Текст книги "Просто Мария"

Глава 12

Рита, выйдя замуж за Романа, жила счастливо. Жили они ладно, дружно, но со временем появилась и у них своя печаль: детей все не было. Рита невольно чувствовала себя виноватой. Роман не упрекал ее, но ожидание час от часу становилось все напряженнее. Он хмурился, слыша вопрос, когда ждать прибавления семейства. А бойкая кокетливая Рита на такие вопросы только растерянно улыбалась и разводила руками. Однажды она пришла и попечалилась Марии:

– Знаешь, боюсь, как бы Роман от меня не ушел!

– Да что ты, Рита! Он так тебя любит…

– Любит. Но он хотел иметь семью, хотел ребенка, а детей у нас нет и нет.

– А ты сходи к врачу, посоветуйся, пройди обследование. Глядишь, выпишут лекарство и все наладится.

Рита прислушалась к совету Марии. Она сдала анализы, прошла обследование, и врач сказал ей, что обследование должен пройти и муж, поскольку причина может быть и в нем.

Роман поначалу удивился и идти не хотел: он-то, ясное дело, здоров, какие еще обследования? Но потом все-таки пошел. Не хотел огорчать свою Риту. А вышло так, что огорчил: выяснилось, что детей не может быть у него, а Рита совершенно здорова. Но как ни странно, Рита не так уж и огорчилась. Она была счастлива, что причина не в ней, что Роман теперь от нее не уйдет и не будет больше на нее сердиться. А дети? Так у нее же есть ребенок – крестник Хосе Игнасио. Сколько труда она вложила в его воспитание, сколько души! Жили они все вместе, и Рита не чувствовала себя ни обделенной, ни одинокой. Так что как ни удивительно, но даже неблагополучный исход обернулся для дружной пары благополучием. Роман стал дорожить еще больше своей преданной, верной Ритой, а пройденное испытание, сблизив их, помогло еще лучше понимать друг друга.

А крестник Риты, Хосе Игнасио, вырос, стал уже совсем взрослым мальчиком. И куда девался прежний толстячок с глазами-вишнями? Стройный высокий мальчик пытливо вглядывается в мир темными глазами, он уже ходит в школу, делает успехи, он хочет, чтобы его отец, знаменитый хирург, гордился им, да отец им и гордится – пишет такие замечательные письма, присылает чудесные подарки.

– От папы не было письма, мамочка? – спросил Хосе Игнасио, заканчивая завтрак и торопясь в школу.

Завтракают они в большой, красивой столовой за красиво накрытым столом. Теперь у Марии просторный дом – в нем всем хватает места: и Рите, и Роману, и гостям, когда те приходят. Приходит Виктор, приходят донья Мати, старые верные друзья. Иногда Мария вспоминает тесную комнатку у сеньоры Уркиаги, которая так радовала ее. А теперь у нее самой дом куда больше, чем у ее первой хозяйки. Ее радует большой дом, но, что важнее, у нее большие планы на будущее. Сейчас, например, она решается на строительство швейной фабрики, работающей по ее моделям. Фабрика не выходит у нее из головы и за завтраком. Вопрос Хосе Игнасио переносит ее в другое измерение. Что поделать?! Этот фантом – тоже ее творение. И уничтожить его, причинив боль сыну, она не может, потому и пишет по-прежнему письма и покупает от имени отца подарки.

– Нет, родной… ты же только что получил письмо и даже подарок…

– А ты написала папе, что этот год я закончу с медалью и мне вручит ее наш попечитель?

– Ну а как же?

– Ну вот я и подумал: а вдруг папа уже ответил?

– А ты представляешь, какой подарок он пришлет тебе в конце года? Я – нет.

– И я нет.

– Значит, нужно кончать болтать, быстренько заканчивать завтрак и бежать со всех ног в школу!

Мария со счастливой улыбкой смотрела на своего – такого уже большого – сына. Он, помахав рукой на прощание, убежал. Мария тоже поднялась из-за стола – день сегодня предстоял напряженный. Среди дня Мария позвонила донье Мати, и та сообщила ей радостную весть: Виктора назначили директором школы. Мария порадовалась от души. Она еще не успела положить на рычаг трубку, как раздался звонок в дверь: Виктор пришел поделиться новостью.

– Добрый день, Сеньор директор, – с улыбкой встретила его Мария.

– Что? Неужели уже по радио сообщили?

– Конечно! И я уверена, что твоя школа будет лучшей в городе!

– Не преувеличивай моих возможностей!

– Но я же знаю, что ты можешь все. И я тебя все-таки очень прошу: возьми на себя обязанности администратора на фабрике.

– Мне кажется, там больше подойдет бухгалтер, чем учитель.

– Нет, Виктор! Мне нужны твои советы. Знаешь, куда я мечу? Высоко, ох, высоко: строительство швейной фабрики, шьющей по моделям Марии Лопес!

– Да-а, Мария! Но для этого нужно безумное количество денег.

– Если не хватит, возьму ссуду.

– Все уже продумала, подсчитала?

– Да, и для того, чтобы мечта стала реальностью, мне недостает только тебя, Виктор.

– Я с тобой.

– Спасибо. Знаешь, я делаю это не для себя – для Хосг Игаасио. У него должно быть все, чего не было у меня. Так я ему пообещала, когда он только-только родился…

Разговор прервал телефонный звонок. Звонили из школы Хосе Игнасио, он подрался, и Марию срочно вызывали к директору.

Мария страшно встревожилась: что там произошло? Хосе Игнасио никогда не был драчуном! Собралась и не медля ни секунды отправилась в школу.

В кабинете директора, доброжелательной пожилой дамы, сидела нервозная крикливая сеньора, прижимая к груди своего сына и визгливо требуя немедленно наказать Хосе Игнасио. Тут же стоял Хосе Игнасио и, набычившись, смотрел в пол.

– Он набросился на моего сына и должен немедленно попросить прощения! – визжала белобрысая сеньора.

– Что случилось, сыночек? Почему ты вдруг подрался? – присев перед сыном на корточки, стала допытываться Мария.

– Он сказал, что у меня нет папы! Что папа нас давно бросил! Скажи им, мама, что это неправда, скажи! – Хосе Игнасио с рыданием повис у Марии на шее.

– Да все до единого знают, что вы мать-одиночка! – опять взвизгнула сеньора. – Я сама ходила в мэрию. Могу подтвердить. И теперь вижу, как была права, когда не хотела, чтобы в школу принимали неизвестно кого! Сын порядочных людей оказался за одной партой с сыном какой-то портнихи!

– Как вы можете говорить такое, сеньора Куэвас! – раздосадованная директриса вступила в разговор.

– Скажи им, что она лжет! Скажи, мама, скажи! – рыдал Хосе Игнасио.

– Сеньора директор, могу я поговорить со своим сыном наедине? – спросила Мария.

– Безусловно, сеньора Лопес. Пойдемте со мной, сеньора Куэвас, нам тоже найдется о чем поговорить.

И директриса увела за собой белобрысую истеричную сеньору.

Мария присела перед сыном и посмотрела на него снизу вверх.

– Почему ты молчала, мама? Почему ничего не сказала им?

– Я не хотела, чтобы настала эта минута, моя любовь… Я боялась причинить тебе боль… но все, что они сказали, правда.

– Нет, мама, нет!

– Понимаешь, сыночек, мы с папой очень любили друг друга, но пожениться не могли, потому что папе нужно было кончить учиться… Мы откладывали женитьбу до конца его учебы… а потом ему пришлось срочно уехать…

– Поедем к нему! Будем жить вместе.

– Это невозможно, Начито.

– Почему?

– Потому что три года тому назад… твой папа умер…

– Нет, мама, нет! А письма? А подарки?

– Я не могла сказать тебе правду… не могла причинить боль…

– Ты меня обманула, мама! Ты меня обманула!

Хосе Игнасио замкнулся, перестал разговаривать с матерью. Она подходила к нему, но он отворачивался. Как казнила себя Мария за то, что она наделала! Но кто скажет, в чем она была не права? Она ведь оберегала своего мальчика от боли! Не хотела, чтобы он дурно подумал об отце. Как она могла поступить иначе? Своей бедой она поделилась с Виктором – единственным человеком на свете, который был с ней в ее самые черные минуты и умел ей помочь. Виктор пообещал поговорить с Хосе Игнасио.

Мальчик уже лежал в постели, но не спал, когда Виктор присел на край кровати:

– Ну рассказывай, что случилось, крестник.

Хосе Игнасио было отвернулся, не желая говорить, но Виктор повернул его к себе, заглянул в глаза.

– Давай-давай, мы же друзья! А друзья всегда все друг другу рассказывают.

– Я больше не люблю маму, она меня всю жизнь обманывала… не сказала, что не женаты… что папа умер…

– Та-ак… Беда у тебя большая, но давай разберемся. Мама тебе не сказала, что она не замужем, но ведь это не тебя, а ее касается. Папа у тебя всегда был, он писал тебе, радовал подарками. Трудно было маме, она жила одна, без поддержки, на нее легли все заботы о тебе, но она их на тебя не перекладывала, никогда не жаловалась, что одна, так ведь или нет? Ведь тебе легко, хорошо жилось?

Мальчик молчал, он пока был не в силах справиться с тем неблагополучием, что обрушилось на него и которое он счел обидой.

– С одним разобрались, пойдем дальше. Мама не сказала тебе, что папы больше нет. Но ты постарайся и тут ее понять – рядом с вами его все равно не было, и получается, что она просто-напросто берегла твою память о нем. Мама ведь все трудности брала на себя, а тебе оставляла одни радости. Ты за это ее упрекаешь? Поэтому разлюбил? Другое дело, если бы она подарки от папы себе брала, а тебе говорила, что папы у тебя и в помине нет, вот тогда бы она тебя обманывала… А когда наоборот…

Хосе Игнасио улыбнулся, ему стало смешно: мама сидит и играет в его машинки, а ему не дает.

– Смешно, правда? А почему смешно? Да потому, что твоя мама только о тебе и заботилась: играла с тобой, гуляла, покупала одежду, игрушки. А ты, узнав, что все для тебя делает она одна, на нее же еще и обиделся! Да, брат, огорчил ты меня, повел себя как-то не по-мужски. Раз мама одна, кто ей должен быть помощником и опорой? Кто должен ее защищать? Ты должен гордиться такой мамой, которая одна со всем справляется, все умеет, которую все уважают. Тебе повезло, крестник, ни у кого больше нет такой замечательной мамы. Вот об этом ты и подумай.

Виктор потрепал мальчика по щеке, пожелал спокойной ночи и ушел, а Хосе Игнасио еще некоторое время лежал, глядя в темноту широко открытыми глазами. Ему и вправду стало легче. И что ему задело до чужих, мама у него в самом деле что надо! Ни у кого из его товарищей нет такой замечательной мамы! Что правда, то правда.

Утром Хосе Игнасио бросился к Марии на шею.

– Ты меня простишь, мамочка? Целуя его, Мария счастливо рассмеялась.

А в конце года лучшему ученику класса Хосе Игнасио Лопесу вручили медаль. И вручил ее не кто иной, как попечитель колледжа дон Густаво дель Вильяр. Он пришел в восторг от живого умного мальчика, понравилась ему и его красавица-мама. Покоем и надежностью веяло от этой статной пышноволосой женщины, она была исполнена уверенности и чувства собственного достоинства.

Глава 13

Впервые дон Густаво дель Вильяр раскаивался в содеянном. Он раскаивался в том, что давным-давно не познакомился с Марией Лопес, давным-давно не занялся внуком. В его недоброжелательном отношении к Марии, безусловно, сыграло роль глубинное недоверие к сыну, он ни в чем не полагался на него, не одобрил он и его выбор. В неприятие внесла свою лепту и Лорена – своим снобизмом, понятием родовой чести, приверженностью к фамилии. Ох, Лорена, Лорена! Дай ей Бог никогда не узнать того, что знает он, Густаво дель Вильяр. Но у Лорены пока все благополучно, она счастлива с Альберто, который стал очень хорошим врачом, у них прелестная дочурка – дон Густаво обожает малышку Лауриту. А вот сын? Сын по-прежнему доставляет множество хлопот и беспокойства. Хуан Карлос не устроен, не нашел своего места в жизни. Похоже, что не любит он и свою профессию, работа его не увлекает, клиентов у него мало. После смерти Фернанды он живет один, чувствует себя несчастным, неприкаянным… И перед мысленным взором дона Густаво вновь вставала красивая ясноглазая женщина, с гордостью смотревшая на смуглого гибкого мальчика, который со счастливой улыбкой получал медаль лучшего ученика.

Вернувшись домой, дон Густаво не преминул сообщить Хуану Карлосу:

– А знаешь, твой сын – лучший ученик в классе!

– Неужели?

– Сегодня я вручил ему медаль.

– И видел Марию?

– Неординарная женщина. И очень располагает к себе. Мне стало жаль, что все сложилось не лучшим образом. Ты очень одинок. Почему бы тебе не вернуться к своей семье?

– Ты меня поражаешь, папа! У меня нет слов! Кто, как не ты, возражал против нашей женитьбы? И теперь…

– Все меняется, сынок, и мы тоже меняемся… Ты ведь не встретил в жизни никого лучше Марии и ее единственную любил… Фернандой ты восхищался, но восхищение – не любовь… А мне бы очень хотелось, чтобы ты, наконец, устроил свою жизнь.

– Примерно то же самое мне говорит Альберто.

– Ну еще бы! Мы все озабочены твоей судьбой, твоим состоянием. С чего ты хоронишь себя заживо? Попытайся, сынок, может, сумеешь начать новую жизнь.

Негодованию Лорены не было предела: какая глупость! Зачем отец рассказал Хуану Карлосу о сыне? Зачем бередит прошлое? Для чего в их семье неотесанная деревенщина? И сын у нее будет такой же чурбан! Яблоко от яблоньки недалеко падает! Мало того, что она исковеркала жизнь Хуану Карлосу, она еще сумела погубить Фернанду!

– Опомнись, Лорена! Что ты говоришь! – оборвал жену Альберто. – Может, если Хуан Карлос женится, то будет наконец счастлив.

– Зарекись произносить такое вслух! – взвизгнула Лорена. – Быть счастливым с грубой деревенщиной?! Да это вызов! Оскорбление и плевок в лицо всем нам, интеллигентным женщинам!

– Что за чепуху ты городишь, Лорена?!

– Как ты смеешь оскорблять меня, Альберто?!

– И не собирался. Просто сказал, что думаю.

Хуан Карлос все же отправился к Марии. Красивый вместительный дом, тяжелая резная дверь. Рита встретила его в холле и провела в изящно обставленную светлой мебелью уютную гостиную. Дом богатый, просторный, ничуть не похожий на скудное давнее и все же дорогое ему прошлое. Здесь все было иным и ничуть не отличалось от того мира, где привык жить он. Иной стала и Мария. Хуан Карлос даже немного оробел, увидев перед собой эту ослепительно красивую женщину – такой, по крайней мере, она ему показалась, – элегантно одетую, уверенную в себе, жестковатую, холодную.

– Я ненадолго, Мария. Отец рассказал мне об успехах Хосе Игнасио. Ты ему очень понравилась, и он без конца расхваливал Хосе Игнасио, восхищаясь, какой он удивительный умница.

– И вправду, удивительно. А может, умница он в тебя? Твой отец не удивлялся, что мы не стояли на четвереньках, не кусались и даже понимали человеческую речь?

– Зачем ты так, Мария? Никак не можешь простить?

– Я простила тебе, что ты не хотел ребенка, что бросил меня, когда я ждала его, простила, что ты разлучил меня с друзьями, что держал взаперти в унизительном положении, и в благодарность женился на другой. Сколько тебе еще нужно прощений, Хуан Карлос? Что ты делаешь с ними? Кладешь в банк?

Разговаривать им помешали ребята – они пришли звать Начито играть в футбол. Выбежал и Начито. Хуан Карлос торопливо подошел к нему.

– Это сын того сеньора, который вручил тебе медаль, сынок. Сеньор дель Вильяр так хвалил тебя, что его сын захотел с тобой познакомиться и поздравить тебя.

– Спасибо, сеньор. Можно я пойду играть, мама? – Начито явно не терпелось убежать.

– Конечно иди, сынок. Попрощайся с сеньором. Он был так любезен!

Мальчуганы попрощались и убежали – веселая голоногая команда. Хуан Карлос с тоской посмотрел им вслед.

– Не узнал меня!

– И не узнает. Запомни раз и навсегда: отец Хосе Игнасио умер, и я не позволю нарушать покой моего сына. Нам не нужно призраков!

– Ты не имела права говорить ему, что отец у него умер.

– Я имела право сказать ему, что отец у него – подлец, но не воспользовалась им. Что дальше?

– А дальше то, что я завоюю любовь моего сына… верну его привязанность.

– Ему будет трудно любить отца, который его не признал.

– Мария! Пойдем обвенчаемся и вернемся уже мужем и женой!

– Был день, когда я уже собралась идти с тобой под венец, но ты обвенчался с другой.

– И ты до сих пор мне за это мстишь?

– Мстить – значит вторгаться в твою жизнь и мешать тебе. Но вмешиваешься в мою жизнь ты, который ушел из моей жизни по собственной воле, и я вправе закрыть перед тобой дверь, когда ты надумал вернуться.

– Разве ты не можешь опять полюбить меня?

– Полюбить человека заведомо недостойного? Не могу.

– Хорошо, пусть так. Но сын все-таки мой, я буду встречаться с ним, постараюсь подружиться, ты не можешь мне помешать!

Хуан Карлос встретил Начито, когда тот возвращался, наигравшись в футбол, заговорил с ним, поинтересовался, кем он хочет стать. Оказалось, врачом, как его отец. Сердце Хуана Карлоса болезненно сжалось.

– Знаешь, мне хотелось бы, чтобы мы подружились. А лошадей ты любишь? У меня их несколько, я бы мог тебе их показать.

– Я бы посмотрел с удовольствием, сеньор. Но надо спросить разрешения у мамы. Она меня уже ждет! Спасибо и всего доброго!

Хуан Карлос был вне себя от гнева, бессильной ярости – все вокруг него словно сговорились: «Ах, Мария! Она такая достойная женщина! Вернись к ней, Хуан Карлос, вернись! С ней ты найдешь счастье!» Одна Лорена по-прежнему ненавидела ее, не видела в ней никаких достоинств, и как ни странно, Хуан Карлос был ей сейчас за это благодарен. Зато все остальные его просто бесили. Не из-за них ли он потерял Марию?! В угоду им он предал ее, принес ее в жертву, а теперь они делают невинные глаза, всплескивают руками и говорят: «Ты поступил как подлец, Хуан Карлос! Мария такая достойная женщина, а ты ее бросил! Подумал бы о сыне! У тебя же есть сын!» Лжецы! Лицемеры! Все! Все – отец, Альберто! Марию – Хуан Карлос чувствовал – он потерял навеки. Но сына, сына он должен был отобрать. Он всегда прислушивался к их мнению, всегда от него зависел, больше того, всегда поступал, как они хотели, но теперь ему на всех на них наплевать – он заберет своего сына во что бы то ни стало, у них одна кровь, сын непременно полюбит его. Хуан Карлос даст ему свое имя – Хосе Игнасио дель Вильяр, – сделает наследником рода, продолжателем фамилии. Он имеет право отобрать его у Марии, она может дать ему образование, деньги, но не может дать славного старинного имени, сделать подлинным аристократом.

Хуан Карлос решительно направился к Марии и, к счастью, застал ее дома.

– Чем обязана? – холодно спросила она.

– Хочу поговорить со своим сыном.

– Ты для него давно умер. Сын – мой, и только мой.

– Хосе Игнасио должен знать правду. Позови его, я все ему скажу. Он должен знать, что я – его отец.

– Если ты будешь настаивать, мне придется выйти замуж, и мой муж признает его своим сыном.

– Но Хосе Игнасио – мой сын.

– Ты это никак не докажешь.

И опять Хуан Карлос побелел от бессилия и ярости: чертовски глупая, абсурдная ситуация – он всегда и всюду остается в дураках! Все словно бы сговорились морочить ему голову!

– Уж не за учителя ли собралась?

– За учителя, я уверена, что буду наконец по-настоящему счастлива.

Хуан Карлос стиснул кулаки.

– Ты вспомнишь меня, Мария Лопес! Еще пожалеешь! Теперь Хуан Карлос решил окончательно: он украдет у Марии своего сына, увезет его, только их тут и видели!

Мария прекрасно держалась в разговоре с Хуаном Карлосом, но стоило ему закрыть за собой дверь, и ей остаться одной, как нервы ее не выдержали и она расплакалась. Прибежала испуганная Рита.

– Что случилось? Что произошло? – с беспокойством спрашивала она.

Узнав о подробностях разговора, посочувствовала Виктору – благородный маэстро всегда служит только прикрытием, только ширмой! А почему бы Марии не выйти за него замуж по-настоящему?

– Не могу, Рита. Он слишком достойный и благородный человек. Он заслужил настоящей любви, а не просто благодарности.

Поутру звонок в дверь: почтальон принес в дом Марии огромную коробку. Посылка, как выяснилось, адресована Хосе Игнасио. Мальчик запрыгал от радости, но Мария, закусив губу, предложила отправить подарок обратно.

– Я куплю тебе другой подарок, еще интереснее! – пообещала она.

– Но я хочу этот, мамочка! – уже чуть ли не слезы блестели в темных глазах Хосе Игнасио.

– Пусть поиграет, – поддержала его Рита.

Марии пришлось сдаться. В коробке оказалась чудесная железная дорога, и Хосе Игнасио отправился играть с ней в соседнюю комнату.

Глядя на счастливое лицо сына, Мария почувствовала, как у нее болезненно сжалось сердце. Она поняла: Хуан Карлос открыл военные действия, он начал кампанию по завоеванию сына. Ей стало страшно. К кому было броситься за помощью, как не к Виктору? Он всегда и во всем был ей опорой и поддержкой. К счастью, он скоро пришел к ней по делам, и она все ему рассказала, рассказала и о том, что отгородилась от Хуана Карлоса скорым замужеством.

– Мария, хочешь… мы и вправду поженимся. И Хосе Игнасио станет моим сыном?

– Я не могу принять от тебя такой жертвы, Виктор!

– Где ты видишь жертву? Я люблю тебя!

– С моей стороны это было бы нечестно!

Но продолжить разговор им помешал Хуан Карлос. Прислав сыну подарок, он не замедлил прийти и сам с большим букетом цветов для Марии. Мария испугалась. Виктор возмутился: что здесь делать этому хлыщу, этому пустозвону?! Как он смеет претендовать на отцовство?! Как смеет ссылаться на защиту закона?! Отец Хосе Игнасио – он, Виктор. Кто, как не он, сидел с ним, когда тот болел, помогал Марии, когда возникали с ним трудности, гулял, учил играть в футбол? И вообще, что делает этот чужак в их доме? Тем более, что Мария вскоре станет его женой! Хуан Карлос не отступал, в бешенстве крича, что женитьба их – фарс, что он заберет сына из этого сумасшедшего дома. И тогда Виктор, не сдержавшись, отвесил Хуану Карлосу оплеуху и выставил его за порог.

Мария бросилась к Виктору.

– Я боюсь, боюсь! – твердила она. – Забери к себе Хосе Игнасио!

– Заберу с удовольствием. Объясни ему только, что он проведет каникулы с крестным и бабулей Мати.

– А занятия?

– Я сам с ним позанимаюсь.

– Спаси тебя Бог, Виктор!

Хосе Игнасио запрыгал от радости, услышав новость, собрался в один миг и заявил, что непременно возьмет с собой новую железную дорогу. Когда Виктор с Хосе Игнасио ушли, на сердце Марии стало поспокойнее. Теперь она могла приняться за неотложные дела, а дел у нее было невпроворот. Еще бы! Она задумала строить фабрику, и теперь вела переговоры о покупке земельного участка, оборудования, искала кредиты. Она и тут рассчитывала на помощь Виктора. Женских рук, чтобы сладить с такой махиной, было маловато.

Хуан Карлос заглянул к Марии еще и днем. Он искал сына, спросил, где он, у Риты, но вразумительного ответа не добился.

«Где же он? Где он может быть?» – с этой мыслью шел Хуан Карлос по городу. Домой ему не хотелось. Не хотелось и к Флоренсии. Ближе всех сейчас ему была Лорена, к ней он и заглянул.

– Пообедаешь с нами, дружок? – ласково встретила его Лорена и тут же встревоженно спросила: – Что случилось? На тебе лица нет…

– Заходил к Марии и нарвался там на негодяя-учителя!

– Господи! Ты все еще не оставил своих глупостей? Зачем тебя туда понесло? – Лорена в негодовании всплеснула руками.

– Я решил вернуть себе сына. Во что бы то ни стало.

– Сына куда ни шло, но только не ее!

– Но они спрятали Хосе Игнасио, где – ума не приложу…

– У тех, с кем дружат, кому доверяют… так я думаю! – Лорена презрительно поджала губы.

– О Господи! Как же я не сообразил! Ну конечно, опять мне поперек дороги негодяй-учитель!

И Хуан Карлос, не простясь, выскочил из дома. Лорена, покачивая головой, неодобрительно смотрела ему вслед.

Хуан Карлос мчался как гончая. Дорогу в ненавистный дворик он еще не забыл. Во дворике было пусто, в уголке и впрямь Хосе Игнасио играл в железную дорогу. Хуан Карлос перевел дыхание и улыбнулся: судьба была на его стороне.

– Привет, Начито. Узнаешь?

– Узнаю! Спасибо большое за железную дорогу, я ее взял с собой к бабуле Мати…

– А ведь я за тобой… Мама просила забрать тебя, мы решили пообедать все вместе.

– Сейчас, только скажу бабуле Мати.

– Мы ей позвоним, а то мама ждет нас и будет волноваться.

Донья Матильда увидела только спины удаляющихся Хуана Карлоса и Начо. Она схватилась за сердце, заплакала, стала кричать им, звать. Но что она могла поделать? Рыдая, бросилась она к телефону, чтобы позвонить Марии:

– Он увел его… Хуан Карлос его увел, – плача, твердила она в телефонную трубку.

Лицо Марии стало каменным.

– Рита! – позвала она. – Рита!

Прибежала испуганная Рита, уж больно необычным показался ей голос Марии.

– Кажется, у Романа где-то был револьвер? – спросила Мария.

Рита похолодела: что-то призошло, но что?

– Где-то в мастерской, я и понятия не имею. Зачем тебе?

– Хуан Карлос дель Вильяр украл у меня сына.

– И что? Ты хочешь убить его? – прерывающимся голосом спросила Рита.

– Я хочу вернуть себе сына, – холодно и жестко ответила Мария.

Она торопливо открывала один ящик за другим: наконец-то! Вот и револьвер. Мария сунула маленький черный револьвер в сумочку и вышла, оставив Риту стоять неподвижно с расширенными от ужаса черными глазами.

Мария отправилась к дель Вильярам. Никого. Затем к Лорене. Лорена встретила ее, надменно поджав губы и еле цедя слова. Она только что выставила из своего дома братца с его так называемым сыночком и теперь делала все, чтобы выставить и мамашу. С подобной публикой она не желала иметь никакого дела, они не смели вторгаться в ее мир, переступать порог ее дома!

Лорена ничего не желала объяснять, она не желала вступать в переговоры, она требовала одного – пусть эта женщина немедленно покинет ее дом. На громкий голос жены вышел Альберто, он поздоровался с Марией, объяснил, что Хуана Карлоса у них действительно нет.

Мария простилась и вышла. Ноги сами понесли ее домой, но она не замечала, куда идет, мучительно размышляя, куда мог пойти с ребенком Хуан Карлос? А может, он уже сел в самолет и летит неведомо куда? Она сидела на диване и задавала вслух эти вопросы Рите, а та пыталась напоить ее чаем, говоря, что Начито непременно найдется, что ищут его все, что дон Чема, Рене и дон Куко отправились с заявлением в полицию, что уже сообщили Виктору, и тут Марию осенило: а почему бы ей не пойти к теще Хуана Карлоса, в дом, куда она однажды уже ходила? Очень может быть, что Хуан Карлос отправился туда.

От Лорены, спасаясь от ее шипения об ублюдках, Хуан Карлос и впрямь отправился к Флоренсии. В ней он был уверен, она не могла обидеть ребенка. А Хосе Игнасио уже нервничал, принимался плакать, он не понимал, куда они идут и почему все нет и нет мамы. Флоренсия, видя беспокойство мальчика, решила отвлечь его сладостями и предложила выбирать: пирог с ягодой или мороженое. Отправив ребенка с десертом в столовую, она позвонила дону Густаво и сообщила о своих нежданных гостях.

– Еду немедленно, – пообещал дон Густаво.

Но когда на звонок открыли дверь, на пороге стояла Мария.

– Мой визит может быть вам неприятен, сеньора, – начала Мария, обращаясь к Флоренсии, – но, думаю, вы меня поймете: я ищу своего ребенка. У меня забрали его, я искала его в доме дона Густаво, в доме Лорены, но не нашла. Может быть, он у вас?

– Мария, поверьте, я рада вас видеть и прекрасно отношусь к вам, как относилась к вам и моя дочь Фернанда, – печальное лицо Флоренсии осветилось улыбкой. – Я тоже мать, я все понимаю и прошу вас, поговорите с Хуаном Карлосом мирно… У вас ребенок… вы могли бы быть с ним счастливы!..

– Я думаю, нам лучше поговорить с Марией наедине, Флоренсия. – Хуан Карлос появился в дверях и сделал жест рукой, приглашая Марию пройти в гостиную.

– Изволь вернуть мне сына, – требовательно произнесла Мария, как только за ней закрылась дверь.

– Нет. Мальчик будет жить со мной. – Хуан Карлос упрямо смотрел исподлобья.

– Это мой сын, ты не имеешь на него никаких прав, я родила его и вырастила без твоей помощи.

– И прекрасно. Теперь мой черед позаботиться о нем.

– Приведи мне ребенка немедленно.

– Ни за что! Скорее умру, чем отдам его тебе.

– Ну так значит умрешь, – и Мария вытащила из сумочки револьвер.

Хуан Карлос опешил: чего-чего, а этого он не ожидал. Нельзя сказать, что он испугался, но ему стало откровенно не по себе: похоже, Мария была невменяема, ждать от нее можно было чего угодно.

– Ты не посмеешь, Мария. Ты все еще меня любишь. Несмотря на все, что между нами произошло.

Мария наставила на Хуана Карлоса револьвер.

– Иди за ребенком или я стреляю!

– Постойте, Мария, Хуан Карлос сейчас приведет вам ребенка, – вмешался подоспевший дон Густаво. – Подождите секунду, и ваш сын будет с вами.

– Нет, папа, мы с Хосе Игнасио завтра же уедем за границу.

– У тебя нет прав на этого ребенка, Хуан Карлос, ты должен вернуть его матери.

– Не далее как вчера ты хотел, чтобы я отыскал свое счастье, папа, и обещал мне помочь!

– Но не за счет счастья Марии.

– Благодарю вас, дон Густаво! Я не ожидала, что вы будете на моей стороне.

– Я был не прав, Мария, и теперь это понял.

– Я растила сына одна, и ни я, ни мой сын ничего не хотим от вас. Я настаиваю лишь на возможности воспитывать его и дальше без постороннего вмешательства. Мне кажется, влияние чуждой среды будет не на пользу ребенку.

– Вы правы, сеньора.

– Так что же, папа, ты считаешь, что я должен отказаться от своего сына? – Хуан Карлос чуть ли не с ненавистью смотрел на отца.

– Да, сынок. В свое время я был не прав, настало время расплачиваться за ошибку: ты не имеешь права на сына, я – на внука. Флоренсия, приведи, пожалуйста, Хосе Игнасио.

– Ты не сделаешь этого, папа!

– Именно это я и сделаю, сынок, – тоном, не терпящим возражений, сказал дон Густаво.

Хосе Игнасио со слезами бросился к Марии.

– Мама! Мамочка! Где ты была? Этот сеньор сказал, что мы будем вместе обедать, а тебя все нет и нет! Я испугался, что не увижу тебя!

– Что ты, деточка? Что ты, сыночек? Как ты мог такое подумать? Ты же видишь, все хорошо, все в порядке! – и она обняла и прижала к себе сына. – Я обязана вам жизнью, сеньор, – сказала Мария, обращаясь к дону Густаво.

– Надеюсь, ваше доброе сердце простит нас, – ответил он.

– Мой ребенок со мной и это главное.

– Скажи мне хотя бы до свидания, Хосе Игнасио, – попросил Хуан Карлос.

– Не скажу… Вы меня обманули… сказали неправду… идем отсюда, мамочка, идем быстрее!

– Уходим, родной, уходим.

В знак прощания Мария наклонила голову, и они вышли.

Хуан Карлос стоял, кусая губы, бледный от бессильной ярости. Они еще раз сумели сломать ему жизнь. Стоит ему что-то решить, что-то сделать, как появляется отец и все разрушает. В прошлый раз отец действовал от имени рода дель Вильяров, теперь из милосердия, а ему, Хуану Карлосу, отказывают и в том, и в другом: он не вправе следовать велениям своего сердца, он не вправе представлять род дель Вильяров и заботиться о его продолжении, быть наследником… Что ж, раз так, пусть отец разбирается как знает. Хуан Карлос не хочет быть больше никем. Он даже в этой стране не останется. Он со своей профессией нигде не пропадет. Завтра же он уедет в Штаты.