Текст книги "Ладья у переправы. Стихотворения"

Страданья душу укрепят…

 
Порой Яик наш белый, снится мне,
Как встарь, переплываю на коне…
О, где тот день?
В степи бескрайней Белая Орда
Пасла спокойно мирные стада.
О, где тот день?
Сапожник не ленился, не скучал –
Из кож оленьих сапоги тачал.
О, где тот день?
С искусством ратным воин был знаком,
Надёжно латы стягивал шнурком.
О, где тот день?
Он с кованой секирой боевой,
Не зная страха, устремлялся в бой.
О, где тот день?
Длиною в шесть локтей своё копьё
Метал он в цель и поражал её.
О, где тот день?
В тугом колчане каждая стрела
В лихих боях врага настичь могла.
О, где тот день?
Бродили – многочисленны, тучны,
По берегам Эдиля[19]19
  Эдиль – тюркское название Волги.


[Закрыть] табуны.
А чтобы резвых кобылиц доить,
Их связывали, усмиряя прыть.
В огромных бочках пенился кумыс…
На праздник песни радостно лились,
Стекались гости к нам из деревень…
Когда, когда вернётся этот день?
 

 
Когда, кочуя, видишь берега,
Где зеленеет у воды куга, –
Не станешь ты об этом сожалеть.
Когда, от жажды боя охмелев,
Ты сядешь на коня, как грозный лев, –
Не станешь ты об этом сожалеть.
Когда кольчуги леденящей сталь
Почувствуешь на теле, то едва ль
Ты станешь и об этом сожалеть.
Коль на пиру или в объятьях сна
Не слезешь с вороного скакуна –
Не станешь ты об этом сожалеть.
Когда красавиц поцелуешь ты,
Чьи лица, словно первый снег, чисты, –
Не станешь ты об этом сожалеть.
Коль вражья рать в степи подымет пыль,
Усеют стрелы землю, как ковыль,
Когда от дыма замутится синь,
От крови станет мягкою полынь,
И на кургане в яростном бою
Сложить придётся голову свою –
Не станешь ты об этом сожалеть!
 
 
(Из предсмертного цикла)
Был аргамак горячий мой
Убит коварною стрелой.
Пронзила мускулы стрела,
Все тридцать два насквозь прошла.
Бьёт кровь густая, как фонтан,
И не прикрыть кровавых ран…
А нынче смерть за мной пришла:
Бедро мне пулей обожгла.
Струится кровь, в крови саксыр[20]20
  Саксыр (ног.) – зимние штаны из жеребячьих или козьих шкур шерстью внутрь.


[Закрыть], –
Видать, пора покинуть мир.
Смертельна рана, глубока,
А жизнь мила, а жизнь – сладка!..
Спешите, лекари, беда!
Когда ж придёте вы, когда?
Жил без сподвижников, и вот
Смерть в одиночестве грядёт!..
 

 
В неполных восемнадцать лет успел ты возмужать,
Рос не по дням, а по часам, чтоб быть отцу под стать.
Как солнца луч, ты мне светил в весенний месяц май,
Украсил ты кыпчакский род, цветок степей – Косай!
Не зря отец твой Досмамбет, наследника любя,
Сам жеребёнка изловил арканом для тебя.
Растил и холил жеребца, а время подошло,
Он сам сынишку посадил в походное седло.
С дней детских лоб твой не знаком был с бритвою не зря, –
И вот украсил славный чуб чело богатыря!
Чуб развевался на ветру, как знамя, тут и там,
И гусь летящий посылал тебе с небес салам.
Таким ты был, мой сын Косай, отважный молодец…
Когда поехал на войну бить турок твой отец.
И турки – славные бойцы, что истину скрывать!
Да только твой отец умел и турок побеждать!
Ты не видал тех битв, Косай, а мне в ночном бою,
Увы, увидеть довелось и смерть, и кровь твою…
Победа славною была, бесценным был трофей, –
То слёзы поздние отца, боль матери твоей.
От горя разум потеряв, запричитала мать,
Отец уж сына не найдёт, хоть будет век искать…
Страданья душу укрепят, осилю я беду
И утешение себе в боях с врагом найду.
Пускай земля родных степей твою не давит грудь,
Ты смерти заглянул в глаза, избрав отважных путь.
Ты так мечтал, чтоб враг не смел родной земли топтать, –
Не думал в лагере врагов я сына повстречать!
Узнай, Косай, что кровь твоя к отмщению зовёт,
Не забывает о своих сынах степной народ.
Святая кровь твоя отцу и брату дорога:
Мы будем, не жалея сил, в боях рубить врага!
 

 
Белеющие дали я принял за рассвет,
Венеру мнил я солнцем, хоть солнца в небе нет.
В простых степных колючках коня я увидал,
А куст, цветущий в поле, шатром походным стал.
Как много суетимся мы в пору летних дней,
До смерти загоняем лихих своих коней.
Зачем мы заставляем девиц так долго ждать,
Их яркие накидки на солнце выгорать?..
 

 
Враг напал на нашу крепость, тигру он подобен.
Нагло лезет он на стены, натиск смел и злобен.
Кто прогонит супостата? Видно, не иначе,
Как джигит, убитый страхом, на бессильной кляче!..
Неужели друг и недруг от меня отвыкнут,
«Воин Досмамбет явился!» – никогда не крикнут?
 

 
Начинаются все реки с одинаковых ручьёв,
В чём Стамбулу уступает стольный город мой, Азов?
Чем я хуже ханских деток? Тем, что мой отец – не хан?
Разве я плохой наездник? В чём, скажите, мой изъян?
Я не хуже сына бия[21]21
  Бий – звание правителя Ногайского государства.


[Закрыть], не обижен я Тангри[22]22
  Тангри – языческий бог неба у тюрок.


[Закрыть],
Небо силой наделило в пору утренней зари.
Хоть в Азове всех джигитов знаешь с детства ты, и всё ж
Коновязь для аргамака, Досмамбет, ты не найдёшь!
Всеми предан… в диком поле дует ветер ледяной,
Много дней пройдёт, покуда стает снег в степи весной.
Одинокая кибитка Досмамбета вдаль везёт,
Он не видит рядом друга, только степь да гулкий лёд!..
И скитальцу безотказно служит лишь своя рука,
Едет он навстречу солнцу, и дорога далека…
Мир загадок дивных полон, коли ты ещё юнец,
К старости он станет ношей, непосильной под конец…
Жизнь промчится, и ворота распахнутся в царство мглы.
Да покинет мир несчастный Досмамбет Азаулы!
 

 
За озером, где лес стоит сосновый,
Случайно мной камча[23]23
  Камча – кнут (символ власти), потерять который было равносильно поражению в битве.


[Закрыть] обронена.
Оленья шкура служит ей основой,
Ремни – из кожи юного слона.
 
 
А рукоять из меди как искрится,
Обёрнутая нитью золотой!
Вдруг крот её изгложет иль лисица…
Что скажет мне Азов престольный мой?
 
 
Когда про мой позор узнают деды,
Что станут говорить в сердцах они?
Что Досмамбет вернулся без победы
И омрачил последние их дни?
 
 
Коль матери услышат о потере,
Их груди вмиг лишатся молока.
И дочки могут пошатнуться в вере:
«Пропал отец», – решат наверняка.
 
 
Когда друзьям проведать доведётся,
Иль сыновья о том узнают вдруг, –
Им всем тогда искать меня придётся:
От чьих погиб отец неверных рук?
 
 
Красавицы в моём дому просторном
Решат, что вдруг погасли все огни.
Враги же возликуют непритворно:
«Как славно!» – позлорадствуют они…
 

 
Эй, люди, проезжайте мимо!..
Зачем заглядывать в мой дом?
Иначе, выйдут оба сына –
Что скажете вы им потом?
Коль Исакая и Косая
Увидите в родной стране,
И, землю с плачем обнимая,
Они вас спросят обо мне,
Скажите им, что дом из бурки
Отец в степи соорудил,
Что ранили в сраженье турки,
И я приду, коль хватит сил…
Но если душу хоть немного
Не облегчит им ложь моя,
Скажите: хоженой дорогой
Пошёл проведать предков я…
 

Перевод с ногайского

Иса Капаев

Иса Суюнович Капаев – известный ногайский прозаик и поэт – родился 16 июня 1949 года в ауле Эркин-юрт. В 1975 году окончил Литературный институт имени М. Горького в Москве.

Ещё в студенческие годы начал публиковаться в ведущих московских литературных журналах, был удостоен премии журнала «Юность» за рассказ «Верность очагу». В 1975 году в Черкесске выходит его первая книга на ногайском языке «Куржун». В 1978 году в издательстве «Современник» публикуется книга И. Капаева «Есть такие парни», удостоенная премии Всесоюзного литературного конкурса им. Н. Островского. После успешного дебюта продолжают выходить сборники рассказов и повестей на ногайском и русском языках. К концу 80-х годов только в Москве вышли сборники повестей «Есть такие парни», «Сказание о Сынтаслы», «Гармонистка», «Вокзал», «Шёл человек по городу». Успехи молодого писателя не остались незамеченными литературной критикой, справедливо отметившей талантливость его произведений. В 80-90-е годы И. Капаев активно участвует в литературной и общественной жизни страны, неоднократно становится лауреатом литературных премий, стоит у истоков создания литературного журнала «Половецкая луна». С 1991 года он является главным редактором этого журнала, всячески способствуя повышению его художественного уровня в то нелёгкое время, когда у многих литераторов не было душевных сил для творчества и просто опускались руки.

Исе Капаеву в равной степени подвластны разные литературные жанры – и проза, и поэзия и драматургия… И в каком бы жанре он ни трудился, все его произведения пронизаны болью за свой вымирающий народ, безграничной любовью к нему. Причины горьких испытаний народа автор пытается искать в прошлом. Устами своих героев он говорит о том, что за всё в этой жизни приходится платить полной мерой: и за подвиги, и за преступления. Сравнивая свой народ с гипотетической Атлантидой, поэт с горестью говорит: «В пучине остров мой загадочный, и я с ним гибну безвозвратно…» И читая его художественно-публицистический роман «Книга отражений», проникаешься ощущением, что это не пустая метафора, а кровь сердца поэта…

Жизнь подарила мне счастье встретиться с Исой Капаевым, беседовать с ним, переводить его стихи. Мне очень близки его мысли, переживания, бескомпромиссное стремление к правде жизни…

Подборка стихов публиковалась в газете «Литературная Россия» в 1988 году.

Зовёт степная лира…

 
«То, чего на свете нету,
Не догнать на скакуне», –
Наших предков мудрость эту
Довелось услышать мне.
 
 
Только, мудрости не внемля,
Здравый смысл не взяв в расчёт,
На рысях прошёл всю землю
Беспокойный мой народ.
 
 
В путь зовёт степная лира,
И седлаю я коня.
Всё, как Мусеке-батыра[24]24
  Мусеке-батыр – исторический герой ногайского эпоса, считается автором многих песен, жил в XVII веке.


[Закрыть],
Нынче радует меня.
 
 
«Ты, туман, – моя дорога,
Покрывало – облака»[25]25
  Слова из песни Мусеке-батыра.


[Закрыть],
В песне радость и тревога,
Ковылём звенят века!
 
 
Вечный странник, пел он много,
Славный подвиг – по плечу…
Так и я в конце дороги
Вечность обрести хочу!
 

 
Не скажу, как это было,
Наяву или во сне…
Только тень моя решила
Задавать вопросы мне.
 
 
Все слова не вспомнишь сразу…
Помню, душу обожгла
Полная злорадства фраза:
«Сторона твоя мала…
 
 
Звёздочка на небосклоне –
Твой народ средь всех племён.
Без труда на стадионе
Разместиться может он.
 
 
И стихи твои читает
Только улица одна…»
На глаза мне наплывает
Сразу гнева пелена.
 
 
Но минует непогода,
И ответ приходит вдруг:
«В круг великого народа
Заключён наш малый круг.
 
 
Мы в могучую державу
Прочно спаяны навек,
И величие по праву
Делит каждый человек!
 
 
Горевать нам не пристало,
Если есть друзья вокруг.
Знаем мы, что круг наш малый
Заключён в великий круг!»
 

 
Я удивляюсь лицемерию,
Тех, что скорбят об Атлантиде,
Взывают к нашему доверию,
В нас простаков наивных видя,
 
 
И, напустив туман мистический,
Шутя жонглируют веками,
Хотя в сей материк мифический
Наверняка не верят сами.
 
 
Достанет в ваших душах совести –
Бежать из призрачного плена?
Я – сын вполне реальной области.
Взгляните на аборигена!
 
 
Как пульс мой бьётся лихорадочно!
То боль моя гудит набатно:
В пучине остров мой загадочный,
И я с ним гибну безвозвратно…
 
 
Шумит вокруг вода забвения,
Напрасны все мои усилья.
И задыхаюсь в мутной пене я,
И смерть спешит расправить крылья.
 
 
И вам не будет удивительно,
Когда мы скроемся из виду….
Но я смеюсь в лицо презрительно
Всем тем, кто ищет Атлантиду!
 

 
Медведь живёт в железной клетке.
Пускай в неволе, но живой…
К нему играть приходят детки,
И крыша есть над головой.
 
 
Вокруг его железной клетки
Растут деревья до небес.
Из клетки видит мишка ветки
И думает, что это лес.
 
 
Хоть дверь распахнута нередко,
Медведь не думает бежать:
Он так привык к железной клетке, –
Не жизнь, а просто благодать!
 
 
Чего ж ревёшь ты, бедолага?
Да не реви ты, не реви…
Без клетки не пройти ни шага.
Живи… но только так живи!..
 

 
Живите, дети, подрастайте.
Пусть счастье светит вам в пути.
Мытарств и горестей не знайте,
Что нам пришлось перенести.
 
 
От испытаний плечи гнутся,
Седеют люди с юных лет.
Планета может содрогнуться
От всех лихих отцовских бед!
 
 
Не озирайтесь же напрасно
С опаскою по сторонам.
Позор – глядеть подобострастно
В глаза отпетым подлецам!
 
 
Открыто по земле шагайте
И знайте: страх преодолим!..
Живите, дети, подрастайте
И пойте голосом своим!
 

 
Я тьме бросаю вызов свой!
Пусть враг мой во сто крат сильнее,
И ждёт меня неравный бой –
Я струсить права не имею.
 
 
Не преклоню пред ним колен,
Не стану сожалеть украдкой
О том, что я не сдался в плен,
А выбрал смерть в кровавой схватке.
 
 
Я знаю, враг неодолим,
Но сердцем гибель не приемлю:
Всё грежу, как схвачусь я с ним,
И в битве – он падёт на землю!
 

 
Когда придётся умереть,
Я стану ветерком беспечным:
Мне очень нужно посмотреть
В глаза врагам своим извечным,
Тем, что, не пропустив ни дня,
Душили доблестно меня…
 
 
Когда забудусь в смертном сне,
Я стану чист, как воздух горний:
Пусть детям дышится просторней
И легче, чем дышалось мне.
Хоть прекратится жизнь моя,
Незримо с ними буду я…
 

 
Солнце на меня глядит в окно,
Я же из окна на мир взираю.
Знаю, что идти пора давно.
Но куда? Зачем?..
Того не знаю.
 
 
В парк знакомый тихо я вхожу,
Повстречав знакомого, киваю.
По тропинкам долго я кружу,
Но зачем я здесь? Увы, не знаю!..
 
 
И, как будто что-то натворил,
Долго маюсь, от стыда сгорая.
А потом плетусь домой без сил
И живу, живу… Зачем?..
 

 
Не тороплюсь я жить беспечно,
Жизнь оборвётся – что с того?..
Я знаю, время бесконечно,
А это значит – нет его…
 
 
Перед пространством страх мне не дан,
На свете всех земель не счесть…
Простор был предками изведан.
Я твёрдо знаю, что
Я – есть!
 
 
Я – сын отца, я – сын народа.
Кормилица-Земля – мне мать.
Мне высшая дана свобода –
Под небом жить, любить, страдать.
 
 
И если даже жить устану,
Свои желанья утоля,
Я повторять не перестану:
«Я так же вечен,
Как Земля!»
 

 
Гнил на ветке старый плод,
От себя изнемогая.
Дням последним вёл он счёт,
Вял, о скорой смерти зная.
 
 
Будто выбившись из сил,
Он отдался воле рока…
В недрах искру он носил,
Скрытую от глаз до срока.
 
 
Видно, время подошло,
Как всему приходит время…
И под солнцем проросло
Новой, буйной жизни семя!
 

 
Увы, история богата
Следами низости звериной –
Мы помним подлость Герострата,
Глумление над Кюль-Тегином[27]27
  Кюль-Тегин (685–731) – известный военный и политический деятель Второго Тюркского каганата.


[Закрыть].
 
 
Нам в школе с точностью отменной
Расскажут всё про время оно:
О разрушенье Карфагена,
Об униженье Вавилона.
 
 
О том, как дикие тимуры
Наш край незванно навещали,
Сдирали с наших предков шкуры,
Селенья в пепел превращали.
 
 
В наш век нехватки нет в примерах –
Немало знаем мы историй
О всех фашистах-изуверах,
Про пытки, газ и крематорий.
 
 
Наш мир наслышан о подонках,
Которых мать вскормила грудью…
…Велик флейтист, игравший звонко
Один в долине, на безлюдье.
 
 
Простому каменщику слава,
Построившему дом в пустыне.
Да славится праматерь Хава[28]28
  Хава – Ева в мусульманской традиции.


[Закрыть],
Потомки чтут её и ныне.
 
 
Будь славен тот, кому над страхом
Подняться гордо жребий выпал.
Святится пращур, что над прахом
Отца курган в степи насыпал!
 

Перевод с ногайского

Ахмед Джачаев

Известный поэт и журналист Ахмед Муталимович Джачаев родился в 1939 году в селе Эрпели в Дегестане. Трудился рабочим на заводе, учительствовал в сельской школе. Окончил филологический факультет Дагестанского государственного университета. Член Союза журналстов СССР. Член Союза писателей СССР. Первые публикации вышли в 1970 году на родном кумыкском языке. В 1980 году в издательстве «Современник» опубликован поэтический сборник «Синие берега». За ним последовали «Добрый Нурбек», «Крылья», «Глазами птиц», «Так приходит весна», «Избранное» в двух томах. В 2000 году вышла книга «Седлаю белого коня».

Ахмед Джачаев – народный поэт Дагестана. Его творчество пронизано любовью к своей малой родине – Кумыкии. Много времени и сил отдаёт переводческой и издательской деятельности.

С поэтом меня связывает многолетняя творческая дружба, и всегда поражали его трудолюбие, упорство в достижении избранной цели. Это человек, который сделал себя сам. Каждую свободную минуту он посвящает своему любимому занятию – поэзии.

Предлагаемые переводы стихов вошли практически во все русскоязычные сборники поэта – «Крылья», «Глазами птиц», «Избранное», они печатались в журналах «Чётки». 2008. № 1, «Молодая Гвардия», периодических литературных изданиях Дагестана.

Лебединая стая

 
Спустился вечер. Дремлет дно морское,
Заснули небо, мельница, пчела…
Весь мир во власти сонного покоя.
Лишь мне судьба покоя не дала…
 
 
Просил бы я небесную зарницу
Со мною разделить ночной покой,
Когда б смогли стихи мои сравниться
Своим значеньем с каплей дождевой.
 
 
Я попросил бы море голубое
Забвением утешить сердце мне,
Когда бы всё написанное мною
Светило, как жемчужина на дне.
 
 
Мне был бы отдых сладок и отраден
В лугах, где пчёл кружится хоровод,
Узнай я, что написанное за день
Несёт усладу, как пчелиный мёд.
 
 
Я не грустил бы ночью одиноко.
Как мельница, дремал бы у реки,
Найдись в моих стихах хоть столько прока,
Сколь поместилось бы в горсти муки!
 
 
Ночь на исходе. Дремлет дно морское,
Заснули небо, мельница, пчела…
Весь мир во власти сонного покоя.
Что ж мне судьба покоя не дала?..
 

 
Браня своё село родное,
Своих друзей, односельчан,
Ты хочешь, чтоб и я с тобою
Был подлым духом обуян.
 
 
Сидишь ты на почётном месте
Под сенью дома моего.
Когда же ты лишился чести
И пал так низко отчего?
 
 
Давай душой кривить не будем:
Не наше ль старое село
Нам помогало выйти в люди,
К высокой цели нас вело?
 
 
Не Ак-Узень[29]29
  Ак-Узень – река в родном ауле поэта.


[Закрыть] нам песни пела,
Укачивая в люльке нас?
За что бессовестно и смело
Её позоришь ты сейчас?
 
 
Знай, поносить село родное
Пристало только подлецу.
Такой покинет поле боя,
Отца ударит по лицу.
 
 
Хотя не принято из дому
Любого гостя гнать, поверь,
Нельзя мне нынче по-иному, –
Я должен указать на дверь!
 

 
С рождения связал он
Свою судьбу с металлом.
Не зря его всем миром
Прозвали Бектемиром.
Трудна его работа, –
В морщинках – капли пота,
Как бусинки воды
В ложбинках борозды.
Коль, надвое расколот,
Придёт в негодность молот, –
Ему кулак под стать –
Начнёт серпы ковать!
Он, кузницей своею,
Как крепостью, владея,
Средь гула и огня
Готовит в путь коня.
Знай песню напевает,
Ладонью прибивает
Железную подкову –
В минуту всё готово!
Зацокали копыта!..
Лицо его изрыто
Не оспинами, нет! –
То искр горячих след!
 

 
Я знала счастье и почёт,
Когда он был со мною рядом.
Жила без горя и забот,
Смотря на мир весёлым взглядом.
 
 
Он умер – свет мне стал не мил,
Я – парус, ветра нет на море…
Злой рок мне крылья подкосил,
И поселилось в доме горе.
 
 
Я в этот дом вошла, как в рай,
Прекрасной розой расцветая.
Теперь – страданья через край, –
Кружусь печально в шахалае[31]31
  Шахалай – древний похоронный обрядовый танец, исполняемый вокруг тела усопшего или его одежды; букв. «горем убитая».


[Закрыть].
 
 
Померкло солнце для меня,
И светлое закрылось око.
Без слёз не провожу ни дня,
Сижу и плачу одиноко.
 
 
Кумуз[32]32
  Кумуз – струнный музыкальный инструмент.


[Закрыть] умолк, в душе печаль,
Одежда тёмная, простая…
Я чёрную связала шаль,
Смерть чёрную я проклинаю!
 

 
О, не сердись, мой друг, не надо,
А улыбнись-ка мне скорей,
И не смотри печальным взглядом
Из-под насупленных бровей!
 
 
Не злись на то, что снегом белым
Дорогу в поле замело,
Мороз огнём заиндевелым
Обжёг оконное стекло;
 
 
Прости за то, что вьюга злится
И завывает в час ночной, –
Точь-в-точь, голодная волчица
Под леденеющей луной!..
 
 
Весну, от мала до велика,
Все люди ждут – немудрено!
Пейзаж зимы прекрасноликой
Постичь не каждому дано.
 
 
Её красу заметить сложно,
И, всё же, помнить мы должны:
Без зимней стужи невозможно
Изведать радости весны!..
 

 
Яблоня сияла красотой весною,
Я стихи слагал ей и не ждал беды.
Но лишь пустоцветы были предо мною,
И не уродились сочные плоды.
 
 
Ты, как сад волшебный, сказочно красива.
Солнце затмеваешь ты при свете дня!
Но сомненье точит душу боязливо:
Красота однажды подвела меня!..
 

 
На небе ярких звёзд наряд,
Весь город тишиной объят.
Усталый от дневных забот,
Один по улице идёт
Домой с работы человек
И видит из-под сонных век,
Как властвует над миром мгла…
«Хвала тебе, хвала, хвала!» –
Доносит ветерок слова –
То шелестит в ночи листва.
И вторят ей дома вослед:
«Хвала тебе! Хвала сто лет!»
 
 
Скажите, кто же тот герой,
Что держит путь во тьме домой?
Когда людей настигнет вдруг
Коварный и лихой недуг,
Чужую боль снимать он рад.
Как иней, бел его халат,
А руки – с золотом сравним, –
Не может смерть тягаться с ним.
Он снова в этот поздний час
От гибели больного спас.
Вот-вот, затеплится восход,
А он ещё домой идёт!..
 

 
Царит в осеннем парке листопад.
То дождь пройдёт, то ветра завыванье.
И листья, словно звёзды, вдаль летят,
И нет предела горькому скитанью.
 
 
Джигит вскочил на белого коня,
И пыль подняли звонкие копыта.
Он взгляд прощальный бросил на меня
И мчит вперёд, а прошлое – забыто…
 
 
Валун найдёт когда-нибудь покой,
Сорвавшись в жерло пропасти с обрыва.
И мост, что возвышался над рекой,
Снесён потоком вешнего разлива.
 
 
И тучам вслед несётся мысль моя:
За что мне вновь разлука достаётся?
Умчались тучи в дальние края,
А я – один, и грустно светит солнце…
 
 
И в смене пробегающих картин
Мне видится печальная разгадка:
На самом деле только я один
Вот-вот исчезнуть должен без остатка.
 
 
Я принимал мгновенья за века,
Но как избегнуть общего исхода?..
А эти листья, звёзды, облака
Бессмертны так же, как сама природа…