Текст книги "Новейшая отечественная история. XX – начало ХХI в. Книга 1"

Долгие годы Февраль рассматривался в советской историографии как этап на пути перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Его самостоятельное значение явно недооценивалось историками. Исключение составляли работы Э. Бурджалова, вышедшие в 1960-е годы. В последнее время, напротив, наметилась тенденция, связанная с идеализацией февральско-мартовских событий, которые трактуются как подлинно народная, демократическая революция, открывшая перед страной перспективу цивилизованного либерального развития, сорванную верхушечным, заговорщическим по своему характеру, Октябрьским переворотом.

Между тем современники и участники происшедших на исходе зимы 1917 г. в России глубоких социальных потрясений оценивали их как начало очередной русской смуты и трагедию народа. «Русская революция оказалась национальным банкротством и мировым позором – таков непререкаемый морально-политический итог пережитых нами с февраля 1917 года событий », – писал П. Струве в знаменитом сборнике «Из глубины» (1918). Другой мыслитель Ф. Степун отмечал, что люди Февраля (к ним он причислял и себя) несли не менее, а может быть и более тяжелую ответственность перед страной и историей за случившееся, чем большевики.

Невероятные амбиции и самоуверенность бывших лидеров оппозиции сменились растерянностью и беспомощностью в практических делах. Растратив всю свою энергию и силы на дискредитацию и борьбу с царским режимом, российские либералы и демократы в условиях распада традиционной монархической государственности, который они долгие годы готовили, оказались не способными к созидательной государственной работе. Отречением царя дело не ограничилось. Февральский переворот имел тяжелые последствия для России и ее народа, вынужденного до конца испить чашу торжествующей революции.

§2
Общественно-политическая обстановка в стране весной 1917 г.

Установление двоевластия Временного правительства и Петроградского Совета явилось главным своеобразием политической ситуации в стране после свержения самодержавия. Между тем термин «двоевластие», которым широко пользовались современники и применяют историки, далеко не полно отражает всю противоречивость проблемы власти и ее состояния весной 1917 г. как в центре, так и на местах.

В сформированное в Петрограде в ночь с 1 на 2 марта 1917 г. Временное правительство вошли 11 человек: Г. Львов – министр-председатель и министр внутренних дел, П. Милюков (кадет) – иностранных дел, А. Гучков (октябрист) – военный и морской министр, Н. Некрасов (кадет) – путей сообщения, А. Коновалов (прогрессист) – торговли и промышленности, М. Терещенко – финансов, А. Мануйлов (кадет) – просвещения, А. Шингарев (кадет) – земледелия, А. Керенский (трудовик, затем эсер) – юстиции, В. Львов – обер-прокурор Синода, И. Годнев (октябрист) – государственный контролер.

Состав кабинета, в основном совпавший с тем, который намечался в 1915—1916 гг., отражал возросшее влияние кадетов (5 министров из 11). Умеренно-либеральными были и первые шаги нового правительства России. Главные задачи своей внутренней политики оно обнародовало в Декларации 3 марта 1917 г. В ней объявлялось о полной и немедленной политической амнистии; установлении свободы слова, печати, собраний для всех граждан независимо от сословий и национальности и распространении этих положений на военнослужащих; немедленной подготовке на основе всеобщего, равного, тайного и прямого голосования выборов Учредительного собрания, которое должно будет установить форму будущего правления и конституцию страны; замене полиции народной милицией; перестройке местного самоуправления. В Декларации особым пунктом предусматривалось неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционных выступлениях и при этом подчеркивалась необходимость сохранения строгой воинской дисциплины. Для солдат устранялись все ограничения в пользовании общественными правами, в которых они приравнивались со всеми остальными гражданами.

Примечательно, что Декларацию наряду с министрами Временного правительства подписал и председатель Государственной Думы М. Родзянко, хотя о судьбе представительных органов старого режима (Думы и Государственного Совета) в самом тексте Декларации ничего не говорилось. Не были в ней точно определены и пределы полномочий нового правительства.

И это было неслучайным, а отражало реальное положение дел, когда Временное правительство, с одной стороны, стремилось максимально укрепить свою власть, что выразилось в сосредоточении в руках одного органа и законодательных, и исполнительно-распорядительных функций, а с другой – в своей деятельности оно испытывало серьезные ограничения со стороны Петросовета.

В ту же ночь, когда было образовано Временное правительство, Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов был издан получивший широкую известность Приказ № 1. Он адресовался столичному гарнизону, всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и матросам флота для немедленного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения. В приказе предписывалось создать выборные комитеты из представителей нижних чинов во всех ротах, батальонах, полках, батареях, эскадронах, в отдельных службах и на судах военного флота; воинские части, не имевшие представителей в Совете, должны были избрать своих депутатов. Главным в Приказе № 1 был третий пункт, согласно которому во всех своих политических выступлениях воинская часть должна подчиняться Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам. Тем самым принцип единоначалия, являющийся основополагающим принципом для любой армии, фактически уничтожался. Более того, в приказе предусматривалось, что всякого рода оружие передавалось в распоряжение и под контроль солдатских комитетов, которые становились подлинными хозяевами воинских частей.

Приказ № 1, с ликованием встреченный солдатскими массами, имел роковые последствия для судеб армии и всей страны. Русская армия становилась заложником в борьбе различных политических сил, сама превращаясь в один из инструментов политики. В условиях продолжающейся войны это вело к значительному снижению боеспособности воинских формирований и наносило огромный ущерб обороноспособности страны. Армия из важнейшего института государства превращалась в средство его разрушения.

Силу противостояния Временного правительства и Петросовета, явно продемонстрированную в документах, принятых в это время, тем не менее не следует преувеличивать. В первые дни революции отчетливо проявилось и обоюдное стремление к взаимодействию. Характер взаимоотношений официальной власти и революционной демократии отнюдь не исчерпывался известной формулой: «власть без силы и сила без власти». Еще 1 марта в ходе переговоров с думским комитетом члены Исполкома Совета заявили, что они будут поддерживать Временное правительство постольку, поскольку оно будет осуществлять согласованную с Исполкомом программу. Идеи сотрудничества были положены и в основу работы так называемой «Контактной комиссии» в составе Н. Чхеидзе, М. Скобелева, Ю. Стеклова, Н. Суханова и В. Филипповского, созданной в середине марта Исполкомом для выработки совместной с правительством политики и осуществления «непрерывного контроля» за ним.

В еще большей степени, чем в столице, коалиционный характер новая власть приобрела на местах. 1 марта 1917 г. в Москве был создан Комитет общественных организаций, в большинстве своем состоявший из представителей рабочих и демократических организаций. Образованный в этот же день Московский Совет рабочих депутатов признал Комитет полноправным органом власти и указал на необходимость совместной с ним работы. Комитеты общественных организаций или общественной безопасности (в разных губерниях они получили различные названия) были представительными органами широкой общественности от земцев и кооператоров до рабочих и солдат.

Важным инструментом новой власти на местах являлись комиссары Временного правительства, которые заменили бывших губернаторов. Как правило, они назначались из числа председателей земских или городских управ, или лидеров других общественных организаций.

Таким образом, в чистом виде противостояние «буржуазных» органов власти Советам было характерным, пожалуй, только для столицы и только в известные периоды политических кризисов. Определяющим же в их отношениях было стремление к взаимодействию и сотрудничеству на основе достигнутых соглашений. На местах, в провинции, коалиционность властных структур проявлялась в еще большей степени во многом из-за смешения функции управления и самоуправления, причудливо дополняемых действиями «прямой» демократии, распоряжениями многочисленных общественных организаций.

Сформировавшаяся после падения монархии структура государственной власти давала возможность правительству опереться на широкую поддержку в своих преобразованиях, но в этом заключался и серьезный источник возможных будущих потрясений, становившихся все более реальными в условиях возрождения многочисленных политических партий.

По подсчетам историков, в марте – октябре 1917 г. в стране действовало не менее 220 различных политических партий и групп как общероссийских, так и национальных. Прежняя партийная структура переживала серьезную перестройку. Одни партии покинули политическую арену, другие вышли из подполья и для них настал период невиданного взлета, третьи только начали оформляться.

Прекратили свое существование и распались правомонархические партии и организации – Союз русского народа, Союз Михаила Архангела и др. Октябристы, являвшиеся до революции одной из влиятельных либеральных партий, практически сошли со сцены, уступив место кадетам, ставшим господствующей либерально-демократической партией страны.

Победа Февральской революции, в достижении которой кадетам наряду с меньшевиками принадлежала ведущая роль, в одночасье превратила кадетскую партию из оппозиционной в правящую. Идейную основу правительственной программы составили кадетские положения и лозунги. Главную свою задачу они видели в продолжении войны, подготовке и проведении выборов в Учредительное собрание, которое должно было определить решение всех принципиальных вопросов, стоящих перед страной. Поэтому до окончания войны и созыва Учредительного собрания, как полагали кадеты, осуществление глубоких социально-экономических преобразований следует отложить. Они выступали против немедленного введения 8-часового рабочего дня, уклонялись от радикального решения аграрного вопроса, отрицательно относились к автономии национальных окраин. В конце марта 1917 г. состоялся VII съезд конституционных демократов, внесший коррективы в программу действий партии. Пересмотрев устаревшее положение о конституционной монархии, кадеты единодушно признали, что «Россия должна быть демократической парламентской республикой». На съезде обсуждался вопрос о возможном соглашении с меньшевиками и, хотя формально тактика левого блока была отвергнута большинством делегатов, на практике кадетские лидеры придерживались ей в своей политике. После революции кадетам удалось сохранить и даже преумножить авторитет партии в либеральных кругах общества и части умеренно правых, среди интеллигенции, студенчества, чиновничества, офицерства. Весной 1917 г. ряды партии стремительно росли. По уточненным данным, в марте—апреле ее общая численность достигла 100 тыс. человек, в стране действовало более 380 местных комитетов кадетской партии.

Но наибольший взлет популярности в это время пришелся на социалистические партии и, прежде всего, меньшевиков, переживших свой звездный час. Именно меньшевики – умеренные социал-демократы – возглавили в марте 1917 г. революционно-демократический лагерь. Их лидерство по отношению к другим левым партиям (эсерам, энесам, большевикам) было обусловлено не столько массовостью их партии (численность меньшевиков совместно с объединенными организациями РСДРП, куда входил и ряд местных большевистских комитетов, оценивается в мае 1917г. в 50 тыс. человек, а к концу лета в 190 тыс.), сколько их идейным влиянием на большинство рабочих, что нашло свое выражение и в преобладании меньшевиков среди руководства общественных организаций трудящихся: Советов, фабзавкомов, профсоюзов, кооперативов.

Несмотря на внутрипартийные противоречия и наличие фракционных групп и течений, можно говорить об относительном идеологическом единении меньшевизма. Общим для всех меньшевиков было признание того, что Россия после свержения самодержавия вступила в стадию буржуазно-демократической революции, последовательное завершение которой открывало перед страной длительную эпоху «культурного, цивилизованного» капитализма, постепенно создающего предпосылки будущего социалистического строя. Исходя из этого, меньшевики поддерживали Временное правительство, добиваясь эффективного контроля за ним со стороны революционной демократии.

Главным вопросом, разделившим меньшевиков, как впрочем и все международное социалистическое и рабочее движение, был вопрос о войне. На правом фланге российской социал-демократии оказались Г. Плеханов и его давние соратники В. Засулич и Л. Дейч. К меньшевикам – «оборонцам» принадлежали А. Потресов, В. Левицкий (В. Цедербаум) и ряд бывших ликвидаторов-публицистов. Левое крыло меньшевизма занимали Ю. Мартов (Цедербаум) и его сторонники – меньшевики-интернационалисты (О. Ерманский, Ю. Ларин (Лурье), А. Мартынов и др.). Они последовательно выступали против войны, продолжая считать ее империалистической и после Февраля. К группе Мартова примыкала небольшая организация «внефракционных объединенных социал-демократов», сплотившихся вокруг фигуры М. Горького. Их центром и печатным органом стала газета «Новая жизнь», редактируемая наряду с Горьким В. Базаровым и Н. Сухановым. Но наибольшим авторитетом среди меньшевиков весной 1917 г. пользовались центристы: И. Церетели, Ф. Дан, М. Либер, М. Скобелев и Н. Чхеидзе. Они были сторонниками «революционного оборончества», т.е. защиты революционного Отечества, и оказывали серьезное влияние на массы. Н. Чхеидзе занимал пост руководителя исполкома Петроградского Совета РД и ВЦИКа, Ф. Дан являлся теоретиком партии и известным публицистом, И. Церетели был прекрасным оратором и одним из вождей революционной демократии, блока меньшевиков и эсеров.

До 1917 г. социалисты-революционеры не были массовой политической партией. Но после революции в России, с ее многомиллионным крестьянским населением, у эсеров, исповедующих идеи неонароднического социализма, появились огромные возможности. Это показали уже первые недели после падения царизма, когда только в течение марта 1917 г. численность партии достигла полумиллиона человек (так называемые «мартовские эсеры»). Эсеровская программа «социализации земли» была самой популярной в русской деревне. К тому же эсеры проявили себя как опытные агитаторы и пропагандисты, умевшие привлекать на свою сторону не только крестьян, но и сотни солдат и рабочих.

Признанным вождем и идеологом партии социалистов-революционеров (ПСР) был центрист В. Чернов. Правое большинство возглавляли Н. Авксентьев и А. Гоц. У эсеров, также как и у меньшевиков, выделялось сильное левое крыло интернационалистов, к которому принадлежали М. Спиридонова, Б. Камков, А. Колегаев и П. Прошьян.

По большинству принципиальных вопросов эсеры пошли за меньшевиками, хотя их и разделяли с социал-демократами существенные различия в идеологии. Однако, исходя из оценки текущего момента, В. Чернов полагал, что «в объединении всей демократии на общей основе» и в тесном сотрудничестве с несоциалистическими элементами заключено спасение России. Основу такого объединения, по мнению эсеровского руководства, должна составить «реальная коалиция всех классов».

Идеи межпартийного сотрудничества социалистов в марте 1917 г. разделяли и большевики. Роль этой партии в событиях Февральской революции долгое время преувеличивалась советской историографией. Однако большевиков вряд ли следует причислять к истинным «героям Февраля». Даже по самым смелым оценкам численность РСДРП(б) по всей стране в марте не превышала 24 тыс. членов, а в обеих столицах – Петрограде и Москве – более 1500 человек. Руководство партийной работой в России осуществлялось Русским бюро ЦК РСДРП(б) во главе с А. Шляпниковым, В. Молотовым и П. Залуцким, которые с момента возникновения Временного правительства заняли по отношению к нему резко отрицательную позицию. Однако уже 12 марта 1917 г., после возвращения из ссылки в Петроград группы «старых» большевиков (Л. Каменева, Н. Муранова и И. Сталина), политический курс партии был круто изменен. В редакции «Правды» произошли кадровые перестановки, и партийный актив был переориентирован на союз с блоком меньшевиков и эсеров и условную поддержку Временного правительства. Новую политическую линию одобрило Всероссийское совещание партийных работников РСДРП(б), проведенное в Петрограде 27 марта – 2 апреля 1917 г.

Но едва завершилась работа партийного форума, как вновь произошло коренное изменение стратегии и тактики большевиков.

3 апреля 1917 г. в Петроград после долгих лет эмиграции вернулся В. Ленин. Вождь большевиков, еще находясь за границей, выступил решительным противником Временного правительства и призвал к переходу от первого буржуазно– демократического этапа ко второму, социалистическому этапу революции. Концепция такого перехода была изложена Лениным в «Апрельских тезисах» и закреплена решениями VII Всероссийской конференции РСДРП(б) (24—29 апреля 1917 г.). Ленин в определенной степени сумел повлиять на настроения умеренных большевиков и предложил своей партии новые ориентиры. Основными политическими лозунгами момента для большевиков стали требования полновластия Советов, заключения немедленного мира, национализации земли при конфискации частного землевладения и хозяйства, установление рабочего контроля над производством и потреблением. Эти меры рассматривались Лениным не как непосредственное введение социализма, а лишь как шаги к нему, возможные только при революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства в форме республики Советов.

Если умеренные социалисты стремились не допустить опасного углубления революции, то Ленин и большевики, наоборот, считали, что только движение к социализму способно вывести страну из тупика.

Российские либералы, оказавшиеся у власти в 1917 г., находились в сложном положении. С одной стороны, они были ограничены в своих действиях постановлениями Советов, с которыми вынуждены были считаться, с другой – у них явно отсутствовал опыт созидательного государственного строительства. К тому же, одну из своих главных задач правительство связывало с продолжением войны, что делало его крайне непопулярным в глазах широких народных масс. Все это могло быть компенсировано за счет ясного представления о последовательности предстоящей реформаторской работы правительства и наличия у него твердой политической воли. Но, как оказалось, ни тем, ни другим новое правительство не обладало. Временный характер власти, подчеркнутый в названии кабинета министров, отражал переходный этап российской государственности.

В Декларации Временного правительства от 3(16) марта, а затем и в его обращении «К гражданам России» от 6(19) марта 1917 г. решение многих общественно важных вопросов отодвигалось в отдаленную перспективу. Между тем народ жаждал быстрых перемен. Первые шаги Временного правительства в социально-экономической сфере трудно назвать творческими, поскольку в основном они продолжали политику царской власти на повышение роли государства в управлении экономикой. 25 марта (7 апреля) 1917 г. правительство издало постановление «О передаче хлеба в распоряжение государства и его местных продовольственных органов», устанавливающее монополию государства на хлеб и твердые цены на него. Во вновь образованные продовольственные комитеты наряду с правительственными чиновниками вошли представители кооперации и других демократических организаций. 20 марта (2 апреля) был издан долгожданный кооперативный закон, определявший правовую основу деятельности многочисленных кооперативов и их союзных объединений.

Попытки расширить государственное влияние предпринимались и в других сферах. Под руководством министра финансов А. Шингарева была начата работа «по подготовке общего плана и первоочередным мерам финансовой реформы». Большое внимание стало уделяться регулированию производственных отношений и достижению социального партнерства между трудом и капиталом.

Тем не менее на практике вмешательство государства в трудовые отношения не смягчало накал социальной напряженности на производстве, а порою, напротив, приводило к новому витку противостояния. Фабзавкомы выходили далеко за пределы предоставленных им полномочий и требовали установления своего полного контроля на предприятиях, сводя права администрации до минимума. И на этом пути они нередко вступали в конфликт не только с правительством или предпринимателями, но и с партийными, профсоюзными организациями и Советами, которые каждый по-своему пытались руководить деятельностью фабзавкомов.

Временное правительство пошло на серьезную реформу местных органов власти, подготовив новые законы о городском и земском самоуправлении. Закон о волостном земстве 21 мая (3 июня) учреждал земские волостные собрания и управы, упраздняя архаичный институт земских начальников и органы сословного крестьянского управления. Впервые на волостном уровне вводился демократический принцип всеобщих, прямых и равных выборов при тайном голосовании. Значительно расширялась компетенция земских органов, и сами они распространялись на новые территории России. В целом же реформа системы местных органов власти при существующих параллельно общественных исполкомах, Советах и других самодеятельных организациях не способна была преодолеть политический хаос и правовой беспорядок в провинции, а во многом только усугубляла его.

Следует отметить характерную особенность законодательной деятельности Временного правительства. Юридически выверенные акты страдали одним большим недостатком – они слабо учитывали политическую ситуацию в стране, весьма бурную и быстро меняющуюся. При этом без внимания правительства оставалось правовое разрешение принципиально важных вопросов.

Так, из 8 пунктов программы Временного правительства, объявленной в Декларации 3 марта, три наиболее главных (об Учредительном собрании, о земле и о войне) оказались заранее обреченными на невыполнение. Все они ставились в зависимость от воли Учредительного собрания, но за 8 месяцев своего существования Временное правительство так и не смогло созвать этот орган народного представительства. Созданное 13(26) марта Особое совещание по подготовке закона о выборах в Учредительное собрание начало свою работу только в конце весны, а завершило уже осенью 1917 г. накануне октябрьского выступления большевиков.

Также в зависимость от мнения Учредительного собрания ставилось окончательное разрешение вопроса о земле. Однако подъем крестьянского движения за землю весной 1917 г. заставил правительство пойти навстречу требованиям крестьян и объявить о проведении аграрной реформы. 21 апреля (4 мая) вышло правительственное постановление «Об учреждении земельных комитетов». В задачи комитетов входила лишь подготовка земельной реформы и разработка «неотложных временных мер впредь до разрешения земельного вопроса Учредительным собранием». Все земельные комитеты объявлялись органами министерства земледелия, но низшее их звено – волостные земельные комитеты – вместо того, чтобы стать проводниками правительственной политики, активно поддерживали крестьянскую борьбу против помещиков и власти.

Таким образом, многие из мероприятий Временного правительства, призванные смягчить и снять напряжение в обществе, только усугубляли противоречия и его раскол. Неосмотрительные попытки внедрения западных либеральных моделей развития в условиях продолжающейся революции не усиливали новую российскую государственность, а подрывали ее зыбкие основы. И в то же время разбуженное свободой общество отвергало пока и прямолинейные, волевые подходы как слева, так и справа, вызывавшие неприятные воспоминания о прошлом и бурную реакцию населения.

Одним из важнейших вопросов для России оставался вопрос о продолжающейся войне и путях достижения мира. 14 (27) марта Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов принял манифест «К народам всего мира». В нем содержался призыв к борьбе против империалистических целей войны и одновременно признавалась революционная война России против Германии. Лозунги защиты революционного Отечества и установления «демократического мира без аннексий и контрибуций» стали популярным требованием революционной демократии. Между тем еще 4 марта министр иностранных дел П. Милюков послал депешу российским дипломатам за границу, в которой выражал твердую решимость новой власти строго соблюдать международные обязательства старого режима и продолжать войну до победы. Противоречие между правительством и Советами по вопросам о характере войны и ее окончании рано или поздно должно было разрешиться.

18 апреля (1 мая) 1917 г. в Международный день пролетарской солидарности Милюков направил ноту союзникам, в которой заверил их, что Россия будет вести войну до решительной победы. Это вызвало возмущение в среде сторонников Советов. На улицах Петрограда прошли многотысячные демонстрации рабочих города и солдат гарнизона с призывами «Долой Временное правительство!», «Вся власть Советам!» В кабинете министров было решено дезавуировать заявление Милюкова, пожертвовать им и военным министром А. Гучковым – наиболее откровенными сторонниками продолжения войны – и пойти на формирование нового коалиционного состава министров с участием представителей Советов.

5 (18) мая было образовано первое коалиционное правительство. Его вновь возглавил Г. Львов. В новом кабинете осталось 10 министров-капиталистов и 6 министров-социалистов (А. Керенский, М. Скобелев, И. Церетели, А. Пешехонов, В. Чернов, П. Переверзев). Произошло перераспределение министерских портфелей. М. Терещенко занял пост министра иностранных дел, А. Керенский стал военным министром. Фактически исполком Петросовета спас Временное правительство, направив своих представителей в его состав. Вместе с тем, революционная демократия отныне несла ответственность за политику официальной власти и не могла уже ограничиваться исключительно контрольными функциями. Правительственный блок либералов и умеренных социалистов получил возможность провести в жизнь скорректированную программу, выработанную на этот раз в основном посланцами Совета. Новая программа Временного правительства предусматривала скорейшее заключение демократического мира, установление всеобъемлющего государственного контроля и регулирования экономики, усиление налогообложения имущих классов и защиту труда. Это была серьезная уступка революционной демократии.

Однако правительственные декларации имели свойство устаревать едва ли не в тот день, когда они публиковались.

В общественной атмосфере конца весны 1917 г. уже явственно ощущалось приближение новой грозы.