Текст книги "Богословие, история и практика миссий. Альманах Миссионерского факультета. Выпуск 2"

Благодаря миссионерскому подвижническому труду Иосифа Потифар, его супруга и домашние обрели истинного Бога.

Иосиф всю жизнь проповедовал истинного Бога, и его рабство, заточение, испытания были допущены для того, чтобы, по словам царя Давида, он в языческом Египте наставлял вельмож по своей душе и старейшин учил мудрости (Пс 104. 17–22).

Но главной миссией Иосифа было то, чтобы как Господь из Отчего недра послан спасти всех нас, так и он с отеческого лона был послан к своим братиям[27]27
  См.: Там же.


[Закрыть], погрязшим в смертных грехах, которым в будущем суждено было стать праотцами 12 колен Израилевых; потому внутреннее миссионерство было высочайшей ступенью его духовного подвига, так как, по словам Господа нашего Иисуса Христа, труднее всего для пророка быть услышанным в своей отчизне и в своем доме (Мф 13. 57).

Проповедовать своим близким и своему народу Иосиф начал еще, когда был дома и пересказывал сновидения (Быт 37. 5–11), чем вместо покаяния вызвал гнев и ненависть очерствевших в греховной жизни братьев[28]28
  См.: Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. 4. Кн. 2. Беседа 61 (http://www. ispovednik.ru/zlatoust/ZO 4_2/Z0 4_2_20.htm).


[Закрыть]. Обрекая Иосифа на погибель, продав его в рабство и обманув отца, они достигли апогея своей греховности.

Последующие два десятилетия[29]29
  В 37-й главе (стих 2) Иосифу 17 лет, в 41-й главе (стих 46) – 30 лет, т. е. 13 лет от продажи в рабство до встречи с фараоном. После этого еще 7 благополучных лет, и после этого начинаются 7 голодных. То есть всего 20 лет от продажи в рабство до начала голода.


[Закрыть] до неожиданной встречи с Иосифом для каждого из них были периодом раздумий и возможного раскаяния, что и выразил с самого начала старший брат Рувим, когда вернулся к колодцу, чтобы спасти Иосифа, и не нашел его. После того как они продали брата в рабство и убедили отца в его смерти, их гнев несколько утих, уступив место угрызениям совести, которые, однако, были не настолько сильны, чтобы привести к раскаянию и принятию кары. Для покаяния требовался соответствующий поступок, без которого и Иосифу было бы трудно простить, поскольку это решение далось ему в результате крайнего напряжения душевных сил. Величайшая жертва Иосифа, страдания, пережитые им до встречи с фараоном, обретенный в Египте огромный духовный жизненный опыт, сделавший неискушенного, глубоко верующего юнца подлинным мудрецом, привели к должному результату. Усилием закаленной испытаниями воли, величайшим самообладанием с благословения Божиего он поставил братьев в положение, когда они сами должны были отказаться от чести, неоднократно ими самими же поруганной, или же восстановить себя в праве старших братьев, искупив вину достойной жертвой перед Богом, отцом и братом, обреченным на смерть. И вот Иуда, потомок Иакова и прямой предок Господа нашего Иисуса Христа, выразил общее настроение братьев и совершил исторический шаг. Он вместо Вениамина, младшего брата Иосифа, принял на себя участь вечного пленного и узника, заслужив тем самым прощение и милость Господа для себя и своих братьев. Такова была миссия Иосифа перед братьями, венчавшая его величайший миссионерский подвиг.

Теория и практика миссий

О миссионерском и благотворительном служении Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в годы войн и революций начала XX в.
А. М. Смулов (г. Москва)

Свято-Троицкая Сергиева Лавра (СТСЛ) исторически являлась одной из первых по значимости монашеской обителью в России. Ее роль в активизации верующего народа на дела православного миссионерства трудно переоценить. Невозможно в коротком изложении описать все направления деяний, которые являли пример и давали мощный толчок православной миссии и благотворительности. Остановимся только на некоторых деяниях Лавры и ее насельников в период войн и революций начала XX в.

Специфической и древней традицией Лавры было благословение святыми иконами солдат и офицеров, идущих на войну, после которого ратники получали личные образки, созданные лаврскими иконописными мастерами.

Однако было еще одно деяние: благословение воинам, идущим в бой иконой-складнем «Явление Богоматери преподобному Сергию Радонежскому», написанной на гробовой доске преподобного келарем монастыря Евстафием (Головкиным) еще в 1588 г.

Впервые складень в поход против польского короля взял в 1654 г. царь Алексей Михайлович. Именно эта икона находилась в войсках в русско-турецких кампаниях 1853–56 и 1877–1878 гг. В марте 1904 г. этот образ был вручен командующему Манчжурской армией генерал-адъютанту А. Н. Куропаткину, но отправили икону в сопровождении иеромонаха Измаила, так как «согласно существующему церковному правилу… священные предметы не должны быть вручаемы лицам мирским – неосвященным»[30]30
  РГАДА. Ф. 1204. On. 1. Ч. IX. Ед. хр. 16452. Спирина Л. М., Черкашина Г. П. Троице-Сергиева Лавра и Россия. XVIII – нач. XX в. М.: Подкова, 2000.


[Закрыть].

Данные архивов и первоисточников красноречиво свидетельствуют, насколько значима была духовная и материальная помощь СТСЛ российскому обществу, государству и воинству в годы Первой мировой войны. С самого начала войны монастырь, подведомственные ему обители и подворья передавали значительную помощь: на врачевание раненых воинов, на самые различные военные потребности, на дело духовного поддержания народа и армии.

Будучи последовательной в своих действиях, обитель в годы войны 1914–1917 гг. открыла при своей больнице лазарет на 150 коек для раненых воинов и предоставила помещения в Странноприимном доме, где могло быть размещено еще более 100 увечных бойцов. Гефсиманский скит открыл на своей территории лазарет на 50 человек. Кроме того, по распоряжению Св. Синода о призрении увечных воинов Духовным собором Лавры было определено: приготовить в Боголюбской киновии в бывшей гостинице (за оградой монастыря) помещение для приема 50 человек, оборудование же и содержание увечных воинов в данной Киновии принять на счет Лавры и подведомственных ей монастырей.

В сентябре 1916 г. на средства ряда монастырей (из разных епархий) был устроен особый духовно-санитарный отряд, который принял на себя обязанности по уборке на полях раненых и убитых и погребению последних по православному обряду. В отряд этот были призваны добровольцами благоговейные и мужественные монахи и послушники. Содержался же особый отряд на средства Лавры.

В годы войны Лавра выразила готовность и исполнила ее, предоставляя военно-продовольственному пункту при железнодорожной станции «Сергиево» потребное количество хлеба и круп, необходимых для приготовления горячей пищи для солдат.

Комитету Российского Общества Красного Креста (РОКК), состоящему под Августейшим покровительством Ее Императорского Величества государыни императрицы Александры Федоровны и Ее Императорского Высочества великой княгини Елизаветы Федоровны, от Лавры было внесено пожертвование в сумме 50 тыс. руб, кроме того, из братского кружечного сбора, от монашествующих лично Главному Управлению Российского Общества Красного Креста было пожертвовано еще 5 тыс. руб.

Подведомственные Лавре монастыри также сделали пожертвования Комитету РОКК в следующих размерах: Махрищский монастырь – 10 тыс. руб., Спасо-Вифаниевский монастырь – 3 тыс. руб., Гефсиманский скит – 20 тыс. руб., Боголюбская киновия – 3 тыс. руб., Пустынь святого Параклита – 4 тыс. руб., Смоленская Зосимова пустынь – 10 тыс. руб.

Всего Лавра с подведомственными ей монастырями пожертвовала Комитету Красного Креста более 100 тыс. руб. О том, насколько важна была благотворительная деятельность Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в военные годы, в частности в годы Первой мировой войны, можно судить по сохранившимся в архивах письмам из переписки наместника Лавры с Российским Обществом Красного Креста.

Продолжали богоугодные дела Лавры окормляемые ею Александро-Мариинский Дом призрения и Троице-Сергиевское попечительство о бедных. Александро-Мариинский Дом призрения имел опыт помощи раненым (включая помощь в лазаретах), увечным воинам и проходящим войскам по линии Сергиево-Посадского Комитета Красного Креста еще со времен Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. В годы Первой мировой войны Дом призрения вновь включился в активную вспомогательную и благотворительную деятельность в деле оказания помощи воинам.

Троице-Сергиевское попечительство о бедных начиная с 1914 г. также значительно расширило свою деятельность. По предложению Дмитровской земской управы, попечительство взяло на себя оказание помощи семьям призванных на войну. Естественно, что такое положение дел требовало в первую очередь рассмотрения вопросов о поисках дополнительных источников финансирования попечительства о бедных. И попечительство в целом достаточно эффективно справлялось с возросшим объемом задач[31]31
  См.: Отчет о состоянии Общества любителей духовного просвещения в 1914–1915 гг. М., 1915.


[Закрыть].

По инициативе архимандрита Товии (Цымбала, наместника Лавры с 1904 по 1915 г.) уже с октября 1914 г. иеромонахом Ионафаном еженедельно велись посещения раненых и больных воинов в лаврской больнице с целью их духовного окормления и утешения, вне зависимости от вероисповедания. Архивные материалы сохранили для нас отчет иеромонаха:

«С помощью Божией во все пятницы до конца 1914 года я посещал раненых неопустительно. Беседовал с воинами, обходя по палатам, употребляя на каждое посещение около двух часов. Особое внимание обращал на трудно больных и раненых, лежащих в постели, каждому из них уделял от 5 до 10 минут.

Иноверцам, татарам и иудеям, коих в партии от двух до 4 человек, также уделял несколько минут, дабы они не подумали, что православные монахи их чуждаются. Для евреев мною куплена Библия на еврейском и русском языках в двух частях. Для татар, к сожалению, ничего не пришлось приобрести на татарском языке, но некоторые из них имеют книжки на своем языке, подаренные им в Москве Ея Императорским Высочеством Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной, сии книжечки перечитывают много раз. При сем нужно сказать, что почти все инородцы знают русский язык, читают книжки и газеты на русском языке…»[32]32
  РГАДА. Ф. 1204. On. 1. Ч. IX. Ед. хр. 18469.


[Закрыть]

По мере возможности, но с безусловным приоритетом воинам действующей армии и раненым бесплатно рассылались и вручались издаваемые лаврской типографией «Троицкие листки». «Троицкие листки» и «Троицкие цветки» (книжки) выходили под редакцией архимандрита Никона (Рождественского, впоследствии архиепископа). Еще в 1909 г. к ним присоединилось еженедельное издание «Троицкое слово», которое обязано своим появлением подготовке к празднованию и ознаменованию обителью прп. Сергия Радонежского 300-летнего юбилея освобождения Лавры от польско-литовской осады.

Архиепископом Никоном отмечалось: «Если наше издание внесет хоть самую малую искру Божьего света в народную русскую душу, которая так исстрадалась от окружающего ее ядовитого тумана – и за то слава Богу», он же весьма точно определил и причину уже висящего в воздухе ожидания предстоящей всенародной беды и страданий: «Чувствуешь, как все дальше и дальше мы ходим от источника света – от святого нашего Православия»[33]33
  Цит. по: Троицкое слово. Периодический журнал Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1990. № 1.


[Закрыть].

Оказывала Лавра помощь не только действующему и раненому воинству, но и воинам, попавшим в плен на чужбину.

Московский митрополит Макарий (Невский, апостол Алтая, священноархимандрит Лавры) в обращении к отцу наместнику Лавры архимандриту Крониду (Любимову, наместник в 1915–1919 гг., † 1937) пишет:

«Не без опасения отяготить святые обители преподобного Сергия новыми жертвами на нужды той же отечественной войны, я решаюсь, по почину Царственных Особ, указать еще на одну нужду, требующую неотложного удовлетворения. Наши христолюбивые воины, попавшие в плен ко врагу, во множестве шлют с мест своего пленения мольбы о помощи им.

Не безызвестно всем, что в настоящее время Ее Императорское Высочество Государыня Императрица Александра Федоровна озабочена особенно удовлетворением религиозных нужд воинов. К числу таковых относится вопиющая потребность снабжения воинов, находящихся в плену у врагов, нательными крестиками и маленькими образочками. Справедливо думать, чтобы удовлетворение таковой нужды более всего прилично и удобно для святых обителей.

В виду вышесказанного, прошу Ваше Высокопреосвященство предложить Духовному Собору Лавры и настоятелям подчиненных Лавре обителей изготовить возможно в большом количестве нательных серебряных крестиков (но не медных) и образков со шнурочками. О последующем ожидаю Вашего уведомления»[34]34
  РГАДА. Ф. 1204. On. 1. Ч. IX. Ед. хр. 18677.


[Закрыть].

Как видим, обращение насколько обоснованное и вежливое, настолько и обязательное к немедленному и полному исполнению как по духу поручения, так и по иерархии церковной. Лавра реагирует весьма скоро. В одной из записок от наместника и правителя дел указывается:

«В виду принятия Ее Императорским Высочеством Государыней Императрицей Александрой Феодоровной на Себя заботы об удовлетворении религиозных нужд воинов, находящихся в плену, Духовный Собор Лавры, желая оказать страждущим воинам посильную помощь, препровождает… для отправки пленным воинам пятнадцать тысяч серебряных крестиков и пятнадцать тысяч таковых же образков».

Говоря о миссионерском служении Лавры в рассматриваемый период, нельзя не рассказать более подробно об уже упомянутом выше прпмч. архимандрите Крониде (Любимове), который был последним наместником Лавры до ее закрытия советскими властями в 1919 г.[35]35
  См.: Кронид (Любимов), архим. Древо: Открытая православная энциклопедия (http://drevo-info.m/articles/3015.html (дата обращения 20.11.2010)).


[Закрыть] В длинном ряду наместников Лавры о. Кронид по праву является одной из самых выдающихся личностей.

Период его правления (1915–1919) совпал с драматическими событиями русской истории. В числе первых ударов новой власти, направленных против Православия и конечно же самой Церкви в России, был нанесен удар по величайшей национальной святыне – Сергиевой Лавре, ворота которой были закрыты для монашествующих и всех верующих в 1919 г. При этом духовное руководство Лаврой оставалось незыблемо в сердце и руках о. наместника непрерывно, вплоть до его мученической кончины. Он с необыкновенной любовью и терпением воспитывал монашество и паству вне зависимости от места своего нахождения, времени дня и года, состояния здоровья и превратностей судьбы. Он был истинным отцом и пастырем для многих и многих православных христиан.

7 декабря 1937 г. с предвзятым следствием и без суда, в заседании «судебной тройки», о. Кронид был приговорен к высшей революционной мере наказания – расстрелу. Через три дня, в праздник иконы Божией Матери «Знамение», он был расстрелян на полигоне НКВД в Бутово[36]36
  ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Архивно-следственное дело П–59458.


[Закрыть].

Наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрит Кронид (Любимов) был почитаем уже при жизни, а в августе 2000 г. Юбилейным Архиерейским собором Русской Православной Церкви он был причислен к лику святых в чине преподобномучеников.

Отец наместник оставил после себя ряд трудов богословско-нравственного содержания.

Сохранившиеся публикации о. Кронида в «Троицкой народной беседе» раскрывают духовные правила и установки достойного ученика прп. Сергия: «Человеку с твердою верой не страшны самые ужасные бедствия и мучения, не страшна даже самая смерть… Возгревай же, брат христианин, в своей душе пламенную горячую молитву и веру в Создателя твоего, храни ее как зеницу ока, ибо мы переживаем сейчас страшно лукавые безверные дни»[37]37
  Кронид (Любимов), архим. Как Господь зовет грешников к покаянию // Троицкое слово. 1990. № 1.


[Закрыть].

Подводя итоги, возможно констатировать: в нелегкие военные годы, в годы, предшествующие великой революционной смуте, в губительные смутные времена, Свято-Троицкая Сергиева Лавра под пастырским руководством ее духовных светочей – отцов настоятелей и наместников – словом и делом, нравственным примером своих наставников и насельников, миссионерским словом несла в народные массы живой свет Православной веры.

Особенности традиционного китайского религиозного сознания в контексте восприятия православной миссии в Китае
Е. В. Ковалева (г. Москва)

Традиционными религиями Китая (точнее сказать, философско-религиозными учениями) принято считать конфуцианство (жу цзяо — «учение просвещенных»), даосизм (дао цзяо — «учение Дао-Пути») и буддизм (фо цзяо — «учение Будды») в его китайской интерпретации. Эта триада называется Сань цзяо — «три учения», или «три религии»[38]38
  См.: Юркевич А. Конфуцианство и даосизм // Свято-Филаретовский институт. Свет Христов просвещает всех (http://www.sfi.ru/lib.asp?mbr_ id=754&art_id=3928).


[Закрыть].

На протяжении многих веков эти три религии имели всекитайское распространение, и для простого малограмотного народа философские тонкости этих учений были недоступны. Прося помощи в трудной ситуации, китайцы обращались к богам всех трех религий, действуя по принципу: чем больше, тем лучше. Нередко в «красном углу» одновременно стояли изображения Конфуция, Лао-цзы и Будды Амитабхи. Большую популярность снискали «лубочные иконы», где вместе были изображены все наиболее почитаемые божества. Боги одной религии легко принимались в пантеон другой и наоборот. Занимая государственный пост, человек осознавал себя конфуцианцем, как того и требовало положение, а дома совершал даосские или буддийские ритуалы. Данное явление получило название «позднесредневекового религиозного синкретизма», т. е. смешение нескольких религиозных направлений[39]39
  См.: Васильев Л. С. История религий Востока. М.: Высшая школа, 1983. Гл. 21: Религиозный синкретизм в Китае. Традиции и современность (http:// china.kulichki.com/Religion/Sincretizm.shtml).


[Закрыть]. Конфуцианство стало преобладающим в сфере этики, социальных и семейных отношений, но не затронуло внутренние потребности человека; именно эту нишу гармонично заполнила мистическо-эмоциональная направленность даосизма. Буддизм, в свою очередь, давал ответ на вопрос о смысле жизни, оставляя надежду на обретение земли без страданий и пришествие в мир спасителя человечества (культ Майтрейи и Амитабхи). Все это позволяло трем религиям мирно сосуществовать, не сливаясь в одно учение.

При переводе буддийских сутр на китайский язык были использованы даосские термины, что существенно облегчило понимание буддийской философии и помогло преодолеть трудности акклиматизации, но привело к смешению даосских и буддийских понятий. Под давлением буддизма в даосизме складывается учение о святых, населяющих многочисленные небеса, во главе которых стоит Лао-Цзы. Конфуцианство, буддизм, даосизм в разное время становились основой государственной идеологии. Это зависело от пристрастий императора и политической ситуации. В периоды кризисов и междоусобиц была популярна даосско-буддийская идеология; в период стабильности – конфуцианская.

Традиционно правители Китая считались сыновьями неба (тянь-цзы), обладавшие огромной духовной силой (дэ), полученной от Неба, а страна, ими управляемая, именовалась Поднебесной (тянь-сяо) или Срединной империей. По этим представлениям, Китай находился в центре мира, а на периферии существовали варварские государства. Глава Китая (император), как сын Неба, был ответственен не только за своих подданных и государство, в котором они проживали, но и за весь мир. Именно поэтому религиозные почести, воздаваемые императором Небу, считались делом государственной важности, так как от правильности их исполнения зависела судьба всего мира.

Итак, три учения Китая (конфуцианство, даосизм, буддизм) и сформированный на их почве религиозный синкретизм оказали сильное влияние на формирование китайского менталитета. Именно эти особенности мировосприятия необходимо было учитывать для успешного проповедования христианства на территории Китая.

В 1700 г. Петром I был издан указ «О распространении православия в Китае», согласно которому и была учреждена Российская духовная миссия (РДМ) в Китае – первая из зарубежных миссий Русской Православной Церкви. Задачи и цели русских миссионеров определялись следующим образом:

1) быть связующим звеном двух держав – России и Китая;

2) поддерживать христианство среди русских поселенцев и, по возможности, привлекать к христианству китайцев;

3) обучать маньчжурскому и китайскому языкам сотрудников миссии для дальнейшей их работы переводчиками (драгоманами).

В 1727 г. между Россией и Китаем был заключен Кяхтинский трактат, согласно которому РДМ получила официальное разрешение на пребывание в Китае.

До 1858 г. средства на содержание миссии поступали и с российской, и с китайской сторон. К членам русской миссии относились как к государственным служащим китайского императора. Деятельность членов миссии не ограничивалась работой в русской общине. Одной из задач, поставленных российским императором Петром I перед миссией, был сбор материалов о Китае: изучение языка, истории, культуры, а также помощь в нормализации и поддержании на должном уровне межгосударственных отношений. Ее состав подбирался Синодом и Коллегией иностранных дел. Г. М. Богатиков писал: «Первая миссия, посланная с исключительной целью обслуживать религиозные нужды албазинцев и других русских людей, не преследовала миссионерских заданий. Поселилась она в фанзах (домах. – Е. К.) при албазинской церкви, причем ученики миссии занялись изучением маньчжурского и китайского языков, в церкви были введены регулярные богослужения, которые привлекали не только албазинцев, но и жителей Пекина»[40]40
  Богатиков Г. М. Бей-Гуань // Китайский благовестник. 1947. Август-сентябрь. С. 32.


[Закрыть].

Во время пребывания в Китае 10-й РДМ (1821–1830) ее начальником архим. Петром (Каменском) была составлена инструкция, предписывавшая членам миссии изучать любую из трех китайских религий с целью составления достойного апологетического ответа[41]41
  РГИА. Ф. 796. Оп. 86. Д. 167. Л. 413.


[Закрыть]. Согласно этой инструкции, сотрудники 11-й миссии (1830–1840) стали изучать традиционные китайские религии: о. Аввакум (Честной) – конфуцианство, пером. Феофилакт (Киселевский) – даосизм, а иеродиакон Поликарп (Тугаринов) – буддизм. Архим. Аввакум (Честной) за время своего пребывания в Пекине сумел выучить не только китайский, но и маньчжурский, тибетский и немного корейский языки. Китайским он владел так хорошо, что мог произносить проповеди на нем. В 1833 г. Честному удалось приобрести уникальное собрание буддийских книг на китайском языке «Ганчжур» и «Данчжур», он занялся переводами отдельных сюжетов из буддийских трактатов. Кроме того, о. Аввакум стал знатоком конфуцианской премудрости. И. А. Гончаров в книге «Фрегат “Паллада”» описывает очень интересный эпизод, связанный с о. Аввакумом: «Из дверей одной фермы выглянул китаец, седой, в очках, с огромными круглыми стеклами, державшихся только на носу. В руках у него была книга. Отец Аввакум взял у него книгу, снял с его носа очки, надел на свой и стал читать по-китайски, как по-русски. Китаец и рот разинул. Книга была – Конфуций».

Сотрудники следующей, 12-й миссии (1840–1849) занимались изучением местных религий и на их основании писали свои сочинения, а также переводили на русский язык классические китайские сочинения. Так, о. Исаией (Поликиным) были переведены на русский язык «Лунь юй», «Чжун юн» и «Да сюэ». А о. Гурием (Карповым) была написана работа «Обеты буддистов и обряд возложения их у китайцев», а две работы о. Палладия (Кафарова) «Жизнеописание Будды» и «Исторический очерк древнего буддизма» были опубликованы в 1853 г. в «Трудах членов РДМ в Пекине» – единственном издании, посвященном изучению Китая.

Уже во время пребывания 13-й РДМ в Китае (1850–1859) ее начальник архим. Палладий (Кафаров) в своем донесении Св. Синоду отмечал желание китайцев изучать русский язык и совершенную необходимость переводов Священного Писания и богослужебных текстов на китайский язык. Что в дальнейшем и было сделано. Сотрудники РДМ для наиболее точного и правильного перевода стали привлекать китайцев. Это, безусловно, способствовало распространению православия в Китае. Так, во время пребывания в Китае 15-й РДМ (1865–1878) под руководством архим. Палладия (Кафарова) был проделан колоссальный труд по сверке и редактированию уже готовых текстов, начиная от переводов первых миссий, составлению словарей, а также научных исследований.

Не все термины, уже имевшиеся в китайском языке, можно было заимствовать для перевода Священного Писания. Это объяснялось тем, что имеющиеся иероглифы для обозначения слова «Бог», а также термины, связанные с сотворением мира, были прочно закреплены за буддийскими, конфуцианскими и даосскими понятиями. (Свт. Николай Японский при переводе православных текстов на японский язык во избежание отождествления даосских и буддийских понятий также был вынужден вводить новые термины.)

Это делало работу над переводами поистине подвижническим трудом, в котором сотрудникам миссии много лет помогал китаец Лун-Юань, имевший ученую степень «цзюйжэнь». А наставником о. Флавиана (Городецкого) в изучении китайского был Павел Ши.

Для того чтобы потомки албазинцев и китайцы могли полноценно участвовать в богослужении, которое почти полностью велось на церковнославянском языке, иеромонахом Исайей (Поликиным) было сделано множество переводов на разговорный китайский язык богослужебных текстов, песнопений, проповедей. Во многом благодаря его усилиям поддерживалась деятельность албазинской школы.

О том, насколько сложной была переводческая работа, напишем ниже: сначала иеромонах Алексей (Виноградов) и иеромонах Николай (Адоратский) сличали славянский текст с греческим подлинником, пересказывая как можно более точно его о. Флавиану (Городецкому), который в свою очередь переводил его на разговорный китайский. Затем о. Митрофан (Цзи) излагал это на ученом китайском, а после него учитель Осия Чжан делал последние поправки к тексту для «придания ему лучшей китайской конструкции»[42]42
  Николай (Адоратский), иером. Настоящее положение и современная деятельность Пекинской духовной миссии в Китае // Православный собеседник. 1884. Август. С. 379–380.


[Закрыть]. И наконец, миссийский переводчик Евмений Юй сверял точность понимания переведенного текста о. Митрофаном и Осией Чжан.

Таким образом была подготовлена большая переводческая база для ведения богослужений на китайском языке. Этими переводами в дальнейшем стали пользоваться родственные китайцам по иероглифической письменности японцы, корейцы, маньчжуры.

Архимандрит Палладий (Кафаров) обратил внимание на способного китайского юношу Цзи Чуня. Понимая необходимость подготовки катехизаторов и священников из китайцев, о. Палладий перед своим отъездом поручил заботу о его православном воспитании о. Флавиану. Видя «искренне христианское рвение и твердость в исповедании православия»[43]43
  Цит. по: Самойлов Н. А. Пекинская Духовная миссия во второй половине XIX в. // Православие на Дальнем Востоке. СПб., 1993. С. 51.


[Закрыть] Цзи Чуня, его поставили сначала учителем, а затем катехизатором при миссии. 29 июня 1882 г. он был рукоположен[44]44
  Для этого о. Флавиан и Цзи Чунь прибыли в Японию.


[Закрыть] в священники с именем Митрофан, хиротонию совершал епископ Николай Японский (1836–1912), равноапостольный. Так в миссии появился первый православный священник китайского происхождения о. Митрофан (Цзи).

В дальнейшем, из стен миссии вышли православные катехизаторы из китайцев – Иннокентий Фань, Осия Чжан, Кассиан Ли, сын катехизатора Ивана Чан, Лев Хай, Капитон Ин, Тарасий Го и др.

Стоит отметить, что о. Флавиан (Городецкий), начальник 16-й РДМ (1879–1883), смог добиться от китайских чиновников официального разрешения вести православное богослужение на китайском языке (это было большой победой начальника миссии, так как до этого совершение обрядов на родном (китайском) языке было разрешено только для приверженцев «трех учений» Китая, т. е. конфуцианства, даосизма и буддизма).

Члены миссии, зная, как трепетно китайцы относятся к своим традициям, старались по возможности не разрушать их. Так, церковный хор, созданный трудами иеромонаха Николая (Адоратского), пел в храме на двух языках: по-церковнославянски на правом клиросе и по-китайски на левом. Стоит отметить, что такое устроение хоров было весьма промыслительно, так как для китайцев сторона, обращенная к солнцу (т. е. левая), является главной, а у европейцев – с точностью до наоборот[45]45
  См.: Ивановский А. Богослужебные книги Православной Церкви на китайском языке // Китайский благовестник. 2000. № 2. С. 121.


[Закрыть].

Несмотря на особенности традиционного китайского мировосприятия и их склонность к отторжению всего чуждого, благодаря ненасильственному и ненавязчивому характеру православной проповеди, усилия православных миссионеров увенчались успехом. Боксерское восстание 1900 г. дало сонм китайских мучеников. Указом Св. Синода РПЦ 1997 г. было восстановлено почитание в лике местночтимых святых священномучеников Митрофана (Цзи) и 221 китайца, в Китае пострадавших. Возможно, благодаря их молитвам миссия была восстановлена. К 1917 г. миссия достигла своего наивысшего расцвета. Несмотря на все трудности, было достигнуто то, что до этого казалось невозможным: посеять и взрастить в чужом, непонятном, странном для нас Китае ростки православной веры. «Слава Богу, – говорил владыка Иннокентий (Фигуровский), – милость и помощь Божия посетили миссию… Все идет не к упадку, а к расцвету, не к смерти, а к жизни»[46]46
  Митрополит Иннокентий (Фигуровский). К 65-летию блаженной кончины (1931–1996). Джорданвилль, 1996. С. 3.


[Закрыть].