Текст книги "Сборник рефератов по истории. 11 класс"

Важным нововведением стала гласность суда. Судопроизводство в мировом суде было устным и гласным, только дела по нарушению семейных прав или оскорблению женской чести разбирались негласно, то же правило действовало, если по жалобам обе стороны просят о негласном разбирательстве. Таким образом, это позитивно отразилось на судопроизводстве России.

Следующей важной реформой стала земская реформа. 27 марта 1859 г. начала работу особая комиссия при Министерстве внутренних дел о губернских и уездных учреждениях.

Председателем данной комиссии был уже известный нам Милютин. Работала эта комиссия параллельно с Редакционными комиссиями по отмене крепостного права. Комиссия эта в первую очередь занялась вопросами реформирования уездного управления. Царское повеление от 29 января 1859 г. недвусмысленно требовало усиления полицейской власти в связи с реформой помещичьей деревни. Требование усиления полицейской власти в уезде содержится и в повелении царя от 10 мая 1860 г.

Исходя из этих, как мы бы сейчас сказали, руководящих указаний, Милютин предполагал, что «следует изъять из ведения полиции местные хозяйственно-распорядительные дела, как это было в николаевское время. Прежде всего следовало изъять из компетенции полицейского ведомства раскладку земских повинностей»[186]186
  Эйдельман Н. С. 158.


[Закрыть]. Эта чисто экономическая функция рождала целую цепь злоупотреблений полицейских чиновников, ставших объектом осмеяния в гоголевском «Ревизоре». Затем следовало изъять из ведения полиции судебные дела; следственная часть отделялась от исполнительной полиции, предполагалось создать институт специальных следственных судей в уезде. «Уездное полицейское управление должно было иметь совещательное присутствие из заседателей от трех сословий: дворян, крестьян и городских обывателей. Хотя это совещание имело весьма призрачные права, его нужно было, по мысли Милютина, чтобы прикрыть кричащее противоречие между этим проектом и принципом самоуправления в проекте реформы местного самоуправления»[187]187
  Там же. С. 161.


[Закрыть].

В апреле 1860 г. проект «Временных правил об уездных земских присутствиях» был представлен в Государственный совет, но в июне того же года царь распорядился возвратить его Министерству внутренних дел, чтобы оно предоставило этот проект вместе с проектом положения о губернских учреждениях. Это было логично. Но к этому времени наступил заключительный этап деятельности Редакционной комиссии, который целиком поглотил Милютина.

Когда эта работа была закончена – уже после 19 февраля 1861 г. – Милютин получил отставку. В Министерство внутренних дел пришел П. А. Валуев. Судьба земской реформы оказалась в его руках: он непосредственно возглавил комиссию об уездных и губернских учреждениях, в которой ранее председательствовал Милютин.

«В июне 1863 г. проект Валуева обсуждался на восьми заседаниях „соединенного присутствия“ департаментов законов и государственной экономии Государственного совета, а затем в течение августа-октября его обсуждал Государственный совет»[188]188
  Богданович А. В. С. 150.


[Закрыть]. Последнее заседание Государственного совета состоялось 19 декабря. 1 января 1864 г. царь утвердил этот проект.

В тот же день был обнародован указ Правительствующему сенату. Принятый закон не содержал каких-либо юридических норм, фиксирующих сословные преимущества дворян. Хотя куриальная система сохранилась, состав третьего крестьянского избирательного собрания формировался не из волостных старшин и сельских старост, а из выборных от волостных сходов. Как от первой курии (помещиков), так и от третьей (крестьян), избирался один гласный от каждых 3000 усредненных душевых наделов земли. Это было чисто внешнее равенство, так как в общей сложности у помещиков было больше земли, чем у крестьян. Председателем уездного земского собрания объявлялся уездный предводитель дворянства. Но во главе земских управ становились избираемые земскими собраниями лица. Председатель уездной земской управы утверждался губернатором, а губернский – министром внутренних дел. В определение компетенции земских учреждений были включены и вопросы народного образования, чего не было в проектах. Земские учреждения были выборными органами.

«Избиратели, по „Положению о земства“, делились на три курии: уездные землевладельцы, обладавшие землей не менее 200 дес. или другим недвижимым имуществом стоимостью не ниже 15 тыс. руб.; избиратели городской курии, обладавшие купеческими свидетельствами, владельцы предприятий и торговых заведений с годовым оборотом не менее 6 тыс. руб.; крестьянская курия не имела имущественного ценза, но по ней выборы были многостепенные»[189]189
  Карпачев М. Д. С. 62–63.


[Закрыть]. От каждого сельского общества избирались представители на волостные сходы, которые избирали выборщиков, а последние уже избирали гласных в уездные земские собрания. Уездные и губернские земские собрания и управы избирались раз в три года. Управы в составе до шести гласных избирались на земских собраниях. Итак, впервые в России было создано некое подобие избирательной системы буржуазного характера.

Следующая реформа, которую мы рассмотрим, была прямым следствием поражения России в Крымской войне (1853–1856 гг.). В ходе этой войны Россия и ее армия впервые за довольно продолжительный период времени была побеждена. В июне 1855 г. по окончании боевых действий генерал Ф. Ридигер в своей записке Александру II беспощадно вскрыл причины слабости армии: «…слепое исполнение приказов, превращающее воинов в бездумных и безынициативных марионеток, что в конце концов привело к вырождению армейского офицерства»[190]190
  Керсновский А. А. История русской армии. М., 1999. С. 155.


[Закрыть]. В другой записке он предлагал «…отказаться от чрезмерной централизации руководства армией; изменить всю систему обучения войск, переработав все уставы и предусмотрев одиночное обучение солдат, повысить уровень подготовки офицеров, увеличить сеть военно-учебных заведений; ввести строгую аттестацию при назначении старших командиров частей, предусмотрев увольнение тех, кто не удовлетворит требованиям аттестации»[191]191
  Там же. С. 157.


[Закрыть].

Наконец, для обсуждения этих предложений была создана специальная комиссия – «Комиссия для улучшения по военной части» под председательством Ридигера. В феврале 1856 г. в ее состав был введен знаменитый генерал Д. А. Милютин, старший брат уже известного нам Н. А. Милютина. Характер задач комиссии резко расширился по сравнению с первоначальными наметками Ридигера.

Она «…должна была изменить и упростить строевые уставы, улучшить вооружение, ввести в войсках занятия для физического развития солдат и офицеров, составить новую программу обучения войск в мирное время, изменить систему аттестации офицеров, установить новые принципы повышения офицеров по службе и в званиях»[192]192
  Там же. С. 173.


[Закрыть]. Но комиссия не решила ни одного коренного вопроса преобразования армии. Ситуация меняется после того как Милютина назначают министром армии и флота. Это происходит 9 ноября 1861 г.

Милютин вскоре собрал вокруг себя мыслящих офицеров и в короткие сроки составил план преобразования военного управления, представленного царю 15 января 1862 г.

Этот план преобразований был одобрен Александром II и лег в основу дальнейшей деятельности Военного министерства. В течение почти десятилетия осуществления этого плана реорганизации военной системы Милютину удалось к январю 1867 г. «…уменьшить численность войск до 742 тыс. человек»[193]193
  Там же. С. 177.


[Закрыть].

Запас обученных кадров к 1870 г. достиг 553 тыс. человек, что позволяло в военное время собрать крупную и маневренную армию. Существенным преобразованием в военном управлении было осуществление военно-окружной реформы. По «Положению о военных округах» «главный начальник округа становился командующим войсками, расположенными в округе. В пограничных округах на него возлагались обязанности генерал-губернатора, то есть он становился фактически высшим гражданским и военным должностным лицом в округе. Военно-окружное управление состояло из военно-окружного совета штаба, интендантского, артиллерийского, инженерного, военно-медицинского управлений и окружного инспектора военных госпиталей»[194]194
  Реформы или революция. СПб., 1992. С. 255.


[Закрыть].

Военно-окружная реформа повлекла за собой преобразование самого Военного министерства, которое по новому положению от 1 января 1869 г. сейчас состояло из императорской главной квартиры, военного совета, главного военного суда, канцелярии, главного штаба и семи главных управлений. Были расширены права министра, состав и функции военного совета, при котором состоял ряд комитетов.

7 ноября 1870 г. Милютин представил Александру II записку «О главных основаниях личной военной повинности», в которой он писал о «…новых явлениях в европейских вооруженных силах, которые имеют целью, не увеличивая состав армии в мирное время, резко расширить его во время военное»[195]195
  Там же. С. 261.


[Закрыть]. «Это обстоятельство, – писал он, – должно учитываться, и следует принять меры для достижения такой же мобильности в русской армии»[196]196
  Российские самодержавцы. С. 115.


[Закрыть].

В ходе обсуждений было решено, что срок службы в армии и во флоте остается десятилетним, из которых 7 – действительный и 3 года – в запасе, для лиц с высшим образованием срок действительной службы устанавливался в девять месяцев, а окончившим средние учебные заведения определялся срок в полтора года. Предельный возраст для призыва в ополчение – 40 лет. После долгих обсуждений царь наконец 1 января 1874 г. утвердил Устав о воинской повинности и подписал специальный манифест по этому поводу.

Таким образом, вооруженные силы царской России отныне стали жить по нормам буржуазного права. Эта реформа облегчила тяготы податных сословий в воинской повинности, открыла возможность для повышения грамотности народа (солдат обучали грамоте), усилила тягу к среднему и высшему образованию. Появилась возможность проникновения в офицерскую среду недворян, что уничтожало кастовость офицерского корпуса. Ярким подтверждением своевременности проводимых в армии преобразований стала победа России в русско-турецкой войне 1877–1878 гг.

Заключение

Итак, подойдя к концу нашего реферата, необходимо отметить, что следствием реализации реформ Александра II был переход от одного общественного строя к другому: вместо России феодальной рождалась Россия буржуазная. Это обстоятельство свидетельствует об объективной основе возможности «революции сверху» на рубеже 50-60-х гг. XIX в. Именно «революция сверху», а не революция вообще.

Хотя наше мышление признает приоритет общечеловеческих интересов над классовыми, мы не можем не видеть, что в истории всегда шла борьба не только классовых интересов, но и общенациональных с классовыми. Государство в России рассматриваемого времени было дворянским, помещичьим. Но всякий господствующий класс только тогда может удержаться у власти, если он, выражая свои интересы, вместе с тем защищает и интересы общества в целом – общенациональные интересы. В середине XIX в. главным интересом большинства общества, а большинство составляли крестьяне, стала отмена крепостного права, которое давно изжило себя. Александр II предпринял единственно верный шаг – шаг, который он не мог не сделать, желая удержаться на троне.

Но на самом деле Александр II до конца «революцию сверху» не довел. Логическим завершением «революции сверху» было бы создание представительного, пусть даже законосовещательного органа, что было бы шагом к конституционной монархии. Но на эту высоту Александр II не взошел. Именно это и заставило русское общество сменить надежду на «революцию сверху» на лозунг «К топору зовите Русь!» Самодержавие упустило уникальную возможность решить аграрный вопрос, извечно мучивший Россию.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Абрамов В. Ф. Российское земство: экономика, финансы, культура. М., 1996.

2. Богданович А. В. Три последних самодержавца. М., 1990.

3. Буржуазные реформы в России второй половины XIX в. Воронеж. 1988.

4. Герасименко Г. А. Земское самоуправление в России. М., 1990.

5. Карпачев М. Д. Истоки российских революций. М., 1991.

6. Керсновский А. А. История русской армии. М., 1999.

7. Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992.

8. Ланщиков А. П. Крестьянский вопрос вчера и сегодня. М., 1990.

9. Литвак Б. Г. Переворот 1861 года в России. М., 1991.

10. Реформы или революция: Россия, 1861–1917. СПб., 1992.

11. Российские самодержавцы, 1801–1917. М., 1993.

12. Эйдельман Н. «Революция сверху» в России. М., 1991.

ПАВЕЛ I. РОМАНТИЧЕСКИЙ РЫЦАРЬ, или ДЕСПОТ У ВЛАСТИ

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление

Глава I. Путь на престол

а) права на престол

б) становление личности

в) завещание Екатерины II

г) коронация

Глава II. Царствование (1796–1801 гг.)

а) внутренняя политика

б) внешняя политика

Глава III. Убийство Павла

Заключение

Библиография

Приложение

ВСТУПЛЕНИЕ

Павел I считается одной из самых спорных фигур в русской истории. Если доброжелательные современники описывали его как «мудрого, великого и милосердного монарха», то уже для Александра Сергеевича Пушкина он был доказательством того, что «и в просвещенные времена могут рождаться Калигулы». В русской историографии XIX в. мнения о нем преимущественно отрицательные[197]197
  Шильдер Н. К. Император Павел I. СПб.: 1901. С. 7.


[Закрыть]. Правление Павла было временем «произвольных прихотей и насилия», и, кроме того, «самой бюрократической эпохой» в истории русского государства, хотя император был не лишен и «черт определенного рыцарства»[198]198
  Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М.: 1983. С. 19.


[Закрыть].

Лев Николаевич Толстой считал, что «характер, особенно политический, Павла I был благородный, рыцарский характер». В письме к историку Бартеневу в 1867 г. он писал: «Я нашел своего исторического героя. И ежели бы Бог дал жизни, досуга и сил, я бы попробовал написать его историю»[199]199
  Оболенский Г. Л. Император Павел I. Смоленск: Русич, 1996, стр. 3–4.


[Закрыть].

Жизнь Павла Петровича отличалась такими трагическими чертами, «подобных которым не встречается в жизни ни одного из венценосцев не только русской, но и всемирной истории»[200]200
  Оболенский Г. Л. Император Павел I. Смоленск: Русич, 1996, стр. 3–4.


[Закрыть].

По этому поводу журнал «Русская старина» писал в 1897 г.: «Не подлежит малейшему сомнению, что личность Павла Петровича возбуждает у нас не только большой интерес, но и какое-то странное сочувствие к себе, не охлаждаемое самыми мрачными картинами его времени, набрасываемыми современниками. Характер Павла весь состоял из контрастов света и тени, в нем пробивались какие-то чисто гамлетовские черты, а такие характеры везде и всегда возбуждали и возбуждают к себе невольное сочувствие. Люди любят натуры порывистые, страстные и легко прощают им их заблуждения…»[201]201
  Оболенский Г. Л. Император Павел I. Смоленск: Русич, 1996, стр. 3–4.


[Закрыть].

ГЛАВА I. ПУТЬ НА ПРЕСТОЛ

Восшествие на российский престол Павла Петровича было столь же закономерным, сколь и случайным. Закономерным – потому, что он был единственным сыном Екатерины II и Петра III, правнуком Петра Великого. Случайным – по той причине, что в своем завещании Екатерина II, и об этом знали некоторые члены императорского света, лишала Павла права на престол, передав его старшему внуку Александру Павловичу.

Отношения между матерью и сыном всегда были прохладными, а в последние годы жизни Екатерины – откровенно враждебными. Дело в том, что у Павла были бесспорные права на российский престол после смерти (убийства) его отца, но они были узурпированы Екатериной II. Это понимали как в России, так и в Европе; прекрасно сознавала это и сама Екатерина, сознательно отстранившая сына от участия в государственных делах. Ее властолюбие оказалось неизмеримо сильнее материнских чувств.

В желании ущемить права наследника она не останавливалась ни перед чем, даже перед прямым оскорблением. В своих «Записках», составленных формально для Павла Петровича, но предназначенных для более широкого круга читателей, Екатерина по существу объявила его незаконнорожденным, давая понять, что отцом Павла был вовсе не Петр III, а Сергей Салтыков, один из ее любовников, причем в эту тайну была якобы посвящена покойная императрица Елизавета Петровна. Можно представить, какую тяжелую душевную травму нанесла мать нелюбимому сыну своим признанием.

Павел родился 20 сентября 1754 г. 0и сразу, по повелению Елизаветы Петровны, был отобран у матери, и его колыбель поставили в спальне императрицы. Мать увидела сына лишь на восьмой день. Императрица никому не доверяла внука, даже матери, которую ребенок видел редко, да и то в присутствии Елизаветы Петровны.

Общество мам и нянек, окружавших ребенка, оказало на него плохое влияние – рассказы о домовых и привидениях сильно действовали на воображение впечатлительного мальчика. Иногда от страха он прятался под стол, и всю жизнь боялся грозы.

Детство Павла прошло под заботливым оком одинокой и любвеобильной бабки, без материнской ласки и тепла. Мать оставалась для него малознакомой женщиной и со временем все более и более отдалялась. Когда наследнику исполнилось шесть лет, ему отвели крыло Летнего дворца, где он жил со своим двором вместе с воспитателями. Обер-гофмейстером при нем был назначен Никита Иванович Панин – один из знаменитейших государственных мужей своего времени.

Хорошо образованный, поклонник передовых европейских идей, Панин был сторонником конституционной монархии по шведскому образцу. Панин искренне полюбил смышленого, доверчивого мальчика, а тот, в свою очередь, сохранил на всю жизнь благодарность к наставнику, который был предан ему и принимал участие в его нелегкой судьбе, хотя и сыграл в ней роковую роль. Павел вынес из «панинского гнезда» свои политические воззрения и свое отношение к матери. Сделай Панин из своего воспитанника ловкого придворного льстеца, тихоню себе на уме, умеющего скрывать свои мысли и исподтишка составлять заговоры, – судьба Павла могла быть иной.

Среди воспитателей наследника были еще два замечательных человека – отец Платон и Семен Андреевич Порошин. Отец Платон способствовал воспитанию в наследнике высоких нравственных качеств – великодушия, щедрости, справедливости, поселил в его душе глубокое религиозное чувство.

С. А. Порошин учил мальчика арифметике и геометрии. Учился Павел отлично. Особенные способности проявлял к математике, это дало возможность Порошину записать: «Если бы Его Величество был партикулярный и мог совсем только предаться одному только математическому учению, то б по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем»[202]202
  Оболенский Г. Л. Император Павел I. Смоленск: Русич, 1996. С. 36.


[Закрыть].

Внешне Павел был скорее непривлекателен. Современники писали, что его фигура не очень бросалась в глаза, его вид не был величественным. Павел был маленького роста, лицо его, как видно на портретах того времени, «не относилось к красивым». Как утверждают, в пубертатном периоде уродство настигло его, «как злой недуг», и превратило детское лицо «в грубый лик с забавно вздернутым носом и толстыми губами», которые злые языки сравнивали с мордочкой пекинеса[203]203
  Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М.: 1983. С. 37.


[Закрыть]. Имея слабый характер и чрезмерную фантазию, он был подвержен «пагубной склонности к болезненной, преувеличенной экзальтации», которая раздувала «любое представление до самого предельного размера и любое настроение до предельного рыцарского великодушия или же слепой страсти и тиранической ярости».

В 1773 г. Павел, которому только что исполнилось девятнадцать лет, был женат на Гессен-Дармштадтской принцессе Вильгельмине (в православии Наталье Алексеевне). Екатерина II едва ли не способствовала сближению своей юной невестки с красавцем Андреем Разумовским, ближайшим другом сына, и сама же объявила обманутому, что он рогоносец. Наталья Алексеевна умерла от родов в апреле 1776 г., а глубоко потрясенного изменой Павла уже в сентябре того же года чуть ли не насильно повели под венец с принцессой Вюртембергской Софией Доротеей (в православии Марией Федоровной). Она оказалась верной, любящей супругой, родившей мужу десять детей. Мария Федоровна, наверное, была единственным человеком в Российской империи, до конца своих дней сохранившим светлую память об убитом государе.

Екатерина II последовала примеру Елизаветы Петровны, отобрав у Павла и Марии Федоровны троих их сыновей и определив к ним воспитателей по своему выбору. Особо отличала Екатерина старшего внука – Александра, задумав передать ему российский престол. Александр Павлович был посвящен в намерения бабки: словом, его известное двоедушие определилось уже в детские годы. Вынужденный постоянно лавировать между отцом и бабкой, Александр поочередно предавал обоих. Согласившись принять престол в обход отца, Александр незадолго до смерти Екатерины раскрыл Павлу ее намерения, заверив отца, что никогда не посягнет на его права.

И все же судьба Павла как наследника престола висела на волоске, пока была жива его мать. По всем данным, обнародование завещания императрицы предполагалось либо на Екатеринин день – 7 декабря 1796 г., либо на 1 января 1797 г. Но 6 ноября Екатерину II сразил апоплексический удар, в результате которого она лишилась дара речи. К счастью для Павла, его мать умерла, не приходя в сознание.

Ответственность за обнародование завещания Екатерина II возложила в свое время на вице-канцлера графа Безбородко, у которого в решающий момент не хватило духу выполнить волю императрицы. Как утверждают источники, именно Безбородко помог Павлу избавиться от завещания Екатерины II. Тотчас по получении известия о кончине своей матери Павел с Безбородко отправились в ее кабинет и там уничтожили пакет с надписью: «Вскрыть после смерти моей в Совете».

За свою преданность Безбородко был вознагражден уже через несколько дней, получив княжеский титул, 30 тыс. десятин земли и 6 тыс. крепостных душ.

Насчет уничтожения завещания Екатерины II есть и другая версия: Павел сохранил документ, завещав распечатать его и по прочтении уничтожить тому, кто будет царствовать ровно через сто лет после его смерти. В 1901 г. Николай II исполнил волю прадеда[204]204
  Песков А. М. Павел I: ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 1999. 420 с. С. 128…


[Закрыть].

Торжественный въезд императора Павла в Москву (29 марта, в Вербное воскресенье), кроме присущей ему обыкновенной пышности, имел, по отзыву некоторых очевидцев, и некоторые курьезные стороны, соответствовавшие, вероятно, оригинальному характеру этого государя. В церемонию торжественного въезда включены были все придворные чины – камергеры и камер-юнкеры. Во время самой церемонии въезда ничего не было смешнее, чем видеть этих, привыкших только разгуливать по гладкому паркету, придворных верхом на лошадях, не умеющих держаться и управлять ими. Многих лошади заводили куда хотели, и оттого эти изящные царедворцы теряли свои ряды и производили большую путаницу во время шествия. Притом в день торжественного въезда стоял большой мороз, и «это случайное явление немного повредило парадности и стройности шествия. Многие из придворных оказались в пресмешном и в то же время жалком положении», некоторых из них положительно приходилось снимать с лошадей окоченевшими от холода.

Отличительную особенность торжественного въезда императора Павла составляло и то, что во время въезда выстроены были все чиновники, военные и статские, которые, будучи одеты в официальные мундиры того времени, ехали по два в ряд, что составляло длинную-предлинную линию. Император сам ехал один, а несколько позади него ехали два великих князя.

Церемония коронования происходила известным порядком. Кроме драгоценных императорских регалий, Павел при своем короновании наложил на себя далматик, одежду, которую древние цари надевали на себя сверх кафтанов при венчании на царство. Уже после далматика император возложил на себя порфиру. Как на одну из особенностей этой коронации следует указать на то, что теперь короновалось не одно лицо, как это было до сих пор, а два: император и императрица – супруги. По совершении обряда коронования император сел на своем престоле и, положив регалии на подушки, подозвал к себе императрицу. Императрица, приблизившись к императору, стала на колена, тогда император, сняв с себя корону, прикоснулся ею к голове императрицы и корону опять возложил на себя.

Немедленно подана была меньшая корона, которую император возложил на голову императрицы. Затем на нее возложены были орден св. Андрея и императорская мантия. По рассказам некоторых современников, император Павел сам вошел в святой алтарь для причащения святых таинств и, как глава церкви, сам взял со святого престола сосуд и таким образом причастился. По совершении чина коронования император Павел, стоя на престоле, во всеуслышанье прочитал фамильный акт о престолонаследии, где он, между прочим, первый из русских государей официально называет себя главою церкви.

В торжественный день своей коронации император Павел издал три замечательных «узаконения»: учреждение об императорской фамилии, установление о российских императорских орденах и акт о престолонаследии.

Первые минуты и часы правления принесли освежающие меры: прекращались военные действия в Закавказье, отменялся недавно объявленный рекрутский набор, разрешалось подавать прошения на имя самого государя, и государь обещал сам отвечать на жалобы подданных. Сразу стало ясно: символами нового царствования будут порядок и справедливость. Было очевидно – император ищет дела и хочет собственными руками, подобно Петру I, обустроить государство, которое Господь ему предназначил. Он своеручно составил бюджет на следующий год.

На третий день все поняли: в стране идут реформы.

Через неделю обнаружились первые признаки оппозиции.

Через две начались первые отставки, аресты и ссылки.

К концу месяца стало ясно: то самое, чего так боялись в ночь с 6-го на 7-е ноября, началось.

ГЛАВА II. ЦАРСТВОВАНИЕ

В начале своего правления Павел I задумал перемены во внутренней политике страны, за что дворянство невзлюбило его, встало в решительную оппозицию к нему. Память о Павле и его деятельности в сознании дворянства была отравлена всеми теми невзгодами, которые обрушились и на высших представителей дворянства, и на все сословие со времени вступления Павла на престол. Простые же люди иначе относились к Павлу: народ ценил его за «справедливость» и «строгость», благодаря которым установлено было правосудие и быстрое решение дел, устранялись злоупотребления и притеснения и несколько улучшалось положение низших классов общества.

Павел придавал большое значение политической централизации и бюрократической рационализации. При этом он уделял особое внимание центральным органам, которые с петровских времен находились под руководством коллегии. Организационная структура государства и общества была подвергнута проверке и реорганизации, были восстановлены пять старых отраслевых коллегий (камер-, коммерц-, берг-, мануфактур-коллегии, а также главная солевая контора), созданы департаменты уделов и новые ведомства – Государственное казначейство, управление водных сообщений, а также «Экспедиция государственного хозяйства, обеспечения иностранцев и крестьянского хозяйства». Очевидно, действия Павла были нацелены на полное преобразование всего центрального управления, которое должно было состоять не из коллегий, а из семи отраслевых департаментов (юстиции, финансов, военного, морского, иностранных дел, коммерции и казначейства) во главе с министрами, несущими личную ответственность.

Масштаб консервативных тенденций во внутренней политике Павла отражает усилия, направленные на то, чтобы привить своим подданным прямо-таки рабскую покорность. Примером является изданный в 1789 г. «Регламент Санкт-Петербурга», делающий иллюзорным городское самоуправление. Регламент фактически превращал столицу государства в «казарму» (Г. Грищева)[205]205
  Песков А. М. Павел I: ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 1999. 420 с. С. 136.


[Закрыть]. В указе точно устанавливался служебный домашний распорядок дня для жителей. Распорядок всей жизни населения столицы, в том числе и дворянства, регламентировался и целым рядом более мелких полицейских распоряжений, за нарушение которых полагалось строгое наказание.

Боясь влияния Французской революции, Павел I, дабы избежать «якобинских» настроений, прервал всякие сообщения с зарубежными странами. Все частные типографии были закрыты, ввоз иностранных книг, нот и картин запрещен. Было, например, официально запрещено носить круглые шляпы и одежду по французской моде, нельзя было употреблять такие слова, как «нация», «конституция», «республика» или «гражданские права». Кроме того, Павел так «заботился» обо всех русских подданных, учившихся за пределами государства, что велел отозвать их назад.

Испытывая «маниакальную страсть» (X. фон Бехтольсхаим)[206]206
  Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М.: 1983. С. 46.


[Закрыть] к военному делу, Павел интенсивно занимался армией. Бросалось в глаза его стремление заниматься военными делами вплоть до мелочей, например до установления норм для артиллерийских лошадей. В остальном он считал, что надежное преобразование армии гарантировала бы организация всех войск по образцу его гвардии в Гатчине. Генералы, например Суворов, которые противились проводимой «пруссификации», попали в опалу, в то время как преданные гатчинские друзья, такие как Аракчеев, теперь делали карьеру.

Первые реформаторские мероприятия касались преобразования гвардии и переустройства всей армии, в частности, пехоты и кавалерии, для которых – с учетом опыта Семилетней войны – были изданы новые уставы. Ядро армии – пехота, кавалерия и гарнизонные части – состояло почти из 369 тыс. человек, на содержание которых государство должно было затрачивать 24,1 млн рублей, и было организовано «по типу будущих военных округов» (Е. Амбургер)[207]207
  Черкасов П., Чернышевский Д. История императорской России. М.: Международные отношения, 1994. 444 с. С. 234.


[Закрыть], разделено на двенадцать дивизий, названных по месту их дислокации в мирное время. В целом, военные реформы Павла сводились к более четкой организации, быстрой мобилизации и большей маневренности армии, а также к ликвидации коррупции.

Изменения в церковной сфере были нацелены прежде всего на более четкую и эффективную организацию. Так, в 1797 г. был учрежден юридический отдел с приведенным к присяге казначеем, а два года спустя определено, что границы епархий должны соответствовать границам соответствующих губерний.

Кроме того, была проведена проверка соответствия церковного штата количеству, установленному уставом, с целью отправки «лишних» людей на военную службу. Павел также обращал внимание на то, чтобы Священный синод следил за «благонравностью» духовенства и посредством соответствующих указов заботился, например, о том, чтобы священники не принимали участия в крестьянских мятежах. В итоге реформы Павла не только не привели к хорошим отношениям между государством и духовенством, но и еще больше способствовали низведению церкви до «учреждения, обслуживающего государство»[208]208
  Клочков М. В. Очерки правительственной деятельности времен Павла I. Ппетроград, 1916. С. 58.


[Закрыть].

Политика Павла I в крестьянском вопросе – не политика «защитника» простого народа, как считали некоторые дореволюционные историки. Здесь он скорее продолжатель дела своей матери. Уже начало павловского царствования было ознаменовано раздачей государственных крестьян в частное владение. По имеющимся данным, за четыре года своего правления Павел раздал в частные руки до 600 тыс. душ, перегнав по темпам даже Екатерину II, которая раздала 850 тыс. крестьян за 34 года. Свои действия Павел оправдывал соображениями гуманности, считая, что государственным крестьянам жилось намного хуже, чем помещичьим. «По-моему, – говорил он, – лучше бы и всех казенных крестьян раздать помещикам. Живя в Гатчине, я насмотрелся на их управление; помещики лучше заботятся о своих крестьянах, у них своя отеческая позиция»[209]209
  Черкасов П., Чернышевский Д. История императорской России. М.: Международные отношения, 1994. 444 с. С. 315.


[Закрыть].