Текст книги "Осенний сборник рассказов"

Илья Бурканов

Огуречный рассудок

– Давай, не боись, Попка, просто разбегись и прыгни!

– Я не Попка… – прошептал Артём.

Ребята стояли за школьным стадионом. Самый крепкий из них, по прозвищу Большой Глеб, держал худощавого, бледного Артёма за шею, все крепче сжимая хватку. Вокруг этой пары противно хихикали приятели Глеба, будто намеренно усиливая чувство унижения паренька.

– Что ты сказал? Не слышу!

– Я не…

Большой Глеб резко дернул из стороны в сторону голову Артёма, словно раскачивая маятник, и захохотал во весь голос:

– Да с тебя песок сыпется, Огурцеголовый! Ты уже стареешь!

И действительно, с головы парня слетело несколько песчинок цементной пыли, которой одноклассники посыпали его макушку пару минут назад. Раздался всеобщий гогот, который в мгновение разнесся по всему стадиону.

Все они были учащимися девятого «Б» класса, ничем особенным не отличающегося от остальных. Разве что в их классе процветала жестокая травля одного из сверстников.

– Ну, прыгнешь, нет?! – заорал на него Валёк. Низкорослый тип, с ёжиком на голове. – Чего непонятного?! Разбегись и прыгни в эту кучу, огуречный ты рассудок!

– Ха-ха!! – заржал Большой Глеб на ухо Артёму. – Огуречный рассудок! Мне нравится!

Артёма прозвали Огурцеголовым в средних классах за чуть вытянутую форму черепа. В то время его тело еще формировалось и выглядело не совсем пропорционально, тогда как сейчас телосложение активно стало меняться. Ближе к старшим классам он уже был обычным чуть повзрослевшим школьником, пусть и субтильным на вид. Однако прозвище «Огурцеголовый» так и осталось отпечатанным клеймом на его имени.

«Не хочу быть ни Попкой, ни каким-то Рассудком. Отпустите меня», – приготовился сказать парень, но лишь позорно сморщился, подавляя слезы. Отец говорил: «Никогда не плачь. Этим ты еще больше раззадориваешь этих садистов!». Как же тяжело, когда отца рядом нет.

– Ладно, все. Попка-Огурцеголовый по ходу не собирается прыгать. Значит, берем за ноги и за руки! Давайте!

– Не надо… – испуганно попятилась жертва.

– Надо. А ты снимай видео! – повернулся Большой Глеб к одному из друзей. – Выложим потом. Пусть люди поржут.

– Лизе понравится! – заулыбался тот.

– Да, и Лиза будет в восторге!

Лиза Волохова была их одноклассницей и выглядела не по годам ярко. Рано повзрослевшая и хорошо сформировавшаяся женская фигура вкупе с тем, что девушка непрестанно ухаживала за собой, сводило с ума всех парней школы. Окружающие ее боготворили, набивались в друзья, заискивали перед ней. Говорят, что на улице на нее обращали внимание даже взрослые мужчины. Она постоянно являлась лауреатом различных конкурсов красоты и с радостью отвечала согласием поучаствовать в фотосъемках для какого-нибудь местного журнала. Девушка негласно являлась авторитетом в школе. Таким авторитетом, который признавался даже преподавателями. Никто не смел ставить ей плохие оценки, поскольку малолетняя модель Лиза Волохова являлась лицом школы.

Четверо парней подхватили Артёма за конечности и принялись раскачивать, усиливая амплитуду.

– Не надо! Не надо, ребята! Ну, ребят… – кричал Артём прорвавшимся от ужаса голосом.

– Надо, Огурцеголовый! У тебя главная роль в нашем фильме!

На счет три агрессоры отпустили руки.

Он почти не помнил, как приземлился. Но совершенно точно приземление не было жестким. Как и предполагал Артём, под ним оказалась не просто куча листьев. Ими была прикрыта груда гнилых овощей, вперемешку с грязью и еще чем-то скользким и вонючим. Вся правая сторона его костюма, который мама бережно наглаживала сегодня утром, была перемазана противными нечистотами.

По стадиону вновь разносился гогот малолетних хулиганов, который все же постепенно стихал: одноклассники удалялись в сторону здания школы.

Артём неуклюже встал и, сделав несколько шагов, присел на небольшой валун. Сейчас уже можно пустить слезы. Они ушли, и никого рядом нет. Но почему-то плакать не хотелось, будто уже не было смысла показывать миру свою слабость. Все, что хотел сейчас худощавый парень с испачканным костюмом – больше не существовать. Он вздохнул глубоко и поднял взор в небо.

Осень. Пасмурная светловолосая осень. Иногда ты бываешь дружелюбна, бываешь хмура. Иногда ты приносишь боль, иногда радость… Ты шепчешь, Осень: «Тебе грустно? Погрусти!». Но никогда ты нам не даришь чувство облегчения и свободы.

Дунул ветерок, и на плечо сидящего измызганного школьника опустился кленовый лист. Осень словно пыталась утешить Артёма, мягко положив на него желто-коричневую руку.

«Нет. Я не буду плакать», – подумал он и поднялся на ноги.

Пора идти. До начала урока истории оставалось всего несколько минут. Артёму нужно успеть в туалет, где он попытается очистить костюм. Вначале возникла мысль, что он прогуляет сегодняшний день. Зачем ему очередные насмешки одноклассников из-за загаженного костюма? Но ведь первый урок – история. Ее преподаватель Роман Витальевич был единственным, кто понимал Артёма и сочувствовал ему. Пусть он увидит, как поступили с Артёмом одноклассники! Пусть зафиксирует! А Артём покажет, что гордо явился на урок, не боясь реакции Глеба и остальных.

Высокая белая дверь с выцветшей табличкой «Кабинет истории». Артём стоял перед ней, слышал голос Романа Витальевича, возгласы Глеба и хихиканье его дружков. А также неизменный ритмичный скрип стула двоечника по кличке «Комар», который шатал под партой ногой. Ни один урок истории не обходился без этого звука.

Артём внутренне собрался, глубоко вздохнул и открыл дверь.

– Простите за опоздание, можно войти?

– Артём? Да, конечно. Ой… Где это ты так?

Все равно заметно. Как бы ни пытался парень оттереть и отмыть костюм – видно.

Кто-то громко прыснул, проговорив: «Всё равно явился, идиот».

– Я… Я упал…

Класс громыхнул смехом. Заулыбалась даже Лиза Волохова, которая, казалось, не подозревала о существовании Артёма, каждый раз выказывая полное безразличие к нему. Для нее этот худощавый одноклассник был пустым местом.

Не смеялся только Роман Витальевич.

– Где это ты так? – повторил он.

– Мы видели, как Огурцеголовый резвился за стадионом! А там такая куча отходов противная.

Валёк, а это был его голос, не стал договаривать, все догадались и так – неуклюжий Артём угодил в эту кучу. Всеобщее веселье продолжалось.

«Главное, не плакать».

Артём держался. Как говорил отец: «Не старайся избежать того, что и так произойдет. А лишние издевательства тебя только закалят, чтобы в дальнейшем ты относился к этому более спокойно». Был ли он прав, что нужно намеренно встречаться лицом к лицу со своим страхом и унижением? Ведь прямо сейчас Артём был готов провалиться сквозь землю, и никогда оттуда не показываться.

– Ладно, садись на место, потом поговорим, – сказал учитель и отвернулся к доске.

Артём осторожно зашагал к своей парте, замечая то, как одноклассники по обе стороны отворачиваются от него, усаживаясь дальше. Со своего места выскочил сосед по парте Артёма и быстро пересел на свободное место.

– Я с ним сидеть не буду! Он воняет!

Очередной взрыв смеха.

– Замолчите вы! – повысил голос Роман Витальевич. – Со всеми ведь бывает!

– С тобой тоже бывало такое? – с шокирующей фамильярностью бросил учителю Большой Глеб.

Глеб обращался к преподавателю истории исключительно на «ты». Кого-то это забавляло, кого-то восхищало, но у большинства вызывало недоумение.

– Глеб! Я же тебя просил!

– Мало ли что ты просил! Я папашку своего тоже попросил тебя не трогать! Ты же знаешь, кто мой папашка? Это все знают!

Роман Витальевич засопел, подбирая слова. Казалось, сейчас он выльет весь свой гнев на наглого ученика.

– Успокойтесь вы оба! – внезапно раздался возглас Лизы Волоховой. – Глеб, заткнись! А вы, Роман, перестаньте вести себя как ребенок! Продолжайте урок и не слушайте пустоголовых!

Глеб притих. Учитель, как и велела Лиза, быстро успокоился и продолжил вести урок, а Артём, почувствовав, что все внимание к его персоне исчезло, уселся на свое место. Все-таки авторитет Лизы непререкаем, ведь даже учитель делает так, как скажет она.

Когда урок закончился, одноклассники принялись спешно покидать кабинет, ведь никто, кроме Артёма, не любил задерживаться у историка. Что связывало ученика и учителя, какими тайнами они делились друг с другом, никто не знал, но по вечерам, после уроков они проводили много часов в беседах. Это была единственная отдушина для Артёма и в чем-то его психологическое спасение. Конечно, мужчина не заменил мальчику отца, но стал ему хорошим, а главное, понимающим, другом.

– Опять они?

Артём ответил молчанием. Таким молчанием, которое было красноречивее любых слов.

– Глеб?

– Почему вы позволяете ему так с вами разговаривать? – внезапно воскликнул парень.

– А что я могу сделать, Артём? Пожаловаться директору? Донести до его родителей?

Артём слабо качнул головой, что означало нечто среднее между «да» и «не знаю».

– А очень помогло то, что твоя мама пыталась говорить с его родителями насчет этой травли?

Ученик опустил глаза.

– Ну вот, о чем я и говорю. И ты ведь знаешь, кто его отец. Не последний в городе человек. А Глеб… Нам остается только мириться с безнаказанностью этого малолетнего мерзавца.

– Вы просто не понимаете, каково мне!

Повисла гнетущая пауза, после чего Артём наконец попытался задать мучивший его вопрос:

– Роман Витальевич… Он говорил… «Я папашку своего просил тебя не трогать». О чем это?

– Не надо, Артём. Тебе это незачем.

– Я думал, мы…

– …открыты друг перед другом, – договорил за парня учитель, глядя в окно, где осень снова кропила противной моросью.

Через минуту, за которую на лице педагога мелькнула тень неприятных воспоминаний, он заговорил:

– Его отец – мой одноклассник. И мы учились в этой же самой школе. Все было очень похоже на ситуацию с тобой. Поэтому, понимаю ли я каково тебе? Поверь мне, понимаю.

Артём удивленно уставился на учителя. Неужели они так похожи? И учитель истории, его друг и опора, тоже когда-то подвергался травле?

– А знаешь, – вдруг весело затараторил историк, – я решил поменять свою жизнь! Я хочу уйти с этой работы и… Хочу исполнить свою мечту! Соберу бэнд и буду ездить по городам и петь песни!

Парень этой веселости не разделил.

– Вы меня бросаете? Бросаете с этими… Чтоб они меня совсем загнобили здесь? Я думал…

– Мы много раз об этом говорили, Артём. Тебе нужно переходить в другую школу. Тебе нужно найти, к кому обратиться. Психолог, полиция, общественные организации! Все мои попытки помочь и с кем-то насчет тебя поговорить были тщетны. Ты же знаешь. Ты должен сам справиться с этим! Ты и твоя мама.

– Вы трус!

– Всё. Иди на урок, – отрезал Роман Витальевич. – Перемена закончилась.

– Я не пойду на другие уроки! Мне от Вас больше ничего не нужно. До свидания, – бросил Артём и, повернувшись, вышел.

Мама была дома. Услышав, как хлопнула дверь, она крикнула:

– Артём, это ты? Что-то ты быстро сегодня!

Парень не ответил. Торопливо пройдя в свою комнату, он прямо в одежде бросился на не застеленную кровать, оставляя грязные пятна повсюду. Наконец он плакал – мамин вопрос поднял на поверхность его старательно подавленные чувства.

– Что случилось, Тём? – осторожно спросила мама, войдя в комнату.

Она, конечно же, заметила эту грязь и стоящую в воздухе вонь, почти сразу догадавшись о причине слез сына.

Женщина знала о школьной травле. Истерики сына случались и раньше, но тогда отец мальчика был еще в семье и старался быть примерным родителем и хорошим мужем. Он как мог помогал еще совсем юному Артёму справляться с эмоциями, учил быть мужчиной, пытаясь укрепить его мягкосердечный характер. Однажды, после громкой продолжительной ссоры с матерью Артёма, в которой почему-то назвал мальчика «тюфяком», а также говорил про какую-то другую женщину, он вдруг собрался и вышел. Больше сын не видел отца. Мать обращалась во многие учреждения, пыталась писать заявления в различные инстанции, разговаривать с учителями, директором и даже участковым. Но родители агрессоров обвинили ее в вымогательстве, поскольку знали о ее несостоятельности после ухода мужа из семьи. Совсем забитый и затравленный Артём всегда молчал и отрицательно мотал головой, когда учителя или даже полиция задавали ему вопросы касаемо его агрессивных одноклассников. Мальчик знал, скажи он хоть слово – его будут бить и всячески унижать сильнее. Еще буквально год назад отец был для него всем – опорой, любовью, надеждой и спасением. В школе новость о том, что Артёма бросил отец, подогрела интерес к издевательствам над щуплым одноклассником, и травля началась с новой силой.

– Мам, я не хочу учиться здесь, – сквозь подушку пробубнил Артём.

– Тём, ну мы с тобой говорили уже. Ездить в другую школу – никак… Нам это не по карману. Нанимать репетиторов тоже. А дома сидеть ты не можешь.

– Я не буду туда ходить!

– Тёма, успокойся…

Парень, не стесняясь собственной матери, уже почти ревел навзрыд. Плевать, что уже почти взрослый! А мама, казалось, не знала, как помочь сыну и как его успокоить. Все, что ей приходило в голову в этот момент, это то, что нужно непременно почистить и помыть сына.

– Тём, давай я брошу в стирку твой костюм и грязное постельное белье… Ну, сынок… Давай я тебе помогу. Нельзя же так, прямо в грязи…

– Где он? – тихо спросил Артём.

– Кто?

– Он.

Опять вопросы про отца.

– Я не знаю, сынок.

– Он ведь ушел к другой женщине, да?

– Да, – чуть слышно произнесла мама, а затем торопливо добавила: – Но мы справимся! Я что-нибудь придумаю! Они от тебя отстанут!

– Ты всегда так говоришь.

Мама помогла сыну раздеться. Стянула с кровати грязное постельное бельё и, задумчиво постояв пару минут, тихонько вышла.

А осень все громче и громче подкрадывалась к городу. И вот уже грохочущие тучи сверкали молниями над домами, срывая бордово-охристые крупицы с деревьев брызгами холодного воздуха. Разверзлась гроза, вторя той, что бушевала в душе лежащего на не застеленной кровати парня. Весь оставшийся день он так и провел в своей комнате, давясь воздухом одиночества.

На следующее утро, будто извиняясь перед человечеством, город уже обнимало нежное октябрьское солнце. Пели птицы, слышался задорный детский смех, проплывали машины, воздух был заметно теплее. Этим бархатным желто-красным уютом день как будто подсказывал Артёму, что что-то изменилось. Он шагал к школе в приподнятом настроении, твердо решив, что сегодня он не даст себя в обиду, ведь даже осенняя погода на его стороне. Проходя мимо стадиона, он даже не взглянул в сторону того места, где вчера произошло унизительное событие. Что было, то было, теперь лишь новый день.

Когда парень поравнялся с одним из одноклассников, то ожидал услышать от него «О, Попка идет!» или даже почувствовать слабый пинок, но…

– Здоров, Тёма! Ну, ты, конечно, молоток!

Артём с улыбкой кивнул и зашагал дальше, при этом внутренне недоумевая.

– Привет, Артём! – улыбнулась Рита, одна из подружек Лизы Волоховой.

«Странно…» – пронеслось в голове.

Парень поднялся по ступенькам и вошел в предбанник школы, где обычно восседал седой Валентиныч – охранник их учебного заведения.

– Правильно, пацан! – завопил он, обнажая золотые зубы. – Так его! Теперь тебя зауважают! А то ведь совсем замучили.

– Я не понимаю.

– Иди! Тебя ждут! – кивнул Валентиныч на группу парней, во главе которых стоял Большой Глеб. Вчерашний агрессор приветственно махал Артёму изнутри фойе через надтреснутое стекло.

Страх снова сковал ноги.

– Я не могу…

– Чего не могу? – засмеялся Валентиныч. – Иди! Хвалить тебя будут!

Весь оставшийся учебный день ребята хлопали парня по плечу, девушки здоровались, а учителя приветственно улыбались. Никто так толком и не сказал ему, в чем же, собственно, дело, а он и не особенно пытался это выяснить, довольствуясь внезапно обрушившимся на голову счастьем. Все, что он смог понять, что каким-то образом «уберег нашу звездочку Волохову Лизу».

«Какой прекрасный осенний день!» – думал Артём, возвращаясь из школы домой.

Он игриво раскидывал палую листву, шаркал по неглубоким лужам, дотрагивался до остывших стволов деревьев и напевал незамысловатые мелодии. Войдя в квартиру, он встретил радостную маму, которая уже была в курсе всех событий, ведь ей недавно позвонили и поблагодарили за сына.

– Мам, сегодня один из лучших дней моей жизни!

– Я рада за тебя, сынок! Я знала, что ты у меня умница!

– Мам, я до сих пор ничего не понимаю.

– Ты не думай, – перебила его мама. – Ты все правильно сделал. Я знала, что вы общаетесь и ты ходишь к нему, но извращенцы должны сидеть в тюрьме!

Пауза.

– Какие извращенцы?..

– Ну как какие, сынок? Этот ваш молодой учитель истории.

И снова пауза. Царапая кожу, подкрадывался шок.

– Подожди, мам. Скажи все как есть, – заикаясь, попросил Артём.

– Вашего историка забрали люди в форме. Он намеренно запер вашу Лизу Волохову в кабинете. Кто знает, что он собирался сделать… А ты, увидев это, вызвал полицию. Они вовремя успели!

– Никого я не вызывал! Когда это было?

– Вчера вечером же…

– Мам, где я был вчера вечером? – спросил парень, намекая на то, что пролежал весь день в своей комнате.

Казалось, мама поняла, что ее сын ни при чем, однако возопила:

– Да не знаю я! В общем, ты молодец, и все!

Она чмокнула Артёма в макушку и торопливо вышла на кухню, словно боясь, что сын подтвердит ее догадку.

Артём вздохнул, вытащил смартфон и заглянул в общий чат класса, надеясь найти в нем хоть какое-то объяснение произошедшего события. Лента диалога была переполнена одобрительными смайликами, приятными словами в его адрес, глупыми сердечками и шутливыми мемами с суперменом.

«Как же они любят эту Волохову! Всё за нее готовы отдать! Но Роман Витальевич? Зачем он это сделал?»

Сама же «богиня» весь день одаривала улыбками худощавого одноклассника, при этом все равно держа дистанцию и не говоря ни слова. Ее высокомерие говорило о том, что холодное отношение к нему обязательно вернется. Ну и пусть. Артём – единственный учащийся школы, кому она безразлична.

Парень открыл электронную почту и обнаружил непрочитанное письмо от Романа Витальевича. Вряд ли учитель мог отправить его сегодня, учитывая то, что был задержан. Скорее всего оно было написано вчера, а Артём, утопая в своем горе, просто не видел уведомление. Дрожащими руками он открыл письмо и принялся читать.

«Дорогой Артём. Ты, наверное, уже слышал новость о том, что я якобы приставал к Лизе. Возможно, меня уже прозвали чудовищем. Смешно и страшно.

А вот как все было на самом деле:

Я позвал ее после уроков в кабинет под предлогом дополнительного занятия. Когда она явилась, я посадил ее за парту, взял ее телефон и быстро вышел, заперев за собой дверь. Что там рассказывает всем Волохова, я догадываюсь, но я всего лишь сказал ей одну фразу: «Вернусь и поговорю с тобой по-взрослому». Как я и предполагал, это ее напугало. Она стала звать на помощь, стучаться в окна, пыталась открыть замок. И вся эта веселая какофония продолжается до сих пор.

Ты бы слышал, какими угрозами она сейчас сыплет в мою сторону! Но хорошо, что в школе практически никого нет. Я думаю, это сработает. Только что я позвонил в полицию и попросил скорее приехать, ведь не известно, что на уме у психопата историка. И да, оператору я назвался твоим именем.

Я хотел, чтобы в глазах окружающих ты выглядел героем, ведь ты сдал меня, своего друга, ради лица школы. Весь город любит Лизу Волохову. А значит, все уважают того, кто спас Лизу Волохову от рук агрессора.

Пойми, это не благородство с моей стороны. Каждый раз, наблюдая за издевательствами над тобой, я вспоминал, как это было со мной. Я все глубже и глубже опускался в прошлое, которое так старательно пытался забыть. Помогая тебе таким странным способом, я помог самому себе избавиться от гнетущих воспоминаний.

Что будет со мной? Возможно, следствие, суд. Но я верю, что найдутся свидетели в мою пользу. Вернуться к преподавательству я, конечно, не смогу. И пусть! В конце концов, я все равно хотел уйти. А мой бэнд уже жаждет покорять своей музыкой города!

*Письмо ставлю на отложенную доставку, чтобы ты не звонил и не отговаривал меня от задуманного.»

***

Прошел целый год. Минули выпускные экзамены, кто-то покинул школу, намереваясь продолжить учебу в колледжах и специализированных училищах, а кто-то решил пойти в десятый класс. Артём решил остаться и продолжить учебу в этой школе. Впрочем, как и Большой Глеб с его верными дружками, численность которых значительно поредела. Артёма никто больше не трогал, Волохова изредка улыбалась ему при встрече, учителя относились снисходительно. Большое уважение за год угасло, но и травля совсем прекратилась, теперь парень был обычным старшеклассником.

В один из пасмурных осенних дней Артём, уже являясь учащимся десятого «Б», двигался по привычному маршруту по направлению к школе, минуя знакомый стадион.

– Здоров! – послышалось впереди. – Подойди, тебя Глеб зовет!

Артём завернул за деревья к тому месту, где год назад произошло унизительное для него событие, и увидел Большого Глеба, склонившегося над плачущим на корточках девятиклассником. Рядом была точно такая же куча отходов, как и год назад, наспех забросанная сухой осенней листвой.

– О! Тёмыч! – повернувшись, радостно воскликнул Глеб. – Ну, что скажешь? Что мы с ним будем делать?

– А что? – осторожно, почти испуганно спросил Артём.

– Ну, мы ему говорим: «Прыгай в кучу или мы тебя сами в нее закинем!» А он, видишь…

Артём приблизился к новой жертве его одноклассников и с жалостью посмотрел на парня. Затем оглянулся на Глеба и его друзей и, улыбнувшись, пнул сидящего.

– Если тебе говорят «прыгай», значит, прыгай, огуречный ты рассудок!