имеет сложную природу формирования и представляет собой многомерную, многоуровневую и динамичную систему субъективных отношений человека к условиям жизни (Шамионов, 2004). Эмпирическим референтом субъективного благополучия может выступать удовлетворенность различными сторонами жизнедеятельности.

В данной статье мы ограничимся анализом уровня удовлетворенности жизнью подростков в условиях нарушения структуры привычных детско-родительских отношений, обусловленных отъездом одного или обоих родителей на заработки. В исследовании приняли участие 45 подростков (19 мальчиков и 26 девочек) в возрасте от 11 до 15 лет, проживающих в поселках Кардымово и Красный Смоленской области. У 36 детей на заработки уезжает отец, у троих – мать, и у шестерых – оба родителя на срок от 2–3 недель до одного года.

Согласно эмпирическим данным, полученным с помощью модифицированного варианта методики «Уровень социальной фрустрированности» (Вассерман, 1995), степень удовлетворенности многими сферами жизнедеятельности респонденты оценили в пределах 4 баллов (максимум 5 баллов), что свидетельствует о достаточно высоком уровне удовлетворенности ими жизнью. Так, подростки скорее довольны, чем недовольны материальным положением семьи (4,0), вещами, которые у них есть (4,3), жилищно-бытовыми условиями (4,0), местом жительства (4,0), проведением досуга (4,1), своим образом жизни (4,1).

Интересно отметить, что уровень удовлетворенности практически по всем шкалам (исключение составляет только шкала «положение в классе») выше у мальчиков, чем у девочек. На наш взгляд, это объясняется гендерными особенностями: более высоким уровнем сензитивности и эмоциональной восприимчивости представителей женского пола ко всему, что их окружает, более высоким уровнем требовательности и критичности их к условиям существования.

Самые низкие показатели удовлетворенности на всей выборке получены по шкалам «отношения с учителями» (3,5) и «положение в классе» (3,8), что лишний раз подтверждает положение о том, что данная сфера жизни вызывает у подростков больше всего проблем. Если подросток не может занять удовлетворяющего его места в системе общения в классе, он психологически «уходит» из школы. Данное положение объясняется особенностями подросткового возраста, проявляющимися в настойчивом стремлении ребенка к признанию своей личности взрослыми при отсутствии реальной возможности утвердить себя среди них. Отсюда и характерное для данного возраста дистанцирование и отчуждение от взрослых. В то же время современный подросток одновременно и настаивает на признании равенства прав со взрослым, хотя по-прежнему нуждается в его помощи, защите и поддержке, в его оценке (Шаповаленко, 2002).

Согласно данным опроса, степень удовлетворенности подростков отношениями с родителями несколько выше (3,9), чем степень удовлетворенности отношениями с учителями (3,5). Чаще всего подростки предъявляли к своим родителям те же требования, что и к учителям: перейти к отношениям, основанным на взаимном доверии, уважении и относительном, но неуклонно растущем равенстве. Заметим, что после отъезда отца ребенок остается с матерью, которая, принимая на себя весь груз заботы и ответственности за его воспитание, нередко прибегает к распространенным в практике традиционной системы воспитания «детским формам» контроля над поведением ребенка, требованиям от него послушания и подчинения, что и вызывает у исследуемых нами подростков протест и неудовлетворенность отношениями с матерью.

В то же время самые высокие баллы удовлетворенности подростков получены по шкале «отношения с друзьями» (4,5). Учитывая ведущую роль в данном возрасте интимно-личного общения со сверстниками, определяющего многие стороны личностного развития подростка, полученные результаты позволяют утверждать, что главная потребность данного возрастного периода – найти свое место в обществе, быть «значимым» – реализуется в сообществе сверстников-друзей. Именно в общении с друзьями происходит проигрывание самых разных сторон человеческих отношений, построение отношений, основанных на «кодексе товарищества», реализуется стремление к глубокому взаимопониманию.

Подытоживая краткий анализ результатов исследования, мы можем сказать, что удовлетворенность жизнью и различными ее аспектами – когнитивная сторона благополучия – это оценка личностью своей жизни, отражающая то, насколько реальная жизнь человека близка к его представлению об идеале. Подчеркнем также, что субъективное благополучие зависит от взаимодействия и взаимовлияния целого комплекса различных внутренних и внешних составляющих: личностных, социальных, этнокультурных и т. п. Именно субъективное благополучие определяет качество жизнедеятельности человека и является тем необходимым компонентом (регулятором), без которого невозможно полноценное существование субъекта, эффективность его социальных взаимоотношений, а следовательно, и успешность его адаптации в условиях общественных перемен.

Литература

Вассерман Л. И. Психодиагностическая шкала для оценки уровня социальной фрустрированности // Обозрение Института психиатрии и медицинской психологии им. В. М. Бехтерева. 1995. № 2. С. 73–79.

Шамионов Р. М. Психология субъективного благополучия личности. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004.

Шаповаленко И. В. Взаимоотношения поколений в семье // Психология семейных отношений с основами семейного консультирования / Под ред. Е. Г. Силяевой. М., 2002. С. 65–120.

К вопросу детерминации экономической социализации личности

Т. В. Дробышева (Москва)

Проблема изучения детерминации психики и поведения рассматривается в отечественной психологии достаточно широко: от самоопределения психологической науки в целом (Рубинштейн, 1957) до понимания соотношения между спецификой психологической каузальности и выбором метода ее исследования (Корнилова, 2007 и др.). Глубокий анализ исторического развития детерминизма в психологии представлен в одной из работ Е. В. Шороховой (Шорохова, 1969), которая определяет вклад идей С. Л. Рубинштейна в развитие детерминистической теории через формулирование им методологического принципа, основное значение которого заключается в «правильной» организации психологических исследований, так как он выступает и как способ объяснения психических явлений, и как способ управления ими (Шорохова, 1969).

Вопрос «правильности» психологического, а также социально-психологического исследования напрямую связан с проблемой поиска объективности его результатов. На современном этапе развития социальной психологии данная проблема актуализирует развитие новых методологических подходов, методов, процедур, технологий и не решается через какое-либо противопоставление «внешнего» и «внутреннего» или «социального» и «психического». Наоборот, снятие конфликта указанной дихотомии в направлении выявления системы ее связей позволяет расширить спектр изучаемых социально-психологических явлений.

Так, Б. Ф. Ломов предложил рассматривать детерминацию как некую систему с определенным набором компонентов (Ломов, 1982, 1984, 1996). Их можно сформулировать следующим образом:

1) система детерминант включает разные их типы. Кроме причин, вызывающих эффекты (следствия), выделяются внешние и внутренние факторы, общие и специальные предпосылки, опосредствующие звенья, которые изменяют влияние причины и, соответственно, возникновение следствия;

2) причина – не отдельное событие, а их совокупность (ситуация), поэтому и следствие – есть результат накопления информации, порождаемой ситуацией; их отношения носят временно́й характер;

3) все типы детерминант имеют разную функциональную направленность. Они могут ускорять, замедлять возникновение следствия; усиливать, ослаблять каузальную связь и т. п.;

4) внешние детерминанты имеют социальную природу, уровневую структуру; взаимодействуют с внутренними факторами; их отношения влияют на силу, активность, направленность действия причины;

5) внутренний фактор – «события или феномены, органически включенные в изучаемые явления, имманентно присущие им»;

6) предпосылки (общие и специальные) – это своего рода «готовность или подготовленность к «восприятию» (не в психологическом смысле слова) действия причины и других детерминант». Они определяют успешность воздействия причины;

7) опосредствующие звенья – вспомогательные средства, так же косвенно влияющие на каузальную связь.

Рассмотрим действие этой системы применительно к феномену «экономическая социализация», который понимается как процесс и результат включенности индивида в мир экономических отношений общества, в котором он живет. Можно предположить, что человек усваивает экономический опыт общества, систему социальных и экономических ценностей и, активно преобразуя его, становится экономическим субъектом данного общества (Дробышева, Журавлев, 2004).

Основные характеристики первичной экономической социализации и система ее детерминации. В качестве результативных характеристик экономической социализации личности рассматривают: экономическую и экономико-психологическую адаптированность (Дейнека, 1999 и др.), экономическую идентичность (Хащенко, 2005), экономическую (Журавлев, 2007) и экономико-психологическую зрелость (Дробышева, 2008), экономическую компетентность, сформированность экономической культуры личности (Сухорукова, 2001 и др.) и т. п. Все они могут быть рассмотрены в рамках системной детерминации как «накопленные эффекты». Причем одни из них могут выступать по отношению к другим компонентами, предпосылками, факторами. Кроме того, одни и те же социально-психологические и психологические критерии могут присутствовать в разных феноменах, принимаемых как результат экономической социализации. Например, динамика социальных и экономических ценностей определяется как психологический критерий экономической социализированности и в то же время как предпосылка и условие существования экономической культуры. Другой пример – адаптированность в экономических ролях – рассматривается как один из критериев и экономической адаптированности, и экономической компетентности (в разных моделях, безусловно).

К процессуальным характеристикам экономической социализации, выделяемым исследователями, относятся ее этапы, факторы, условия, механизмы и средства. При этом существует общее понимание того, что условия создают возможности для реализации связи, но напрямую не воздействуют, факторы влияют, причины порождают следствие (Ломов, 1982, 1996), а механизмы и средства определяют специфику возникающих эффектов. Однако ограничение детерминации одними причинами и факторами не всегда корректно.

Итак, феномен «экономическая социализация» в большей степени изучается именно в контексте выявления каузальной связи экономических и психологических явлений и объектов. Такая специфика, как упоминалось ранее, определяется ее содержанием. Так, в качестве причин рассматриваются влияния установок семьи, образовательных институтов; информации СМИ; политики занятости госструктур; элементов экономической и общей культуры общества и т. п. Эффектами выступают изменения в: сберегательном, потребительском, инвестиционном поведении формирующейся личности; ее экономических представлениях, отношениях, установках и т. п. Кроме того, в качестве эффектов может приниматься и динамика экономических, социальных, волевых и др. ценностных ориентаций (Дробышева, Журавлев, 2004), а также трансформация общественных или групповых экономических представлений в сознании индивида и т. п. В качестве факторов первичной экономической социализации (т. е. детей, подростков, юношей) изучаются возраст, пол, регион проживания, национальная и конфессиональная принадлежность и т. п. Следует уточнить, что в большинстве работ, выполненных в этой области знания, авторы рассматривают фактор амбивалентно – то как нечто влияющее на каузальную связь, то как причину, порождающую следствие. Таким образом, в интерпретациях отмечается наличие/отсутствие различий в зависимости от выделенных факторов. При этом анализ их влияния на каузальную связь, т. е. выделение характера этого влияния, анализа отношений самих факторов и т. п., не осуществляется. Основной акцент делается на статистических различиях. Таким образом, можно говорить о подмене детерминационной системы статистическими факторами. С нашей точки зрения, социально-экономическое развитие личности не может строиться на таких принципах, поскольку и социальная среда, и психика – это сложные, определенным образом связанные, многоуровневые системы.

Проиллюстрируем вышеизложенные суждения на примере модели исследования экономического образования как фактора экономической социализации. Не уточняя основное содержание работы (она опубликована в нескольких изданиях), используем для анализа ее логику (Дробышева, Журавлев, 2004).

Модель системной детерминации первичной экономической социализации была построена с опорой на естественный формирующий социально-психологический эксперимент (Дробышева, Журавлев, 2004), включающий экспериментальный «план Соломона» для 4-х групп: двух контрольных (не обучавшиеся в ходе эксперимента испытуемые) и двух экспериментальных (обучавшиеся).

После обучения младших школьников по одной из программ раннего экономического образования были получены три вида результатов: отсутствие динамики, общая и парциальная динамики ценностных ориентаций (ЦО). При этом изменения в экспериментальных группах рассматривались как эффект экономического образования, а в контрольных, эквивалентных экспериментальным по значимым для оценки влияния параметрам, как результат естественного развития.

В контексте простого изложения «причина – следствие», измерив «до» и «после», можно сделать вывод о том, что обучение в школе приводит к изменению в сознании школьников значимости тех или иных ориентаций на ценности. Однако даже в условиях эксперимента выявленная связь не может трактоваться без учета всех возможных событий. А именно, того, что было «до» и «во время» обучения данному предмету. В нашем случае необходимо было учитывать влияние семейного экономического воспитания, содержание которого в социально-психологическом исследовании рассматривается как система экономических представлений, установок, ожиданий родителей, которая также детерминирована личностными характеристиками родителей, структурой семьи, субъективным экономическим статусом, показателями удовлетворенности уровнем материального благополучия и т. п.

В любом случае экономическое воспитание может быть рассмотрено как одно из событий, включенных в категорию «причина». Особый интерес в этом случае вызывает изучение характера отношений между двумя событиями причины (образование в школе и воспитание в семье), которые в одном случае могут определяться как доминирование и следование, в другом – взаимное дополнение, в третьем – параллельное, независимое друг от друга влияние.

Экономическое образование как одно из событий причины, кроме собственно знаний, умений и навыков включает и методы преподавания, которые могут опосредствовать действие причины. К внешним факторам в рассматриваемом случае можно отнести и межличностные отношения, сложившиеся в классе между учениками, между учениками и учителем, преподающим данный предмет, а также социально-психологический климат, атмосферу в учебной группе и т. п. Причем сила и активность данных факторов на разных этапах развития будет отличаться. Например, в случае с младшими школьниками взаимоотношения со сверстниками проявили себя как очень слабый внешний фактор, а их отношения с педагогом как более сильный. Поэтому если в исследовании, проведенном на младших школьниках, эти отношения носили опосредствующий характер, то в аналогичной работе, выполненной на студентах финансово-экономического колледжа (Дробышева, 2007), отношения со сверстниками и педагогом играли роли то внешнего фактора, то социально-психологической предпосылки и имели сильное влияние на каузальную связь. Данный пример экспериментально подтверждает положение Б. Ф. Ломова о рекомбинации системы детерминант на разных этапах развития личности (Ломов, 1982, 1984, 1996).

Более подробно на примере результатов ранее опубликованного исследования, выполненного на младших школьниках (Дробышева, Журавлев, 2004), можно проследить и за характером действия детерминант.

1. Эффект «отсутствие динамики» в данном исследовании был вызван сильным влиянием внутренней детерминанты одной из причин («экономическое воспитание в семье») – ориентациями родителей на базовые ценности (здоровье и т. п.), которые совпадали с аналогичными у детей. Они устойчивы во времени и определяют самое важное и самое неважное в жизни исследуемых школьников.

2. Эффект «общая динамика» обусловлен внутренним фактором «возраст». Он характеризуется направленностью как на позитивные, так и на негативные изменения в ценностной структуре школьников. Это очень сильная и активная детерминанта, поскольку противостоит целенаправленному воздействию образования и воспитания как контролируемых воздействий. Конечно, кроме нее могут быть рассмотрены и другие факторы, но в данном исследовании эта работа не проводилась.

3. Эффект «парциальная динамика» (контрольные группы). В данном случае рассматривались те изменения, которые были получены в группах «не обучавшихся» школьников. Результаты показали, что внутренний фактор «возраст» выступает здесь уже как одна из причин, вступая в связь с семейным экономическим воспитанием, которое ни по содержанию, ни по структуре детерминации в экспериментальных и контрольных группах не различалось. Можно предположить, что здесь наряду с вышеуказанными, присутствовали и другие причины, не изучаемые в нашей работе. Например, нравственное и гражданское воспитание в семье и т. п.

В качестве внутренних факторов рассматриваемой каузальной связи в данном случае были приняты половая принадлежность респондентов; показатели социальной активности, ценностные ориентации родителей (в контрольной группе сходства было больше, чем в экспериментальной). К данной категории факторов можно отнести и родительские установки, которые были присвоены школьниками и стали регуляторами их поведения и т. п.

Внутренней предпосылкой в рассматриваемом примере стал опыт школьников обращения с деньгами (планирование расходов карманных денег), который у всех детей (обучавшихся и не обучавшихся) до эксперимента был примерно одинаковый. Однако связь данной предпосылки с экономическим воспитанием была «подавлена» фактором-причиной «возраст», который продемонстрировал более сильное влияние, чем изучаемые внешние факторы и подчинил себе направленность воздействия. Именно этим фактом объясняется возрастание значимости соматических ЦО у не обучавшихся школьников в сравнении с обучавшимися (хорошо выглядеть, иметь красивую фигуру) и т. п.

4. Эффект «парциальная динамика» (экспериментальные группы) рассматривался как психологический критерий экономической социализированности школьников. При включении еще одной причины – экономическое образование – в модель, система детерминации усложнилась.

Знания и умения, которые накапливаются в сознании и реализуются в действиях в течение более длительного периода времени (в условиях семейного воспитания), составляют определенную основу для будущих изменений. Однако произойдут или нет эти изменения, а также направленность, характер этих изменений (динамика ЦО), зависит и от силы, целенаправленности второго события, т. е. обучения в школе. Если элементы экономического воспитания в семье будут противоречить тем знаниям экономики, которые преподаются в школе, эффект будет нивелирован, сглажен, ослаблен, а может быть, и изменен (например, вместо положительной направленности получим отрицательную динамику и т. д.). Тогда можно будет рассуждать о конфликтных (либо противоречивых) отношениях событий, составляющих изучаемую причину. Если же семейное экономическое воспитание усилит воздействие обучения и, соответственно, приведет к большей динамике, характеризующей эффект, то их отношения могут быть определены как взаимодополняющие друг друга. При этом оценка временных (длительность их существования) и других характеристик событий причины поможет выявить, что является основой изменений, а что «пусковым механизмом», являются ли они равными по силе и активности, либо одно из них занимает в иерархии более высокие позиции, в соответствии со своей значимостью.

В нашем случае стало очевидным, что экономическое воспитание в семье младших школьников подготавливает те изменения в их структуре ЦО, которые вызывает вторая причина – «экономическое образование». Поэтому можно сказать, что эти две причины связаны между собой отношениями, именуемыми как дополнительные. Экономическое воспитание усиливает влияние второй причины в направлении повышения значимости волевых, материальных ЦО и социальной активности как ценности. При этом возраст и пол здесь выступают как внутренние факторы, которые усиливают влияние экономического воспитания в отношении эмоциональных ЦО (как известно, с возрастом их значимость постепенно снижается). Но экономическое образование активизирует этот процесс.