Текст книги "Очерки исторической семантики русского языка раннего Нового времени"

И се немалая должность, как бы священство от симонии и безстуднаго нахальства отвратить. К сему полезно есть сделать совет с сенаторами, как много дворов к одному приходу определить, с которых всякий бы давал такую-то именно подать священству и прочим причетником церкве своея, дабы они совершенное по мере своей имели довольство и впредь бы не домогалися платежа за крещение, погребание, венчание и прочая. Обаче сие определение не возбраняет доброхотным человеком подавать священнику, сколь много кто по щедрости своей похощет [ПСЗРИI: 6, 346].

Если приписывание храмов к определенному числу дворов было реализовано принятием церковных штатов, то заставить прихожан платить фиксированную сумму в пользу причта так и не удалось.

Понятно, что четкое значение слов, описывающих материальные взаимоотношения людей, устанавливается лишь в результате законодательного оформления тех или иных взаимоотношений. В случае с оплатой труда духовенства мы сталкиваемся с ситуацией, когда законодательство ограничивается в основном нереализованными проектами, а в реальности духовенство получает средства существования из источников, относящихся к достаточно удаленным друг от друга сферам жизни (плата за требы, крестьянский труд, государственное жалование, добровольные пожертвования и т. д.). Поэтому специфической лексики, описывающей доходы священников, нет. Слово руга осталось лишь в исторической литературе, а церковная десятина в России распространения не получила.

Служения высшим ценностям

Вплоть до второй половины XVIII века слово служить сочетается только с одушевленными существительными. Нам известен лишь один пример XVII в., то есть противоречащий этому утверждению: служить сребру (1620) [Сказание Авр. Пал.: 177], который, впрочем, с очевидностью соотносится с евангельским контекстом о службе маммоне.

Во второй половине XVIII века появляется выражение служба отечества (с формой родительного, а не дательного падежа): Учинение себя годным к службе моего отечества есть мой большой предмет, достижение до основательности, всеми вообще признанной, есть моя главная прелесть... (1773) [Архив Куракина VII: 259]. Примерно в то же время, возможно, немного позднее, появляются формы служить (служба) отечеству (государству, обществу) с дательным падежом.

Резкое увеличение числа контекстов, в которых объектом службы являются абстрактные понятия, связано, по всей видимости, с распространением в культуре второй половины XVIII века аллегорических изображений абстрактных понятий. Можно предположить, что подобно тому, как евангельский контекст о службе Богу и маммоне давал возможность появлению выражений служение серебру / золоту, всевозможные аллегории отечества и государства делали уместными употребления по отношению к этим абстрактным понятиям слов, прежде применимых лишь по отношению к конкретным персонам. Конечно же, речь здесь идет не о прямом влиянии конкретных зрительных образов, а вообще об аллегоричности русской культуры XVIII века:

Ах! Софья! я должен с тобою разстаться. Мой долг зовет меня служить отечеству. Я иду также к тебе верен, как и был, ничто не в силах изтребить моей к тебе любви, поди моя милая, я тебя провожу до твоево дома, и там прощусь с тобою (1790) [Кокошкин 1790: 69–70];

Не теряй драгоценнаго времени. Изправься, научися из опытов, сколь бедственна праздность! Служи обществу. Ныне война. Не щади презренной твоей жизни; замени ею дни почтеннаго стража общества [Эмин 1788: 201].

Впрочем, не исключено, что употребление глагола служить по отношению к абстрактным понятиям было стимулировано и переводными контекстами. Среди известных нам словоупотреблений такие контексты занимают существенное место:

Самая бедность моя не позволяет мне быть бесполезным в том смысле, как говорят наши модные ораторы; я ем хлеб купленный моими трудами, и следственно по неволе служу обществу, платя за все, чем от него пользуюсь (1798) (Письма Руссо к Мальзербу [Пантеон III: 141]);

Графиня! я еду. – Начало обещает; но это еще не все. Какое это щастье для стариков, что они могут служить Государству, когда уже для женщин ни на что не годятся! Но я виновата; Граф имеет тайну быть на что-нибудь годным (1795) [Мемье 1795: 3].

Служба в значении ‘работа по найму’

В связи с постепенным формированием оппозиции служба ↔ работа как ‘труда на государство’ и ‘труда на конкретное лицо’, стоит отметить в слове служба развитие значения ‘работа по найму’. Это значение предполагает наличие определенных экономических отношений между тем, кто трудится, и тем, на кого трудятся:

Вопрос: Кии образы суть хищения лестного: Ответ: Многии, от нихже например некия предлягаем: {…} Обмана в службе: когда нанятый слуга время проводит леностию, или не так делает, как надлежит: ибо всяк таковый мзду полную приемля, толико в ней крадет, колико в службе его скудости было (1744) [Феофан Прокопович 1744: 21 об. –23];

Буде какой ремесленной пожелает вступить в службу к какому ни есть господину, а при том не перестанет платить городских сборов и в управу, что надлежит, то не изключается из управы (1785) [Российское законодательство V: 107].

При этом в притче Сумарокова «Волосок», рассказывающей о договоре человека с нечистым духом, службой названы действия обоих участников договора:

Детина на ето, рукописанье дал. // Установилась дружба, // И с обоих сторон определенна служба: // Детину Дух контрактом обуздал, // Не расходимо жить, в одной и дружно шайке; // Но чтоб он перед ним любовны песни пел, // И музыкальный труд терпел; // А дух бы быв при нем, играл на балалайке (1787) [Сумароков 1957: 235].

Слово служить в значении ‘работать по найму’ начинает употребляться довольно поздно, вероятно, не ранее XVII века: В 29 день мешковские робята служили в монастыре {…} дано им наиму 2 рубли (1615–1631) [СЛРЯ XI–XVII, 25: 134]. По всей видимости, это значение развилось благодаря употреблению слова служить в значении ‘прислуживать’, при котором не предполагаются какие бы то ни было экономические отношения. В таком значении слово служить регулярно употребляется в евангельских контекстах как в славянской версии, так и в русской. Например, в евангельском повествовании о вечери в Вифании (Ин 12.2) сотвориша же ему вечерю ту, и Марфа служаше слово служить используется и в Остромировом евангелие, и в Елизаветинском тексте, и в Синодальном русском переводе. Это значение слова служить, вероятно, является одним из самых ранних (СЛРЯ XI–XVII выделяет его как первое).

В тех контекстах, где речь идет о работе по найму наряду со служить (служба) может встречаться и работать (работа):

Которому крестьянину в своем уезде работою кормитца позволяетца, с письменными отпусками за руками помещиков своих: а в небытность помещика за руками прикащиков их, и приходского священника, токмо с такими отпусками в другие уезды, и больше тритцати верст от двора неходить, и ни кому их в работу не принимать: а кто примет, и держать будет больше тритцати верст, тот равно как за беглого штрафован будет (1724) («Плакат о зборе подушном и протчем» [Российское законодательство IV: 208]);

А которым крестьяном нужда будет итти для прокормления работою в другой уезд, и в таких пропускных писмах, что он отпущен в другои уезд, писать имянно… (1724) [Там же: 209].

По всей видимости, употребление здесь слова работа связано с тем, что речь идет о крестьянском труде, по отношению к которому, как правило, употребляется слово работа и работать.

На отсутствие четкой границы между словами работа и служба (в значении ‘работа / служба по найму’) указывает и басня Дмитриева «Желанья», где рассказывается о домовых, которые «живут между людей, неся различны службы, без всякой платы, лишь из дружбы» (1797) [Дмитриев 1967: 220]. Вообще плата – это то, что получают за работу, в то время как за службу полагается жалование, вознаграждение, награда, но никак не плата.

В результате того, что слово служба прочно ассоциируется с трудовой деятельностью, при которой работодателем является государство, в ситуациях, когда работодателем является конкретный человек, слово служба постепенно употребляться перестало, и на смену ему пришло слово работа. Если в текстах XIX века нормальным является словоупотребление она служит няней, то в конце XX в. – она работает няней. При этом слово прислуга, активно употреблявшееся еще до войны 1941–45 гг., вытесняется словом домработница, которое не фиксируется не только в лексикографических пособиях XIX века, но даже и в Большом академическом словаре.

В XX веке на эволюцию значения слов служба / служить (в контекстах, где речь идет о наемном труде) оказало влияние свойственная советской эпохе характеристика социального происхождения (из семьи рабочих, из семьи служащих и т. д.). В противопоставлении слов работа и служба актуальным становится противопоставление физического и умственного труда.

ПРОМЫСЕЛ

Если в древнейших текстах слово промысел фиксируется в значении ‘замысел’, ‘забота’, то в XVI–XVII вв. в текстах светского содержания актуальным становится значение ‘дело, занятие’, а само слово промысел включается в систему наименований трудовой деятельности.

Слово промысел как указывающее на деятельность человека, дающую средства к существованию, теснейшим образом связано с жизнью городского сословия. Ведь если, в самом общем виде, дворянин трудится на государство (в лице царя), крестьянин – на помещика, то горожанин ни от кого не получает ни жалованья, ни платы. Он получает доход от своего индивидуального занятия, от своего промысла. Конечно, горожанин платит налоги и тем самым участвует в государственной жизни, но обязанностей и ограничений в его жизни меньше. Горожанин промышляет торгом, рукоделием, ремеслом. В дальнейшем с развитием профессий (а они развиваются именно в городской среде) слово промысел становится универсальным наименованием специализированного труда, фактически синонимом слова профессия (он промыслом сапожник, его промысел – уроки и т. д.). Постепенно (в связи с распространением слова промышленность) слово промысел перестает употребляться в значении ‘крупное производство’, сохраняя значения ‘индивидуальное производство’, ‘добыча зверя и рыбы’

Промысел: мысль и замысел

Божественный замысел

Слово промысел встречается уже в древнейших славянских переводных текстах. Словарь старославянского языка выделяет у этого слова два значения: ‘умысел’ ‘провидение’ (лежашту же ему на многы дни промысломъ Божиемъ не оставьяюштиимъ и по съмрьти святааго его тела) и ‘забота’ (благодарьстви Бога творяштааго промыслы многы о рабехъ своихъ πρόνοια sollicitudinem) [99]99
  См. [СЯС III: 359]. Из всех старославянских памятников слово фиксируется только в Супрасльской рукописи.


[Закрыть].

Насколько можно судить по материалам картотеки СЛРЯ XI–XVII вв., в текстах разных типов слово промысел употребляется в разных значениях. Несколько упрощая ситуацию, отметим, что промысел как ‘мысль’ встречается в текстах, содержание которых связано с церковной культурой, а промысел как ‘дело’ – в деловых, юридических и других текстах светского содержания. Значение ‘божественный промысел’, ‘провидение’ является наиболее частотным (хотя и не единственным) в древнерусских текстах XI–XVII вв. церковного содержания:

Да якоже братия отъ сего разумеемъ, яко ничьсо же бестроя ни бес промысла божия не бываетъ на земли (1076) ([Изборник 1076]. Цит. по: [СЛРЯ XI–XVII, 20: 171]);

Несмотря на то, что в XVII–XVIII вв. более актуальным и часто встречающимся у слова промысел становится значение ‘дело, занятие’ (что связано с увеличением в количественном отношении текстов светского содержания), значение ‘провидение’ по-прежнему остается одним из основных: Яко не звездным обхождением, но Божием промыслом человеческое житие строится (XVII в.) [100]100
  Алфавит рукопись БАН арх. Д. № 474 л. 30–67 XVIII в. Цит. по картотеке СЛРЯ XVIII в.


[Закрыть].

С понятием промысел (‘божественный замысел’, ‘план мироздания’) в современном русском церковном языке связано слово икономия (οικονομία), а в русском философском языке – слово идея [101]101
  Слово идея появляется в русском языке в начале XVIII века (первая фиксация относится к 1710 г. – [Смирнов 1910: 117; Фасмер II: 117]). В дальнейшем, судя по картотеке СЛРЯ XVIII в., оно используется очень активно. Популярности слова идея в литературном языке XVIII века способствовал Кантемир: Идея. Греческое слово, значит начертание предлежащей вещи, которая в уме нашем изображается чрез чувство или чрез другой какой образ разумения… Я бы идею назвал по-русски… понятием (цит. по [Веселитский 1972: 178]). В философском языке слово идея соотносится с еЯдпт Платона.


[Закрыть].

Хотя в контекстах, связанных с церковной жизнью, слово промысел в значении ‘божественный замысел’ активно употребляется и сегодня: На этом пороге люди обнаруживают, каждый в меру своей способности и глубины духа, Божью волю и Божий Промысел (1987) [102]102
  Митрополит Сурожский Антоний (Блюм). Молитва Господня. Молитва и жизнь (Цит. по Национальному корпусу русского языка).


[Закрыть].

Замысел человека

На основании СЛРЯ XI–XVII и его картотеки можно выделить три значения слова промысел, связанных с общим значением ‘мысль, замысел человека’:

– ‘замысел’ ‘намерение, решение’: Любы ли тебе те дела и что о тех делех твой промысл [СЛРЯ XI–XVII, 20: 171];

– ‘воля, желание’: Выбрали те судьи меня Петрушку к Соли Вычегоцкой к твоему государеву таможенному и их кабацкому збору въ целовалники своим заговором по кручине, не по промыслу моему и не по очереде моей (1626) [Там же];

– ‘помышление о чьих-либо интересах’, ‘забота, попечение’: Святый апостол Павел глаголет: аще кто о своих и присных в вере не промышляет, сей убо веры отвергся есть и невернаго горши. А ты, пастырю, вместо попечения и промысла, прислал грамоту в Пустоозерский острог… не исповедать нас, ни причащать (1668) [Там же].

Если в современном русском языке слово промысел сохранило значение ‘Божий замысел’ ‘провидение’, то контексты, где субъектом прт глаголе промыслити (промышляти) является не Бог, а человек, перестали быть употребительными. Однако в XVIII в. значение ‘замысел человека’ продолжало оставаться актуальным. Более того, в ряде случаев слово промысел в значении ‘замысел человека’ вытесняло промысел в значении ‘замысел Божий’.

Бог – царь – человек

В XVIII веке появляется значительное количество текстов, в которых земной владыка – царь уподобляется Небесному владыке – Богу [Живов, Успенский 1987]. В чин «Последование в неделю Православия», который был составлен в 1766 году, было включено анафематствование помышляющим, яко православные государи возводятся на престолы не по особому о них Божьему благоволению [Успенский 1998: 25; Никольский 1879, 49–50; ср. там же: 263]. Примерно в то же время возникают контексты, где царь наделяется некоторыми свойствами, присущими только Богу, в частности, к нему начинают применяться эпитеты, которые уместно использовать лишь по отношению к Богу. Наиболее ярким является наименование царя христом. Оправдывая такую барочную игру словами, Феофан Прокопович подчеркивал, что в греческом это слово значит ‘помазанник’ [Живов, Успенский 1987: 77]. Примеров такого наименования можно привести очень много. Так, например, в 1743 году иеромонах Симон Тодорский в Слове на рождение великого князя Петра Федоровича говорил: «… Христос, сиесть помазанец на всероссийский престол не приходит от колена инаго, токмо от семене Давида российскаго Петра Перваго» (цит. по [Живов, Успенский 1987: 81]). Словосочетание земной бог приобрело широкое распространение, поэтому слово промысел начинает по отношению к царю употребляться в тех же контекстах, в каких ранее оно употреблялось по отношению к Богу:

Так {…} ограждается безопасностью и тишиною извне любезное наше отечество попечительным промыслом Всеавгустейшия нашея Монархини (1792) [Панкевич 1792: 5];

Того ради, естьли кто из завистников благополучия нашего дерзнет неистовым, или коварным озлоблением миролюбивое Монархини нашея сердце на гнев подвигнуть, то познает о всем премудрый Ея промысл, и хотя он пространными морями, великими реками, или превысокими горами от нас покрыт и огражден будет, однако почувствовав свое наказание, помыслит, что иссякло море, прекратили течение реки, и горы опустившись в равныя поля претворились, помыслит, что не флот Российский, но целая Россия к брегам его пристала (1749) [Ломоносов I: 199].

В определенных контекстах (например, в панегирических словах) подобные словоупотребления перешагнули рубеж XVIII века. Так, например, духовенство Казанского собора в речи, обращенной к графу Строганову в связи с освящением собора, говорило:

Духовное сословие Казанскаго собора за щастие поставляет принести тебе, Сиятельнейший Граф, усерднейшее поздравление с излиянными на тебя от престола Монаршаго милостями. Но что суть воздаяния сии? что значит первейшее Российской Империи титло? сия высшая степень достоинств, на которую возведен ты ныне изволением Промысла небеснаго и земнаго? [ВЕ 1811, 19: 243].

В этом словоупотреблении обращает на себя внимание то, что слово промысел одновременно характеризует и волю царя, и Божью волю [103]103
  Такое смешение едва ли возможно в других литературных жанрах, о чем, в частности, свидетельствует явно пародийная надпись на могиле Дмитрия Ларина Господний раб и бригадир. Здесь смешение небесного и земного уже используется для создания комического эффекта.


[Закрыть].

Употребление слова промысел по отношению к царям имело свою специфику. Если по отношению к стране и подданным самодержец мог отчасти уподобляться Богу, то по отношению к Богу он был простым человеком. В результате создателю текстов каждый раз приходилось определять, какие слова будут использоваться для обозначения человеческого действия, а какие – для обозначения божественного. В этой связи чрезвычайно интересным является «Слово о флоте Российском и победе галерами над кораблями шведскими», произнесенное Феофаном Прокоповичем 8 сентября 1720 г. по случаю победы над шведским флотом при Гренгаме [Феофан Прокопович II: 45–61]. В этом слове Феофан доказывает слушателям, что создание русского флота – это реализация Божьего замысла, а не прихоть Петра I:

И зри, как премудрый Бог, который являет силу свою в малых и несущих вещех, и зде подобне сотворил. Понеже бо и богатство и повеление царское сильное есть, только бы к чему была воля его; того ради вся великая дела царским повелением творимая, разум человеческий наречет просто человеческая, не усмотревая в делах таковых, яко от сильнаго творимых, другой невидимой силы. И тако смотрети подобает на начало дела, от которой и каковой вины двигнулася к тому воля царева; аще бо и зде будет некая вина сильная, царское серце к делу понуждающая, яко на пример: нашествие неприятельское понуждает собирати воинство, делати крепости, сооружати аммуницию, и прочая, то и зде еще человек не глубоко разсуждающий, не увидит смотрения Божия, но все тое просто человеческим промыслом назовет. Аще же некая вещь малая, не нуждная и презренная двигнет дух монарший, и произыдет он к делу великому, не видети зде видимаго промысла, но мощно видети смотрение невидимое [Феофан Прокопович II: 48].

Отмеченное противопоставление слов промысел и смотрение соблюдалось далеко не всегда, поскольку существовало огромное количество культурно значимых контекстов, в которых слово промысел использовалось по отношению к Богу. Даже в «Слове о флоте российском» слова промышление и промысел два раза используются по отношению к Богу. Правда, встречаются они не в оригинальном тексте Феофана, а в приведенной им цитате из Василия Великого:

Сия того вина есть, [яко премудре разсуждает Василий Великий в своем шестодневии], что премудрый мира создатель, промышляя человеком взаимное друголюбие, не благоволил всем странам земным всякия плоды житию нашему потребныя произносити, ибо тогда сии жители на оных, а онии на сих ниже посмотрели бы. (…) Но понеже не возможно было людем имети коммуникацию земным путем от конец до конец мира сего, того ради великий промысл Божий пролиял промеж селения человеческая водное естество, взаимному всех стран сообществу послужити могущее [Феофан Прокопович II: 52–53].

Похожую ситуацию мы обнаруживаем и в «Слове на пришествие в Новгород Анны Иоанновны» (13 января 1732 г.). Основная идея этой проповеди – утвердить законность поставления Анны Иоанновны, чьи права на Российский престол были, как известно, достаточно сомнительными. Пересказав историю взаимоотношений Давида и Саула, Феофан проводит мысль о том, что поставление на царский престол является результатом воли Бога, а не человеческих интриг: Да слышателе, ясно видим, что державныя власти не силою, и хитростию человеческою производятся, но Божием смотрением и промыслом [104]104
  Слово на восшествие на престол Анны Иоанновны 19 января 1733 [Феофан Прокопович III: 187].


[Закрыть]. То есть здесь смотрение и промысел выступают в качестве синонимов. Однако в начале этой же проповеди слово промысел использовано в значении прямо противоположном: Властолюбивых человек, мимо Бога власть верховную похитить тщащихся, всякие умыслы и промыслы, и попечения, и хитрости и труды вотще идут [105]105
  [Там же: 182].


[Закрыть].

Рассмотренные примеры из текстов Феофана Прокоповича показывают, что он считал возможным использовать слова промысел как по отношению к Богу, так и по отношению к царю. Причем значение этого слова оказывалось почти противоположным. В одних случаях слово промысел соотносится со словом смотрение и противопоставляется силе и хитрости, а в других, наоборот, соотносится со словами умысел, попечение, хитрость, труд и противопоставляется слову смотрение.

При этом причины, по которым Феофан употребляет слово промысел в одном или другом значении, могут быть самыми разными. В «Слово о флоте Российском» он использовал слово промысел по отношению к действиям человека в тех случаях, когда стремился противопоставить действия Бога и человека, т. е. замысел человека называл промыслом, а замысел Бога – смотрением. Однако при цитировании он шел за оригиналом, а значит, допускал отступления от этой системы. В «Слове на восшествие на престол Анны Иоанновны» он не пытался лексически противопоставить дела Бога и человека, поэтому слово промысел в пределах одного текста может обозначать и волю Бога, и человеческое своеволие.

Промысел и помысел

Говоря о группе значений слова промысел, связанных с ментальной деятельностью, нельзя обойти вниманием родственное по происхождению и близкое по значению слово помысел (помысл). Любопытно, что оба слова могли быть переводом греческих слов πρόνοια, λογισμός (в зн. ‘рассуждение’), ἐπιϑυμία (в зн. ‘замысел’). Эти слова имели общий пучок значений, в частности, оба могли выражать смысл ‘замысел Бога’ и ‘замысел человека’. Промысел в значении ‘мысль человека’ постепенно уходит из употребления, при этом слово помысел в аналогичном значении сохраняется. В то же время слово помысел теряет значение ‘божественный промысел, провидение’ и начинает в этом смысле противопоставляться слову промысел.

Для современного языкового сознания слово промысел (‘промысел Божий’) имеет позитивный смысл, а слово помысел – скорее негативный. О том или ином событии говорится, что оно произошло промыслительно, то есть имеет некий высший смысл. В то время как помысел (‘греховные мысли’) – это то, что открывается на исповеди.

Промысел как дело

Занятие, дающее средства к существованию

Значение ‘дело, занятие’ у слова промысел появляется, по всей видимости, в XVI в. Краткая редакция Судебника 1589 г., определяя штрафы за бесчестье в зависимости от рода занятий и происхождения, использует слово промысел именно в этом значении:

А выблятку, который не от венчаные жены родилися, бесщестья две денги для материных промыслов; а блядям и ведуньям бесщестья две денги, по их промыслам; а татем и разбойником, и зажигальщикам, и ведомым лихим людем бесщестья нет, потому что оне лихие люди (1589) [Судебники 1952: 354].

В XVII в. слово промысел уже регулярно употребляется в таком значении:

Посланы к Москве к стряпчему к Михаилу Стахееву монастырские слуги для промыслу монастырских дел (1690) [106]106
  Книга приходо-расходная Покровского Суздальского монастыря. Цит. по картотеке СЛРЯ XI–XVII вв.


[Закрыть];

И всяк койждо своим промыслом хваляшеся и храбрством величахуся (1620) [Сказания Авр. Пал.].

Это значение является первичным, общим в большой группе других значений. Производными от ‘дело, занятие’ являются значения, конкретизирующие действие (‘торговля’, ‘ремесло’, ‘добыча полезных ископаемых’, ‘охота’ и т. д.) или же значения, появившиеся в результате метонимического переноса (‘способ осуществления действия’ [107]107
  Например: Некий человек мурина купил, мняше же, яко лености ради столь чоренъ бе приведшиже его домой нача всякими промыслами его мыть ([Притчи Эссоповы 1700]; цит. по картотеке СЛРЯ XVIII в.).


[Закрыть], ‘место действия’, ‘результат действия’ [108]108
  Например: Наконец буря весь промысл отняла у мореходцев ([Тредиаковский 1751]; цит. по картотеке СЛРЯ XVIII в.).


[Закрыть]). Все эти производные значения так же, как и общее значение ‘дело’, объединяются представлением о том, что промысел не просто ‘дело’, а ‘дело, являющее источником пропитания’, ‘дело, дающее средства к существованию’.

Тексты, где фиксируются значения, относящиеся к этой группе, имеют светское содержание и почти все являются непереводными. Вероятно, значение ‘дело’ развилось из значения ‘забота’, ‘попечение о чьем-либо существовании’. Таким образом, семантическая история слова выглядит следующим образом: промысел как ‘замысел’, ‘провидение’ → промысел как ‘забота’, ‘попечение’ (первоначально ‘забота Бога о человеке’, затем ‘забота человека о себе и своих ближних’) → промысел как ‘дело, являющееся источником пропитания’ (т. е. процесс, при помощи которого человек обеспечивает себя и своих ближних).

Следует отметить, что количество зафиксированных употреблений слова промысел в значении ‘источник пропитания’ заметно увеличивается в XVIII веке. По всей вероятности, это связано с двумя моментами. С одной стороны, в результате активного законотворчества и общей бюрократизации государственной жизни увеличивается количество документов, посвященных различным сторонам хозяйственной жизни. С другой – материальная сторона человеческого существования теперь куда больше интересует авторов текстов.

В значении ‘дело, приносящее доход’ слово промысел встречается не только в связи с занятием ремеслом и торговлей. Например, промыслом может называться деятельность управляющего, получающего процент с господского оброка:

Сие для меня столько показалось чудно, что я не оставил разведать о промысле господина управителя, чем он достает деньги и не можно ли того перенять, однакож промысел оказался для меня непереимчивой. Сия госпожа, сказали мне, имеет около трех тысяч душ, он всеми ими управляет, и сверх господскаго оброку имеет и свой с каждой же души (1769) [Поденьщина: 23].

Промысел в значении ‘дело, приносящее доход’ встречается и в первой половине XIX века:

Не редко теряются превосходныя способности небрежением о воспитании, многие также ограничиваются навыками в промысле, или в механических работах, довольствуясь тем одним, что посредством оных могут снискать хлеб насущный (1800) [Панкевич 1800: 67];

Все, что в Париже вкус голодный, / Полезный промысел избрав, / Изобретает для забав… / Все украшало кабинет / Философа в осьмнадцать лет (1824) [Пушкин VI: 14].

Из приведенных выше примеров отчетливо видно, что всякий промысел должен приводить к некоторому материальному результату (приносить доход). Если этого результата нет (или речь о нем не идет), используются другие слова, такие, как дело, ремесло, занятие и т. д. Это хорошо видно на примере литературных текстов. Наиболее ярко эту закономерность мы можем наблюдать в тех текстах, где слово промысел характеризует деятельность не человека, а животного. В подобных случаях авторы, как правило, специально сообщают читателю о том, какую материальную выгоду персонаж получает в результате этой деятельности. В. К. Тредиаковский пишет о промысле пчел, а Сумароков – о промысле лисицы. Характерно, что результатом промысла является добыча, некоторый материальный результат труда:

Летит пчела в пределы Флоры // Да тамо слезы ссет Авроры; // Росистый съемля мед с цветков, // Во внутренность включает жалом, // В количестве, по силе, малом; // О промысл пчельных хоботков (1756) [Тредиаковский 1963: 360].

Терновый куст, // Как ягодой, так шильем густ // И колется. Лиса ярится, // Что промысел ея без добычи варится (1787) [Сумароков 1957: 209].

Неправедный промысел

Поскольку средства к существованию можно получать разными путями, слово промысел может употребляться и в негативном контексте.

Как известно, в России отношение к человеку, работающему на себя, а не на общество, было не особенно одобрительным. Характерно, что слова мещанин, бюргер, делец (означающие, выражаясь современным языком, людей, принадлежащих к среднему классу и имеющих свое приносящее доход дело) приобрели резко негативную окраску. Этим объясняется и тот факт, что слово промысел (деятельность, направленная на получение дохода) в русском языке имеет как позитивную, так и негативную окраску, в то время как труд (просто деятельность, трата физической или интеллектуальной энергии) – всегда положительную.

Слово промысел может обозначать не только честный труд на себя, но и безнравственное, хотя и прибыльное занятие. Это значение фиксируется, например, в собрании пословиц Даля: Слава вору по промыслу [109]109
  [Даль 1957, 167].


[Закрыть]; Ох-охонюшки, хорошо жить Афонюшке; одним Фонюшка нехорош: промысел его негож [110]110
  [Даль 1957] (цит. по картотеке СлРЯ XVIII в.).


[Закрыть].Характерный диалог находим в комедии М. Попова «Немой» (премьера состоялась в 1766 году). Трофим – типичный для драматургии XVIII века слуга-плут – называет свою деятельность промыслом, что вызывает протест его возлюбленной:

Марина. Видишь, иногда одно слово все дело вершит. Слушай, я тебя также люблю: и хотя бешусь, сказав тебе это, да уже дело сделано; с таким только уговором, чтоб ты отстал от своих бездельств, и постарался ухватиться за хорошее рукомесло.

Трофим. Друг мой (…) Небо одну хитрость оставило мне в удел: всяк обязан по совести промышляти своими талантами; а у меня другаго промысла нет.

Марина. Так ты бездельство называешь промыслом? Трофим. Конечно так; и притом утверждаю, что оно ныне больше всего в употреблении [Попов II: 64].

Мы видим, что Марина противопоставляет промыслу своего возлюбленного ручной труд – рукомесло, хотя Трофим вполне корректно называет деятельность, приносящую ему доход, промыслом.

Часто, когда промысел противопоставляется какой-либо другой деятельности (например, ремеслу, искусству и т. п.), именно слово промысел используется с негативным оттенком: Не у ремесла вор, так у промысла [Даль 1957: 167]. Впрочем, и в пределах одного фрагмента текста слово промысел может использоваться как для обозначения достойного занятия, так и недостойного. Так, например, Михаил Панкевич использует это слово и в тех случаях, когда говорит о занятиях, отвлекающих человека от полезного труда, и говоря о полезной деятельности:

Сколько таковые прибегающие к ничтожным промыслам для своего пропитания, заслуживают по справедливости, чтоб их презирать, лишать всеобщей доверенности, и всеконечно уничтожать в обществе их существование, столько напротив полезныя состояния {…} достойны всеобщаго внимания и попечений о том, чтоб все, соразмерно пользе трудов, усердию и способности к ним {…} привлекательными поощрениями подкрепляемы были в привязанности и любви к каждому состоянию {…} чтоб каждый, прилепляясь к избранному предмету, уважал и протчия состояния и честные промыслы (1800) [Панкевич 1800: 90].

О том, что слово промысел означает труд на собственное благо, причем не только честный, но и преступный, свидетельствуют многочисленные контексты, в которых промыслом названа деятельность преступников, воров, нищих и проституток:

Я выгнана была без всякаго награждения, и принуждена продолжать сей проклятый промысел, который вам господам мущинам толь приятным кажется, и который для нас ничто иное, как самая пропасть бедности. Я пошла промышлять в Венецию (1769) [Вольтер 1769: 114–115].

Аналогичное словоупотребление обнаруживаем и в пушкинских «Братьях разбойниках»: Из подземелия мы в лес // Идем на промысел опасный [Пушкин IV: 66]. При этом противопоставление промысла и ручного труда сохраняется: