Текст книги "Новейшая отечественная история. XX – начало ХХI в. Книга 1"

Глава 5
Россия в первой мировой войне (Лето 1914– февраль 1917 гг.)

§1
Начальный период войны

28 июня 1914 г.[5]5
  Все даты европейской истории даны по новому стилю, а российской – по старому с указанием в скобках нового. (Прим. авт.).


[Закрыть] в Сараево в результате покушения сербских националистов был убит наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена.

Роковой выстрел в Боснии громовым эхом отозвался в столицах многих государств, вызвав потрясения мирового масштаба. Долгожданный повод к войне был наконец найден. События на Балканах, долгие годы остававшиеся местом сосредоточения глубоких противоречий разделенной на враждебные блоки Европы, стали прологом к всеобщей войне на континенте.

Готовность к решительным действиям в сложившейся обстановке демонстрировали все великие европейские державы, но особую активность проявляла в эти дни Германия. Спустя неделю после сараевского убийства кайзер Вильгельм II в беседе с австрийским послом Сегени настойчиво советовал ему не мешкать с военным выступлением против Сербии. Австрийский кабинет министров после долгих раздумий и колебаний, собравшийся 23 июня на свое заседание, решил в категоричной форме предъявить Сербии свои претензии. Фактически это был ультиматум, содержащий 10 пунктов и являвшийся прямым вмешательством в дела суверенного государства. Австро-Венгрия, поддерживаемая Германией, сознательно шла на дальнейшее углубление конфликта.

От сербского правительства требовали прекращения антиавстрийской пропаганды, роспуска всех националистических организаций, удаления с государственной и военной службы враждебно настроенных к империи Габсбургов чиновников и офицеров, проведения совместного с австрийскими следователями дознания на сербской территории, ввода в страну контингента австрийских войск. Были предъявлены и некоторые другие требования, сильно уязвлявшие национальные чувства сербского народа и грубо задевавшие независимость государства. На ответ сербам давалось 48 часов.

Все это время прошло в интенсивных межправительственных контактах и дипломатических переговорах. Как только в Петербурге было получено известие из Белграда об австрийском ультиматуме, министр иностранных дел России С. Сазонов воскликнул: «Это европейская война!» Срочно были проведены консультации с союзными послами. Французский посол М. Палеолог прямо заявил о готовности его страны неуклонно выполнить все свои обязательства по отношению к союзникам по Антанте. Позиция Англии, изложенная Дж. Бьюкененом, напротив, была уклончивой и не вполне определенной.

В этих условиях днем 11 (24) июля 1914 г. в Петербурге состоялось заседание Совета министров, на котором было принято решение о согласованных действиях союзников и о совместном обращении их к Австро-Венгрии с просьбой продлить срок ответа для Сербии. Русское правительство обратилось также с советом к Белграду – стремиться избежать открытого военного столкновения с Австрией и искать посредничества в конфликте у великих держав.

Между тем политика, которую проводили великие европейские державы (Франция, Англия и Германия) с момента сараевского убийства при внешнем миролюбии и сдержанности, реально провоцировала большую войну. Другое дело, что при этом державы противостоящих блоков стремились занять в казавшемся неизбежном для них всеобщем военном столкновении наиболее выгодную для себя позицию. Так, Российская империя готова была прийти на помощь братской Сербии и оказать ей военную поддержку в случае агрессии со стороны Австро-Венгрии. Было принято решение о мобилизации против Австрии четырех западных военных округов. В то же время русская дипломатия пыталась избежать военного столкновения с Германией и не желала открытого с ней разрыва.

Германия, в свою очередь, внешне проявляя заботу о достижении согласия на континенте, вела активные военные приготовления. Сразу же после сараевского убийства германский военный министр Фалькенгайн заверил кайзера, что немецкая армия готова к войне против Антанты в любую минуту.

Двусмысленную позицию в эти дни заняла Англия. С одной стороны, она подталкивала своих союзников по блоку – Россию и Францию – к решительным действиям, с другой – демонстрировала сдержанность и внушала своим партнерам и соперникам, прежде всего Германии, надежды на соблюдение Британией нейтралитета и невмешательства в надвигающуюся войну. Таким образом, поддерживая в немецкой стороне опасные иллюзии того, что в будущей войне Германии будут противостоять лишь континентальные державы, Англия развязывала Германии руки, делая войну неотвратимой.

12 (25) июля Австро-Венгрия заявила о своем отказе продлить срок ответа Сербии. В этот же день, поздно вечером, сербский премьер Пашич, прибыв в австрийское посольство, вручил ответную ноту своего правительства. Сербия пошла на серьезные уступки и соглашалась принять практически все австрийские требования (за исключением въезда в свою страну иностранных чиновников и военных). Тем не менее этот ответ не удовлетворил Австро-Венгрию, и она пошла на разрыв отношений с Сербией, тем самым переводя конфликт в заключительную стадию.

Утром 13 (26) июля российский МИД заявил, что в складывающейся ситуации Россия не сможет не прийти на помощь Сербии, а Германия и Австрия сообщили, что стремятся только к обеспечению гарантий спокойствия и общественной безопасности для своих стран и союзников. Англия предложила для разрешения возникших противоречий немедленно созвать международную конференцию с участием не только всех вовлеченных в конфликт стран, но также Франции, Германии и Италии. Однако дипломатические шаги в этот день делались скорее по инерции, тогда как стрелки часов у политиков были переведены уже на военные действия.

15(28) июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила Сербии войну, 16(29) июля Белград был подвергнут австрийской бомбардировке. В тот же день в России вышло распоряжение о начале проведения частичной мобилизации, направленной только против Австро-Венгрии.

Николай II до последней минуты пытался избежать войны и, понимая к чему могут привести поспешные действия в критический момент, старался сохранить хладнокровие. Между Николаем II и германским императором Вильгельмом II в эти дни шла интенсивная переписка. В очередной телеграмме кайзер просил царя не мешать ему приготовлениями русской армии, поскольку он, по его словам, делает все для того, чтобы помирить Австро-Венгрию и Россию. Не исключено, что подобным приемом кайзер пытался повлиять на ход проведения мобилизации в России, используя время в своих целях. (Германии уже было известно, что Англия не будет придерживаться нейтралитета и выступит против держав Центрального блока. Об этом английский министр иностранных дел Э. Грей накануне уведомил немецкого посла в Лондоне.) Таким образом, расклад сил в будущей войне в основном определился.

Наследующий день 17 (30) июля царские министры С. Сазонов, В. Сухомлинов и начальник генерального штаба Н. Янушкевич употребили все свое влияние, чтобы уговорить царя пойти на всеобщую мобилизацию. Около 4 часов дня Сазонов позвонил из Петергофа в столицу Янушкевичу и передал приказ царя о всеобщей мобилизации. В 6 часов вечера того же дня царский указ о всеобщей мобилизации русской армии был передан по телеграфу по всей стране. Наследующий день 18 (31) июля германский посол в России от имени своего правительства потребовал от Сазонова прекращения мобилизации в течение 12 часов. Никакого ответа в назначенный час Пурталес не получил. Принятый вечером 19 июля (1 августа) 1914 г. немецкий посол заявил Сазонову у него в кабинете об объявлении Германией войны России.

3 августа Германия объявила войну Франции, а на следующий день, 4 августа, Бельгии. В этот же день Англия потребовала от Германии не нарушать нейтралитета Бельгии, угрожая ей в противном случае войной. Не получив ответа от германского правительства, Великобритания вступила в войну. Затянувшийся в течение месяца этап дипломатической подготовки войны завершился раскатами боевых орудий на полях Европы. Первая мировая, или как ее уже тогда называли современники, Великая война, началась.

К новой войне оба блока – Антанта и Тройственный союз – готовились давно. Их военные доктрины во многом были схожими и исходили из тезиса быстрой победы путем нанесения сокрушительного поражения противной стороне и завершения войны в предельно сжатые сроки.

В основу плана стратегических действий Германии легли идеи генерала Шлиффена – начальника Генерального штаба с 1891 г. и его преемника на этом посту генерала Мольтке-младшего. Согласно плану Шлиффена-Мольтке, своих противников Германия и Австро-Венгрия должны были разгромить поодиночке в ходе первых же недель войны. Главный удар планировалось нанести по Франции через Бельгию и Люксембург, чтобы зайдя в тыл французской армии, полностью ее разгромить. Австро-Венгрии на этом этапе отводилась второстепенная роль. Пока в России не закончилась мобилизация (немецкому командованию были известны ее сроки), австро-венгерские части должны были сковывать натиск русских войск на востоке, ожидая переброски германских дивизий после их победы над Францией. На восточном фронте Германия полагала сосредоточить только одну свою армию – для защиты Восточной Пруссии.

Однако немецкие стратеги явно недооценивали своих противников и прежде всего Россию. По их расчетам, русские из-за своей неразворотливости, продолжительных сроков мобилизации, осложненной обширностью территории и необходимостью переброски войск на значительные расстояния при недостаточной развитости средств сообщения, будут поставлены на грань поражения в течение нескольких недель.

Позиция Австро-Венгрии по отношению к России была более сдержанной и осмотрительной. Перспектива самостоятельного ведения войны на востоке, пусть даже малое время, не вселяла оптимизма в австрийское руководство, особо обеспокоенного тем, что его военные планы были хорошо известны русской разведке. Начальник австрийского Генерального штаба Конрад фон Гетцендорф полагал, что в ближайшие пять лет Австро-Венгрия вообще не в состоянии вести войну с Россией. Противником такой войны был и австрийский наследник эрцгерцог Франц Фердинанд. По некоторым данным, он прямо предупреждал Конрада фон Гетцендорфа: «Войны с Россией надо избегать, потому что Франция к ней подстрекает, особенно французские масоны и антимонархисты, которые стремятся вызвать революцию, чтобы свергнуть монархов с их тронов».

Генштабы стран Антанты планировали свои действия, основываясь на серии соглашений, заключенных в довоенный период, первым из которых стала военная конвенция Франции и России от 1892 г. В последующее время договорные обязательства сторон постоянно уточнялись и детализировались. Весной 1914 г. французский Генеральный штаб принимает так называемый «План № 17», предполагавший нанесение ударов из районов пограничных крепостей в глубь Германии. И это несмотря на то, что французское командование было осведомлено о плане Шлиффена. Но оно считало, что ему удастся противостоять немецким попыткам прорыва на севере и добиться решительных успехов на юге.

Нереалистичность многих ключевых положений военных проектов обеих сторон крайне удивляет, так как противники благодаря данным своей агентуры были достаточно хорошо информированы о планах друг друга.

Планы военных действий и развертывание армий воюющих сторон в августе 1914 г.

Русская военная мысль во многих отношениях превосходила западные представления о характере и специфике современной войны. Из всех великих держав, вовлеченных в противостояние, только Россия обладала ценнейшим боевым, хотя и горьким, опытом ведения войны с Японией, из которой она постаралась извлечь соответствующие уроки. Прежде всего русские военные теоретики генералы – А. Елчанинов, В. Черемисов, Н. Михневич – обратили серьезное внимание на взаимосвязь экономического, политического, морального и военного факторов в новейшей войне. Начальник Академии Генерального штаба профессор Н. Михневич в своей книге «Стратегия» (1911) писал, что «главный вопрос войны не в интенсивности напряжения сил государства, а в продолжительности этого напряжения, а это будет находиться в полной зависимости от экономического строя государства». Михневич и ряд других русских военных справедливо считали, что будущая война неизбежно примет затяжной характер.

Однако конкретный план развертывания русских армий в боевых условиях (план «А»), составленный с учетом интересов союзников, был весьма уязвим. Дислокация войск на западных рубежах империи производилась вдоль всей границы протяженностью более 2,6 тыс. км. Причем 52% состава армии сосредотачивались против Австро-Венгрии, 33% – против Германии, 15% – на Балтийском побережье и у румынской границы. Хотя русское командование понимало, что в наибольшей степени интересам страны отвечал бы скорейший разгром Австро-Венгрии, облегчавший ей дальнейшую войну, оно вынуждено было, по согласованию с союзниками, держать значительные силы против Германии. При этом русский Генеральный штаб обязывался начать наступление в Восточной Пруссии не после окончания мобилизации, т.е. спустя 40 дней после ее начала, а на 15-й день. Таким образом, исходя из своих обязательств перед союзниками по Антанте, Россия заранее оказывалась в крайне невыгодной для себя ситуации, когда под сомнение ставился успех операции не только в Восточной Пруссии, но и против Австро-Венгрии. К сожалению, развитие боевых действий в первый месяц войны подтвердило тягостные опасения русских.

Великая война, с самого начала ставшая коалиционной, выявила свои специфические особенности, связанные с тем, что успехи и неудачи сторон определялись не только действиями собственных армий, но и поведением всех союзников по блоку. Необходимость учета так называемого союзнического фактора на практике нередко приводила к ущемлению национальных интересов той или иной страны в угоду «единству целей» всей коалиции. Для России это обернулось в конечном счете национально-государственной катастрофой.

Вопрос о военном потенциале России накануне войны трактуется довольно неоднозначно. Существует мнение о слабой подготовке Российской империи к войне. Об этом писал, например, А. Деникин: «Армия вообще до 1910 г. оставалась в полном смысле беспомощной. Только в самые последние перед войной годы (1910– 1914) работа по восстановлению и реорганизации русских вооруженных сил подняла их значительно, но в техническом и моральном отношении совершенно недостаточно». Насколько обоснованы подобные утверждения?

Предвоенный период (1907—1914) был отмечен не только бурным экономическим ростом, поставившим Россию в один ряд с ведущими державами мира, но и сопровождался значительным усилением ее обороноспособности. Учитывая последствия русско-японской войны, особое внимание правительство уделяло воссозданию военно-морского флота. Уже в июне 1907 г. Николай II утвердил малую судостроительную программу, рассчитанную на четыре года, по которой на строительство новых кораблей ежегодно отпускалось по 31 млн руб. В апреле 1911 г. Морской генеральный штаб представил царю законопроект «Об императорском российском флоте», предусматривавший создание современных флотов на Балтийском и Черном морях. Согласно законопроекту, только на Балтике планировалось иметь две боевые и одну резервную эскадры. В состав каждой из них были включены по 8 линкоров, 12 крейсеров, 36 эсминцев и 12 подводных лодок. В общей сложности к 1914 г. были приняты к реализации 4 крупные судостроительные программы, на которые отпускалось 820 млн руб. Их завершение, в основном, планировалось к 1917—1919 гг., некоторых – к более позднему сроку.

Однако полностью провести модернизацию флота к началу войны не удалось. Оставалось много нерешенных проблем: недокомплект личного состава, незавершенность строительства крепостных сооружений и морских баз, недостаточное материально-техническое обеспечение флота, несогласованность действий между морским и военным ведомствами. Тем не менее благодаря огромной работе, проведенной российскими флотоводцами, специалистами морского дела – адмиралами И. Григоровичем, А. Ливеном, Н. Эссеном, капитаном 2 ранга А. Колчаком и др., Россия успешно противостояла врагу на море в течение всей войны.

По сравнению с моряками русское армейское руководство не отличалось излишней расторопностью и инициативой[6]6
  Владимир Александрович Сухомлинов (1848– 1926) – военный министр, генерал, был скорее удачливым царедворцем, чем стратегом. По отзывам современников, он был человеком малокомпетентным и невежественным в профессиональном отношении. За время его правления в Военном министерстве с 1909 г. и до начала войны сменилось шесть начальников Генерального штаба. Политика нововведений нередко отвергалась им, как правило, со ссылками на опыт русско-турецкой войны 1877—1878 гг., в которой Сухомлинов принимал участие и был награжден Георгиевским крестом. Скандальную известность в обществе получила история бракосочетания Сухомлинова с Е. Бутович: ее первого мужа, который был подчиненным Сухомлинова, для развода пытались объявить сумасшедшим.


[Закрыть].

Недостатки военного ведомства в значительной степени компенсировались непосредственным участием царя и ведущих членов кабинета министров во всех крупных мероприятиях, связанных с обороной страны. Так, с августа 1909 г. до начала 1910 г. по указанию Николая II при правительстве под председательством П. Столыпина состоялось четыре Особых совещания, на которых рассматривались вопросы развития и реорганизации вооруженных сил. К 1914 г. правительство добилось и провело через законодательные органы – Думу и Государственный Совет – программу финансирования перевооружения армии на сумму в 1,1 млрд руб. (по подсчетам военных, на эти цели необходимо было затратить средств в 2 раза больше). Программа перевооружения и модернизации армии состояла из так называемых малой и большой программ. Первая была утверждена царем в июле 1913 г. По ней в течение 1913—1917 гг. предполагалось финансировать развитие артиллерии, инженерных, авиационных и вспомогательных частей. Большая программа предусматривала выделение средств на реорганизацию действующей армии, в частности, увеличение личного состава. По штатам мирного времени к 1917 г. (по сравнению с 1913 г.) он возрастал на 40% – 11,8 тыс. офицеров и 468,2 тыс. солдат. Главный недостаток программы – в ее запоздалости: она была утверждена царем только 22 июня 1914 г., за месяц до объявления войны.

К началу боевых действий русская армия, насчитывавшая 114 пехотных и 40 кавалерийских дивизий с общей численностью войск 3,5 млн человек, являлась одной из сильнейших в Европе и во многих отношениях подготовленной лучше своих противников. Слабым ее звеном было управление, особенно на верхнем уровне: фронт – армия – дивизия. Перевооружение и реорганизация здесь шли полным ходом, но были далеко не завершены. По количеству артиллерии Россия уступала своим врагам, обладая 7088 орудиями против 9388 – у Германии и 4088 – у Австро-Венгрии. (У Франции было 4300 орудий.) При этом Германия располагала 3260 тяжелыми пушками, Австро-Венгрия – 1000, Россия – только 240. У Франции тяжелой артиллерии практически не было. Русские артиллеристы отличались прекрасной выучкой и стрелковой подготовкой. Однако боеприпасов было заготовлено лишь на полгода (этот срок отводился Генеральным штабом на ведение всей будущей войны), из расчета 1000 снарядов на 1 орудие.

Преимущество держав Тройственного союза над странами Антанты в артиллерии не оказывало решающего влияния на начальном этапе войны, но с переходом к позиционной войне это преимущество стало важным фактором тактических успехов противника.

Таким образом, Россия активно готовилась к предстоящей войне, хотя крайне не желала ее. Затраты на оборону в последнее время превысили пятую часть всех расходов империи. По оценке отечественного историка Первой мировой войны А. Зайончковского «Россия не только успела залечить свои раны, но и сделала большой шаг вперед в смысле улучшения своего военного могущества». Другое дело, что момент развязывания мировой бойни застал страну на сложном этапе перевооружения и реорганизации армии и флота, дожидаться окончания которого враги России отнюдь не собирались.

С началом боевых действий царь назначил своего двоюродного дядю великого князя Николая Николаевича (младшего) Верховным главнокомандующим русской армии. Этот шаг Николая II был неоднозначно воспринят современниками. Многие ожидали, что в тяжелый час испытаний государь сам возглавит армию. Так и предполагалось сделать до войны, что не противоречило желанию самого царя.

Великий князь Николай Николаевич

Однако его министры И. Горемыкин, А. Кривошеин, адмирал И. Григорович и особенно С. Сазонов активно отговаривали от этого Николая II, ссылаясь на то, что он не должен рисковать своим авторитетом и властью, предводительствуя в войне, которая могла быть более продолжительной, чем предполагали военные. К тому же, в условиях мобилизации армии и решения множества сложных вопросов (в том числе дипломатических), государственные интересы требовали присутствия императора в столице, а не в Ставке в г. Барановичи – за тысячу верст от Петербурга[7]7
  Указом, подписанным царем 19 (31) августа 1914 г., Санкт-Петербург был переименован в Петроград.


[Закрыть]. Великий князь Николай Николаевич назначался Верховным главнокомандующим с существенной оговоркой, что это делается временно, пока сам государь не примет командования.

А. Брусилов

Театр военных действий был образован из двух фронтов – Северо-Западного (главком Я. Жилинский) против Германии и Юго-Западного (главком Н. Иванов) против Австро-Венгрии. Вся территория империи делилась на две части: фронтовую и внутреннюю, тыловую. Верховный главнокомандующий получал неограниченные права на фронте, подчиняясь непосредственно царю. В тылу войска по-прежнему подчинялись военному министру Сухомлинову. В его же ведении оставалось боевое снабжение армии. Таким образом, единство фронта и тыла с самого начала войны было поставлено под угрозу, что отрицательным образом сказалось на организации всенародного отпора врагу.

Как и предполагалось до войны, германские части нанесли удар по Франции с запада. Французы оказались совершенно не готовы к их наступлению со стороны Бельгии, сосредоточив почти все свое войско на восточной границе. 7 августа 1914 г. (по нов. ст.) немцы вошли в Льеж, отбросили бельгийские войска к Брюсселю и дальше к морю. В 20-х числах августа германские ударные группы разбили французские и английские части в районе франко-бельгийской границы и стали приближаться к Парижу. Над союзником России нависла реальная угроза полного разгрома, и французское правительство требовало скорейшего перехода русских армий в наступление против Германии.

4 (17) августа 1914 г. Россия, верная союзническому долгу, вторглась в пределы Восточной Пруссии и атаковала германские пограничные части силами Северо-Западного фронта. Против оборонявшей Восточную Пруссию 200-тысячной 8-й германской армии генерала Притвица действовали две недостаточно укомплектованные русские армии: 1-я П. Ренненкампфа и 2-я А. Самсонова. У обоих был за плечами боевой опыт русско-японской войны, на них возлагались большие надежды.

1-я армия наступала с северо-востока, со стороны реки Неман, 2-я с юго-востока, со стороны реки Нарев. Русские армии двигались в обход Мазурских болот, пытаясь тем самым отрезать немецким корпусам пути отхода к Висле и сильно укрепленному Кенигсбергу. Превосходя 8-ю германскую армию по численности в живой силе, русские уступали ей в артиллерии: 500 германских орудий на 380 русских. 7(20) августа в сражении у Гумбиннена 1-я русская армия нанесла немцам тяжелое поражение. Неся большие потери, они в беспорядке отошли на юг, а генерал Притвиц отдал распоряжение оставить Восточную Пруссию и отступить за Вислу. Казалось, русским удалось добиться решающего успеха – операция была проведена четко.

Германский Генеральный штаб, чтобы избежать катастрофы на востоке, предпринял ряд решительных действий. Во-первых, с западного фронта в срочном порядке были сняты и переброшены в Восточную Пруссию два корпуса и одна кавалерийская дивизия. Еще один корпус, выведенный из Франции, оставался в Германии в резерве. Тем самым натиск немцев во Франции значительно ослаб, что сыграло немалую роль для французов в ходе сражения на Марне. Во-вторых, Притвиц был смещен с поста командующего 8-й армией, и на его место был назначен старый вояка Гинденбург, начальником его штаба стал Людендорф. Новое командование отменило приказ об отступлении, перегруппировав силы, организовало мощный контрудар по разрозненным русским армиям.

Отсутствие должной координации частей со стороны главкома Северо-Западного фронта Жилинского и несогласованность в действиях Ренненкампфа и Самсонова позволили Гинденбургу разбить русские армии поодиночке и практически свести на нет достигнутые успехи русского оружия в Восточной Пруссии. Вместо того, чтобы быстро двигаться на юг для соединения с армией Самсонова, войска Ренненкампфа, придерживаясь поставленной Жилинским задачи, медленно продвигались в сторону Кенигсберга, увеличивая и без того большой разрыв, около 90 км, со 2-й армией. Самсонов, с трудом продвигаясь по сильно заболоченной местности, также все более уклонялся на запад, растянув армию в линию на 210 км без резервов, снабжения, устойчивой связи; идя вслепую, без разведки, не зная, где находится противник, переговариваясь по радио со штабами открытым текстом.

Гинденбург, сосредоточив основные силы против 2-й армии, обрушился на нее всей своей мощью. 13—18 (26—31) августа под Сольдау русские корпуса были разбиты, разрозненные остатки их отступили за реку Нарев. А. Самсонов, оказавшийся в окружении, утратил управление войсками и, предпочтя смерть позору неминуемого плена, застрелился. Разгромив 2-ю армию, германские войска перешли в наступление против Ренненкампфа и вынудили его отступить из Восточной Пруссии. Блестяще начатая восточно-прусская операция окончилась провалом. Россия выполнила обязательства перед союзниками дорогой ценой: 200 тыс. русских солдат и офицеров погибли в боях, 60 тыс. оказались в плену. Генерал Я. Жилинский был отстранен от должности, и на его место был назначен генерал Н. Рузский. Позднее был отправлен в отставку Ренненкампф.

В то время, когда в Восточной Пруссии разворачивались трагические события, на Юго-Западном фронте русские войска вели успешное наступление против Австро-Венгрии. Четыре армии фронта (3, 4, 5 и 8-я) были развернуты на территории в 400 км от Ивангорода до Каменец-Подольска. Нанося концентрические удары с севера и востока, русские войска должны были, взяв в « клещи » весь район между Перемышлем и Львовом, захватить Галицию. Со своей стороны австрийцы силами четырех армий планировали вторжение в Польшу с целью разгрома русских войск, расположенных в междуречье Вислы и Буга.

10(23) августа произошло столкновение противников у городка Красник, переросшее позднее в грандиозную Галицийскую битву. В ходе упорных боев русские прорвали оборону австрийцев и 20 августа (3 сентября) взяли Львов. Спустя еще два дня 8-я армия генерала А. Брусилова заняла хорошо укрепленную крепость Галич, в которой австрийцы бросили много тяжелой артиллерии и снаряжения. В ходе Галицийской битвы героически погиб, впервые применив воздушный таран и сбив самолет противника, выдающийся русский военный летчик штабс-капитан П. Нестеров[8]8
  Петр Николаевич Нестеров (1887—1914) родился в Нижнем Новгороде в семье офицера. В 1906 г. окончил Михайловское артиллерийское училище, в 1912 г. – Петербургскую офицерскую воздухоплавательную школу. В 1913 г. получил звание военного летчика, разработал и внедрил в практику полетов технику кренов, впервые выполнил ряд фигур высшего пилотажа, в том числе «мертвую петлю» – «петлю Нестерова». Штабс-капитан П. Нестеров – основатель высшего пилотажа. В 1913– 1914 гг. совершил рекордные перелеты Киев—Одесса—Севастополь и Киев—Гатчина. С начала войны Нестеров в действующей армии; осуществил 7 боевых вылетов. 26 августа (8 сентября) совершил свой последний полет.


[Закрыть].

Георгиевские кавалеры

Развивая успех, русская армия перешла в наступление по всему фронту. К 13 (26) сентября после 33 дней упорных боев она продвинулась вглубь на 280—300 км и вышла к реке Вислока, что в 80—90 км от Кракова, завершив тем самым победную битву за Галицию, имевшую громадное значение для всей кампании 1914 г.

В окопах Первой мировой войны

Австрийцы оставили Галицию, потеряв почти половину армии. 100 тыс. человек сдались в плен. Было брошено свыше 400 орудий. В осаде оказался Перемышль – последний оплот сопротивления австрийских войск. Перед русской армией открывалась дорога в Венгерскую равнину, через Краков в немецкую Силезию – промышленную область Германии. По военному престижу Австро-Венгрии был нанесен непоправимый удар.

Германский Генеральный штаб, всерьез обеспокоенный сложившейся ситуацией, пошел на переброску из Восточной Пруссии в Силезию четырех корпусов и одной кавалерийской дивизии, составлявших основу 9-й германской армии, на которую возлагалась задача противостоять русским в Польше. Командующим сухопутными частями на Востоке был назначен Гинденбург. Он предполагал организовать наступление, ударив с севера во фланг и тыл русским, преследующим австрийцев. Однако русское командование на этот раз разгадало замысел немцев. Совершив скрытный контрманевр, русские войска двухнедельным маршем были переброшены из Галиции в Польшу и остановили немцев под Варшавой, а австрийцев – под Ивангородом. В течение октября-ноября 1914 г. в Польше шли жестокие бои. В ходе Лодзинского сражения русские сорвали планы противника, но прорваться в глубь Германии и развить наступление на Берлин не смогли. На Восточном фронте наступило затишье.

Военные действия на море пока не отличались особой активностью. Это обстоятельство русские моряки использовали для установления минных заграждений, укрепления островов и побережья Балтийского моря. На Черном море после вступления в войну Турции (осенью 1914 г.) русский флот успешно противостоял германо-турецкой эскадре.

Накал кампании 1914 г. был сбит: для обеих сторон стало ясным, что борьба предстоит долгой. Наступательными действиями русских в Восточной Пруссии и в Галиции были сорваны планы противника на молниеносную победоносную войну. Но потери армии были велики. Общий недокомплект ее достигал полумиллиона человек, остро ощущалась нехватка младшего командного состава, выбитого из строя в ходе кровопролитных сражений. Благодаря самоотверженности русских Англия и Франция были спасены от неминуемого поражения. Позднее маршал Фош с почтением признавал: «Если Франция не была стерта с лица Европы, то этим прежде всего мы обязаны России». Россия же вправе была ожидать от своих союзников аналогичной помощи в трудное для себя время.